Текст книги "Крысолюд 4 (СИ)"

Автор книги: Ludvig Normaien

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

Руич носил кожаную тунику с конской гривой, спадающей с плеча (дохлых лошадей, что остались после битвы на Развилке от холедской и уминсарской, то есть союзной гномам конницы съели, а на шкуры и гривы выстроилась очередь, и достались они мало кому. Поговаривают, что хершер хочет всех в одинаковое всё одеть, но никто этому не верил – слишком сказочно). Наверняка отличился в той битве. Он внушал страх одним своим прозвищем.

Собралось голов пятьсот, на первый взгляд, только голохвостых. (Кнырик считать не умел, но где-то услышал такую цифру и знал, что пятьсот – это много! А их в отряде было много, да.) А с ними шли ещё псоглавцы. Всём выдали новое снаряжение, новые ножи, пращи, ремни/верёвки/мешки для добычи.

Кнырик видел вокруг разных крысолюдов, которые в последние годы встали под клыкастый стяг хершера: дикие, могильные, бывшие рабы и прочие из "старой породы", как их иногда называли – отъявленные ублюдки, а также были целые группы мутантов (жертвы самомнения, исследования опасных закутков и запрещённых экспериментов). У многих из них уродства достались от предков, которые передали своим отпрыскам одну цель – выживать любой ценой. Любой. А потому ни один крысолюд не стремился поворачиваться хвостом к ним, если хотел прожить подольше целым.

Никто не сказал, куда идёт их ордо – но это нормально! Значит не будет перебежчиков, что предупредят. Кнырику с молоком матери передалось знание, что такие предатели зачастую само собой разумеещееся дело.

Шли через горы, где пострадали в каменном обвале, явно искусственном. Подрались с группой зеленокожих. Нескольких затоптали дикие быки, у которых были такие толстые и волосатые шкуры, что удары их копий никак не могли их повредить и только десяток стрелков с длинноствольными ружьями, что всегда были с Руичем остановили защитников стад. Тогда раздавленных, переломанных, но живых сородичей пришлось отсылать назад. Если бы только Кнырик знал, что это был шанс, он бы отправился назад, бросив тяжёлый нож и стал бы обычным, но живым омегой.

Он же смотрел на стрелков и мечтал пойти к ним вторым номером, да щит тяжёлый, а его всегда носить надо. Давали примерить, да. Вот там служба! Стреляй издалека, лезть вперёд не надо, всегда за щитом отсидеться можно (у кого он есть, а не эти новомодные сошки, тьфу). Фитили дымятся, от грохота все разбегаются, морды опаленные, страшные… кривые ножи за поясами, шерсть курчавится, завивается от раскалённых стволов и фитилей – страшно и красиво!

Вскоре выяснилось, что часть их большого ордо уходила на розыски Проклятых земель, то есть шли за могучим камнем. Сотня псоглавцев-сарвуухов убежала искать другие племена блохастых. А вот третья часть, та, в которой оказался Кнырик… Она шла в сторону ещё более далёких гор, фиолетовой кромкой виднеющимися на горизонте, если смотреть с крайних скал Арнагшоса точно на север. Что там надо было делать в этих горах непонятно. Беты лишь били особо любопытных, но ясно что, выполняя другой приказ повелителя.

Потом же много раз Кнырик жалел, что не отправился на поиски залежей искажающего камня. Какой шанс разбогатеть! Набрать чуть больше, что-то спрятать, что-то съесть. Говорят, что именно так хершер обрёл свою выдающуюся силу и это служило тому, что искажающий камень был в постоянном дефиците. Многие хотели сожрать кусочек (те что поумнее договаривались с зуберами о предварительной очистке), не думая о кошмарных мутациях.

А ведь, остолоп, радовался, что не попал туда. Видел же в их отряде до чего может довести проба даже небольшой порции камня – уродства Кнырик не желал, но вдруг повезёт…

Кнырик на всю свою жизнь запомнил, как его хвост задрожал и даже более крупные собратья испугались услышав, что им надо добыть яйца для недокрысолюда Тассе.

