Текст книги "Боевой ограничитель (СИ)"
Автор книги: Lone Molerat
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)
*
Эмили проснулась от собственного крика. Кое-как выпуталась из спального мешка, села, тяжело дыша и обхватив дрожащими руками колени.
– Чудесно, – сказала она себе. – Прекрасно, нахер.
Дыхание вырвалось изо рта лёгким облачком пара. Футболка была мокрой от пота – хоть выжимай. И отчаянно захотелось смыть с себя этот пот, этот липкий, тягучий кошмар, собственную вину…
Эмили обулась, скривилась от мерзкого ощущения – холодная и мокрая изнанка ботинок на ощупь была не лучше, чем на запах. Вслепую, почти наугад, побрела по коридору, спотыкаясь об обломки растерзанной мебели. Пинком открыла дверь уборной, склонилась над раковиной, упершись лбом в подёрнутое трещинами зеркало.
Нет, серьёзно – она думала, что сможет убежать от себя? Девочка, живущая взаймы?
Эмили повернула латунную ручку. Кран сердито зашипел, выплюнул сгусток ржавой жижи – и мутная холодная вода побежала тонкой струйкой.
Уловив за спиной какое-то движение, Эмили обернулась. Харон. Ну конечно же, Харон. Она, небось, орала во сне так, что пол-Пустоши перебудила.
Гуль смотрел на неё с жалостью и каким-то болезненным уважением. Нет, конечно, он не бросился утешать её, не спрашивал, в чём дело, – просто стоял в дверном проёме, неподвижный, как изваяние, пока она ожесточённо умывалась ледяной водой. Позволял ей справиться самой. Щадил гордость, которой и оставалось-то всего ничего.
Он просто – был. Был рядом. Не растворялся в душной темноте августовской ночи, не выставлял её за ворота клиники, не лежал мёртвый под дверью кабинета смотрителя, не улыбался со старой фотографии, – не бросал её, не скармливал этому миру.
И этого было достаточно.
========== 4 ==========
А в Ривет-сити идти всё-таки пришлось. Можно было, конечно, отправить Харона за припасами – но главная проблема заключалась в другом.
В Убежище мылись раз в три дня. В Мегатонне душевую открывали по субботам – и этого хватало; в конце концов, можно было договориться с начальником водоочистной станции о внеплановом купании в замызганной деревянной бадье. Здесь же, на Пустоши, вариантов не оставалось: если руки и ноги ещё можно было кое-как отмыть ледяной вонючей водой из-под крана, то всё остальное… ох. От запаха застарелого пота Эмили хотелось на стенку лезть, и мысль о том, чтобы потерпеть ещё несколько дней до возвращения на Сьюард-сквер, казалась ей невыносимой.
Да и, в конце концов, не станут же головорезы Бёрка прямо на рынке на неё нападать? Там охранников до чёрта, помогут, если что…
Харон принял её решение спокойно – не стал переубеждать.
*
Вот так и получилось, что незадолго до полудня они уже добрались до Анакостийской переправы. Шли, само собой, не по дороге – Харон предпочитал обходные пути, какие-то еле заметные тропки между руинами небоскрёбов, тоннели метро… Эмили была только за – когда ей доводилось выходить на открытое пространство, она не могла отделаться от постоянного ощущения взгляда в спину. Агорафобия, вполне естественный недуг для выползня из Убежища.
Когда до Ривет-сити оставалось всего ничего, Харон неожиданно остановился. Прищурился, вглядываясь в туман, набежавший с реки.
– Вы только посмотрите, кто у нас тут, – проговорил он. – Вот они, красавчики. Компания «Коготь».
– Где? – шёпотом спросила Эмили, поднося к глазам подаренный Мясником бинокль (вот и пригодился, и трёх недель не прошло). – Ага, кажется, вижу. У входа на станцию метро, да? Трое?
– Четверо, – поправил её гуль. – Один за колонной, смотри внимательнее. Ждут кого-то.
Руки Эмили враз стали ватными.
– Меня?
– Не знаю. Ты, конечно, страшный грешник, но не единственный на Пустоши. Эх, была бы снайперка… Вот же он – стоит как на ладони, придурок.
– Мы их обойдём?
– Нет, – сказал Харон после недолгого молчания. – Не сможем. Нам в любом случае придётся через эту площадь идти, тут-то они нас и накроют. Там, на вышке, охранник Ривет-Сити, но на него не надейся. Спускаться и на помощь бежать он не станет, не такие ему деньги платят.
