Текст книги "Крысолюд 4 (СИ)"

Автор книги: Ludvig Normaien

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Бетта почесал затылок.

– Не так просто сказать-ответить, да. Видите ли… Город – место живое. Тут крысы, люди, да даже эти псомордые ходят, да-да. Все чего-то хотят, чего-то ищут. А раз ищут – значит, находят!

– Это не ответ – прервал я его.

– Да, да, хершер! – Командир сглотнул. – Хургунь и грибы у нас идут от зеленокожих и от клановых, которые на этом зарабатывают. Но хургунь это так, слабенькое… «Красную Слизь» привозят из со стороны гор, её жрут бойцы и всякие уроды, когда идут на дело, чтобы стать дикими-бешеными. Ещё её зуберы доводят до ума, но кто из них– то для меня тайна. «Каменная пыль» – это из Логова, вроде как.

– Грибы?

– Мы их зовем «Скрежет» – делает из тебя бешеную тварь, в кровь попадает – и всë, типа «Красной слизи», кусок мяса с когтями. И «Мертвячий гриб» – жрёшь и впадаешь в такой транс, что можешь дни напролёт без еды и сна работать, но потом падаешь замертво.

– А что с хургунью? Почему она «слабенькое»?

Командир хмыкнул.

– О-о-о, тут же всё иначе! Это ж не то, не «каменная пыль»! Это… хм… культура! Люди курят своё, крысы курят, даже эти… псы… иногда! Видения видят, духов слышат, гадают! Никаких последствий!

– Бред.

– Может быть. – пожал плечами командир. – Но не все считают так.

Я скрестил руки на груди.

– Сколько у вас наркоманов?

Командир покосился в глубь тоннеля, будто опасаясь, что там кто-то слушает.

– Да как бы уже много… – выдохнул он. – Бывшие дикие из присоединившихся кланов Пустошей. Те, кто вечно пашет и хочет забыться. Рабы подсаживаются. Бойцы, которым надо быть сильными. Бандиты, которые хотят быть злыми. Зуберы, которые хотят быть сильнее, пусть на время.

– А кто распространяет здесь, в городе?

– Все, кто может, хершер! – командир развел лапами. – Одни делают для себя, но потом понимают, что можно продать. Другие торгуют специально. Вроде чужие тут были.

Он увидел мою заинтересованность и добавил:

– Ну не наши, не клановые! Совсем-совсем чужие! Вроде тех, которые тут раньше жили! – он показал лапами на стены.

Я молчал и думал. Мало было прежних проблем, так тут еще появляются.

– Откуда знаешь?

– Одного хиреныша пытали, так он сказал, что это были хвостатые из чужих кланов, из-за пределов пустошей. А откуда – не знает.

– Воку говорил?

– Да это недавно было, отправили гонца, не сомневайтесь!

Командир опустил голову.

– Что прикажете?

Я поднялся.

– Вынюхивайте дальше. Кто продает – давите. Кто производит – ломайте лапы и в яму, чтобы не выбрались и сообщай в Штайнхох. Гоблинов-лазутчиков (у нас нет свободных гоблов) – на виселицу. Унюхаешь дрянь среди своих – бей, пытай, но узнай откуда взяли. Решишь их простить – рабством не отделаешься.

Командир зябко поежился.

– Да-да, будет сделано…

Я уже собрался уходить, но остановился, повернув голову к командиру.

– Я услышал, что пойманный – торговец запрещенным. Что насчёт других вещей, которые запрещены? Или которые пытаются продавать так, чтобы никто не знал?

Командир Ордо почесал затылок, видимо, прикидывая, стоит ли говорить. Потом пожал плечами и заговорил:

– Ну… искажающие камни, конечно. Те, что в серый порошок очищают. Одни нюхают, другие варят с ним всякую дрянь. Алхимики, колдуны… ещё бойцы, которые думают, что от него сильнее станут, дебилы.

– Ещё? – я скрестил руки на груди.

– Вытяжки из монстров. Ээээ… Вампирья кровь, печенка и сердце мертвеца с кладбищ, эссенции призраков…

– Оружие?

