Текст книги "Герцогиня с Османского берега (СИ)"

Автор книги: Lucrezia Borgia

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

– За что, за что? – вопрошала она. – Смиттон, Норрис, Вестон, Бриртон – он убил их всех! И даже Джорджа, моего несчастного брата! Он их убил! А теперь убьёт меня!

– Не плачьте, миледи, – промолвила Нигяр. – они не умереть. Они стать ближе к ваш бог.

– Пусть даже и так. Но ведь они невиновны!

– Вы скоро встретиться с ними снова.

Почти час османка успокаивала Анну. Служанки, приставленные к осуждённой, за всё это время тихо сидели в углу, и даже не думали подойти к госпоже. После пережитого кошмара от наблюдения сцены ужасной гибели ни в чём не повинных людей, предательства родного отца, не говоря о бесконечной боли, причинённой всё ещё любимым Генрихом, Анна обнаружила себя лежащей на полу. Руки верной служанки поддерживали её, а её грудь служила несчастной женщине подушкой.

– Поскорее бы прибыл этот палач. – обреченно прошептала Анна. – Тогда мои мучения прекратятся. – неожиданно она повернула голову к Нигяр. – Не понимаю, почему ты не поспешила покинуть меня со всеми, у кого есть хоть капелька ума?

– Я хотеть попросить совет у вас, миледи.

– Совет? У меня? – Анна глубоко вздохнула. – Ладно, спрашивай.

– Я хотеть вернуться домой, в Оттоманская Империя. – промолвила бывшая калфа. – Как мне уговорить король отпустить меня?

– Я не смогла уговорить его пощадить моего брата и остальных, а она надеется, что он отпустит её на родину. – проворчала королева. – Если ты вдруг понравишься Сеймур, можешь обратиться к ней за содействием.

– Ваше Величество, я умолять вас, скажите мне, что я должна сделать, чтобы уехать из Англия?

Анна встала и зашагала по комнате. Она бесцельно бродила кругами, изредка кидая взгляд на Нигяр. Та опустила глаза и смиренно ждала ответа.

– Я бы что-нибудь придумала, чтобы помочь тебе вернуться. – внезапно прервала образовавшуюся тишину королева. – Но, к сожалению, я не знаю причины, которая вынудила тебя бежать из Стамбула.

– Миледи, я… – попыталась было выкрутиться османка.

– Нигяр, скажи мне правду. – потребовала Болейн. – Пусть самую горькую и неприятную, но правду. Не бойся, жить мне осталось недолго и твою тайну я унесу с собой в могилу. Дамы, – обратилась она к служанкам, – оставьте нас одних.

Приказ был немедленно исполнен. Анна уселась в кресло у камина и предложила Нигяр сесть рядом с ней. Той пришлось подчиниться.

– Итак, – заговорила королева, – расскажи мне, что же всё-таки привело тебя в Англию?

– Ваше Величество, я не знать, как сказать.

– Говори, как есть, ничего не скрывая. У тебя есть последняя возможность получить от меня хоть какую-то помощь, поэтому если что-то утаишь, то только пострадаешь из-за этого.

Скрепя сердце, Нигяр пришлось выложить королеве всю историю своих злоключений. Она подробно рассказала ей о том, как она стала гаремной калфой, как познакомилась с Хюррем Султан, как влюбилась в Ибрагима Пашу, и к чему это привело. Анна слушала её исповедь, и лицо опальной королевы несколько раз менялось в выражении тех либо иных эмоций. Пару раз ей приходилось вытирать наворачивающиеся на глазах слёзы. Ей было искренне жаль собеседницу, но с другой стороны её душу, без того жаждавшую успокоения, теперь терзали сомнения.

–… Хюррем Султан прислать человека, который остановить казнь и выкрасть меня. Она дать мне немного вещи и рекомендация и заставить уехать из Стамбул. Поэтому я здесь. – этими словами окончила свою повесть Нигяр.

– Ну почему, почему ты молчала обо всём этом раньше? – с укором спросила у неё Анна. – Ты была замужем за автором «Хиттаба», а я об этом не знала!

– А вы читать «Хиттаб»? – удивилась Нигяр.

