Текст книги "Герцогиня с Османского берега (СИ)"

Автор книги: Lucrezia Borgia

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

– Какая ты красивая, Нигяр. – приговаривал Ибрагим. – И дело не только в твоей красоте. Сколько в тебе добра, сколько женственности, сколько нежности. Ты удивительная женщина. Я никогда не встречал более душевного, сердечного человека, чем ты.

Ощущение бесконечного счастья наполнило калфу. До чувств и желаний простой рабыни никогда никому не было дела. Только один человек во всём мире понял её душу и принял девушку. Сейчас он стоит напротив неё и сжимает в своих объятиях, рискуя при этом карьерой и даже головой. Но сейчас это не важно. Они вдвоём, а значит, впереди их ждёт романтический вечер, и весь мир будет создано только для неё и для него. Ради таких моментов стоит бороться с сильными мира сего, ради них, пожалуй, стоит даже умереть…

========== Глава 20. Конец разлуки ==========

С утра моросил надоедливый дождь, который, однако, не сумел нарушить атмосферы праздника, царящей во дворце. Султан Сулейман и король Генрих подписали несколько договоров, устанавливающих вечную дружбу Османской Империи с Англией. Конечно, это событие стало знаковым для обоих сторон. Однако для одной особы наступление этого дня имело особый смысл, который знала только она. Герцогиня Джоан Говард, в прошлом Нигяр Калфа, готовилась впервые встретиться со своей дочерью. Она не могла скрыть улыбки, объясняя её гордостью за успех дипломатической миссии. И вот, когда выдался удобный момент, герцогиня незаметно удалилась от места сбора вельмож. Френсис Дойл и Насух Эфенди уже ждали её у выхода.

– Миледи, забирайтесь в повозку, ложитесь на сиденье и постарайтесь не издать ни единого звука. – сказал ей граф Кэмберленд. – Легенду я уже придумал. Правда, пришлось подкупить пару стражников, но это ничего не меняет.

– Вы поедете со мной, граф? – спросила Нигяр.

– Я сделаю вид, будто выезжаю по своим делам в порт на своей карете. Насух Эфенди присоединиться к нам несколькими минутами позже. Он покажет дорогу к дому, где живёт ваша дочь, госпожа Говард.

– Всевышний да хранит вас, господин граф!

Всё прошло по заранее проработанному плану, и, кажется, ничего не сорвалось. Френсису удалось вывезти Нигяр с территории дворца. Вскоре к ним присоединился Матракчи. Коляска направилась к окраине Стамбула, к домику, где маленькой девочке предстояло встретиться с мамочкой…

А в это время жизнь в Топкапы не замирала ни на минуту. Пока вельможи с обеих сторон были заняты обсуждением договоров, в коридорах тоже происходили любопытные события. Предостережения лекаря, уговоры и даже слёзы Шакиры Хатун не подействовали на Сюмбюля Агу. Главный евнух вопреки всяким доводам всё же поднялся с постели и направился сперва в гарем, напомнить девушкам, чтобы не расслаблялись в его отсутствие, а затем на кухню к Шакеру Аге за вкусняшками. Он хромал и держался за стену и под руку свою подопечную, но наотрез отказывался признавать отсутствие сил.

– Ага, если вы не вернётесь, рана может открыться, и вам станет только хуже! – верещала одалиска.

– Ой, Шакира, ну что со мной может случиться, если я сам дойду до кухни? – возразил ей Сюмбюль. – Ты хочешь, чтобы в глазах рабынь я выглядел беспомощным и слабым, а?

– Что вы!

– Ну вот, ты сама всё прекрасно понимаешь.

– Но всё-же вам следует лежать до полного выздоровления.

– Ииииии, это ведь так утомительно! Да я помру от скуки, если буду просто валяться и ничего не делать! К тому же, девчонки почувствуют, что за ними никто не следит, работать перестанут, а потом Хюррем Султан станет ругать меня, почему я за ними не слежу. Так что нельзя мне долго болеть, Шакира Хатун, нельзя…

Внезапно Сюмбюль остановился и резким движением спрятался за угол. Схватив Шакиру за локоть, он подтащил ещё к себе и приложил палец к губам, в знак того, чтобы она не издавала ни звука. Девушке пришлось подчиниться. Сюмбюль осторожно выглянул из своего убежища. Взору евнуха открылось нечто весьма странное. Женщина, вероятно, англичанка, переговаривалась с одним из стражников. Её голову покрывал капюшон плаща, поэтому ага не разглядел её лица. Но вот таинственная хатун закончила переговариваться и повернулась в сторону Сюмбюля. Тот без труда узнал в ней леди Элеонору Фейган. Та постоянно оглядывалась и была чем-то встревожена, однако проворный евнух остался незамеченным ею. Передав стражнику два мешочка с монетами, англичанка кивнула своему сообщнику, и удалилась в сторону гостевых покоев.

