Текст книги "Либо ты, либо я (СИ)"

Автор книги: Lirva

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

– Да придут по-любому! Это ж вписка у тебя! Круче вписок у нас на потоке никто и не устраивает.

– Не подлизывайся, алкашня, – фыркаю недовольно, а в груди всё равно разливается тепло. Лестно, однако, что в чём-то я единогласно признан лучшим.

– На хер иди, я не подлизываюсь! Всегда хотел туда попасть, – грустно-мечтательно вздыхает парень, подпирая подбородок рукой и уныло покачивая бокал с выпивкой.

– Ну, вот тебе и представился шанс.

– Чует моя жопа, мне это не за бесплатно, – поднимает на меня Антон суженные глаза, весь подбираясь.

– Конечно, нет. Твоя задача – обеспечить стопроцентную явку Макса. Я его, конечно, и сам приглашу по-человечески, но он, скорее всего, пошлёт меня в далёкие дали. Так что эта задача на тебе. Понял? – протягиваю парню руку, стараясь улыбаться не совсем, как сумасшедший маньячина, потому что этот самый маньячина внутри меня уже потирает руки в предвкушении чего-то весёленького.

– Да что уж тут непонятного. Миссия невыполнима, товарищ генерал. Будет сделано, товарищ генерал, – пожимает он мне в ответ руку и шутливо отдаёт честь, не то от нервов, не то для храбрости сразу залпом осушая стакан.

========== глава 20 ==========

POV Максим

– Короче, мужик, тут такое дело, – с хитрым выражением лисьей морды подсаживается ко мне за парту Тоха перед началом первой пары, – Одна знакомая девчонка сказала, что может провести меня и парочку моих друзей на самую охуевертительную вписку всех времён и народов, – шепчет он заговорщицки, стреляя глазами по аудитории, очевидно, в поисках Риты.

– Это которая у Самойлова, что ли? Я пас, – махнул я рукой в его сторону, пока до меня не дошло кое-что очень важное. – Так, стоп. Какая такая «знакомая девчонка»?

– Неважно, просто знакомая.

– «Просто знакомая», говоришь? Когда это ты с девушками начал «просто знакомиться», Тох? Не заливай, – пихаю его в бок локтём, подмигивая и двигая бровями.

– Да, блин, ничего не было. Просто она меня пригласила и сказала, что могу с собой друзей привести. Это же шанс всей твоей жизни, Макс! Я знаю, что вы с Самойловым в контрах, но когда ты ещё потусишь на такой вписке, а?

– Не знаю, не знаю. Не очень хочу туда идти, там ведь будет… – но договорить я не успеваю, прерванный неугомонным другом:

– Да забей ты на Самойлова! У него такая хата огромная, что вы с ним даже не встретитесь за весь вечер ни разу, – и смотрит ведь, гадёныш маленький, в самую душу своими глазами поросячьими.

– Ладно, окей, я в деле. Но если мы с ним там сцепимся и всё разнесём, ты будешь виноват.

– Я прослежу, чтоб не сцепились, – бьёт себя в грудь Тоха, а потом прыскает от смеха, шёпотом добавляя, – Тоже мне, псарня.

Накануне Нового Года лекции проходят как-то вяло и сонно, все студенты уже перешли в энергосберегающий режим, преподаватели же предвкушают грядущую пьянку. Ну, или наоборот. На высшей математике делать было решительно нечего, но мы с Тохой изображали бурную деятельность, так что получили парочку баллов за активность. А вот Риты всё не было.

– Может, она болеет? – спрашиваю я у Тохи, натыкаясь лишь на безразличное пожимание плечами и полное игнорирование того факта, что Рита, вообще-то, отсутствует. Не он ли перед парой психовал, пытаясь её высмотреть? Или решил, что я не заметил? Придурошный.

До заветных праздников оставалось всего два дня, а потому жопки у всех уже горели. Кто-то из особо ушлых студентов успевал прямо в университете прихлёбывать из бутылок от «Радуги». Вот ведь неймётся.

Самойлов нарезал вокруг меня круги целыми переменами, сверлил взглядом, наверное, надеясь напугать, но подходить – не подходил. Только смотреть издалека. Что ему надо? Я, вроде бы, уже всё ему сказал.

