Текст книги "Либо ты, либо я (СИ)"

Автор книги: Lirva

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

– Нас могут увидеть вместе и неправильно понять, – мялся Макс, не решаясь выйти из машины, когда я уже припарковался на университетской стоянке.

– По-моему, они как раз поймут всё правильно, – подмигнул я ему и наткнулся на укоризненный взгляд.

– Я уже говорил тебе, что не собираюсь афишировать… – начал было он свою гневную тираду, но я его прервал, приставив пальцы к мягким губам.

– Я и не собираюсь ничего афишировать. Что такого в том, что Кирилл Самойлов подружился с Максом Мироновым и с утра по-братски подкинул его до универа?

Конфетка в ответ нахмурилась, насупилась, посопела и даже поворчала, но мои доводы приняла к сведению и всё-таки выбралась из машины.

Как и в прошлый раз, мы вместе дошли до гардероба, сдали верхнюю одежду, затем я проводил Макса до его аудитории и, сжав на прощание прохладную ладонь, скрылся в нужном мне направлении, чуть опаздывая на свою пару. Не страшно, Царь не опаздывает, Царь задерживается.

========== глава 27 ==========

POV Максим

Войдя в аудиторию и безошибочно выхватив взглядом из кучи разношёрстных макушек Тоху и Риту, двинулся на задние ряды, где эти двое решили похалтурить на лекции. Сев рядом с о чём-то непринуждённо щебечущими друзьями и немного рассеянно обменявшись с Антоном коротким рукопожатием, я тут же был схвачен в плен пытливых Ритиных глаз.

– Ты чего такой, Максюша? – удивлённо вскинула девушка брови, обводя взглядом всю мою фигуру, которая сегодня отнюдь не сверкала обычной прилежностью.

– Какой? – скосил под дурачка, типа я ничего не знаю, моя хата с краю.

– Счастливый, – протянула подруга сладеньким голосом, сложив пухлые губы в трубочку и прищурив хитрые глаза, чем заставила меня ещё сильнее занервничать. Я-то думал, она будет к одежде придираться, а оно вон как…

– Затраханный, – безапелляционно и одновременно донельзя шокировано выдохнул Тоха, вглядываясь в моё лицо с немым вопросом: «Как? С кем? Когда?» Он филейной частью, что ли, почувствовал моё сексуальное удовлетворение, или как? Секс-радар?

– Ох! – раскрыв маленький ротик и при этом прикрыв его удивлённо ладошками, вздохнула Рита, приковав ко мне шокированный взгляд.

– О да, давайте это обсудим, – прошипел я иронично, громко раскрывая тетрадь и утыкаясь в неё, пытаясь сделать вид, что что-то учу. Не вышло. Не дадут мне Оскар, увы.

– Слышь, чувак, какого хрена?! – довольно ощутимо ударил меня Тоха кулаком по плечу, перегнувшись через растерянную Риту. – Ты с кем трахался?! Ты же вчера с Самойловым уезжал после пар! – прошипел он тихо, но при этом максимально грозно, как бы намекая на то, что мне следует придумать что-нибудь, но не говорить, что я спал с Самойловым.

– Вот с ним и трахался! – так же шёпотом процедил я сквозь зубы, кривовато оскалившись в сторону друга и вновь уткнувшись в тетрадь. Боковым зрением уловил, как Рита схватилась за сердце.

– Держите меня семеро, – прошептала девушка на выдохе и откинулась назад. Сказать, что мы с Тохой пересрались, ничего не сказать. Оба подскочили, засуетились вокруг Соколовой, пытаясь привести в чувство. После мягких похлопываний по щекам девушка резко распахнула глаза и уставилась на меня немигающим взглядом. Я думал, там кони двину.

– Рита, Риточка, может, тебе в медпункт, а? – защебетал Тоха у неё над ухом, держа в своих лапах её худенькую бледную ладонь.

– Максим! – грозно вступила подруга, заставив меня в очередной раз нахохлиться от подступающего липкого волнения. Меня ведь не станут бить? – У тебя совсем нет инстинкта самосохранения?!

– Сама же громче всех смеялась, когда говорила, что я на него запал, – склонившись к девушке, возмущённо зашептал я в ответ, напоминая тот смущающий инцидент в столовой, но столкнулся лишь с непроницаемым взглядом и хмурой складкой между бровей.

