Текст книги "Герцогиня с Османского берега (СИ)"

Автор книги: Lucrezia Borgia

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

– Томас Эфенди, Френсис Эфенди, – обратился он к англичанам, – я весь в вашем внимании.

Френсис Брайан щёлкнул пальцами, и четверо английских стражников образовали полукруг около несчастного евнуха. Хатун попыталась было прорваться через образовавшийся кордон, но её с силой оттолкнули. В эту минуту Сюмбюль сильно пожалел, что не остался на кухне у Шакера.

– Разве я не предупреждал тебя, чтобы ты не смел приближаться к моей супруге? – строго спросил герцог, а переводчик переводил его слова на турецкий язык.

– Томас Хазрет Лери, если вы о флирте, то я бы не посмел… – начал было оправдываться Сюмбюль, но королевский сановник был непреклонен.

– Посмел, ещё как посмел! Ты и так перешёл все возможные границы. Так что придётся ответить за свою наглость.

– Ты хоть понимаешь, ничтожество, во что ввязываешься? – издевался сэр Брайан. – Ты поставил под угрозу честь такого уважаемого дома, как Говард. В Англии тебя повесили бы на воротах замка Хоршем, и разговоров, как мы, никто бы с тобой не вёл.

Англичане принялись грозно надвигаться на Сюмбюля. В ужасе от того, что происходит, Шакира бросилась искать госпожу, дабы та защитила своего верного слугу. Сюмбюль пятился назад, пока не заметил, что дальше двигаться некуда – позади открывалась лишь крутая узкая лестница. Его загнали в тупик.

– Эфенди, я не виноват. – со слезами в голосе взмолился главный евнух. – С Нигяр Хатун у меня никогда не было отношений. Разве что братско – сестринские, да и то, это было так давно!

– Неужели ты думаешь, что я тебе поверю, нахал? – ответил сэр Томас.

– А ты отличный комедиант. – добавил сэр Френсис.

– Господа, умоляю вас, отпустите меня. – Сюмбюль едва не плакал. – Я не сделал ничего вам ничего плохого. – внезапно он сменил тон. – Разве вы нападёте на раба султана Сулеймана? Разве вы не боитесь гнева великого Падишаха? Одумайтесь, пока не поздно!

Однако эти слова стали последней каплей, переполнившей чашу терпения герцога Норфолка. Его лицо перекосило яростью. Он схватил Сюмбюля и принялся неистово трясти его за плечи.

– Как ты посмел, грязный ублюдок, раскрывать рот?! – орал он. – Да кто ты такой, чтобы угрожать мне?!

– Ему надо всыпать, Томас. – предложил одноглазый.

– Это хорошая идея, Френсис. – согласился герцог.

Держа Сюмбюля за отворот халата, Говард отвесил несчастному евнуху мощную пощёчину. От боли тот пошатнулся. Френсис также не стал церемониться и ударил слугу Сулеймана и Роксоланы с ещё большей силой. В довершении ко всему, Норфолк ударил евнуха ногой в живот и резко толкнул вперёд. Сюмбюль скатился вниз по каменным ступеням. Когда Говард и Брайан спустились, чтобы полюбоваться на результат своих творений, главный евнух дворца Топкапы лежал на полу без движения в небольшой лужице собственной крови…

========== Глава 16. Между жизнью и смертью, между миром и войной ==========

– Томас! – раздался неподалёку отчаянный возглас.

Герцог Норфолк обернулся и увидел, как по коридору, сломя голову, бежит его супруга. Нигяр спустилась вниз по лестнице, перепрыгивая через одну, а то и через две ступеньки. Оттолкнув сэра Брайана, она склонилась над Сюмбюлем. Увидев, в каком он состоянии, герцогиня принялась бороться со вспышкой гнева, породившейся в её сердце.

– Что вы с ним сделали? – взволнованно спросила она.

– Только то, что он заслужил. – последовало в ответ.

Нигяр приподняла Сюмбюлю голову и прислушалась, чтобы определить, дышит ли он. Затем она проверила наличие пульса. Только после этого бывшая калфа смогла вздохнуть с облегчением.

– Благодарите Всевышнего за то, что этот человек жив, сэр Томас. – обратилась она к мужу.

