Текст книги "Герцогиня с Османского берега (СИ)"

Автор книги: Lucrezia Borgia

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

– Правда, для того, чтобы попасть во дворец тебе придётся сделать небольшую операцию. Она несложная, но очень болезненная. – предупредил его Али. – И после этой операции в будущем у тебя не может быть потомства.

– Я согласен на всё, только возьмите меня, эфенди. – Хамзат бросился под ноги работорговцу и схватил его за край халата. – Аллах да ниспошлёт вам здоровья и всех благ!

– Вот и славно, что ты согласен. Но для начала тебе нужно вымыться и поесть.

Вечером того же дня корабль с невольниками, принадлежащий Али, отплыл из порта. Последнее приобретение дельца, маленький Хамзат до сих пор не верил своему счастью. В то время, когда другие дети плакали и настраивали себя на ненависть к своим потенциальным хозяевам, он не мог сдержать улыбки. Товарищи по несчастью недоверчиво поглядывали на мальчишку, который, в отличие от них всех, радовался предстоящему рабству, и не решались заговорить с ним, но Хамзат не придавал этому значения. Его вырвали из рук жестоко и бессердечного человека, а это самое главное. Единственное, что расстраивало мальчугана, было чувство непрекращающегося голода. Те жалкие крохи, которые раздавали детям во время пути, он уничтожал за считанные секунды, но этого не хватало.

Так через день пути судно прибыло на остров Крит, относящийся к территории Греции, а следовательно, являвшийся османской провинцией. Маленьких пленников вывели на берег и часть из них, включая Хамзата, повели пешком через весь город к странного вида дому, стоявшему особняком от поселения. Мальчиков заставили спуститься в подземелье и приказали сидеть тихо и ожидать, пока за ними придут. Естественно, Хамзату не могло понравится, что его самого и его товарищей по несчастью заставляют сидеть в непонятном подвале, а когда одного из мальчиков увели, и спустя какое-то время принесли обратно без сознания, ему стало страшно. Что если тот человек, обещавший сладкую и безбедную жизнь при султанском дворе, всего лишь подлый обманщик? К тому же, от стресса у малыша обострилось чувство голода. До того, как пришли за ним, незнакомые и зловещие люди увели с собой и принесли на руках обратно ещё четверых мальчиков, едва живых и с пропитавшимися кровью бинтами между ног. Когда Хамзата схватили за руку, он сделал попытку вырваться, однако успехом она не увенчалась.

– А ну уймись! – услышал он окрик.

Мальчика протащили через узкий и тёмный коридор в почти пустую комнату, где молодой парень – христианин тщательно отмывал пол от следов крови, а пожилой мужчина зачем-то кипятил какие-то угрожающего вида ножи. Внутри маленького раба всё сжалось от страха.

– Чего уставился? – рявкнул на него стражник. – Быстро раздевайся!

У мальчика не было выбора, ему пришлось повиноваться. Страшно стесняясь, он стащил с себя грязные лохмотья и аккуратно сложил их у входа. Надзиратель грубо схватил его за руку и приволок к столу, который был подготовлен к операции, о которой рассказывал Али. Взгляд Хамзата упал на острые ножи, которые раскладывал христианский врач, и сердечко малыша заколотилось с бешеной скоростью. Между тем, надзиратель схватил мальчика, насильно уложил на поверхность и крепко – накрепко привязал. Как никогда Хамзату хотелось выжить и бежать от всех этих страшных людей как можно дальше.

– Завяжите ему рот и заставьте его не смотреть сюда. – сказал врач.

Надсмотрщик выполнил его просьбу. Мальчику не хотелось, чтобы ему завязывали рот, однако кого в тот момент интересовало, чего он хочет, а чего не хочет? Грубые руки с силой прижимали его голову к столу, а повязка мешала дышать. Ноги малыша с силой раздвинули, а через несколько секунд маленький пленник потерял сознание от пронзившей его резкой острой боли…

Проснувшись, Хамзат обнаружил себя в трюме корабля. Тело его болело, а ноги совсем не слушались. Мальчик попытался сесть, но его словно приклеили к деревянным доскам. Мучительное жжение не давало ему и вздохнуть спокойно. Вспомнив, что случилось, он стал испуганно огладываться по сторонам. Рядом сидели и лежали такие же измученные дети и кое-кто из них злобно сверлил Хамзата глазами.