– Да, его-то чуть ли не чаще всего пытаются продать. Чаще всего – перекованные или подобранные клинки из гниющих кладбищ, от них раны плохо заживают… старые кинжалы с проклятиями. Но если где-то есть кузнецы, которые по-настоящему выковывают проклятые клинки – мы их не нашли. Увидели недавно, что некоторые вставляют осколки камня в оружие и тогда мало какой доспех защитит от удара таким клинком…

– Книги?

Командир полез куда-то в угол и начал доставать, перечисляя:

– "Глас Того, Кто За Завесой" – слухи ходят, что это учение одного из демонов, способное открывать врата прямиком в планы Хаоса.

"Stimme des Unbekannten, Vox autem ignotum" – прочитал я на обложке.

– "Прах и Кровь: искусство Смерти" – трактат по некромантии, написанный человеком, который якобы сам восстал после смерти, чтобы дописать книгу.

– "Изгрызенные Страницы" – говорят, их написал кто-то из хвостатых…, но никто не знает кто. Для поклонников Рогатой.

– "Обречённые и Освобождённые" – "Verurteilt und befreit”– полное руководство по вызову демонов. Описывает, как сломать душу и тело человека, чтобы он мог стать сосудом для потусторонней твари.

Бетта почесал нос.

– Хорошо, что вы прибыли. Может и заберёте их?

– Сожги их, и другие подобные, если найдёте. Слишком много забот и без них.

На улице начался дождь, и пока выбирался из канализации изрядно испачкался, а на поверхности ещё и частично промок.

После всех расстройств, увидел ближайшую вывеску таверны и отправился туда.

Таверна называлась «Drei Schweinearsch» (Три свиные задницы или что-то в этом роде). Вывеска была облезлая, но вполне себе ещё крепкая. У двери воняло чем-то блевотно-кислым и вонючим – кто-то утром не дотерпел до нужника.

Я вошёл внутрь, и запахи стали лучше, но попахивало и смрадом. Жареное мясо, кислое пиво, вонючий пот, дым от подгоревшей каши и дров. Народ – уставшие грузчики и рыбаки (которые уже потихоньку набирались самым дешевым пойлом, чтобы начать драку), пьяные мелкие купцы, еще какие-то подозрительные типы. Мне не удивились, просто проводили взглядами, косясь на звякающее оружие. К крысам в городе привыкали, особенно после эффектного появления Живоглота. Да и соседство с Пустошью накладывало свой эффект.

Заказал у трактирщика и вскоре получил огромную рульку; кусок ячменного хлеба; пшенную кашу с луком и с вкраплениями сала; миску с рыбой, запечённой с горчицей; пузатый кувшин и кружку густого пива с пеной, что липла к ладоням. Сел в углу, подальше от чужих разговоров, и принялся жрать.

Еда была горячая, жирная и вкусная. Корочка похрустывала на зубах, мясо легко отходило от кости. Пиво прокатилось по горлу тяжёлым глотком, от которого стало чуть теплее внутри.

Запах смрада не пропадал…

Я нюхнул плечо. Потом шарф на шее, попытался засунуть нос за от ворот кирасы. Потом понюхал руку.

Да, это попахивало от меня.

Вонь дорожного пота, старой крови, копоти, сырости, канализации. Отданные в ремонт доспехи оставили следы на поддёвке, повсюду грязные разводы. Попытался вспомнить, когда последний раз мылся и не смог.

– Где можно помыться? – бросил я монеты хозяину заведения и увернувшись от пролетевшего мимо башмака грузчика, которого рыбак кинул через половину зала, вышел на улицу под звуки мордобоя.

Дверь с вывеской «Помывочная» оказалась не далеко.

Зашёл.

Внешне мало отличалось от того же трактира. В смысле – тут не дрались, да и рыбаков с грузчиками не было. Но вот похоже и всё.

– Мыться будешь? – спросил хозяин, пожилой детина с с огромной проплешиной на макушке и густыми бровями.

– Ага.

– Одежду почистить?

– Угу.

– Дырки зашить?

Я посмотрел на следы от когтей вампира и кивнул:

– Давай.

– Пожрать?

– Не.

– Массаж?

Я поднял брови.

– Э-э-э?

– Для мышц.

– Не, мужик, твою рожу лучше часто не видеть.

Тот моргнул, видимо добавляя в общий счет дополнительные деньги, однако тем же тоном сказал:

– Не я, другие.

