Текст книги "Герцогиня с Османского берега (СИ)"

Автор книги: Lucrezia Borgia

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

– Я не понимаю, как могла женщина, которая всю жизнь кому-то прислуживала, так резко подняться? – недоумевала Кэтрин Уиллоуби. – Тем более, не секрет, что она прислуживала Анне Болейн. Никому, кроме этой Анны, она нужна не была.

– У вас, англичан, свои причуды. – ответила ей Махидевран. – Впрочем, поступок герцога Норфолка подозрительно похож на поступок нашего повелителя. Он тоже женился на рабыне.

– А вы не сравнивайте своего султана и герцога Норфолка, госпожа. – возразила ей Элеонора. – Султан женился на Роксолане по собственной воле, а я почти что уверенна, что османская шлюха сама напросилась замуж за герцога по наущению Анны Болейн. Если бы она подошла с такой просьбой к моему жениху, сэру Френсису, он бы свернул ей шею.

– Если то, что вы говорите – правда, леди Элеонора, – продолжала вещать Махидевран, – то у неё был живой пример перед глазами. Эта дрянь многому научилась у Хюррем, а впоследствии у Болейн. Например, уводить чужих мужчин из семей. Хатидже Султан расскажет вам эту историю во всех подробностях.

– Не думаю, что расшатывать нервное здоровье принцессы столь мрачными воспоминаниями – хорошая идея. – вмешалась в разговор Гюльфем.

– Ценю твою тактичность, Гюльфем, но наши английские гостьи желают знать правду. – Гюльбахар была категорична. – Они спросили, я ответила.

– Как же много в мире женщин, добивающихся богатства и положения бесчестными путями. – вкрадчиво заметила Кэтрин. – Анна Болейн, Хюррем Султан, теперь ещё эта Нигяр – Джоан.

– Вам следует почаще напоминать этой выскочке, кто она и откуда пришла, чтобы нос не задирала.

– Это невозможно. Если мы последуем вашему совету, леди Махидевран, она пожалуется герцогу Норфолку.

– Вот именно. – взвизгнула Элеонора. – Нам ссориться с таким уважаемым человеком, как Томас Говард, ни к чему.

Не успели ей ответить, как Роксолана вышла навстречу дамам. Всем им – Махидевран, Гюльфем, Кэтрин, Элеоноре и служанке – переводчице пришлось остановиться и поклониться великой султанше. Махидевран не скрывала кислой мины, англичанки были наигранно учтивы, лишь Гюльфем боялась вызвать гнев супруги султана.

– Вы ещё не ложитесь, дамы? – спокойно спросила Хюррем.

– Я как раз сопровождаю герцогиню и маркизу в их опочивальни. – ответила Гюльфем.

– Раз так, то спокойной ночи, уважаемые. – вежливо промолвила султанша и бросила взгляд на Махидевран. – День завтра предстоит долгий и утомительный, придётся много общаться с неприятными людьми.

Она ещё раз улыбнулась гостьям и продолжила путь в покои. Как странно. Нигяр противостоит не менее агрессивным аспидам, чем сама Роксолана. Однако, в отличие от неё, перед бывшей калфой всегда улыбались напоказ; султаншу же ненавидели, не скрывая этого.

Нигяр надеялась заснуть до того, как её муж придёт в покои. Герцогиня подозвала служанок, чтобы те подготовили её ко сну. За всё то время, которое бывшая калфа провела в замке Хоршем в качестве его хозяйки, она так и не свыклась с мыслью о том, что ей даже расчесать волосы самостоятельно нельзя, чтобы на неё не посмотрели с презрением. Она так и не привыкла быть госпожой. Даже теперь, сидя в кресле у камина, Нигяр чувствовала укол совести от того, что одна служанка моет ей ноги, а другая массирует шею.

– Достаточно, девушки. – сказала герцогиня. – Вы свободны.

