Текст книги "Либо ты, либо я (СИ)"

Автор книги: Lirva

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Днями и ночами я вкалывал как проклятый, подрабатывал везде, где мог, не чурался любой работы. До тех пор, пока не нашёл более выгодный вариант. Десятый класс я окончил, как и ожидалось, плохо, но в одиннадцатый был переведён. Летом было куда проще найти подработку, хотя и основной регулярный заработок у меня был. Но я-то понимал, что мне нужно обеспечить нас с сестрой всем необходимым на следующий год, да и одевать её нужно было соответственно. Лично мне на самого себя было наплевать, так что уход за моим внешним видом взяла на себя сестра – она меня и стригла, и гладила мне вещи, и покупала время от времени новые. Я удивлялся, откуда у неё свои деньги, но потом объяснилось это просто – она выигрывала в маленькие бумажные лотереи, которые можно купить в любой сберкассе. Ей удивительно везло, так что иногда, когда становилось совсем туго, те жалкие полтинники, что она выигрывала, буквально спасали нам жизнь.

К концу одиннадцатого класса о подработках пришлось забыть, так как я основательно взялся за подготовку в ЕГЭ. Делал я это для себя и Соньки, ибо мне было просто жизненно необходимо сдать экзамены хорошо, чтобы поступить и получить хорошее высшее. Нам пришлось на несколько месяцев подвязать пояса, кормясь лишь моим основным заработком, который не давал мне нормально спать по ночам. Но всё это окупилось, как только я увидел свои баллы. С такими результатами я мог поступить в тот ВУЗ, который себе намечал.

С наступлением совершеннолетия найти нормальную работу стало легче, да и зарплата по ней начислялась уже официально, а не как раньше. Работать официантом в ночь за неполную плату было уже невозможным, так что я взялся за переводы, да и мои знания английского это позволяли. После первых двух получек мы с Соней перебрались в более опрятную квартиру ближе к моему универу. Платили не намного больше. А потом, в первый день в универе, передо мной, словно из-под земли, снова возник Тоха – мой старый школьный друг, с которым мы почти не общались с того времени, как я покинул родной город. Он подал документы, как мы с ним сто лет назад и договаривались, на тот же факультет, что и я. Почему и я не шагнул в сторону от своих старых планов, не имею понятия. С ним вместе жизнь была весёлой, хоть он и поселился в общаге, и виделись мы по большей части только в универе. Затем он обнаглел и начал заваливаться ко мне домой, чтобы поесть Сонькиной вкусной еды, а она ему всегда была рада. Ещё бы, в ней, должно быть, проснулся какой-то сугубо женский инстинкт – накормить бедного, оголодавшего студента.

Собственно, жизнь текла равномерно. До тех пор, пока я не встретил этого на всю голову повёрнутого идиота. Кирилл приметил меня с самого начала, пытаясь завести что-то вроде дружбы, но меня это мало волновало. Я знал, что он из себя представляет и с какой компанией общается. Эти мажоры были мне не под стать. Думаю, именно этим я его и обидел, но теперь уже поздняк метаться. Твой поезд ушёл, Миронов, целуй рельсы. Да, я часто ругал себя за то, что оказался тогда столь принципиален и отказал ему в общении. Если бы не моё упрямство, жил бы я себе все эти три года спокойно. Относительно спокойно…

В голове ноющей болью отдаётся отвратительный пищащий звук. Он не равномерный, а прерывающийся. Этот странный ритм не похож на часы. Затем к этому странному писку добавляется какой-то шум и режущие слух звуки: гремит железо, резиновые колёсики скрипят по кафелю, кто-то дышит совсем рядом со мной. Но всё это совершенно не даёт мне понимания происходящего. Чёрт возьми, где я?! С трудом открываю глаза и упираюсь взглядом в белоснежный потолок, который мало похож на потолок моего зала. Что-то тут не так. Мирное сопение рядом прерывается неожиданным вздохом, затем раздаётся скрип кровати, и надо мной нависает растерянное лицо Самойлова с красными опухшими глазами, искусанными в кровь губами и непонятным беспорядком на голове.

– Эй, ты слышишь меня, конфетка?