Пиво ли ударило в голову, то ли просто захотелось чего-то нового, но согласился.

Хозяин кивнул, назвал цену, а потом махнул рукой – заходи, мол и вон туда поднимайся. Там и разденешься, только подожди – подготовим помещение.

Внутри было тепло, пахло мылом и чем-то травяным. Горели свечи. Там же стояла большая кадка/ванна с горячей водой, от которой поднимался пар. Журчала вода где-то за окном, от усилившейся непогоды. Я скинул всё с себя, ощущая, как благодарно отреагировало тело, избавившись от груза.

Зашёл в воду.

Горячая.

Жар расползался по меху, смывал усталость, грязь, шум в голове.

Демоны, оно стоило того.

Я откинулся на край кадки, погружаясь в тёплую воду по шею. Вода обволокла тело, вымывая грязь, боль, мысли.

А потом дверь отворилась, и вошли они.

Две девушки, стройные, гибкие, облачённые в самые лёгкие тряпки, какие только можно назвать одеждой. Одна темноволосая, веснушками на плечах. Другая светлая, с темными бровями и лёгкой улыбкой, будто в голове у неё всегда был какой-то весёлый секрет.

Они без слов подошли ближе, пар окутывал их, будто скрывая от посторонних глаз. Одна стала обходить меня, направляясь за спину, а веселая забралась напротив на высокую скамейку.

– Прииивет! – сказала она, сверкая гладкими коленками. Потом встала, вытянулась как струнка, натянув скудные одежды и достала с полки кувшин с маслом.

– Расслабься, воин. – сказала темноволосая.

Её пальцы коснулись моих плеч, осторожные, но уверенные. Нажали, сжали. Мышцы, забитые за долгие дни, вдруг осознали, насколько они устали. Я даже не сразу понял, что вырвался хриплый вздох – настолько хорошо это было.

– О-о-ох…

– Да уж, тут работы много, – темноволосая скользнула ладонями по лопаткам, ловко находя самые зажатые места.

Веселая подошла сбоку, и взяла руку (или всё же лапу), проведя пальчиками по жестким чешуйкам на костяшках. Не было в их лицах брезгливости, страха или презрения. Они наверняка видели хуже. Наверное.

– Ууу, слишком много работы… Немало битв видели эти руки и слишком много крови… – опустилась она на колени у края.

– Грубая кожа, шерсть, тугие мышцы… будто камень, – темная и светлая добавили масла на ладони, запахло чем-то травяным и бодрящим.

Пальцы нажимали в нужных местах – больно, приятно, глубоко. Всё напряжение, что я не замечал, выползало из костей.

Приятное тепло заполняло всё тело. Я ощущал, как расслабляются плечи, спина, руки. Где-то в позвоночнике что-то хрустнуло, стало легче дышать.

– О, да, вот тут… – пробормотал я, когда пальцы добрались до поясницы.

Девушка хихикнула.

– О, вот тут?

Надавила сильнее.

Я выдохнул с шипением. Боль была острой, но тут же растворилась, уступая место облегчению.

Я не стал спрашивать, где они научились такому. Не стал спрашивать, почему не показывают отвращения. В этом городе давно поняли, что работать лучше, чем дохнуть в канаве. Непростая жизнь была не у меня одного.

– Как жизнь, воин? – спросила вторая, давя ладонями в основание шеи.

– Тяжёлый вопрос.

– У нас есть время.

Я просто закрыл глаза.

И позволил им продолжать.

Глава 18

Утро встретило меня прохладой и туманом, который еще висел над крышми города бледной пеленой. Свежий, бодрый и полный сил после вчерашнего массажа, я чувствовал в теле лёгкость, которой давно не знал. Вино и хорошая еда тоже сыграли свою роль, но одни воспоминания о вечере заставляли краснеть кончики ушей.

Забрал из мастерских доспехи, нашел своих прихвостней и двинулся в путь.

Штайнхох ждал.

Мартин Трассе уже наверняка не раз колдовал над своими ретортами, разливал по колбам то самое зелье, о котором мы говорили. После прошедшего вечера стало очень интересно, получилось ли у него что-то.

