Текст книги "Боевой ограничитель (СИ)"
Автор книги: Lone Molerat
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)
– Звучит неплохо, – Эмили через силу улыбнулась. – Только детей у меня быть не может в принципе, если верить тому врачу из Мегатонны. А ещё любой хороший человек перекрестится и сбежит, узнав обо мне хотя бы треть того, что знаешь ты. И вообще этому абстрактному хорошему человеку ничего не светит, потому что, вот незадача, мне никто не нужен, кроме вполне конкретного тебя. В этом свете твоя идиллия выглядит несколько иначе, правда?
Харон не ответил.
– Помнишь, мы как-то разговаривали об устройстве ада?
– У нас вообще выходят довольно странные беседы, – проворчал Харон.
– Пожалуй. Но мне нравится. Так вот, ты говорил, что в твоей версии преисподней есть своя Эми Данфорд. А у меня, веришь ли, всё наоборот. Для меня ад – это тот вариант жизни, в котором я не добралась до Подземелья, не выкупила твой контракт. Это существование, в котором нет тебя.
– Эми… – тяжело вздохнул Харон.
– Просто скажи: есть шанс, что ты передумаешь?
– Есть, – серьёзно ответил он. – Но не сегодня. У тебя и так был ужасный день.
– Ужасный, – согласилась Эмили. – Давай что-то с этим сделаем.
Харон осторожно обнял её. Она положила голову ему на плечо – и закрыла глаза, слушая, как мерно бьётся его сердце под тканью рубашки. Частота, с которой оно билось, казалась такой знакомой. Такой успокаивающей.
– Ты бывал здесь раньше? До войны? – спросила она, глядя на небо, полное звёзд.
– Несколько раз. Приезжал с классом на экскурсии.
– Не представляю тебя школьником, – улыбнулась Эмили.
– Придётся поверить на слово. Мы тут неплохо проводили время. Самые отчаянные по ночам удирали из лагеря, чтобы исследовать окрестности.
– И ты, конечно, в их числе?
– Нет. Я был скучным типом. Сидел вместе со всеми у костра и слушал страшные истории.
– А ты мне расскажешь?
– Насколько страшную? – сердце Харона забилось чуть чаще.
– Про Олд-Олни.
– Хороший выбор, – усмехнулся он.
– Но если ты не хочешь об этом говорить, не надо, – поспешно добавила она. – Я решила, что или узнаю всё от тебя – или вообще узнавать не стану. Оба варианта меня устраивают.
– Так уж и быть, в честь дня неловких разговоров…– Харон помолчал. – Что ты знаешь об Олни?
– Название, – Эмили пожала плечами. – Та рабыня, Девятка, сказала, что ты оттуда родом. Да, в общем, и всё.
– Там из всякого отребья делали наёмников. Таких, как я. Наш ментор резонно рассудил, что наёмников на Пустоши, как грязи, поэтому нужно сделать из нас нечто особенное. Например, наделить исключительной преданностью. Такой, что шла бы вразрез с этикой и здравым смыслом. Старина Роланд по мелочам не разменивался.
– Роланд – это твой… учитель? – нерешительно спросила Эмили.
– В каком-то смысле. Может, правильнее было бы назвать его моим создателем. Видишь ли, та версия меня, которая существовала до Олд-Олни, тебе бы вряд ли понравилась. Я был как бешеная собака – безумная опасная тварь, которую в рамках любой этической концепции следовало бы пристрелить. Ребята Роланда поймали меня втроём. Обвешали взрывчаткой, как рождественскую ёлку, обкололи миорелаксантами – и в таком вот неприглядном виде доставили своему работодателю.
– Они так тебя боялись?
– Разумно с их стороны, – Харон пожал плечами. – Учитывая, что вначале их было десять. А в Олд-Олни из меня – и из остальных – начали лепить идеальных цепных псов. Лепили долго, может, несколько лет – уже тогда все поняли, что времени у нас, у гулей, завались. Роланд подошёл к вопросу очень обстоятельно. Нейрохирургия, гипноз, электрошоковая терапия – всё это точно было, и не только это. Конечно, случались и осечки, – он поморщился. – Свобода воли – материя тонкая. Легко пережать и получить бесполезное нежизнеспособное существо, которое умирает от асфиксии, если не получит разрешение дышать. Но вообще Роланд выбирал тех из нас, кто мог всё это выдержать. Самых отъявленных уродов с Пустоши.
– Они заставили тебя во всём этом участвовать?
