Текст книги "Боевой ограничитель (СИ)"
Автор книги: Lone Molerat
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)
– Так-то лучше, правда?
Эмили растерянно оглянулась – и увидела довольную улыбку доктора Ли.
*
Длинный и извилистый перегон метро от станции «Фогги Боттом» до Арлингтона они преодолели меньше, чем за час. У Эмили словно открылось второе дыхание – неуклюжее, отвыкшее от физических нагрузок тело повиновалось ей, как никогда прежде. Рефлексы обострились до предела, рукоять «Магнума» так и льнула к ладони – и, как назло, в тоннеле не было ни души. А уж она бы показала всем сукиным детям Пустоши, о да, показала бы, как надо убивать!
Арлингтонская станция выглядела достаточно гостеприимно по меркам Пустоши: множество служебных помещений, рабочий генератор, сносная вентиляция. Харон ушёл обустраивать место для ночлега, а Эмили отправилась в санитарную комнату отмывать обувь от склизкой жижи и пятен мазута. Оказалось, она умудрилась промочить ноги почти до колен – и даже не заметить этого.
Натянув на покрасневшие от холода ноги шерстяные носки и пристроив ботинки на просушку у костра, Эмили устало прислонилась к стене. Чужая, заёмная сила понемногу покидала тело, оставляя лишь тоску, изнеможение – и жгучее желание повторить.
Эмили рассеянно уставилась на след от инъекции – небольшую алую точку на локтевом сгибе. Перевела взгляд на доктора Ли – та деловито застирывала под краном испачканный рукав рубашки. Мыльная пена маслянисто посвёркивала в свете ламп.
– Что это был за препарат?
– Ты всё равно ничего не смыслишь в химии, – отмахнулась Мэдисон.
– Это «Психо», – сквозь зубы сказала Эмили. – Так?
– Это определённо не та дрянь, которой травят себя рейдеры, – спокойно ответила доктор Ли, ополоснув руки. – Чистый состав, минимум побочных эффектов.
– Никакого вреда, кроме пользы, – Эмили саркастически усмехнулась. – И аддикцию не вызывает?
– От пары-тройки инъекций ничего с тобой не случится, – от взгляда Мэдисон, лучистого и ясного, Эмили стало не по себе. – Ты нас замедляешь, милая. И если твой организм надо подстегивать, чтобы он работал как следует – что ж, быть по сему.
Ей ведь и правда всё равно, с ужасом и восхищением поняла Эмили. Нужна максимальная эффективность – значит, будет максимальная эффективность. А там хоть трава не расти.
– И вы тоже?..
– Я знаю меру, – раздражённо сказала Мэдисон. – Да, я тоже. А как, по-твоему, пятидесятилетняя женщина, годами не выходившая из лаборатории, справлялась бы снаружи? Мы обе знаем, что всё это ради Джеймса. И обе знаем, что он того заслуживает. Укольчик?
– Спасибо, не надо, – Эмили передёрнуло. – И вам не советую.
– Ночью будет больно, – предупредила Мэдисон. – Но дело твоё.
*
Ночью было больно.
Доктор Ли, наскоро перекусив, легла спать. А Эмили всё не могла сомкнуть глаз. Саднили свежие мозоли, ныли шрамы, беспокойные мысли ворочались в голове… Ей нужна была анестезия – так что она смотрела на Харона.
Гуль сидел чуть поодаль от костра, вглядываясь в полумрак вестибюля станции. Слабые отсветы огня плясали на неподвижном лице – и Эмили вдруг подумала, что дорого бы отдала, чтобы увидеть ночь его глазами.
– Мёрзнешь? – спросил Харон, обернувшись. Эмили покраснела, словно застигнутая врасплох.
– Нет, – шёпотом ответила она. – Не спится, и всё тут.
Он поднялся. Неторопливо подошёл к ней. Сел рядом – и Эмили успокоенно вздохнула. Вот теперь всё было правильно.
– Всё-таки постарайся уснуть, – сказал он. – Плохо, знаю. Но завтра будет ещё хуже.
– Я в курсе, – Эмили слабо улыбнулась. – Доктор Ли меня уже обрадовала.
– Видишь, тебя окружают честные люди.
– Что есть, то есть. Но согласись, обещание жутких страданий – это та ещё колыбельная.
– Ты хочешь, чтобы я спел колыбельную? Боюсь, это только приумножит страдания, – предупредил Харон.
