Текст книги "Герцогиня с Османского берега (СИ)"

Автор книги: Lucrezia Borgia

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

– Вот мерзавка! – кричал он, – Ведьма! Будь ты проклята!

– Ты почто, сукина дочь, чужую посуду бьёшь? – бушевал хозяин трактира, уже надвигаясь грозными шагами на Нигяр.

Позабыв обо всё на свете, молодая женщина второпях подхватила свой узелок и, ценой неимоверных усилий прорвавшись сквозь улюлюкающую толпу, выскочила на улицу. Она решила дождаться возвращения Френсиса не внутри, а около трактира, даже начала произносить молитву. Однако взбешённый хозяин горел желанием выбить дух из несчастной за то, что та разбила грошовый кувшин.

– Ведьма! Бусурманка! – орал он во всё горло.

Нигяр сорвалась с места и помчалась в неведомом направлении. Она не разбирала дороги и не запоминала ориентиров; расталкивая всех на своём пути, бывшая калфа думала лишь об одном – как бы унести ноги подальше от этих зверей. Проходившие мимо лондонцы выкрикивали в её адрес ругань и проклятия, кое-кто даже швырял в неё камни. Пару раз османка едва не угодила под копыта лошадям, чем только провоцировала всадников на грубость. Все людские лица смешались для молодой женщины в одну уродливую гримасу.

Наконец, после продолжительной пробежки, Нигяр остановилась и отдышалась. Теперь у неё появилась возможность сообразить, где она находится. Внимательно оглядевшись по сторонам, девушка поняла, что заблудилась. Нигяр тяжело далось это решение, но она решила попробовать вернуться к тому трактиру, из которого её прогнали агрессивные пьяницы. Дома в квартале, в котором очутилась молодая османка, были похожи один на другой, улочки оказались очень узкими, повсюду слышались непонятные вопли и собачий лай. Некстати налетел сильный ветер и зарядил дождь. Бывшая калфа брела по серым улочкам, постепенно погружающимся в темень, надеясь вспомнить хоть какую-нибудь деталь, которая помола бы ей отыскать дорогу в то место, где её оставил Френсис. Более того, она вглядывалась в лица проходивших мимо мужчин, надеясь, что встретит среди них капитана Дойла, но в силу воспитания, не могла задержать взгляда на ком-то дольше пары секунд. Какая-то женщина выплеснула на улицу содержимое ночного горшка буквально в двух шагах от Нигяр. Пораженная подобным поведением, османка замерла на месте, ужасаясь европейскому быту и перебирая в голове мусульманские молитвы.

Между тем дождь усиливался. Обошедшая пол-города Нигяр поняла, что связь с Френсисом она потеряла, вероятно, навсегда, и что дальше продолжать поиски нет смысла. Нужно было позаботится о ночлеге. Порывшись в чудом уцелевшем узелке, молодая женщина обнаружила, что потеряла маленький мешочек с монетами, которым её снабдила Роксолана. Но это было не так уж и страшно, ведь у неё сохранился кошелёк с золотом, который ей дал Сюмбюль. Однако, переступив порог первого же постоялого двора, Нигяр поняла, что золотые монеты Османской Империи в Англии не в ходу. Хозяйка таверны, внимательно изучив монету, протянутую ей калфой, решила, что имеет дело с фальшивомонетчицей, раз на золотом кругляше не отчеканен лик короля Генриха. Несчастной изгнаннице пришлось с позором снова спасаться бегством от свирепых горожан.

Кутаясь в промокший до ниточки плащ, Нигяр брела по ночному Лондону, погружённая в печальные мысли. Лучше бы ей сейчас лежать в могиле с отрубленной головой, нежели медленно погибать от голода и холода в незнакомом краю. Зайти в другую таверну девушка просто – напросто боялась, ведь её там могли убить за «неправильное» золото. Единственным выходом было залезть в сарай, где хозяева заведения держали скот и переждать там ночь, а потом уйти ранним утром, до того, как её обнаружат. Мероприятие обещало быть довольно рискованным, но у Нигяр не было другого выхода. Отыскав расщелину в досках, османка пролезла внутрь, отодвинув пару досок. Уснувшие куры переполошились, однако, убедившись в том, что ввалившаяся к ним женщина не представляет для них опасности, вернулись по своим гнёздам.