– Ну, что теперь не радуешься? – спросил кто-то из мальчишек.

– Чему я должен радоваться? – не понял Хамзат.

– Ты, кажется, был доволен тем, что попал в рабство, а теперь нас покалечили. – ответил другой, чуть ли не трясясь от гнева. – То, что с нами случилось, всё из-за тебя!

– Молчи, дурак!

– Он прав! Ты хотел быть рабом, ты им будешь, как и мы все! Но никто из нас не хотел, чтобы нас мучили страшные дядьки!

– Ты тоже молчи!

– Да кто ты такой, чтобы закрывать нам рты?!

– Я будущий приближённый шехзаде и султана! – взорвался Хамзат. – Мне будут доверять секреты правящей Династии, и все другие рабы будут слушаться меня! И вы тоже!

Напряжение в трюме резко возросло. Возникла реальная опасность драки. Все дети, которых везли на продажу в Стамбул, мгновенно возненавидели Хамзата. А тот лишь выше задрал голову и сделал вид, будто его уже назначили самым главным из слуг.

– Я тебе сейчас голову откручу! – крикнул тот самый мальчишка, который первый начал задирать Хамзата.

– Тебе самому голову открутят за то, что ты поднял руку на султанского слугу! – уверенно ответил тот. – И вообще будет так, что вершить твою судьбу буду я! И вообще вы навсегда останетесь никем, а я достигну великих высот на службе у султана!

Внезапно обрушившийся на мальчика град ударов заставил его замолчать. Надсмотрщикам категорически не понравились речи маленького раба.

– Вот же наглый какой говнюк! – воскликнул один. – Ничего из себя не представляет, а требует, чтобы его почитали, словно господина! Да ты сам всю свою никчёмную жизнь будешь пресмыкаться перед господами, лишь бы в живых оставили!

– Никому твои дешёвые выкрутасы и дурацкие амбиции в Стамбуле интересны не будут. – добавил другой. – И не корчи такую злобную рожу, не то будешь бит нещадно.

– Запомни, гадёныш, – подытожил третий, – если откажешься хозяину ноги вылизывать – мигом с жизнью простишься. И просто так тебя никто никогда главным не назначит. А теперь сиди тихо.

Мужчина окатил мальчика водой, такой холодной, что зуб на зуб не попадал. Стражники ушли, недовольно ворча. Хамзат поднялся и ещё раз бросил гордый взгляд на других мальчишек. Пусть другие хихикают, обсуждают его, но наступит день, и его будут уважать и почитать. Без сомнений, своим поведением Хамзат поселил в сердцах своих товарищей ненависть. Только один круглолицый мальчик сочувствовал ему искренне, словно понимал, что испытывал его товарищ по несчастью, и что толкало его на дерзость.

Прошло ещё какое-то время, и маленьким пленникам принесли скромный обед. Мальчикам раздали сухие лепёшки, а до завтрашнего дня другой еды не предвиделось. Желая проучить смутьяна, дети сговорились и отобрали у Хамзата лепёшку.

– А ну отдай! – закричал тот.

– Попробуй, отними! – раздалось в ответ.

Мгновенно лепёшка была разорвана и съедена. С трудом подавляя в себе желание избить этих мерзких чертят, Хамзат сел в угол и опустил голову. Он не должен плакать, не должен доставлять им удовольствие видеть, как он плачет. Наблюдая за тем, как товарищи издеваются над гордым и не сдающимся пареньком, круглолицый мальчик разломил свою лепёшку на две части и подошёл к Хамзату.

– Вот, возьми моё. – сказал он, протягивая ему половинку лепёшки.

– Спасибо. – едва слышно пробормотал тот, не понимая, зачем бы кому-то помогать такому самоуверенному рабу, как он.

Три дня продолжалось путешествие, и все эти три дня Хамзату приходилось отбиваться от противных мальчишек, то и дело норовящих унизить его или высмеять и терпеть нападки стражников, постоянно напоминающих ему о том, что он – никто и ничего в жизни не добьётся, если не будет угождать хозяевам и демонстрировать характер. Наконец корабль с юными невольниками прибыл в турецкий порт. Мальчиков вывели на берег и строптивый Хамзат впервые за три дня почувствовал, что зря позволил впутать себя в ссору со всеми подряд. После операции он ещё плохо ходил, а от сидения в полутьме и в голоде страшно кружилась голова. Пройдя всего несколько метров, мальчик рухнул на землю. Неужели он проделал такой путь и вытерпел страшнейшую боль для того, чтобы умереть на чужбине?