Относительно идеи с впиской я долго сомневался, до самого последнего, можно сказать. Тридцать первого вечером проводил Соньку к подруге в гости, осмотрел там всё, как ищейка, всем наказал сестрёнку мою бесценную беречь, как зеницу ока, и отчалил восвояси. Дома помаялся пару часов, а потом ко мне припёрся уже немного (хорошо, много) поддатый Тоха. Обрядил, как девку на выданье, во всё «самое лучшее» и под белы рученьки повёз на вписку. На самом деле, я даже и не сопротивлялся. Хотелось хотя бы Новый Год отметить хорошо и по-настоящему отдохнуть. Возможно, немного напиться и проснуться с утра в чьей-то ванной. Не знаю.

Народу была неимоверная туча и большинство из них – те ребятки, общения с которыми я избегал вполне удачно на протяжении вот уже трёх с лишним лет. Богатенькие сынки богатеньких папочек, папенькины дочки и прочие-прочие. Все, как павлины (или выхухоли?) разодетые, пафосные, губы дуют, сосут из трубочек какие-то малоалкогольные коктейли. Хотя, нашлась и компашка повеселее, с пивом и кальяном. Я, может, и считаю себя приличным человеком, но в Новый Год не чистоплюйствую. Подсел к ребяткам, пожал им руки, улыбнулся в нетрезвые морды. В руку мне кто-то вложил начатую бутылку пива, и понеслась.

Где-то в середине вечера краем глаза заметил Самойлова. Красив он был, как грёбаный принц на грёбаном балу. Весь в белом, аж отсвечивает, всем улыбается, сам тоже какой-то коктейль через трубочку посасывает. Я даже как-то и не заметил, как меня уговорили попробовать покурить кальян. Не то чтобы раньше у меня совсем не было такого опыта, но дело со мной стопорилось на второй затяжке. Тут же дело явно пошло дальше, в голове образовался весьма приятный шум. Люди все стали очень мягкими на вид и приятными в общении. Плюс бутылка пива постепенно сменилась чем-то покрепче. По-моему, это был ром.

Когда пришло время под куранты загадывать желание, я обнаружил, что не могу встать, потому что какая-то девушка намертво обняла меня за шею и повисла так, будто я та самая последняя соломинка. Поднял и её вместе с собой, поддержал, влил в неё пару глотков шампанского и зачем-то чмокнул во влажные губы. Было не очень-то приятно, она от вкуса рома на моих губах тоже поморщилась, но в итоге так и не отлипла. Парни поддержали наше с ней сближение улюлюканьем. Вот ведь придури.

А затем мой взгляд зацепился за две напряжённые фигуры. Рита и Антон о чём-то яростно спорили, у подруги всё лицо красное и глаза на мокром месте, а Тоха руки в карманы джинс засунул и что-то приуныл. Пусть сами разбираются, не моё это дело. Каждый раз, когда лезу с советами, только огребаю по голове.

Несколько раз поймал на себе взгляд Самойлова. Довольно странный взгляд. Но он не подходил, гостей в доме, помимо меня, было и так предостаточно. Закусок, кстати говоря, было, как кот наплакал, поэтому, несмотря на низкий градус большинства напитков в доме, ко второму часу ночи практически все были уже в достаточной мере пьяны, чтобы их потянуло на приключения. Кто-то там предложил сыграть в желания. Мы понаписали на карточках свои желания, покидали их в шляпу, перемешали и затем разобрали каждый себе по одному. Естественно, играли не все. Хозяина с нами тоже не было.

Мне досталось желание странное, явно предназначавшееся какой-нибудь девушке. Станцевать стриптиз на столе. А я что? Я был пьян. Я вскарабкался на деревянную столешницу в центре зала, стянул с себя белую в цветочный принт рубашку, которую мне любезно подобрал Тоха, и начал сие непотребное действо. Кто-то даже додумался включить в сабвуферы «Personal Jesus», чем только привлёк больше внимания к нашей скромной игре. Народу в зал подтянулось ещё больше, чем было, всем хотелось поглазеть. Уж я облапывал себя, как мог, да ещё и та неуёмная девчонка подключилась – ласкала меня ладонями, царапала ноготками грудь, спину и плечи, да всё так артистично и на публику, что я даже решил, что в нашем ВУЗе она зря тратит время, когда как театральное по ней слёзы льёт. Припёрся на всеобщие крики и Самойлов. Увидел нас двоих на столе, ноздри раздул, пышет едва не огнём, но ничего не сказал – сложил руки на груди и ушёл.