– Я шутила! А он возьми и сделай, а! – картинно всплеснула девушка руками, не обращаясь ни к кому конкретному, но вполне ощутимо почти по-матерински меня отчитывая.

– Слушайте, давайте после пары на обеде поговорим, ладно? – поморщившись, я вновь умостился на своём месте, но лёгкая гримаса боли, пробежавшая по лицу, не укрылась от двух зорких пар глаз, которые тут же закатились к потолку в выражении неодобрения.

– Так вы теперь типа это… – промямлил Тоха через пару минут тишины, когда каждый из нас уткнулся в экран своего телефона, изображая бурную деятельность.

– Встречаетесь? – закончила за него Рита, напустив на себя строгости, хотя я видел, как сквозь эту браваду просвечивает откровенный интерес.

– Да, – коротко и ясно, чтобы не оставить друзьям почвы для последующих расспросов.

На обеденном перерыве я, мудро предвидев бесхитростные действия Самойлова, сел за столом напротив друзей, а не как обычно – рядом. Через несколько минут к нам подтянулся Кирилл, как всегда, сверкая белозубой улыбкой и озаряя ею всё помещение.

– Привет, – дружелюбно поздоровался парень со всеми, но, натолкнувшись на два недобрых взгляда, быстро потух.

– Значит так, – сложив руки в замок на столе, загробным голосом начал Тоха, переводя строгий взгляд с меня на Кирилла и обратно. – Вы двое теперь встречаетесь. Я ничего не перепутал? – с нажимом спросил друг, глядя исключительно на Кирилла. Но Самойлов не тот человек, которого можно подобным смутить. Ухмыльнувшись привычно своей змеиной улыбкой и прищурив хитрые зелёные глаза, он откинулся на спинку стула и, одарив парня снисходительным взглядом, лениво ответил:

– Ну, да. И что?

– Что значит «и что»?! – взвился Антон, стукнув кулаком по столу и едва не подскочив от возмущения, но Рита удержала его за локоть.

– То и значит. Ты меня слышал. Или мне надо было прежде всего твоего благословения спросить? – опасно прищурился Кирилл в ответ, одаривая Тоху не менее тяжёлым взглядом. А мне хотелось просто встать и уйти, вот честно.

– Мы действительно будем это обсуждать? – начал я, привлекая к себе всеобщее внимание. – Раз так, то давайте тогда обсудим и вашу личную жизнь.

– Ладно, всё! – хлопнул ладонями по столу Тоха, шумно выдохнув. – Мир, дружба, жвачка. Встречаетесь – встречайтесь. Только не палитесь в универе. Вы и так наделали шороху.

– Я рада за тебя, – подруга накрыла мою ладонь своей, чуть сжав её, успокаивая и подбадривая. – Но я буду за тобой присматривать, – обратилась она к Самойлову, елейно улыбнувшись. – Обидишь Максюшу, я тебе яйца оторву.

– Принято, – ухмыльнулся в ответ Кирилл и расслабился, опуская напряжённые плечи. Меня тоже немного отпустило. Нелегко это всё. Как будто снова родителям признался, боясь получить презрение в ответ.

Дальше мы преспокойно пообедали. Рита, как всегда, питалась какими-то диетическими салатиками, Тоха засовывал различные булки за обе щеки, с каждой секундой всё больше напоминая белку, Кирилл с упоением уплетал макароны с мясом, постоянно норовя меня ими подкормить, а я хлебал вторую по счёту кружку кофе и кое-как пропихивал в горло сладкую булку, посыпанную сахарной пудрой.

Я почувствовал, что что-то не так, в тот момент, когда Антон перестал вкусно чавкать и страшными глазами уставился куда-то за спину Кириллу, пытаясь сделать нам какие-то незаметные знаки руками. В итоге его попытка не удалась, поэтому он, проглотив очередной кусок, едва слышным шёпотом с тревогой сообщил:

– Самойлов, тебе пизда, сюда идёт Скоробогатов.