Яйца виверн.

Никто не поймёт того чувства отчаяния и ужаса, когда на головы ничего не подозревающих хвостатых падала огромная визжащая, непобедимая туша. Будь славны тёмные подземелья, где виверн не бывает вовсе!

Кнырик подумал, что сможет как-нибудь вывернуться, избежать участи, его пронесёт, но каждый новый день был сложнее предыдущего.

Он видел, как в лагере находили наутро на месте уснувших крыс только вывернутую наизнанку их шкуру, и витающий в воздухе запах большой кошки.

Он видел, как время как гарпии напали на отделившегося стрелка, как они вытащили его из укрытия. Писк несчастного резко оборвался, когда крылатые твари разорвали его на куски и начали драться за куски его плоти в воздухе.

Видел, как хрустели черепа замыкающих их отряда под копытами мигрирующего в неизвестных поисках стада зверолюдов, как они в кровавом безумстве плясали на его костях павших своих и чужих.

Видел, как к горе вдали летят летающие ящеры.

Часто Руич не принимал бой, жертвуя членами своего ордо с лёгкостью.

– Ваши жизни ничто! Только воля-воля того, кто нас послал и цель имеют значение! – говорил он перерезая глотку очередному дезертиру, который поняв куда попал, пытался сбежать.

Несколько раз они прятались от диких племён, и даже раз попались странные совсем полуголые орки, крупнее тех, которых они уже видели. Они понимали, что путь назад тоже будет непростым. Зато каждый вечер все ложились спать с набитым брюхом – мяса хватало на всех. А группу беспрерывно ноющих гоблинов, которых захватили в поселении, на которое совершенно случайно наткнулись, тащили за собой в качестве запасной провизии.

Да и командир, Руич попался не простой, от такого страшно бежать. Кнырик не раз видел, как он потрошил раздутые брюха гоблов.

Когда дошли, то по команде сразу полезли выше. Руич повелел разойтись и найти вход на вершине, и разведать всё у краёв. Ещё велел помнить, что каждого он сможет найти,если вздумает сбежать.и что в одиночку их сожрут, и лучше бы им всем возвращаться вместе. Все согласились.

Пока поднимался в горы, Кнырик видел с высоты неизвестные ему просторы, сияющие черно-зеленые проплешины, покрытые чахлой травой и камнями края. Кнырик стелился между камней, прячась за ними. Несколько крыс, с которыми послали Кнырика, уже отсеялись – один сломал лапу, другой, и так истекающий слизью из нескольких незапланированных Хвостатой отверстий, попытался внезапно сожрать Кнырика, но из-за напавшего безумия оступился и упал в пропасть.

– Я почти на месте… Почти добрался… Ещё немного, ещё чуть-чуть… Только одним глазком посмотрю…

Темнота появившейся перед взором Кнырика пещеры будто поглощала свет, попадающий снаружи. От входа разило вонью разложения и ещё чём-то похожим, тоже немного аппетитным. Поэтому Кнырика собрал всю храбрость горсточкой в лапу и проник внутрь.

В гнезде твари (а Кнырик не сомневался, что добрался до места обитания виверн) лежали обломки доспехов, пожеванный ржавый металл, изъеденные кислотой клинки и слипшиеся в фекалиях груды непереваренных костей.

Кнырик пошел на небольшой шум и вскоре увидел силуэт огромной твари, который первоначально был лишь смутно различим, но шум ее дыхания был чувствительным. Пещера еще больше усиливала этот рыкающий звук, создавая вблизи впечатление небольшого камнепада.

Его ящероподобная рогатая голова была громадной. Да что говорить – Кнырик мог полностью залезть ей в пасть и ещё бы место осталось!

