Текст книги "Либо ты, либо я (СИ)"

Автор книги: Lirva

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

– Смотря, что именно, – Антон выбрал среди всех вкусностей какую-то булку с фруктовой начинкой, славно посыпанную сверху сахарной пудрой, и вгрызся в неё, как оголодавший зверь. Капец.

– Сначала… Он ничего не рассказывал насчёт вчерашнего вечера? Или, может, что-нибудь про сегодня. М?

Недобрым взглядом вновь прошёлся по мне этот острый на язык парень и насторожился, весь подобравшись.

– Нет. А что? Он сегодня был мрачным и ничего не говорил. А потом ты его утащил.

– Я ничего не сделал, успокойся. Надо было просто поговорить с ним кое о чём. Ты расскажешь о его семье? Почему он живёт только с сестрой? Где их родители?

– Это не то, о чём я могу рассказать. Спроси у него сам. Это слишком личное, – парень нахмурился, услышав о родителях. Что-то тут нечисто. Какая-нибудь трагичная история.

– Ладно. Тогда расскажи мне о нём самом. Что ему нравится? Как он обычно проводит время? У него есть парень? – вопросы вдруг закрутились в голове целым роем. Да, конечно, на некоторые из них я уже имел предположительные ответы, но лучше знать наверняка.

– Чёрт! Да какое тебе дело вообще? Это тебя касается в последнюю очередь.

– Ты ведь в курсе ситуации. Всё прекрасно знаешь. Мы с ним теперь по одну сторону баррикад. Мне нужно больше знать о своём новом союзнике. Или ты думаешь, парни так просто оставят его в покое? – я хохотнул невесело, столкнувшись с его настороженным взглядом. – Нет. Более того, они и на меня накинутся при удобном случае.

– И что? Разбирайся сам со своими дружками. Бывшими дружками, – слово «бывшими» он процедил с особенным упоительным шипением, явно наслаждаясь моей нынешней беспомощностью. – То, что теперь ты тоже у них в немилости, не делает вас с Максом друзьями.

– Я и не претендую на место друга. Просто они будут докапываться до нас двоих. Я знаю, что это из-за меня. И мне жаль. «Защитить» Макса будет громко сказано, но я хочу сделать что-то вроде того. Я уже сказал Соне и говорю тебе теперь: я на его стороне.

Парень, в этот момент с мрачным видом потягивающий через маленькую трубочку свой сок из коробочки, вновь поперхнулся.

– Ты сбрендил! – почти выкрикнул он, кашляя.

– Я серьёзно. Я в тот раз забрал его из дома Риты. Вы все были там. Ты знаешь, почему я это сделал.

– Нет, Самойлов, я, блять, не знаю! – он тыкнул пальцем почти что мне в нос. – Я понятия не имею, зачем! И почему он болел несколько дней у тебя дома, тоже не знаю. И почему сегодня утром ты сграбастал его, как медведь добычу, тоже. Ты не имеешь права проявлять к нему такую «заботу» после всего, что сделал. Ты третировал его три года кряду! А теперь что? Раскаялся? Не смеши меня.

Сжимая на протяжении всей его пламенной речи руки в кулаки до побеления костяшек, я понимал, что этот парень совершенно прав. Во всём. Я испоганил Максиму жизнь просто потому, что он на первом курсе не захотел со мной общаться. Просто потому, что я поддался общему мнению. Потому, что я бесхребетный ублюдок, испортивший жизнь хорошему человеку. Антон и все другие друзья Максима правы, плюя ядом в мою сторону. Но это не значит, что я оставлю Миронова одного, когда над ним нависает такая угроза. Парни без моего надзора не станут сдерживаться. Могут и сломать ему что-то, а могут и вовсе оставить калекой. Блядство.

– И твоя помощь сейчас только привлекает к Максу больше внимания! Они будут ещё больше до него докапываться, больше скалиться и кусать. Твоё присутствие рядом с ним делает только хуже! Я не понимаю, чего ты добиваешься своими «благородными» позывами его «защитить», – стукнув донышком опустевшей коробочки сока по столу, Антон откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди и уставившись на меня с вызовом. Всё, конец терпению.

– Я поцеловал его.

Молчание. Недобрый взгляд постепенно перерос в удивление, глаза парня стали, как два блюдца, а рот молчаливо открылся, как у рыбы.