– Да. Это у вас на грамотную и начитанную женщину смотрят сверху вниз. Как, впрочем, и везде, так что в каком-то смысле я понимаю Роксолану. – Анна перевела дыхание. – Когда у меня была реальная возможность что-либо сделать для тебя, ты не желала рассказать мне правду. А чем я могу помочь тебе сейчас, сидя в тюрьме и ожидая смерти?

– Простите, госпожа, – пролепетала Нигяр со слезами в голосе, – я не хотеть забивать ваша голова глупости. У вас и без меня было так много проблем.

– Глупостями забита твоя голова. Если я не бросила тебя тогда в лесу, то и не бросила бы, когда ты прислуживала мне. – королева выдохнула и откинулась на спинку кресла. – Христианство ты так и не приняла, да?

Османка всего лишь покачала головой в знак согласия. Тема принятия ею другой веры была затронута в сопроводительном письме, которое дала ей в дорогу Роксолана. Однако Нигяр никак не могла решиться на такой шаг. И как бы это помогло ей узнать всю правду о дочери? Анна Болейн как будто прочла её последнюю мысль.

– Ты сама веришь в то, что родила мёртвого ребёнка?

– Я не знать. – тихо ответила Нигяр. – Быть может, так и случиться. Но Хатидже Султан сказать мне, что мои мучения прекратиться, когда она получить моральное удовлетворение.

– А тебе не приходило в голову, что если бы Хатидже Султан действительно хотела избавиться от этого ребёнка, она бы задавила бы его ещё в твоём чреве, не дожидаясь родов?

На это калфа не знала, что ответить. Но во всяком случае слова королевы заставили её задуматься.

– Предположим, тебе удалось бежать со двора и пробраться на корабль, идущий до Стамбула. – резко сменила тему Анна. – Как бы ты проникла в Топкапы? Что б для этого предприняла?

– Переодеться в торговка и придти в гарем. – сказала османка первое, что пришло в голову.

– Как примитивно. – Болейн даже фыркнула. – Да небось сестрица султана давным – давно узнала, что ты жива и теперь ждёт твоего возвращения именно таким способом!

– Я не знать другой путь.

– Можно, конечно, остаться при дворе, пресмыкаться перед Сеймур и её братьями, затем соблазнить короля и сделать так, чтобы он развёлся со своим ненаглядным крысёнком, заточил её в монастырь, а женился в четвёртый раз, причём не на ком-нибудь, а на тебе. – язвила королева. – Затем подстрекнуть его на войну с Османской Империей, для пущего шума захватить пару – тройку провинций, а качестве единственного условия мира выставить требование о выдаче английской королеве её бастарда от связи с великим визирем, или предъявлении останков. Да и то, такой план сработает лишь в случае, если тебя сразу, после моей казни не отправят на костёр!

Нигяр была готова расплакаться прямо перед госпожой. По сути, Анна Болейн была права – османке стоило быть с ней более откровенной тогда, когда королева была в силах что-то предпринять. Теперь же, когда её единственной покровительнице осталось жить меньше суток, калфе оставалось лишь уповать на милость первых людей королевства, которой, естественно, быть не могло. Слишком поздно она обратилась за помощью. Нигяр почувствовала, как к горлу подкатывает комок.

– Где же ты прячешься сейчас, когда всё, что было создано и принято мной, исключая малышку Елизавету, повсеместно уничтожается? – без доли сарказма спросила Болейн.

– Герцог Норфолк поселить меня в свой дом. – ответила османка.

– Вот как? – эта информация заинтересовала осуждённую королеву. – С чего бы герцогу Норфолку была нужна такая, как ты? Тем более иноверка?

– Его Светлость хотеть сделать меня его любовница, а теперь он требовать, чтобы я выйти за него замуж.

Сказанное Нигяр повергло королеву в настоящий шок. Она подскочила с кресла и стала метаться по комнате, словно львица по клетке. Женщина поочерёдно хваталась то за сердце, то за голову. Османка наблюдала за поведением госпожи и невольно готовила себя к тому, что сейчас ей придётся выслушать очередную порцию упрёков. Она старалась сохранить невозмутимое выражение лица, но её щеки пылали от стыда. В какой-то момент бывшая калфа подумала, что не должна была выдавать королеве такие подробности.