Едва герцог раскрыл рот, чтобы ответить супруге, раздался голос глашатая:

– Дорогу! Хасеки Хюррем Султан Хазрет Лери! Михримах Султан Хазрет Лери!

Роксолана и её дочь своим появлением вызвали суету среди стражников англичан. Говард и Брайан повернулись к восточной королеве и учтиво поклонились ей. Нигяр не знала, что ей делать – попытаться остановить кровотечение или бросить всё, чтобы высказать своё почтение султаншам. Сперва герцогиня решила, что второй вариант будет более предпочтителен, но Хюррем жестом повелела ей не вставать. О том, что произошло, она догадалась без лишних объяснений. Михримах стояла рядом с матерью и также, как и она, пылала от гнева. Позади султанш стояла Шакира Хатун и, зажав рот от ужаса, всхлипывала и отказывалась верить в происходящее.

– Господа, я требую объяснений! – властно прогремел в коридоре голос Роксоланы. – По какому праву вы позволили себе поднять руку на моего слугу?

Прежде, чем англичане успели что-то ответить, султанша обратилась к подоспевшим стражникам.

– Быстрее приведи сюда лекаря. А ты найди Рустема Пашу. Скажи ему, пусть немедленно идёт в зелёную кальянную комнату.

Отослав своих людей по поручениям, Хюррем присела на корточки около Нигяр. Та старалась унять кровь, вытирая Сюмбюлю лицо куском кружева, сорванного с рукава платья.

– Он жив? – спросила султанша.

– Да, госпожа, жив, – ответила Нигяр, – но мне кажется, что у него что-то повреждено внутри.

– Вы, двое, перенесите Сюмбюля Агу к нему в покои, только осторожнее, и не поднимайте шум. Лекаря сразу ведите туда. Нигяр, ты можешь проследить, чтобы всё прошло без происшествий и осложнений? – обратилась она к герцогине Норфолк.

– Конечно, Ваше Величество.

– Валиде, неужели ей можно… – удивлённо спросила Михримах.

– Сегодня ей можно. – ответила ей мать. – Смотрите только, не привлекайте к себе внимания. – добавила Хюррем, обращаясь к стражникам.

Принцесса решила своими силами прикрыть маскировочное мероприятие. Она уверенно шагала позади слуг, прикрывая, заодно, Нигяр. Являясь настоящей дочерью своих родителей, Михримах прекрасно понимала, что если вести о сегодняшнем происшествии дойдут до сведения султана и короля, неизбежен скандал, если не война. Герцогиня Норфолк тоже понимала это. Хрупкий мир между двумя государствами, который так долго и с таким трудом выстраивался дипломатами с обеих сторон, оказался в подвешенном состоянии.

– Леди Нигяр, ведь вы не хуже меня знаете, к чему может привести столь агрессивный поступок вашего супруга. – негромко сказала она по-английски, чтобы не давать рабам пищи для сплетен.

– Да, Ваше Высочество, – ответила та, – этого я больше всего и боялась.

– Полагаю, что вы, будучи заинтересованным лицом, подтолкнёте герцога, как виновника случившегося, к возмещению ущерба, нанесённого султану Сулейману, во избежание начала военных действий Османской Империи в отношении Англии?

– Боюсь, султанша, герцог не примет мои слова к сведению как раз по причине моей заинтересованности.

– Почему?

– На столь дерзкий поступок он пошёл по личным мотивам.

– Не имеет значения, какие цели преследовал господин Говард, личные или нет, он нарушил закон. Если он не ответит за свои действия, ответит Англия и пострадают сотни, тысячи невинных людей. В любом случае его нужно склонить к действиям, которые предотвратили бы катастрофу. – Михримах помрачнела. – Есть ли среди англичан кто-то, кто может повлиять на герцога?

– Может быть, Брендон… – тихо проговорила Нигяр, как бы совещаясь сама с собой.

– Что-то?

– Ваше Высочество, вы попробуйте обратиться к милорду Саффолку. – уверенно сказала Нигяр. – Хотя он и страдает эгоизмом, но он беззаветно предан королю и сделает всё, чтобы честь монарха осталась незапятнанной. Он должен помочь.