– Дважды.

В ответ на это он лишь провёл рукой по своим волосам, выдохнув шумно, затем шлёпнул ладонью по столу, а после засмеялся. Нервно. Как смеются психи в больницах или же люди, над которыми неудачно пошутили. Мрачно так засмеялся.

– Я, конечно, знал, что ты еблан, Самойлов, но чтобы настолько!

– Я серьёзно. Можешь у него спросить, – уставившись в глаза Антона уверенным взглядом, сцепил руки в замок, вновь стискивая и заламывая пальцы. Назад пути нет. Если это поможет мне узнать о Максиме то, что поможет его защитить, то пусть парень знает. Он всё равно никому больше не расскажет.

Помолчав несколько длинных до неприличия секунд, он выдержал мой взгляд, очевидно, прочитав в нём всё то, что я хотел выразить. Шлёпнув себя ладонью по лбу, он отвёл отчаянный взгляд в сторону.

– И как же это вышло? Ты споткнулся и упал на его губы? – он барабанил одеревеневшими пальцами по столешнице, резко перестав есть. У меня бы тоже пропал аппетит.

– Нет, я красил ему волосы вчера вечером, – поймав на себе его удивлённый и всё ещё не верящий взгляд, жму плечами. – Я поцеловал парня, и меня не вырвало. Я пока не знаю, что это, и не хочу знать в ближайшее время. Всё, что мне нужно, это узнать о нём как можно больше, чтобы суметь защитить, если это потребуется. Я навлёк на куколку эту беду, мне её и отводить.

– Ой, блять, только не называй его так в моём присутствии, – брезгливо поморщившись, парень швырнул в меня трубочку от своего сока, которая, впрочем, пролетела мимо.

– Так ты мне поможешь или нет? Мне нужны ответы на мои вопросы.

Ещё раз окинув меня подозрительным взглядом и хмуро сдвинув брови, Антон неуверенно кивнул. Фух. Ну, хоть одна победа за сегодняшний день.

========== глава 16 ==========

POV Кирилл

Получив от прибабахнутого друга Макса добро на свою затею, смог выдохнуть с облегчением.

– Вставай, пошли отсюда. Пожрём в нормальном месте, – вставая из-за стола, позвал я парня, отодвигая в сторону от него ещё не до конца опустевший поднос.

– Офигел? Я же потом проблем не оберусь, если меня увидят вместе с тобой, – сложив руки на груди в защитном жесте, пробухтел этот крендель, хмуря свои идиотские брови. Да, у него даже брови дурацкие.

– Тебя уже со мной увидели, парень, так что перестань ломаться. Пошли, – не особо церемонясь, просто схватил этого придурковатого за предплечье и на буксире вытащил из столовой, а следом и из здания университета. Как куклу на подоконник, посадив его в свою машину, поразмыслил, пристегнуть его ремнём, чтоб по пути на ходу не выскочил, или не стоит, всё же послал нахер эту затею и залез на водительское. Порулил я в «Башню» – один из самых респектабельных ресторанов города, расположенный в центре. Нет, я туда частенько захаживаю не потому, что типа буржуй, а потому, что шеф-повар там – хороший отцовский знакомый. Дельный мужик, да и готовит он отменно. А пожрать хорошо это да, это я люблю.

– Ты убивать меня везёшь, что ли? – пробубнила скорбным тоном себе под нос эта пародия на человека и сложила руки на груди, буравя меня взглядом.

– Конечно, в центр города. Прям возле «Вечного Огня» тебя и прикопаю, – оскалившись ехидно во все тридцать два идеально ровных зуба, поворачиваюсь к нему на секунду, а после вновь уделяю всё своё внимание дороге, которая в разгар обеденного перерыва была едва ли не такой же опасной, как в час-пик вечером.

– Так, значит, нам две свиные отбивные с запечёнными овощами, два цезаря с креветками, что-нибудь на десерт и бутылку Мартена. И закуски.

Приличного вида официантка с умным видом и вежливой улыбкой переносит наш заказ в блокнот, кивает и моментально скрывается из поля зрения. Люблю здешний сервис.

– С чего это мы так пируем? – вылупленные глаза Антона метались по моему лицу, очевидно, не зная, за что зацепиться. Вот ведь лемур хренов.