– Нет, – не сразу ответил Харон. – Привезли в Олни – да, силой. Но подпись на контракте я поставил сам. Тогда это казалось заманчивой идеей – ничего не решать. Отдать свою жизнь на откуп тому, кто знает, что с ней делать. А ещё Роланд обещал полную деперсонализацию. Никаких воспоминаний, никаких сожалений. Жаль, наврал.
– Харон, а что будет, если ослушаться приказа? – несмело спросила Эмили.
– Ничего. Потому что я его не ослушаюсь. Можешь проверить.
– Чёрта с два, – яростно прошептала она. – Не дождёшься.
– Собственно, ты уже проверяла. Тогда, в Ривет-Сити, когда отправилась убивать того подонка. Ты мне велела отправиться на рынок и купить гранаты – так я и поступил. На счастье, ты не запретила после этого идти за тобой и вмешиваться в твои дела. Если бы ты приказала мне, например, ждать твоего возвращения в «Галере Гэри» – я бы ждал.
Холод пробежал по спине Эмили.
– Не понимаю, – она нахмурилась. – Ты же иногда споришь со мной. Поступаешь по-своему.
– Просто ты, маленькая, не так уж часто приказываешь по-настоящему. А насчёт того, что считать истинным приказом… если честно – да чтоб я знал. Дело здесь не в твоей интонации, не в подборе слов. Скорее, в том, насколько для тебя важно получить желаемое. Насколько ты уверена в своём решении. Эми, я без малого двести лет пытался понять, как это работает. Как можно это победить. И – ничего. Я ведь даже убить себя не могу. Когда понимаешь, что у тебя и это отобрали – способность поставить точку… Это тяжело.
– Зачем всё это? – в отчаянии спросила Эмили. – За что он так с тобой – со всеми вами – поступил? Просто чтобы продать подороже?
– О нет, – Харон мрачно усмехнулся. – У нас была цель. Предназначение. Мы, на самом-то деле, были вторым этапом. Ещё до войны Роланд усыновил дюжину детей, чтобы с пелёнок воспитывать их в духе Старого мира. Наука, литература, философия – и ударные дозы этики. Эти ребятишки росли с чётким образом того, какой должна быть жизнь. Они должны были возродить цивилизацию, Эми – ни больше ни меньше. А нашей задачей было оберегать их от реальности, которую им предстояло перекроить. Такая была задумка. Приставить к каждому святому по цепному псу – и наблюдать, как год за годом Пустошь расцветает. А контракт… Предполагалось, что, когда придёт время, мой хозяин передаст его достойному продолжателю своего дела.
– Видимо, всё пошло не так.
– Само собой. Я предупреждал Роланда, что столкновение с Пустошью может быть болезненным для идеалистов. Но Роланд и сам был тем ещё идеалистом. Нет, вначале у моего подопечного было множество планов и идей. Потом, день ото дня, он начал мрачнеть и угасать. А примерно через месяц после выхода из Олд-Олни этот чёртов дурак повесился. То-то я позабавился, вытаскивая его из петли. Ирония, Эми, была в том, что перед смертью этот идиот выменял мой контракт на верёвку и прощальную дозу винта.
Эмили осторожно погладила Харона по руке.
– И моим работодателем стал мелкий бандит, который просто не знал, что со мной делать – и ничего умнее не придумал, чем попытаться меня убить, чтобы отобрать мою винтовку. Это было… познавательно. Так я узнал, что физическое насилие аннулирует контракт – что ж, и на том спасибо старине Роланду.
– Боже мой. А нормальные работодатели у тебя были?
– Были, – коротко ответил Харон.
Они помолчали.
– Харон, в порядке бреда: я могу помочь? – Эмили стиснула пальцы. – Понимаю, ты не можешь причинить вред Роланду, но я-то – другое дело. Хочешь, я убью его для тебя?
– Это ничего не изменит, – он вздохнул. – Странно прозвучит, но я Роланду многим обязан. И, я подозреваю, старый дурак уже достаточно намучился, глядя, как его создания укрепляют позиции ада на земле… Нет. Когда-то я был уверен, что убью его при первой возможности – но за двести лет вся эта история порядком запуталась.
– Я просто хочу, чтобы тебе стало легче.
– Знаю, маленькая. И этого уже достаточно. И перед тем, как возражать – вспомни, что ты в своё время ответила мне.
Небо на востоке понемногу начало светлеть. Холодный ветер трепал обрывки брезента на остовах палаток, пробирался под куртку.