А еще требовался обстоятельный разговор с главами разведок: Сокучем и Воком Секущим Хвост

Контрабанда и наркотики – вот что меня волновало. Откуда шла эта дрянь? Кто тайно продавал в переулках пыль искажающего камня, гоблинские грибы, красную слизь? Это надо было вычистить, и чем раньше, тем лучше. Планы шли на смену друг другу, как шаги под моими лапами.

Лёгким бегом, с мешками припасов за спиной, я двигался на север. Телохранители бежали за мной, пыхтя и подстраиваясь под ритм.

Ехать в повозке? Нет, это было слишком медленно. Да и животные, как водится, от меня шарахались. Стоило подойти ближе, как лошади храпели и били копытами, а мулы ревели. Ишаки нормально реагировали, но то был не самый покладистый и скоростной зверь.

Эх, найти бы такое животное, которое не шарахалось бы от меня. Большое, сильное, с крепкой спиной, стальными нервами. Может, какую-то тварь приручить?

– Хершер! – крикнул кто-то сзади, догоняя. – Давай сбавим ход!

– Не отставай! – рыкнул я в ответ, прибавляя темп. Не самый выносливый, надо убрать такого из охраны. Всего ничего же бежим! Может он тоже из этих, наркоманов? Сдам его Сокучу, пусть выясняет.

Вдох. Выдох.

Впереди – Штайнхох, задачи и разговоры.

Пара дней и вот он – мой город! Дрожь удовольствия прошла по шкуре, когда увидел все строящиеся укрепления, монументальное наследие прошлого в совокупности с крысино/человеческой архитектурой, от сплава которой у какого-нибудь классического профессора случился припадок.

Воздух здесь был другим – тяжёлым, каменным, пропитанным гарью кузниц и сыростью глубоких подземелий. Хорошо! Вкусно! Пустоши пахнут по-своему вкусно, а бывший город гномов – по своему! Я вошёл в город бегом, но не замедлил шаг, лишь перекинул мешки с припасами поудобнее, да бросил долгий взгляд в сторону поля для сквигобола, где дрались несколько групп.

Что-то приветственно буркнул или чертыхнулся Дед – Дух Гор, «доставшийся в наследство» от гномов.

– И тебе привет, старый хрыч!

Телохранители из штурмкрыс и прихвостни уже умирали с голоду и находились уже на пороге Черного Голода. В глазах – пустота, хвосты беспокойно метались. Отправил их жрать, сам поспешил дальше.

На одном углу заметил нарисованную паутину.

Скинул плащ, и узнавший меня народ расходился в стороны.

По пути сделал быстрые остановки:

У строительства укреплений. Каменщики и землекопы трудились, рыча и матерясь. Город медленно оживал, как живое существо, впиваясь в гору всё глубже.

У тренировочных залов. Молодняк дрался с азартом, но коряво, старшие крысы били их, когда те мазали. Так и надо. Учёба кровью даётся.

У части складов. Кладовщики поджали уши, но докладывали чётко, показывая книги. Всё учтено.

На площади варился котёл с чем-то подозрительно зеленым и ещё шевелящимся. Хвостатые повара азартно спорили, класть ли туда ещё чеснока или и так сойдёт.

По пути встретил Вискруна Хриплого, который позвал на казнь. Пообещал прийти посмотреть.

Потом – к Явуру. Старый пёс всё ещё жил. Он так-то всё время проводил со своим племенем, но теперь, перед решающим этапом в изготовлении протезов его привезли в крепость на «примерку». И теперь он был в глубине крепости, выбрав необитаемый зал с высоким потолком и каменными лицами гномов, уставившимися на всех с вечно осуждающим выражением. Псоглавцы, сгрудились вокруг ложа старого вождя. Вид у них был кислый. Пахло испражнениями, кровью, едой, ароматными травами, мокрой шерстью.

– Жив ещё? – я подошел ближе.

Старый сарвуух выглядел хреново. Половины лица не было, одна рука кончалась культёй, вторая лежала в какой-то железной конструкции, которая могла быть и лечебной скобой, и неудачным протезом. Нижние конечности тоже отсутствовали.

– Жив. – буркнул кто-то из его племени.

– А что это вы тут делаете?