Нигяр осторожно улеглась на солому в углу сарая и подложила под голову узелок. Девушке было страшно засыпать, ведь в любую минуту её могли обнаружить. Но за прошедший день она выбилась из сил. Глаза закрывались сами. Сопротивляясь велению внутреннего голоса, Нигяр отказывалась расслабляться. Однако усталость и страшнейшая головная боль взяли своё. Молодая османка поняла, что больше не может сопротивляться самой себе. Больше она не предпринимала попыток открыть глаза.

========== Глава 4. Королевская карета ==========

Солнце, прогревающее землю Албании, скрылось за горизонтом. Лиственный лес, обрамляющий бескрайнюю балканскую степь, походил на витиеватую прическу молодой модницы, и придавал пейзажу удивительный колорит. Через этот лесок пролегала дорога из города, знакомая жителям близлежащих деревень. По этой дороге, покрытой толстым слоем пыли, на старой телеге, запряженной единственной лошадью, ехал местный крестьянин, возвращавшийся домой с ярмарки. Возле него сидела дочь, черноволосая девочка шести лет от роду, и сжимала в руках самодельную куклу. У малышки закрывались глаза, её клонило в сон – день выдался долгим трудным, ведь она помогала отцу продавать молоко и яйца. Мать девочки умерла в родильной горячке, а бабушка не могла поехать на ярмарку, так что девчушка оказалась единственной помощницей своему отцу.

– Папа, я очень устала. – пролепетала малышка.

– Потерпи, Нигяр, мы скоро будем дома.

– Папа, но у меня сильно болит спина, и спать ужасно хочется.

– Ну хорошо. – крестьянин не мог пропустить мимо ушей жалобу дочери. – Сейчас я тебя уложу.

Он остановился, раскрыл телегу от покрывала и помог маленькой Нигяр поудобнее лечь в углубление. Девочка почувствовала облегчение, когда добилась своего. Теперь можно было спокойно засыпать, тем более, что лошадь снова тронулась с места, и покачивание лишь заставляло побыстрее это сделать.

Нигяр проснулась так же быстро, как и заснула. То, что девочка оказалась накрыта с головой, странным ей не показалось, так как и отец, и бабушка часто накрывали её таким образом, когда было холодно. Но дело было не в этом. Малышку насторожило совсем иное – она услышала, как её отец разговаривает с какими-то людьми. Повозка стояла на месте.

– Возьмите эти деньги, – сказал отец взволнованным тоном, причём так, что мурашки побежали по спине маленькой Нигяр, – это сегодняшняя выручка, клянусь, вам этого хватит.

– Мне кажется, что ты заработал сегодня гораздо больше.

– Нет же, господин, я отдаю вам всё, что у меня есть.

– Тогда что ты прячешь в телеге? Уж не выменянные ли товары?

Кто-то резко сдёрнул с Нигяр покрывало и осветил лицо девочки факелом. Взору малышки предстала страшная волосатая рожа, перекошенная от немотивированной злобы. Бандит разочаровался в увиденном, он явно рассчитывал найти под покрывалом какие-нибудь вещи, которые можно продать по дешёвке. Он поморщился и, сплюнув, обратился к своему главарю.

– Атаман, нет там ничего, кроме девчонки!

– Девчонки?

– Это моя дочь, – пояснил крестьянин – умоляю, не причиняйте ей вреда.

Главарь жестом приказал своему подручному вытащить ребёнка из повозки. Бандит схватил Нигяр за руку и с силой вытащил её наружу. Девочка больно ударилась боком о край тележки.

– Ай!

– Ради всего святого, прошу, отпустите девочку! – взмолился крестьянин. – Она ничего вам не сделала и не сделает!

– Это мне решать. – отозвался главарь. – Обыщите телегу тщательнее.

Двое разбойников принялись обыскивать телегу так, словно надеялись отыскать в ней как минимум сундук с золотом. Они рылись около двадцати минут. Главарь шайки начал терять терпение, когда ему доложили, что ничего более менее ценного найти не удалось.