Рядом лежали несколько больших яиц (в сравнении с Кныриком, но не виверной). Было ли это всё одной твари, или их тут жила колония, маленький крыс выяснять не хотел. Это шанс, который выпадает может раз в жизни! Если Кнырик принесёт яйца пыпурчатой твари, то хершер его заметит и обязательно приблизит! Неосознанно подвывая от ужаса, он схватил два из них и бросился бежать, не видя как у лежащего ящера раскрылся глаз…

Бежать! Без оглядки бежать!

Но сбежать вот так быстро не вышло…

От крика обворованного чудовища чуть не треснули горы.

Кнырик бежал, прятался среди камней, виверна его преследовала, разбрасывая валуны. Хвостом тварь, подняв его над телом, словно у скорпиона, была готова пронзить маленького крыса шипами на конце хвоста, что сочились черным ядом.

Бросившись в небольшой лаз, Кнырик неожиданно упал в чью-то нору, и толкая перед собой яйца, выпал в новые пещеры. Правда сперва подумал что в прежнюю, потому как тут тоже жутко воняло, но он вскоре понял что ошибся.

В одном из яиц что-то заворочалось, выгнуло зеленоватую скорлупу изнутри, отчего раздался странный вибрирующий звук, в ответ на который тут же где-то снаружи раздался чудовищный вой.

Кнырик не нашёл ничего лучше, чем треснуть яйцо о ближайший камень и вылить через образовавшуюся дыру содержимое себе в пасть. Да, это он сам маленький, а пасть хорошая!

Поток вкусной слизи и плотного мяса с косточками попал прямо в глотку; несколько движений челюсти и раздробленные внутренности яйца стекают в желудок, наполняя тело блаженным ощущением от еды.

Спокойствием и небольшой испариной.

Тепло.

Жар от проглоченного яйца разжигал внутренности, рот наполнился внезапной горечью, а в крови потекла настоящая желчь.

Желчь не травила, не уничтожила маленького крыса. Она ударила ему в голову, в душу, подняв в его разуме все пережитые обиды, от чего обиженный маленький крыс заверещал, и отважно бросился одиночку с обнаженным тесаком на появившуюся группу гоблинов в черных одеяниях, обратив их в бегство.

– Убьюу-у-у! Кишки вырву-вырву!

Вопила и выверна, чувствуя как поедают её потомство, и горы сотрясались от её гнева. Неукрепленные своды обваливались, когда она пробивала себе путь внутрь горы, давя бегающих зеленокожих и чужаков в этих местах, которые пахли так же, как и похититель её потомства.

В темноте подземелий звучали выстрелы, бурным потоком лилась кровь, копья били в серо-зеленую шкуру, стучали камни, клубы пыли вырывались из пещер, новые растревоженные чудовища просыпались, чувствуя льющуюся кровь.

И только маленький крыс, прижимая к груди большое яйцо маленькими лапками, бежал среди всего этого безумия.

– Выкусите, мышиные выкормыши! Вернусь, донесу и сам отдам хершеру!

Глава 5

После десятилетий упадка, заброшенности и господства диких варваров Штайнхох требовалось не то что ремонтировать – его нужно было частично перестраивать. Ведь причина была и в том, что основа крепости была гномьей – Киндургунбандураз был крепкой крепостью, однако её главным достоинством была толщина стен, что я считал недостаточным.

Гномы замечательнейших строители, но при своей любви к наукам, они оставались жуткими ретроградами и многие полезные нововведения у них так и продолжали оставаться невостребованым в общественной жизни. Особенно если это касалось таких фундаментальных вещей, как строительство городов. Стандарты были утверждены в глубокой древности и с тех пор не менялись. А в те времена ни о каком огнестрельном оружии и речи не шло.

Не зря про них говорят: «Гномы не меняют своего пути, даже если он ведет их к смерти.»

Нам нужна была крепость, построенная по последнему слову современного искусства. Одолевали меня предчувствия, что Каменный оплот, Штайнхох увидит ещё не одну попытку от врагов проникнуть внутрь без нашего разрешения.