Но судьба потому и судьба, что от уготованного не сбежать. Я поднялся с диванчика, который облюбовал ещё в тот раз, когда привёз в эту квартиру пьяных Кирилла с Тохой, и поплёлся на неверных ногах в туалет. На выходе из него я и был пойман кошмаром дней моих, сцапан крепкими руками и уволочен куда-то даже не в спальню, а в маленькую комнатку следом за ней, где висела туева хуча одежды. «Наверное, это гардеробная», – подумалось мне перед тем, как Самойлов зло (да, именно зло!) впился в мои губы чем-то, что весьма отдалённо напоминало поцелуй. Он истерзал мне все губы до такой степени, что я не был уверен, смогу ли снова ими шевелить.

– Самойлов, скотина… – дышать мне удавалось с трудом, потому что он прижал меня всей своей тушей к стене. И я бы даже смог его отодвинуть, но не в настолько пьяном состоянии. – Ты что творишь? А ну отпусти меня!

– Заебал кобениться, конфетка, – прошипел он мне в губы, и я зажмурился, немного, честно говоря, испугавшись, что он снова их укусит и на этот раз откусит с концами, – Ты мне нравишься, понял? Слушаешь меня, да? На меня смотри! Ты. Мне. Нравишься.

Выговорил так зло, по слогам, что я не то, что удивился, я, как говорит сам Самойлов, неплохо так ахуел. Стоял там, как в воду опущенный, прижатый этим идиотом к стене, и слушал, как он, три года изводивший меня своими издёвками и унижениями, признаётся мне… В чём? В симпатии? В любви? В чём?! Я не мог это осмыслить. Это как если бы кто-то мне сказал, что не Земля вертится вокруг Солнца, а наоборот. Я бы просто покрутил пальцем у виска и послал куда подальше. Но Самойлова чёрт пошлёшь, он сам отправит в такие неведомые дали, что оттуда ты вряд ли сможешь найти дорогу. И он стоял, обнимая меня, и забирался пальцами мне за кромку джинс. Рубашки на мне, увы, не было, и я чувствовал его ближе, чем хотелось бы, хотя свою он, слава Богу, не снял.

Честно, я пытался отодрать его наглые руки от себя, но сегодня эта сволочь, как назло, оказывается, не пила. У него было ни в одном глазу, а меня уже развезло – руки не слушались, как и многое другое. Да и само зрелище меня поразило, практически парализовав. Самойлов опустился на колени передо мной и стал медленно расстегивать ширинку, глядя мне в глаза так, будто сейчас оттяпает там всё под самый корешок. Не надо было быть гением, чтобы сложить два плюс два и понять, что он вознамерился делать. Я хотел было оттолкнуть его голову, даже успел вцепиться непослушными пальцами в его жёсткие волосы, но не успел. Без тени брезгливости, без привычного отвращения на лице, какое у него было лишь при виде меня все эти три года, он взял в обалденно горячий и мягкий рот головку, и я поплыл. Вместо того чтобы оттолкнуть, притянул его ближе за волосы, ласково погладил по затылку, спутав вихры, и пропал. Совсем пропал. Как же давно у меня никого не было. Так давно, что уже и не упомнить. Никакой я, оказывается, не асексуал. У меня просто недотрах в запущенной стадии. При единственном чувстве знакомой ласки сразу сломались все барьеры в моей голове. Хотелось кого-то, хотелось мужчину. Хотелось какого угодно мужчину, даже если это будет Самойлов, будь он неладен, лишь бы быть с кем-то ближе, чем на расстоянии вытянутой руки. Сколько лет у меня не было секса? Четыре года? Или больше? Интересно, я считаюсь снова девственником после такого перерыва? Наверное, нет. Самойлову даже не пришлось долго стараться. Я оттолкнул его голову, и он, на удивление понятливый, принялся усердно дорабатывать рукой, заставив меня содрогнуться и едва не рухнуть на него, потому что ноги задрожали немилосердно. Белая струя, слава Богу, прострелила не по лицу, а куда-то ему за плечо. А потом было темно.