– Парень, мне это совсем не нравится, – сказал бандит отцу Нигяр – ты меня разочаровал.

– Что вы сделаете с нами?

По голосу отца девочка поняла, что сейчас случится что-то страшное. Колени малышки затряслись. На глазах стали наворачиваться слёзы. Главарь разбойников лишь злорадно ухмыльнулся.

– Что сделаю? – саркастично сказал он. – А вот что…

Выхватив из рукава кафтана кинжал, он молниеносным движением провел лезвием по горлу своей жертвы. Крестьянин пошатнулся и упал, словно подрубленное дерево.

– Папа!

Нигяр стала вырываться из рук разбойников, кричать и кусаться. Она рыдала и дёргала ногами, чтобы высвободиться из захвата и подбежать к отцу, но что может ребёнок против не обделённого силой мужика? Девочке лишь сильнее скручивали руки. Наконец, когда бандит лишил её всякой возможности двигаться, атаман подошёл к ней и схватил за лицо.

– А ну прекрати реветь! – рявкнул он.

– Отпустите меня! – кричала Нигяр. – Пустите, я хочу к папе!

– Папы у тебя больше нет, цветочек. – злодей скривил губы в улыбочке и обратился к товарищам. – Что делать с малявкой?

– Я предлагаю забрать кобылу, а девчонку оставить здесь, всё равно заблудится и сдохнет. – предложил один из разбойников.

– Я тоже так считаю. – поддержал его товарищ.

– И я.

– Я тоже.

– В таком случае, – объявил атаман, – мы так и поступим.

Нигяр рыдала пуще прежнего. Ей было не просто страшно, она думала, что сейчас умрёт. Девочке безумно хотелось, чтобы папа встал и защитил её, но этого не произошло. Мощная пощёчина, отпущенная тяжелой рукой предводителя разбойников, лишила малышку сознания…

***

Нигяр открыла глаза. Ей потребовалось несколько минут для того, чтобы понять, что ей приснилось воспоминание, сцена из далекого детства. Она снова почувствовала весь ужас произошедшего и сердце молодой женщины бешено заколотилось. Шепча молитву, Нигяр поднялась со своего незамысловатого ложа, вытащила из волос все соломинки и куриные перья, подобрала узелок и вылезла наружу тем же путём, каким она проникла внутрь.

Девушка рассчитывала уйти с места своего ночлега бесшумно и незаметно, однако этого у неё не получилось. Во дворе стоял мальчик лет десяти с миской зерна, которым собирался кормить кур. Он молча стоял и разглядывал незнакомку, неизвестно как оказавшуюся в загоне для птиц. Нигяр приложила палец к губам, прося мальчишку сохранить тишину. Но тот понял происходящее по-своему.

– Папа! Мама! – закричал мальчишка. – Здесь воровка!

По его встревоженному крику османка поняла, что ей снова придется спасаться бегством, и была права. Сжимая в одной руке узелок, а другой держа подол платья, Нигяр мчалась, куда глаза глядят. Её сопровождали выкрики: «Держи воровку!», «Смотри, куда несёшься!», «Не толкайся!», девушка несколько раз спотыкалась и падала, но тотчас же поднималась и продолжала бежать. Куда и зачем, не имело значения. Наконец, выбившись из сил, она остановилась за углом какого-то покосившегося от старости дома.

Квартал, в котором оказалась молодая женщина, был ещё грязнее и беднее, чем тот, где она ночевала накануне. Вместо мостовой под ногами мешалась грязь. Местные дети играли с почерневшими мячами, сделанными из мотка старого корабельного троса. Пожилая женщина, закончив стирку, вылила грязную воду из корыта прямо на дорогу. В кузнечном цеху вовсю кипела работа, поэтому из окон валил смрадный дым, застилающий глаза. А по правую сторону от квартала открывался поросший берег Темзы, на котором паслись свиньи. Никто в этом месте не обращал внимания на Нигяр – мало ли тут нищих бродит каждый день.