– Поговори со мной. Но если только хочешь, – торопливо добавила Эмили. – В смысле, это ни в коем случае не приказ, и… – она зажмурилась. Чёртов контракт.
– Поговорить надо бы, – гуль еле заметно усмехнулся. – Только не знаю, насколько это тебя успокоит. Дело касается Бёрка.
– Ух, – Эмили поморщилась. Не то чтобы она забыла о подручном Алистера Тенпенни – просто и без того печалей хватало. – А что с Бёрком?
– Я никогда не имел с ним дел – и, наверное, к лучшему, – Харон нахмурился. – Азрухал отзывался о нём как о «неприятном сукином сыне», а такая характеристика чего-то да стоит. Знаешь, что меня на самом деле тревожило всё это время? Что твой кредитор никак себя не проявляет. К подосланным наёмникам я был готов. Я знаю, что делать с наёмниками.
– Но что делать с ничем, ты не знаешь, – кивнула Эмили.
– Не знаю. И когда я нанимался в караван, я в первую очередь хотел выяснить, с чего это мистер Бёрк на этот раз проявил такую щедрость и всепрощение. И ни черта не выяснил, – с досадой сказал он. – Только одно: теперь в Тенпенни-тауэр не ходят. Караван, который обычно с ними торговал, пропал в начале ноября. Второй караван – под Рождество. Больше в Кентербери не рисковали.
– И они не послали отряд выяснить, что там случилось?
– Эми, – Харон сочувственно посмотрел на неё. – Какой отряд? Караванщики – не одна большая семья. Их роднит разве что дрянное чувство юмора.
– Насколько дрянное?
– Основная тематика их шуток – интимная связь с брамином, – проворчал гуль. – И сюжеты, как ты понимаешь, разнообразием не отличаются.
– Бедный Харон, – Эмили против воли улыбнулась. – То есть в Тенпенни-Тауэр стряслось что-то, из-за чего мистеру Бёрку просто не до меня?
– Выходит, что так, – задумчиво согласился Харон. – Но меня это не успокаивает. Я бы понадеялся на авось, но если дело касается тебя – я хочу быть уверен.
– Предлагаешь сходить туда и узнать, в чём дело?
– Не сейчас, конечно. Сейчас у нас другие приоритеты. Но потом…
– Я и сама собиралась, – вздохнула она. – Сколько верёвочке не виться… Надо с этим разобраться.
– Значит, разберёмся, – он кивнул. – Так или иначе. А сейчас – отдыхай.
Харон склонился над ней и поправил край одеяла.
– А поцеловать? – пробормотала Эмили.
– Осторожнее с пожеланиями, мисс Данфорд, – Харон дотронулся до её пальцев.
– Не-а. Не страшно, – она помотала головой.
– А так?
Он поднял её ладонь – безвольную, покорную, – и прикоснулся горячими сухими губами к запястью, глядя ей в глаза.
Ох, чёрт возьми! Эмили уставилась на Харона широко распахнутыми глазами. Сердце забилось как сумасшедшее.
– Извини, – мрачно улыбнулся гуль, отпуская её руку. – Не самая удачная вышла шутка.
– Так пошути ещё, – хрипло сказала Эмили, удивляясь собственной наглости. – Я очень даже не против.
– Эми, что ж ты делаешь? – почти жалобно спросил Харон. – Спи уже.
Чёрта с два я теперь усну, мрачно подумала Эмили, отворачиваясь к стене. Мысли приобрели очень странный, но вполне определённый оборот. И если бы не ровное – пожалуй, чересчур ровное – дыхание доктора Ли…
*
Маршрут, прочерченный на карте, напоминал кривую ухмылку. От станции «Мэриголд» через промзону и Фэйрфакс – до еле заметной точки на юго-западе.
– Самый сложный участок пути – до Форта Индепенденс, – объяснял Харон доктору Ли и растрёпанной, сонной Эмили. – Потом останется придерживаться эстакады. Зайдём в Гердершейд – это ближайшее к Эвергрин-Миллс мирное поселение. Весьма вероятно, мистер Данфорд побывал там, и местные жители подскажут, куда он направился. Если же он обошёл посёлок стороной, мы разобьём лагерь в Гердершейде и начнём последовательно прочёсывать местность.
– Мы могли бы пойти по прямой, – доктор Ли недовольно сдвинула брови. – Через Мегатонну и Спрингвейл.
– Только патроны тратить, – проворчал Харон. – Там в последнее время столько радскорпионов расплодилось… Для сафари – самое то, но у нас ведь экспедиция иного рода.