– Под хорошую еду и выпивку рассказ легче пойдёт, – пожимаю плечами и, поставив локти на стол и переплетая пальцы, пристраиваю на них подбородок, упираясь взглядом в парня. – Ну, ты можешь уже начинать.

Оголодавший ребёнок Поволжья немного помялся, опустил очи долу, а после тяжко вздохнул и неохотно начал. Боже, дай мне сегодня терпения. По-братски. Очень надо!

– Я не знаю, что именно ты хочешь от меня услышать. Макс обычный парень. Живёт с сестрой. Работает, сам содержит их двоих. Учится вместе со мной и Ритой. Что ещё-то? – он сокрушённо смотрит на меня, как будто об «ангелочке Максиме» действительно больше нечего было рассказать. Ха, ха и ещё раз ха!

– Расскажи о его увлечениях. Где он бывает в свободное время, чем интересуется.

– Ты это мог и у него самого спросить, пока он у тебя на хате тусил типа больной, – недовольно бурчит это чудовище, складывая руки на груди в защитном жесте.

– Раз я спрашиваю у тебя, значит, у него я ответа не добился, – пизжу, конечно, как дышу, ведь я же даже и не пытался спрашивать у Макса сам ничего. Не знаю, почему. Может, он бы и рассказал? Хотя, хера с два он бы мне рассказал. Закатайте губу, Кирилл Батькович.

– Ну… Он занимается переводами. Фанатеет прям по англоязычной литературе. Взахлёб читает, у него вся комната книгами завалена, – взмахивает это чудовище руками над своей головой, типа показывая, насколько сильно засрана у Макса квартира. Преувеличивает, собака. Там всё не так плохо. – Мангой стал интересоваться, когда стал и её переводить. Мясорубку всякую читает, даже я бы не выдержал, – кривит лицо, морща нос, а я замечаю, что этот Антон, вообще-то, ничего так себе. Приметный парень. Если б ростом был повыше, вообще бы баб с себя ходил и стряхивал. Так, стоп! Разговорчики в строю!

– А где он обычно бывает? – спрашиваю после секундной заминки, когда Антон заглох, а я мысленно надавал себе по мордасам.

– Либо дома, либо со мной и Ритой, – ох, тяжёлый случай эта Рита, думается мне, когда вижу, как даже одно её имя он просмаковал губами и буквально проглотил, едва не облизнувшись. – Мы обычно ходим либо в кино, либо в кафе, изредка в бар или клуб. Часто в гости к Ритке заваливаемся.

Парень ненадолго замолчал, когда нам принесли наш заказ, а я голодно облизнулся, готовый одним махом слизать содержимое обеих тарелок ещё тогда, когда обе они были на подносе в руках официантки. Мы почти одинаково дико вгрызлись в божественно мягкое и сочное мясо, замолкая минут на десять, пока овощи вместе с мясом не были уничтожены.

– Так-то по-хорошему люди обычно с салата начинают, – пробубнил Антон с набитым ртом, хищным взглядом косясь на сверкающую бутылку.

– Похрен, – откупориваю коньяк и, щедро разливая по бокалам, пододвигаю один к парню. Гулять, так гулять. Иначе как мне ещё всё разузнать про Миронова? Что-что? Спросить у него самого? Нет, нормальные герои всегда идут в обход!

– Надо за что-то выпить, – поднимая бокал с янтарной жидкостью, неуверенно предлагает мой собутыльник на сегодняшний вечер. Хотя, вообще-то, сейчас разгар дня. Но как-то немножко похуй. Не хочет, видать, человек просто так нажираться, надо именно в честь чего-то. Ну, раз так, то, (где наша не пропадала?), наша всегда повод найдёт!

– За мир во всём мире! – выдаю я первое, что пришло на ум. Бред, конечно, форменный, но он лишь кивает в ответ, как болванчик, и пригубливает, сразу расплываясь в довольной кошачьей улыбке. Пей-пей, мальчик, пока Кирилл угощает. Ты мне сейчас всё расскажешь.

– Итак. У Максима есть парень? – задаю вопрос в лоб, потому что ходить вокруг да около тут не получится. Слишком скользкая тема. По дуге обходить – всё равно наебнёшься.