Служанки поклонились своей госпоже и вышли. Нигяр укуталась в одеяло и опустила голову на подушку. Как-то спокойно её встретила Хюррем Султан. Не к добру это. Реакция Хатидже Султан была вполне предсказуема, здесь Нигяр ничему не удивилась. Сюмбюль и Шакер обрадовались, уже неплохо. Но повод заплакать у бывшей калфы всё же нашёлся. Ибрагима Паши, единственного человека, который был с ней нежен, как только мужчина может быть ласков и нежен к женщине, не было среди собравшихся. Увы, теперь он никогда не заглянет ей в глаза, не расцелует её губы и никогда не узнает, что у них была дочь. Нигяр знала, что в данный момент за ней никто не наблюдает. Она уткнулась носом в подушку и беззвучно заплакала. Теперь никто не мог помешать ей не сдерживать эмоций. Ибрагим мёртв, и какая-то часть души Нигяр умерла вместе с ним. Вдруг Хюррем Султан права, и дальнейшее пребывание бывшей гаремной калфы в Османской Империи больше не имеет смысла? Подушка покорно впитывала слёзы несчастной женщины; Нигяр не желала ничего видеть и слышать в минуту своего отчаяния. Веки её устали, а щёки пылали. Только когда голова османки стала раскалываться от невыносимой боли, она успокоилась. Темнота, царящая в комнате, оказалась лучшим снотворным. Нигяр глубоко вздохнула. Она чувствовала, что засыпает…

***

Девушка пятнадцати лет вглядывалась в панораму сада из окна своей комнатушки. Уже вторые сутки валил мокрый снег, а в дворцовых коридорах было так холодно, что находиться в них без накидки стало невозможно. Согревая свои тонкие пальцы над пламенем свечи, девушка представляла себе, как умудряются умельцы проворачивать этот фокус – держать огоньки в руках и жонглировать ими, словно мячиками. Наблюдать за иллюзионистками и заклинательницами змей, выступающими перед обитательницами гарема, было её любимым и единственным развлечением. В Топкапы её не приняли – возраст не тот. Пришлось помотаться по дворцам, и прислуживать то там, то здесь. Обидно. Хотя, в том, что поездка в столицу не состоялась, был один весомый плюс – девушка не оказалась в незнакомом краю в одиночестве. В конце концов, быть калфой в гареме шехзаде тоже неплохо. Наконец юная служанка слезла с тахты и извлекла из сундука моток шерсти и спицы. Она надеялась занять себя рукоделием.

В эту минуту в дверь комнаты постучали.

– Нигяр, ты не занята? – вежливо спросила вошедшая женщина.

– Нет, Дайе Хатун, – ответила Нигяр, пряча клубок на место, – я всегда к вашим услугам.

Управительница гарема вошла в комнату к воспитаннице и присела около неё. Она заметила, что девушка чем-то встревожена.

– Что-то случилось, Нигяр? – спросила Дайе. – Ты весь день ходишь мрачнее тучи. Ничего не ела. Тебя кто-то обидел?

– Нет-нет, никто не обидел. – промолвила та. Однако мудрая женщина сразу поняла, что девочка не очень-то склонна к откровению.

– Нигяр, не стесняйся, расскажи мне всё. Только так я смогу помочь тебе. – хатун взяла юную служанку за руку. – Ты же знаешь, что можешь мне доверять.

– А вдруг я прослыву ябедой? – осторожно спросила Нигяр, но Дайе взглядом дала ей понять, что ничего подобного не произойдёт. Девушка не знала, с чего начать. Ей действительно не хотелось откровенничать, но, по крайней мере, Дайе никогда не была ей врагом.

– Дайе Хатун, я уже сомневаюсь, что могу стать образцовой калфой. – посетовала Нигяр.

– С чего бы это? Учителя тебя хвалят наперебой, старшие служанки не жалуются, да и с моей стороны к тебе нареканий нет.

– Нет-нет, мне просто… В общем, мне бывает трудно совместить учёбу со службой.

– Почему? Мне кажется, ты неплохо справляешься.

– Вы просто не всё знаете. Другие служанки стараются спихнуть на меня часть своей работы. Девушки из гарема не воспринимают меня всерьёз. Не слушаются, смеются надо мной. Нет, они меня не обижают, но я у них не пользуюсь авторитетом.

– Сказала бы мне раньше, я бы приструнила этих девчонок .– твёрдо сказала Дайе. – Если они снова начнут задевать тебя, напомни им, что Айше Султан не задумываясь выдаст их замуж, если они и дальше будут насмехаться над её личной рабыней. На крайний случай проси помощи у Сюмбюля – уж он-то умеет ставить пустоголовых девиц на место.