– Может, не надо? – слабо спросила Эмили. – Завтра вернёмся. Они ведь уйдут когда-нибудь.
– Не бойся, – Харон снял с плеча дробовик. – Ребята неприятные, да, но их всего четверо. Если ты мне немного поможешь, справимся за минуту. Просто…
– Не лезть вперёд и не стрелять под руку.
– Именно.
Он улыбнулся. Точно, улыбнулся.
*
О «Когтях» Эмили слышала много раз. Эти наёмники были ничем не лучше рейдеров – делали они всё то же самое, только за деньги, а не из любви к искусству. Если бы Бёрк действительно решил поручить кому-нибудь охоту за своей беглой поверенной, лучших исполнителей ему было бы не найти. Так что напасть на отряд головорезов первыми было, наверное, правильно… только очень уж страшно.
Нет, пока они с Хароном обходили площадь с северной стороны, всё было нормально. А вот когда гуль провёл её в заброшенное кафе, расположенное метрах в тридцати от станции метро, и сказал, что дальше пойдёт один, Эмили стало, мягко говоря, не по себе.
– Они ждут гостей из-под земли, а мы их немного разочаруем, – объяснил Харон. – Я проберусь на крышу вестибюля, а ты побудь здесь. Когда всё начнётся, можешь по ним пострелять, приумножить хаос. Попадёшь – отлично, не попадёшь – ничего страшного. Только наружу не выскакивай. И не высовывайся особо. Ясно?
Эмили кивнула. Что же тут непонятного.
Несколько минут ожидания, как водится, тянулись целую вечность. Осторожно, краешком глаза, Эмили поглядывала в окно, но проследить за Хароном ей так и не удалось. Он словно растворился в густом речном тумане. Зато «Когти» были как на ладони, и бинокль не нужен.
Она прижалась к стене – прохладной, шершавой, чуть влажной. Поудобнее перехватила рукоять «Магнума» озябшими пальцами, взвела курок.
У самого входа в вестибюль ослепительно-белой вспышкой разорвалась граната. Кто-то заорал – от боли, от злости? Эмили прищурилась, пытаясь хоть что-то разобрать сквозь плотную завесу пыли и дыма.
Из дымового облака вывалилась чёрная фигура с автоматом наперевес – и, не задумываясь, почти не целясь, Эмили нажала на спусковой крючок. Отдача подбросила «Магнум» вверх – в правом запястье, кажется, что-то хрустнуло. Стиснув зубы, она поправила хват и выстрелила ещё раз. И ещё.
Наёмник «Когтей» упал ничком.
Придерживая левой ладонью руку с револьвером, Эмили попятилась прочь от окна. Выстрелов не было слышно. Крики тоже стихли. Это могло означать всё, чёрт возьми, всё что угодно…
– Харон, – прошептала она. – Где ты?
И, словно в ответ на её вопрос, из тумана появилась знакомая долговязая фигура.
Разом позабыв про обещание не высовываться, Эмили выскочила из кафе и побежала навстречу Харону. Каждый шаг отдавался в запястье болью, но это была ерунда, такая ерунда! У них получилось. У неё получилось!
– Ты видел? Видел? Я попала! С первого раза попала, и во второй раз – тоже! И ведь я не из винтовки целилась, а навскидку, от бедра, из «Магнума»…
– Видел, – сдержанно кивнул гуль. – Неплохо.
– Ты-то как? – запоздало спросила она.
– Что со мной сделается? Кстати, кто такой полковник Отем?
– Понятия не имею. Нет, правда. А что, это он их подослал? Они действительно охотились за мной? Да?
– Не совсем, – нехотя сказал он. – У одного из них был контракт на поимку некоего Джеймса Данфорда за подписью полковника Отема. Вот я и спрашиваю.
Эмили растерянно помотала головой.
– Обвешать бы тебя стелс-боями да запереть в бункере, – Харон тяжело вздохнул. – Ладно, идём уже. Только оружие убери.
Эмили, покраснев, опустила руку с револьвером.
*
Мост, ведущий в Ривет-Сити, издалека смотрелся гораздо внушительнее. Вблизи стало видно, как сильно истончилась за двести лет изглоданная коррозией сталь. Сочленения металлической конструкции скрипели на ветру так зло и тоскливо, что перспектива обрести второе крещение в мутных водах реки Потомак не казалась такой уж невероятной.