О да, Влад Скоробогатов в нашем университете – это отдельная история. Он сын нынешнего заместителя председателя Думы, очередной отпрыск богатеньких родителей, наверняка, считающий, что ему всё дозволено. Я видел его несколько раз в старой шайке Самойлова, но не думал, что он действительно настолько радикально настроен. Судя по глазам Тохи, выражение лица Влада оставляло желать лучшего, и он шёл сюда явно для того, чтобы отпустить каверзную шуточку либо в мой адрес, либо в адрес Кирилла. Естественно, бояться было особо нечего. Кирилл – сын бизнесмена, как он сам сказал, «без пяти минут заместитель председателя совета директоров». Эти двое, вот уж точно, могли соревноваться в крутости, мериться членами и делать прочие глупые вещи, выясняя, кто главнее. А вот мне Скоробогатову противопоставить было нечего.

Неожиданно для нас всех Рита, откинувшись на спинку стула, громко рассмеялась и мазнула по приближающемуся Владу ироничным и немного надменным взглядом. По увеличившимся в размере глазам Тохи я понял, что произошло что-то из ряда вон.

– Что такое? – прошептал я сквозь зубы едва слышно, глядя на ошарашенного друга.

– Он ушёл… Он просто, блять, развернулся и ушёл обратно, – еле ворочая языком от удивления, отрапортовал Антон и, минуту погодя, недоумённо повернулся к Ритке со страшными глазами. – Ты что сделала?

– Ничего, – нарочито небрежно ответила девушка, делая вид, что с великим интересом рассматривает собственный маникюр.

– Колись, Рит, – попросил уже я, зная наверняка, что Тоха весь изведётся, пока не узнает. Во всём, что касалось Риты, он был до зубного скрежета педантичен.

– Мы с Владиком как-то раз вместе зависали… – на лицо подруги выплыла коварная улыбка, не предвещающая ничего хорошего. – Вы представляете, он спустил прямо в штаны! Я его даже потрогать толком не успела, – заговорщическим шёпотом добавила девушка и рассмеялась достаточно громко, чтобы её было слышно в том конце столовой, где сидел вышеупомянутый парень. У меня чуть лицо не треснуло в попытках сдержать рвущийся наружу смех, Кирилл был в той же ситуации. А вот Тоха нашего воодушевления не разделял. Он злобно зыркнул на Риту, с шумом поднялся с места и, гневно топая, вышел из столовой, оставляя нас недоумённо смотреть ему вслед.

– Чего это он? – откидывая волосы назад, спросила Соколова с напускным равнодушием в голосе, но всё же кинула на меня смущённый и немного виноватый взгляд.

– Не прикидывайся. Очевидно, что он ревнует. И твой рассказ о неудаче со Скоробогатовым не сильно его впечатлил, – пожав плечами, почти равнодушно кинул девушке Самойлов, заставив меня замереть в немом удивлении. Даже я никогда не позволял себе тыкнуть подругу мордочкой в то, что она, как лиса хвостом, крутит и вертит Антоном, как ей захочется, заставляя того страдать и кусать локти из-за невозможности быть рядом с ней так, как ему хотелось. Но Кирилл, как всегда, прямее некуда.

– Мы сами разберёмся, без чужих советов, – колко парировала девушка и, встав со своего места, мельком чмокнула меня в щёку на прощание и тоже покинула помещение.

– Ну и куда ты, спрашивается, полез? – повернулся я к парню, когда подруга скрылась из вида.

– А что? Долго они ещё будут ходить вокруг да около? Всё ведь и так ясно.

– Уж кто бы говорил. Они хотя бы ходят вокруг да около, не причиняя друг другу вреда, – в ответ я безрадостно хмыкнул, передёрнув плечами и сложив руки на груди. Кирилл же только повинно покачал головой и посмотрел, как нашкодивший щенок. Какая прелесть.

От умилительного созерцания лица Самойлова меня прервал телефонный звонок от сестры.

«Привет, Сонька!» – ответил бодро, радуясь голосу сестры, которую почти не видел последние пару дней.

«Максим, приезжай, пожалуйста, домой», – голос был приглушённым, чуть хриплым, заставляя меня в момент напрячься.

«Что такое? У тебя уже закончились пары? Ты дома?»

«Да, я дома. Приезжай скорее».

«Не могу, Сонь, у меня ещё две пары», – добавил виноватых интонаций в голос, но сестра в ответ только сильнее взмолилась:

«Максим, приезжай сейчас! Приезжай. Пожалуйста…» – и отключилась, оставив меня в недоумении и тревоге мучиться загадками.