– Нам лучше выдвинуться затемно или дождаться утра? – Эмили зябко поёжилась.
– Тебе решать.
– Реши ты, – попросила она.
– Хочу еще немного побыть здесь, – Харон помолчал. – Здесь красивые рассветы.
– Это было бы хорошо, – она кивнула. – Увидеть что-нибудь красивое перед тем, как я пойду в Тенпенни-Тауэр.
– Просто согласись, что сегодня тебе в голову приходят не лучшие идеи, – глухо усмехнулся гуль.
– Ты же сам говорил, что надо всё разведать.
– Я не имел в виду разведку боем.
– Боя не будет, – Эмили помедлила, подбирая слова. – И ещё одной такой возможности – тоже. Ты же знаешь, какая я трусиха. А сейчас у меня, вроде как, есть и желание покончить с этой историей раз и навсегда, и две тысячи крышек. Видишь, как звёзды сошлись?
Он тяжело вздохнул.
– Харон, я ведь даже не собираюсь туда заходить. Просто оставлю для Бёрка записку на посту охраны. Назначу день и час встречи в Ривет-Сити. Захочет рассчитаться – придёт; нет – что ж, буду думать дальше.
– Уже лучше, – проворчал он. – Ладно. Сочиняй своё послание, а утром я его отнесу.
– Нет, так не пойдёт. Ты когда-нибудь бывал в Тенпенни-Тауэр?
Он неохотно помотал головой.
– А я была. Я там многих знаю. И старых жильцов, и новых. Знаю, кому можно доверять.
– Ты про Роя Филлипса? – хмыкнул он.
– Я злопамятнее, чем тебе кажется, – пообещала Эмили. – И пепел маски гуля ещё как стучит в моё сердце. Нет, правда, Харон – пойдём вместе. Я просто передам записку кому-нибудь вменяемому из охраны, и всё.
– Ладно, – сказал он угрюмо. – Но пойдём налегке. Возможно, уносить ноги придётся несколько быстрее, чем ты рассчитываешь.
*
Этого чудика – Жестянщика Джо – Эмили приметила ещё в октябре. Старик, окружённый стайкой потрёпанных роботов, постоянно крутился у комплекса РобКо. И сегодняшний день исключением не был.
Джо легко согласился приглядеть за рюкзаками.
– Присмотрю, – пообещал он. – Что ж не присмотреть. А вы взамен поможете довезти груз до Мегатонны? Мориарти двоих «Помощников» заказал, за ними сегодня караван зайдёт. Но я, по правде сказать, побаиваюсь за ребят. И за железных, и за тех, что из плоти и крови.
– Договорились, – кивнула Эмили. – А скажите, с Тенпенни-Тауэр всё в порядке?
– А что с ней сделается? – улыбнулся старик. – Стоит себе. Я туда не ходок, у них свои ремонтники.
– Просто в октябре там… кое-что изменилось, – Эмили поймала предостерегающий взгляд Харона. – Насколько я знаю.
– Ты про Роя и его компашку? – догадался Жестянщик Джо. – Вот же упорный какой, дожал-таки Тенпенни. Да, тогда многие жильцы съехали. А остальные, видать, нормально с гулями ужились, – он с некоторой опаской посмотрел на Харона. – Ну, а почему нет-то?
– А сам Тенпенни остался?
– Этот-то точно из своего дворца не уйдёт, – захихикал Джо. – Разве что вперёд ногами.
*
Уже на подступах к бывшей гостинице стало ясно: план «Друг по переписке» придётся модифицировать. Передать послание через охранника не получилось бы по одной простой причине – поста охраны во дворе небоскрёба больше не было. От прежней неприступности Тенпенни-Тауэр не осталось и следа. Ржавые ворота были гостеприимно распахнуты, залепленный жвачкой интерком молчал. Ветер радостно гонял по растрескавшемуся асфальту мусор: коробки из-под полуфабрикатов, скомканные обрывки книжных и журнальных страниц, пустые пластиковые бутылки. В чаше фонтана, как апофеоз всего этого непотребства, раскорячилась изодранная резиновая кукла. Кто-то выжег ей сигаретой правый глаз, и левый – ярко-зелёный, широко раскрытый – смотрел на мир с удивлением и обидой. Бесстыдно распахнутый рот жадно ловил первые капли радиоактивного дождя.
– Роскошь немыслимая, – проворчал Харон. – И где все?
– Внутри, – пожала плечами Эмили, отводя взгляд от сомнительной инсталляции. – Погодка та ещё.