И всё-таки это было восхитительно. Холодный неяркий зимний полдень. Ветер с реки – пронизывающе-холодный, но свежий. Солнце и ветер. То, что в Убежище было просто словами, а сейчас обрело настоящий смысл. Как и её жизнь, наверное.
Она смогла. Не облажалась. Не подвела.
Эмили остановилась, почувствовав взгляд Харона – внимательный, тревожный. И – неожиданно для себя самой – улыбнулась ему.
– Осторожнее, – беззлобно проворчал гуль. – Под ноги смотри.
*
В Ривет-Сити Эмили бывать ещё не доводилось – и слава богу. Город встретил её вонью, духотой, гвалтом и настороженными взглядами. От того, что взгляды были адресованы не ей, а Харону, легче не становилось.
Но хуже всего была толкотня. Само собой, Эмили понимала, что всем этим людям на неё плевать – они точно так же, как и она, просто хотели поскорее протиснуться сквозь толпу к нужному прилавку. Но тело, дурное тело, реагировало по-своему. Дышать глубже, как советовал доктор Берроуз, ни хрена не помогало: подышишь тут, когда при каждом прикосновении сердце начинает так бешено колотиться, будто хочет изнутри выломать рёбра, а горло словно сжимают чьи-то безжалостные пальцы. Пятиминутная прогулка по рынку измотала Эмили больше, чем вся предыдущая неделя.
– Харон, давай быстро со всем разберёмся – и уйдём отсюда, – взмолилась она. – Ты пойди к оружейникам, купи, что надо, а я пока в аптеку сбегаю.
Гуль молча кивнул. Видно, прелести Ривет-Сити его тоже не очень-то радовали.
Затарилась Эмили на славу. Денег, полученных авансом от Рейли, хватило не только на пачку стимпаков, но и на целый кусок мыла с невозможно вкусным клубничным запахом. И про душ в отеле на верхней палубе удалось узнать: цена, конечно, бешеная, тридцать крышек в минуту. Но если особо не намываться…
Выйдя из «Быстрой дозы», она привалилась к стене, бросив к ногам изрядно разбухший рюкзак. От галдежа и громкой музыки разболелась голова – хоть бы они все на одну и ту же радиостанцию настроились, а то ведь невозможно! Эмили рассеянно скользнула взглядом по столикам «Галеры Гэри».
И увидела призрака.
Призрак был одет в замызганный, чиненый-перечиненный синий комбинезон. На боку у призрака висела полицейская дубинка. И вообще он выглядел в точности как сукин сын офицер О’Брайан, который не пережил бы ту августовскую ночь, если бы в мире была хоть какая-то справедливость. Но он пережил. И сейчас выглядел абсолютно спокойным и счастливым, как любой человек, занятый любимым делом.
О’Брайан жрал. Вдумчиво, неторопливо, то и дело прихлёбывая воду из щербатого стакана. Сгребал остатки рагу на край тарелки, чтобы подцепить на вилку самый вкусный кусочек, осмотреть его со всех сторон и отправить в рот. Он всегда так ел – аккуратно, подбирая с тарелки всё до последней крошки…
Эмили стиснула челюсти. Нет, она знала, что когда-то они встретятся снова. В своё время это «когда-то» было единственным, что заставляло её цепляться за жизнь. Просто она не думала, что это произойдёт так быстро.
Он был один. И Эмили отчётливо поняла: второго такого шанса не будет. А значит, «когда-то» превратилось в «прямо сейчас», и ей придётся убить его сегодня. Да, вот так просто.
Дело к ночи – вряд ли он, трус поганый, отважится на ночную прогулку по Пустоши. Стало быть, заночует здесь. А раз так – ему придётся попетлять по пустынным коридорам Ривет-Сити…
– Что-то не так? – спросил Харон. Эмили и не заметила, как он подошёл. Вот принесла же нелёгкая!
– Всё замечательно, – проговорила Эмили сквозь зубы, не отрывая напряжённого взгляда от спины О’Брайана. – Ты знаешь что? Я подумала: надо бы купить штук десять гранат. Каких-нибудь дешёвых, для тренировки. А то я и не знаю, как с ними обращаться. Если тебе не трудно, сходи ещё раз к оружейникам, а?
– Как скажешь, – спокойно согласился гуль.