– Ваше Величество, простите меня за это. Я не буду соглашаться. – произнесла она с виноватым видом.

– О чём ты говоришь? – произнесла Болейн так, словно османка сообщила ей, что казнь отменяется. – Да ты должна хвататься за такую удачу обеими руками!

– Я не понимать…

– Брак с моим дядей – залог твоего выживания в Англии. – продолжила королева. – Ты ведь знаешь, что Его Светлость всегда сумеет остаться у власти, что бы ни случилось! Так приспособляться, как он, не умеет, пожалуй, никто на свете. Да и король, если ты заметила, не может жить без совета своих верных пресмыкающихся министров. Герцог Норфолк – один из них. Почему бы ему не подтолкнуть короля к дипломатическому сближению с Османской Империей?

Только теперь в голове Нигяр немного прояснилось, к чему клонит королева. Оказывается, она была не то, что не против того, что османка может стать женой её дяди, но очень даже за.

– Ваше Величество, я не осмелиться… – попыталась было возразить калфа, но Анна прервала её.

– Осмелишься, ведь ставкой в этой игре является твоя жизнь и правда о судьбе твоей дочери. Разве не весомый повод для того, чтобы принять столь заманчивое предложение могущественного королевского вельможи? Что для любой матери может быть важнее судьбы ребёнка?

Анна была как нельзя права, права на все сто, и Нигяр это прекрасно понимала. Чтобы обезопасить Елизавету, уберечь своё дитя от расправы ополоумевшего отца, несчастная женщина была вынуждена принять унизительные для себя условия. Был ли альтернативный план у османки? Если только такой, как королева иронически предложила ей раньше. Нигяр осознала, что попала в поистине тупиковую ситуацию, но ничьей вины в этом, кроме её собственной, не было.

– Нигяр, выйди замуж за герцога. – Болейн сменила тон, и в её голосе звучал не приказ, а настоящая мольба. – Я понимаю, что тебе будет неприятен этот брак, ведь ты не любишь сэра Томаса, боишься его. Но откинь в сторону свои предубеждения и страхи и согласись сделать это. Постоянно проживать вместе совсем необязательно. – Анна подошла к столу, вынула из шкатулки пару грамот и письменные принадлежности. Через пару минут она переписала их содержание. – Вот, возьми эти бумаги. – сказала она. – Когда-то я на собственные деньги купила небольшой дом неподалёку от моря. К сожалению, мне так и не удалось побывать в нём. Я думала завещать его детям моей сестры Мэри, но, как я вижу, тебе он нужнее.

Дрожащими руками Нигяр приняла документы. От растерянности у неё пропал дар речи. Между тем, королева открыла другую шкатулку, которую ей прислали из дворца для того, чтобы она перед смертью распорядилась её содержимым. Она вынула из ларца несколько серег, пару браслетов и ожерелий, дорогое кольцо с рубином и несколько брошей. Всё это сложила в серый мешочек и вручила служанке.

– А это забирай в качестве приданного. – объявила Анна.

– Миледи, откуда же…

– Эти безделушки я тоже купила на личные средства. Всё равно на том свете они мне вряд ли понадобятся, а отплатить девушкам за услуги чем-то надо. Тут ещё много, всем хватит.

Пришлось Нигяр принять и этот предсмертный дар королевы. Упав на колени, османка приняла с жадностью целовать руку Анны. В конце концов, она и так сделала для неё больше, чем она того заслуживала.

– Поклянись мне, что станешь женой герцога Норфолка. – сказала Анна. – Если не ради себя, то хотя бы ради своей дочери.

– Клянусь, миледи. – с горечью ответила Нигяр.

– Но для того, чтобы выйти замуж за англичанина, ты обязана стать христианкой. Поклянись мне, что примешь нашу веру.

– Клянусь, миледи.

Анна подняла голову Нигяр и заглянула в её глаза, полные слёз. Никогда прежде бывшая королева не чувствовала себя такой нужной человеку, попавшему в беду. Она ласково погладила молодую женщину по щеке.