– Я просила! – едва не расплакалась Нигяр. – А он говорит: «Не сюсюкайся с ними, будь строга, но вежлива, иначе заклюют», вот и вся его помощь.

– Сюмбюль правду тебе сказал.

– Пусть так, но и он придирается ко мне. Я уже не знаю, как ему угодить, всё не так, что бы я ни сделала. А как прошу объяснить, то он либо заводится, либо объясняет, но с такой кислой миной, что пропадает желание слушать. Сюмбюль зазнаётся, он спит и видит себя главным евнухом, и кроме собственного благополучия, похоже, его не волнует ничто и никто.

– Не обращай на его придирки внимания, он лишь пытается самореализоваться, а человек в его положении сделать это может только так.

– Он думает, что всё делает правильно, вот только меня за ошибки ругать доставляет ему удовольствие. А ещё он перестал меня понимать.

Нигяр опустила взгляд. Она сжала губы и учащённо задышала. Она была готова расплакаться. Дайе ласково взяла её за подбородок и заглянула девушке в глаза.

– Нигяр, если ты впадёшь в уныние, ты никогда ничего не добьёшься, – сказала она с поистине материнской заботой, – ты ещё молода, тебе только пятнадцать. К тому же, ты служишь калфой всего месяц. Как можно добиться успехов за столь короткое время? Уважения и почёта добиваются не за год и не за два. А на Сюмбюля не стоит обижаться, лучше поучись у него. И если ты думаешь, что его поглотило зазнайство, ты ошибаешься. Видела ли ты, чтобы он с кем-то поссорился или был к кому-то из джайерие несправедлив? – юная служанка помотала головой, что означало «нет». – Да и к тебе он относится, как к сестре, не стоит на него жаловаться. В своё время ему, как и тебе, требовалась забота и поддержка. Так что слова насчёт непонимания с его стороны – пустые.

Около минуты Нигяр молчала. Она опустила голову на плечо Дайе. Та приглаживала ей волосы, словно самому дорогому существу.

– Что же мне делать, Дайе Хатун? – спросила она наставницу.

– Стараться. – ответила та. – Будь строга, но неизменно добра к вверенным тебе девушкам. Будь спокойна, всегда держи себя в руках. Помни, что справедливость – главная добродетель хорошей калфы. И никогда не позволяй себе впадать в отчаяние и не позволяй себе лишнего. Только тогда ты чего-то добьёшься.

Дайе Хатун встала с тахты и направилась к выходу. Нигяр пришла к выводу, что ещё не всё спросила. Осталась ещё одна вещь, которую ей хотелось бы уточнить.

– А когда это произойдёт? – спросила девушка. – Когда должен прийти успех и уважение со стороны других служителей гарема?

– Это, дорогая моя, зависит только от тебя. – ответила управительница гарема. – Прояви себя, как ответственная, надёжная служанка, справедливая и объективная в оценках. И ни в коем случае не расстраивайся от того, что тебя не взяли в Топкапы. Во-первых, ты ещё слишком мала, а во-вторых, матери султана ты нужнее. Когда шехзаде Сулейман станет султаном, твой статус калфы резко поднимется, помни об этом. А сейчас не раскисай. Сходи лучше в хамам; водой смоешь всю усталость и расслабишься.

Нигяр легонько улыбнулась и покивала головой в знак согласия. Дайе была права: всё придёт само собой, нужно только время. Когда – нибудь она станет прекрасной калфой, как этого и хотела её бабушка. А пока что ей надо много учиться.

Дайе уходила от Нигяр с чувством, будто она только что успокаивала родную дочь. Нет, эта девчонка совсем не похожа на тех рабынь, которых обычно берут в калфы. «Зря девочка в служанки пошла», – подумала управительница гарема, – «Разве она не достойна большего? Ей бы на хальветы ходить. Если бы она родила шехзаде сына, клянусь Аллахом, она бы стала прекрасной султаншей. Эх, Нигяр, быть может, ты выбрала не тот жизненный путь».