– Чего разлёгся, мерзавец?! – гаркнул надсмотрщик.

– Вставай, ну же. – кто-то из товарищей всё же решил помочь Хамзату подняться. – Надо идти.

Малыш поднял глаза и увидел перед собой того самого круглолицего мальчика, который не смеялся над ним, делился едой и даже защищал перед остальными. Пришлось снова принять его помощь.

– Ты хороший. – сказал мальчик Хамзату, чем вызвал у него слабую улыбку. – Я бы хотел дружить с тобой.

– Эй, вы, там, прекратите разговорчики! – прикрикнул надсмотрщик.

– Простите, эфенди. – пролепетал круглолицый.

– Не позорься перед ним, он же туп, как баран. – тихо сказал ему Хамзат.

– Ах, вы не слушаетесь, значит? – мужчина начал беситься. – Сейчас вы у меня оба заработаете!

Он расправил длинный кожаный хлыст и к великому ужасу мальчиков занёс его над ними. Дети приготовились к порке и закрыли глаза. Внезапно кто-то схватил стражника за руку. Это был Али Эфенди, хозяин живого товара.

– На выставленных на продажу руку поднимать не смей. – грозно прошипел он и повернулся к детям. – Не пугайтесь. Идите. – сказал он строго, но не грозно.

Несчастным пришлось продолжить путь. Спотыкаясь и шатаясь от голода, дети шли туда, откуда их должны были увезти в незнакомые города навстречу туманному будущему. Хамзат постоянно оглядывался. Он не мог понять, где же Али был раньше, почему не защищал его от нападок других мальчишек? Работорговец, поймав взгляд мальчика, всего – навсего потрепал его по плечу.

– Не волнуйся. – добродушно сказал он. – Скоро тебя заберут во дворец, дадут образование и ты приступишь к службе. Кроме того, тебе подарят новое имя, и обращаться к тебе будут, уважительно добавляя приставку «Ага». Думаю, неплохое будущее тебя ждёт.

– А зачем мне новое имя? – робко спросил ребёнок.

– Все рабы, поступающие на службу к правящей Династии получают новые имена. Обычно это названия цветов и плодов. – Али сдержанно улыбнулся. – Какой цветок твой любимый?

– Я не знаю. – ответил Хамзат. Он действительно не знал названий цветов.

– Ну ладно… – Работорговец бросил взгляд на цветы, распустившиеся вдоль дороги. – Вот там растут гиацинты. Тебе нравятся гиацинты?

Мальчик покачал головой в знак согласия.

– Значит, с сегодняшнего дня ты будешь зваться Гиацинтом. Отныне твоё имя – Гиацинт Ага, Сюмбюль Ага.

Мальчик слушал работорговца, открыв рот. Ему хотелось верить, что всё, сказанное им, правда. Но что, если его не возьмут на службу в султанский дворец? Что если его снова заставят таскать тяжести и будут наказывать избиением за провинности? Когда детей выстроили в ряд на невольничьем рынке, он не мог думать ни о чём другом, кроме как о собственном стремлении стать слугой султана и шехзаде.

Мальчики простояли несколько часов под палящим солнцем. Только сейчас они поняли, для чего их изувечили – детей кастрировали, чтобы продать подороже. Время шло, а из дворца султана так никто и не пришёл. Иные малыши теряли сознание от жары и голода. Хамзат, названный Сюмбюлем, уже начал терять надежду на ту жизнь, которую ему ловко пообещал Али. Что касается самого работорговца, то он также волновался из-за того, что представители султана не спешили ему на встречу.

И вот, наконец, удачливый делец дождался покупателей. Исмаил Ага, доверенное лицо султана Баязета, пожелал тщательно осмотреть товар, ввиду чего мальчикам приказали раздеться донага. Строгий отбор в султанские слуги происходил больше часа. Каждый из юных евнухов подвергся тщательнейшему осмотру. Наконец представитель двора объявил своё решение.