– И забудь про этого Ибрагима. – промолвила она на удивление ласково. – Этот человек, безусловно, не достоин такой храброй, отчаянной и чувственной женщины, как ты. И если в твоё истерзанное сердце снова проникнет любовь (если после всего пережитого ты сознательно не откажешься от неё), не смотри на мужчину снизу вверх, они от этого только с удовольствием садятся на шею.

В эту минуту замок на двери в комнату отворился и на пороге возник комендант Тауэра, мистер Кингстон.

– Ваше Величество, приглашённый из Кале палач только что прибыл. – сообщил он.

– Спасибо, мистер Кингстон, – ответила королева. – Теперь я могу как следует подготовиться к смерти?

– Безусловно, миледи. – сказал комендант и обратился на этот раз к Нигяр. – Мне также поручили сообщить, что на выходе ждёт карета, присланная милордом герцогом Норфолком. Как я слышал, эта леди является его невестой, поэтому в ближайшие часы её должны увезти в Хоршем.

Нигяр встала с колен и одёрнула край платья. Настало время навсегда проститься с госпожой и покровительницей. Анна обняла молодую женщину, словно лучшую подругу.

– Спасибо тебе за то, что ты отсрочила мой конец. – проговорила она, невольно роняя слёзы. – Господь обязательно вознаградит тебя за это.

– Ваше Величество, Анна, как я посметь не сделать это, ведь вы быть так добры ко мне.

– Я помогла тебе, чем смогла. Дальше тебе придётся идти без меня.

– Я никогда не забыть вас, миледи.

Сжимая в одной руке документы на особняк, а в другой – мешочек с драгоценностями, Нигяр двинулась к выходу. Едва она успела сделать пару шагов, как Анна окликнула её.

– И вот ещё что. Если встретишь Насуха Эфенди, передай ему, что я читала его книги. А если судьба снова сведёт тебя с Роксоланой, то скажи ей, что ей повезло и она счастливей меня.

– Почему?

– Потому, что она замужем за человеком, который её действительно любит, ценит и уважает.

Османка покачала головой в знак согласия. Королева улыбнулась ей на прощание.

– Прощай, Нигяр. – негромко сказала она.

– Прощайте, госпожа.

Поклонившись Анне Болейн в последний раз, Нигяр вышла из комнаты, пропуская вперёд фрейлин, обслуживавших королеву накануне казни. Молодая женщина тряслась от перевозбуждения, она отказывалась верить в то, что больше в этой стране никто её не защитит, что для того, чтобы добиться желаемого, ей придётся пойти на колоссальные жертвы.

– Вам нехорошо? – заботливо спросил Кингстон. – Помочь вам?

Нигяр молча отказалась. Она собственной смерти так не боялась, как предстоящего замужества. Сидя в карете и разглядывая английские пейзажи, бывшая калфа не могла думать ни о чём другом, кроме как о последних наставлениях королевы. Образ Анны Болейн, буквально умоляющей её переступить через себя, до сих пор стоял перед её глазами.

«О всемилостивый Аллах», – думала Нигяр, – «Прошу тебя, прости мне то, что я собираюсь совершить, ибо лишь тебе одному известно, через какой ад я прошла из-за слепой страсти, и через что мне предстоит пройти, чтобы узнать правду и наказать обидчиков. Боже, прости, прости меня, и спаси мою грешную душу»…

О том, что казнь королевы состоялась, Англия была оповещена чередой пушечных залпов. От служанок, приставленных к ней, Нигяр узнала, что Анна Болейн умерла достойно, с высоко поднятой головой. Через две недели после этого печального события Генрих VIII женился на своей фаворитке Джейн Сеймур. Поздравляя короля с женитьбой, Томас Говард попутно пригласил его погостить в своё замке, так как со дня на день там также должны были случиться торжественные события. Спустя неделю после королевской свадьбы в родовом гнезде Говардов, поместье Хоршем состоялась церемония крещения… А ещё через три недели в часовне замка зазвонили свадебные колокола…

========== Глава 10. Джоан Говард, герцогиня Норфолк ==========

Оба монарха, и английский король, и османский султан, понимали, что два мира, западный и восточный, могут сосуществовать вполне мирно и дружно. Военные и торговые связи с другими государствами никогда не бывают лишними, тем более, когда враги обоих государств, король Испании Карл и король Франции Франциск снова заключили между собой альянс, Генриху не оставалось ничего другого, кроме как идти на контакт с Сулейманом. Сперва это была простая переписка, затем король и султан принимали послов от Турции и Англии соответственно. И вот, к весне 1537 года всё было готово для того, чтобы был возможен официальный визит Генриха VIII со своей свитой в Стамбул.