========== Глава 14. Праздненство ==========

На следующий день на главных улицах Стамбула гремела музыка, бесплатно выступали акробаты, а беднякам раздавали муку и мясо. Никто не ожидал такой щедрости со стороны европейских гостей, поэтому настроение народных масс изменилось со скептического и кое-где недовольного до более располагающего. Ну а в Топкапы султан Сулейман и Роксолана устроили праздник для короля Генриха, продемонстрировав поистине восточное гостеприимство. С утра в саду был возведён огромный шатёр, в котором могли разместиться все гости, приглашены музыканты, танцовщицы и циркачи. Османы и англичане надеялись, что праздник, данный в честь заключения договора о дружбе и взаимной военной помощи, принесет всем собравшимся только радость.

На празднике собрались почти все обитатели Топкапы, кроме Хатидже Султан – сославшись на острую головную боль, она с большим трудом выпросила у своего царственного брата разрешение уехать в свой дворец. Зная, насколько хрупким является физическое и душевное здоровье сестры, Сулейман поддался на уговоры, и отпустил её. Что касается Махидевран Султан, то ей повезло гораздо меньше. Султан не собирался отпускать её обратно в Манису столь рано, так что ей пришлось остаться до окончания праздника. Однако властитель востока несколько утешил бывшую наложницу тем, что шехзаде Мустафе придётся очень скоро ехать обратно в Манису, так как надолго оставлять дела в провинции нельзя.

Под звуки лютны и барабанов перед глазами англичан разворачивалось увлекательное зрелище. Сперва гости наблюдали постановочные бои янычар. Генрих рассказал Сулейману о том, что в Англии регулярно проводятся подобные состязания – рыцарские турниры, и зазывал правителя востока в гости, чтобы увидеть это незабываемое зрелище. В ответ султан предложил королю продемонстрировать своё умение владеть мечом в дружеском поединке на ятаганах. Стоит ли говорить, что в этой «дуэли» победил хозяин принимающей стороны, доставив, тем самым, дополнительную радость супруге? Затем выступали факиры и заклинатели змей. Надо сказать, что последнее впечатлило далеко не всех. Принцесса Мария буквально вылетела со своего места, в ужасе от увиденного. По её мнению, происходящее было самым настоящим колдовством и бесовщиной, и девушка не видела в привычном турецком развлечении ничего забавного. Принцесса трижды перекрестилась и принялась молиться, а по её нежным щекам от страха бежали слёзы. Элеонора Фейган глупо хихикала, а Кэтрин Уиллоуби скупо улыбалась. Чарльз Брендон и Френсис Брайн спорили, как заклинателю удаётся подчинить себе змею при помощи одной только игры на флейте. Только лишь Томас Говард сохранял олимпийское спокойствие. Со вчерашнего дня ему так и не удалось откровенно побеседовать с супругой. Джоан и в Англии держалась особняком от высшего света, и теперь, вернувшись на родину, она не спешила демонстрировать своё расположение к бывшим хозяйкам. Вчера она почти весь вечер отсутствовала. Наверняка общалась с дворцовым отрепьем. Герцог взглянул на Нигяр. Она тихо сидела на краю скамейки и аплодировала выступающим. Понять, что она испытывает в данный момент, было крайне проблематично – за годы службы в гареме нынешняя герцогиня Норфолк столь искусно научилась маскировать эмоции, что её впору было бы отправить ко двору Карла Габсбурга в качестве шпионки. А поговорить с хитроумной супругой Томасу было просто необходимо, ведь насколько он успел понять, его жена относится к той породе людей, которые не отступятся ни перед чем, чтобы отыскать и спасти дорогое существо, даже если замысел изначально нереален в исполнении. И только лишь Френсис Дойл, исполняя обязанности королевского переводчика, поглядывал на герцогиню так, чтобы это не бросилось в глаза её мужу и скупо улыбался, когда его взгляд ложился на её прекрасное лицо…

В какой-то момент леди Говард решила, что лучше ей будет последовать примеру принцессы Марии. Вежливо поклонившись Хюррем и её дочери, Нигяр спросила разрешения у султанш удалиться. Как ни странно, но Роксолана удовлетворила просьбу своей бывшей служанки, поинтересовавшись у неё, придёт ли она вечером на танцевальное представление, та ответила, что сочтёт присутствие за честь. Нигяр ещё раз проделала реверанс перед благородными дамами. Англичанки, как обычно, удостоили её лишь сдержанной улыбкой, Махидевран же не скрывала своей неприязни, только Гюльфем высказала знак почтения. Леди Говард в сопровождении служанки вышла с территории праздника и направилась во дворец. Ей хотелось всего лишь побыть в своей комнате одной.