POV Кирилл

Эта сволочная куколка решила, что может тут показушно сосаться с бабами направо и налево, светить своим тщедушным телом и оставаться при этом безнаказанной. Хуй там плавал. Сцапал его, как только Макс скрылся с глаз публики, и уволок в свою гардеробную. Туда никому не придёт в голову сунуться, да и она закрывается изнутри. Очень удобная комната.

Затащить туда пьяного Макса не составило большого труда. Он в трезвом-то состоянии мне немного уступает, а так он мне вообще не соперник. Он всё что-то мялся, отворачивался, а мне хотелось сожрать его всего, чтобы он, блять, никому, кроме меня, не достался. Жопа просто, какой я эгоист.

Признался ему, весь на нервах. Злой был, как собака, из-за его выходок. Не знаю, как мне на ум пришло ему отсосать. Ну, не трахать же его прямо здесь? Разобидится, решит, что я им просто пользуюсь. Мнительная конфетка.

Как ни странно, чужой гордо поднятый кверху член отторжения не вызвал, а, учитывая, что это член Макса, даже скорее наоборот. Противно не было. Было ахуительно приятно слушать, как он стонет. Он гладил по волосам ещё так аккуратно, даже ласково. Вовремя оттянул меня от себя, заботливый котёнок. Думаю, наглотаться спермы в самый первый раз для меня было бы слишком.

Макс напугал меня до смерти, потеряв сознание. Ну, я быстро просёк, что он от алкоголя и кайфа просто поплыл. Похлопал его по щекам и вынес в спальню. Согнал сосущиеся на кровати парочки и уложил на неё куколку. Он уже засопел во сне, так что мне пришлось объявить довольно просторную спальню недоступной зоной и запереть её на ключ. Народ, конечно, повозмущался, но перечить не стал.

Всю оставшуюся ночь шатался по квартире, как обдолбанный. Трогал губы, облизывал. Не противно. Даже не хотелось ничем крепким запить. И улыбался, наверное, как придурок. В итоге под утро выгнал всех к хуям собачьим, даже навызывал всем такси, какой я добрый. Народ был благодарен и послушно отчалил. Когда последние пьяные гости были отправлены по домам, я чуть не вприпрыжку, как грёбаный Робин Гуд, влетел в спальню. Макс, видать, замёрз немного, потому что замотался в одеяло по самую макушку, став похожим на личинку. Я с котиков на Ютубе так не умилялся, как с него в этот момент. Ну не долбоёб ли? Эта личинка выглядела весьма удобной для того, чтобы её обнимать, так что, скинув с себя одежду, я так и поступил. Пристроился рядом, закинул на Макса руку, крепко обнял и задрых крепко, как в детстве.

========== глава 21 ==========

POV Максим

Утром (я определил, что это утро, по противному солнцу, светившему мне прямо в глаз) голова раскалывалась так, как будто вчера (или сегодня?) по ней били с двух сторон сковородками. Возможно, так оно и было. Вспомнить, что происходило вчера вечером, не представлялось возможным. Мне стало жарко, и только тогда я заметил, что замотан в одеяло, как в кокон. Выпутаться из него оказалось нереальным, видимо, что-то мешало. Я перевернулся на другой бок, чтобы найти причину моих страданий, да так и замер.

Нос к носу со мной лежал и преспокойно дрых, сопя во сне, Самойлов. Из-за одного его вида резко нахлынули воспоминания о вчерашнем вечере: какие-то девушки, я, пьяный, на столе, я, прижатый Кириллом к стене, чьи-то губы на моём… О Господи… Я так быстро ещё никогда не трезвел. Похмелье как рукой сняло, в голове стало кристально ясно и почему-то пусто. Мыслей по поводу произошедшего не было. Как и не было ни единой идеи насчёт того, как вести себя дальше, когда этот гадёныш проснётся.