– О, Аллах, что же это может значить? – прошептал Сюмбюль и повернулся к подопечной. – Шакира Хатун, я могу тебе доверять?

– Конечно, ага.

– Проследи-ка за тем охранником, куда он пойдёт и с кем будет общаться. Потом мне доложишь. Если что, я у Шакера Аги на кухне. Ты всё поняла, хатун?

– Да, всё.

– Ну, иди.

Шакиру не нужно было просить дважды. Счастливо улыбнувшись, она низко поклонилась аге и отправилась исполнять поручение. Мысль о том, что Сюмбюль доверяет ей настолько, что поручил ей очень ответственное дело, окрылила её. Соблюдая предельную осторожность, девушка петляла по углам, но всё же сумела выследить того стражника, с которым разговаривала леди Элеонора. Тот собрал вокруг себя небольшую группу парней подозрительной наружности и раздавал им монеты. Шакира ахнула и собиралась было убегать, чтобы доложить Сюмбюлю об увиденном, но её внимание привлекло новое действо. Стражник, которого подкупила Элеонора, велел своим людям седлать коней, а затем повозка Френсиса Дойла выехала за ворота. Матракчи Насух Эфенди последовал за ней. А спустя несколько минут наймиты леди Фейган начали преследование…

Сама Элеонора поспешила вернуться к остальным. Она двигалась чуть ли не бегом, изо всех сил старалась не попадаться на глаза прислуге. Однако ей не удалось скрыться из поля зрения хитрого Сюмбюля. Главный евнух следил за англичанкой, насколько позволяло его состояние. Что-то подсказывало аге, что она не просто так болтала со стражником, а тот факт, что их общение происходило тайно и в одно время с проведением ключевого мероприятия с участием посольской миссии, добавлял пикантности сложившейся ситуации. Внезапно Сюмбюль вспомнил о Нигяр и то, как она боится своего мужа. Именно из-за высокомерия и ненависти герцога Норфолка ага сейчас едва держится на ногах.

– Аллах, здесь явно что-то нечисто. – промурлыкал Сюмбюль себе под нос, провожая Элеонору взглядом из-за угла.

Повозка сэра Френсиса неспешно двигалась по улочкам Стамбула, дабы не привлекать к себе лишнего внимания. Граф Кэмберленд правил, а Насух Эфенди указывал дорогу. Пассажирка, герцогиня Джоан Говард, она же Нигяр Калфа, напряженно вглядывалась в городской пейзаж из-под капюшона плаща. Ей не сиделось на месте, желание поскорее увидеть дочь напрочь выбило из её головы любые посторонние мысли. Устав ёрзать на обшитом сафьяном сидении, она обратилась к бывшему мужу.

– Насух Эфенди, далеко ли ещё до того дома?

– Потерпи, Нигяр Хатун, – ответил Матракчи, – скоро будем на месте.

Герцогиня тяжело вздохнула и откинулась назад. Она заламывала пальцы от волнения, минута, проведённая в дороге, казалась ей двумя – тремя часами. Но что значит время, когда вот-вот свершится чудо и мать обнимет своего ребёнка? Нигяр позабыла и о Роксолане, и о Хатидже Султан, и том, что из-за них обеих ей пришлось стать англичанкой и католичкой. Она никому не будет мстить – больше не за чем.