Теребя в руках узелок, молодая османка не могла думать ни о чём другом, кроме как где бы раздобыть немного еды. Девушка ничего не ела со вчерашнего дня, поэтому ей казалось, как у неё внутри всё сжимается. В какой-то момент бывшей калфе показалось, что сегодняшний обед ей придётся украсть, в противном случае она умрёт от голода. Раздававшийся откуда-то запах свежего хлеба, действовал на помутневший рассудок молодой женщины просто одурманивающее. Нигяр брела на него, опасливо оглядываясь по сторонам, но никак не могла найти источник дразнящего аромата.

«О, Аллах», – подумала несчастная беглянка, – «Неужели я схожу с ума?».

Неожиданно перед девушкой возникла тележка с яблоками. Какой-то торговец вез товар в город на продажу. Османка хотела пройти мимо, но обостряющееся с каждой минутой чувство голода заставило её остановиться. Понимая, что, вероятно, это её единственный шанс добыть еду, Нигяр протянула руку к фруктам. Чисто механически она схватила первое яблоко, попавшееся на глаза. Нигяр вынула плод из общей кучи, и та с шумом обрушилась на землю, так как яблоко, которое взяла бывшая калфа, лежало практически у основания. Реакция хозяина товара не заставила себя долго ждать.

– Ах ты, проклятая ворюга! – орал он. – А ну-ка, плати!

Кинув яблоко, Нигяр снова бросилась наутёк. На этот раз она окончательно потеряла чувство пространства. Пробежав около часа, она остановилась среди густых кустов и высоких деревьев. На сей раз местность никаким образом не была похожа на городскую. Более того, жилых домов или каких-либо иных строений вокруг себя Нигяр не увидела. Это могло означать лишь одно – молодая женщина оказалась в лесу, сама не понимая, как.

Игнорируя веление разума успокоиться и подумать, как можно выбраться, молодая женщина обессилено плюхнулась на мокрую землю, закрыла лицо руками и беззвучно заплакала. Теперь она окончательно убедилась в том, что её спасение было совершенно бессмысленным. Она умрёт здесь, на этом месте, в лесу, в страшном краю бессердечных людей. Никто в Османской Империи не узнает, как закончила свой земной путь простая калфа из гарема султана Сулеймана, ни сам Повелитель, ни его супруга, ни Хатидже Султан, ни Ибрагим Паша, ни даже дочь изгнанной служанки, если та, конечно, родилась живой…

Конечно! Как раз это нужно выяснить! Нигяр поняла, что у неё есть причина не умирать в английском лесу. Она должна узнать всю правду о своей дочери, а для этого необходимо выбраться, выжить, сделать нечто такое, что поможет ей вернуться в Стамбул. Но сперва следует перестать плакать и подняться с земли.

Нигяр приподнялась и уселась по-турецки. Она притянула к себе брошенный узелок, развязала его и стала осматривать вещи, решая, что можно продать, чтобы купить себе еды. Ничего ценного – только пара платьев, запасные туфли, платок и деревянный гребень. Есть ещё рекомендательное письмо, но кого может заинтересовать клочок бумаги? Если только… Конечно, футляр! Крышка и отделка выполнены из чистого янтаря, помимо того, на корпусе есть золотые вставочки, что увеличивает вещицу в цене. Как же она сразу не додумалась продать его? Османка, не мешкая, поместила футляр с письмом прямо к себе в корсаж для надежности, собрала в узелок оставшиеся вещи и двинулась вперёд.

В своё время бабушка научила Нигяр многим полезным навыкам, в том числе, как ориентироваться в лесу. Вспоминая её наставления, девушка внимательно осматривала деревья и кусты, определяя стороны света. Калфа пыталась вспомнить хоть какую-нибудь полезную деталь, которая помогла бы ей выйти к людям, но пока что приходилось лишь доверять интуиции. И вот, усилия Нигяр не прошли даром – где-то впереди лес резко обрывался. Обрадованная османка поспешила со всех ног к этому месту. Бесконечно счастливая от того, что она спасла саму себя, молодая женщина не заметила, как провалилась в какую-то канаву, заполненную водой. Инстинктивно перевернувшись на спину, Нигяр глубоко задышала и потянулась к отпилу бревна, покрывшегося грибами и плесенью, в результате постоянного пребывания в воде. Крепко держась за скользкую и грязную деревяшку обеими руками, девушка двигалась в сторону берега, противоположного тому, с которого она свалилась. Узелок с вещами скрылся под мутной водой. Выбравшись на землю, османка поблагодарила бога за спасение и отжала платье. Казалось бы, ещё немного, и она выйдет на большую землю. Тут где-то вдали раздался леденящий душу вой. «Волки», – мелькнуло в голове Нигяр. Не желая становиться едой хищников, молодая женщина решила пробежаться до той черты, где кончается лес, и как можно скорее.