Кто победитель? Я победитель. Почему? Потому что Самойлов проснулся из-за моей возни. Его ресницы задрожали во сне, а мне было это прекрасно видно на таком-то расстоянии, и глаза медленно раскрылись, обводя меня сонным взглядом. Вот почему он такой красивый? По-моему, было бы честно, если бы люди выглядели так же, какие они есть внутри. Тогда бы эта сволочь не была такой обманчиво красивой. Но нет, он лежит передо мной, тёплый со сна и умопомрачительно привлекательный, смотрит мне прямо в глаза своими сонными зелёными щёлками и белозубо улыбается.

– Доброе утро, конфетка, – бормочет неразборчиво хриплым шёпотом, заставляя меня всего сжаться. Потому что это идеальное утро из идеального фильма. И так не бывает.

– Какое, на фиг, доброе утро? – бурчу и впиваюсь в него недовольным взглядом. Парень в ответ молчит, размышляет пару секунд, а после, сонно зевнув, вскарабкивается на меня, седлая сверху. – Эй ты, царь горы! А ну слезай с меня! Немедленно.

– Куколка, – наклонившись, шепчет Самойлов, заставив меня затаить дыхание. Что там дыхание, у меня, кажется, даже сердце замерло в этот момент, ожидая, что он выкинет дальше. – Ты вчера был сильно пьян, так что, наверное, не помнишь, что я тебе сказал. Но я повторю.

Слышать не хотелось. Что бы это ни было, я не хотел этого знать. Потому что изо рта Самойлова не может вылететь ничего хорошего, ничего, что обещало бы мне спокойную долгую жизнь. Только то, что в любом случае принесёт ещё больше боли и страданий. Потому что в этом весь он. Я даже по-детски зажмуриваюсь и отворачиваюсь, не желая его слушать, но парень упорно давит на мои плечи и смотрит сверху пронзительно, я даже с закрытыми глазами чувствую его взгляд.

– Слушай меня внимательно, Максим. Ты. Мне. Нравишься, – с паузами выговаривает это чудовище и, наклонившись ещё ближе к моему лицу, аккуратно касается уголка губ. Поцелуем? Да, поцелуем. А мне стыдно, как будто родители застукали меня за просмотром порно, хотя сейчас ситуация совсем не располагает меня к стыду. Так почему же? Сердце стучит в висках, как бешеное. Дыхание сбивается, становится жарко, и очень хочется выбраться из-под него, из его захвата, и спрятаться, убежать куда-нибудь. Да, я не привык сбегать, но, видимо, от него нет другого избавления. Только так. Я не трус, я просто хочу жить.

– Слезь с меня, Самойлов. Я тебе не кресло, – стараюсь выговорить это как можно более холодно и зло, и у меня даже получается, но этому твердолобому барану что об стенку горох.

– Ты ведь помнишь, что я говорил, когда ночевал у тебя, – от неожиданности я распахиваю глаза и сталкиваюсь взглядом с больными глазами парня. Он смотрит затравленно и как-то виновато. Ослабляет хватку рук на моих плечах, и мне становится легче дышать. Я думал, эта тема для нас запрещена, мы не имеем права её касаться. Ведь всё, что произошло тогда у меня дома, было неправильно. Это была ошибка. Надо так ему и сказать. – Ты помнишь, Максим. Мне действительно очень жаль, что тогда, на первом курсе, я пошёл на поводу у большинства. Прости, что я такая бесхребетная амёба. Я портил тебе жизнь просто из прихоти, не понимая настоящих последствий своих поступков. Я сам сделал так, что ты меня возненавидел. Но всё равно, всё равно… Ты мне, правда, нравишься.

Я весь замер, как соляной столб, поняв, наконец, что он не шутит. Кирилл не шутит, он совершенно серьёзно сейчас всё это говорит, и это даже ни капли не похоже на одну из тех изощрённых шуток, какими он любил меня раньше дразнить.

– Ты мне нравишься, и наплевать, гей я там или не гей. Похрен. Мне хочется не отходить от тебя ни на шаг круглыми сутками. Я как больной из-за тебя. Вот, – его запал так же неожиданно иссякает, как и появился. Он опускает голову, не глядя больше на меня. А мне, наоборот, хочется заглянуть ему в глаза. В глаза моему личному кошмару, моему злейшему врагу, моему мучителю, который отправил три года моей жизни коту под хвост.