Рядом с вождём стоял высокий худой сарвуух в рваном плаще. В руках у него было ещё бьющееся гоблинье сердце, а тело самого зеленокожего со вспоротой грудной клеткой ещё дергалось на полу. Он аккуратно приподнял челюсть Явура и вложил туда кусок мяса. Тот прожевал, не открывая глаз.

– Хороший у вас уход за ранеными…

– Лучше, чем ничего. – старый сарвуух пожал плечами. – Сердца бодрят кровь, жизненная энергия подпитывает ослабевший дух.

– Особенно молодые сердца. – добавил кто-то из угла.

– С протезами что? Примеряли? – Хершер кивнул на железную конструкцию.

– Делают. Одну лапу уже примеряли, но он ею чуть Гортакса не удавил, когда тот пришел говорить, чтобы мы больше не ели их.

– Надо было оставить ему тот протез, раз так.

Сарвуухи переглянулись.

– Мы думали. Но он ещё сам не решил, – пояснил старый сарввуух, подававший сердце Явуру.

Старый вождь вдруг зашевелился. Поднял голову. Открыл глаз – единственный, что у него остался.

– Громко вы… – прохрипел он.

– Рад тебя слышать.

Явур чуть повернул голову. С трудом.

– Что привело тебя к калеке?

– Просто посмотреть, как ты тут валяешься.

Вождь сарвуухов шумно вздохнул и прикрыл глаз.

– Ну и как?

– Хреново.

– Вот и мне так кажется. – пробормотал Явур и снова замер.

– Я иду к нашему профессору. Ты ведь в курсе, что у гномов заказали для тебя новые конечности? Так что скоро мы с тобой ещё встанем плечом к плечу.

Явур промолчал.

Я на миг задержался, оглядел его покои. И, как всегда, вздрогнул от их божества.

Статуя возвышалась, уродливая, каменная, с вытянутой мордой и пустыми провалами глазниц. Ушебти. Проклятая тварь. От одного взгляда на неё пробегал холод по спине.

Ещё полчаса петляний по различным туннелям и наконец вышел к месту обитания нашего профессора.

Узкий каменный проход, где, не пригибая голову не пройти, вёл в лабораторию.

Дверь была приоткрыта, а изнутри доносился спор.

– Не вздор, нет-нет! – визжал один голос. – Вот смотри, от бедра идет, крепится здесь, сустав прочный!

– А у гнома тоже такое бедро было? – флегматично уточнил другой.

– Неважно-неважно!

– Мартин, ты здесь? – мой голос разнёсся по комнате.

Лаборатория была полна всякой всячины. Буквально. На столах валялись скальпели, книги, кости из металла, части тел в банках разных рас. Вдоль стен стояли чучела. В центре, прислонившись к стойке с ретортами, стоял Мартин Тассе, профессор биологии, анатомии и человек, который знал, как разбирать тела на запчасти лучше всех, и по совместительству оборотень. Рядом с ним —незнакомый мне крысолак, в зверином обличье, но ещё и в кожаном фартуке, машущий железной ногой с кучей непонятных трубок, тонких шлангов и шестеренок.

– Ооо, хершер! – Трассе кивнул ему, как старому приятелю. – Рад Вас видеть! Чего хотели?

Я подошёл ближе, оглядывая разбросанные по столу чертежи и заметки.

– Поговорить.– Я кивнул на железную ногу. – Сначала про это.

Крыса прижала ногу к груди:

– Щщхашшш!

– Не волнуйся, Кренч! – махнул на него рукой Мартин. – Он не заберёт.

Крысалак покосилась на меня, не слишком уверенно спрятал ногу за спину.

– Купили у гномов что хотели? – я подошел ближе.

– И да и нет. – Тассе вздохнул. – Они всё делают на века, конечно, но цены… Да и ещё… Вот, гляньте.

Он достал из ящика железную руку. Чистая работа – подвижные пальцы, крепкий сустав.

– Проблема в том, что они всё делает для гномов, или для людей. А у крыс и гунулов пропорции другие.

– И что делать?

– Переделывать. Мы смотрим, что можно взять за основу. Суставы, крепления – остальное кое-где придётся перерабатывать. К тому же многие из хвостатых желают, чтобы в новых конечностях были разные возможности…

– Посылай таких умников ко мне! Новые возможности им. Пусть рады будут, что выделяем деньги на них, чтобы не остались калеками. Чисто из любопытства – что просят?