О’Брайан встал из-за стола, подхватил сумку, повесил на плечо. Чёрт! Неужели всё-таки уйдёт?
Эмили достала из кармана шапку, надвинула по самые брови. Тот ещё камуфляж, но всяко лучше, чем ничего. И потом, он ведь не ожидает встретить её здесь, в этом муравейнике. Как же всё-таки замечательно, что в Ривет-Сити столько людей! На Пустоши она не смогла бы за ним проследить, а здесь – пожалуйста. Толпа была живым щитом, покровом, который позволит ей подобраться вплотную к этому ублюдку. Да, позволит!
Вслед за О’Брайаном она поднялась на средний уровень, держась на разумном отдалении. Наверное, можно было и не осторожничать, но рисковать Эмили не имела права.
Пальцы сомкнулись на рукояти «Магнума» – успокаивающе холодной. Всё будет хорошо. Она сегодня разобралась с наёмником из «Когтей» – а эти ребята лучшие из лучших, прирождённые убийцы. Не то что вшивые охранники из Убежища. Да, у Анакостийской переправы Харон был рядом – но сейчас ей Харон не нужен. Это её месть.
О’Брайан вдруг обернулся, словно почувствовав её взгляд – и Эмили замерла. Но нет, не заметил, конечно – поскрёб лысину, спросил что-то у прохожего и решительно направился в сторону лестницы. Покурить на палубе вздумал? Ай, как удачно.
Она готова. Она сможет. У неё есть «Магнум». Один выстрел разносит башку на кусочки. И у неё, чёрт возьми, есть на это право.
*
Здесь, снаружи, небо уже успело затянуться тучами. Моросил мелкий дождь – он-то, похоже, и разогнал всех любителей прогулок; кому охота хапнуть лишнюю дозу радиации?
На просторной палубе не было никого, кроме О’Брайана. Он стоял, опершись о хилое ограждение, и курил, держа шлем охранника в левой руке.
Эмили молча подняла руку с «Магнумом», взводя курок. На таком близком расстоянии это было совершенно необязательно, снятый с предохранителя револьвер выстрелит и так. Просто – для верности.
– Что, сучка, понравилось тебе тогда? – спросил О’Брайан, медленно обернувшись. – За добавкой пришла? Я тебя ещё на рынке приметил. Бронька у тебя что надо. Кому ж ты дала за такую?
Эмили нажала на спусковой крючок. И – почти сразу – второй раз. За упокой.
Первая пуля попала О’Брайану в плечо. По синей ткани комбинезона начало расплываться тёмное пятно. Он пошатнулся, но на ногах устоял. Вторая же…
Что произошло потом, Эмили поняла уже гораздо позже – когда в сотый, в тысячный раз прокручивала в памяти эту злосчастную драку. Тогда же, на палубе, путь от мрачного триумфа до дикого, животного ужаса не занял и десяти секунд.
О’Брайан швырнул шлем Эмили в лицо – и, по-бычьи взревев, бросился на неё. От шлема она увернулась, а толку-то: момент был упущен. Вторая пуля ушла в молоко, а О’Брайан уже стоял перед ней. Близко. Слишком близко, чтобы она могла успеть что-то предпринять.
Он ударил её по лицу. Вроде бы замах был коротким, но переносица взорвалась ослепительной болью, а в глазах потемнело. Чужие пальцы сжали запястье Эмили, пытаясь выдавить из ладони пистолет.
Этого нельзя было допустить. Ни в коем случае; только эта мысль в голове и оставалась: если он отберёт «Магнум», всё будет кончено. И Эмили обеими руками вцепилась в рукоять в напрасной попытке разжать пальцы О’Брайана.
Подсечкой он сбил её с ног. От удара пальцы Эмили инстинктивно разжались – и «Магнум» покатился по мокрой палубе, куда-то к бортику… О’Брайан навалился сверху, прижал коленом к палубе – так, что хрустнули рёбра.
Правая сторона синего комбинезона успела насквозь пропитаться кровью, но сукин сын, казалось, этого не замечал. Он ещё сильнее навалился на Эмили, пытаясь передавить ей горло левым предплечьем, – а другой рукой выхватил нож из-за голенища. Эмили, собрав все силы, высвободила правую руку и выставила её перед собой, инстинктивно пытаясь оттолкнуть лезвие от шеи.