– Благодарю тебя, Али Эфенди, – обратился он к хозяину живого товара, – я возьму у тебя вот этого, вот этого, этого, этого, этого и этого.

Исмаил Ага указал на того самого круглолицего мальчика, который сжалился над Сюмбюлем, но последний в число избранных не попал. Сердце юного евнуха сжалось. Похоже, его мечтам о хорошей жизни сбыться не суждено. Провожая взглядом недавно обретённого друга, мальчик почувствовал, что не может сдержать наворачивающиеся слёзы.

– Уважаемый, возьмите ещё и вот этого. – сказал Али, указывая на Сюмбюля. – Это самый послушный и ответственный раб, с которым мне когда-либо приходилось встречаться.

– Благодарю, Али Эфенди, но свой выбор я уже сделал. – последовало в ответ.

Для Сюмбюля это означало одно – султанскому двору он не нужен. Мальчик закрыл глаза и беззвучно заплакал. Каким же глупым он был, когда поверил Али! И вот теперь, когда его измучили и покалечили, его точно никто никуда не возьмёт.

Всё на свете решают случаи. Так произошло и на этот раз. Один из купленных Исмаилом Агой мальчиков, слишком долго страдавших от голода и зноя, рухнул замертво, пройдя всего несколько шагов. Представитель султана обрушил свой гнев на работорговца и потребовал либо вернуть уплаченные деньги, либо предоставить бесплатно другого раба. Огонёк надежды снова загорелся в глазах Сюмбюля. На минутку ему показалось, что удача вот-вот улыбнётся ему. Он с упоением слушал, как Али рассказывал Исмаилу Аге о всех его достоинствах. Наконец покупатель не устоял.

– Ну, хорошо, я беру его.

Не веря своему счастью, Сюмбюль шагал к своим товарищам едва ли не в припрыжку, несмотря на острое желание есть и спать. Его друг был рад за него.

– Теперь ты будешь служить шехзаде вместе с нами, Хамзат . – сказал он ему.

– Хамзата больше нет. – ответил тот. – Называй меня теперь Сюмбюль и добавляй «Ага».

– А я пока не знаю, как меня будут звать во дворце.

– Не страшно, тебе придумают имя – название цветка. Главное, что теперь я – слуга правящей Династии, и зовут меня Сюмбюль Ага.

***

Главный евнух дворца Топкапы открыл глаза и обнаружил себя лежащим в собственной комнате. Около него сидела герцогиня Джоан Говард, в прошлом Нигяр Хатун, и меняла старому другу компрессы. Сюмбюлю всё ещё было больно от слов Нигяр, но он нашёл в себе силы заговорить с ней в спокойном тоне.

– Нигяр… – прошептал он. – Ты здесь…

– Да, я здесь. – ответила бывшая калфа.

– Так ты не брезгуешь мной?

– Ну что ты. – Нигяр глубоко вздохнула. – Сюмбюль, прости меня. Я не хотела говорить тебе это, но я была вынуждена. Я всего лишь хотела защитить тебя от моего мужа. Думала, это поможет. Видимо, не помогло. Мне очень жаль.

– Понимаю. – сочувствующе сказал Сюмбюль. – Тебе, наверное, нелегко далось это решение, так ведь?

Нигяр покачал головой в знак согласия. Лицо главного евнуха озарила неизменная лучезарная улыбка. Несмотря на возражения герцогини, он приподнялся и поманил её к себе.

– Иди сюда, сестрёнка.

Нигяр и Сюмбюль обнялись впервые с того момента, когда прощались перед отплытием бывшей калфы в Англию. В эту минуту они не держали зла друг на друга. Да и зачем? Политика – политикой, но человеческие отношения не должны становиться помехой в этом деле, и не важно, к какому миру ты принадлежишь, восточному или западному, какое место в социальной нише занимаешь, близкие люди любят тебя совсем не за это.

– Госпожа Говард, – окликнул стражник Нигяр, – Хюррем Султан зовёт вас.

– Хорошо, я иду. – ответила та. – Но Сюмбюлю Аге всё ещё нужна посторонняя помощь.

– Ой, позови ты Шакера Агу и Шакиру Хатун, и смело иди к султанше. – отозвался Сюмбюль. – Неужели ты думаешь, что они обо мне не позаботятся?