– Когти, которые будут рвать броню в основном. Это, в принципе, можно сделать…

– Но?

– Дороже выйдет. Протез около тысячи монет, да ещё монет триста… Вроде так говорили ваши инженеры…

– Нет-нет! Ни в коем случае! Слишком дорого! Нужно что-то более подходящее и, желательно, дешевле.

Мартин кивнул, поправляя очки.

– Понимаю. Гномьи протезы действительно высокого качества и весьма дороги, да и к тому же они рассчитаны на их анатомию. Их конструкции массивны и тяжеловесны, что не подходит для более лёгких и подвижных существ, таких как крысолюды или псоглавцы.

Он указал на один из чертежей на столе.

– Вот, посмотрите. Это схема стандартного гномьего протеза. Обратите внимание на суставные соединения и общий вес конструкции. Для наших целей это избыточно.

Я склонился над чертежом, изучая детали.

– Что ты предлагаешь?

Мартин задумался, скрестив руки на груди.

– Нам необходимо разработать протезы, учитывающие специфическую анатомию ваших пострадавших бойцов. Лёгкие, но прочные материалы, более гибкие суставы. Возможно, использование комбинации металла и органических компонентов.

Я поднял бровь.

– Органических компонентов?

Мартин кивнул.

– Да. Мы можем использовать кости или хрящи от крупных существ, усиленные металлическими вставками. Это снизит вес и увеличит подвижность. Кроме того, такие протезы будут более совместимы с телами наших солдат, снижая риск отторжения. Можно даже попробовать сразу пересаживать конечности… ээээ… существ.

–? – я посмотрел на него.

– К примеру – тех же гоблинов, орков, нагов, людей, крысолопов, троллей… Если вы разрешите использовать подопытных…

– У нас закончились рабы и преступники?

– А кто мне их даст без Вашего разрешения?! Ваши слуги жадны чрезмерно! Мне и так на прошлые опыты с трудом набрали разных отщепенцев.

Я почесал подбородок, обдумывая его слова.

– В общем звучит разумно. Но как насчёт стоимости?

Мартин улыбнулся.

– Использование органических материалов, которые мы можем добыть самостоятельно, значительно снизит затраты. Металлические компоненты можно изготовить из более дешёвых местных сплавов, не сильно жертвуя прочность, как уверяют господа инженеры.

Я кивнул, соглашаясь.

– Хорошо. Но нам нужно действовать быстро. Я хочу, чтобы первым, кто получит новый протез, был Явур из племени сарвуухов. Он потерял многое, прикрыв меня.

Мартин записал что-то в своём блокноте.

– Об этом я в курсе, и на него комплект почти готов. В целом я понял. Начну работу немедленно. Но мне потребуется помощь.

Я нахмурился.

– Какую помощь?

Мартин посмотрел на меня поверх очков.

– Нам понадобятся образцы тканей для экспериментов, а также доступ к магическим ресурсам для ускорения процесса заживления и интеграции протезов.

Я задумался.

– Поговори с колдунами Струха Шипа. Они помогут с в этой части. Что касается тканей, я распоряжусь.

Мартин улыбнулся.

– Благодарю вас, хершер. Я уверен, что вместе мы сможем создать нечто выдающееся.

Я кивнул и направился к выходу.

От того, чтобы уйти, меня остановило покашливание профессора. Обернулся. Тассе смотрел на меня многозначительно. С выражением человека, который что-то знает, но говорить не хочет.

– Ну? – наконец спросил я.

Мартин взял со стола и покачал в руке бутылёк с тёмной жидкостью.

– Я приготовил эликсир.

– Какой?

– Который вы просили! – сказал он многозначительно. – Тот самый.

– Точно! Тот самый! Мартин, вы не поверите, но вообще-то это было первое, что я хотел у вас спросить!

Склянка была небольшой. Пахла чем-то резким, травянистым, с примесью металла.

Эликсир для превращения в человека.

– Сколько действует?

– Когда как… От нескольких часов до нескольких дней. Может даже навсегда. Кто знает…

– Навсегда мне не надо. Слушайте, Мартин, а почему такой разброс?