На подходе к коридору, Нигяр встретилась с принцессой Марией. Та была приятно удивлена, узнав, что герцогиня тоже устала от шумного зрелища.

– Хорошо, что вы покинули эту дьявольщину, леди Норфолк, – сказала принцесса. – Я не понимаю таких развлечений.

– Мне просто захотелось немного покоя. – ответила ей Нигяр.

– Мне кажется, здесь не очень рады вашему возвращению. – промолвила Мария. – Я заметила, как султанша Махидевран смотрела на вас. А султанша Хатидже вообще не захотела вас видеть. Чем же вы их обидели?

– Они мне всегда завидовали.

– Завидовали? Но чему? Разве есть у госпожи повод для зависти служанке?

– Представьте себе, принцесса, есть.

– Расскажите мне.

– Это долгая история. Но если быть краткой, то когда-то я была счастлива, а эти женщины – нет. Когда они обо всём узнали, то посчитали, что счастье рабыни, идущее в противовес счастью султанш – ненормально и противоестественно. Они возжелали моей смерти.

– Ах! – кровь отхлынула от лица Марии. – Так вам пришлось бежать в Англию из-за несчастной любви?

– Можно сказать и так. – невозмутимо ответила Нигяр.

Принцесса и герцогиня шли в свои гостевые покои, беседуя о разных мелочах. Нигяр немного просветила Марию в особенности быта в Османской Империи, не раскрывая, однако, всех секретов. Во-первых, ей самой это не было нужно, а во-вторых, дочь Екатерины Арагонской никогда бы не сумела понять жизненный уклад в нехристианской стране, так что в глубине души она была убеждена, что в краю, в котором она гостит вместе с отцом, царят дикость и невежество. Вдруг принцесса остановилась и её взгляд наполнился глубочайшим сочувствием.

– О! Вон тот несчастный, которого высмеял мой отец. – промолвила она. Нигяр глянула вперёд и заметила Сюмбюля, оживлённо беседующего с подчинёнными калфами. – Я хочу поговорить с ним. Леди Джоан, переводите, пожалуйста, мои слова.

Нигяр окликнула Сюмбюля. Тот расплылся в улыбке и отпустил калф. Плавно подойдя к принцессе и герцогине, главный евнух низко поклонился им обеим, не переставая улыбаться.

– Султанша… – обратился он к бывшей калфе.

– Сюмбюль, тут принцесса Мария хочет тебе кое-что сказать.

Скрывая своё волнение, принцесса жестом приказала Сюмбюлю поднять на неё глаза.

– Я ещё раз прошу прощения за поведение моего отца и лордов. – сказала она, а Нигяр переводила её слова на турецкий. – Они проявили себя совершенно недостойно. – Девушка на минуту замолчала, а затем заговорила вновь. – Я не знаю молитв вашей веры. Я не знаю можно ли вообще принимать ваши верования за религию. Но я готова помолиться за вас Деве Марии. Если вы хороший человек и чисты душой, она поможет вам, не смотря ни на что. – Она взяла Сюмбюля за руку, тот залился краской. – Но вы не отчаивайтесь. Молитесь каждый день своему богу, и однажды ваше горе закончится. Если не помогают снадобья, то искренняя вера обязательно должна помочь. Главное, не теряйте надежды и молитесь, и тогда, я уверена, у вас будут дети.

Сюмбюль был тронут словами английской принцессы. Он упал перед ней колени и поцеловал край платья. Мария погладила его по щеке и ещё раз промолвила:

– Молитесь и не теряйте надежды.

В сопровождении служанки, дочь короля Генриха проследовала в свою комнату. Сюмбюль поднялся с колен и взглянул на Нигяр.

– Что ты ей про меня наговорила? – спросил он недоверчиво.

– Всего лишь то, что ты не можешь иметь детей, не больше, не меньше. – спокойно ответила та.

– Иииии, эта молодая хатун теперь думает, будто я неизлечимо болен!