Вереница карет следовала из самого порта прямиком во дворец Топкапы. По настоянию Хюррем Султан для высоких гостей были подготовлены покои в отдельном крыле. Поначалу Сулейман скептически отнесся к идее размещения английского посольства прямо в резиденции османских султанов, но он не смог противостоять доводам горячо любимой супруги. Всё равно, что могло быть лучшим гарантом подписания важных договоров о взаимной поддержке и сотрудничестве, как не тёплые дружеские отношения правителей договаривающихся стран? И пусть Карл и Франциск, то ругающиеся, то мирящиеся, лопнут от зависти!

Делегация, возглавляемая лично Генрихом, прибыла в столицу немного раньше, чем планировалось, поэтому обитателям Топкапы пришлось подсуетиться, чтобы ни одна деталь не оказалась упущенной. Роксолана настояла на том, чтобы Сулейман лично встретил своего английского коллегу, не дожидаясь официальной церемонии представления, даже вызвалась составить ему компанию. Всё равно, сестра султана и его старшие дети должны были прибыть во дворец аккурат к началу официальной части мероприятия. В сопровождении великого визиря Османской Империи и доверенного лица Роксоланы, а также трёх десятков стражей, падишах и его супруга вышли во дворцовый сад, чтобы приветствовать гостей. Королевский кортеж, охраняемый самыми надежными английскими воинами, въехал в главные ворота Топкапы. Под звуки барабанов из главной кареты вышел король Генрих, вслед за ним, настороженно оглядываясь по сторонам, и, как будто опасаясь быть похищенной и обесчещенной неверными, показалась молоденькая девушка. Из других карет один за другим стали выходить вельможи, которых Генрих взял с собой в путешествие. Король учтиво подставил локоть своей спутнице и двинулся вперёд, сопровождаемый верной стражей. Навстречу ему ступали Сулейман и Хюррем.

– Дорогу! – крикнул глашатай. – Султан Сулейман – хан Хазрет Лери и Хасеки Хюррем Султан Хазрет Лери!

– Его Величество Король Генрих VIII! – раздалось с другой стороны.

Когда оба монарха поравнялись, они первым делом поклонились друг другу. Затем слуга с османской стороны передал Генриху турецкий ятаган, а слуга с английской стороны вручил меч Сулейману. Раздались аплодисменты. После этого султан и король обменялись рукопожатиями и обнялись.

– Приветствую тебя, дорогой Генрих на великой османской земле. – сказал Сулейман, а англичанин – переводчик произнес эту фразу на родном языке.

– Приветствую тебя, Сулейман – хозяин Востока. – ответил ему Генрих.

– Спешу представить вам, Ваше Величество, мою супругу, султаншу Османской Империи, – Сулейман указал на стоявшую рядом Роксолану, – моя Хасеки, моя верная подруга, мать четырёх моих сыновей и лучший советчик, Хюррем Султан.

Султанша с улыбкой протянула руку королю, и тот осторожно поднёс её к губам. Сулейман не стал возражать – ему заранее сообщили, что в западных странах этот жест означает выражение своего почтения даме.

– Мне крайне приятно познакомиться со столь выдающимися людьми, как вы, – сказал Генрих с хитрецой в глазах. Он указал на стоявшую рядом с ним девушку. – Позвольте представить вам мою старшую дочь леди Марию.

Принцесса, краснея и пряча взгляд, поклонилась султанской чете. Она не хотела ехать так далеко, тем более в страну, где открыто исповедуют ересь. Лишь поддавшись на угрозы отца и на уговоры мачехи, она согласилась на эту поездку. Не произнеся ни слова, Мария лишь учтиво улыбнулась и протянула руку для обмена рукопожатиями.