– Трансмутация всё же не моя специальность, и так выше своей головы прыгнул. И не советую пить много, чтобы не переборщить с дозировкой. Хотя… Может, вам и понравится.

– Да-да! Понравится-понравится! – запищал крысолак-помощник, но тут же умолк.

Я хмыкнул.

– Как ощущения?

– В первый раз? – он подошел к одному из журналов и полистав тяжелые страницы, начал перечислять всё то, что испытывали его подопытные: – Голова кружится, зрение скачет, прыгающая походка. Возможны выпадения шерсти, зубов, изменения размеров зрачков. Это в обоих состояниях.

Я задумался.

Проблема была не только в том, как ходить без хвоста. Меня волновал один, очень важный вопрос. Такой, который нельзя было выяснить в лаборатории.

– Слушайте, профессор, а как это у вас получилось? Вы упомянули какую-то трансмутацию… Вы ведь не маг? Как же вам тогда это удалось – с ничего создать жидкость, глоток которой может изменить облик здоровой туши? – постучал я себя в грудь.

– Нет, я не маг. И не обязательно им быть, чтобы что-то уметь. Это по большей части наука. Позвольте мне вам объяснить, по возможности наиболее кратко…

Он сел за свое кресло и жестом пригласил меня присесть куда-нибудь. Мне понравилось место напротив двери, в которую я предварительно кинул все находящиеся вокруг острые штуки (скальпели, пилы для костей, тесак, большое шило (или углу)

– Вы ведь знаете, что я профессор биологии и анатомии Суронского университета, а прикладное моё занятие в последние годы – изучение мутаций? Тогда вам должно быть ясно, что Ваша просьба о данном эликсире упала на благодатную почву. Мне давно уже было интересны возможности подобной метаморфозы, и я с большим интересом взялся за изучение проблемы в самые быстрые сроки.

В последние десятилетия исследования пришли к удивительным открытиям, расширяющим наше понимание о возможностях изменения биологических форм и функций организмов, так как видов мутаций с каждым годом находят всё больше.

Прежде чем начать обсуждение, важно понять, что термин «крысолюди» описывает гибридных существ, объединяющих черты крысы и человека. Данные гибриды представляют собой уникальную комбинацию органических структур двух различных видов.

Крысолюди или Homo rattus transformans это гибридная форма, сочетающая анатомические черты человека и крысы, которую можно разрушить, получив две формы. Скелетная структура крысолюдов характеризуется укороченными трубчатыми костями, изогнутым позвоночником с усиленным поясничным лордозом, а также редуцированной грудной клеткой, адаптированной для протискивания в узкие пространства. Ключевой маркер – гипертрофированные резцы и развитый хвостовой аппендикс, содержащий аутохтонные нервные узлы, отвечающие за баланс и терморегуляцию.

Человеческая форма, то есть Homo sapiens, требует достройки, введения крысиных признаков, и требует коррекции этих признаков через остеосинтез, дендритную регенерацию и метаболическую адаптацию, устраняющую аллокортизоловый дисбаланс, присущий крысолюдям.

То есть, превращение крысолюдей в людей представляет сложный вызов, так как человеческое тело и биология имеют значительные отличия от крысиных, пусть и не во всём.

Согласно трактату «De Mutatione Corporum» Панолита, ключ к обратимой трансмутации кроется в нарушении баланса humores и активации spiritus vitalis посредством алхимического катализатора…

Я задумался о своём. О тех возможностях, которые у меня теперь могли появиться. О том, что порой на меня не будут смотреть где-то со страхом, где-то с отвращением, которые вольно или невольно вызывал мой облик.

– Вижу вы заскучали… Если совсем кратко, то потребовалось извлечение «крысиной сущности» (essentia muris) путём дистилляции костного мозга в атаноре при температуре горения очищенного горючего камня. Далее используется реактив Карла Шамплие (смесь серы, ртути и тизонского камня) для разделения летучих и фиксированных элементов.

Затем идет инкубация в «черной воде» (aqua permanens), содержащей ферменты Hydra vulgaris, растворяющие избыточный кератин…

Он говорил что-то еще, но я уже с трудом понимал тот ворох непонятных слов, который выливался на меня.