Антон икнул, перевёл на меня недоуменный взгляд, потом задумчиво посмотрел в бокал и с тяжеленным, как «Камаз», вздохом отчего-то грустно выдал:

– Нет. Он у нас одиноко одинокий одиночка. Нагулялся уже, теперь вот обет держит.

Видно, хорошая выпивка сразу развязала язык этому Антону. По нему не скажешь, что он к алкоголю неустойчивый. Хотя, может, просто с непривычки из-за крепости.

– В каком смысле нагулялся? – держу ухо востро, стараясь принять вид понимающего собеседника и слишком хищно не скалиться. Нельзя спугнуть добычу. Что-то мне подсказывает, (жопа, наверное), что Рита бы мне так всё на духу не выложила. Между мужиками оно как-то всё проще идёт, без хитровыёбистостей.

– Ну, были у него там похождения всякие в бурной молодости. В десятом классе. Мы тогда ещё вместе учились, – как-то туманно и издалека начал объяснять парень, заливая в себя ещё горячительного и закусывая тем самым цезарем. С креветками который. – Он в школу ходил день через три, если не реже. Всё по тематическим барам и клубам тусил, мужиков менял, как перчатки. А потом всё это резко закончилось, и он буквально испарился.

– И что ж случилось? – сощуриваю недобро глаза, чувствуя уже, как от всей этой истории пахнет жареным.

– Не могу рассказать, – сжимая бледные губы, неожиданно серьёзно смотрит мне в глаза Максов друг. – Это не могу рассказать… Мы с ним потом увиделись только на первое сентября в универе. Прикинь, мы с ним ещё классе в девятом по накурке застолбились сюда поступать, а оно вон как вышло, – он развёл руками, мол, «такие дела», и тряхнул сивой башкой.

– Значит, у него нет друзей, кроме тебя и Риты?

– Не. Он не особо общительный. Со всеми вежливый, но дистанцию держит, – Антон поднял бокал, сосредоточившись, торжественно произнёс, – За толерантность! – звякнул своим бокалом о мой, да и выхлестал его до дна, закусив канапе. И всё. Сказал, как отрезал, ни дать, ни взять. Я даже возражать не стал, не нашёлся. Просто выпил за эту его толерантность и закусил тоже.

– Значит, он любит исторические фильмы, английскую литературу, мангу и мужиков. А что ещё? – немного подобрев, я подпёр ладонью щёку и похлопал Антона по плечу совсем по-братски.

– А ещё он любит всякие натуралистические передачи типа «В мире животных», обожает грёбаных динозавров, слишком часто для гея пялится на Риткин зад и троллит меня 24 часа в сутки! – взахлёб начал рассказывать парень, щедро наливая нам обоим ещё и чокаясь со мной уже просто так, «не-за-что-то», а потому, что настроение хорошее, да и коньяк тоже. Дальше разговор у нас с Якуниным Антоном Михайловичем (!) шёл как по маслу.

POV Максим

Оглушительный в ночной тишине телефонный звонок отвлёк меня от прочтения Диккенса в оригинале примерно в начале четвёртого часа ночи. Что и кому от меня могло понадобиться в такое время, я не имел и не желал иметь понятия. Но трубку пришлось взять, потому что «Тоха», высветившийся на экране, меня и встревожил, и заинтриговал одновременно. Говорил со мной уставшим и строгим тоном, однако, совсем не Тоха, а сержант Иванчук. Интересное намечалось у меня ночью кинцо.

Оказалось, что Якунин Антон Михайлович в сопровождении Самойлова Кирилла Андреевича, находясь в состоянии алкогольного опьянения, разъезжал целый вечер и полночи по городу, кочуя из бара в бар и из клуба в клуб, надираясь до состояния нестояния, пока бдительные сотрудники ДПС не поймали этих лихачей. Насколько я понял, их «пригрели, напоили чаем», надавали по рёбрам и закрыли в обезьяннике за особо буйное поведение. А мне, собственно, предлагали – и весьма настойчиво – приехать за нерадивыми «друзьями», которые били себя в грудь и в один голос требовали позвонить Миронову Максиму Валериевичу, и забрать их уже из отделения, ибо всех они своими пьяными воплями порядком подзадолбали. Сказать, что я был в шоке, значит, ничего не сказать. Я был в ахуе. Совсем не в культурном таком ахуе. С каких пор Антон надирается вместе с Самойловым? С каких пор он вместе с ним разъезжает по барам? И какого, чёрт возьми, хера я обязан вытаскивать их пьяные до поросячьего визга задницы из КПЗ в четвёртом часу ночи?!

