Текст книги "На далёких дорогах забытых времён (СИ)"

Я дома…

Только это кружилось в опустошённой душе. Лишь одна мысль переполняла сознание.

Я дома…

Яркое пламя плясало в камине, разливая жар по просторной гостиной родного дома. За дверью слышался тихий разговор матери с одним из стражей, уходившим к западной границе – к тому посту, где остались Аэглэн с молодыми лучниками. С ним возвращался туда и Индор, проводивший меня к матери и не пожелавший остаться в поселении, пока его друзья подвергались опасности у границы. Мне хотелось поблагодарить его за заботу и помощь, но сил подняться с тёплой шкуры у камина не было, а все слова уплывали в туман, растворяясь в одной-единственной мысли.

Дома…

Отставив чашу с горячим вином, я опустила голову на пол, наслаждаясь прикосновением мягкого меха к щеке, и провалилась в полудрёму, сквозь туман по-прежнему слушая тихую речь матери.

Её ласковое поглаживание по голове вернуло меня к реальности. Поднявшись и сев, я удивлённо моргнула. Мать и Линнэн, расположившиеся полукругом рядом со мной на полу и неспешно потягивающие вино, тихо засмеялись.

– Нана, – только и смогла выговорить я, уронив голову матери на колени.

– Девочка моя дорогая… – прошептала она, запуская пальцы мне в волосы и окутывая привычным теплом.

– Я скучала…

– Знаю, дитя, я всё знаю…

Склонившись, она поцеловала меня в макушку, всё также ласково гладя по волосам. Я подняла голову и встретила взгляд её ярких глаз.

– Я видела твою вестницу, нана…

Мать и Линнэн удивлённо переглянулись.

– Какую вестницу, милая? – переспросила вторая Мудрая.

– Перед тем, как уехать из Имладриса. Я видела твою вестницу. Там, в долине…

Мать отрицательно покачала головой:

– Дорогая, мои вестники не имеют силы, чтобы преодолеть такие расстояния. Я никого не посылала.

– Но… я же видела. Как всегда, как твои…

– Ты пустилась в этот путь, увидев бабочку? – недоверчиво спросила Линнэн.

– Да. То есть, нет. Вернее, да… Я решила ехать домой, когда её увидела, – я замолчала и села, понимая сама, как нелепо звучат эти слова. – Я больше не могла быть одна… Мне казалось, что я нужна здесь. Что нужна тебе…

– Конечно, ты нужна мне, Эль! – воскликнула мать, прижимая меня к своему плечу. – Но гораздо больше я бы желала видеть тебя живой в безопасной крепости, а не мотающейся по глухомани, переполненной врагами!

Ответить на её слова было нечего.

– Защитница… – посмеиваясь, фыркнула Линнэн. Мать лишь покачала головой.

– Отец знает об этом? – я вскинула на них смущённый взгляд.

– Знает, Эль, знает…

– Он в ярости и готов меня убить…

Они переглянулись.

– А ты как считаешь? – скрывая улыбку, поинтересовалась Линнэн.

– Никак, – обхватив колени руками, я спрятала в них лицо. – И сожалею только об одном, – сжав зубы, мне удалось не разрыдаться. – Я потеряла Хелега…

Некоторое время они молча наблюдали за мной, и только потрескивание камина нарушало тишину. Потом мать положила мне руку на голову и снова погладила.

– Твой Хелег вернулся домой раньше тебя.

Смысл этих слов не сразу достиг моего разума. Но, осознав услышанное, я тотчас же вскинула голову, недоверчиво переводя взгляд с матери на её подругу.

– Похоже, что конь оказался умнее своей хозяйки, – пробормотала Линнэн, поднося к губам кубок.

Мать засмеялась. Не удержавшись, я тоже радостно фыркнула.

– Не могу с тобой поспорить, мэльдис, – вполголоса отозвалась мать.

– Где он?

– На конюшне у Рэндира. Сиди, – удержала она меня на месте, – завтра проведаешь его. Он тоже устал.

Я снова опустилась на пол, а мать продолжила:

– Он прискакал прямо к нашему дому, и первым его заметил Аэглэн. Он собрал своих учеников, и они тут же отправились к границе. Хелег спас тебе жизнь.