Нож с чавканьем вошёл в ладонь. Боль она почувствовала не сразу, сначала только давление и ярость от того, что рука не подчиняется. Кровь потекла ручьём, заливая лицо и глаза. Её же собственная кровь.
– С-сука драная, – пропыхтел О’Брайан, сильнее надавив на нож.
Эмили извивалась, пытаясь высвободиться. В глазах уже начало темнеть, но и О’Брайан терял силы. Он склонился ещё ниже, тяжело, прерывисто дыша.
Высвободив левую руку, Эмили вскинула её навстречу покрасневшему от напряжения лицу О’Брайана. Выбить глаз не получилось, но она ощутимо царапнула его ногтями по роговице – и на секунду он ослабил хватку. Эмили левой рукой перехватила рукоять ножа, но не успела ничего сделать – коротким резким движением О’Брайан ударил её лбом в лицо. В голове словно что-то взорвалось, и она поняла: всё. Это конец. Она сдохнет здесь, на вонючей палубе Ривет-Сити. Туда и дорога.
Хватка О’Брайана неожиданно ослабела, но Эмили уже ничего не могла сделать – только хватать ртом воздух, растянувшись на залитой кровью палубе. Передышка была короткой: кто-то вздёрнул её за шиворот, отвёл руку от лица – и она съёжилась в ожидании нового удара.
– Нагулялась? – донёсся откуда-то сердитый окрик Харона.
Зрение возвращалось урывками. Кровь напополам с дождевой водой, стекающая по желобкам палубного настила. Низкое свинцовое небо. Взгляд О’Брайана, удивлённый и неподвижный. Рукоять ножа Харона, торчащая из шеи О’Брайана.
Эмили всхлипнула. Попыталась сказать что-то – но горло свело спазмом.
Гуль наклонился над О’Брайаном, спокойно выдернул нож из шеи. Обтёр лезвие о синий комбинезон. За воротник подтащил тело к краю палубы.
– Обыскать? – осведомился он.
– Ты что, думаешь, я его ограбить пыталась? – зло выкрикнула Эмили. – Этот урод меня изнасиловал!
Выкрикнула – и в ужасе зажмурилась. Зачем, вот зачем, вот кто её за язык-то тянул?!
Тело О’Брайана перевалилось за борт. Где-то внизу раздался глухой всплеск воды. Оглушительно орали чайки. Как утром. И вообще этот мир казался похожим на настоящий: слишком уж больно было.
Харон склонился над Эмили.
– Руку покажи, воительница, – сказал он.
Она покорно протянула ладонь, стараясь не смотреть на рану. Вздрогнула от осторожного прикосновения шершавых пальцев.
– Чёрт, до кости, – голос гуля вновь стал еле различим. – Подними руку, вот так. И держи.
– Столько крови… Это в-венозное или артериальное?
Гуль не ответил. Вытащил из рюкзака какую-то тряпку, туго свернул её. Пристроил на сгиб локтевого сустава Эмили, согнул руку, плотно прижав предплечье к плечу. Эмили ойкнула. Харон бесцеремонно стянул с её шеи развязавшийся шарф и в несколько оборотов обмотал вокруг согнутой руки.
– Кровь тёмная…значит, венозное, – прошептала Эмили.
– Ну, раз ты такая умная, объясни, как тебя угораздило его так близко подпустить.
– Мне надо было… – язык еле ворочался. – Я должна была сама… а-а! – взвыла она. Харон затянул узел.
– Я ведь мог не успеть, – сквозь зубы сказал гуль, помогая ей подняться. – Тогда – что? Месть – славная штука, если умеючи.
Эмили отстранённо следила за алыми каплями, стекающими с её рукава. Капли падали на палубу, растворялись в воде. Больно не было, только странно и страшно, что плотная повязка враз пропиталась красным.
Харон расстегнул куртку. Снял её. Набросил Эмили на плечи. Она едва устояла на ногах – куртка оказалась неожиданно тяжёлой.
– Осторожнее, – он подхватил её за талию – очень вовремя, – не давая упасть. – Идём. К врачу.
– Нет, – испуганно помотала головой Эмили. – Нет, что я ему скажу? И люди увидят… вызовут охрану…
– Им же хуже.
*
Операция длилась, наверное, несколько часов. Точно Эмили сказать не могла: врач впорол ей столько обезболивающих, что местный наркоз не так уж отличался от общего. Она слабо соображала, на каком свете находится, что вообще творится кругом, почему из зеркала на неё смотрит щедро заляпанная кровью рожа с заплывшим глазом, рассечённой скулой и треснувшей нижней губой, и с чьей это располосованной рукой возится седоволосый доктор, склонившись над столом из нержавейки.