========== глава 6 ==========

POV Максим

– Эй, ты слышишь меня, конфетка?

Глядя в эти холодные зелёные глаза, я совершенно не могу понять, какого чёрта они пялятся на меня с таким выражением… беспокойства? Морда Самойлова так и зависла надо мной, не произнося больше ни слова. Все звуки вокруг постепенно перестали казаться такими громкими, и зрение постепенно пришло в норму, глаза привыкли к свету. Однако, как бы сильно мне того ни хотелось, пошевелиться я не мог.

– Что происходит? – не узнавая собственный голос, произношу еле внятно, потому что язык отказывается двигаться. Самойлов прикладывает палец к моим губам, требуя замолчать, а мне этот жест кажется слишком интимным. Особенно для нас с ним. Особенно в нашей-то ситуации.

– Не нервничай так, ты в больничке, – его лицо опять кривится в презрительной усмешке, а глаза сужаются, обдавая привычным холодом. А секунду назад мне показалось, что он взволнован. Правильно говорят – когда кажется, креститься надо. Открываю, было, рот, чтобы узнать, по какому поводу я здесь, но он опять затыкает меня тем же жестом, поясняя, – Тебя машина сбила на переходе. Несильно, но кое-какие травмы имеются. Ну и хрупкий же ты, куколка.

Смотрю на него, пытаясь вложить в свой взгляд всю злость, что питаю к этому человеку, но ему как об стенку горох. Голова ноет, но не так, как обычно. Так ноет ушиб, так что могу предположить, что сейчас на моём затылке красуется нехилая шишка. Думаю, пытаться на пальцах спросить у этого идиота, где моя сестра, бесполезно.

– Где Соня? – фу, ну и вымученный же у меня тон.

– Скоро придёт. Она за водицей вышла, братика-козлёночка напоить, – противный хохот Кирилла разрывает тишину палаты, кстати, одиночной. Так хочется врезать ему по наглой морде, но тела я по-прежнему не чувствую. Слышу, как с глухим звуком открывается и закрывается дверь в палату, но за спиной этого танка ничего не видно. Где-то за его спиной, в другом конце палаты, раздаются шорохи и тихий вздох. Соня.

– Проснулся твой братик, Алёнушка, – из-за противной морды Кирилла тут же высовывается встревоженное лицо Соньки. Она смотрит с нескрываемым страхом и в то же время с радостью, отчего я не могу сдержать улыбку.

– Очнулся, – тихо выдыхает сестра, присаживаясь на стул рядом с Кириллом, и аккуратно накрывает мою руку своими маленькими ладошками, холодными. – Как ты себя чувствуешь, Максим? – приходится неуверенно кивнуть головой, ведь говорить мне, видите ли, запрещено. Сонька кивает мне в ответ и бросает недовольный взгляд на Кирилла. – Ты не мог бы нас оставить?

– Будете сопли разводить? – снова он мерзко смеётся и всё-таки встаёт со своего места. – Я потом загляну к тебе, конфетка, – воздушный поцелуй, посланный им мне уже на выходе, мне совсем не понравился, а потому был полностью проигнорирован.

– Это он? Я и не думала, что он настолько противный, – с тяжёлым вздохом говорит Сонька, которой довелось впервые увидеть это чудовище, на что я согласно киваю. Противный. Настолько.

– Ты, может, ещё поспишь? Врач сказал, что ничего страшного, только рана на голове и лёгкое сотрясение, – ох уж эти глаза напротив, все щеночки обзавидовались бы. Снова киваю, успокаивая Соню, и закрываю глаза, проваливаясь не в сон, но в лёгкую дремоту. Рана на затылке пульсирует, не давая полностью заснуть, но в этом состоянии я начинаю вспоминать странные вещи. Кажется, я слышал стук каблуков возле себя после аварии. И крики. Грубый голос звал меня, просил не уходить. Как-то странно.