– Чего там? – спросил Кирилл, кивнув на телефон.

– Да Сонька… Что-то случилось, – наверное, на моём лице читалось выражение ужаса перед Армагеддоном, потому что Самойлов, резко посерьёзнев, поднял меня за предплечье и вывел из столовой, а затем, одев, ещё и из корпуса.

Он вёл машину на грани скорости, норовя нарушить ПДД, но я всё равно немного нервно его одёргивал. Я должен живым туда добраться, а не как-нибудь. Мне ещё надо разобраться, что с Соней случилось.

– Я поднимусь? – спросил Кирилл, притормозив возле подъезда. Поколебавшись пару секунд, я всё же кивнул. Если что, выпровожу, коли разговор будет не для его ушей. А так, он может и пригодиться.

– Ты не волнуйся. Если её кто-то обидел, я его в асфальт закатаю, – положив тяжёлую ладонь мне на плечо, серьёзно сказал парень, хмуря выразительные брови. В горле застрял горький смешок, ведь совсем недавно именно он, Самойлов, представлял для Соньки реальную угрозу, подсунув ей в парни свою шестёрку и шантажируя этим меня. Плохие воспоминания обожгли грудную клетку, и я не слишком вежливо сбросил ладонь парня со своего плеча. Впрочем, он не придал этому большого внимания.

Ключ в замке ворочался до невозможности долго и громко, оголяя все нервы до предела. По сути ведь Сонька ничего конкретного и страшного не сказала, но меня всего охватило предчувствие чего-то ужасного.

Войдя в квартиру, я первым делом внимательно вгляделся в тёмный коридор, спустя секунду в котором появилась женская фигура. Едва хотел улыбнуться и поздороваться с Сонькой, как фигура шагнула вперёд, ступив в квадрат света от окна на кухне. Улыбка, было зародившаяся на лице, мгновенно сползла, уступая место выражению безразличия и лёгкого презрения.

– Ну, здравствуй, мама.

========== глава 28 ==========

POV Кирилл

Что, блять? Какая ещё, к ебене фене, мама?! В маленьком коридорчике мироновской квартиры стояла шикарная, но немолодая женщина в вечернем платье, оглядывая нас с Максимом заинтересованным взглядом.

– Привет, малыш, – улыбнувшись едва ли правдоподобно, она чмокнула Макса в щёку, глядя при этом прямо на меня, и ушла на кухню, махнув ему рукой, мол, иди за мной. Я себя чувствовал, откровенно говоря, лишним. Хотел было уйти, оставить их самих разбираться в семейных проблемах, но почувствовал, что конфетка намертво вцепилась пальцами в моё запястье. Ну, ладно.

– Что ты здесь делаешь? – безо всяких прелюдий спросил Макс, заходя на кухню вслед за матерью, не особо-то и вежливо. Странно для него.

– Я не могу приехать навестить своих детей? – да уж, едкости этой женщине не занимать. Могу даже сказать, что знаю, в кого куколка такой острый на язычок.

– Ты могла это сделать и раньше. Или ты впервые по нам соскучилась за пять лет?

Женщина в ответ лишь слегка наморщила аккуратный носик – ну точь-в-точь как у Макса! – и отвернулась к окну.

– Я приехала, потому что вам нужно будет ненадолго вернуться домой, – сложив маленькие бледные ладони одну на другую, деловым голосом продолжила мать Макса, имени которой я не знал и даже не мог поздороваться нормально. Всё происходящее на этой маленькой кухне в съёмной квартире казалось каким-то театром абсурда.

– Наш дом теперь здесь. Уже очень давно. И я тебя в гости не приглашал, – не помню, чтобы когда-нибудь видел вообще конфетку настолько разгневанной и льдисто-холодной в своём праведном гневе. Хотя, может быть, пару раз такое и бывало, когда между нами завязывалась очередная словесная перепалка на почве моего долбоебизма.

– Валера умер, – женщина прервала Максову тираду всего парой слов. Я догадывался, но не до конца был уверен, что Валера – это отец Максима. Вот ведь идиотизм, я даже никогда не знал его отчества. – Вам с Соней надо будет приехать только на похороны. Девять и сорок дней я устрою без вас. Но на похоронах вам нужно появиться. Да и с имуществом надо что-то решать.