– Я думала, вы прибудете в сопровождении королевы. – произнесла Хюррем.

– К сожалению, это оказалось невозможно. – ответил король. – Королева Джейн сейчас в положении, и лучше ей остаться дома. Я бы взял с собой и младшую дочь, леди Елизавету, но она слишком мала для такого путешествия.

– Ваша дочь красива и скромна, дорогой Генрих. – выразил своё восхищение Сулейман. – Я с удовольствием представлю вас нашим возлюбленным детям, когда они прибудут на встречу.

– Я уверен, мы понравимся друг другу.

– А сейчас, – султан сменил тему, – позвольте представить вам человека, который внёс большой вклад в то, чтобы ваш визит в Османскую Империю осуществился в столь короткие сроки. – он указал рукой на человека, стоявшего по правую руку. – Аяз Паша, великий визирь Империи.

У членов делегации не возникло никакой бурной реакции на это имя. Важных турецких государственных деятелей англичане практически не знали, за исключением, пожалуй, самого султана и его супруги. Лишь один вздох сорвался с чьих-то уст и остался незамеченным в море прочих звуков. Лишь одно сердце забилось сильнее, что не того человека назвал властитель востока. Не того… Отчего же?

Последовали скучные приветствия, затем Роксолана представила Тюдору своё доверенное лицо, и женщина, поражённая тем, что великим визирем султан назвал Аяза Пашу (а это была именно женщина), узнала в нём того самого Рустема, который когда-то вырвал её из лап смерти… Значит, рядом с султаном теперь чужие люди… А Хюррем всё цветёт, и думать про неё, небось, забыла. Интересно, как она отреагирует, когда узнает её?

– Со мной приехали только самые достойные люди. – хвастался Генрих. – Я позвал бы своего верховного канцлера, господина Томаса Кромвеля, но на кого бы тогда я оставил Англию в моё отсутствие? Впрочем, – добавил он, – в моей свите присутствует человек, который натолкнул меня на мысль на сближение с османами. Лорд Норфолк!

– Ваше Величество. – отозвался герцог, и, сжимая ладонь супруги, подошёл к монархам. – Повелитель, султанша, для меня большая честь стоять рядом с вами.

В отличие от её мужа, Роксолану больше заинтересовала дама, сопровождавшая герцога. Ей показалось, что она раньше встречалась с этой женщиной. Возможно, она близко знает её. Генрих заметил её сомнения и поспешил развеять их.

– Между прочим, вы должны знать супругу герцога. – весело объявил он. – Когда-то она была вашей фрейлиной, госпожа Хюррем.

– Моей…кем? – неуверенно переспросила та.

– Служанкой. – уточнил Генрих. – Леди Джоан, опровергните мои слова, если я лгу, но когда-то вы служили Её Величеству Роксолане. Вас тогда звали, если я не ошибаюсь, Нигяр Хатун.

Та, кого король назвал Джоан, подняла глаза на султаншу. Поклоном она приветствовала своих бывших господ. Роксолана была, мягко говоря, поражена, увидев свою бывшую рабыню среди столь высокопоставленных господ. Она долго подбирала слова, чтобы как-то приветствовать её, но не смогла. Сулейман же оставался невозмутимым.

– Да, в моём гареме когда-то служила женщина с таким именем. – сказал он совершенно спокойно. – Моя сестра выгнала её.

– Оно и к лучшему, – шутливо ответил Генрих. – ведь тогда бы милорд герцог женился абы на ком. А у меня не было бы столь прекрасной подданной.

Хюррем не переставала внимательно разглядывать Нигяр. Тот жалкий вид, в котором она лицезрела калфу в последний раз, не шёл ни в какое сравнение с тем, что открылось глазам султанши сейчас. Элегантное тёмно– зелёное платье подчёркивало все достоинства фигуры молодой женщины. Шею украшало золотое колье с вставками, которое дополняли массивные рубиновые серьги. Волосы были высоко собраны на затылке, а скреплял их роскошный гребень с белыми и красными камешками. На губах аккуратно лежала ярко – розовая помада, на незаметно припудренных щеках красовался лёгкий нарисованный румянец. Чёрные стрелки визуально увеличивали глаза. И кто бы мог подумать, что в далёкой Англии Нигяр Калфа преобразится до неузнаваемости?