Незаметно на Стамбул стали надвигаться сумерки. Вот, наконец, Матракчи пришпорил своего коня и подал знак Френсису, чтобы тот остановился. Нигяр выглянула из повозки и увидела перед собой небольшой двухэтажный дом, стены которого украшал причудливо вьющийся и цветущий плющ. «Так значит, моя малышка здесь живёт», – подумала бывшая калфа, ступая на землю. Колени Нигяр дрожали, а лоб покрылся испариной. Однако повод для волнения был более, чем радостный, совсем не как в прошлый раз. О да, в последний раз бывшая калфа изводила себя на рождественском приёме у короля, где долго и мучительно ожидала позора…

***

При английском дворе существовала прекрасная традиция. Когда король пребывал в добром расположении духа, он устраивал балы с непременными дружескими посиделками с приближёнными. Очередное Рождество Генрих Тюдор отмечал с присущим ему размахом и демонстрацией широкой души монарха. Праздник имел для него и для всего двора особенное значение, ведь на нём присутствовали вернувшаяся из изгнания принцесса Мария и, приглашённая по настоянию последней ,малютка принцесса Елизавета. Пусть Генрих и объявил своих дочерей незаконнорожденными, окружающим было видно, что ему приятно общение с ними.

Придворные подъезжали к королевской резиденции постепенно. Каждый из них преподносил подарок своему государю. Если кто-то выходил в свет впервые, то об этом громко объявлялось заранее, и король удостаивал новобранца ответным знаком внимания. За дверьми в тронный зал стоял герцог Норфолк в сопровождении молодой супруги. Женщина нервничала и переминалась с ноги на ногу. Это был её первый официальный выход в свет, первый приём у короля. Но герцогиня думала только об одном – под каким предлогом покинуть бал, если присутствующие, включая королевскую семью, отнесутся к ней недоброжелательно? Ещё бы, присутствие служанки и близкой подруги Анны Болейн могло стать ложкой дёгтя в бочке мёда, и Томас Говард знал это.

– Ты ведёшь себя, как ребёнок, Джоан. – сказал он с упрёком. – Ты должна снести любой исход приёма, каким бы он ни был.

– Томас, но мне страшно, очень страшно, – ответила леди Джоан, которая ещё летом звалась Нигяр Хатун, – здесь нет ни одного человека, который не посмотрел бы на меня искоса. Королева видит во мне отработанный материал. Герцоги, маркизы, графы, все запомнили меня, как еретичку. А принцесса Мария… Она ведь затравит меня! Вряд ли она упустит случай поиздеваться над фрейлиной ненавистной мачехи.

– Значит, ты того заслужила. – последовало в ответ. – Стой смирно и улыбайся, не то домой пойдёшь пешком.

– Его Светлость герцог Норфолк и Её Светлость леди Джоан! – объявил глашатай.

Томас взял жену под руку и торжественно прошёл с ней в зал.

– От всей души поздравляю вас, Ваше Величество, с Рождеством и Новым Годом. – произнёс он. – От лица всего семейства Говардов и от себя лично прошу вас принять этот скромный подарок.

Жестом герцог приказал пажу преподнести королю ларец с подарком. Открыв шкатулку, Генрих обнаружил в ней шикарный кинжал, рукоятка которого была богато инкрустирована янтарём и опалами. Поняв, что государю подарок пришёлся по вкусу, Норфолк довольно заулыбался и отвесил поклон.

– Благодарю, сэр Томас, – произнёс король, – этот кинжал является ничем иным, как шедевром оружейного искусства.

– О, вы льстите, сир!

– Кстати, почему вы никак не представите другой шедевр, что стоит рядом с вами? – весело спросил Тюдор. – Я имею в виду Её Светлость герцогиню, вашу супругу.

Шум в зале мгновенно стих. До сих пор Нигяр стояла, опустив глаза в пол и пытаясь изобразить лёгкую улыбку. Но сейчас она почувствовала, что все собравшиеся в зале люди смотрят на неё одну.

– Простите, Ваше Величество, я как раз собирался это сделать. – ответил герцог и громко объявил. – Дамы и господа, позвольте представить вам мою супругу леди Джоан Говард!

С огромным трудом Нигяр заставила себя посмотреть в сторону августейшей семьи. Король вальяжно раскинулся на троне и довольно улыбался. Королева Джейн Сеймур не высказывала никаких эмоций, глядя на герцогиню. Зато принцесса Мария встала со своего места и направилась прямиком к бывшей калфе. Последняя сумела разглядеть на её лице удивительную смесь гнева, радости… и жалости. Как только дочь короля приблизилась к ней, Нигяр поклонилась ей так низко, что, казалось, она не удержится на ногах и рухнет на пол, запутавшись в подоле платья. Она была готова к тому, что дочь Генриха с позором выгонит её из зала.