– Кирилл, – моментально побледнев лицом, куколка повернулась ко мне, отпустив запястье, которое до этого сжимала так крепко, – подожди меня в зале, ладно? Только не уходи никуда.

Да куда я уйду, когда он тут такой прозрачный? Кивнул, уверенно глядя Максу в глаза, и, коротко проведя пальцами по его ладони, ушёл в зал.

А там меня ждал неожиданный сюрприз в виде расстроенной и притихшей Сони. Девушка сидела на диване, сложив руки на коленях и уткнувшись в них лицом, но не плакала. Я присел с ней рядом и осторожно обнял за плечи, чтобы не напугать.

– Ну, чего ты, Соня? – естественно, я знал, «чего», но хотелось хоть как-то разрядить атмосферу.

– Жалко его, – прошептала она немного севшим голосом. Видимо, всё же плакала до нашего прихода. – Он всё-таки наш папа. Максима он не очень любил, а меня… Больше, чем его.

– Всякое случается. Наверняка он был уже немолод. В таком возрасте часто со здоровьем проблемы, – кого я уговаривал, её или себя? Вряд ли их отец был намного старше моего.

– Мама сказала, он поднялся. Как только мы сбежали, закодировался, стал заниматься бизнесом. Расширил свою сеть магазинов. Они с мамой разбогатели ещё больше, – честно говоря, я и представить не мог, что Макс из обеспеченной семьи. Он никогда не вёл себя высокомерно или развязно. Потому что не жил с родителями? Потому что не получал от них денег?

– Видишь? В последние годы он стал лучше. Хорошо уже то, что именно таким его запомнят все его знакомые и друзья, – слабое утешение для дочери, только что потерявшей отца. Я не знал, насколько сильно любила Соня своего родителя, но было видно, что она переживает.

– Да только мы его таким ни дня не видели… Когда у него всё стало хорошо, мы ему были уже не нужны, – тихо всхлипнув, девушка всё же прижалась к моему плечу, и её мелко затрясло. Она плакала несколько долгих минут, не издав при этом больше ни звука. А я прижимал её к себе и гладил по волосам. Что ещё мне оставалось делать? Маленькая, хрупкая. Ей всего восемнадцать лет. Это её безопасностью я когда-то угрожал Максу, отправив с ней на свидание того отморозка? Хотя, это не он отморозок, а я. Самый натуральный. Но сейчас точно не время извиняться за те старые обиды.

К тому моменту, когда Соня вытерла влажные дорожки со щёк и немного успокоилась, не без моей помощи, в коридоре тихо хлопнула входная дверь, и через секунду в комнате появился Макс.

– Я к Рите поеду, – Соня моментально подскочила с места и ураганом закружилась по комнате, собирая какие-то вещи, заставив нас двоих немного выпасть из реальности.

– Сонь, не надо, – проскрипел Макс, наблюдая за ней больным взглядом, но та лишь отмахнулась от него. – Точно к Рите? Я ведь позвоню, проверю.

– Я сама позвоню, как доберусь до неё, – скороговоркой выпалила девушка, стоя уже в коридоре и обуваясь. Макс только обнял её на прощание и закрыл за ней дверь, ещё раз пригрозив, что обязательно позвонит и проверит. И, цитирую: «Не дай Бог тебя там не окажется, уши оторву»!

– Не хочет, чтобы я видел её слабой, – пожал он плечами, грустно улыбаясь, когда вернулся ко мне в зал. Я этого решительно не понимал. При мне она не боялась показать свою слабость, а при родном брате – да. Женщин мне никогда не понять.

Макс снова тяжело вздохнул и, сгорбившись, как столетний старик, сел прямо на пол возле дивана, прислонившись к нему спиной, а боком – к моей ноге. От колена вверх поползло тепло от его прикосновения. Через секунду он всё-таки решился прижать голову к колену и немного расслабиться. Я знал, что ему нужно всего несколько минут. Несколько минут тишины и покоя, когда рядом кто-то просто молчаливо поддерживает и радеет за тебя всей душой. Без лишних размышлений я прикоснулся к его мягким волосам и зарылся в них пальцами, осторожно поглаживая и пропуская сквозь пальцы гладкие прядки. Приятно было и мне, и ему, мне кажется. Он молчал некоторое время, а потом медленно поднялся и забродил по комнате, ища свой мобильник. Позвонил Рите. Убедился, что к ней приехала расстроенная и совершенно разбитая Соня. Кажется, они там устроили себе сеанс кинотерапии.