– Всё, что мог – сшил, – сказал ей врач на прощанье. – Но за подвижность мизинца не ручаюсь.
Он ещё что-то говорил – про перевязки, про опасность гангрены, про повторный приём, – Эмили кивала, но слова проскальзывали мимо сознания, будто скользкие маленькие рыбки сквозь крупную сеть. И она засмеялась, представив себе этих рыбок, золотисто-зелёных, ярких, как стекляшки на солнце. Доктор, вздохнув, написал что-то на листке бумаги и вложил ей в здоровую руку.
– Гулю своему отдашь, – сказал он. – Харону.
Харону. Это Эмили поняла.
Она вывалилась в коридор, прижимая к груди забинтованную руку. Рука казалась чужеродным элементом, который можно было уронить, потерять… как «Магнум». При мысли о револьвере Эмили стало очень-очень грустно, он ведь был таким хорошим, и вообще, это подарок, и другого такого не будет, – и она разревелась навзрыд. Такой её и обнаружил Харон – рыдающей в углу под лестницей.
– Он что, без анестезии делал? – прорычал гуль. – Тебе больно?
– Нет, не больно, просто… там, на палубе…
– Ну тише, тише, – Харон осторожно дотронулся до её щеки – и тут же отдёрнул руку, будто обжёгся. – Ты его выследила и прикончила. Он сдох. Его больше нет.
– Нет, – всхлипнула Эмили. – Там Ма-агнум остался…
– Подобрал я твой «Ма-агнум», – гуль тяжело вздохнул. – Но сейчас не отдам, извини.
Эмили уже не могла остановиться. Слёзы сами катились по щекам, от них дико саднила разбитая губа, и всё было ужасно, и О’Брайан …
– Всё, идём отсюда, – гуль подхватил её под руку. И прикосновение было приятным – как точка опоры, как что-то незыблемое в мире, который колыхался вокруг, то расплываясь до нечётких пятен, то становясь отчётливым до рези в глазах.
– Харон, – проговорила она, прижимаясь щекой к его куртке.
– Ну что ещё?
– Харон, – повторила Эмили, пробуя имя на вкус. Хрустящее, как кость под ударом молотка, потом раскатисто-рычащее, подобно эху от выстрела, и заканчивающееся протяжным стоном. А цвет имени переходил из пепельно-серого в тревожный багрянец. И всё это она попыталась объяснить, казалось очень важным рассказать ему об этом – что у него очень красивое имя, которое ему охренительно подходит, – прямо сейчас, пока мир не остановился, но вместо этого снова получилось только жалобное:
– Харон…
– Я здесь, – отозвался он.
*
Ночь была ужасной, а следующий день – и того хуже. Болело всё, но рука, безусловно, удерживала пальму первенства. Анальгетики почти не помогали, а превышать дозировку Эмили боялась: подсесть на «Мед-икс» легче лёгкого, а потом – что? Со Снежком в Подземелье зависать?
Повязку она меняла каждые четыре часа, и всё равно на второй день рука ужасно распухла, а рана начала гноиться – по крайней мере, так показалось Эмили. Так что вместо картографирования (какое, к чёрту, картографирование, когда собственные штаны расстегнуть – это целое приключение?) пришлось возвращаться на Сьюард-сквер. Хорошо хоть, добрались быстро и без происшествий.
*
Увидев Эмили, Кирпич ахнула и сразу же, с порога, потащила её к Мяснику. Тот – даром что спросонья – мгновенно сориентировался. Усадил Эмили за кухонный стол, размотал повязку, пока Кирпич бегала за инструментами. Осмотрел рану, обработал её, проверил шов… Молча. Всё молча.
– Всё? – обречённо спросила Эмили.
– Да у меня как-то и слов нет, – пробурчал Мясник. – Это ж надо, а? Ты о чём думала, Эми? Ещё чуть-чуть – и пришлось бы палец отнимать. А гуль этот где был, что позволил тебе так руку распанахать? На черта такой наёмник нужен?
– Это я виновата, – Эмили опустила глаза. – Харон ни при чём.
– Ох, – Мясник затянул края повязки. – Ладно. Пойди душ прими с дороги, а потом поговорим.