– Повелитель, – обратилась Роксолана к супругу, – я хотела бы побеседовать с герцогиней, если, конечно, господин герцог не будет против.

Норфолк лишь развёл руками. Король поклонился султанше, показывая, тем самым, что он не имеет возражений к тому, чтобы она осталась с глазу на глаз с его подданной. Как-никак, а ведь они бывшая хозяйка и служанка, давно не виделись, им есть что сказать друг другу. Извинившись, что покидает собравшихся, и выразив желание скорейшей встречи на официальной церемонии, Хюррем жестом повелела Нигяр следовать за ней. Та спокойно, почти что равнодушно подчинилась. Отойдя от собравшихся на довольно приличное расстояние, Роксолана нарушила тишину.

– Леди Джоан? – спросила она недоумённо и одновременно саркастически. – Так теперь себя прикажешь называть?

– Меня так зовут. – ответила Нигяр и сразу спешно прибавила. – но это в Англии. Вы называйте меня так, как вам привычнее, султанша.

– Ладно, герцогиня Нигяр, – продолжила язвить Хюррем, – ответь мне для начала вот на какой вопрос. – она заглянула бывшей служанке в глаза. – Почему ты мне ничего не сказала?

– О чём же?

– О том, как ты устроилась на новом месте. Хотя… – продолжила султанша, разглядывая нежданную гостью. – Могу догадаться, как всё было. Небось поступила на службу к герцогу, приглянулась ему, и вуаля! Теперь ты замужем за видным сановником, имеешь кучу денег и драгоценностей, наряжаешься по последней европейской моде. Неплохо, бывшая рабыня, неплохо.

– Не смешно, госпожа.

– А я не шутила. Тебе подвернулся шанс словить в чужой стране перспективного жениха, ты им воспользовалась. Не понимаю только, почему ты стеснялась рассказать мне об этом?

Нигяр остановилась. Она сделала попытку подавить в себе порыв смеха, распиравший её изнутри. Герцогиня Норфолк приложила пальцы к губам, но не сдержалась, и захихикала. Даже серьёзный взгляд Хюррем не смог заставить её уняться. Наконец Нигяр не выдержала, и открыто рассмеялась.

– Тебе кажутся смешными мои слова? –возмутилась Роксолана.

– Что вы, султанша. – ответила та, едва успокоившись. – Я просто поражена тем, как резко изменилась моя судьба в вашей версии, по сравнению с тем, что было на самом деле.

– И что же было на самом деле?

– Неужели вам интересно это знать? Просто знать потому, что вам не безразлична моя судьба, а не потому, что эта информация может как-то навредить Хатидже Султан? – Лицо Нигяр неожиданно приобрело серьёзное выражение. – Только не надо говорить, что это не так.

– Сделаем вид, будто я этого не слышала. – распрямив плечи, гордо произнесла Хюррем.– И как же сложилась твоя судьба по приезде в Англию?

– Я стала служанкой Анны Болейн. Всему, что я имею на сегодняшний день, я обязана ей.

– Да ну? А кто тебя в Англию отправил, чтобы ты была обязана какой-то Анне Болейн?

Нигяр притворилась, будто её не задело это колкое замечание. Она лишь перевела взгляд на цветущие в саду розы. Герцогине не хотелось заново ссориться с Хюррем Султан, тем более, на турецкой территории. Роксолана снова прервала внезапно возникшую паузу.

– А почему ты не спрашиваешь об Ибрагиме Паше? Неужели тебе не интересно, где он?

– Нет, султанша, совсем не интересно.

– Нигяр, кого ты хочешь обмануть? Ты ведь потащилась в это посольство вовсе не для того, чтобы сопроводить мужа в дипломатической миссии.

– А вдруг именно для того и потащилась? Да и мне просто было бы приятно развеяться, вспомнить былые деньки. Паша здесь совсем не при чём.