Вновь открывая глаза, я вижу уже потонувшую в темноте палату, рядом никого нет, и только за окном брезжит тусклый свет фонаря. Сонька, должно быть, ушла домой. Ну и правильно сделала, не со мной же ей здесь торчать, я не маленький. Обидно то, что мне, наверное, нельзя вставать без разрешения врача, а ночью его в больнице, понятное дело, нет. Откинув одеяло, которым был накрыт, разглядываю своё тело на предмет повреждений, отмечая, что ноги и руки покрыты мелкими синяками и ссадинами, но не более. Повезло, в целом остался красавчиком, как и был. Усмехаюсь собственным мыслям, накрываясь обратно, и засовываю руки под подушку, ложась удобнее. Снова навещают мысли о Самойлове. Какого чёрта он был здесь всё это время? Чувствовал вину? Или, не дай-то Бог, ответственность? Ха, ха и ещё раз ха. Но ведь для чего-то же он был здесь. Ладно, в любом случае он обещал прийти ещё раз, так что разберёмся со всем этим бардаком, когда его величество решит снова меня навестить.

Рано утром, едва наступило время для посещения, прибежала Сонька, принесла фруктов и прочих приятностей.

– Тебе нужно полежать здесь всего несколько дней, а потом можно будет возвращаться домой, – ласково улыбаясь и поглаживая мои руки, говорит сестра. Какая же она у меня умница. Вот что бы я без неё делал?

– Ладно, так уж и быть, – добродушно соглашаюсь. Кажется, я что-то забыл, что-то очень важное. Больница и лёгкие ранения это всё, конечно, очень здорово, но есть ещё кое-какие детали, о которых я безнадёжно забыл… – Сонька!

– Что? – дёргается сестра из-за моего неожиданного возгласа.

– А как же водитель? ДТП оформили? Кто виноват-то? Штраф мне выписали, да? А кто платит за палату? И как там этот твой парень-упырь? Он же из Самойловской шайки, ты в курсе? – нескончаемый поток информации так бы и лился из меня, если бы сестра не закрыла мне рот своей изящной ладошкой, призывая помолчать и послушать её.

– Кирилл, он… Обещал, что с этим сам разберётся. Я знаю, что всё из-за него. Так что пусть и берёт на себя всю ответственность… – она шумно вздыхает, явно сама недовольная своими словами, но уверенная в своём решении. Знаю я это выражение лица. Открываю, было, рот, чтобы снова задать вопрос, но нас отвлекает вежливый стук в дверь, после которого в палату втекает (иначе не скажешь) Самойлов.

– Доброе утро, страна! – бодрым голосом приветствует нас парень, шутливо отдавая честь, но мне отчего-то совсем не смешно.

– Здравствуй, – сдержанно здоровается сестра, садясь к нему в пол-оборота, а я в свою очередь приветствую его молчаливым кивком. Бесит меня, как же дико он меня бесит, чёрт возьми! Самая большая проблема всей моей жизни! Даже одинокие скитания по чужому городу не были так ужасны, как этот наглый тип.

– Сонечка, милая, не могла бы ты оставить нас одних? – вкрадчивым голосом обращается к ней Кирилл, садясь на соседний стул, и, приблизившись к её лицу, шёпотом добавляет, – Мужской разговор.

Сонька кивает и спешно собирается. Она не забывает про учёбу, так что сейчас отправляется на следующую пару. Правильно делает, она ведь только на первом курсе, сейчас нужно заботиться о своём статусе в ВУЗе. Окидываю это ехидство на ножках недовольным взглядом и хмурюсь. Сейчас ты мне всё расскажешь, тварь.

– Ну и? Что это за благотворительность?

– Ты о чём, сладкий? – таким же издевательским тоном, как и обычно, интересуется парень, делая вид, будто понятия не имеет, о чём я говорю.

– Разборки с ДПС, с больницей, с Сониным парнем. Ты всё это взял на себя, не так ли? Ты, что ли, головой ударился? – складываю руки на груди, стараясь вложить в свой взгляд как можно больше злости, но все мои невидимые молнии разбиваются о его белозубую улыбку. Эти зубы у него явно лишние, чёрт его дери.

– Может быть, во мне проснулась мать Тереза? – разводя руками в стороны и принимая совершенно безобидный вид, выдаёт парень. Ну, точно, ударился где-то.

– Может быть, сейчас во мне проснётся маньяк-убийца… Отвечай давай, с какого такого перепуга ты решил мигом разобраться со всеми моими проблемами?! – прикрикиваю на парня, чтобы он прекратил сейчас же всю эту клоунаду, и он, на удивление, успокаивается.