Но я собрался. Во всех смыслах этого слова. Сначала, собравшись с духом, я вызвал себе такси, затем, собравшись и упаковавшись, я максимально тихо закрыл за собой входную дверь и со скоростью Флэша слетел вниз по ступенькам, запихивая себя в такси и зло диктуя водиле адрес. Он был от него не в восторге, но повёз, куда ж он денется.

В отделении меня встретил хмурый, молодой, но довольно помятый сержант Иванчук. Оформив всё по-быстрому, я вызволил-таки этих забулдыг из-за решётки, поймав на себя сразу две тяжёлые пьяные, но беспредельно довольные тушки. Они что-то радостно галдели мне в оба уха и лезли обниматься, а я старался незаметно запихнуть их в такси, которое согласилось меня подождать. К себе я их везти категорически не мог. У меня негде спать, да и Сонька там у меня! Товарищ Якунин жил в общаге, которая, ясное дело, в такое время была наглухо закрыта. Поэтому я попытался вспомнить примерный адрес Кирилла. Но он мне на ум как назло не шёл. Я попытался было узнать адрес у него самого, но парень что-то самозабвенно пьяно булькал Антохе на ухо, а тот с умным видом кивал и поддакивал. Они меж собой общались на своём, инопланетянском. Поэтому пришлось лезть во внутренний карман его куртки, доставать паспорт и оттуда узнавать адрес его проживания.

Добрались мы по ночным пустынным дорогам минут за пятнадцать. Расплатившись (разорившись), я выгрузил пьяные туши, так и норовившие свалиться куда-то в сугроб, на улицу, бесцеремонно достал из куртки Самойлова ещё и ключи от его квартиры и повёл их за собой. Мне пришлось почти волоком тащить этих двух кабанов на себе. Ладно ещё Самойлов, он сразу видно, что тяжёлый, как скотина, но в Тохе-то где весь этот вес накопился? Он же ростом метр с кепкой. Прибью дебилов!

Ворочался я с чужими ключами и чужой дверью непозволительно долго, но справился-таки. Ай да я! Свалил два этих пьяных тела на огромную кровать Кирилла, не встретив особого сопротивления, и ушёл на кухню освежиться. Подышал в форточку, попил холодной водички из-под крана, немного успокоился и вернулся назад. Эти хорьки уже вовсю храпели, даже не подумав раздеться. Но не думали же они, в самом деле, что так легко отделаются? Коварный план мести нарисовался в голове как-то сам собой…

Раздев новоиспечённых дружков и художественно раскидав их одежду по комнате, включая даже нижнее бельё, я, почти надорвавшись, сложил их голые тела в подобии нежных (медвежьих, блять!) объятий, переплетая ноги, руки и прочие части тела. Со злорадным упоением наставил обоим красноречивых засосов на самых видных местах и с ещё большей радостью расцарапал Самойлову всю спину. И пусть думают, что им там в головы придёт! Сами виноваты! Оставив весь этот спектакль спать в комнате, заботливо закрыв господам дверь, я облюбовал вполне удобный и большой диван в зале, накрывшись пледом и заснув, едва голова моя коснулась подушки.

========== глава 17 ==========

POV Максим

Не знаю, сколько я так проспал, и не знаю, сколько было времени, когда проснулся, – в комнате не было ни намёка на часы или технику с часами. Телефон был где-то в куртке в коридоре, оставленной там с ночи. А проснулся я от звуков какой-то движухи в комнате Самойлова. Едва вспомнил, в каком состоянии оставил этих свинят просыхать на кровати, меня как ветром сдуло с нагретого уютного места, и уже через несколько секунд я жался ухом к двери спальни. Но подслушать – это мало, надо разыграть спектакль, как эти клоуны сделали со мной ночью. Моя месть ещё не завершена. Шаг второй: заставь их поверить в то, чего не было. Делая узкие сонные щёлочки вместо глаз и придавая лицу как можно более помятый вид, вваливаюсь в комнату и щурюсь на двоих совершенно голых придурков, которые сидели на кровати и пялились друг на друга, как бараны на новые ворота.