– Да? – с сомнением спросила доктор Ли. – Ну что ж, раз так – пойдём по вашему маршруту, Харон. Вам виднее.
Эмили подняла на Харона благодарный взгляд. Это ведь ради неё он выбрал такую дорогу – подальше от Убежища Сто Один, подальше от воспоминаний. Гуль еле заметно подмигнул ей.
*
Пройти запланированные Мэдисон двенадцать часов в день им ни разу не удалось. И всё-таки расстояние, отделяющее их от Гердершейда, сокращалось миля за милей. За четыре дня они только один раз ввязались в перестрелку – с головорезами из Фэйрфакса. Пожалуй, и этой драки можно было бы избежать, поискав обходной путь, – но, честное слово, легче было разобраться с несколькими рейдерами, чем объяснять доктору Ли причину очередной проволочки.
Пустошь понемногу стряхивала с себя зимнее оцепенение. Конечно, эта весна была не слишком-то похожа на то буйство красок и запахов, о котором писали довоенные авторы. Но всём – в ветреных алых закатах, в первых робких травинках, пробивающихся сквозь потемневшую снеговую корку, в криках птичьих стай, – зрела надежда.
Всё ещё будет, пообещала себе Эмили. Когда они найдут папу, когда остановится обратный отсчёт – и можно будет самой выбирать путь и спутников.
Эмили была не единственной, кого беспокоили перспективы. Чем ближе они подбирались к Гердершейду – к папе – тем мрачнее становилась доктор Ли. После нескольких осторожных попыток прощупать почву она заявила напрямую:
– Имей в виду, деточка из Сто Первого: тунеядцев в своей лаборатории я не потерплю. Джеймс захочет видеть тебя на проекте, это точно. Но мне обуза не нужна. Есть хоть что-то, в чём ты хороша?
– Боюсь, проекту от меня не будет никакой пользы.
– По крайней мере, ты это понимаешь, – доктор Ли вздохнула. – Раз уж ты теперь с нами, учти: тебе надо будет приложить массу усилий, чтобы выйти на приемлемый уровень. Работы нам с Джеймсом предстоит немало, и у меня не будет ни времени, ни сил придумывать, чем бы занять скучающую необразованную девицу.
– У вас не будет со мной проблем, – спокойно ответила Эмили, глядя Мэдисон в глаза. – Это точно.
– Рада слышать, – несколько растерянно ответила женщина.
*
Гердершейд и посёлком-то нельзя было назвать – несколько хлипких домишек, притулившихся к опорам эстакады. Но люди здесь жили. Симпатичная улыбчивая девушка по имени Сьерра и мужчина лет тридцати с неприятным липким взглядом – Рональд Ларен. Эмили так и не удалось понять, кем друг другу приходились эти двое: сразу после обмена приветствиями доктор Ли перешла к делу.
– Мы ищем человека по имени Джеймс Данфорд, – Мэдисон не стала ходить вокруг да около. – Высокий, средних лет, худощавого телосложения, русоволосый… Вот, смотрите, – она достала из поясной сумки ламинированную фотокарточку. – Таким он был двадцать лет назад.
– Девчушка-то на него похожа, – задумчиво протянула Сьерра, переводя любопытный взгляд с фотографии на Эмили и обратно. – И с вами тоже что-то общее есть. Ваша дочка, что ли?
– Не дай бог, – раздражённо огрызнулась доктор Ли. – Так вы видели Джеймса?
– Ага, заходил такой, – Ларен кивнул. – Даже дважды. В первый раз пришёл вместе с караваном, где-то с месяц назад. Видно, попал по пути в какую-то передрягу, рука на перевязи была (доктор Ли побледнела) – но вообще он бодрячком держался, а, Сьерра? Переночевал у нас, холодильник починил… Толковый мужик. А наутро ушёл. Он искал какую-то там мастерскую – я не вникал, если честно. Всё равно я бы с ним не пошёл – это ж надо Сьерру одну оставлять, а так не годится.
– Хорошо, а второй раз? – нетерпеливо перебила его Эмили.
– Да на этой неделе заглядывал, вроде, во вторник, – Рональд поскрёб немытую шею. – Потрёпанный, но счастливый – видать, нашёл, что искал.
– Гараж Кейси Смита, – Сьерра прищурилась. – Туда он пошёл. Кажется, так. Только он сказал, что это вовсе не гараж, а вход в персональное Убежище какого-то умника из Волт-Тек.