– А что, я должна была рассказать ей про кастрацию?

Аргумент был более, чем убедителен. Сюмбюль замолчал и поджал губы. Нигяр пришла в голову мысль, что она опять чем-то обидела давнего приятеля.

– Что-то не так? – осторожно спросила она.

– Нет-нет, госпожа, на этот раз вы поступили правильно и разумно.– ответил ага. – Надеюсь, ты придёшь посмотреть выступления танцовщиц.

– А танцовщицы из гарема?

– Что ты! Кто ж позволит, чтобы прелестные цветочки играли своим станом перед невесть кем, даже если он десять раз король?

– Пожалуй, ты прав.

– Нигяр Султан, если у тебя всё, то я, пожалуй, пойду, – протянул Сюмбюль, – не хочу сердить госпожу.

– Да, конечно, иди. – ответила Нигяр.

Не успел Сюмбюль сделать и пары шагов, как ему срочно понадобилось снова обратиться к герцогине.

– Нигяр, подожди!

– Да?

– Ещё не всё. Передай своей юной госпоже, что она очень добра и поистине милосердна. – евнух даже заулыбался. – А я раньше и не думал, что среди невер… то есть, среди не мусульман есть добрые и сострадательные люди, такие, как султанша Мария.

– Хорошо, – с улыбкой ответила Нигяр, – я передам ей твои слова.

На этой приятной ноте Сюмбюль и Нигяр размянулись. Последняя направилась в свою комнату. Бывшая калфа даже не подозревала, что за ней наблюдают её супруг, Томас Говард, герцог Норфолк, и доверенное лицо короля, сэр Френсис Брайан.

– Сочувствую, Томас, – саркастически говорил пират, – этот кастрированный индюк снова пристаёт к твоей жене.

– Это не он пристаёт к ней, это Джоан испытвает моё терпение. – ответил тот.

– Ещё как пристаёт. Только я в толк не возьму, на что он надеется? Или он всех обманул, сказав, что его внизу обработали, чтобы заработать деньжат, и, заодно, женщин беспардонно полапать? Сам посуди, кто бы его заподозрил в том, что он девочек арендует?

Говард лишь покачал головой.

– Ты много не можешь себе представить, Френсис. – сказал он тихо. – Я от Эдварда Геллахера много интересного узнал в своё время. Например, что кастрация не всегда ставит крест на возможности предаваться плотским утехам.

Сэр Брайан презрительно усмехнулся. Ничто на свете не могло изменить его мнения, если то сформировалось окончательно.

– Послушайте, Ваша Светлость, – процедил он, – пока вы ревнуете жену к евнуху, она может развлекаться с вполне себе нормальным мужиком. Вдруг всё это кокетство с евнухом лишь для отвода глаз, а по ночам она встречается с любовником, к которому, собственно, и приехала в Стамбул? Боюсь, дорогой Томас, ты плохо знаешь жёнушку.

– Я знаю, к сожалению, больше, чем хотелось бы.

– Так ты не исключаешь возможности того, что у неё здесь остался любовник, к которому она всё ещё неровно дышит?

– Я не исключаю и самого худшего исхода, Френсис.

Одноглазый кутила пока не нашёл нужных слов для ответа. На этот раз он решил, что лучше будет свернуть тему женитьбы герцога Норфолка на таинственной османской беженке. Кто же знал, что обычная дипломатическая миссия окажется для могущественного королевского вельможи настоящим испытанием?

Внезапно Говард одёрнул Френсиса и они отошли на пару шагов назад. Проём в коридор был достаточно широк для того, что бы пересекающиеся в нём люди могли увидеть друг друга. Плавной лебединой походкой Сюмбюль Ага прошёл мимо герцога Норфолка и сэра Брайана, не заметив их, и скрылся в другом коридоре, предназначенном для дворцовых слуг. Пару минут Френсис Брайан стоял в оцепенении. Он никак не ожидал того, что мимо послов короля можно пройти и не обратить на них внимания.

– Нет, ты видел это? – возмутился одноглазый. – Прошёл мимо, и хоть бы что! Где это видано, чтобы раб позволял себе не то, что не проявлять знаки почтения к дворянам, так ещё и проходить мимо с высоко поднятым носом?! Что за дурацкие порядки царят у турков?