– Вы чё расшумелись с утра пораньше? – и застываю в проёме типа удивлённый, так и не убрав ладони с ручки двери. Даже рот приоткрыл. Ай да Максим! Оскар мне, сейчас же! За лучшую мужскую роль.

– Макс?! – как-то затравленно, испуганно и в то же время пристыжено, совсем по-бабьи взвизгивает Тоха и стыдливо прикрывает одеялом своё достоинство. Ой, да чего я там не видел?

– Максим? – это уже удивлённый хрип со стороны Самойлова, и его глаза постепенно округляются до размера пятирублёвой монеты.

– Чё тут творится? – обводя комнату взглядом и раскидывая руки в стороны, спрашиваю так искренне, как будто вовсе и не я вчера тут этот «порядок» наводил.

– Макс, ты чё здесь делаешь вообще? – едва успел спросить Самойлов, как тут же опять совсем несерьёзный Тохин писк его обрывает:

– «Здесь» это, блять, где?! – не знаю, кому именно была послана его злость – мне или Кириллу – но ответил всё же не я.

– Мы у меня дома, – так спокойно сказал, будто это не он сейчас в одной кровати с голым парнем лежит. Сидит. Тоже голый. С разодранной спиной.

– Какого хера мы делаем у тебя дома?

– Ну, вообще-то это я вас сюда привёз, – чешу репу и немного неловко улыбаюсь. Мол, простите, хозяин, что вломился в Ваш дом без разрешения. – Из КПЗ.

– Что-то смутно припоминаю такое, – чешет репу Самойлов и шипит, чувствуя, как кожа на спине щиплет из-за таких телодвижений. Он заводит одну руку назад, ощупывает свои лопатки, бока, спину, а его лицо становится удивлённее и мрачнее с каждой секундой. – Но… Какого хера он, – парень тыкает пальцем в сторону осоловевшего Антона, – делает в моей кровати в таком виде?!

– Не знаю, пацаны, – развожу руками, мол, ох и ах, я ничего не видел, ничего не знаю. – Я вас одетыми оставлял. Поверх одеяла. И… Тох, что это там у тебя? – трогаю свою шею, как бы указывая другу, где именно это «там». – Синяк что ли?

Якунин прикасается к шее, трёт её, но ничего не понимает. Зато понимает Самойлов, который сидит достаточно близко и видит, что на шее у парня алел не что иное, как засос. Красноречивый такой засос. Затем в молчаливых копошениях буквально за пару минут они находят такие же следы на груди самого Кирилла, на плечах Тохи. А ещё друг как-то совсем обречённо смотрит на спину парня. Хе-хе…

– Ты мне всю спину расцарапал, уёбище! – зло рычит Кирилл ему в лицо, а тот жмурится, вертит головой отрицательно и отползает к краю кровати ближе ко мне.

– Макс! Макс, что ты слышал ночью? Макс, чё тут было, блять?! – он тянется ко мне рукой, но ясен красен, что не достаёт. Я ведь так и остался стоять у двери.

– Не знаю, – пожимаю плечами, усиленно изображая ахуй от сложившейся ситуации. – Я в наушниках уснул, – ложь как-то слишком легко срывается с языка. И мне верят.

– У тебя не болит… Ну… Там? – хриплый голос звучит в ушах, как набат. Мы с другом одновременно замираем от заданного вопроса. Даже я не ожидал, что парень додумается такое спросить. А друг ещё, скотина эдакая, подвигал бёдрами, повертелся и с мокрыми глазами выдал:

– У меня всё болит. Абсолютно всё! – и закрывает лицо руками, утыкаясь в свои колени. Чёрт. Я немного не так хотел отомстить. Это была скорее месть Самойлову, чем Антону. За тот вечер у меня дома. За тот поцелуй в туалете. За все те три года, что он донимал меня, не давая жить.

– Ебать не встать… – многозначительно выдаёт зеленоглазое ходячее бедствие и мечется по кровати, не зная, куда себя деть. Успокаивать Тоху? Одеваться? Я прям вижу всё это на его лице, вижу, что он в жизни ещё не был так растерян, даже, наверное, когда его в детстве спрашивали, что такое хорошо, а что такое плохо.

Наверное, моя месть свершилась? Или ещё нет? Что делать-то?