– Хорошо, я поговорю с ним. А вы не отходите от Сюмбюля Аги ни на шаг, миледи. Вмешивайтесь, если лекарь будет делать что-то неправильно. – приказала принцесса прежде, чем разминуться с герцогиней.

Обменявшись с леди Норфолк поклонами, юная султанша оправилась в крыло, где расположились гости из Англии. Она расспрашивала у стражников, как попасть к герцогу Саффолку, приказала сообщить ему, что хочет обсудить с ним дело государственной важности. Наконец её проводили в гостевые покои Чарльза Брендона. Тот был удивлён поздним визитом принцессы.

– Ваше высочество, прошу извинить меня и мою супругу, нас никто не предупреждал… – начал оправдываться герцог.

– Ничего страшного, милорд, – ответила принцесса, – иногда неотложные дела настигают нас в самое неподходящее время. – Михримах обратилась к Кэтрин. – Леди Саффолк, прошу вас оставить меня наедине с вашим мужем для серьёзного разговора.

Отвесив реверанс, Кэтрин Уиллоуби перешла в другие покои. Нельзя не сказать о том, что молодая женщина почувствовала укол ревности. Ещё бы, эта королевская выскочка ещё наглее, чем Анна Болейн – та хотя бы стыдилась выгонять законную супругу предмета обожания посреди ночи из спальни. Леди Саффолк прислушалась к разговору Чарльза и Михримах…

– Скажите, милорд, – спросила принцесса, – если бы не английская делегация пожаловала в Османскую Империю, а наоборот, и если бы один из членов делегации поднял руку на личного слугу вашего короля, как бы назывался этот поступок?

– Хулиганство. – ответил Чарльз.

– Хорошо, а если бы король распоряжался бы судьбой своего слуги, это что-нибудь изменило бы?

– Прошу прощения, Ваше Высочество, но разве османский султан не распоряжается судьбами своих подданных? – переспросил Брендон. – Если да, то и английский король также вправе вершить судьбы простых англичан, а также дворян, духовенства и слуг. Но если вы имеете в виду рабство, то такого института в нашем государстве нет.

– Но даже если это и так, то как же тогда назвать ситуацию, когда член иностранной посольской делегации применяет насилие в отношении слуги монарха, не имея на это права?

Лицо Саффолка мгновенно изменилось. Невольно ему вспомнилось, как не далее, чем день назад вся миссия во главе с королём высмеяли султанского слугу, евнуха. Чарльз стыдливо опустил глаза, ведь он тоже принимал участие в этом безобразии. Не хватало ещё, чтобы Генрих или Френсис дали повод султану Сулейману разорвать всяческие дипломатические отношения с Англией, или, что ещё хуже, начать войну.

– Если я верно вас понял, принцесса, кто-то из милордов поднял руку на приближённого Его Величества султана? – с опаской спросил он.

– И на не просто приближённого, милорд, – уточнила Михримах, – а на главного евнуха. Вы же понимаете, что пользы это совершенно ненужное и глупое применение грубой силы не принесет пользы обоим государствам? – прибавила она, сменив тон на более серьёзный.

– Что нужно сделать?

– Вы должны любым способом заставить герцога Норфолка возместить ущерб, нанесённый султанскому дому.

– Норфолка? – изумился Чарльз. – Но ведь Томас на такое едва ли способен! Быть может, вы имели в виду милорда Френсиса Брайана? Затевание бессмысленных драк – это в его духе.

– Нет, виновником сегодняшнего происшествия является именно милорд Говард. Если вы не уговорите его принести официальные извинения Сюмбюлю Аге с возмещением ущерба, причинённого его здоровью, султан Сулейман заставит его ответить за свой поступок головой.

– Но кто вам сказал, что я могу чем-то помочь в решении этого дела?

– Одна знакомая вам особа. Но о ней вы узнаете чуть позже, господин герцог. А сейчас вам необходимо серьёзно поговорить с лордом Норфолком. – принцесса поклонилась герцогу и уже собиралась уходить, как вдруг вспомнила, что ещё должна сказать своему собеседнику. – И ещё один момент. Старайтесь держать язык за зубами. Сплетни разносятся быстро, и в результате их распространения случаются человеческие жертвы.

– Непременно, Ваше Высочество. – последовало в ответ.