Небеса, похоже, собирались разразиться первой весенней грозой. В воздухе с утра висела тоскливая морось, заставлявшая стрелку счётчика Гейгера нервно подёргиваться. Тучи, налитые свинцовой тяжестью, навалились на верхние этажи небоскрёба, словно пытаясь придавить Тенпенни-Тауэр к земле.
– И то правда, – сказал Харон после недолгого молчания. – Но всё равно что-то здесь не так.
В окно третьего этажа высунулась задумчивая женщина-гуль с зажжённой сигаретой в руке. Эмили неуверенно помахала незнакомке. Та, смерив их с Хароном беглым взглядом, отшвырнула сигарету и с треском захлопнула раму.
– Держись-ка поближе, – Харон нахмурился. – А ещё лучше – оставь своё послание на пороге, и пойдём.
Ответить Эмили не успела. Металлическая дверь холла приоткрылась. Наружу выскользнула невысокая женщина в шубке, небрежно наброшенной поверх вечернего платья – и замерла на верхней ступеньке, близоруко вглядываясь в лицо Эмили. Узнать в этой изящной леди испуганное существо со станции «Уоррингтон» было ой как непросто, но Эмили прекрасно понимала, что и она сама за полгода изменилась не меньше.
– Бесси? – выдохнула она. – Бесси Линн?
– Эми? – радостно и недоверчиво воскликнула та – и бросилась навстречу. Миг – и она уже обнимала оторопевшую Эмили. – Господи, это ты? Это же правда ты! Мой любимый гладкокожик!
От неё пахло духами – сладковатый, липкий запах ванили и мускуса показался Эмили смутно знакомым.
– Мне нужно поговорить…– начала Эмили, несколько ошарашенная таким натиском.
– Ох, ну конечно, поговорим! – Бесси вцепилась Эмили в руку и почти силой потащила в дом. – Но не под дождём же! Это мне всё равно, а ты у нас вон какая хорошенькая, даже волосы отпустила. Тебе радиация ни к чему!
– Бесси, я вообще-то спешу, – она беспомощно оглянулась, поймав мрачный взгляд Харона. – Извини, пожалуйста, но я не могу…
– Рой! Рой, ты только погляди, кто пришёл! – звонко крикнула Бесси, заглядывая в вестибюль. – Эми, да заходи уже, бога ради! Что же ты?
И Эмили сдалась. Это же Бесси, та самая Бесси Линн, которую Эмили на пару с Дэшвудом добрые полчаса уговаривали отважиться переступить порог сияющего вестибюля Тенпенни-Тауэр – так она, бедная, стеснялась своего лица, своей неопрятной одежды… Вот как, как можно её обидеть?
В фойе гостиницы всё было по-старому, и Эмили немного успокоилась. Убрали пост охраны – но это же хорошо? да? – и сняли пару вывесок. А остальное осталось прежним – мрамор, хрусталь и позолота, зеркальный блеск паркета, негромкая классическая музыка. И чистоту внутри помещения жильцы, похоже, оберегали куда ревностнее, чем снаружи: из служебных помещений отчётливо тянуло хлоркой.
– Красота, скажи ведь? – растроганно прошептала Бесси, обращаясь к Харону. – Это место – просто рай земной. И мы с тобой тут только благодаря нашему славному гладкокожику! Здорово, правда?
На лице Харона отразилась непередаваемая смесь отвращения и неодобрения, которую Эмили не наблюдала со времён «Девятого круга». Бедняжка Бесси совсем стушевалась.
– Как там Дэшвуд? – торопливо спросила Эмили.
– Дэшвуд? Чудесно, – ресницы Бесси дрогнули. – Зимой чуть прихворнул, возраст, всё-таки. Но сейчас всё в порядке.
– То есть с прежними постояльцами вы хорошо ужились?
– Ну конечно, дорогая! – Бесси оглянулась. – Ох уж этот Рой, вечно его где-то носит!
– Послушай, мне надо кое-что передать мистеру Бёрку, – Эмили вытащила из кармана куртки записку. – Именно Бёрку, а не Тенпенни. Это важно. Сделаешь?
– Для тебя – всё, что угодно, – Бесси ласково улыбнулась, и Эмили поразилась белизне её зубов. Доктор Престон жаловался как-то, что на Пустоши днём с огнём не отыщешь материалов для качественного протезирования, а вот поди ж ты.
– Вот и славно, – проворчал Харон. – А теперь нам пора.