– Допустим, во мне взыграла совесть.

– Какая совесть, Самойлов? – картинно рассмеявшись, смотрю на него зло. – Совесть и ты это полюса, Южный и Северный. А знаешь, в чём особенность этих полюсов? Они никогда не встретятся, Самойлов!

– Не ори на меня, куколка, блять! – орёт уже на меня Кирилл, хватая за подбородок и заставляя смотреть ему в глаза. Дурной пример заразителен, не нужно было поднимать голос. – Я решил все твои проблемы, потому что сам так захотел, ясно тебе?! Не хватало мне ещё перед тобой отчитываться, мать твою! Лежи и сопи в обе дырочки, пока я тебе разрешаю!

В гневе он выглядел устрашающе и до дурного смешно одновременно. Я, честное слово, еле сдержался, чтобы не рассмеяться ему в лицо, но вот улыбку скрыть не смог.

– Ты больной, Кирилл. Реально больной, – весёлая улыбка шла вразрез с моими словами, но это и привело Самойлова в чувство. Он пару секунд смотрел на меня, как на душевнобольного, а потом тоже улыбнулся, убирая свою лапу от моего лица. У него красивая улыбка. Не улыбайся при мне так, мальчик, иначе затащу в своё пидорское царство. Я большой ценитель мужской красоты, оказывается.

– Я, короче, пошёл. А ты давай выздоравливай, конфетка, – поспешно собираясь, всё с той же улыбкой пожелал парень и вышел из палаты сразу после того, как я снова кивком попрощался с ним. Странно как-то. Всё это его доброе отношение. Что-то здесь нечисто. По-любому заставит потом отрабатывать, мне даже страшно представить, как.

День в больнице, казалось бы, пустяк, но я успел несколько заскучать, учитывая, что вставать мне разрешили только после обеда. На утреннем обходе мой лечащий врач, мужчина лет сорока, сообщил, что послезавтра мне уже можно будет выписываться. Сообщил о паре осмотров, запланированных на этот день, и ушёл. Приятный человек.

Каково было моё удивление, когда в палату с радостными визгами, хрюканьем и прочими нечленораздельными звуками завалились пришедшие сразу с пар Рита и Антон. Эти люди, особенно пребывая вместе, по определению не могли вести себя тихо. Видимо, моя небольшая неприятность сблизила их, и сейчас я не вижу между ними той обиды, что была после Антонова эмоционального высказывания. Всё же, он дурак, каких поискать.

– Ты жив, чувак! – именно с такими словами набросился на меня этот сивый мерин, тиская и ставя синяки в любых понравившихся местах.

– Да ты дебил, блин! Слезь с меня! – отпихнув кое-как от себя парня, обнимаю крепко Ритку, у которой глаза на мокром месте. Она целует меня в щёку и подсовывает в руки какие-то конфетки-шоколадки.

– Максимка, ну вот как ты так умудрился? – всплеснув руками, спрашивает подруга, садясь на край моей кровати.

– По-любому этот дебилоид его толкнул! Правда, Макс? – состроив морду а-ля «это же очевидно, Ватсон», Тоха смотрит на нас, а потом улыбается и чешет затылок.

– Да нет, вообще-то я сам, как пуля, вылетел на проезжую. Дамочка какая-то сориентироваться не успела, ну и прописала мне капотом по кочерыжке, – смеюсь, стараясь обратить это недоразумение в шутку и разрядить обстановку. В компании таких упоротых созданий, как мои друзья, это сделать несложно. Они ржут, как кони, сопровождая это первыми пришедшими в голову ассоциациями.

– Надо будет его подловить где-нибудь в тёмном переулке одного и как следует перевоспитать, – с ангельской улыбкой предлагает Рита, склонная к садизму, насколько я знаю. У Тохи нервно задёргался глаз, ха-ха.

– Рит, а может это… Не надо? – складывая в просящем жесте ладони, смотрю на подругу и подмигиваю.

– Ну ладно, так и быть. Решайте сами свои мужские вопросы, – деловито оттопырив мизинец, заявляет Рита, улыбаясь вежливо. Она милашка. Тоша, хватай и беги, пока кто другой не утащил.