И для этого нужны были специалисты. Основная масса крыс, что всю жизнь либо копали норы, либо бегали по пустоши и дрались за корешки и мясо с соседями по понятным причинам слабо разбирались в фортификации. Инженера-колдуны тоже в этом деле смыслили слабо, хоть в целом их норные укрепления были хороши, но в целом были полны энтузиазма – их неодолимо влекли новые знания. Я бы им доверил полное восстановление укреплений Киндургунбандураза/Штайнхоха/Каменного логова, но хотелось бы предварительно увидеть их работу своими собственными глазами: поглядеть какие замки, крепости они создали до того, как возьмуться за столь ответственную работу. Ресурсов же на это было не столь много.

Встал вопрос – где же взять этих специалистов?

Конечно же у соседей – либо у людей, либо гномов.

Раньше, еще год назад, я бы сразу организовал набег, чтобы они постарались выкрасть специалиста, желательно тайно. Это грозило, при провале, в лучшем случае насторожить всех соседей, а в худшем – организацией похода на мои владения.

А я всё еще не питал иллюзий в отношении своих войск. Мои же войска ко второму развитию событий были не готовы. Воевать с бандами орков, совершать рейды по неподготовленной к отпору территории – это всё они могли. Но против тяжелой конницы, целых колонн тяжёлой гномьей или наёмной человеческой пехоты всем нам бы пришлось отсиживаться за укреплениями. К тому же если заявятся те воины, чей шипастый и оживший труп я видел в подземельях Глаттершталя, то крепость мы наверняка потеряем, что было недопустимо – вновь ютиться в сырых земляных лабиринтах Первого Логова мне уже не сильно хотелось после того, как бродил по залам подгорной (хотя правильно сказать, если можно (хотя, кто запретит?)– внутригорной?) крепости, сидел за монументальными столами, забравшись с ногами сидел в массивных креслах. Вот где размах, простор! Отсюда было видно будущее, настолько могучее, насколько этого позволяли мечты! Потому что именно здесь находились (хоть и разваленные) кузницы и мастерские, а рядом располагались несколько позаброшенных, но активно вычищаемы от всяческой нечисти и живности, шахт. Среди которых были две, ради которых можно было устроить самую страшную войну – шахта с запасами горючего камня и железа.

В общем, ныне добавился новый способ, не силовой, для того чтобы привлечь новых людей. Самый простой способ – дать объявления через купцов о том что мастеров-архитекторов вместе семьями ждут в Протекторате. Что и было сделано.

При этом обязательным требованием было наличие семьи у кандидата. Без семей не нанимали.

Зачем нужны семьи? Они выступали в качестве заложников. Так же собирались сведения – а настоящая ли семья? Проверялось, правду ли архитектор о себе рассказывал – информаторам было проще заплатить, чем, а дальнейшем увидеть как укрепления разваливаются под своим весом в результате плохой работы, либо же вовсе специальной диверсии.

Несмотря на такие условия, желающие появились – ведь был шанс стать главным архитектором нового государства – это шанс в жизни, который даётся совсем нечасто!

Таким стал Стефан Лошон из Мюльденхейма. Стефан первоначально показал рекомендательные письма от нескольких мелких дворян, которым помогал перестраивать их замки, показал их эскизы, рассказал о навыках и меня это устроило. Обсудили условия труда, оплату и он приступил к работе. Какое-то время у него ушло на осмотр окрестностей, а потом он представил план преобразований, который был с жаром обсужден на совете и в ходе нескольких совместных переделок он взялся за дело. Это оказался человек, разительно выделявшийся из всех обитавших на нашей территории людей. Стефан никогда ничем не возмущался и не восторгался, всегда был спокоен. Ко всем жителям – любой расы и любого положения, даже к гаммам и омегам, обращался на «вы», никогда не повышал голоса, и при этом ни с кем не дружил. Он выделялся своей уверенностью в своих действиях и огромной, во многом даже нечеловеческой работоспособностью. Не уверен, были ли люди, которые бы видели как он отдыхал. Солнце только окрашивает склоны гор, а он уже меряет поле у крепости длинными шагами. Все уходят на отдых, а Стефан объясняет рабочим как возводить строительные леса, и через минуту он уже уже у землекопов, рассказывает как правильно насыпать аппарели. Мерещилось, что он мог быть одновременно и на расчистке предместий, перебирающим добытый материал, и в каменоломне, и на дороге в город, беседующим с купцом. Неофициально Сокуч даже попытался проверить, не вампир ли он, но когда я его спрашивал о результатах, то уверял что Стефан самый настоящий человек.