– Ладно, пусть их приведут. – сказала герцогиня и вышла в коридор. Как и сообщил стражник, её ждала Роксолана.

– Нигяр, идём со мной. – властно сказала она.

Султанша повела бывшую служанку по коридору, ведущему в гарем. Каково же было удивление Нигяр, когда её действительно провели по гарему. Его обитательницы с интересом разглядывали женщину, одетую по-западному. Многие шептались между собой, кто это такая, и почему Хюррем Султан удостоила её чести проследовать за ней. Бывшая калфа удивилась ещё больше, когда Роксолана привела её в свои покои, когда-то принадлежавшие покойной Валиде Султан.

– Сегодня ты будешь ночевать у меня. – объявила султанша. – И это не обсуждается.

– Госпожа, это такая честь для меня… – промолвила было Нигяр, но Хюррем прервала её.

– Сиди здесь, пока я улаживаю проблему с твоим мужем. – сказала она и направилась к выходу. – Кстати, я слышала, ты спасла Сюмбюля. Благодарю тебя за это. – добавила Роксолана перед тем, как исчезнуть за дверью.

На дворе стояла глубокая ночь, но герцогине Норфолк не спалось. Она бродила по покоям взад – вперёд, заломив руки и нервно вглядываясь в темень за окнами. Где-то внизу сейчас решалась судьба двух королевств, и бывшая калфа чувствовала, что этот конфликт косвенно разгорается из-за неё. Несмотря на поздний час, Нигяр даже не думала о том, чтобы раздеться и лечь спать.

И вот, наконец, когда герцогиня уже подумывала о том, как бы спуститься к остальным и поучаствовать в обсуждении, в покои вошла Михримах. Нигяр учтиво поклонилась султанше.

– Ваше Высочество.

– Герцогиня Нигяр, – обратилась к ней принцесса, – наверное, вам будет интересно узнать, чем закончилась эпопея с избиением Сюмбюля Аги.

– Чем же, султанша?

– Благодаря усилиям Валиде и милорда Саффолка конфликт удалось замять. Повелитель и король Генрих считают, что произошёл несчастный случай.

Не зная, к какому богу обратиться, Нигяр просто рухнула на колени и залилась слезами. Спасены! Обе страны спасены от войны и разрушения, от человеческих жертв и злорадствования общих врагов!

– Миледи, разве вы не рады? – удивлённо спросила Михримах.

– Что вы, Ваше Высочество! – ответила та. – Я счастлива!

– Вот и замечательно. А теперь ложитесь спать, герцогиня Нигяр. Так приказала Валиде.

Принцесса позволила бывшей калфе поцеловать край платья, дала знак служанкам и направилась к выходу. Нигяр очень хотелось благословить её, но она понимала, что не должна этого делать – герцогиня Норфолк является христианкой, и поминать мусульманского бога будет ересью с её стороны. Однако, она так и не смогла побороть в себе это желание.

– Султанша, – окликнула герцогиня Михримах, – пусть Бог хранит вас.

– Говоря подобные слова, миледи, всегда уточняйте, какого Бога вы имеете в виду. – поправила её принцесса. – Однако спасибо за пожелание. Вам того же, Нигяр Хатун.

Принцесса удалилась в сопровождении трёх служанок. Теперь Нигяр могла спокойно ложиться спать и не бояться реакции своего мужа. Сюмбюль жив и война Англии не грозит. Завтра будет новый день, а все тяготы дня сегодняшнего останутся в прошлом.

========== Глава 18. Ненужная награда ==========

Глава 18. Ненужная награда

Весть о том, что у шехзаде Сулеймана родился сын, облетела всю Османскую империю за считанные часы. С разных уголков могущественного государства приходили поздравления от пашей и беев, адресованные принцу и его любимице Махидевран. Мальчик рос здоровым, активным и любознательным. И хотя малыш Мустафа и унаследовал от отца богатырское здоровье, это не спасло его от сильной простуды. Чтобы помочь молодой матери, Хавса Султан распорядилась прислать во дворец сына несколько калф, чтобы те ухаживали за малышом, пока он не выздоровеет, в число которых попала и Нигяр.