– Эмм… Ну, вы бы хоть оделись, что ли, – кашляю в кулак, судорожно соображая, что дальше делать. – Я приготовлю завтрак, раз уж вы… Пострадавшие? – получилось не утверждение, а именно вопрос, потому что ну как, блять, можно считаться пострадавшим, вдоволь натрахавшись? Вот именно, никак. И они это понимают, отводят взгляды, тяжело так молчат.

– Ладно. Давай одевайся, когтистый, – типа небрежно кидает он Тохе, но я даже отсюда вижу, что он до усрачки напуган, но старается скрыть это под своей бравадой. Ну, уж нет. Ты мне всё выдашь сегодня. Парень поднимается и, с трудом находя свои джинсы во всём этом свинарнике, натягивает их. Я стараюсь слишком не глазеть на его голое тело. В конце концов, я здесь сейчас не для этого. Антон в нирване, его поднимать, одевать и вести на кухню нам приходится под белы рученьки. Я в душе уже ликую, Самойлов действует, как на автопилоте, а друг мой просто тихонько сам себя гнобит. Ничего, ещё совсем немного.

– Ого! Всё-таки нихрена себе, ты его исполосовал! – выдаю я достаточно громко, как только Кирилл поворачивается ко мне спиной, доставая из холодильника продукты для нехитрого завтрака. Самойлов давится воздухом, закашлявшись, а Тоха тихо-тихо завывает себе в колени. Просто завывает, не плачет. От отчаяния.

– Тц! – раздражённо цыкает на меня Кирилл, поворачиваясь, а я ещё и трогаю пальцами засос на его ключице, хмуря брови и выпучивая глаза от удивления. Мне точно должны дать Оскар!

Я лишь невинно пожимаю плечами на его хмурый взгляд и отворачиваюсь к плите – готовить господам омлет. Через двадцать минут мы втроём сидим за столом на Самойловской кухне и молча сюрпаем чаем. Напряжённая атмосферка, однако.

– И что делать теперь будете? – задаю я самый неприятный вопрос, который назрел, но отвечать на него никто не хочет. Его никто и слышать-то не хочет, но я здесь как раз для этого.

Два хмурых и злых взгляда сканируют меня с головы до пят. Хотя, Антохин взгляд даже больше обречённый, чем злой. Он ведь думает, что лишился своей невинности.

– Кхм… Забудем? Мы ведь были пьяные, – резонно замечает Кирилл, как-то странно жестикулируя. – К тому же, один раз – не пидорас, – последняя фраза вызывает у Якунина какой-то нервный, совсем нехороший смешок.

– Да? – скептически выгнув бровь, осуждающе смотрю на парня, стараясь вложить в свой взгляд посыл: «Чё, думаешь, трахнул моего лучшего друга и теперь сухим из воды выйдешь? Увезёшь его в Канаду и женишься, как миленький!» Он в ответ как-то зябко ёжится и сжимает руки в кулаки.

Напряжённое молчание затягивается, брови Антона вот-вот готовы срастись вместе, а губы – исчезнуть с лица. Кирилл натянут, как гитарная струна, не знает, что ему делать. Вокруг Тохи для него как будто образовалось невидимое силовое поле – он не приближается к нему и на полметра. Считаю про себя до десяти. Раз. Два. Три… Десять. И выдаю:

– Да шутка это всё, парни! Это я вас так художественно вчера складировал и украсил!

Они молчат. Ошалело смотрят на меня и молчат. Только Якунин хлопает молча ртом, как рыба.

– А потому что нехуй в четыре часа утра просить меня забрать вас из обезьянника! Совсем уже ахуели! Они, значит, бухают, в щи бухие по городу гоняют, а Максим потом их вытаскивай, – нахохливаюсь, как снегирь в декабре, и складываю руки на груди. Лучшая защита – это нападение. И зло ещё добавляю: – Оборзели в край!

– Так ты чё… – собирает по крупицам сложившуюся ситуацию в своём крохотному мозгу грёбаный Самойлов, – разыграл нас типа? Шутки юмора шутишь, сука?!

Я знал. Я знал, что нарвусь. Зачем я сделал это? Идея с местью вмиг перестала казаться мне умной. Я итак еле-еле смог наладить контакт с Кириллом, кое-как смог добиться того, чтобы не быть битым каждый божий день. Но нет же, Максиму не сиделось на жопе ровно, Максим решил вспомнить свою бурную молодость! Вечно молодой, блять, вечно пьяный!