– Госпожа Говард. – обратилась к ней Мария.

– Миледи.

– Я рада приветствовать вас в гостях у Его Величества.

Осторожно османка подняла голову и заглянула принцессе в глаза. Та поняла, что собирается ей сказать супруга герцога.

– Мне понятен ваш страх. Но вы заслуживаете уважения за то, что добровольно отреклись от ереси и приняли истинную веру.

Бывшая калфа кивнула и выдавила из себя лёгкую улыбку.

– Ваше Высочество, вы будете ненавидеть меня. – промолвила она.

– За что?

– За то, что я служила предыдущей королеве и состояла с ней в добрых отношениях.

– Нет, я не ненавижу вас герцогиня. – ответила принцесса. –В вашем случае у вас просто не было выбора, кому служить. Я всё прекрасно понимаю и прощаю вас.

Словно огромный камень свалился с души молодой женщины. Принцесса протянула ей руку и Нигяр оставила на ней поцелуй как символ почтения к её персоне. По одобрительному взгляду короля Генриха, герцогиня поняла, что её первый выход в свет в новом качестве удался. Ещё раз поклонившись августейшей семье, чета Говардов удалилась к гостям. В этот вечер Нигяр ещё только предстояло узнать, что жадному до домыслов и россказней двору только что была подана очередная пища для сплетен…

***

– Я боюсь, Насух Эфенди. – промолвила Нигяр, внезапно выйдя из оцепенения, вызванного воспоминанием. – Я ведь никогда не видела свою дочь. Но буду очень и очень рада познакомиться с ней.

– Ты только не волнуйся, – подбадривал её Матракчи, – девочка тоже будет рада встрече с матерью.

– Как её зовут? – тихо спросила Нигяр.

– Кадер. – ответил Насух.

– Как прекрасно. – промолвила женщина, смахивая стремительно набегающие слёзы. – Быть может, меня действительно ведёт за руку Судьба?

Писатель улыбнулся бывшей жене, и, погладив её по плечу, повёл за собой внутрь дома. Френсис последовал за ними. Пока он шёл, чувствовал бесконечную радость от того, что счастлива леди Говард. Последняя не чувствовала земли под ногами; Нигяр казалось, будто она шагает по облаку, а то и вовсе спит. Но за дубовой дверью её ждёт маленькое сокровище, за которое она отдала бы все алмазы, изумруды, сапфиры и жемчуга мира. К тому же, с ней рядом люди, которых она может назвать друзьями. И любовь, цветущая в сердце молодой женщины, могла бы озарить целую вселенную, если бы стала свечением, и никакой ночной темноте не было бы по силам остановить её.

Матракчи постучал в дверь и дождался, пока хозяйка дома спустится вниз и откроет. Невысокая полная пожилая женщина была предупреждена о визите, поэтому приходу гостей она не удивилась.

– Насух Эфенди, добрый вечер. – поздоровалась она. – А я боялась, что вы уже не придёте – время-то позднее.

– Лалек Хатун, вот та женщина, о которой я говорил. – писатель указал на Нигяр.

– А с какой целью она интересуется Кадер?

Матракчи нагнулся к няньке и нашептал что-то ей на ухо. Женщина выпрямилась, и затем сделала поклон в сторону Нигяр. Бывшая калфа произвела на неё впечатление, в этом можно было не сомневаться.

– Никак Аллах привёл вас сюда, султанша. – сказала она почтительно. – Девочка очень по вам скучала, постоянно спрашивала, где её мама и кто она, и вот, наконец, вы здесь.

– Как моя дочь? – в свою очередь спросила Нигяр.

– Хвала небесам, она здорова. А уж какая красавица!

– Я хочу увидеть её.

– Конечно, султанша, прошу, проходите.