*
– Что-то случилось? – спросила Эмили, идя по коридору базы. Он казался таким тесным и крохотным – после Пустоши, после Ривет-Сити…
– Да всё нормально, вроде, – Кирпич понизила голос. – Тебя искали.
– Кто?
– Какой-то мутный тип. Лет сорока, в обносках, вонючий, как чёрт. Я-то его со ступенек спустила, конечно, но вот что плохо: он же прямо сюда припёрся, на Сьюард-сквер. А это как бы тайная база и всё такое…
– Я не знаю, кто это, – по спине Эмили пробежал холодок. – Честно, Кирпич, понятия не имею.
– Ну, опасным он не выглядел, – усмехнулась девушка. – Но Рейли об этом визите не знает. И не должна знать, ясно?
Эмили кивнула.
– Рука с этим не связана, надеюсь?
– Нет, это – другое.
– Консервы открывала и поранилась, да? – фыркнула Кирпич. – Ладно, душ ждёт.
– Ты что, со мной?
– Ну да, – растерянно заморгала Кирпич. – Думаешь, я к тебе пристаю? Ну ты и дурында. Одной рукой не особо-то помоешься, а тебе, скажем честно, пора.
Эмили нехотя кивнула. Посторонилась, пропуская Кирпич в душевую.
– Это, блин, нормальные человеческие отношения, малая, – Кирпич стянула через голову футболку. – Я и Рейли помогаю, если Мясника рядом нет. И она бы мне помогла, если что. Все ведь знают, каково это – пулю поймать… Давай помогу.
Эмили дёрнулась, когда Кирпич расстегнула ремень на её брюках. Отшатнулась, чуть не поскользнувшись на влажном полу.
– Малая, блин!
– Извини. Просто мне… неприятно, когда ко мне прикасаются. Кто угодно. Это смешно, понимаю.
– Да ни хрена смешного, – сказала Кирпич сквозь зубы. – Тот урод уже червей кормит, надеюсь?
– Рыб, скорее, – бледно усмехнулась Эмили, выпутываясь из майки.
– Туда и дорога. Ладно, давай скорее тебя отмоем. Постараюсь особо ни за что не хвататься, – Кирпич стянула с полки мочалку.
Эмили терпела, стиснув зубы и зажмурившись. Сколько дней она мечтала оказаться под горячим душем – но осторожные, лёгкие прикосновения мокрой ткани и чужой руки превращали долгожданное мытьё в пытку. А уж когда Кирпич принялась намыливать ей отросшие волосы…
– Да что ж такое, малая? – чуть не плача, воскликнула Кирпич. – У тебя будто бы вообще кожи нет, сплошная рана. Как ты тогда вообще с гулем этим ходишь?
А действительно – как? Эмили потрясённо замерла, уставившись на серые клочья пены, теснящиеся у водостока.
Как он тащил её в полубессознательном состоянии по коридорам Ривет-сити. Как помогал менять повязки. Как ещё до того, на Анакостийской переправе, она выглядывала из-за его плеча, прижимаясь почти вплотную.
– Это другое, – Эмили нервно усмехнулась. – Он гуль. А гулей у меня бояться не получается.
– Ты имеешь в виду, у них всё отсохло и отвалилось? – Кирпич фыркнула. – Ну, между нами, малая – так-то я в тему не вникала – говорят, что не у всех такая беда-печаль.
Ох, чёрт. Эмили мучительно покраснела и, отвернувшись к стенке душевой кабины, принялась ожесточённо тереть рёбра мочалкой.
– Я вообще не об этом, – проворчала она. – Их просто все презирают, за людей не держат…
– А, – неопределённо сказала Кирпич. – Ну, понятно. Ладно, лезь уже под душ. Всю эту грязищу за один заход не отмоешь.
*
Рейли полулежала на подушках. Выглядела она уже гораздо лучше, – может, потому, что ссадины на лице затянулись, а может, потому, что в глазах появилось какое-то выражение.
– Эми, ты выросла в Убежище? – спросила она с порога.
– Да.
– И не говорила? Впрочем, да, я и не спрашивала. Что там за история с твоим отцом? Со мной связались люди из Братства. Да, того самого, Братства Стали. И очень-очень интересовались тобой и твоим предком. В каких мы отношениях, где вас искать и прочее.
– Я не знаю, где он, – Эмили нахмурилась.