– Кирилл, – зову его по имени, потому что в такой ситуации кажется неуместным обращаться к нему, как обычно, по фамилии. Он дёргается и поднимает на меня нечитаемый взгляд. – Иди первым в душ. Я после тебя.

Мне нужно время побыть одному, время подумать. Он снова опускает голову и, послушно поднявшись с меня, выходит из комнаты. Оставшись один, я теряюсь. В голове тысячи мыслей роятся вокруг одной – ему нельзя доверять. Или можно? Воспоминания стали всплывать картинками: как он закупался вместе со мной в супермаркете и всё оплатил, как он спал в моих шортах, как он шептал мне откровенности перед сном, как он красил мне волосы в нашей маленькой ванной, как он впервые меня поцеловал. Может, он всё-таки не врёт? Но я совершенно не представляю, что же мне тогда делать. Что мне ему ответить? «Молодец»? «Спасибо, что любишь меня»? Чёрт возьми, что?! Кирилл вернулся из душа быстрее, чем я ожидал. Я так ни к чему и не пришёл. Он вернулся в одном лишь полотенце на бёдрах, мокрый после душа. Видимо, привычка вытираться полотенцем у него отсутствовала напрочь. Как я мог не посмотреть на скатывающиеся по его мускулистой загорелой груди капли? Как я мог не обратить внимания на дорожку тёмных волос, начинающуюся чуть ниже пупка и скрывающуюся под белым полотенцем?

– Я тебе совсем не нравлюсь? – неожиданно спрашивает парень, заставая меня врасплох. Мне нечего ему ответить. Нравится ли он мне? Я словно язык проглотил.

Кирилл подходит ближе к кровати, осторожно откидывает одеяло в сторону и, приблизившись, застывает в паре сантиметров от моего лица. Нравится ли он мне? Он, безусловно, очень привлекательный парень. Можно даже сказать, мой тип. Но как я могу сказать, что чувствую, пока не доверяю ему? Но если на секунду представить, что моего недоверия не существует? Нравится ли он мне? А если предположить, что нравится, что тогда?

Судьба, если это твоя очередная жестокая шутка, то учти, я не понимаю юмора.

Я кладу ладони на его грудь, стараясь хотя бы так обозначить дистанцию, но подаюсь губами к нему. Он улыбается прямо в поцелуй и тянется ко мне ближе, но я упираюсь ладонями в его грудь настойчивее, не давая прижаться к себе. Это кажется слишком интимным жестом, который мы не можем себе позволить.

– Ты можешь доверять мне, Максим, – шепчет Кирилл в мои губы и снова целует. Конечно же, я не могу. О чём он? Я не могу, но… Он осторожно убирает мои ладони, сжимает их в своих, прижимая к кровати, и наваливается на меня, прижимаясь своей грудью к моей груди. Из-за этого я слышу, как заполошно бьётся его сердце, чувствую, какой он горячий и живой. Он близко.

Он придавливает меня к кровати всем своим весом и целует так осторожно, как меня даже в самый первый раз не целовали. Кажется, что я для него хрустальный в этот момент. От этого чувства так сжимается всё в груди. То он прёт напролом, сшибая всё на своём пути, очаровывая меня своим упорством, то вот так ласково вьётся вокруг, уговаривая и лукавя. Что же мне делать? Я совершенно безоружен перед таким противником, как он. Его это бесконечное упрямство и стремление двигаться вперёд, не останавливаться – это то, что на самом деле всегда меня в нём удивляло. В хорошем смысле удивляло. Возможно, даже притягивало.

Кирилл отрывается от моих губ и смотрит совершенно восторженно. Наверное, будь у него хвост, он бы непременно завилял им, как собака, от радости.

– Так я тебе нравлюсь? – сам себе не верю, что спрашиваю это не у кого-нибудь, а у Самойлова, и тот в ответ радостно кивает много-много раз, как игрушка на приборной панели. – И что ты хочешь?

Умею я ставить в тупик. Кирилл примолк, задумался, ушёл в себя на полминуты. Так я и знал, он не имеет понятия, что с этим своим «нравишься» делать. Я приподнимаюсь на локтях, тем самым заставив парня слезть с меня, и встаю с кровати.

– Пошли, позавтракаем, – и выхожу в коридор, не дожидаясь особо, когда он последует за мной. Пусть подумает, чего на самом деле хочет, перед тем как получить от меня ответ на его признание.