В это время приближённый Роксоланы, Рустем, явился через минуту после того, как получил вызов от госпожи. Сперва Хюррем не заметила прибытия своего подручного, так как была занята препирательствами с англичанами. Разговор происходил на английском языке, но бывший конюх не обратил на это внимания, так как по тону хозяйки понял, что общение с англичанами не приносит ей удовольствия.

– Милорд, вы сами даёте Падишаху повод к войне, – говорила султанша, – После этого заявления об агрессивном поведении османских подданных просто смешны и неправдоподобны!

– Но раб остался жив, я устал вам это повторять, Ваше Величество, – парировал Норфолк, – если бы дело кончилось его смертью, тогда, быть может, я бы согласился с частью ваших доводов.

– Эй, Томас, там какой-то хмырь на нас смотрит. – прошептал сэр Брайан, положив руку на плечо Говарду.

Только сейчас Роксолана заметила своего слугу. Жестом она приказала Рустему подойти ближе. Тот повиновался, и за эти несколько секунд успел обменяться враждебными взглядами с Томасом и Френсисом.

– Я вас слушаю, госпожа.

– Рустем, тебе известно, где сейчас находятся Повелитель и король?

– В хамаме, госпожа. Правда, насколько я знаю, они уже заканчивают процедуры. А в чём дело?

Хюррем наклонила голову Рустема поближе к себе нашептала ему на ухо, вкратце объяснив, что случилось этим вечером. Говард и Брайан стояли рядом, один мрачней другого.

– Государь ни в коем случае не должен узнать об этом. – взволнованно сказал Рустем.

– Вот поэтому я тебя и позвала. – ответила Роксолана. – Как угодно, чем угодно, но непременно задержи и султана, и короля до тех пор, пока я не утрясу это дело. Делай, что хочешь, но отвлеки их! И никому ни слова! Ты всё понял?

– Да, султанша, всё.

Не дожидаясь, пока хозяйка отправит его, Рустем сам быстро вышел из кальянной комнаты и направился в сторону хамама. На его пути так некстати появился граф Кэмберленд. Он услышал какой-то шум в коридоре, который отвлёк его от переписки. К тому же, странные звуки и крик напугали принцессу Марию, и она поручила сэру Френсису разузнать, что произошло.

– Эфенди, – обратился Френсис к Рустему, – Не потрудитесь ли вы объяснить, что случилось?

– Мужик, шёл бы ты, куда шёл. – ответил тот.

– Но Её Высочество была разбужена странным шумом. Она желает знать…

– Я что, не понятно сказал?

Посмотрев на лицо Рустема, Френсис понял, что никакой информации он не получит, даже, возможно, нарвётся на неприятности. Не найдя слов, которые можно сказать в ответ, он решил пропустить несостоявшегося собеседника и вернуться к себе.

– Вам удалось что – нибудь выяснить, граф? – спросила у него принцесса Мария.

– Ничего, миледи, – ответил тот.

– Это место пугает меня с каждой минутой всё больше, – промолвила девушка, – не удивлюсь, если завтра скажут, что кого-то убили.

Между тем Рустем быстрыми шагами продвигался к хамаму. Грубо оборвав стражника, пытавшегося его остановить, он прорвался в заветный коридор. Двери распахнулись и навстречу Рустему вышли султан Сулейман и король Генрих.

– Ваши Величества. – учтиво поклонившись, обратился к ним бывший конюх.

– Что-то случилось, Рустем Паша? – спросил Сулейман. – У тебя какой-то важное поручение от Хюррем Султан?

«Да, не пустить вас и англичанина в коридор в южном крыле», – подумал тот и ответил: – Нет, вовсе нет. Я лишь хотел предложить вам попробовать чудесный напиток, привезённый флорентийскими и венецианскими купцами из Нового Света. Тем более, когда вы после хамама, эта амброзия покажется вам настоящим чудом.

– Я, пожалуй, попробую вашей амброзии, сэр, – согласился Генрих, – только учтите, я не пью из мелкой посуды.

– Давно ты полюбил кофе, Паша? – недоверчиво спросил Сулейман.

– Повелитель, вы ведь знаете, первое впечатление не всегда бывает верным. – выкрутился тот. – Покорно прошу вас составить мне компанию.