– Не единожды, нана… Не единожды.

– Не прибеги он сюда, тебя никто бы не ждал на том посту. Стража выбивается из сил, чтобы сохранить безопасность границ. И на счету сейчас каждый, кто может держать в руках оружие, – заговорила Линнэн.

– А Сэльтуиль?.. – я осеклась, не зная, как продолжить щекотливый разговор. – Что она там делала?

Мать взглянула на Линнэн и произнесла:

– Она вызвалась идти с ними…

– И давно?

– Что давно? – переспросила Линнэн.

– Давно она умеет держать в руках оружие?

– С вашего отъезда в Имладрис. Она настояла на обучении этому после вашего отъезда.

– Аэглэн говорит, что лучница из неё выйдет неплохая, – произнесла мать.

Я молчала, не находя слов. Но Мудрым не нужны слова для объяснения написанных на лице сомнений.

Линнэн снова взглянула на мою мать и, наклонившись, похлопала меня по руке:

– Эль, дитя, не нужно так воспринимать эти события. Её жизнь – это лишь её решение, и не стоит считать себя в чём-то виноватой.

Подняв глаза, я встретила её улыбку.

– Да, она попыталась, должно быть, таким образом привлечь внимание моего сына. Но в таких вопросах решение принимать ему, а он свой ответ уже дал, насколько я знаю…

Поднявшись, Линнэн отошла к столу, где стоял ещё один кувшин вина. Мать последовала за ней. Стукнули тарелки, по комнате поплыл сладкий запах тёплого хлеба и сыра. Пока они раскладывали по тарелкам ужин, я задумчиво смотрела в огонь, пытаясь уловить в мыслях что-то, что тревожило всю дорогу до границы.

– Нана… – вёрткая мысль, наконец, всплыла в памяти чёткой картиной узкой тропы, вьющейся среди густых зарослей, и несущегося по ней во весь опор Хелега, – нана, я хотела спросить…

– Что, дорогая? – отозвалась за спиной мать, снова опускаясь рядом.

– Разве в тех землях были раньше тропы, ведущие прямо к нашим границам?

– А кто тебе сказал, что они там есть? – посмеиваясь, Линнэн опустилась на своё место, поставив рядом наполненные тарелки и непочатый кувшин вина.

Я бросила на неё взгляд, начиная догадываться о причине столь удачно проделанного пути через кишащий орками лес.

– Ты помнишь, что я тебе однажды сказала, дорогая? – с улыбкой спросила мать.

– Что этот лес всегда будет помнить и хранить меня…

– Так что же тебя удивляет? Или в далёких землях ты забыла, что всё ещё одна из таварвайт?

– Я всё помню, нана… Всё помню…

Опустив голову ей на колени, я снова погрузилась в дремоту, убаюканная их тихим разговором и негромкими, привычными с детства, напевами Линнэн…

Комментарий к Глава 12. Дорога домой

* Лети, Хелег! Лети как буря!

Хелег – синд. “лёд”

Сэльтуиль – синд. “дочь весны”

Индор – “душевный”

Рэндир – “помнящий”

========== Глава 13. Меж границ и тревог ==========

3434 г. в.э.

Эмин Дуир

Громкий стук в двери нашего дома – днём ли, ночью ли – давно стал привычным. Мать и поселившаяся с нами Линнэн тут же уходили туда, где требовалось их присутствие, с тем, чтобы после возвращения почти без сил упасть и погрузиться в тяжёлое забытье.

И не было больше в поселении тех ночей, когда среди чуткой тишины можно было услышать шёпот ручья из перелеска, любовные признания или мелодии менестреля. Ночи полнились иными звуками – и в них больше не было умиротворяющего покоя. Давно привычным стало для всех держать рядом с собой оружие, и уже не осталось тех, кто не смог бы натянуть тетиву лука при малейшей опасности.

Стража сменяла друг друга на сторожевых постах, почти не успевая отдохнуть. Алордин с каждым днём мрачнел всё сильнее, и всё чаще задумчиво поглядывал на полупустые дома, отсылая стражей к дальним рубежам.