– Посмотрите, какие мы нежные! Как за угол кого-то тащить, так мы первые, а как парня трахнули, так сразу в кусты! Самойлов, ну ты и скотобаза, – буквально выплёвываю гневную тираду ему в лицо, а сам в душе храбрюсь. Не сдавать.

Тут вдруг с громким «шлёп» ладонь Якунина ложится парню на плечо и, поднимая свой ясный взгляд из-под чёлки на нас, он начинает смеяться. Даже не просто смеяться, а истерить, нервно хохотать, хватаясь свободной рукой за живот, а другой продолжая крепко сжимать плечо Кирилла. Я не выдерживаю, и тихий смешок срывается с губ, за ним второй, третий, и вот я уже безостановочно смеюсь, глядя в раскрасневшееся лицо Тохи, который точно понял меня, который моментально просёк фишку. На то он и лучший друг, чтобы понимать тебя с полувзгляда.

Кирилл зло шикал на нас, сжимал кулаки, психовал, стукая громко донышком чашки по столешнице, но потом и сам заулыбался. Красиво так, белозубо, заставляя милые ямочки вновь появиться на щеках. А я переводил шальной взгляд с него на Антона и обратно, сотрясаясь в диком смехе. За свою выходку я не получил ни по жопе, ни по мордасам. Только словил болезненный, но справедливый тычок пальцами под рёбра от Самойлова. И на душе стало как-то легче. Отомстил, посмеялся, налопался омлета своего собственного приготовления, напился чаю и оставил этих двоих горестно разбираться с дорогостоящими последствиями их вчерашней пьянки. Мне надо было вернуться домой – там сестра. Но уже перед самым выходом спиной поймал настороженный вопрос от Антона:

– Так а почему у меня всё тело болит? – и глаза так подозрительно щурит, обнимая себя за плечи.

– И у меня тоже, – задумчиво чешет подбородок Самойлов.

– Потому что вы, товарищи, оказали сопротивление сотрудникам ДПС, – и улыбаюсь совершенно обворожительно, как будто сообщил им о том, что универ закрыли на карантин.

– Пиздец, – философски выдаёт Кирилл, взмахивая руками, и закрывает за мной дверь. Им теперь разбираться надо со всеми этими правоохранительными органами. А я включаю телефон, смотрю на экран и молюсь. Время – третий час дня. Мало того, что универ безбожно прогулян, так ещё и Сонька вся, небось, издёргалась. Двенадцать пропущенных попахивают сковородкой по лицу.

POV Кирилл

Голова трещит, как горный обвал, во рту – Сахара, руки и ноги затекли. Состояние почти мёртвое, из разряда не «хуёво», и не «пиздец», и даже не «хуёвый пиздец». Нет ещё такого разряда, на который я себя сейчас чувствовал. Пытаясь пошевелить хотя бы мизинцем, понимаю, что «Убить Билла» – полный пиздёж. Рядом из-за моего пыхтения что-то стонет, возится, хрипит, а потом я натыкаюсь носом на белобрысую макушку. Через пару секунд смотрю уже в закрытые глаза этого нечто. Мужественное лицо, без намёка на бабские черты, синие мешки под глазами, едва-едва проглядывающаяся светлая щетина, короткие светлые волосы и общий помятый вид. Вывод приходит сам: всё неебически плохо. Рядом со мной лежит этот Мироновский друг Антон, хмурится, пытаясь проснуться и продрать глаза, у него явно, как и у меня, похмелье. Кое-как всё-таки удаётся выдрать из-под его головы свою руку и начать её разминать. Не рискую резко садиться, потому что знаю, что это будет фатальной ошибкой.

При попытке отползти от стонущего похмельного тела, ногой натыкаюсь на нечто… Очень похожее на чей-то чужой член. Чей-то чужой потому, что мой собственный спит мёртвым сном, и я это чувствую, а вот чужой засланец гордо торчит макушкой кверху, упираясь в мою ногу. Пиздец – это ничто по сравнению с тем, о чём я подумал.

– Тааак! Какого хуя ты тут трёшься об меня, гондон?! – возмущённо шиплю и отпихиваю это сивое нечто от себя, подтягиваясь повыше к подушкам.