– Ну хорошо, – согласился султан, – только ненадолго. Вы идёте с нами, Генрих?

– Разумеется.

Добрых минут сорок Рустем угощал султана и короля кофе, хотя вот уже три месяца даже не думал пить его. Попутно кандидат в визири демонстрировал свою коллекцию кинжалов. Генрих проявлял искренний интерес к кинжалам, подробно расспрашивал, где произведён тот или иной клинок, и кем. Что касается Сулеймана, то кинжалы Рустема его мало волновали. Почувствовав сильную усталость, султан встал и направился к выходу.

– Спасибо тебе за приятный вечер, Рустем, но я предпочёл бы вернуться в свои покои. – сказал он. – Прикажи Сюмбюлю Аге, чтобы готовил мою комнату ко сну.

Внезапно Рустем изменился в лице. Хюррем Султан ещё не дала знака того, что дело сделано. Но кто отважится преградить путь султану, даже если ситуация располагает к тому, чтобы встать в дверях и не выпускать великого Падишаха из комнаты?

– Повелитель, вы покидаете нас так быстро? – спросил бывший конюх, изобразив изумление.

– Да. Время уже позднее.

– Не такое уж и позднее, полуночи ещё нет. – возразил Генрих. – Лично я досмотрю коллекцию до конца. Может, вы соизволите остаться, Сулейман?

– Я не против того, чтобы вы осмотрели все лучшие образцы османского холодного оружия, имеющиеся у Рустема Паши, дорогой Генрих, вас в любом случае проводят в ваши покои. Но мне будет лучше удалиться. – султан снова обратился к Рустему. – Зови Сюмбюля, не теряй времени.

Положение было безвыходным. Сказать Повелителю правду означало спровоцировать конфликт. Задерживать его дальше не имело смысла, а от Роксоланы так и не было вестей. Бывший конюх решил деликатно отойти от темы, так, чтобы это выглядело правдоподобно.

– Мне сказали, что Сюмбюль Ага заболел, Повелитель. – уверенно произнёс Рустем, чтобы не выдать своего волнения.

– Что? – Сулейман был удивлён услышанным. – Что значит заболел?

– Не знаю. Мне слуги так сказали.

– Какие слуги? – правитель востока почувствовал, что его держат за идиота. – Чем мог внезапно заболеть один из начальников моего гарема, да ещё и так, чтобы не мочь выполнить простое поручение? Или ты что-то скрываешь от меня, не так ли?

– Повелитель, я клянусь Аллахом, что мне неизвестны подробности. – выкручивался Рустем. – Евнухи говорили, что он упал с лестницы, но сейчас всё хорошо и с ним работает лекарь.

Глаза султана пылали и метали молнии. Что-то внутри него подсказывало, что пришла пора серьёзно поговорить с Генрихом Тюдором. Тем более, что не далее, как день назад, английский монарх позволил себе и своим сановникам вдоволь поиздеваться над его личным рабом, продемонстрировав, тем самым, неуважение к османским традициям, правящей семье и лично к султану. Генрих почувствовал то же самое. Взаимное недоверие в одночасье поселилось в сердцах великих монархов.

– А зачем вы так на меня смотрите, Сулейман? – спросил Тюдор, поднимаясь на ноги. – Вы думаете, я приказал кому-то покалечить вашего слугу?

– В связи с последними событиями, Генрих, я склонен думать о вашей делегации всё, что угодно. – последовало в ответ.

– И даже если выясниться, что причина происшествию – несчастный случай, вы всё равно будете обвинять меня в наведении порчи и ворожбе против какого-то евнуха?!

– На востоке подобные слова, исходящие от гостей, считаются оскорблением хозяина, а я – не просто хозяин, и вы – не просто гость!

– Государи, нет поводов для ссоры. – вмешался в зарождающийся конфликт Рустем. – Говорю же вам, всё хорошо.

– А может, ты говоришь это для того, чтобы для чего-то задержать и меня, и Генриха. – отрезал Сулейман. – Где сейчас находится Сюмбюль Ага?

– Не могу знать, Повелитель.

– Хорошо. Тогда мы с Генрихом отправимся к нему и проверим его состояние. – султан был суров и непреклонен.