– Это далеко? – жадно спросила доктор Ли.
– К северу от Эвергрин-Миллс. За полдня доберётесь, – Рональд снова почесался. – Коли карта есть – могу примерно показать, где это…
*
Второй раз в жизни Эмили видела перед собой огромную металлическую дверь Убежища – не во сне, не на картинке, а в реальности. Время словно бы отбросило её на полгода назад, в душную августовскую ночь.
– Чего ждём? – раздражённо спросила доктор Ли. – Взглядом ты дверь не прожжёшь. Давай сюда свой КПК. Будь я проклята, если у него в прошивке нет кода активации.
Эмили безропотно протянула ей «Пип-бой». Мэдисон поколдовала над консолью справа от входа – и дверь с оглушительным скрежетом и лязгом отъехала в сторону, открывая взору просторный коридор, залитый неживым светом люминесцентных ламп.
*
После недолгой разведки Харон вернулся к доктору Ли и Эмили.
– Система безопасности тут ни к чёрту, – произнёс он угрюмо. – Ни турелей, ни протектронов. Одни робомозги, но и те мирные. Таскаются следом, отчитывают за опоздание на двести два года и просят переодеться в комбинезон резидента.
– А люди-то там есть? – нерешительно спросила Эмили.
– И да, и нет, – проворчал Харон. – Сами увидите.
Всё в этом Убежище казалось каким-то ненастоящим. В Сто Первом каждый квадратный метр хранил память о поколениях людей, которые рождались, жили и умирали под землёй. А Сто Двенадцатое было похоже на игрушку с витрины магазина.
Эмили поднялась по лестнице на второй уровень. Приложила ладонь к двери, ведущей в атриум. Нерешительно оглянулась на Харона.
– Он там, Эми, – проговорил гуль негромко. – Жив и, насколько я могу судить, здоров. Но…
Дослушать она не успела: створки двери с шипением разъехались, и Эмили, не разбирая дороги, рванулась вперёд, к папе…
Увиденное заставило её оцепенеть, впившись пальцами в ограждение. Атриум – просторный, с высоким потолком – напоминал картинку из фантастического фильма. От колонны, расположенной в центре зала, к двенадцати капсулам тянулись, как вены, кабели в пластиковой оплётке.
В капсулах были люди.
– Бог ты мой! – вырвалось у Мэдисон. – Они всё-таки доработали эту технологию!
Не помня себя, Эмили слетела вниз по лестнице. Подбежала к ближайшей капсуле. Жадно впилась глазами в лицо резидента, еле различимое под толщей биогеля. Нет, это был не папа. Безжизненные, будто наполовину стёртые черты, отсутствующий взгляд…
Спотыкаясь о петли кабелей, поскальзываясь на гладком влажном полу, Эмили начала бестолково метаться между капсулами.
– Транквилити-Лэйн, – задумчиво произнесла доктор Ли, склонившись над закреплённым на колонне терминалом. – Вот, значит, где ты сейчас, Джеймс.
– Они умерли? – ужасная догадка поразила Эмили. У живых не бывает таких отрешённо-спокойных лиц.
– Нет, – Мэдисон смерила её ледяным взглядом. – Они просто спят и видят сны. А теперь помолчи. Дай разобраться с этой программой.
– Папа! – выдохнула Эмили, прижимаясь к стеклянной поверхности модуля.
Он лежал перед ней – такой, каким она его запомнила. Так близко. И так бесконечно далеко.
Она заколотила кулаками по стеклянной поверхности, не чувствуя боли, не слыша ни предостерегающих слов доктора Ли, ни собственных рыданий. Лихорадочно зашарила взглядом по атриуму в поисках спасения – и спасение явилось в виде разводного ключа, небрежно брошенного кем-то у сломанного шезлонга.
– Пап, я сейчас, – пообещала Эмили, облизнув пересохшие губы. – Я тебя вытащу.
Она подхватила ключ, замахнулась…
– Нельзя! – окрик Ли остановил её. – Он умрёт, тупица!
– Почему? – заорала Эмили. – Нужно его оттуда вытащить!
– Он подключён к программе виртуальной реальности через нейроинтерфейс… А, чёрт. Всё забываю, с кем имею дело. Если мы извлечём Джеймса из симулятора в обход протокола, мы прожарим твоему отцу мозги. Надеюсь, так понятнее?
– Так отключите его! Или не мешайте мне! – Эмили со злостью отшвырнула разводной ключ.