Когда я убедился в его умениях, то выделил значительную сумму денег на покупку книги, которая должна была ему помочь в деле строительства. Была издана в городе Эрштет в 391 году и носила название: «Некоторые наставления к укреплению городов, замков и местностей от враждебных людей и прочих рас».

Бывшая твердыня гномов оживала, преображалась внешне и изнутри.

Каждый раз по возвращению в Штайнхох из своих походов по окрестностям, из охот и осмотров достопримечательностей я не упускал возможности поговорить со Стефаном. Ничуть не смущаясь моего облика, он рассказывал о своих действиях и о том, на какой стадии наш план по защите города. Как он мне объяснял, есть разные типы замков и укреплений, которые возводятся в горной местности.

Например так называемый «Гордбург» – замок, возведённый на вершине горы, с имеющимися со всех сторон крутыми склонами. Или «Тариенбург» – замок, окружённый с трёх сторон крутыми обрывистыми склонами, но имеющий с одной из сторон более высокую гору. «Вюттельбург» – замок, построенный на узком высоком гребне, имеющем труднопроходимые отвесные склоны только с двух сторон. «Тачбург» – замок, построенный на одном из склонов высокой горы. «Штетбург» – замок, в котором скальные образования являются частью фортификационной архитектуры. Гномы практиковали в основном последний тип, если вообще можно к ним применять человеческую терминологию.

(Пример горной крепости)

Первым делом, для защиты стройки на дальних подступах были выкопаны ряды «волчьих ям» – ряды ям глубиною в рост человека и диаметром по дну в пару метров, с вбитыми в дно заостренными кольями, расположенных в шахматном порядке.

Пространство до них было усеяно «чесноком» – несколько соединённых звездообразно острых железных штырей, направленных в разные стороны. У него всегда один штырь направлен вверх, а остальные являются опорой. Данная штука была эффективна как против толп зеленокожих, некоторых шпионов.

Проходы в волчьих ямах и поле «чеснока» охраняли несколько сменяющихся ордо клановой пехоты.

За ними был воздвигнут временный палисад/частокол, своеобразная ограда крепости из земляного вала, всяческого мусора, за которым располагались лагеря рабочих, наших гостей, схэрров (которых внутрь крепостных стен ни в коем случае нельзя было допускать).

Итак, что же делалось:

За воротами – из пещеры, расширенной огромными каменными обломкам сложили цейхгауз, который служил для хранения оружия для обороняющихся в случае внезапного нападения.

За счёт земли расчищенной площади перед городом за стенами была насыпана аппарель – въезд) – пологая земляная насыпь, применяемая вместо лестницы для втаскивания тяжёлых вещей, типа камнеметов, тяжёлых котлов или орудий на высоту стены.

Стену переделывали почти капитально. Были представлены два ряда стен, которые врагу надо было преодолеть до проникновения в туннели внутреннего комплекса.

Протохизма – внешняя, более низкая стена крепости, в которой был спроектирован мощный захаб – сооружение для защиты ворот в виде узкого коридора, зажатого между двумя стенами. В нем зуберы предложили, но Стефан Лошон отказался сделать амбразуры в этой стене, галереи для стрелков и пушечные амбразуры. Всё из-за того, что стены становились, по его расчетам, слишком хрупкие и могли обрушиться от собственного веса.