Нигяр переступила порог дома и почувствовала, как бешено колотится её сердце, готовое выпрыгнуть от радости из груди. Лалек Хатун подвела её и Матракчи к детской комнате и приоткрыла дверь. Бывшая калфа затаила дыхание и сжала пальцы и на обеих руках…

Через несколько секунд взору леди Говард предстала прелестная девчушка трёх – четырёх лет от роду. Если бы кто-нибудь из обитателей Топкапы увидел малышку, то непременно сказал бы, что перед ним или перед ней сидит уменьшенная копия Нигяр Хатун. Те же чёрные волосы, та же персиковая кожа, те же пухленькие щечки, тот же курносый носик. От отца ей достались разве что глаза – большие и выразительные карие глаза, блестящие, словно два драгоценных камня. Девочка сидела на диване и теребила куклу.

– Кадер, милая, к тебе пришли. – ласково сказала нянька.

– Здравствуйте, дядя Насух! – пропела малышка.

– И тебе добрый вечер, Кадер. – ответил Матракчи, зайдя в комнату.

– Ты принёс конфеты, да?

– Принёс, конечно, но сначала я представлю тебе кое-кого. К тебе пришла очень важная гостья.

– Что за гостья?

Нигяр вошла в комнату, сияя от счастья. Она до сих пор не могла поверить в то, что случилось. Единственное, о чём бывшая калфа молила все высшие силы – лишь бы не проснуться, не осознать, что это был просто сон. Внутри неё всё сжалось. Девочка удивлённо посмотрела на странную посетительницу, которая, почему-то улыбалась ей с какой-то непонятной теплотой и любовью.

– Кто это? – спросила она.

– Кадер, это не просто гостья. – ответил Насух. – Это твоя мама.

Герцогиня подошла к малышке и опустилась перед ней на колени. Нигяр боялась, что не сможет вымолвить ни слова, однако ей всё же удалось заговорить.

– Здравствуй, Кадер. – ласково прошептала она. – Я вернулась.

Девочка внимательно поглядела на улыбающуюся женщину. Та нежно взяла её крохотную ладошку в руки и поцеловала её. Сердечко Кадер застучало так сильно, как никогда раньше.

– Мама!

Малышка бросилась в объятия матери. Нигяр прижала ребёнка к груди. Она задыхалась от счастья, её щеки были мокрыми от слёз. Бывшая калфа так долго ждала этого момента, что ей всё ещё казалось, будто она спит.

– Я так скучала по тебе, мамочка. – пролепетала Кадер.

– И я по тебе. – ответила Нигяр. – Я видела тебя во сне каждую ночь, моя любимая девочка.

– Больше ты не будешь пропадать надолго?

– Никогда, клянусь.

Нигяр уселась на диван и посадила дочь себе на колени. Более прелестного ребёнка она никогда ещё не встречала.

– Дай я взгляну на тебя. – прошептала леди Норфолк. – Какая ты у меня красивая!

– Ты тоже очень красивая. – ответила девочка, приглаживая волосы матери.

Насух, Френсис и Лалек Хатун стояли у дверей и любовались этой картиной. Казалось, ничто не могло нарушить воцарившейся идиллии.

– Насух Эфенди, если вы не возражаете, я отлучусь в соседний дом. – тихо сказала нянька. – Меня просили помочь присмотреть за младенцем, буквально несколько часов.

– Иди, хатун, за эти несколько часов с Кадер ничего не случится. – ответил Матракчи.

Поклонившись, нянька вышла из помещения, оставив воспитанницу на попечение матери. Граф Кэмберленд не спускал глаз с османки. Насух заметил это.

– О чём задумался, Френсис Эфенди? – спросил он.

– Эта женщина, Матракчи. – произнёс в ответ тот. – Моё сердце обливается кровью, стоит мне подумать о том, какая судьба ждёт её по возвращению в Англию.

– А в чём дело?

– Герцог Норфолк грозится развестись с ней. Принять девочку он откажется. Куда пойдёт бедняжка, к тому же с ребёнком? – Френсис покачал головой. – Если милорд решится на такой шаг, то я не брошу бедную женщину. Я женюсь на ней и удочерю малышку.

При этих словах придворный мастер побледнел и опустил глаза. Он, конечно, догадывался, что англичанину небезразлична судьба его бывшей жены. Но чтобы всё было настолько серьёзно… Матракчи не был к этому готов. Да и откуда это противное чувство, когда при одной мысли о том, что Нигяр Хатун будет принадлежать другу, бросает в жар и хочется крушить всё вокруг? В последний раз Насуха Эфенди посещали эти ощущения в тот самый день, когда Ибрагим Паша увёл у него женщину прямо из-под венца… Неужели история повторяется?