– Ты с ДПС разобрался хоть? Что сказали-то? – как всегда, Тоха знает, о чём спрашивать. Пришлось неохотно рассказывать им, как этот садюга благородно разрешил все вопросы сам. Жаль, у меня под рукой не было фотоаппарата, потому что их глаза по пять копеек нужно было видеть! Такие удивлённые морды! Мы долго ещё с друзьями сидели у меня в палате, распаковывая принесённые ими и сестрой вкусности и набивая животы. Смеялись от души, чем тревожили людей из соседних палат, но, о Боже мой, кого это волнует? Разошлись уже под вечер, когда закончилось время посещений. Хоть зимой и темнеет рано, но им обоим нельзя забывать об учёбе. Мне, в принципе, тоже, но на эти пару дней я попросил их не напоминать мне, что я и мой ВУЗ находимся в одной вселенной. Думаю, они меня поняли.

========== глава 7 ==========

POV Максим

Утро в больнице – это всегда тихий ужас. По советскому кафелю скрипят и стучат колёсики каталок, медсёстры перешёптываются, думая, что говорят достаточно тихо, врач спешно обходит все палаты, иногда насильно вытаскивая из сна пациентов, любящих поспать до обеда. Мне не спалось с тех самых пор, как только в коридоре начали отдаваться эхом какие-либо звуки.

На что я никогда и нигде не жаловался так это на еду. Что в лагере, что в университетской столовой, что в больнице – еда и есть еда, она вкусная и сытная, помогает быстрее поправить здоровье. Так что ни тёплый кисель, ни хлопьевая каша на молоке утром в столовой больницы меня не смущали. Съел всё с диким аппетитом и быстрее вернулся в палату, пока туда не нахлынул новый поток едва проснувшихся пациентов.

И вот, сытый и довольный я лежу в своей одиночной палате, которую, наверняка, за большие деньги выбил для меня Самойлов. Вроде бы, комфортно одному, но и скучно в то же время. Поговорить не с кем, с телефона в интернете сидеть убийственно, планшета я не имел, а во всём виноват этот придурок. «Вот пусть теперь сам и расхлёбывает», – с этой мыслью залезаю в телефонную книжку, чтобы позвонить Рите и попросить её раздобыть мне телефонный номер этого чудища, но неожиданно для себя обнаруживаю уже вбитый номер под простым именем «Кирилл». Эта скотина ещё и рылась в моих вещах? Я ему жизни не дам, он у меня попляшет. Со злости нажимаю сильно пальцем на экран, приставляя аппарат к уху и вслушиваясь в длинные гудки. Трубку он берёт довольно быстро.

– Алло?

– Приезжай ко мне, мне скучно.

– Что? Что ты говоришь?

– Мне скучно, говорю. Приезжай и говори со мной, иначе тебе придётся ещё и моё лечение в дурке оплачивать.

– Конфетка, погоди, ты что такое не…

Дальше я уже не слушаю и просто кладу трубку. Приедет, как миленький. А иначе ему же хуже. Вот теперь-то я отыграюсь за всё. И мне наплевать, что у него пары, зачёты или что там ещё. Пусть приезжает. И не важно, что я совсем не знаю, о чём с ним говорить. На месте разберёмся. Одному всё равно скучно, а этот придурь хоть компанию мне составит немного.

Как и ожидалось, через двадцать минут в мою палату буквально влетает это чудовище, лохматое, запыхавшееся и злое. Стреляет в меня глазами-лазерами, но я не намерен ему уступать, так что отвечаю тем же.

– Ты сорвал меня с пар, куколка.

– Я в курсе, – отвечаю как можно более равнодушно, сложив руки на груди.

– Что ты там про скуку говорил? – он проходит внутрь, закрывая за собой дверь, и садится на табурет возле кровати, сверля меня всё ещё недовольным взглядом.

– Ты выбил мне одиночную палату. Мне не с кем поговорить, а так в четырёх стенах одному с ума сойти недолго.

– Я тебе клоун что ли, веселить тебя? – разводя руки в стороны, недовольно интересуется парень, но я только молча встаю и начинаю переодеваться в свою одежду, чтобы выйти на задний двор больницы и погулять там. – Ты вообще меня слушаешь?