А нападения на границы шли почти безостановочно. Орки, не имея, должно быть, сил и возможности пробить оборону прямым нападением, изматывали нас непрекращающимися набегами. И всё чаще вместе со стражами уходили юные ученики Аэглэна и охотники, только-только взявшие в руки оружие. И уже никто не гнал с границ тех эллет, что вставали рядом с братьями, отцами и мужьями в очередную тревожную ночь. Или вместо них. Потому что большинство воинов были далеко–далеко от дома. И потому, что от прошлой жизни не осталось уже ничего…

Утро, после моего приезда в родной дом, когда Алордин вернулся из северных поселений, изменило для меня многое.

Мы сидели в общей зале – Алордин, прибывшие с ним и сменившиеся с постов стражи, я, моя мать и Линнэн. Алордин устало ковырял в тарелке и внимательно слушал мой рассказ о проделанном путешествии. Мать и Линнэн, стоя рядом, тоже молчаливо внимали беседе, лишь изредка обмениваясь взглядами. Алордин хмурился всё сильнее, расспрашивал снова и снова в мельчайших подробностях об увиденном у Андуина, пока, наконец, не отодвинул от себя тарелку и не встал из-за стола.

– Собери пятерых стражей, Гланмир, – обратился он к одному из воинов в зале, – через час они должны быть готовы выйти за западные рубежи.

Светловолосый страж молча кивнул и покинул зал, а Алордин повернулся к моей матери и Линнэн:

– Скажи, Мудрая, сможете ли вы снова открыть для нас те тропы, которыми прошла твоя дочь? Для вас это возможно?

Они задумались, а затем мать покачала головой:

– Не уверена, Алордин… не всё и не всегда можно повторить.

– Некоторые пути она выбирала сама, – пояснила Линнэн. – И не всегда её путь совпадал с той дорогой, где мы могли бы чем-то помочь.

– Зачем это тебе, Алордин? – мать покачала головой, подавая ему в руки кружку с горячим отваром. – Мы ведь и так уже знаем, что в ближайшее время всем придётся нелегко.

Алордин задумался, вдыхая аромат трав, и скользнул взглядом по мне и сидящим за столом уставшим воинам.

– Я хотел бы сам увидеть всё, собственными глазами. И тогда уже решать, что делать дальше. Необходимо проверить поселения у западных окраин леса и то, о котором она рассказала. Может быть, ещё можно кого-то предупредить. И нельзя оставлять всё в том виде, что сейчас… нельзя оставить у наших границ поруганные тела и смерть.

– Я могу указать дорогу до…

Под его взглядом, оборвав себя на полуслове, я медленно закрыла рот, запоздало вспомнив, что Алордину уж явно больше моего знакомо местонахождение разорённого посёлка.

Воин хмыкнул и окинул меня тем взглядом, от которого ещё с детских лет возникало желание укрыться за чьей-либо спиной. Но спины поблизости не наблюдалось, а сползать под стол было бы не к лицу… К тому же, если уж даже Сэльтуиль способна приносить пользу, стоя с луком у границы, то для меня было бы позором сидеть в это время у матери дома.

– …хотя бы ту дорогу, которой прошла до границ, – выговорить это удалось лишь с усилием, а каждый устремлённый на меня взгляд лёг тяжким грузом. – Если это важно. Может быть, я могу чем-то помочь… – последние слова были почти не слышны.

– Твоя дочь безумна, Тауриндиль, – насмешливо шепнула Линнэн моей матери, убирая со стола пустые тарелки.

– Это не важно, – отрезал Алордин, отставляя кружку и окидывая взглядом всех присутствующих.

И непонятно было, кому предназначался этот ответ…

Я опустила глаза, не выдержав его взгляд, и стиснула кулаки, сгорая от стыда. Мне, почти полсотни лет назад покинувшей дом и не появлявшейся в этих землях много лет, глупо и смешно было предлагать какую-то помощь воинам, проводившим половину жизни у границы.

Алордин приблизился ко мне и остановился рядом, сверля с высоты своего роста настойчивым взглядом. Таким же взглядом любили награждать своих учеников наставники стражей Имладриса, ожидая от них верных решений… Вскинув голову, я взглянула в сверкающие холодной сталью глаза и уловила в их глубине мелькнувшее на миг любопытство. Алордин взял мои руки, перевернул ладонями вверх, рассматривая поджившие ссадины, и отпустил.