Это было ужасно. Вот он, папа – здесь, рядом, за тонкой стеклянной перегородкой. Живой. Пока ещё живой. И она никак не может ни докричаться до него, ни помочь ему…
Харон положил ей руку на плечо.
– Эми, сейчас с ним всё в порядке, – сказал он. – Посмотри на датчики. Давление, пульс, – всё в норме. Доктор Ли сейчас что-нибудь придумает, и мы ему поможем.
– А если не придумает?
Мэдисон презрительно фыркнула.
– А если нет – мы найдём того, кто сможет помочь.
– Или разобьём к чертям капсулу.
– Или разобьём к чертям капсулу, – спокойно подтвердил Харон.
– Я так устала, – пробормотала Эмили, чувствуя, как к глазам подступают слёзы. – Я же его нашла. Я всё сделала, всё, что могла. Но и этого мало, чёрт возьми!
– Есть один способ, – доктор Ли, бледная и хмурая, повернулась к ним. – Простой и очевидный. Но мне он не нравится.
– Что надо делать? – вскинулась Эмили.
– Сходить в гости к мистеру Брону, – криво усмехнулась доктор Ли. – Найти Джеймса в виртуальном мире и напомнить ему, что он заигрался.
– То есть надо… как они? – Эмили передёрнуло. – Лезть в эту капсулу?
– В твоём случае всё будет иначе, – терпеливо сказала Мэдисон. – Я буду управлять процессом подключения через собственный протокол. А значит, смогу вернуть тебя в любой момент, если что-то пойдёт не так. И предвосхищая твой вопрос – нет, я в шезлонг не полезу. Тебе просто не хватит знаний, чтобы провести процедуру.
– Отправьте меня, – проворчал Харон. – Это решит все проблемы.
– Плохая идея, – доктор Ли нахмурилась. – Понимаете, в виртуальной реальности Джеймс может быть кем или чем угодно. Нужно знать его, чтобы найти. И потом, у родной дочери больше шансов убедить отца вернуться, согласитесь.
– Я готова, – заявила Эмили. – Где там этот комбинезон?
– В клинике на столе, – Мэдисон окинула Эмили задумчивым взглядом. – К нему прилагается система подачи внутривенного питания и комплект катетеров для, хм, вывода отходов – но, думаю, обойдёмся без этого.
*
– Уверена? – спросил Харон, помогая ей забраться в капсулу.
– Да если бы, – Эмили откинулась на спинку шезлонга и поморщилась: от растрескавшегося дерматина исходил едкий запах медикаментов. – Но Мэдисон права, идти надо мне.
– Значит, иди, – по лицу Харона словно пробежала тень. – Только возвращайся.
– Попрощались? – окликнула их доктор Ли. – Так, Эмили, я активирую протокол гиперсна. Сейчас к капсуле подъедет робомозг – бога ради, Харон, не стреляйте в него – и сделает инъекцию. Ничего опасного, лёгкий наркоз.
Эмили услышала лязг полозьев, почувствовала прикосновение металлического манипулятора к предплечью – но смотрела она только на Харона, на своё отражение в его глазах, таких синих, тёплых и ясных, словно весеннее небо.
– Через три часа я прекращаю сеанс, – голос Мэдисон доносился откуда-то издалека. – Так что тебе придётся действовать быстро и наверняка.
Прохлада разлилась по вене, и последнее, что Эмили услышала – шелест тугих струй биогеля, обволакивающих тело.
*
Эмили лежала в кровати, укрытая медицинским халатом. Мышцы ныли, к горлу подкатывала тошнота, но хуже всего был свет. Яркий, неестественный, он резал глаза, проникая даже сквозь закрытые веки – и она не могла заставить себя подняться и дотянуться до выключателя.
Откуда-то доносились приглушённые голоса отца и доктора Ли:
– Мэдисон, и речи не может быть о том, чтобы уйти без Милли. Вот увидишь – она умница, она всё поймёт.
Эмили слабо улыбнулась. «Она» – как будто она не лежала здесь в двух шагах! Впрочем, это было неважно. Папа жив, папа здесь, по эту сторону реальности.
– Джеймс, на первых порах Эмили нечего делать в лаборатории. Я помогу тебе, моя команда – тоже. Но сначала надо договориться с Братством об охране, закупить оборудование, установить его… Это займёт время. А у нас его мало.
Кто-то щёлкнул выключателем. Эмили стало легче – будто на веки положили прохладную ладонь.
– Харон, что вы делаете? – возмущённо спросила Мэдисон. – Нам тут в темноте сидеть, по-вашему?