Ослабевшие ноги заплетались, но Нигяр приказывала самой себе не останавливаться. Осталось совсем немного, и она выберется из леса. Волк снова зывыл, на этот раз где-то совсем рядом с девушкой. Калфа обернулась, чтобы понять, откуда доносится этот ужасающий звук, и совсем не заметила, как под её ногами не оказалось земли. Молодая женщина катилась вниз по склону, ударяясь о торчащие из-под земли корни растений. Очутившись внизу, она услышала, как прямо над ней ржут лошади.

«Ну, вот и всё, это и есть конец», – подумала османка, понимая, что сейчас её насмерть растопчут кони. Однако кучер обладал хорошей реакцией и успел приструнить жеребцов. Оказалось, что Нигяр упала прямо перед каретой, из которой, едва она остановилась, вышел пожилой богато одетый господин. Он спросил у слуги, что произошло, и когда тот указал на лежащую на земле женщину, подошёл к ней. Жестом этот мужчина приказал своим стражникам поднять османку на ноги. Господин грозно рассматривал испуганную девушку, прежде, чем заговорил.

– Как ты посмела возникнуть на нашем пути? – спросил он тоном, от которого у любого человека побежали бы мурашки по телу. Нигяр не поняла ни слова из того, что он сказал. От волнения она забыла и то, чему её успел научить капитан Френсис Дойл. Молодая женщина не могла вымолвить ни слова даже на своём родном языке.

– Поклонись королевскому тестю, оборванка! – приказал господин, но калфа всё равно не понимала, чего он хочет.

– Милорд, кажется, она глухонемая. – вкрадчиво заметил один из стражников.

– А мне кажется, что она сама себе на уме, раз не высказывает знаков почтения. – ответил аристократ и схватил озадаченную Нигяр за плечи и стал трясти её – Ты кто такая?! Отвечай сейчас же!

На глазах у калфы снова стали наворачиваться слёзы. Этот человек был кем-то очень важным, а своим молчанием она оскорбляла его. Нужно было что-то сказать, но девушка не находила слов.

– Простите меня, эфенди, – выдавила она из себя по-турецки, – я не хотела оскорблять вас!

– Что ты бормочешь? – господин бесился с каждой минутой всё больше. – Ты что, не англичанка?

– Простите меня. – повторила Нигяр по-турецки.

Обескураженный аристократ затрясся от злобы. В это время дверь кареты распахнулась и на землю ступила молодая женщина в дорогом балахоне, надетом поверх шикарного шелкового платья. Спросив у слуги, что происходит, она подошла к мужчине.

– Отец, почему вы кричите? – спросила она и бросила взгляд на османку. – Кто это?

– Не знаю. – ответил аристократ. – Она бросилась под карету. Я пытался выяснить, кто она и почему не проявляет уважения к члену королевской семьи, но она не говорит по-английски. Судя по всему, это какая-то иностранка.

Спутница аристократа тщательно осмотрела Нигяр. Бывшая калфа поняла, что встретила каких-то очень важных людей, и сочла нужным поклониться молодой брюнетке. Не решаясь взять незнакомку за подбородок, аристократка жестом повелела османке поднять голову.

– Как тебя зовут? – спросила она спокойно и ласково.

Только сейчас Нигяр стала вспоминать уроки Френсиса. Ей показалось, что она слышит знакомую фразу.

– У тебя есть имя? – продолжала расспрашивать аристократка.

– Нигяр. – ответила османка.

– Интересное имя. – промолвила брюнетка. – Откуда ты, Нигяр?

– Из Оттоманская Империя.

Молодая женщина повернулась к своему спутнику. Тот брезгливо поморщился, видя её улыбку.

– Вот видите, отец, – радостно пропела она, – незнакомка всё понимает. Нужно только уметь разговаривать с людьми.