– Не особо. Пошли на улицу, надоело здесь сидеть, – пока он не успел что-нибудь сообразить, хватаю парня и почти за шкирку выволакиваю из палаты. Спускаясь по лестнице, он строит недовольную и несколько обиженную морду, пряча руки в карманах, что придаёт его виду ещё большую глуповатость.

Задний двор этой больницы действительно красив. Невысокие деревья высажены ровными аллейками, среди маленьких кустиков, облезлых и покрытым свежим снегом, стоят удобные новые скамейки, на которых располагались даже в такую холодную погоду многие пациенты. Я решил пробраться поглубже, чтобы найти относительно тихое и красивое место с незатоптанным снегом. В конце одной из аллей между покрытой снежными сугробами летней клумбой и большим вязом находилась довольно уединённая скамейка, где было почти не слышно разговоров прогуливающихся пациентов и прочего шума. К стволу дерева был прибит небольшой аккуратный скворечник, который уже облюбовала стайка шустрых воробьёв. Стряхнув снег с запорошенных деревяшек, я умостил на них свою божественную задницу и послал Самойлова в буфет за чем-нибудь из выпечки. Очень сильно захотелось покормить этих чирикающих оборванцев. Когда парень вернулся, я по-честному разделил принесённую им булочку пополам, отдав ему половину, и начал крошить её, кидая кусочки слетевшейся у наших ног шумной стайке.

– Хорошо тут, – глубоко вдохнув морозный свежий воздух, я прерываю повисшее немного неловкое молчание, на что Кирилл только угрюмо кивает и хмыкает. – Так сильно расстроился, что пришлось пропустить пары? – спрашиваю насмешливым тоном, глядя на него с некоторым сочувствием. Ему запросто мог быть назначен зачёт или пересдача, а я, считай, отобрал у него этот шанс. Хотя, может, это и не так.

– Совесть взыграла, конфетка? – слышу в ответ снова его ироничный тон и невольно закатываю глаза. Не может он без этого. Заметив мою реакцию, парень резко меняется в лице и переходит в режим, который я называю «Нормальный». – Если я загну один день, никто по мне смертельно не соскучится. Тем более Олег Николаевич.

Смеюсь, вспомнив нашего заносчивого историка, слыша сбоку, в тон моему, хохот Кирилла.

– О да, уж он-то точно по тебе скучать не будет.

– Этот старый хрыч спит и видит, как бы поскорее выкинуть меня из универа.

– Да потому что ты не учишь никогда историю!

– Да учу я её! Ну не ложатся мне на память все эти даты и имена.

– Склероз застал в расцвете лет?

Парень снова смеётся, а я совсем не в тему замечаю, что у него в этот самый момент проявились милые ямочки на щеках, отчего лицо приобрело доброе выражение, не вызывая ни намёка на пугающую морду.

– Ты чего меня сканируешь? – продолжая улыбаться, парень уже с большим воодушевлением начинает бросать хлебные крошки проголодавшимся птицам.

– Не сканирую я, – бурчание получилось слегка недовольное и смущённое, но, надеюсь, он ничего не заметил. Не хватало тут перед ним ещё душу раскрывать, ага. Эта скотина только сейчас такая безобидная, а стоит мне выписаться из больницы, он снова доведёт меня до такого состояния, что мне придётся посещать врача регулярно.

– Здесь, и правда, очень красиво, – весело говорит парень, вдыхая глубоко и шумно холодный воздух. – Надоело жопу морозить. Пошли хоть снеговика слепим?

– Снеговика? Но у нас ни ведра, ни морковки, ни семечек нет.

– Зачем это всё? – скривив скептическое лицо, спрашивает Самойлов, поднимаясь и оттряхивая штаны от снега.

– Ведро на голову обычно как шапку надевают снеговикам, семечки для глаз и морковка для носа.

– Попроще давай что-нибудь придумаем? – парень хлопает меня по плечу, смеясь и направляясь к большому сугробу возле дерева.

Примерно через полчаса упорного пыхтения и катания по снегу разного размера клубков снеговик был готов. Но у него не было лица. Вместо носа Кирилл воткнул ему мелкую палку, а глаза и улыбку просто прочертил пальцем.