– Свет есть в соседней комнате, – проворчал гуль.
– Да, но мы-то здесь.
– Не вы одни.
– Надо же, заботливый какой, – нервно усмехнулся папа, проходя мимо койки. Пола халата дотронулась до щеки Эмили. Ласковое, щекотное, еле уловимое прикосновение, как в детстве.
– Джеймс, я повторяю – пусть сначала твоя дочь придёт в себя, – терпеливо продолжила доктор Ли. – Через пару дней Эмили почувствует себя лучше и сможет за нами последовать. Мы оставим ей координаты, и когда она будет готова поговорить…
– Эмили готова поговорить, – проговорила она, открывая глаза.
– Доченька, – папа склонился над ней. – Как же я рад тебя видеть! Но, милая, что ты здесь делаешь?
– Тебя ищу, – просто ответила она. – Вот, нашла.
И на какую-то долю секунды Эмили показалось, что всё будет хорошо. Как раньше, в Убежище. Что они с папой смогут всё уладить, обо всём договориться. Но следующий же вопрос заставил её сжаться, как от удара:
– Милли, я ведь не об этом. Почему ты здесь? Я оставил тебя в Убежище. В надёжном, безопасном месте, где все тебя знают и любят. Как вообще получилось, что ты оказалась снаружи?
– Папа.
Эмили закусила губу. Как всё это ему рассказать? И как потом жить дальше? Как он будет жить – с осознанием того, что сделал?
– Там многое изменилось после того, как ты ушёл, – сухо ответила она.
Папа всплеснул руками – и охнул; видимо, дала о себе знать та рана, о которой упоминал Рональд Ларен.
– Джеймс! – в голосе Мэдисон билась тревога.
Скажи ей уйти, с отчаянием подумала Эмили. Пожалуйста. Пусть она уйдёт, и мы со всем справимся.
– Видишь ли, доченька, – грустно проговорил он, глядя на Эмили сверху вниз. – Мэдисон мне успела кое-что рассказать о тебе.
– Мило с её стороны.
– То, чем ты занимаешься… Бродишь по Пустоши в компании этого страшного человека. Выполняешь чьи-то сомнительные заказы. И не отпирайся! Я видел твою броню, видел, сколько крышек у тебя в рюкзаке. И видел твой револьвер, – он помолчал. – И знаю, какие повреждения наносят пули сорок четвёртого калибра.
– Папа, иногда другого выхода нет, – Эмили стиснула зубы.
– Каждый человек заслуживает права на спасение. Каждый, – твёрдо сказал отец. – И не нам судить, кто его заслуживает, а кто нет.
А тебе, тебе кто дал право меня судить? – чуть не выкрикнула Эмили.
– Я верю, что многие из убитых тобой не были праведниками. Но я не о них. Я о тебе. Подумать только – Милли, моя маленькая Милли, убивает людей. Что ты с собой сделала, доченька?
– «Нет, нет тебя несчастнее никого теперь в целом свете!»… Папа, я достаточно хорошо помню «Преступление и наказание», – сквозь зубы проговорила Эмили.
– Да, есть вещи, которые трудно позабыть, – холодно согласился он. – Например, то, что я видел на Транквилити-Лэйн. То, что ты там делала.
– Я не помню, – Эмили судорожно сглотнула. – Не помню. Я искала тебя…
Что было там, в виртуальной реальности? Что? Собачий лай. Брызги крови на обитых ковролином ступенях. И чудовищное ощущение времени, утекающего сквозь пальцы.
– Я сделала что-то плохое? – с ужасом спросила она.
Отец тяжело вздохнул и взъерошил волосы Эмили. Знакомое с детства прикосновение не принесло облегчения – наоборот.
– У тебя были такие чудные волосы, котёнок, – горько произнёс он. – Как у мамы. И такая же чудесная душа. Чистая, неиспорченная. Это я виноват.
– Нет, – прошептала Эмили. – Нет, папа…
– Я слишком сильно любил тебя. Оберегал от зла, как мог. И ты, конечно же, оказалась беззащитна перед соблазнами жизни в Пустоши. Но теперь всё будет иначе. Ты пойдёшь со мной, и мы продолжим работу над проектом «Чистота». Вместе. Чтобы, когда мы наконец откроем шлюзы, мой ребенок был рядом.
– Джеймс, – вмешалась доселе молчавшая Мэдисон. – Девочка не может сейчас принимать такие решения. Она слишком слаба.