– Точно всё нормально, Рит? – видимо, на той стороне трубки, устав от Максовой тактичности, его отнюдь не тактично послали, потому что он, чуть поморщившись, убрал телефон от уха и, немного погодя, неуверенно нажал на отбой.

– Обгавкали тебя, сердобольный? – естественно, я своей башкой, полной опилок, не придумал ничего лучше, как пошутить. Но Макс лишь благодушно улыбнулся и кивнул.

– У тебя есть чего-нибудь выпить? – он подвис на несколько секунд, соображая.

– Вроде, в холодильнике было пиво. Тоха приносил как-то раз. Но я его не особо жалую.

– Тащи сюда, – махнул я ему рукой с видом знатока. Ему бы совсем не помешало сейчас выпить немного.

Вернулся ко мне в зал Макс уже с бутылкой в руках. Я к этому времени сполз на пол, прислонившись спиной к дивану, как он сам сидел несколько минут назад. Посмотрев на меня сверху вниз, он усмехнулся, вздёрнув вверх только один краешек губ, и уселся рядом.

– Я без понятия, как его открывать, – честно призналась конфетка, отдавая мне в руки холодную скользкую бутылку. Достав из кармана ключи, к брелку на которых давным-давно была прикреплена ещё и открывашка, я справился с этим делом на раз-два и протянул пиво Максу. Он поморщился, но взял и несмело отхлебнул, сразу скривившись.

– Фу, ну и гадость. Как это вообще можно пить?

– Как-как? Молча! – я наглядно ему продемонстрировал, как надо пить пиво, сделав пару смелых глотков, и улыбнулся во все тридцать два.

– Ты придурок, Самойлов, – пробубнил он в ответ, но продолжил нашу рулетку.

Мне безумно хотелось задать ему вопрос, гложущий меня уже несколько лет, с того самого момента, как я узнал о его «особенности». А с недавнего времени я ещё и связал вместе некоторые факты его биографии. Вообще-то, сложить дважды два было несложно, но мне было необходимо его подтверждение, прежде чем я сделаю окончательные выводы. Казалось, момент отнюдь не самый подходящий, но не о его отце же мне с ним сейчас говорить? Это было бы ещё куда более бестактно, как мне кажется.

– Максим, – позвал, заметив его отсутствующий взгляд, и наткнулся на не особо сосредоточенное: «М?» – Как так вышло, что твои родители узнали, что ты гей? Как ты спалился?

Кинув на меня удивлённый и немного раздражённый взгляд, он на несколько минут ушёл в себя, низко склонив голову. Мне показалось, он сейчас заплачет, и я мгновенно пожалел о том, что вообще решился завести этот разговор. Ни к чему мне это знать, ведь что было, то прошло. Разве нет? Но я же дотошный придурок, которому всё всегда надо знать.

– Я сам им рассказал, – начал он полушёпотом, глянув на меня исподлобья, и, наткнувшись на недоумённый взгляд, хмыкнул безрадостно и горько. – Да-да, я сам вырыл себе могилу. Как бы тебе сказать… С тех пор, как осознал свою ориентацию, я вёл весьма разгульный образ жизни. До этого я всегда прилежно учился, был едва ли не отличником. А в десятом классе вдруг, неожиданно для всех, забил на учёбу, стал часто прогуливать. Я находил всякие компании – кто старше, кто младше – людей с нетрадиционной ориентацией и шатался с ними везде и всюду, по всяким впискам и клубам. Иногда меня даже пускали, когда везло. Мне тогда конкретно крышу сорвало, я решил опробовать все грани того, что мне открылось. Пробовал по-всякому: и сверху, и снизу, и с ровесниками, и с мужчинами постарше. Не то чтобы я спал со всеми подряд, хотя так оно, наверное, и звучит. Но я не был особо разборчив в связях в свои-то шестнадцать. Потом в школе забеспокоились, позвонили родителям, доложили о моём плохом поведении. Отец закатил скандал с разборками. А я как раз под утро домой вернулся, не то обкуренный, не то пьяный, не помню. В общем, расхрабрившись, я им всё выложил. Такой дурак был. Не знаю, чего я тогда вообще ожидал. Что меня по головке погладят? И отец, недолго думая, вышвырнул меня, а мать не особо ему препятствовала. Такие дела, – под конец рассказа он немного растерянно пожал плечами, не глядя на меня, нарочно отвернувшись в сторону. Казалось, ему было стыдно. Но за что?