– Ну вот, красавчик, – хмыкает парень, довольно улыбаясь и с гордым видом оглядывая результат наших стараний. – Весь в тебя.

– Почему в меня? В тебя! – скомкав горсть снега в руке, кидаю в парня что-то наподобие снежка и попадаю ему в плечо, на что он делает наигранно страшные глаза и отвечает мне тем же.

Перепалка с бросанием снежков, валянием в сугробах и борьбой на снегу закончилась, когда мы оба вымотались. Пару раз на наши возгласы прибегала медсестра и настойчиво просила не шуметь, на что мы только смущённо улыбались и продолжали. Сидя на облюбованной скамейке, уставшие и довольные, мы молчали и просто думали о своём, глядя вперёд.

– Возвращайся в палату, а я пойду уже. Может, хоть на третью пару успею, – хмыкнул Кирилл, слабо толкнув меня локтём и улыбнувшись.

Впервые за всё время нашего знакомства он пожал мне руку и искренне улыбнулся, после чего сразу ушёл, не оставив мне надежды на то, что наши отношения наладятся до следующей нашей встречи. Тряхнув головой, хмурюсь. И о чём я только думаю? Какие отношения? Какой наладятся? Это же Самойлов, он ничего не делает просто так. И уж точно он от меня просто так не отстанет. Просто сегодня и сейчас мы позволили себе минутную слабость. Неплохо отдохнули. Но на этом всё. Горько вздохнув, думаю, что он мог бы быть отличным малым, если бы не был таким дерьмом.

POV Кирилл

Этот наглец посмел вытащить меня в будний день ни свет ни заря к себе, чтобы, видите ли, развлекать его! Ха! Царь нашёлся! Я же «пипец-как-люблю» ухаживать за всякими немощными. Совсем распоясался.

Но даже злиться на этого мелкого не получилось, потому что он устроил нам настоящий культурно-массовый отдых. Пошёл со мной в парк при больнице, накормил там всех птиц, покидался со мной снежками, слепил снеговика. Короче, зимняя прогулка «Всё включено». Иногда ловил на себе его долгие пристальные взгляды. Иногда сам заглядывался на его улыбку и весёлые глаза. Но я скорее убью этого мелкого паршивца, чем признаюсь, что он меня заинтересовал. Даже подумать о таком противно. Из-за него меня смешают с грязью, и будем мы вместе стоять у той самой стеночки за углом. Хрен там плавал, ни за что, мать вашу! Пусть хоть все свои пидорские феромоны в ход пустит, ему меня не обмануть! Наверняка ведь он такой милый только потому, что хочет расположить меня к себе и избавиться от издевательств. Чего он тогда тормозил столько лет? Мог бы и раньше опробовать этот метод. Или он из-за сестры так подорвался? Бля, чем больше думаю, тем меньше понимаю. На хрен.

Но, чёрт возьми, какая у него улыбка… И смех такой заразительный.

Блять, да одумайся, скотина блудливая! Чего несёшь вообще?! У парня не бывает красивой улыбки! И не милый он вовсе! Мог бы стать хорошим другом, тогда, в начале. Но не теперь, уже нет. Да и неприятно было бы дружить с тем, кто, возможно, имеет виды на твою задницу. Придушил бы, собаку, если б узнал про такое. При всём моём, на самом-то деле, толерантном отношении, сам бы я в это ввязываться не хотел. И вообще. Нельзя допускать таких мыслей.

Просто хорошо провёл день, ну и славно. Поиграли и забыли. Ему скоро возвращаться в универ, а парни наверняка захотят встретить его по-особенному. И сгладить углы мне уже не удастся. Перевёлся бы что ли? Глупый мальчишка. Опускать его и переживать за него одновременно – полный абсурд, но не я ли самый абсурдный здесь?

Даже когда пытаюсь возненавидеть его. Он же гей. Разъёбанный, наверное, во все щели, как воротник старого свитера. Сколько бы ни думал об этом – сам себе не верю. Он не такой. Скромный пацан, в гей-клубах замечен не был, на сайтах знакомств тоже. Ёбырей он явно не ищет. Импотент что ли?