– Конечно же, может! – в голосе папы было удивление. – Милли, мама ведь так мечтала об этом. Но дело даже не в наших с Кэтрин мечтах и ожиданиях. Тебе следует заняться чем-то достойным, доченька. Ради тебя же самой. Да, не всё можно исправить и искупить, но…
– Вот именно, – перебила его Эмили.
Ладонь заныла: пальцы против воли впились в шрам. Но боль поддерживала на плаву, не давала разреветься.
– Понимаешь, ты ведь на самом деле всё решил за меня. Тогда, в августе. Я большая, да, пап? Я могу справиться сама? Вот я и справляюсь.
– Дожили… – нервно усмехнулся папа. – Милли, да, теперь я вижу: это было ошибкой. Но и ты пойми, я ждал почти двадцать лет и уже не мог оставаться в Убежище.
– Джеймс, пойдём, – Ли мягко тронула его за рукав. – Хватит.
– Вы-то что? Оставайтесь. Это я уйду, – Эмили поднялась на ноги. Комната поплыла перед глазами.
Папа бросился ей навстречу – чтобы помочь, поддержать – но замер, словно налетев на невидимую стену.
– Милли, не надо рубить сплеча, – растерянно проговорил он. – Пройти такой путь, чтобы найти меня… Я думал, ты захочешь помочь. Если мы пойдём в Ривет-Сити, то всё будет как прежде. Ты и я.
Она грустно оглянулась.
– Не будет, пап. Мы оба знаем, что не будет.
Эмили не видела лица Харона, но чувствовала его взгляд. И этот взгляд придавал ей силы. Позволял идти вперёд, прямо и уверенно, из уютной полутьмы навстречу режущему глаза свету.
– Твои вещи в клинике, – тихо сказала Мэдисон ей вдогонку. – Эмили, может, всё-таки…
– Доктор Ли, мы бы всё равно не сработались, – она покачала головой. – До свидания. Удачи с проектом.
========== 12 ==========
– Это было очень глупо, с моей стороны, да? – грустно спросила Эмили, когда дверь гаража захлопнулась за её спиной. – Он же и не понял ничего.
– Он и не пытался, – проворчал Харон. – Но мы можем вернуться, если хочешь.
– Нет, – Эмили стиснула зубы. – Не хочу. Уведи меня отсюда. Пожалуйста.
Она вытерла слезящиеся глаза рукавом и побрела по тропинке, ведущей прочь от Убежища. Что там было на юге? Эвергрин-Миллс, заповедник рейдеров? Вряд ли это страшнее, чем папин осуждающий взгляд.
– Мы идём в конкретном направлении? – спросил Харон через некоторое время.
Она помотала головой.
– Значит, просто идём, – кивнул гуль.
Скорее, спасаемся бегством, – невесело усмехнулась Эмили. Всё пошло не так. Опять. Наверное, в папиных глазах она выглядит сущим чудовищем: искательница приключений, чёрствая порочная девица, растоптавшая великую жертву родителей… Может, так и есть.
Она ускорила шаг. Лёгкий весенний ветер гнал по растрескавшемуся асфальту сухие листья, зачем-то пережившие зиму – они выглядели такими потерянными и уставшими. Заходящее солнце на секунду выглянуло из-за грязно-серых облаков, и Эмили беспомощно заморгала: даже слабый вечерний свет казался ослепительным.
– Харон, у тебя, случайно, солнцезащитных очков не найдётся? – пробормотала она. – Ну, мало ли.
Харон молча взял её под руку. Эмили доверчиво прижалась к нему – и пошла с закрытыми глазами, пошла спокойно и уверенно, зная, что он не даст ей споткнуться и упасть. Что если кто-то и сможет провести её сквозь темноту, так это он.
*
– Палаточный лагерь Фрэнсиса Скотта Ки, – проговорил Харон, останавливаясь. – Добро пожаловать.
Эмили открыла глаза – и потеряла дар речи.
Они стояли в нескольких шагах от края обрыва. Весь юг Столичной Пустоши расстилался перед ними, как на ладони. Слева выгибался перебитый хребет эстакады, справа тянулась к небу мрачная громада Данвич-билдинг, словно стесняясь дерзкого сияния окон Тенпенни-Тауэр.
– Так красиво… – завороженно прошептала Эмили.
– Мне тоже нравится, – гуль поставил рюкзак на землю.