– Так что, Френсис, – осторожно спросил он, сам не понимая, зачем говорит эти слова, – мы с тобой станем соперниками?

Англичанин посмотрел на товарища и мгновенно понял, к чему был задан этот вопрос. Да, молодой граф помнил, как Матракчи рассказывал ему про то, как однажды Великий Визирь вероломно разлучил его с женщиной, которую сам же и отдал ему в жёны. Самое смешное заключалось в том, что мастер успел привязаться к той хатун, полюбить её, и, похоже, в его душе, отравленной проделками «лучшего друга», всё ещё теплился маленький огонёк чувств к ней. Неужели Джоан Говард и есть та самая женщина, которую Ибрагим Паша отобрал у Матракчи?

– Пойми меня правильно. – промолвил он тихо. – Я лишь желаю ей счастья. Но охотиться за её сердцем будет для меня невыносимым испытанием.

– Сердце женщины – не охотничий трофей. – возразил Насух. – Особенно такой женщины, как Нигяр Хатун.

– Что же мы теперь будем делать? – аккуратно спросил Френсис.

– Не знаю, эфенди, – ответил Матракчи, – не знаю.

Издалека они наблюдали, с каким удовольствием леди Говард возится с дочерью. Наконец-то они сумели воссоединиться после долгой разлуки. Казалось, это счастье уже никто никогда не нарушит. Даже предстоящий отъезд делегации.

А в это время в Топкапы проходил серьёзный разговор. Выслушав Шакиру Хатун, Сюмбюль Ага посчитал своим долгом оповестить Хюррем Султан о произошедшем, тем более, что когда у простого стражника появляются деньги, переданные иностранкой, это всегда вызывает подозрение. Естественно, что главный евнух не сразу попал к Роксолане, ведь она присутствовала на церемонии подписания договоров, а потом долго разговаривала с пашами и лордами. И всё же вечером Сюмбюлю удалось встретится с госпожой. Она беседовала в коридоре со своим верным протеже Рустемом. Евнух низко поклонился им.

– Госпожа, вы обязаны знать. – пропел он.

– Говори. – ответила султанша.

Сюмбюль во всех подробностях выдал Роксолане всю информацию, какую только знал. Такой рассказ смутил Хюррем. Сперва она не поверила слуге, ведь насколько она знала, леди Элеонора постоянно находилась на виду и не могла провернуть ничего подобного. Но основная мысль, которую ей хотел донести слуга, ей была предельно понятна – Нигяр может угрожать вполне реальная опасность. Тем более, что ни её самой, ни сэра Френсиса Дойла на церемонии не было… Или, по крайней мере, султанша их могла просто не заметить.

– Я полагаю, что это заговор Томаса Хазрет Лери. – подытожил свою мысль Сюмбюль.

– Но причём тут тогда леди Элеонора? – не понимала Роксолана.

– Госпожа, я подозреваю, что она могла действовать от его имени. Если это так, то Нигяр Хатун действительно в беде.

– А ты действительно веришь этой Шакире? – спросил Рустем.

– Ууууу, да я бы доверил Шакире Хатун свою жизнь, ах! – театрально ответил ага.

Неожиданно в коридоре появилась принцесса Мария в сопровождении служанок. Сюмбюль и Рустем поспешили поклониться ей, а Хюррем одарила девушку приветливой улыбкой.

– Госпожа Мария. – приветствовала её султанша.

– Ваше Величество. – ответила та.

– Я полагаю, вы хорошо провели время в компании Михримах Султан?

– Да, миледи. – принцесса обратила свой взгляд на Сюмбюля. – Вы не возражаете, если я задам вопрос вашему слуге?

Роксолана кивнула в знак согласия. Рустем захихикал; его повеселило внимание, которое оказывала принцесса евнуху. Что касается самого Сюмбюля, то он залился краской и заулыбался.

– Я бы хотела узнать, как себя чувствует начальник корпуса султанских пажей? – вежливо спросила Мария, а служанка перевела её вопрос.