– Что, в такой ливень? Гладкокожик, не глупи. Хоть на часок задержитесь! Позавтракаете, искупаетесь. Ты же знаешь, какая тут вода? Прямиком из артезианской скважины! Её из-под крана можно пить!
Голова опять разболелась: щебет подружки Роя Филипса впивался в виски Эмили, как маленькие серебряные гвоздики.
– На пять минут, – твёрдо сказала Эмили. – Выпьем с тобой кофе – и, Бесси, нам правда пора.
Её лицо так просияло, что Эмили стало стыдно. Нельзя же вот так сходу подозревать всех в чём-то нехорошем! Вода в Тенпенни-Тауэр действительно чистая, за окном действительно ливень, а Бесси ей действительно рада.
Бесси отодвинула бархатную занавеску, открывающую вход в «Федералистскую гостиную». Раньше тут была дверь, отчего-то вспомнилось Эмили. Тяжёлая дубовая дверь.
– Лучший столик для нашей героини! – торжественно провозгласила Бесси, хотя в баре никого толком и не было: трое гулей в довоенных костюмах неспешно расправлялись с завтраком, – Эмили невольно сглотнула слюну при виде шашлыка из игуаны, – да за угловым столиком дремал какой-то оборванец. – Подожди здесь, дорогая. Сделай заказ, Шейкс всё в два счёта с кухни принесёт.
– А ты?
– А я пойду позову Роя.
И прежде, чем Эмили успела возразить, Бесси торопливо поцеловала её в щёку и умчалась.
– Это, блин, обязательно? – процедила сквозь зубы Эмили, стирая с лица жирный след от помады.
Кто бы мог подумать, что милая робкая Бесси окажется такой душной? Впрочем, с Бесси-то какой спрос? Это она сама, по доброй, мать её, воле, позволила привести себя сюда, за столик «Федералистской гостиной». А теперь, куда ни кинь – везде клин. С одной стороны, записку она передала – значит, миссия выполнена и можно уходить. Но кто ж так поступает? Сейчас вернётся Бесси, приведёт с собой Роя и, может быть, Дэшвуда – а умнички Сто Первой, получается, и след простыл? Это же совсем по-хамски. Ещё и дождь этот. При такой погоде антирадином хоть обмажься – всё равно дозу хапнешь. А тут тепло, светло…
– Чего изволите? – проскрежетал протектрон-бармен.
Эмили рассеянно помотала головой.
Прежняя Эми Данфорд просто наслаждалась бы покоем, приятной музыкой, радушием Бесси – разве не приятно встретить человека, которому ты когда-то помог?
А вот ни хрена и не приятно, – злобно подумала Эми 2.0. Тревожно и очень неловко. И где вообще эту Бесси чёрт носит?..
– Идём отсюда, – Харон склонился к ней. – Это невежливо, и всё такое. Но идём.
Эмили кивнула.
– Надо бы руки помыть, – сказала она – достаточно громко, чтобы все услышали. – Шейкс, присмотришь за столиком?
Пьяница при звуках её голоса поднял лицо, обвёл комнату мутным взором – и снова уронил голову на руки. Но этого мгновения Эмили хватило, чтобы его узнать. Майкл Мастерс?! Но, чёрт возьми, как, почему?
Она поднялась и торопливо – наверное, слишком торопливо, – вышла в вестибюль, стараясь не замечать тех взглядов, которыми её проводили гули. Нехорошие были взгляды. Оценивающие.
В фойе по-прежнему не было ни души. Только дождь сердито барабанил по стёклам.
– Куда теперь? – сердито спросил Харон, вслед за Эмили пробираясь на чёрную лестницу.
– К Дэшвуду, – Эмили обернулась. – Хочу убедиться, что он в порядке. Мне здесь не нравится, Харон. Совсем.
– А этот Дэшвуд тебе кто?
– Человек, которого я предпочла бы видеть живым, – Эмили остановилась, переводя дух. – Хороший человек. Понимаешь, это он всех уговорил впустить гулей в Тенпенни-Тауэр. Но идея-то была моя! И, получается, я за всё в ответе, – цепляясь за липкие перила, она пошла вверх. – За всё, что здесь случилось. И лично за Дэшвуда. Может, они удерживают его силой. А может, у меня просто паранойя. А, да, кстати о паранойе. Через главный вход уйти не так-то просто. С верхних этажей двор просто идеально простреливается, как и вся дорога до станции «Уоррингтон». А здесь, – она облокотилась о подоконник, тяжело дыша, – здесь есть пожарная лестница.