Мозг, будь добр, заткнись к ебеням. Достал. Надо успеть на последнюю пару, а потом заказать этому шмындрику в палату что-нибудь вкусное.

========== глава 8 ==========

POV Максим

Вечером того же дня в свою палату я получил неожиданную посылку. Доставщику из самого дорогого суши-ресторана удивился не только я, но и медсестра, находившаяся в этот момент в палате. Долго гадать о том, кто оказал мне такую милость, не пришлось. Восхитительный поздний ужин я разделил всё с той же медсестрой – молоденькой девушкой, улыбчивой и приятной, в отличие от пожилых и вечно ворчащих сестёр этого отделения. Она, должно быть, понадеялась на нашу последующую встречу, но ведь она была не в курсе того, что у неё совершенно ноль шансов. Я никогда из-за своей ориентации не испытывал дефицита общения с прекрасной половиной человечества и не относился к девушкам плохо, даже несмотря на мой горький опыт относительно собственной матери. Я знал, что не все девушки такие, что со многими из них можно приятно пообщаться. Но эти ранимые и ведомые существа зачастую сами являлись источниками своих проблем, потому что их хрупкие сердца не выдерживали и превращали дружбу во влюблённость, на которую я ответить не мог. Такого не произошло с Ритой, но здесь был важный аргумент – Тоха. Итак, милая Олеся оставила мне свой номер телефона и, смущённо улыбаясь, вышла из палаты.

В университет я отправился на следующий день после выписки, а выписывали меня, к слову, в обед. Придя домой, обнаружил на почте два письма – работа. Переводы я закончил к вечеру, затем тщательно проверил, подкорректировал и отправил для дальнейшей работы. Было неприятно осознавать, что, помимо всего прочего, у меня создались некоторые проблемы ещё и на работе. Слава Богу, я решил их в рекордные сроки, избежав скандалов. А вот напряжённости с сестрой было не избежать. Она всё ещё была расстроена тем, что её вроде как парень оказался просто шестёркой Самойлова. Поэтому вечером, когда мы вместе сидели на диване и бездумно смотрели онлайн какой-то сериал, она долго жалась ко мне и тихо иногда шмыгала носом. В этот момент при всей своей терпимости к Кириллу и рациональности в отношении всей этой ситуации, я готов был пойти и свернуть ему голову прямо сейчас. Никто и ничто не должно заставлять Соню плакать. Последний раз я видел её расстроенной в тот день, когда она появилась с вещами на пороге снятой мною квартиры. Я не желаю больше видеть её такой и не допущу этого, и баста.

Утро было светлым и морозным, таким, какое я люблю больше всего. Но мой внутренний хороший настрой заранее портился предвкушением чего-то страшного. Я знал, что сегодня точно что-то будет, даже несмотря на то, как мы с Самойловым провели время вместе в тот раз. Вряд ли он бы стал утруждать себя тем, чтобы избавить меня от дальнейших проблем, да и не по силам это ему. Куча тупоголовых парней имела больше власти и веса, чем он один.

– Хэй, рыжий без души, как самочувствие? – не дожидаясь ответа о моём самочувствии, придурь с шилом в жопе запрыгивает мне на спину и пытается изобразить наездника. И наплевать, что я только-только оправился от сотрясения. Мой друг – идиот, определённо.

– Якунин, слезь с него, – Рита с привычной ей бесцеремонностью просто стряхнула эту тушу с меня, как таракана со столешницы. – Максюша, как ты чувствуешь себя? Тебе уже точно можно ходить в универ? – заботливым голосом интересуется девушка, расцеловывая меня в обе щеки и оставляя на них лёгкие следы от неяркой помады.

– Точно-точно. Ты меня знаешь, я себя не обижу. Раньше окончания больничного не пришёл бы, – улыбаюсь и легко обнимаю Ритку в ответ, на что она смеётся с той самой интонацией «в этом весь ты».

– А чо это ты его целуешь, а меня нет? – притворно обиженно дует щёки Тоха и упирает руки в бока.

– Он в больнице лежал, и я по нему соскучилась. А твою морду все эти дни наблюдала, – недовольно бросает Ритка, «включив внутреннюю негритянку».