– Пажей? – удивился Рустем, услышав перевод. – Вот как, значит, в Европе называют ев…

Хюррем резко толкнула протеже локтем в бок, намекнув этим жестом, что подобные замечания неуместны в присутствии заморской гостьи. Не будучи дураком, жених Михримах сразу понял, что к чему и принял прежнее серьёзное выражение лица. Сюмбюлю же было приятно, что особа королевских кровей интересуется его здоровьем. Не решаясь ответить самому, он бросил вопрошающий взгляд на свою хозяйку. Та дала понять, что может без опаски заговорить с девушкой.

– Благодарю, госпожа, мне уже лучше, слава Аллаху! – ответил Сюмбюль, от чего Мария одобрительно заулыбалась.

– Кстати, Ваше Высочество, раз уж вы здесь. – произнесла Роксолана. – Прошу прощения за возможную бестактность с моей стороны, но не замечали ли вы сегодня некую странность в поведении милорда Томаса Говарда?

– Герцога Норфолка?

– Да.

– Я удивлена и озадачена вашим вопросом, миледи, – ответила Мария, – но сказать, что сэр Томас вел себя сегодня подозрительно, я не могу. Он всё время был с Их Величествами и не совершал ничего, что, на мой взгляд, могло бы поставить под удар его честь.

– С вашего позволения, Ваше Высочество. – обратился к ней Рустем. – Вы уверены, что поведение герцога не было вызывающим или странным?

– Абсолютно. – принцесса на секунду задумалась. – Вот только леди Фейган…

– С ней что-то не так?

– Она часто просилась выйти. Отлучалась на несколько минут, но это происходило периодически.

От этих слов Роксолана помрачнела. Её стали одолевать неприятные, даже страшные мысли. Сюмбюль ахнул, его глаза округлились. Быстро смекнув, что случилось, Рустем обратился к королеве востока

– Я полагаю, султанша, вам нужно переговорить с Повелителем.

– Да, ты прав. – ответила Хюррем. – Сюмбюль, а Шакира Хатун помнит лицо того аги, который отправил всадников?

– Если вам будет угодно, госпожа, я немедленно велю ей придти и она сама всё расскажет.

– И правильно сделаешь. Зови её.

– Как вам будет угодно.

– Ваше Величество, вы чем-то напуганы. – заметила Мария.

– Нет-нет, миледи, пока что поводов пугаться нет. – ответила Роксолана. – Но нам придётся пройти к Повелителю и королю Генриху. Нужно серьёзно поговорить с ними обоими…

========== Глава 21. Осада ==========

Вся улица погрузилась в сон, огонь горел лишь в одном доме. Нигяр уложила свою дочь спать и теперь сидела рядом и приглаживала девочке волосы. Бывшая калфа тихонько напевала малышке.

Ev sistr ‘ta Laou, rak sistr zo mat, loñla,

Ev sistr ‘ta Laou, rak sistr zo mat.

Ev sistr ‘ta Laou, rak sistr zo mat,

Ur blank, ur blank ar chopinad loñla,

Ur blank, ur blank ar chopinad.

Ar sistr zo graet ‘vit bout evet, loñla,

Ar sistr zo graet ‘vit bout evet.

Ar sistr zo graet ‘vit bout evet,

Hag ar merc’hed ‘vit bout karet, loñla,

Hag ar merc’hed ‘vit bout karet.

Karomp pep hini e hini, loñla,

Karomp pep hini e hini.

Karomp pep hini e hini,

Vo kuit da zen kaout jalousi, loñla,

Vo kuit da zen kaout jalousi.

Френсис и Матракчи наблюдали за этой картиной и у обоих становилось светлее на душе. Молчаливые свидетели идиллии, они знали, что для женщины, которая, как оказалось, не безразлична им обоим, весь мир сейчас создан только для двух человек – неё самой и её ребёнка. Однако долго продолжаться молчание не могло. Френсис решил первым прервать его.

– Зря я научил Джоан этой песне. – негромко сказал он, пытаясь шутить. – Она больше подходит для дружеской пирушки в каком-нибудь хорошем кабаке, но не как в качестве колыбельной.

– Понимаю. – вздохнул Насух. – Я бы тоже хотел научить Нигяр песням. Жаль только, что сделать это теперь крайне проблематично. А самое смешное, что у тебя больше шансов, чем у меня.

– Знаешь, приятель, а я испытываю лёгкий укол ревности. – признался граф.

«Что ты знаешь о ревности?», – подумал придворный мастер, не найдя слов, чтобы ответить ему.