Харон с силой дёрнул раму. Чешуйки краски с сухим треском посыпались на подоконник. Порыв ветра швырнул в окно прозрачные брызги дождя.
Эмили высунулась в окно. Осторожно, чтобы шрам не разнылся, потянулась к лестнице. Дотронулась до ржавой перекладины – и охнула: перед глазами заплясали чёрные точки.
– Толку от этой лестницы, – проворчал Харон, оттаскивая Эмили от окна. – Ты же и залезть на неё не сможешь, не то что удержаться.
– По крайней мере, у нас есть план «Б», – бледно улыбнулась она.
*
Приоткрыв дверь, Эмили проскользнула в холл шестого этажа. Здесь, несмотря на ранний час, народу было хоть отбавляй. Похоже, многие гули пожелали поселиться по соседству с Дэшвудом: на доселе безликих дверях появились написанные от руки таблички с именами жильцов. Под потолком тускло поблёскивала лилово-алая мишура – видно, к Рождеству коридор украсили, а снять позабыли.
Эмили растерянно осмотрелась. Что-то было не так, но что, чёрт возьми, что? Отовсюду доносились голоса, шаги, скрип половиц, звуки радиотрансляции; прямо за стеной кто-то на повышенных тонах выяснял, чья очередь мыть посуду… Жизнь была повсюду – так почему же это место казалось таким мёртвым?
Она подошла к знакомой двери. Оглянулась на Харона; тот нехотя кивнул. Постучалась – сначала робко, потом решительнее.
По ту сторону раздались шаркающие шаги. Сильно же он сдал за зиму, с горечью подумала Эмили.
Ключ со скрежетом провернулся в замке. Зазвенела цепочка. Раньше Дэшвуд никогда не закрывался. Не от кого было.
– Чего тарабанишь? – хриплый недовольный голос заставил Эмили вздрогнуть. Гуль со странно деформированным лицом, будто обтёсанным ударами топора, злобно уставился на неё в приоткрытую дверь.
– Я ищу мистера Дэшвуда, – Эмили настороженно всмотрелась в пропахшую перегаром темноту за спиной гуля.
– Какого, в жопу, Дэшвуда?
– Мистер Герберт Дэшвуд, – Эмили придержала дверь, не давая её захлопнуть. – Он жил здесь. В этом номере. Где он? Что с ним случилось?
– Съехал, видать, – гуль сплюнул прямо на паркет – Эмили еле успела отвести в сторону ботинок. – Туда и дорога.
– Эми, – Харон будто невзначай положил руку ей на плечо. – Довольно.
Она медленно обернулась, всей кожей чувствуя: уже поздно. В комплекте с истиной всегда идут её последствия.
В холле вдруг стало очень тихо, будто сами стены Тенпенни-Тауэр погасили все ненужные звуки, чтобы дождаться развязки. И в этой недоброй голодной тишине отчётливо послышался ржавый скрежет дверей лифта.
– О, малыш, вот ты где, – Рой Филлипс, приветственно раскинув руки, пошёл ей навстречу. Бесси Линн выглядывала из-за его плеча. Она по-прежнему улыбалась, но как-то неуверенно. – А мы по всем этажам бегаем, тебя ищем. Что ж ты сбежала из бара?
– Повидать Дэшвуда, – Эмили выпрямилась. – Здравствуй, Рой.
– Дэшвуд переехал, – гуль смерил её прозрачным равнодушным взглядом. – В пентхаусы.
– Что ж, разумно, – согласилась она. Пальцы Харона сжали её плечо.
В коридоре уже собралась небольшая толпа. Гули – старые и молодые, мужчины и женщины – с холодным, отстранённым любопытством смотрели на Эмили.
И она наконец поняла, что её царапало с самого начала.
В Тенпенни-Тауэр не было людей. Ни одного.
– Тогда передашь старику привет от меня, Рой? – Эмили улыбнулась. – А мы, пожалуй, пойдём…
Она говорила – а Харон мягко, но решительно вёл её вперёд, к лифту. Краем глаза Эмили видела его лицо – тот особенный ледяной, обманчиво отрешённый взгляд, который она так хорошо знала.
– Но гладкокожик, – Бесси Линн растерянно всплеснула руками. – А завтрак? Ты же обещала!
– Бесс, мне очень-очень жаль. Но что поделаешь – дела.