– Это верно. – согласился англичанин. – Может быть, все ваши подозрения окажутся напрасными, Ваше Величество.

– Молитесь своему богу, чтобы ваши предположения оказались верными, Ваше Величество. – ответил османский правитель.

Между тем, Роксолана продолжала отчитывать Томаса Говарда и Френсиса Брайана за недостойное поведение. Те парировали и не желали признавать своей вины.

– Я слышала, что западные люди бывают жестоки и аморальны, но чтобы до такой степени! – восклицала султанша.

– Непривычно слышать обвинения в жестокости и аморальности от королевы самых беспощадных в мире головорезов. – ответил ей Брайан.

– Мы не обсуждаем действия османских воинов на полях сражений, я требую от вас, господа, чтобы вы возместили вред, нанесённый здоровью слуги правящей Династии!

– Я готов извиниться перед вашим слугой за спонтанное проявление эмоций, – согласился Норфолк, – Но с какой стати я должен делиться с ним своими личными денежными средствами?

– То есть, вы предпочли бы войну, да, милорд?

Чарльз Брендон подоспел как нельзя вовремя. Он стал свидетелем разборки и поспешил вмешаться.

– Моё почтение, Ваше Величество, – сказал он, поклонившись Хюррем. – Если вы позволите, я переговорю с сэром Томасом и сэром Френсисом.

– Очень мило с вашей стороны, лорд Саффолк, присоединиться к нашей беседе. – ответила ему Роксолана. – Однако в данный момент я обсуждаю с ними одно дело государственной важности.

– Если вы о нападении на вашего слугу, то я мог бы уговорить господ Говарда и Брайана не противиться вашей воле.

Последние изумлённо переглянулись. Они явно не ожидали, что герцог Саффолк вмешается в конфликт. Что касается Хюррем Султан, то она была готова принять помощь любого посредника, лишь бы правда о происшествии не стала достоянием общественности. Кивком головы она позволила Чарльзу увести своих коллег в сторону. Османской королеве не оставалось ничего другого, кроме как ждать. И вот, через четверть часа герцог Томас Говард и Френсис Брайан заявили ей о готовности принять любые условия, необходимые для поддержания мира…

Пока над Сюмбюлем колдовал лекарь, Нигяр стояла у входа и молилась Аллаху. Она понимала, что у неё больше нет права обратиться к мусульманскому богу, но жгучее желание помочь старому другу оказалось сильнее неё самой. Несколько раз бывшая калфа бросала встревоженный взгляд в щель, но никак не могла успокоиться. Если вдруг на почве сегодняшнего происшествия возникнет вооружённый конфликт, ей можно навсегда распрощаться с мечтой узнать правду о дочери. Конечно, Хюррем Султан сделает всё, чтобы этого не случилось, но кто знает, мало ли кто может случайно проболтаться, а новости разносятся по дворцу Топкапы, и гарему в частности, быстрее вспышки молнии. Решив, что больше метаться из угла в угол она больше не в состоянии, Нигяр решительно распахнула двери и вошла внутрь помещения.

– Он будет жить? – обратилась она к доктору. – Скажите мне правду.

– Не знаю, как ответить на ваш вопрос, султанша, – опустив голову, ответил лекарь, – минуту назад дыхание аги остановилось, я не смог выяснить, почему.

Нигяр побледнела от страха. Инстинктивно она разорвала халат на груди Сюмбюля и несколько раз с силой нажала кулаком в область сердца. В комнате раздался взрыв страшнейшего хрипа, после чего главный евнух задышал спокойно и ровно. Герцогиня Норфолк, обливаясь слезами, упала на колени и принялась читать молитву.

========== Глава 17. После грозы ==========

Работорговец по имени Али давно мечтал о том, чтобы его товар заинтересовал двор султана Османской империи. Сколько раз он нахваливал невольников и невольниц, которых ему привозили пираты и разбойники всех мастей с разных уголков мира, но долгое время доверенные лица султана не обращались к нему со спросом лучших рабов для правящей династии. И вот Али оказался на пороге осуществления заветного желания. Через несколько дней он должен отправиться в Стамбул, чтобы представить живой товар на выбор служителям султанского дворца. Али спешил к своему молочному брату, лучшему изготовителю ковров в Египте Ахмеду Эфенди чтобы поделиться с ним своей радостью.