Проходя по коридору дворца в Манисе, юная служанка не могла думать ни о чём другом, кроме как о списке дел, назначенных ей на сегодня. Её поставили на дежурство, и потому девушка осознавала всю ответственность, которая подразумевалась в её внеплановой работе. Подходило время кормить шехзаде Мустафу, поэтому Нигяр направлялась в дворцовую кухню, чтобы проконтролировать процесс приготовления пищи для ребёнка. Неожиданно кто-то вышел из-за угла и столкнулся с ней.

– Эй, ты, безглазая, смотри, куда идёшь!

Нигяр явно не ожидала такой грубости. Она отступила на пару шагов от девушки, с которой столкнулась и вежливо поклонилась ей.

– Прости, я нечаянно. – спокойно сказала она. – Но и тебе нужно быть осторожнее. А если бы я несла кипяток?

Однако служанка, с которой не посчастливилось столкнуться Нигяр, вовсе не спешила отвечать вежливостью на вежливость. Тем более, что юная калфа служила в Манисе не постоянно, а приехала на время, и уже начала едва ли не командовать. Лицо молодой женщины перекосило, отчего оно стало похоже на морду взбесившейся крысы. Эта особа посчитала себя уязвлённой, потому возненавидела Нигяр практически мгновенно.

– Да кто ты такая, что указываешь мне, что делать? – служанка плавно переходила на крик. – Я личная рабыня Махидевран Султан, а ты пришла и ушла, и ещё ходишь здесь, как неприкаянная!

– Сказала же, извини. – повторила Нигяр, сдерживая себя. – И пожалуйста, не кричи так. Я не глухая. А сейчас мне нужно идти, я занята.

Девушка сделала попытку пройти дальше, однако её новая знакомая уже вошла во вкус. Она преградила калфе дорогу и приняла угрожающий вид. Ничего хорошего для Нигяр это знакомство не сулило.

– Ну уж нет, одними извинениями не отделаешься, дрянь ты эдакая! – прорычала сварливая особа.

– Что тебе нужно? – не понимающе спросила Нигяр.

– Чтобы ты встала передо мной на колени и просила прощения за то, что налетела на меня из-за угла и хамство! Иначе будешь объясняться перед Махидевран Султан!

У Нигяр отвисла челюсть от неслыханной спеси какой-то рабыни. Никогда с ней ещё не общались в таком тоне. Тем более, голос на неё повысила не госпожа, а всего лишь служанка!

– Послушай, подруга, мне кажется, ты много на себя берёшь. – всё так же спокойно сказала она хамке. – Не имеет значения, кому ты служишь, если ты не умеешь разговаривать с людьми, ни одна госпожа не станет тебя долго держать около себя. Злоба и грубость ещё никому пользы не приносили. Да и грешно это.

Однако эти слова произвели на новую знакомую Нигяр обратный эффект. Разозлившись ещё больше, служанка Махидевран толкнула девушку и занесла над ней кулак, собираясь ударить. Глаза её метали молнии. Упав на пол, юная калфа не на шутку перепугалась.

– Ах ты, пришлая сучка, ещё вздумала меня учить?! – орала грубиянка. – Да я убью тебя, дрянь!

– Эй, Гюльшах, оставь её в покое! – раздался голос сзади.

Девица, набросившаяся на Нигяр притихла и отступила. Юная калфа увидела, как к ним приближается круглолицый евнух в голубом халате. Поведение Гюльшах ему крайне не понравилось. В эту минуту Нигяр поняла, что он собирается защитить её.

– Что же ты вытворяешь, гадюка?! – прикрикнул он на Гюльшах. – Что тебе сделала бедная девочка?!

– Она не проявила ко мне должного уважения. – заявила та с апломбом.

– С чего бы это? – евнух был вне себя от гнева. – Ты сейчас обругала бедняжку ни за что ни про что, а теперь требуешь уважения! И о чём ты только думаешь, дурья твоя башка?

– Не кричи на меня, Гюль Ага! – возразила Гюльшах. – Вот нажалуюсь на тебя Махидевран Султан, и шехзаде Сулейман прикажет тебе голову отрубить.

– Смотри, как бы тебе самой голову не отрубили, грубиянка ты эдакая! А ну, убирайся отсюда, и чтобы я о тебе не слышал через пять минут!