В холодильнике у него после вчерашнего шаром покати, а вся кухня усыпана бычками, маленькими таблетками и разномастными бутылками. Сразу видно, здесь вчера была вечеринка. Но в холодильнике я, к счастью для нас обоих, нахожу курицу в панировочных сухарях, так что вопрос с завтраком становится закрытым. Подсолнечное масло вчера, слава Богу, никто по пьяни не выхлебал, так что через минуту сковорода уже шкварчит, нагреваясь. Кирилл выплывает из спальни через пару минут, когда я уже достаю размороженные кусочки курицы из микроволновки и вскрываю пакетик. Неожиданно сильные руки обвивают меня сзади за талию, а горячие ладони прижимаются к животу, и маленький куриный кусочек выскальзывает из моих пальцев, падая на сковородку и разбрызгивая вокруг горячее масло. Я шиплю возмущённо и оборачиваюсь на Кирилла, чтобы отругать за то, что он меня напугал. Мыслей о том, что нужно убрать его руки с моей талии, пока нет. С перепугу, наверное.

– Я хочу вот так просыпаться с тобой каждое утро, – неожиданно выдаёт это чудо природы, подавив мои возмущения на корню. Все слова застревают где-то в горле, заставляя меня осоловело хлопать глазами на Кирилла.

Я краснею и отворачиваюсь, чтобы не показать этого, продолжая терпеливо и аккуратно выкладывать куриные кусочки на сковородку. Подбородок Самойлова врезается мне в плечо, и парень, устроившись поудобнее, тихо вздыхает. Сил моих больше нет.

– Это называется «встречаться», – раскрываю я для него страшную тайну Вселенной, и он вздрагивает. Испугался, да? Конечно, для такого, как он, встречаться с парнем смерти подобно. У него ведь статус, положение, честь семьи, семейный бизнес, в конце концов. Всё это обременяет его и не даёт ему жить так, как он сам того хочет. Но я не намерен его жалеть или упрощать ему жизнь. Пусть сам решает, что для него важнее. Чужие руки на животе сжимаются крепче, а тёплый нос утыкается мне куда-то между плечом и шеей. Слышится очередной вздох.

Позавтракали мы в абсолютной тишине. Я сварил нам кофе, нарезал найденных законсервированных ананасов и красиво выложил их по тарелкам вместе с домашними «чикен макнаггетс». Самойлов трескал с аппетитом, но на меня старался лишний раз не смотреть. Я первым закончил и, сгрузив свою посуду в раковину, ушёл в ванную. Всё ещё нужно было принять душ и умыться. На сушке в ванной обнаружились мои давно утерянные трусы. Откуда они здесь, я представить мог. В тот раз ведь этот гадёныш сказал мне, что не нашёл их.

– Кирилл, – высовываю голову из двери и смотрю на парня в упор.

– Что? – оборачивается, не имея понятия о грядущей буре.

– Ты что, дрочил на мои трусы? – он давится своим кофе и закашливается, пытаясь постучать себя по груди, а после впивается в меня перепуганным взглядом, пойманный на горяченьком. – Короче, я их заберу.

Я снова скрываюсь в ванной и засовываю сложенные в три сотни раз труханы в задний карман джинс. Мыслей всё больше и больше. И давно он на меня слюнями капает? Чёртов Самойлов, даже сам Дьявол не разберёт, что у него в голове. Выкрал мои трусы, что-то непотребное с ними делал на протяжении всего этого времени. Может, ну их, оставить ему?

На выходе из ванной натыкаюсь на Кирилла. Он возвышается надо мной мрачной тучей и ходит по пятам, как привязанный, пока я собираю свои немногочисленные вещи. В прихожей я молча завязываю шнурки на зимних ботинках, молча влезаю в пуховик, молча наматываю шарф.

– Ты без шапки, что ли, пришёл? – выдаёт Самойлов, а мне хочется рассмеяться. Посмотрите-ка, какой он заботливый враз стал.

– Без. Ну, я пошёл. Пока, – намереваюсь было уже выскочить за дверь, но настойчивая рука меня придерживает, возвращает обратно на порог квартиры. – Ну, что ещё?