– Френсис, если тебя услышат, всем нам несдобровать. – приструнил его Томас. – Однако, твоё замечание справедливо. Стоит передать султану Сулейману, что его слуги многое на себя берут. Однако, – произнёс он другим тоном, более дружелюбным, – я должен поговорить с герцогиней. Возвращайтесь в сад, мистер Брайан, не сердите короля.

Двое мужчин поклонились друг и другу, и Френсис Брайан последовал совету друга. Герцог же в сопровождении прислуги прошёл в подготовленную для него комнату. Он застал супругу переодевающейся из выходного платья в более удобное и домашнее.

– Рад видеть вас в добром здравии, дражайшая Джоан. – произнёс он умиротворяюще. – Оставьте нас. – приказал герцог слугам, и присел на небольшой диван, когда они удалились. – Я не хотел вчера будить тебя.

– Благодарю, милорд. – коротко ответила Нигяр.

– Как прошёл вечер в компании рабов?

От заданного вопроса Нигяр помрачнела. Неужели муж о чём-то догадался? А может, он нанял людей, чтобы те шпионили за ней?

– Я не понимаю, о чём вы…

– Не лги мне, Джоан, тебя вчера долго не могли найти. – Норфолк заговорил по-другому, более грозно. – Разве я не говорил тебе, чтобы ты больше не крутилась с дворцовым отрепьем?

– Отрепье здесь не держат. – попыталась возразить Нигяр.

– Не держат? Да весь Топкапы кишит ими! – глаза герцога наполнились холодной яростью. – Или ты с патрицием десять минут назад разговаривала?

– О Боже Всевышний! – театрально взмолилась бывшая калфа. – Томас, неужели вы ревнуете? И самое главное, к кому ревнуете? К евнуху! Порой я сомневаюсь в адекватности английской аристократии.

Такое замечание сильно не понравилось непотопляемому герцогу. В одно мгновение его взгляд сменился с нейтрально – уравновешенного на свирепый. Говард приподнялся с места и стал медленно надвигаться на Нигяр. Та поняла, что сейчас ей придётся несладко, и отступила на несколько шагов вглубь комнаты. Когда герцог подошёл ближе к супруге, он строго заглянул ей в глаза.

– Не надо принижать моё достоинство, Джоан. – прошипел он. – Из-за твоего беспечного поведения моя репутация в глазах высшего света в Англии может сильно испортиться. Кстати, ты всё ещё лелеешь глупую надежду отыскать своего ублюдка?

– Моя дочь – не ублюдок. – сдерживая себя, промолвила бывшая калфа.

– Ребёнок, рождённый вне брака зовётся ублюдком. – напомнил ей муж. – А я настоятельно рекомендую тебе бросить свои попытки найти её. Ты ведь знаешь, я не разрешу поселить девчонку в Хоршеме, и лучшее, что ей светит – патронат в Ламберте, у моей мачехи. Если, конечно, ублюдок жив. И не отворачивайся, когда с тобой разговаривают.

Нигяр давно научилась сдерживать слёзы при разговоре с мужем. Когда у него было хорошее настроение, он её не трогал. Когда же оно портилось, герцог начинал неприятный разговор на тему происхождения Нигяр, а с недавних пор ещё и на тему наличия у неё незаконнорожденной дочери. В этом он сильно походил на короля Генриха. Правду говорят, что монарха делает свита.

– Джоан, помни о моей чести, – продолжал давить на психику Говард, – честь английскому дворянину дороже жизни.

«Вот только чьей жизни: твоей или окружающих тебя людей?», мысленно спросила герцогиня, но сочла разумным промолчать.

В эту минуту в дверь постучали. Норфолк дал своё разрешение на то, чтобы человек вошёл. Через секунду в помещение вошёл Френсис Дойл, граф Кэмберленд. Он явно не ожидал увидеть герцогиню вместе с супругом, поэтому первым делом учтиво поклонился герцогу.

– Ваша Светлость, у меня есть вести для леди Норфолк. – объявил он.

– Вот как? – Томас саркастично улыбнулся. – Герцогиня слушает вас, сэр Френсис.