– Анна, будь осторожна. Она может быть ведьмой или шпионкой.

– Отец, вы слишком придирчивы! – отвечала Анна и продолжила разговор с Нигяр.

– Почему ты мокрая?

Османка не знала, что ответить на этот вопрос. Она сперва оглянулась по сторонам и задержала свой взгляд на лесе. Этого хватило аристократке, чтобы обо всём догадаться. Она приказала стражникам укутать девушку в сухой и чистый плащ, чтобы та согрелась.

– А родственники в Англии у тебя есть? – спросила Анна, и, увидев, как собеседница терзается в догадках над значением вопроса, сформулировала свою мысль по-другому, – Семья здесь?

– Нет.

Брюнетка обдумывала следующие вопросы. Она поняла, что собеседница находится в трудной жизненной ситуации. Несмотря на возражения отца, ей нужно помочь. В эту же секунду Нигяр поняла, что просто обязана предъявить этой поистине святой женщине рекомендательное письмо. Страшно смущаясь, она вытащила из корсажа драгоценное письмо и протянула его Анне. Та протянула руку, чтобы взять его, но отец молодой женщины был против.

– Погоди, вдруг это оккультное оружие? – спросил он.

– Я так не думаю. – промолвила Анна. – Если эта Нигяр из Османской Империи, то, надо полагать, в футляре лежит свиток с запиской.

– Откуда ты это можешь знать?

– Я общалась с сэром Эдвардом Геллахером, он мне многое рассказал о своих путешествиях.

Аристократка смело взяла протянутый ей футляр, вскрыла его и извлекла на свет записку, выведенную рукой Роксоланы.

«Сообщаю, что предъявитель сего является свободным человеком и имеет право быть принятой в качестве вольнонаёмной служанки в доме высокородных господ. Сия женщина образованна, воспитана, легко обучаема, неконфликтна, в хороших отношениях с детьми, непритязательна в быту. В случае острой необходимости может принять веру своих новых хозяев. Х.Х.С.»

– Кто такой Х.Х.С.? – недоверчиво спросил отец Анны.

– Возможно, предыдущий господин или госпожа, у которого служила наша «подруга», – ответила та и снова повернулась к Нигяр – У кого ты раньше работала? У тебя был хозяин или хозяйка?

Услышав слово «mistress», Нигяр оживилась и закивала головой.

– Хюррем Султан, – произнесла она, – Хасеки Хюррем Султан.

– Хасеки Хюррем Султан?

Анна снова перечитала записку и внимательнее взглянула на подпись. Теперь ей стало ясно, кому принадлежали инициалы Х.Х.С.

– Ты фрейлина Роксоланы? – спросила она.

В ответ Нигяр закивала головой и заулыбалась. Анна свернула письмо в трубочку и засунула его обратно в футляр. Брюнетка решила, что пара лишних рабочих рук в услужении ей не будет лишней.

– Пожалуй, я возьму её. – объявила она.

– Как? – возмутился отец молодой женщины – Мало тебе слуг, так ещё эту грязную варварку, которая едва понимает английский, подавай?

– О, сэр Томас, не придирайтесь, – ответила дочь, – Слуг никогда не бывает мало. Тем более, что после того, как Джейн Рид вышла замуж, мне нужна новая уборщица, ведь Бесси не справляется одна.

– А ты не боишься реакции короля? Вряд ли он тебя похвалит.

– Хотите сказать, что он накажет меня за то, что я проявила милосердие к беззащитной и обездоленной женщине?

Сэр Томас вынужден был уступить. Всё-таки его дочь была совсем не последним человеком в Англии, даже стояла выше него на социальной лестнице. Щёлкнув пальцами, аристократ приказал стражникам вернуться назад, в сёдла лошадей, сопровождающих карету.

– Идём, – ласково сказала Анна, протянув руку Нигяр.

Молодая османка, кутаясь в плащ, проследовала за своей новой хозяйкой. Она долго не могла поверить, что её усаживают в одну карету с очень важными людьми. Когда карета тронулась с места, Нигяр нашла в себе силы обратиться к своей спасительнице.

– Простите меня, – вымолвила она с ярко выраженным турецким акцентом, – кто вы?