Гюльшах гневно поджала губы и поспешила сбежать. Она почувствовала себя униженной, и не смела признать тот факт, что Гюль Ага, в общем-то был прав. Но ненависть к Нигяр Калфе, которую она видела впервые в жизни, вспыхнувшая в сердце, не угасла сама по себе. Более того, она стократно усилилась после того, как евнух пристыдил служанку Махидевран Султан. Что ж, когда-нибудь она заставит этих выскочек уважать себя. Заставит их обоих.

Проводив Гюльшах гневным взглядом, Гюль Ага повернулся к сидевшей на полу Нигяр и приветливо улыбнулся ей.

– Не обращай внимания на Гюльшах Хатун. – сказал он полушутя. – Её никто не любит, вот она и не в себе.

– Я заметила. – промолвила Нигяр.

– Я помогу тебе встать. – евнух протянул руку и поднял девушку на ноги. – Ты новенькая?

– Нет, меня недавно назначили в Топкапы, а Хавса Султан прислала меня сюда, чтобы я помогала ухаживать за шехзаде. Я скоро вернусь обратно.

– Значит, ты из Топкапы? – изумился Гюль Ага. – А ты, случайно, не знакома ли с евнухом по имени Сюмбюль Ага?

– Знакома. Мы вместе во дворце служим.

– Он там тебя не обижает? – Гюль Ага проявлял совершенно искренний интерес. – Не придирается?

– Бывает, порой, и ругается, но редко. – ответила калфа. – Мы вообще друг друга называем братом и сестрой. А вы разве знакомы?

– Ещё бы! Нас на одном рынке купили! Потом мы вместе обучались, и, надо сказать, он едва ли не с первого дня во дворце начал своих товарищей «строить».

Новый знакомый проводил Нигяр до кухни. Девушка испытывала чувство глубокой признательности евнуху за помощь. Удивительно, как около шехзаде и матери его сына могут уживаться столь разные люди.

– А как зовут тебя, красавица? – сияя от счастья от общения со столь прекрасной особой, спросил ага.

– Нигяр.

– Какое прелестное имя! Знай, Нигяр Хатун, что отныне и навсегда ты обрела верного друга в лице Гюля Аги. Если что-то случиться, или стерва Гюльшах вздумает тебя обижать, или Сюмбюль будет слишком строг к тебе, то зови меня, и я тебе обязательно помогу.

***

Служанки разбудили Нигяр, когда на дворе уже расцвело. Наскоро умывшись и одевшись, герцогиня Норфолк вышла к ожидавшей её Роксолане. Бывшая служанка поклонилась султанше. Она догадывалась, что ей сейчас скажут.

– Нигяр, присаживайся. – пригласила Хюррем герцогиню.

– Благодарю. – ответила та и устроилась на банкетке рядом с госпожой.

– Прошлой ночью ты вела себя довольно мужественно. – сказала королева востока. – Признаюсь, пару лет назад я бы ни за что не подумала, что ты на такое способна.

Нигяр опустила глаза. Где-то в глубине души она чувствовала, к чему её бывшая хозяйка собирается подвести разговор. Но, учитывая последние события, отпираться не имело смысла. Так или иначе, но Хюррем разговорит её, в этом можно не сомневаться.

– И всё-таки, я хотела бы знать, Нигяр, как ты нашла в себе силы вернуться обратно в Стамбул? – спросила Роксолана, словно оправдывая ожидания бывшей калфы. – И главное, зачем?

– Ваше Величество… – пролепетала Нигяр.

– Только говори правду. – оборвала её Хюррем. – Не бойся, я не стану тебя осуждать.

– Госпожа, – робко заговорила герцогиня Норфолк, – в тот день, когда я родила, Хатидже Султан сказала мне, что ребёнок появился на свет мёртвым. Гюльфем Хатун подтвердила это. Но все эти годы, вплоть до сегодняшнего дня, я сомневалась, султанша, а вдруг мне солгали? Что если мою дочь просто похитили?

Нигяр отвернулась и глубоко вздохнула. Она была готова расплакаться навзрыд, но хотела, чтобы Роксолана видела её такой. Ещё меньше она хотела, чтобы ей сочувствовала такая женщина, как Хюррем Султан. Однако последняя осторожно положила руку ей на плечо.

– Нигяр, не стоит плакать. – сказала она. – Если хочешь, мы можем поехать к Хатидже Султан и всё выяснить у неё.