За первым рядом стен был спроектирован так называемый мантельмауэр – вторая, более высокая стена, окружающая площадь перед входом в личные тоннели (ею стала родная стена, доставшаяся нам в «наследство» от гномов)

Старались учитывать то, что каменное или металлическое ядро, попадая в каменные стены выдавало сразу сноп каменных осколков, которые даже не убивая наносили многочисленные ранения защитникам. Это приходилось учитывать – надо было строить козырьки, делать закрытые галереи, долбить новые бойницы – потому как насыщенность огнем, как показал практика, становилась решающей силой в нашем случае. Мы не собирались допускать ошибок зеленокожих и назначенным бетам было доведено, что простой смертью они не отделяются, если вдруг решать сбежать из города….

По верху стены были установлены варницы, машикули – навесные бойницы, для поражения врагов у подножья стен.

Так поверху ставился парапет, проделывались бойницы – прикрытие от возможных стрелков врага. От мерлонов/зубцов практически отказались, оставив редкую их цепь больше в качестве возможного украшения и внушительности, которые они придавали стенам.

Амбразуры и оконца сохраненных башен затягивали бычьим пузырем в случае плохой погоды, чтобы внутренние помещения не заливало дождём и засыпало снегом.

Проломы в стенах и новые участки делались из габионов – сетки из металла (хотя частью взяли обычное дерево) которая набивалась песком, землей, камнями. Это позволяло очень быстро возводить стены, буквально в считанные дни.

Подправили герсу – опускную решетку в проеме крепостных ворот. Она поднималась на канате по вертикальным пазам и удерживалась системой противовесов. В случае чего клановые были проинструктированы рубить решетку не когда они только заметят врага, а когда часть врагов уже входила в крепость – чтобы отсечь часть нападающих и быстро их вырезать.

Были предложены и отвергнуты гурдиция – крытая деревянная галерея, которая наполнялась грузом и ронялась на головы штурмующих. Отказались от площадок «подошвенного боя».

Были подготовлены позиции для захваченных нескольких гномьих мортир, способных стрелять из-за стен по наступающим. На башнях строили стрелометы.

Собственно, ров… Его активно расширяли и углубляли – доведя до 4 метров в глубину и 6 метров в ширину. (Через пару лет сделали в стороне «батардо» – плотину с водяными воротами в крепостном рве. Она нужна была нужна для того, чтобы никто не как не выпустил, так и не впустил воду, которая бы подтопила ворота. И всё из-за войны с городскими кланами, чтоб их…) Наполнялся ров горными речками.

А ведь мы ещё «теснились», с запертыми на нижних этажах/катакомбах демонами., поэтому не забывали и о внутренних укреплениях, как для непонятной угрозы снизу, так и для тех, кто сможет пройти стены и ворваться внутрь.

Повсюду делались «дыры-убийцы» – отверстия в потолках и сводах воротных проездов, основной туннельной магистрали, через которые мы, как защитники крепости, могли поражать ворвавшегося в воротный проезд противника при помощи пуль, стрел, тяжелых предметов (камней), стрел, кипящих жидкостей (кипятка, смолы), раскалённого песка, негашеной извести и тому подобного.

Так же всюду копались, пробивались в стенах, в горе потерны – подземные коридоры/галереи для сообщения между различными оборонительными сооружениями крепости.

Каждый внутренний зал был превращен в укрепление, которое было самостоятельным очагом обороны. Каждый зал прикрывал друг друга. В случае критической ситуации защитники должны были отступить в следующее укрепление.

Делались внутренние ловушки из падающих камней, обваливающегося пола, вылетающих шипов, огненных комнат…

Не менее пяти сотни рабов копали дополнительные выходы из крепости. Наличие даже трёх разведанных выходов было слишком мало. Вернее, как копали – рубили и кололи камень, расширяя природные лазы, тоннели. Отходы их труда шли на строительство.