– Вот оно как, – мне нечего было сказать по поводу всего услышанного. Такой образ жизни, которого Макс откровенно стеснялся, стыдился за ошибки молодости, я вёл и до недавнего времени, не особо парясь, где, с кем, в какое время дня. Стало стыдно за себя. Ведь у Миронова мозги встали на место ещё тогда, едва он оказался за порогом своего дома, а я до сих пор никак не мог одуматься.

– С тех пор я ни с кем не искал встреч, старался выживать, работать, кормить себя и Соньку. Я, наверное, даже и не целовался с тех самых пор ни разу. До тебя… – а вот это было приятно, отчего улыбка сама выплыла на лицо, хотя я и знал, что в такой момент не следует улыбаться, чтобы не обидеть его. – Ты только не подумай, что я вёл себя, как шлюха. Я не спал со всеми подряд…

Я закрыл его рот рукой. Нет. Нет-нет-нет. Какая ещё «шлюха»? Это же Макс, мой Макс. Он смотрел на меня большими честными глазами, в которых – я точно видел – стояли слёзы. Но он не плакал и не заплакал бы при мне. Ему было стыдно передо мной? За то, что когда-то давно, когда ещё не знал меня, вёл себя глупо, порывисто? Маленькая глупенькая куколка. Я поцеловал его. Просто поцеловал его, погладив осторожно по щеке, чтобы унять все переживания и сомнения. Мой. Никому не отдам, не дам в обиду. Даже ему самому.

Мы посидели ещё, молча, несколько минут, по очереди потягивая пиво, от которого Максим непременно морщился, но пить не переставал. Упрямая конфетка.

– Как ты вообще понял, что в моей семье что-то не так? – я видел, что Максу не хотелось спрашивать, или ему просто было сложно обсуждать эту тему. Он еле-еле выдавил из себя этот задушенный вопрос, полушёпотом.

– Да не знаю. Многие никогда не упоминают своих родителей, когда нечего упоминать, когда семья среднестатистическая. Ты тоже никогда о своих не заговаривал, но там было что-то другое. Я как будто чувствовал, что у тебя за плечами нет этой родительской поддержки. Будто видел твоё одиночество, – пожал я плечами и забрал у него из рук бутылку. Ему на сегодня хватит.

Макс вздохнул душераздирающе, тяжело и склонил голову на моё плечо, закрыв глаза и проговорив шёпотом:

– Я должен буду поехать.

– Поезжай, – что я ещё мог сказать? Это его отец. Как бы то ни было, это его обязанность – отдать дань уважения родителю, проводить его в последний путь. Даже несмотря на все разногласия, которые были у них при жизни. Будь я на месте Макса, может быть, и не пошёл бы. Скорее всего. Но Максим не такой отмороженный, как я, он совестливый. Он пойдёт, я точно знаю.

– Знаешь что, Самойлов? – хмыкнул Макс неожиданно своим привычно ироничным голосом, заставив меня на секунду растеряться от такой резкой смены настроения.

– Что?

– А ты не такое быдло, каким пытался казаться всё это время. Зачем тебе всё это было надо, не понимаю. Точнее, понимаю – ради авторитета и всё такое – но всё равно не понимаю. Всё это чушь собачья. Мы бы ведь могли все эти годы дружить, – сердце пропустило удар, когда между пальцев юрко проскользнули прохладные пальцы Макса, переплелись с моими и некрепко сжали ладонь.

– Дружить? – усмехнулся и скосил на него взгляд. Его глаза всё ещё были закрыты, и ресницы подрагивали, отбрасывая на щёки мутные тени.

– Ну, или не дружить. Но всё равно мы всё просрали. Из-за тебя, – я видел, что ему сложно сдерживать смех, что он прикусил щёку изнутри, чтобы не улыбнуться. Все эти шуточные обвинения ничего не значили, он не был зол или обижен на меня. Больше нет. Какое же это всё-таки облегчение.