Эмили обернулась. Чуть поодаль от дороги жались друг к другу несколько проржавевших трейлеров. Отсветы луны поблёскивали на металлических каркасах, оставшихся от палаточного городка.
– Это был лагерь беженцев? – спросила она.
– Нет. Зона отдыха. До войны люди приезжали сюда провести время с семьёй, побродить по горам. А после войны… Когда я нашёл это место, всё здесь было так, как сейчас.
Эмили расстелила на траве спальный мешок. Села на него, вытянув ноющие от усталости ноги. Вздохнула, глядя на школьный автобус, почти на треть вросший в землю. Бомбы упали в субботу. Значит, этих детей привезли сюда на экскурсию выходного дня. И они, испуганные и притихшие, стояли здесь, на краю обзорной площадки, и смотрели, как умирает мир…
– Не знаю, стоит ли идти дальше, в Гердершейд, – проговорил Харон задумчиво. – Небо чистое, дождя до утра точно не будет.
Эмили провела рукой по волосам, слипшимся от биогеля. Невесело усмехнулась: нечего сказать, образцовая дочь. Так торопилась сбежать от семейных ценностей, что даже душ толком не приняла.
– По мне, так к чёрту Гердершейд. Я бы осталась тут. А ты?
– Меня всё устраивает, – Харон сел рядом с Эмили. – Здесь хорошо.
Только сейчас она заметила повязку на его руке. Свежую повязку.
– Что это? – нахмурилась Эмили.
– Порезался в Сто Двенадцатом.
– Когда?
– Твоя капсула не желала открываться, – неохотно ответил Харон. – Крышку заклинило. Ты уже глаза открыла. А Ли говорит: «Эй, спокойно, сейчас разберусь, у неё ещё есть пять минут в запасе…» – он невесело усмехнулся. – Я не захотел ждать пять минут. И… вот. Только не надо подбираться ко мне с аптечкой.
– Я просто так подберусь.
Эмили осторожно размотала засохшие бинты. Охнула, увидев порез, по диагонали пересекающий правую ладонь Харона – почти такой же, как у неё самой, разве что не такой глубокий.
– Помнится, была раньше такая сомнительная наука – хиромантия, – проговорил он отстранённо. – Согласно ей, моя линия жизни стала длиннее на добрых полдюйма. Обнадёживает.
– Харон…
– Ну вот, опять у тебя глаза на мокром месте. Всё хорошо, Эми. Ты не лежишь в стеклянном гробу и не оправдываешься перед этими святошами – значит, всё хорошо.
Эмили склонилась над его рукой. Осторожно дотронулась губами до сухой шершавой кожи запястья. Почувствовала учащённое биение пульса.
– Зачем… – хрипло выдохнул он.
– Не прячься, – прошептала она, поднимая взгляд. – Пожалуйста.
Он расслабил ладонь. Эмили поцеловала кожу у основания пальцев, с другой стороны пореза. Пальцы Харона дрогнули – и осторожно, нерешительно дотронулись до её щеки, скользнули вверх, к виску, туда, где кожа самая тонкая, где бьётся жилка – что ж, теперь и её лихорадочное сердцебиение перестало быть для него тайной. Всё по-честному.
Закрыв глаза, она подалась вперёд, навстречу Харону.
– Эми, маленькая… не надо, – прошептал он, мягко, но решительно убирая ладонь. – Просто – не надо. Я такого не стою. Я гуль. Гуль, понимаешь? Кормушка для червей, мерзкий выродок… а тебе и так несладко пришлось, чтобы ещё и это…
Он отвернулся.
Если бы это не был Харон, можно было бы сказать, что ему страшно. Дьявольски страшно.
– Я всё-таки сменю повязку, хорошо? – растерянно пробормотала Эмили – и опрометью бросилась к рюкзаку за аптечкой. Идиотка, дура набитая! Надо же было вот так взять и всё испортить!
Он заговорил первым.
– Постарайся понять, – его голос казался ещё более хриплым, чем обычно. – Для меня это важно. Я не хочу, чтобы ты принимала такое простое и естественное чувство, как благодарность, за нечто большее. Не хочу становиться твоей грязной тайной.
– А чего ты хочешь?
– Чтобы ты была счастлива, – серьёзно ответил он. – Эми, я же знаю, как всё будет. Настанет день – и ты встретишь хорошего человека, который тебя полюбит и с которым ты захочешь остаться. Вы построите свой дом, заведёте детей. И поверь, в эту новую жизнь ты не захочешь взять ни меня, ни воспоминания, за которые придётся краснеть.