Убедившись, что малышка спит, Нигяр нежно поцеловала дочку в лоб и заботливо укрыла одеялом. Она всё никак не могла наглядеться на своё сокровище, поэтому десять минут просто сидела, любуясь девочкой. Этот ребёнок был единственной нитью, связывавшей бывшую калфу с прошлым. Намерения мужа развестись можно считать не пустыми словами, но ещё одной разлуки молодая женщина просто не вынесет. Скоро она уедет в Англию, Матракчи заберет Кадер и спрячет её у друзей, как и обещал, но вот сможет ли Джоан Говард снова вырваться в Османскую Империю, чтобы воссоединиться с дочкой? Навряд ли. К тому времени у неё уже не будет ни средств, ни связей, чтобы осуществить задуманное. Следовательно, решение нужно принимать здесь и сейчас… Мысленно пожелав малышке сладких снов, Нигяр взяла лампу и вышла из комнаты.

– Мы возвращаемся во дворец? – спросил у неё Френсис.

– Не стоит спешить, давайте подождём возвращения Лалек Хатун. – предложил Матракчи.

– Я согласна. – ответила Нигяр. – Нельзя оставлять маленького ребёнка совсем без присмотра.

Все трое спустились в небольшую гостиную на первом этаже. В камине скромный огонёк поглощал дрова, отбрасывая на стену причудливые тени. В воздухе витал едва уловимый аромат цветов, стоящих на столе в глиняном кувшине. Дом погрузился в такую тишину, что, казалось, и кошка не сумеет пробежать мимо на своих мягких лапах, оставшись незамеченной.

– Каков будет ваш следующий шаг, госпожа Говард? – тихо спросил Френсис.

– Я не могу расстаться с дочерью. – ответила Нигяр. – Не для того я проделала столь долгий путь, чтобы потерять её во второй раз.

– Ты её не потеряешь. – поспешил успокоить бывшую жену Матракчи. – Ты сможешь забрать её в любое удобное для тебя время. А пока она поживёт на ферме у моих друзей. Я сам отвезу туда Кадер.

– Нет, Насух Эфенди. – неожиданно возразила герцогиня Норфолк. – Никуда ты её не повезёшь.

– Почему?

– Я заберу её с собой уже завтра.

Заявление шокировало придворного мастера и графа. Они явно не были готовы к такому отчаянному шагу, который собиралась предпринять Нигяр. Предприятие грозило провалиться, едва начавшись.

– Нигяр Хатун, неужели ты рискнёшь привести малышку во дворец? – ошеломлённо спросил Насух.

– Да, и приведу. – последовало в ответ.

– Но этим вы только ещё больше разозлите герцога! – вмешался Френсис. – Вы же знаете, что он отнесется к появлению девочки весьма агрессивно, этим вы только ускорите свой развод. А двор? Неужели вам доставит радость узнать, что вы снова стали объектом грязных сплетен?

– Мне всё равно, милорд, я больше не боюсь никого и ничего.

– Но вы навлечете на себя гнев султана и короля. К тому же принцесса Хатидже может всё узнать и тогда она завершит то, что начала несколько лет назад. А Насух Эфенди? Понимаете ли вы, что ему грозит, если она узнает, что он не выполнил её приказ?

Нигяр заглянула в глаза сперва Френсису, затем Матракчи. В конце концов, граф Кэмберленд не был далёк от истины.

– Миледи, неужели вы действительно хотите ввергнуть себя в новые проблемы и собственными руками порушить то, что удалось отстроить с таким трудом? – спокойно спросил тот, нежно взяв ладонь Нигяр в свои руки.

– Френсис Эфенди прав. – заметил Маракчи. – От того, что ты публично продемонстрируешь, что твой ребёнок жив, лучше никому не станет.

– Что ж, если вы так настаиваете…

Нигяр пришлось принять и это условие. В самом деле, приводить Кадер во дворец, чтобы оттуда забрать её с собой прямо на корабль, было опасно. Невероятными усилиями бывшей калфе удалось предотвратить конфликт между двумя государствами, нарушать это равновесие собственным безрассудным поступком будет, по меньшей мере, обидно. Да и зачем подставлять этих людей, единственных друзей, бывших у неё на тот момент? Скрепя сердце, герцогиня согласилась с доводами Кэмберленда.