Ответ поразил бывшую калфу больше, чем все события, произошедшие с ней за последние два дня.

– Я Анна, королева Англии.

========== Глава 5. Горничная Анны Болейн ==========

В этот день король Генрих VIII с утра и почти до самого вечера принимал французских послов, после чего отправился на прогулку вместе с герцогом Саффолком, так что Анна Болейн не застала венценосного супруга в Хэмптон – Корт. Ей всего лишь доложили, что монарх будет поздно, и что ждать его возможно только к ужину. Анна дала несколько распоряжений своим фрейлинам и повела за собой Нигяр, которая не переставала ахать от изумления.

– Идём со мной, – ласково говорила королева, – не бойся.

– Вы жить здесь? – робко спросила османка.

– В данный момент здесь. Скоро сюда привезут принцессу Елизавету и ты собственными глазами увидишь, какая она хорошенькая.

– Принцесса?

– Да, моя дочь.

В эту минуту Нигяр посетило жгучее желание припасть к плечу королевы и поведать ей о том, что и у неё тоже должна была быть дочь. В конце концов, эта женщина не оставила одинокую изгнанницу погибать в лесу, значит, ей можно было доверять. Но молодая женщина напомнила самой себе, что ещё не утратила маленькую толику гордости, присущую ей от рождения, да и зачем забивать столь важной особе голову проблемами какой-то простолюдинки? К тому же, Нигяр недостаточно хорошо знала английский язык, чтобы доходчиво объяснить Анне Болейн, почему она оказалась здесь и в чём её беда. Между тем, Анна подозвала своих личных служанок и указала им на Нигяр.

– Отведите эту женщину в мои покои, вымойте её в ванне и дайте чистое платье, – приказала она – С сегодняшнего дня она станет мне прислуживать, и я не хочу, чтобы моя служанка выглядела плохо.

Привыкшая к просторному хамаму, молодая османка не сразу решилась усесться в лохань, укрытую простынёй. Девушки, состоявшие в штате прислуги королевы Анны, лишь дали ей мыло и мочалку и указали на ванну. Мыться в лохани показалось Нигяр ужасно неудобно. Ни солей, ни масел, которые являлись обычными атрибутами турецкой бани, у англичан не оказалось, и это смутило бывшую калфу. Пытаясь облиться, чтобы смыть мыло, она пролила на пол много воды. Заметившая это девушка поспешила сразу отчитать иноземную гостью.

– Будь аккуратнее! – строго, но обходительно сказала она, – Может, у вас, в Османской Империи и принято расплескивать воду направо и налево, но в Англии этого делать нельзя, ясно? Кто потом будет убирать?

– Как твоё имя? – вполголоса спросила Нигяр, не понимая и половины сказанного ей.

– Маргарет.

– Маргарет, помоги мне, – сказала калфа и, подумав, прибавила – Пожалуйста.

– Ладно, – отозвалась Маргарет, – на этот раз помогу. Но ты привыкай к европейской ванне. Здесь не побарахтаешься вволю.

Маргарет помогла Нигяр вымыть голову и вылезти из ванны. Она принесла османке чистое платье, какое обычно носила прислуга королевского дворца. Через полчаса бывшая служительница Топкапы ничем не отличалась от горничной Хэмптон – Корта. После обеда, состоявшего из жареной рыбы и тушёной капусты, Нигяр вовсю драила пол в королевской спальне.

Пока молодая женщина мыла пол в опочивальне царственных особ, в комнату вошли двое – мужчина и женщина. С женщиной Нигяр уже была знакома, а вот с мужчиной ей только предстояло познакомиться.

–… в добавок ты подбираешь какую-то варваршу и притаскиваешь её во дворец, это ли нормально? – говорил мужчина, и по его голосу бывшая калфа поняла, что он не в духе.

– А что я должна была делать? Бросить её умирать от голода в лесу? – возражала ему Анна. – Если для тебя подобные поступки кажутся нормой, то избавь меня от их совершения. – Она бросила взгляд на свою новую служанку. – А вот и она. Нигяр, подойди!