Глава 19

Жить я, правда, люблю. Даже когда это затруднительно. Пока кто-то дышит, он может наблюдать, думать, решать, менять окружающее, делать его хуже или лучше – кому как по вкусу. Да, мир – дерьмо, но дерьмо с вкраплениями золота. Ну и крови.

Мои подданные, похоже, тоже любили жизнь. Особенно чужую. Не вижу иного объяснения их восторгам при виде кишок, болтающихся перекладинах, и радостного шума, с которым они разбирали свежие истории о том, как очередного несчастного размазало по площади. Казнь – это почти праздник. Почти, потому что праздник предполагает редкость, а вот насильственная смерть в окружающих землях – дело обыденное.

Но казнь – это, в какой-то мере слабость. Убить – значит, не нашлось иного способа извлечь пользу. Гораздо интереснее, когда урок оказывается долгим, мучительным и поучительным для всех.

Я видел, как тех, кто провинился, оставляли в назидание очень долго живыми. Без языка, без глаз, без конечностей. Летом их обливали дерьмом, и мухи, скопившиеся в тёмные, дрожащие облака, облепляли их, выклёвывая мягкие ткани, добираясь до костей. Кожа сначала вздувалась, потом лопалась, от неё оставались лишь трепещущие клочья. Живое существо превращалось в шевелящийся мешок гноя и слизи, пока, наконец, через какое-то время не оставался чисто вычищенный скелет.

Скелеты казненных не закапывали. Их выставляли в назидание, чтобы каждый знал: так бывает, если не соблюдать установленные законы. Сам его вид будет напоминать окружающим – никогда не делайте ничего подобного тому, что совершил я!

А я смотрел на них и представлял, как внутри пустого черепа копошатся жуки, как в глазницах ползают личинки, как из раскрытого рта выбирается наружу белая жирная сороконожка.

Нет, уж лучше быстрая смерть.

От всех племён, кланов, родов, стай что вошли в наше образование, нам досталось огромное нематериальное наследство в виде всевозможных пыток и истязаний всех возможных живых организмов. Крысы с их поклонением Рогатой были одним из самых мрачных и жестоких объединений этого мира, насколько я пока мог судить. Хотя должен признать, что мой опыт еще весьма ограничен.

Потому что общий мир крыс – это настоящая бездна, где царят голод, страх и вечная борьба за выживание. Крысы, я так подозреваю, изначально рождались и жили в среде всевозможных кровавых и мучительных наказаний, которые с каждым разом становились им всё привычней.

В любом самом мелком клане – за малейшее нарушение иерархии, за проявленную слабость или за кражу куска еды ожидает кара. Казни в этом мире для них – не редкость, а обыденность. И всегда их проводят публично, чтобы посеять страх в сердцах остальных.

Впрочем, в Империи, насколько мог судить, дела были не во многом лучше. Считалось, что чем ужаснее наказание, тем эффективнее оно удерживает от преступлений, запугивая потенциальных нарушителей и демонстрируя силу государства.

Среди арсенала всевозможных казней, были у местного общества и «любимые», самые распространенные:

Погружение в кипящую смолу, разрывание на части дикими крысами, сжигание на костре, повешение за шею или на крюке (под рёбра), отрезание хвоста, лап, ушей, выкалывание глаз.

Почему так жестоко? Исторически сложилось, как говорят начитанные люди. Выживание сильнейших, культ силы и постоянная борьба за ресурсы, казни служат для устрашения и укрепления власти вождя.

Казнь всегда притягивает народ, как падаль стервятников, и сегодня собрались все – кланкрысы, люди, псоглавцы, немного хобгоблинов затесалась в толпе, стараясь сильно не отсвечивать.

Я прошёл сквозь ревущий людской поток к своему месту. Длинный походный плащ развевался за спиной. Над головой висели старые тяжёлые гномьи фонари, отбрасывающие багровые отсветы на тяжелый трон, который когда-то он принадлежал гномьему королю. Черепа ряда вождей, которые в период объединения не хотели договариваться, служили отличными украшениями спинке.

Всё, как полагается.

Сцена передо мной была вполне традиционной. В центре была яма, на дне которой – массивный котёл, из-под которого поднимался дым. Внутри кипела каменная смола.

Рядом с котлом дрожал приговорённый. Крысолюд, худой, ободранный, с трясущимися лапами, но с горящими глазами.