Часть зубров исследовали «нашу» часть подземелий, чтобы иметь возможность провести ходы к возможному будущему лагерю осаждающих (кто бы это ни был – гномы, люди, зеленокожие, кочевники, крысы – подлого нападения можно было ожидать от всех). Эти выходы, пусть небольшие и весьма тесные, пригодились бы разведчикам, которые могли бы навести во вражеском лагере шороху. Один ход должен был быть больше других – в случае необходимости через этот ход мог выйти целый отряд, которые, зная, что положение защитников ворот и барбакана стало угрожающим, могли поджечь метательные и заклепать артиллерийский орудия, перебить отдельный отряд осаждающих.

Я вспоминал города людей и думал о том, чего еще не хватало, изменяя окружающее своей волей и внося дополнительную суету:

– Надо бы красок добавить в окружающее. Флаги какие-нибудь, знамена… Да побольше. Чтобы развевались на ветру. Это может быть красиво для людей. Они должны понимать, что у нас есть вроде как обычные города, к которым они привыкли. Но всё в последнюю очередь, сейчас средств не очень… Лучше скоб ещё купим.

Да, и вообще в то время я был загипнотизирован списком необходимого, которые приносил Лошон и зуберы, а также того, сколько требовалось средств как для производства, так и для закупки: болты, гайки, винты, гвозди, заклёпки, штифты, шпильки, скобы, навесы, петли, молотки, заступы, кирки, лопаты, ломы, пилы… И большая часть необходимого у нас не производилась, приходилось как-то выкручиваться.

Остро не хватало профессионалов: плотники, каменотесы, каменщики, бондари, столяры, слесари, и многие другие специалисты были очень ценны.

Работа кипела. От шаркающих босых и обутых ног пыль поднялась и редко когда опускалась. Потные волосы прилипали к коже, не успевая просыхать во время коротких перекусов, как работающих вновь заставляли трудиться на всеобщее благо – безопасность. Измазанные, запыхавшиеся люди и крысы, в грязной и рваной одежде тащили, копали, грузили, падали, порой давили друг друга, ломали конечности и периодически погибали как от тяжести работ, так и многочисленных несчастных случаев. В глубинах крепости один из тупиковых тоннелей заполнялся телами погибших, и вскоре нужно уже было его запечатывать потому как он заполнился.

Все были заняты своими делами, и лишь под сводами глубинных залов раздавалось порой голос чертыхающегося «деда» – Хранителя Горы:

– Гнусные крысы, развели грязь и шум… Никакого спокойствия! Чтоб вас всех тут задавило, да смыло талыми водами…

Глава 6

Интерлюдия Живоглота.

Этот демонов пират вновь пришёл. Это была чёрная бригантина, что гремя высушенными скелетами вывешенными вместо флага, полюбила раз в несколько недель, оказавшись поблизости от города, приблизится к мечущихся баркам и лодкам, а затем угрозой обстрела взять в плен рыбаков, обстрелять порт и всё ещё не восстановленные верфи, пользуясь тем, что боевых кораблей у города никогда не было, а форт… Скорее фортик или фортец, представл собой жалкое зрелище с метательными механизмами, которые не могли достать наглецов, вооружённых не менее шестнадцатью лёгкими орудиями.

В городе морского мага не было, а из подвизавшихся временно колдунов никто не мог что-либо сделать с налетчиками (либо говорили так, не желая проверять на своей шкуре что крепче – их магические щиты или крепкие каменные/чугунные ядра).

Горожане вопили, страдали и призывали на головы грабителей всяческие проклятия (и наверняка многие из них были не просто сотрясением воздуха), но ничего поделать было невозможно. Пока бургомистр города не обратился за помощью к «тайным» жителям города. Почему тайным? Слухи о красноглазых обитателях подземелий много лет звучали в городских мифах, и тавернских разговорах, но только в последние годы, после кровавого мятежа и очистки города от всевозможной нечисти стали появляться доказательства, разносившиеся, правда, шёпотом.