– Я всегда знал, что ты преуспеешь в своём деле, брат. – радостно промолвил Ахмед, затягиваясь кальянной трубкой. – Небеса и вправду на твоей стороне.

– Дело остаётся за малым – продать пленников султану, а угодить ему непросто. – ответил Али.

– Аллах да поможет тебе.

– Аминь.

Приятный разговор внезапно был прерван криками и руганью, доносившимися со двора. Хозяин и его гость поспешили на шум. Надсмотрщик повалил в пыль мальчишку лет девяти – десяти и с силой пнул его ногой.

– Что у вас произошло? – грозно спросил Ахмед, а затем указал на мальчишку. – Этот маленький мерзавец опять что-то натворил?

– Эфенди, Хамзат уронил ведро с водой. – ответил надзиратель. – Видите вон там тёмное пятно? Так вот, это его работа. И ладно бы, если бы он просто разлил воду, так он ещё и ведро разбил!

Али взглянул на мальчика и почувствовал, как у него всё сжимается внутри. Маленький даже для своего возраста, очень худой, грязный, с тяжёлыми мешками под глазами и засаленными волосами, он был похож больше на чёрта, чем на живого ребёнка. Паренёк жалостливо взглянул на своего хозяина и его большие чёрные глаза наполнились слезами. Что-то подсказывало ему, что сейчас его накажут, притом очень серьёзно.

– Ах ты, бестолочь! – взорвался Ахмед. – За эти два дня ты в третий раз не удерживаешь ведро с водой!

– Пр…простите, эфенди. – пролепетал мальчик. – Это вышло случайно. Ведро такое тяжёлое…

– Молчать! – грубо оборвал его хозяин. – Я не позволял тебе открывать твой грязный вонючий рот, ты, ничтожная скотина!

Дважды обойдя вокруг лужи, Ахмед Эфенди покачала головой. Мальчишка доставлял ему столько неприятностей, что в какой-то момент он пожалел, что не продал его сразу же, как только заполучил.

– Мурад, отвесь этому засранцу двадцать ударов палкой и запри в подвале. – приказал он надсмотрщику. – И не давай ему ни есть, ни пить. Пусть знает, что бывает с теми, кто своей неуклюжестью тормозит производство.

Грубо схватив мальчишку за запястье, надзиратель потащил его на задний двор, чтобы исполнить приказ о наказании. Маленький раб даже не думал сопротивляться, но его всего трясло от страха. Али наблюдал за этой картиной и пришёл к выводу, что все эти годы он плохо знал своего молочного брата… И хотя он сам промышлял торговлей живым товаром, его подручные обращались с пленниками подобающе. Работорговец уличил подходящий момент и решил порасспросить его о мальчике поподробнее.

– Скажи мне, Ахмед, зачем ты так жесток к ребёнку?

– О, Али, если я буду слишком снисходителен к кому-то из рабов, они перестанут трудиться. – улыбаясь и чуть ли не смеясь ответил тот. – Не имеет значения, взрослый или ребёнок, все они не понимают хорошего обращения с ними.

– Но ведь он слаб и изнеможен. Как он у тебя оказался?

– Конкретно этот малой у меня уже почти четыре года. Его родители умерли от голода, и я сделал его вместе с его сестрой своими рабами. Через год девчонка умерла, и теперь он работает за двоих. – Ахмед самодовольно погладил бороду. – А тебе зачем знать?

– Послушай, брат, – неожиданно попросил Али, – продай того мальца мне. Я дам за него пятьдесят золотых.

– Хм… А ты, видать, сильно богат, раз предлагаешь за столь жалкое существо такие огромные деньги. – удивился Ахмед. – Я продам тебе мальчишку, но за сто золотых. – ехидно прибавил он. – Идёт?

– Идёт.

Через час сделка была надлежаще оформлена. Али передал молочному брату нужную сумму денег и спросил у него разрешения забрать только что купленного мальчика, на что тот ответил, что паренёк отныне принадлежит ему, и что он вправе забрать его, когда угодно. Старший надсмотрщик за рабами проводил работорговца в подвал, куда посадили мальчугана, и открыл ему дверь. Али вошёл внутрь тёмного и холодного помещения и первым делом поспешил успокоить испуганного малыша.