– А Тридогнайт знает, – Рейли похлопала ладонью по старенькому радиоприёмнику на прикроватной тумбочке. – Он уже который день прямым текстом говорит – заходи, мол, на огонёк, детка из Сто Первого, поговорим о Джеймсе…
– Отец – учёный, – нехотя произнесла Эмили, понимая, что от этого разговора ей не отвертеться. – В августе он ушёл из Убежища, чтобы возобновить свой старый проект.
– Что ещё за проект? – напряглась Рейли. – Оружие? Безумная хрень вроде атомной бомбы?
– Нет, конечно. Какое-то устройство, чтобы очистить воду в Потомаке.
– Но это же хорошее дело, – растерянно произнесла она. – Почему ты не с ним?
Опять двадцать пять.
– Он ушёл втайне ото всех. Для меня это тоже было сюрпризом, Рейли. Не самым приятным. И я думаю, следует уважать волю человека. Раз уж он не счёл нужным брать меня с собой – с какой радости я буду гоняться за ним по Пустоши? Пусть себе делает, что хочет. Без меня.
– Как-то у вас всё сложно. Ладно, Эми. Просто пообещай мне две вещи. Первое – если эта ситуация с твоим папашей вдруг станет, скажем так, причинять неудобства, ты бросаешь к чертям картографирование и летишь сюда.
– А второе? – осторожно спросила Эмили.
– Ты разберёшься со своим цепным псом, – Рейли смотрела прямо и строго. – Мы, солдаты, народ простой. Ты спасла нам всем жизнь – да, и мне тоже, потому что я просто пустила бы пулю в висок, если бы ребята погибли. Мы это ценим. Мы хоть сейчас примем тебя в рейнджеры – официально, со всеми вытекающими последствиями.
– Это какими?
– Это, нахрен, такими, что если сюда припрутся в полном составе Братство, Регуляторы и компания «Коготь», и вместе будут ломиться в двери, требуя выдать тебя, мы им не откроем! – рявкнула Кирпич. – Потому что ты одна из нас. Но гуль – это другое дело.
– Я понимаю: когда твой отец ушёл, ты была одна, тебе было страшно, ты не знала, на кого можно положиться… но теперь-то вот они мы, – Эмили покраснела, чувствуя на себе взгляд Мясника. Добрый, приязненный и совершенно ненужный. – А этот твой слуга в нашу семью не вписывается.
– Он не слуга.
– Ну, наёмник. Я кое-что о нём слышал – от разных людей. Он тот ещё ублюдок, если честно. Даже для наёмника. Нет, я понимаю – ты вложилась в покупку контракта. Но я мог бы подыскать нового покупателя. Есть у меня знакомые…
– Эми, тут дело не в ксенофобии, – Рейли вздохнула. – Ты знаешь, что он делал на службе Азрухала? Я – лично я – могла бы принять в отряд гуля… тише, Карл, я сейчас говорю за себя. Другого гуля. Нормального. Такого, как Берроуз, или та женщина, Уиллоу. Приняла бы, если бы ты попросила. Притерпелась бы к их запаху, и к виду, и к повадкам, потому что твоя рекомендация – это огромный бонус. Но не Харона.
– Эй, малая, да тут просто думать не о чем! – нервно рассмеялась Кирпич. – Мы крутые ребята. У нас даже душ есть! И, когда Рейли немного оправится, мы поищем новичков в отряд – только чтобы симпатичных, да, Рейли? – и будем зажигать! Исследуем тут всё, потом двинем на север, в Содружество… Это работы лет на десять! Десять сытых, привольных лет – не выживать, а жить. Если с умом подойти, можно крышек настричь на всю жизнь. Ты будешь… скажем, старшим картографом. У тебя здорово получается, так подробно всё, аккуратненько.
Подробно и аккуратненько – это потому, что можно не вздрагивать от каждого шороха, работая над картой. Когда не боишься открыть дверь – потому что есть тот, кто разберётся с тем, что ждёт за дверью.
– Так что, Эми? – тихо спросила Рейли.
*
Харон ждал у входа.
– Ты куришь? – удивилась Эмили. – Я и не знала.
– Иногда. Как твоя рука?
– Мясник сказал, нормально. Правда, надо антисептиком обрабатывать, но это и в дороге можно.
– В дороге?
– Ну да. Там же ещё уйма объектов к западу от Ривет-Сити. А карты сами себя не нарисуют.
– И когда вы пойдёте?