Нигяр снова сдержалась. Она аристократично повернулась к Френсису и слегка опустила голову в знак приветствия. Граф Кэмберленд осторожно поглядел на герцога Норфолка. В данной ситуации Томас Говард был явно лишним, однако тот не спешил покидать отведённых для него и его жены гостевых покоев.

– Миледи, в саду дворца Топкапы вас ожидает один человек.

Не успела Нигяр сказать что – либо в ответ, как её мгновенно перебил Говард.

– Неужели? – полюбопытствовал он. – И кто бы это мог быть?

По секундному замешательству Френсиса Нигяр поняла, кто хочет увидеться с ней. Должно быть, Матракчи Насух Эфенди соскучился по ней, а может, он спешит рассказать ей что-то важное? Вдруг эти сведения могут пролить свет на обстоятельства гибели Ибрагима Паши? Или бывший муж поможет несчастной женщине разыскать её ребёнка? Однако, графу Кэмберленду пришлось изворачиваться перед Томасом Говардом.

– Женщина. Сказала, что была подругой герцогини, но вчера не могла прийти, чтобы засвидетельствовать ей своё почтение.

Герцог сделал вид, будто поверил в версию о женщине. Он наигранно покачал головой и поглядел на жену. Нигяр пришлось подыграть ему, хотя ей вовсе не нравилась эта идея.

– Сэр Френсис, передайте этой госпоже, что я не смогу сейчас встретиться с ней. – уверенно произнесла герцогиня. – Я сильно устала и хочу отдохнуть. Быть может, я удостою её аудиенцией позже на выступлении танцовщиц, но я ничего не обещаю.

Норфолк одобрительно посмотрел на жену. Он ожидал от неё именно такого ответа, и на этот раз женщина не подвела его. Самодовольно улыбнувшись, герцог повернул голову в сторону Френсиса.

– Вы всё слышали, любезный граф, – сказал он с наигранным радушием, – леди Говард не хочет никого видеть.

– В таком случае, прошу меня простить. – сказал Кэмберленд, задержав на несколько секунд взгляд на Нигяр. – Милорд, – он поклонился герцогу, – миледи. Доброго вам дня.

– Вам тоже, господин граф. – ответила ему герцогиня.

Френсис переступил порог покоев и направился обратно в сад. Это уже вторая попытка устроить встречу Нигяр Хатун и Насуха Эфенди, и вторая неудача. Остаётся только надеяться, что английская делегация ещё задержится в Стамбуле и граф всё-таки сможет исполнить своё обещание. Жаль только, что этой женщине приходится выживать рядом с мужем, всем сразу было ясно, что они – не пара. И вообще жаль, что у этой женщины уже есть муж…

Выпроводив графа из комнаты, герцог немного поехидничал перед супругой.

– Ты не похожа на женщину, у которой в Стамбуле остались какие-то подруги, Джоан. – проязвил Томас. – Если, конечно, речь не идёт о покалеченном уроде, с которым ты тискалась по углам, как только приехала.

– Милорд, уверяю вас, Сюмбюль Ага никогда не был моим любовником.– попыталась оправдаться Нигяр.

– Конечно, по умолчанию он вообще не может быть любовником.

– Томас, я не знаю уже, куда прятаться от вашей ревности…

– Никуда не надо от меня прятаться, ты должна всего лишь вести себя так, как положено герцогине, а не болтаться с рабами. – Норфолк повернулся к окну. – Это всё. Если ты устала, так позови служанок, они подготовят тебе постель.

– Спасибо, милорд, но не устала настолько сильно, что должна лечь. – сухо ответила герцогиня.

Томас молча вышел из комнаты, предоставив жену самой себе. Теперь он пребывал в уверенности, что послушная по натуре Джоан задумается над его словами и впредь будет вести себя соответственно своему статусу. А Нигяр в очередной раз мысленно упрекнула себя, что не проявила характер. Собственно, она была несколько не в том положении, чтобы проявлять характер. Сидя в кресле и, словно не замечая, как служанка расчёсывает ей волосы, она пыталась хоть как-нибудь обдумать план своих дальнейших действий. Как ей узнать правду о рождении дочери, когда Ибрагим Паша мёртв, Хатидже Султан не желает её видеть, а Томас Говард неусыпно следит за ней, потеряв разум от ревности?