– С Новым Годом, – бормочет это чудовище, неловко улыбаясь и силясь ещё что-то сказать. Но я терпеливый, так и быть, подожду. Засунув руки в карманы куртки, делаю самый кислый вид из возможных. – Знаешь, как Новый Год встретишь, так его и проведёшь, – маленькая заминка, он поднимает на меня неуверенный взгляд и, не дав мне ни секунды, целует в губы. Всего-то какой-то маленький чмок, а я снова смущаюсь и возмущаюсь одновременно. Умеет же этот поганец вывести меня из душевного равновесия. – Так что… Ты будешь со мной встречаться?

========== глава 22 ==========

POV Кирилл

– Я не могу вот так сразу ответить, ты знаешь. У нас сложные отношения. Мне нужно время, чтобы всё хорошо обдумать, – Макс торопился свалить по добру, по здорову, и это было заметно. Блять. Я опять накосячил. Я вечно всё делаю не так. Ладно, если что, я знаю его номер и адрес. Никуда он не денется. Заебись новый год начался, просто ахуительно.

Торчать дома было нудно и скучно, а впереди было почти две недели грёбаного отдыха, от которого уже тянуло блевать. Я себе все бока отлежал на диване и так, и эдак, а всё равно к третьему числу не выдержал и сорвался. К нему домой.

– Привет, Соня. А Максим дома? – заглядывая через плечо миниатюрной младшей сестры Макса, чисто для порядка спрашиваю, целясь уже вот-вот ступить на порог.

– Его нет, – милым щебетом откликается та и выходит на лестничную площадку, закрыв за собой дверь. – А что ты хотел? – в этих милых глазах, так похожих на Максовы, кажется, замёрз Ад.

– Хотел его пригласить на вечеринку. Мы договаривались, что я позвоню, – бессовестно вру, но ведь ложь во благо не так уж и плоха.

– Странно, мне он ни о чём таком не говорил. Он, вроде бы, уехал с друзьями куда-то до самого одиннадцатого числа. Разве он не предупредил тебя? – сложив руки на груди, буравит меня взглядом женская версия Максима, заставив лишний раз убедиться, что я параноик и идиот. Параноик, потому что мне даже в других людях мерещится Макс, а идиот, потому что я явно налажал со своим приездом и неумелой ложью.

– Правда? Ну, ладно. Я тогда ему позвоню.

– Позвони-позвони, – припечатала девушка и захлопнула дверь перед моим носом. Блять. В смысле не Сонька блядь, а в жизни у меня полное «блять». Капслоком по жизненной полосе, чёрным по чёрному.

Проявив инициативность, дружелюбие и немного пиздолизства, выясняю у знакомых по универу, что Макс смотался с неизменным Якуниным на какую-то зимнюю турбазу-хуебазу. Блядство. Не в смысле, что они там блядство разводят, а… В общем, неважно.

Промаялся в безделии до пятого числа и в итоге всё равно не выдержал. Сорвался и позвонил ему. Как только грёбаная куколка-конспиратор взял трубку и немного хрипловато ответил: «Алло?» – в груди потеплело.

«Привет», – не знаю зачем, но шепчу, как будто боясь его спугнуть тем, что это я, а не, например, банковский агент.

«Привет», – немного с запинками выдаёт конфетка, сразу начиная недовольно пыхтеть мне в трубку, как слон.

«Как дела?» – ну что за вопрос дебильный, а? Совсем я деградировать начал в этом обществе гопарей и отмороженных гомофобов.

«По стандартной схеме пойдём, Самойлов?» – иронично хмыкает в трубку Макс, едва не заставив меня обкончаться, как малолетку, от одного только звука его смешка.

«Можно и не по стандартной. Просто хотел тебя услышать», – смысла врать нет, с ним у меня всё равно не прокатывает.

«Соскучился?» – откровенно язвит Максим, а мне и гадко, и тепло на душе от этих слов. Да, соскучился. Нет, не говори это таким голосом. Я и так знаю, что виноват.

«Соскучился», – отвечаю уверенно, даже, наверное, слишком. Расхрабрился, не спугнуть бы его этим. Макс молчит, дышит в трубку громко и сбивчиво.

«Сонька сказала, ты уехал с друзьями. Когда вернёшься?»