Во многом с тех пор стало лучше – мусора становилось всё меньше, порядочный горожанин, перебрав пива/вина и уснув на улице, не пропадал к утру или не превращался в кровавое пятно на брусчатке. Патрули стражи не боялись зайти в трущобы, площадь которых сократилась, а их население, состоящее из безработных маргиналов и всяческого мутного элемента резко сократились, бесследно пропав. Также пропали несколько рехшленгенских купцов, которые были особо ненавистны публике. Была налажена работа городских стоков, а также построен дом призрение для сирот неизвестными благодетелями.

Поэтому как считали горожане – есть обитатели подземелий, так и пусть!

Только бургомистр и ещё ряд влиятельных людей (и многие из самых молодых жителей, носящих одежду с намалеванными на одежде рисунками клыков) знали, что не всё из разговоров о красных глазах в темноте канализации есть мифы.

Имя изменениям в городе было – Живоглот, который стал старшим из клана Клыков в городе и стал тем, кто проводил новую и жесткую политику. Бесстрашно вырезая любые группы разведчиков других кланов, что являлись проверить насколько заселены местные подземелья, он стал настоящим мастером коротких и кровавых стычек в темноте. Обладая собственным ордо, он воспитал из рождённых в пустошах крысам привыкших к победам бойцов, готовых броситься многоголовой волной на того, кто не устраивал руководство клана, с радостью вонзая собственные клыки и ножи в податливую плоть врагов.

Мало кто знал, что Живоглоту этого мало – подземелья и вечный мрак вокруг это не то, к чему он привык живя в ветреных голодных пустошах. И пусть сейчас он питался так, что статью (уж в районе условной талии точно) почти сравнялся с штурмкрысами Чута, которого раньше называли Сопливым, а теперь Могучим. Теперь у него было и множество других желаний, появившихся после того, как он насытил свой ранее неутолимый голод. Размножаться, стать ближе к своему вождю или может основать свою собственную стаю, выбраться из ненавистных подземелий выше… Ради этого он рвался вперёд всеми силами. Он сделал многое – захватывал бандитов и конченых алкоголиков в рабство, создал тайную сеть осведомителей и помощников среди беспризорников, что привело к чистоте и безопасности в городе.

Ему во многом было грех жаловаться, так как имелась куча желающих на его место, точившие на него зубы и ножи.

Основать свою стаю было возможно, если только погибнет хершер. Но властитель держался крепко, отправиться на корм Великой Осквернительнице (да не поминается она вовсе!) никак не собирался. В том числе благодаря усилиям самого Живоглота. Он разорвал не одного шептуна, что пытались шептать ему о том, что только милостью Еë вид их существует. Что только её усилиям и действиям верных Ей их вид ещё существует. Что те, кто слушает Её исполнят свои устремления… Живоглоту хотелось ходить под на свету без надоевшей накидки, показать всему миру коллекцию кровавых трофеев, собранную им в этом захолустье мира, выставить своих бойцов на Арене, отпраздновать победу в Рыгаловке, покрыть с десяток самок, посмотреть на выводок своего потомства и провести среди них отбраковки, оставляя лучших, как делал хершер – однако он к этому подходил и без сторонней помощи. Скоро, скоро он окажется там, среди Глермзойских пустошей или среди каменных колонн Каменного Логова. Чтобы оказаться там быстрее, среди настоящей жизни, у хершера, требовалось совершить что-то особенное.

Потому просьба бургомистра, который передал ему очередную дань, как считал один, или плата за безопасность, как считал другой, он воспринял за очередную возможность проявить себя, чтобы уже покинуть эту дыру. И надо было всего лишь ничего – помочь горожанам избавиться от ублюдочных налётчиков…

Свет нового дня уже заливал верхушки самых высоких зданий города, в то время как на улицах еще прятались последние остатки ночной тьмы. Городские жители, чьи дома сгрудились вдоль кривых улочек, еще спали. Не спали некоторые из фанатичных флагеллянтов, бесконечно бормочущие молитвы в религиозном рвении, душераздирающе зевали патрули на стенах, да из городского порта выходили рыбаки за свежим уловом.