========== глава 29 ==========

POV Максим

Самойлову, благо, хватило ума тактично уйти, оставив меня одного справляться с неожиданно навалившимся «горем». Но я, на самом-то деле, был почти в порядке, куда больше переживать приходилось за сестру. Понять я её мог и, соответственно, понимал: она потеряла отца, какого-никакого, а всё-таки отца. Это мне он был не родным, я это знал, да все это знали, и в первую очередь мать. В нашей семье, кроме меня, и рыжих-то не было. Собственно, наверное, именно это и зародило во мне какой-то комплекс по поводу цвета волос, и я стал их регулярно красить.

Поездку вместе с матерью в одном купе поезда я еле вынес. Она не преминула выспросить у нас с Сонькой про учёбу, про работу, про жильё. В общем, пыталась притвориться образцовой матерью. Не знаю, догадалась ли Соня, но я-то понял, что все эти вопросы лишь для того, чтобы, в случае чего, не опозориться перед многочисленными соседями, знакомыми, друзьями. Ведь мы, по легенде, учились за границей всё это время. Естественно, мать должна быть в курсе того, как живут и учатся её дети где-то на другом конце мира. В итоге мать оперировала полной информацией: мы снимаем небольшую квартиру недалеко от университета, учимся хорошо, я, в добавок ко всему, ещё и работаю фрилансером. Всё это и было выложено на обсуждение многочисленных родственников на поминках, с одной лишь поправкой, будто всё это происходило в Англии.

– Эх, жалко Валерку, конечно, но вас, детки, ещё сильнее. Вы ж теперь, считай, наполовину сироты, – утирая наигранные слёзы, причитала наша не то тётка, не то двоюродная бабка, в общем, седьмая вода на киселе, хватая то меня, то Соньку за руки и непременно о чём-то треща. Мне всё это, если честно, действовало на нервы. Знала бы эта якобы сердобольная женщина, что мы не наполовину, а действительно сироты, притом, уже давным-давно. Но, слава Богу, сама процедура похорон уже прошла, и мы теперь теснились в какой-то столовой для таких вот поминальных обедней. Отцовы друзья-товарищи плотно заливали потерю в своих рядах водкой, женщины утирали слёзы, которых и не было в помине, мать суетилась кругом и всюду, успевая одновременно и горевать о неожиданно умершем муже и хвастаться своими умничками – птичками, рыбками, зайками – детьми, чем не переставала меня удивлять. Она выглядела так, будто действительно нами гордится, даже приобнимала Соньку за плечи в покровительственном жесте, будто бы и не было всех этих лет разлуки и безразличия. Мне решительно хотелось встать и уйти, от этого приторного лицемерия уже сводило скулы. Но я терпел, исключительно ради Сони. Она, одетая во всё чёрное, сама смотрелась едва живой, сидела тихо и только редко обращалась ко мне с просьбой что-нибудь ей подать.

Приглашение матери переночевать в её доме ещё одну ночь, чтобы отправиться в путь, как она выразилась, «бодрыми и полными сил» завтра, я решительно отверг. Не собирался я задерживаться в этом городе ни днём, ни секундой дольше, чем требуется. И Соньку тут не оставил бы. Но всё равно после поминок нужно было решить ещё один вопрос: имущественный. Все трое мы были официальными наследниками, но мать это, естественно, не устраивало. Она хотела оттяпать себе кусок побольше, поэтому начала лезть ко мне со всякими предложениями, которые я вновь отверг и настоял на своём.

– Ты не станешь претендовать на квартиру, а я откажусь от всех претензий на бизнес отца. Он мне не сдался.

– А я где буду жить? – она старательно хлопала ресницами с выражением не то удивления, не то недовольства на лице.

– Ни за что не поверю, что тебе негде жить. А вот нам с Сонькой негде. Забирай все его деньги и весь его бизнес. И, кстати говоря, никто и никогда не узнает, где и как мы жили последние несколько лет, – подмигнув побагровевшей от гнева, но покорно молчавшей матери, я отправился вслед за Сонькой – одеваться и ехать на вокзал. Сейчас бесполезно было пытаться что-либо оформить, мы вступим в наследство только через полгода после смерти. Вот тогда и поговорим ещё раз. Надо решать проблемы по мере их поступления.