Хюррем не верила бывшей служанке. Интуитивно она понимала истинную цель визита Нигяр в Стамбул. Посольство служило лишь поводом, и глупо было со стороны бывшей калфы отрицать это. Однако Роксолана не стала афишировать свои догадки. Она лишь гостеприимно улыбнулась новоявленной герцогине.

– Ладно, я не буду настаивать на своём. – сказала она как-бы между прочим. – Можешь пока немного погулять по саду, пока есть время до официальной церемонии приветствия. А я познакомлюсь с принцессой.

– Это знакомство вам трудно дастся, – со смешком ответила Нигяр, – леди Мэри не слишком общительна, тем более с иностранцами. Тем более, с иноверцами. – прибавила она, нажав на последнее слово.

– Тебе ли говорить об иноверцах. – промолвила Хюррем, прежде чем отпустить Нигяр.

Та ничего не ответила. Герцогиня лишь поклонилась султанше, и супруга султана поклонилась ей в ответ. Роксолана в сопровождении слуг двинулась обратно к английской делегации, а Нигяр, предоставленная самой себе, осталась во дворцовом парке. В запасе у неё было несколько минут, чтобы пройтись по некогда родным тропинкам и вспомнить, как протекали в стенах Топкапы лучшие годы её жизни. Несмотря на то, что она долго желала вернуться сюда, у молодой женщины сжималось сердце от всплывавших в памяти моментов из её бурного прошлого.

Но не только поэтому болела душа бывшей гаремной калфы. На столь значимом событии отсутствовал далеко не самый последний человек Османской Империи – Паргалы Ибрагим Паша. Сие недоразумение выглядело по меньшей мере странным. Если бы сейчас Оттоманская Порта участвовала в какой-нибудь войне, то отсутствие паши ещё можно было бы объяснить. Но будь в самом деле война, принимал бы сейчас султан Сулейман гостей из Англии? Может, паша болен? А может быть, уехал по делам? И знает ли он что-нибудь о его ребёнке от Нигяр? Не может быть, чтобы бывшая калфа вернулась в Стамбул зря…

Погружённая в свои мысли, Нигяр неспешно подошла к кустам роз. Она осторожно дотронулась кончиками пальцев до лепестков одного цветка и остановилась. В воздухе витал божественный аромат этих роз, тех самых роз, которые однажды подарил ей Ибрагим Паша. Всего один раз это было, но бывшая калфа до сих пор помнит их запах. Она повернулась к цветам и принялась их внимательно разглядывать, словно пыталась отыскать среди них хитроумно спрятанную жемчужину. Нигяр ласково гладила лепестки, как будто они были для неё чем-то дорогим и незаменимым…

В какой-то момент герцогиня – османка услышала голос за спиной. Знакомый голос. От произносимых речей она даже отошла от грустных мыслей и улыбнулась.

– Аллах да упаси несчастные цветы от увядания после того, как их щупала неверная! Ах! Вот же нахалы! Не успели приехать, как уже цветы обрывают, Шайтан задери всё английское сборище бесов! Сейчас эта шалашовка всё пооборвёт и потопчет, а мне потом отвечать головой перед Хюррем Султан. А во что одета эта неверная? Иииии, ну и пошлый же фасон! Какое бесстыдство! О, Аллах, о чём эти люди только думают?!

Едва удерживая себя от того, чтобы рассмеяться во всё горло, Нигяр выпрямилась и отдышалась. Какой сюрприз сейчас она кое-кому преподнесёт.

– И тебе доброго здоровья, Сюмбюль Ага. – сказала не очень громко, но внятно; так, чтобы стоявший сзади расслышал все слова.

У главного евнуха отвисла челюсть и округлились глаза от удивления. Откуда эта англичанка знает, кто он? Зря он распалялся перед ней по-турецки, но он же не знал, что она понимает этот язык. А вдруг она пойдёт жаловаться своему королю? Тогда Тюдор пожалуется султану, а уж повелитель наверняка прикажет отрубить евнуху голову за оскорбление высокородной иностранной гостьи! Сюмбюль побледнел и был готов расплакаться. Ему совершенно необходимо было извиниться, но в горле у него словно застрял комок. Гостья повернулась к аге лицом.