– Султанша, я боюсь этого. – ответила герцогиня. – Хатидже Султан прикажет выгнать меня, как только увидит. Помните, какую сцену она устроила во время приёма делегации?

– Об этом можешь не беспокоиться, в моём присутствии она будет бессильна. Да и надо ведь как-то отблагодарить тебя за то, что ты спасла жизнь слуге Династии Османов.

– Ваше Величество, в тот момент я лишь пожалела о том, что не могла уберечь Сюмбюля Агу от своего мужа. Кстати, как он сейчас?

– Мне докладывали, ему уже лучше, иншалла.

– Это прекрасная новость. Но я боюсь лорда Говарда. Герцог Норфолк – страшный человек. Он полагает, что честь его дома есть дар божий человечеству и всякий, кто по его мнению, посягает на неё, должен быть стёрт с лица Земли. – Нигяр не заметила, как расслабилась и стала рассказывать бывшей хозяйке о жизни в Англии. – Я вышла за него замуж только потому, что этого хотела Анна Болейн. Накануне казни она умоляла меня решиться на этот шаг, так как кроме её дяди – герцога, другого покровителя у меня в Англии больше не будет. Но за это покровительство я плачу высокую цену. Мой супруг воспринимает меня не как жену, а как куклу, игрушку, неразумного ребёнка, которого нужно постоянно опекать. Когда он устаёт от походов по шлюхам, он отыгрывается на мне, я волей – неволей утоляю его похоть, а что было в брачную ночь! Однажды я заикнулась о том, что хотела бы съездить в Стамбул, но он сразу дал мне понять, что мои капризы могут нанести вред его чести, если я отправлюсь туда. То, что я сейчас сижу и разговариваю с вами, госпожа, результат исключительно консульской деятельности герцога, подбившего короля Генриха на сближение с Османской Империей, и гостеприимства Повелителя.

– Значит, твой муж не любит тебя настолько, что запрещает узнавать правду о ребёнке?

– Можно сказать и так. Честь дома, видите ли, не должна быть запятнана бастардом герцогини. А ещё эту самую пресловутую честь рода Говардов можно запятнать, общаясь с теми, кто стоит ниже нас на социальной лестнице, особенно с рабами. Любой мой шаг по османской земле может оскорбить Томаса Говарда, любое слово, сказанное не к месту, и адресованное не тому человеку.

– А принцесса Мария… Как она к тебе на самом деле относится? Ты же бывшая служанка Анны Болейн, женщины, разрушившей её семью.

– Леди Мария, к счастью, нашла со мной общий язык, к великому удивлению и разочарованию двора. Я помню, как на рождественском приёме у короля все собравшиеся ожидали нашей с ней ссоры. Другие же дамы просто – напросто боялись подходить ко мне.

Впервые Роксолана поняла, что по-настоящему сочувствует своей бывшей служанке. Бедная женщина была вынуждена вступить в брак против воли, терпеть тиранию мужа и презрение приближённых короля Генриха лишь для того, чтобы у неё был шанс получить весточку о судьбе своего ребёнка. Но что если обиженная Хатидже сказала правду, девочка родилась мёртвой, и жертва Нигяр оказалась совершенно бессмысленной? Единственным способом узнать правду было вызвать сестру султана на откровенный разговор. А сделать это было нелегко – Хатидже действительно не хотела видеть Нигяр, даже в качестве английской герцогини. Более того, она до сих пор желала ей смерти, и все об этом знают.

– Нигяр, сидя здесь, ты ничего не сделаешь. – сказала Хюррем на удивление спокойно. – Тебе не остаётся ничего другого, кроме как поехать во дворец к Хатидже Султан. Пусть тебе там не будут рады, но зато ты будешь знать правду.

– Я боюсь, госпожа.

– Твои страхи понятны, но вспомни о том, что в данный момент ты – супруга участника консульской миссии, а не калфа. Она не посмеет ни оскорбить тебя, ни поднять руку. Тем более в моём присутствии. Я поеду с тобой, и сама подниму тему этого разговора.

От этих слов сердце герцогини Норфолк бешено заколотилось. Неужели Роксолана не лжёт и действительно готова помочь ей? Однако, зная королеву востока, можно предположить, что она преследует какие-то свои цели.