Харон нажал кнопку вызова лифта. Эмили повернулась вполоборота, чуть отстранившись – чтобы Харону было удобно сдёрнуть с плеча дробовик, а ей – вытащить «Магнум» из кобуры.
По спине побежал ручеёк холодного пота.
– Не переживай, – Рой дружелюбно осклабился. – Ещё увидимся.
Стальные двери лифта, сварливо лязгнув, поползли в стороны. Удерживая на лице улыбку, Эмили ввалилась в кабину – пустую, слава тебе, господи, пустую! – посторонилась, пропуская Харона. Нашарила на панели управления кнопку с цифрой «1» – и со всей силой, на которую была способна, вдавила кнопку в латунный короб.
Двери заскрежетали, смыкаясь. Лифт дёрнулся, но не поехал.
– Чёрт! – Эмили саданула по стёршейся, почти неразличимой единице кулаком. И ещё раз. Без толку.
Чувствуя, как земля уходит из-под ног, она в отчаянии заколотила ладонями по кнопкам.
– Они отключили управление, – спокойный голос Харона доносился словно из другого мира. – Почти.
– Пентхаус?! – с трудом проговорила Эмили, глядя на единственную подсвеченную кнопку, на резкие, словно насмешливые очертания единицы и четвёрки. Горло словно бы стиснула невидимая рука. Всё, как тогда у Рейли – только ещё хуже, ещё безнадёжнее. Наверх – нельзя. Это западня. Ловушка.
– Значит, пентхаус, – Харон сам нажал на кнопку. Заскрипели тросы, и лифт, надсадно гудя, начал подъём. – Эми, соберись.
– Прости, – прошептала она, проваливаясь в тёмную трясину паники. Во рту стало солоно от крови из прокушенной губы. – Прости. Что я натворила?!
– Маленькая, – он наклонился к ней. – Не время. Ты мне нужна.
Эмили подняла на него совершенно безумный взгляд.
Харон бережно обхватил её лицо ладонями. Прикосновение марлевой повязки к щеке было таким настоящим, таким необходимым, словно глоток свежего воздуха.
– Послушай меня. Ты всё здесь знаешь. И ты обязательно найдёшь выход. А я тебе помогу.
Эмили неуверенно кивнула. В этот же момент кабина с тоскливым лязгом дёрнулась и остановилась, словно дождавшись сигнала.
В просторном лобби не было никого. Но счёт шёл на минуты, и Эмили это понимала. Её взгляд заметался по сторонам, выискивая удачные места для ведения огня.
– Их слишком много, – Харон потащил её за локоть через вестибюль, подальше от лифта. – Даже если у половины нет оружия, они нас просто завалят мясом.
– Стой, – Эмили впилась взглядом в бронированную дверь пентхауса Бёрка. Кодовый замок, расположенный справа от входа, кто-то подпалил зажигалкой. Кнопки оплавились и поплыли, но контуры цифр всё ещё можно было различить.
Она бросилась к замку. Дрожащими пальцами набрала знакомую комбинацию, 02102077, отчётливо понимая: не сработает. Бёрк сменил код. Не мог не сменить после всего.
Замок щёлкнул – и почти одновременно на лестнице послышались торопливые шаги.
Харон рванул дверь на себя, пропуская Эмили вперёд, в душный полумрак комнаты Бёрка.
– Молодец, – прошептал он. – Видишь? Всё у тебя получается.
Она слабо улыбнулась. Он пытался её поддержать, успокоить – может быть, за минуту до мучительной смерти.
– Где эта мразь? – послышался из-за стены крик Роя Филлипса. – Куда они подевались?
Эмили судорожно вдохнула затхлый воздух – и к горлу подступила тошнота. В этом роскошном чистом номере нестерпимо воняло мертвечиной.
Зажимая рот рукой, она рванулась в спальню. Отдёрнула портьеру, распахнула балконную дверь – и в комнату, как благословение, ворвался порыв свежего ветра в венце из дождевых капель.
Она обернулась. Харон времени даром не терял – перед дверью уже лежали две противопехотные мины с активированными взрывателями, прикрытые снятым с вешалки пиджаком.
– Бёрк как-то рассказывал, что здесь есть эвакуационный туннель до станции «Уоррингтон», – сказала она, обхватив плечи руками. – Вход в генераторной, а генераторная, ясное дело, в подвале. То есть нас от реализации плана «В» отделяет всего-то пятнадцать этажей и примерно сотня друзей Роя Филлипса.