Нигяр тотчас же оставила своё незамысловатое занятие и подошла к госпоже. Она поклонилась, не смея поднять глаза на сопровождавшего её кавалера. Девушка не видела принципиальной разницы между этикетом в Османской Империи и этикетом в Англии, так как мало что смыслила в христианской культуре, однако она догадывалась, что стоявший перед ней господин является, несомненно, очень важной персоной. Не проявить уважение к нему значило бы дурно зарекомендовать себя в самый свой первый день в Хэмптон – Корт.

– Подними на меня глаза. – приказал мужчина. На Нигяр подействовала не сама фраза, но властный тон, коим она была произнесена. Молодая женщина посмотрела на того, кто пришёл вместе с королевой Анной.

Высокий, статный, брутальный мужчина с любопытством разглядывал османку. Никогда в жизни он не видел восточных женщин, поэтому экзотическая внешность новой горничной его супруги была для него в диковинку. На миг он представил себе, как его мощные руки скользят по её нежной шейке и опускаются на упругую грудь.

– Значит, ты и есть беглянка из Оттоманской Порты, да?

Услышав «Оттоманская Порта», Нигяр слегка улыбнулась и оживлённо закивала головой. Мужчина схватил османку за подбородок и вгляделся в её лицо.

– Хорошенькая. – сказал он. – Я надеюсь, из тебя получится верная подданная короля Англии.

Только теперь молодая женщина поняла, что с ней говорит сам король Генрих. Бывшая калфа подумала, что, возможно, это честь, дарованная свыше – служить монаршим семьям, будь то дом Османов или дом Тюдоров. Нигяр поспешила высказать своё почтение королю.

– Повелитель… – промолвила она по-турецки, отвесив поклон.

– Нет, нет, нет, нет, так не пойдёт! – возразила ей королева Анна. – Ко мне и к королю следует обращаться «Ваше Величество». Повтори.

– Ваше Влишество… – исправилась Нигяр, чем вызвала искренний смех короля.

– Ах, как мне нравится эта миленькая варварка! – воскликнул он в восхищении. – Если бы ещё по-английски разговаривала, как человек, цены бы ей не было. А мне было бы интересно узнать о дворе султана Сулеймана.

– Султан Сулейман. – радостно повторила Нигяр. – Хюррем Султан. – добавила она, подчёркивая имена своих бывших хозяев.

– Да-да, Сулейман, Хюррем, я хотел бы узнать о планах внешней политики Османской Империи, о возможном переустройстве границ Священной Римской Империи, об интервенции в Италию и введение контрибуции в Папскую область с целью распространения Реформации, дабы показать зажравшимся кардиналам и самому Папе, что они должны приносить всему христианскому миру вполне ощутимую материальную пользу, а то они не знают, что они тоже должны платить налоги.

– Генрих, отпусти женщину! – возмутилась Анна – Не нагружай её своими проблемами. – королева повернулась к Нигяр – Хани, почини моё платье для верховой езды. Ты умеешь шить?

– Умеет, умеет, иначе бы не была так долго фрейлиной Роксоланы. – с юмором сказал Генрих и обратился к служанкам супруги – Эй, девушки, вон отсюда, оставьте нас с королевой наедине.

Служанки поспешили выполнить приказ монаршего господина. Нигяр подобрала вверенный ей наряд и вышла в коридор. Молодая женщина глазами подыскивала себе местечко, где можно устроиться поудобнее и приниматься за работу. Прогуливаясь по коридору, она не заметила, как к ней сзади кто-то подошёл. Чья-то лёгкая рука опустилась на плечо османке, отчего та вздрогнула и обернулась. Рядом с Нигяр стояла белокурая девчонка лет четырнадцати.

– Ты ведь Нигяр из Оттоманской Порты, да? – спросила она.

– Да.

– Я Бесси, и королева определила тебя жить ко мне. Идём.

Бесси провела Нигяр в комнату для прислуги, располагавшуюся неподалёку от покоев королевы. В помещении стояли в ряд три кровати, у окна – столик с тремя стульями, несколько сундуков и полка для всяких мелочей. На одной из стен висело массивное медное распятье. Нигяр вошла в комнату осторожно, будто боялась, что внутри её поджидают неприятные сюрпризы. Бесси лишь рассмеялась, глядя на неё.