– Тихо, тихо, я не причиню тебе вреда. – спокойно сказал он и ещё раз осмотрел своё приобретение.

Мальчик трясся от страха и боялся взглянуть в глаза господину. За совершённую оплошность его жестоко наказали – щуплое тельце невыносимо болело после ударов виноградными прутьями, а темница пугала паренька сама по себе. Али присел рядом с ребёнком.

– Значит, тебя зовут Хамзат, не так ли? – спросил он, старясь говорить ровно и по возможности ласково.

– Да. – еле слышно выдавил из себя мальчик.

– А кем были твои мама и папа?

– Не знаю. Они давно умерли. Была ещё сестра, но однажды она плохо сделала свою работу и её сильно высекли. Она не выдержала ударов. Я сам её похоронил.

Мальчик учащённо задышал и Али понял, что он готов заплакать. Осторожно он погладил ладонью своего маленького пленника по голове. Отвыкший от ласки Хамзат непроизвольно дёрнулся в сторону, ожидая подвоха.

– Да не бойся ты, не обижу я тебя. – твёрдо промолвил Али, стараясь не сорваться на крик. – Скажи лучше, чем ты занимаешься у Ахмеда Эфенди? Он жалуется на тебя, говорит, что ты бездельник и разгильдяй.

– Я перебираю шерсть. – ответил паренёк, всё ещё опасаясь незнакомца. – Светлую раскладываю в одни мешки, тёмную – в другие. Раньше это делала Разие, но когда она умерла, её работу поручили мне. Но чаще мне приходится таскать мешки с шерстью, с нитями, воду, убирать нечистоты. Мешки такие тяжёлые, я не всегда могу их поднять, чаще тащу. Но агам всё равно, они никогда не помогают ни мне, ни кому либо ещё. А Мурада Агу я боюсь больше остальных: он постоянно бьёт меня, обзывает, не даёт еду.

– Понимаю – сочувственно выдохнул Али. – Но разве тебе никогда не хотелось уйти куда-нибудь?

– Куда? – вопрошающе сказал Хамзат, и в его голосе слышалась нотка отчаяния. – Идти мне некуда, эфенди. – он отвернулся от собеседника. – Правда, я каждый день молюсь о том, чтобы кто-нибудь пришёл и забрал меня с собой из этого ада. Я буду делать всё, что мне скажут, лишь бы не голодать, не мёрзнуть и не терпеть побоев. Как же есть хочется. – прибавил он, согнув колени и поджав их под себя.

Выслушав мальчонку, Али понял, что обязан представить такого послушного, на всё согласного и работящего паренька покупателям из султанского дворца. Вероятно, его купят за большие деньги, учитывая его усердие и сговорчивость. Но в следующую секунду делец понял, что продать мальчишку так просто не получится – неприглядный и болезненный внешний вид был скорей минусом, нежели плюсом. Если только…

– Великий Аллах услышал твои молитвы, Хамзат. – промолвил он. – Я могу сделать так, что ты станешь слугой при султанском дворе.

– А вы не лжете? – опасливо спросил тот.

– Никак нет. Только что я купил тебя у Ахмеда Эфенди и собираюсь перепродать в Стамбуле, столице Османской Империи. Тебе будут платить неплохое жалование за выполняемую работу, каждый день ты сможешь лопать сладости и покупать себе дорогие и красивые вещи, какие только пожелаешь, а когда твои хозяева решат, что ты заслужил отдых, тебе предоставят собственный дом со слугами и рабами. Но если тебе повезёт, и султан или шехзаде сделает тебя своим приближённым, тебе станут доступны если не все, то многие государственные тайны, ты будешь посвящён в секреты частной жизни правящей семьи и твоё слово будет иметь высокое значение при решении тех или иных вопросов организации жизни при дворе.

Мгновенно слёзы в глазах Хамзата исчезли. Мальчик не верил своим ушам. Значит, его страдания закончились и теперь он уезжает в столицу… Нет, это, наверное, сон, а незнакомец, сидящий рядом, всего лишь мираж, плод фантазии измученного голодом детского ума. Впервые за пять лет по лицу паренька скользнула слабая улыбка.