– Звучит неплохо, – кивнул Харон, поднимаясь на ноги. – Осмотри номер. Любое оружие и боеприпасы, любые ключи, коды, пароли – всё хватай.
Кто-то ударил в дверь ногой.
– Открывай, Харон! – услышала Эмили незнакомый мужской голос. – Ты же Харон, да? Девка с тобой?
– Ты не думай, мы тебя не обидим, – другой голос перехватил эстафету переговоров. – Просто открой дверь, ну. Ты же наш! Гуль, такой же ж бедолага, как и мы…
Всё это было жутко, кто же спорит, – но Эмили отчего-то не смогла сдержать нервной улыбки:
– Они тебя не обидят, слышишь? Они – тебя. Как это великодушно.
– Идиоты, мэм, – спокойно усмехнулся Харон. – Но это ведь не обязывает меня быть с ними любезным?
– Ни в коей мере, – пообещала Эмили, переступая порог комнаты. Запах разложения становился всё отчётливее, заставляя её прижать к лицу рукав и дышать медленно и неглубоко.
Открывая дверь ванной, Эмили уже точно знала, что – кого – там найдёт. В октябре она ушла не прощаясь; что ж, теперь была его очередь…
Это случилось давно. Распухшее тело, заполнившее собой ванну – Бёрк всегда был аккуратным, насколько позволяли обстоятельства – уже наполовину разложилось. Причину смерти установить было нетрудно: чуть поодаль на кафельном полу чернел пистолет-пулемёт с серебряным орнаментом на рукояти. Воронёная сталь без остатка поглощала мягкий свет лампы, не отражая его.
Харон заглянул в комнату. Подобрал оружие, проверил предохранитель.
– Тенпенни? – спросил он.
Эмили помотала головой, не в силах оторвать взгляд от жутких останков. От чёрных брызг, словно вплавленных в кафель.
«Птичка моя»…
– Это Бёрк, – проговорила она. – Точно, Бёрк. Это его халат.
– Халат? – переспросил Харон.
Эмили отвернулась и медленно вышла из ванной. Села у балконной двери, обхватив колени руками.
Харон сдёрнул с окна портьеру, расправил бархатное полотнище на кровати и принялся сворачивать по диагонали.
– У тринадцатого этажа такая же планировка? Балконы расположены один под другим? – спросил он спокойно – так спокойно, будто и не ломились в дверь дружки Филлипса, будто и не бродила по номеру тень Бёрка, способная любую надежду превратить в яд и разочарование.
– Да, – Эмили подняла на него неуверенный взгляд. Он же всё понял – про халат, про неё, дуру несчастную… – Я могу как-то помочь?
– Поможешь, – пообещал Харон, протягивая ей пистолет-пулемёт. – Возьмём про запас. Умеешь с таким обращаться?
– Да.
– Умница, – он склонился над ней, провёл ей рукой по щеке – и Эмили успокоенно закрыла глаза. Всё в порядке, говорило это прикосновение. Я с тобой.
– Ты хочешь уйти через тринадцатый этаж? – спросила она.
– Да. Умные гули сейчас попрятались по номерам, амбициозные ломятся к нам в дверь. А на аварийной лестнице никого быть не должно. Если даже и будут —
– Им же хуже?
– Пожалуй, – Харон соединил края занавески.
– Похоже на качели.
– Качели и есть. Для тебя, – он выглянул с балкона. – Боишься высоты?
– Если это единственный способ сбежать, то я прямо-таки обожаю высоту, – Эмили с сомнением дотронулась до портьеры. Ткань казалась прочной, но – двести лет…
*
Так близко к небу она ещё не была. Далеко внизу темнел асфальт, наверху капли дождя сердито разбивались о навес над балконом…
Харон начал медленно опускать петлю. Эмили вцепилась в пыльный бархат портьеры. Ткань угрожающе потрескивала, но держалась.
– Дотянешься? – спросил он сверху. – Могу немного раскачать.
– Не надо! – при одной мысли об этом у Эмили закружилась голова.
До перил нижнего балкона оставалось несколько дюймов. Эмили тревожно всмотрелась в своё отражение в тёмном стекле – похоже, никто их там, на тринадцатом этаже, не ждал. Она дотянулась до ограждения, обхватила его руками – и неуклюже переползла на ту сторону. Прямо перед глазами оказалась выцветшая терракотовая плитка со сколами по краям. Отчаянно захотелось прижаться к ней и лежать так, пока не пропадёт ощущение бездны под ногами – но Эмили заставила себя подняться.