– Перевяжи левую руку, – бросил он мне, отворачиваясь к Мудрым. – Вы поможете нам?

Мать молча кивнула, а Линнэн не удержалась и проворчала:

– К чему задавать подобные вопросы?..

Тяжёлая рука Алордина на мгновение коснулась моего плеча, когда воин, повернувшись, направился к выходу. Я подавлено молчала, спрятав лицо за кружкой. Стражи, закончившие есть, поднялись из-за стола и последовали за командиром.

– Элириэль, передай Аэглэну, что помощь его учеников понадобится на западных постах, – приостановившись в дверях, произнёс Алордин. – К вечеру их сменят стражи. Выступаем через час от дома Аэглэна. И… про руку не забудь.

Он вышел из дома, и со стороны конюшни донеслись отдаваемые им распоряжения. Я недоумённо захлопала глазами, провожая воинов, покидающих зал, пока один из них не взглянул на меня с насмешкой:

– Что сидишь, Элириэль? У тебя всего час, чтобы успеть собраться.

Обескураженная, я вскочила.

– Аэглэн сейчас на кухне, – негромко произнесла мать и вздохнула. – Стрелы возьмёшь в оружейной. А потом зайди ко мне, я помогу с рукой…

«Однажды, моя девочка, всё закончится – и эта война, и тьма, и опасность. Всё в нашем мире меняется… И мы тоже. Но свой путь, каким бы он ни был, пройти сможет лишь тот, кто идёт. И если мы хотим снова увидеть, как засияет свет над нашими землями, мы должны до него дойти. Иди, милая. Иди… и береги себя…»

Эти слова, сказанные в тот день матерью на прощание, я потом всегда твердила себе как заклятье – и когда казалось, что надежда потеряна, и когда она на самом деле исчезала. И когда оставался лишь бесконечный коридор.

Дойти… чтобы увидеть… свет…

За четыре дня, что провела я с отрядом Алордина у западных окраин Эрин Гален, нам удалось предупредить разграбление ещё двух крошечных посёлков лесных жителей. Понимая, что самостоятельно вряд ли удастся противостоять нападениям крупных отрядов орков, они покинули свои дома и ушли от опасного соседства дальше на юг, к родичам. В трёх местах мы опоздали. И всё, что смогли сделать – это лишь предать земле и огню оставшееся после набега.

Побывали мы и в заваленной буреломом балке у границы леса. Когда я извлекла из тайника полученные в Имладрисе доспехи, Алордин лишь одобрительно прищёлкнул языком, скользя пальцами по тиснёным узорам на коже нагрудника. И нацепил всю защиту на меня. А затем, заталкивая в сумку извлечённое из-под камня платье, я поймала его насмешливый взгляд. Но расстаться во второй раз с чудесным подарком Сильмэ было выше моих сил. Пусть улыбается, донесу…

Домой мы вернулись к вечеру пятого дня.

И для меня началась бесконечная вереница дней, сливающихся в недели и месяцы, когда дежурства у приграничных постов чередовались с выходами на охоту, а по ночам поднимал на ноги громкий стук в дверь…

В ту ночь требовательный стук раздался почти сразу после заката. Едва успев натянуть сапоги и прихватив с собой пояс с оружием, я ещё в пределах своей комнаты поняла, что произошло нечто страшное – громкие взволнованные голоса и заметавшиеся в ночной мгле отсветы огней изгнали из посёлка последние мгновения ночных грёз. На ходу заглянув в спальню к Линнэн, я не стала тревожить её – вернувшись незадолго до заката от раненого прошлой ночью стража, она была в усталом забытьи и ничего не слышала.

Мать уже была у входной двери, расспрашивая принёсшего вести воина, и лишь кивнула мне в сторону стоящего на возвышении Дома целителей, почти бегом спускаясь с крыльца.

Холодный туман, предвестник приближающейся осени, снова лежал за порогом густыми клубами. Плохо… В такие ночи орки с особой яростью бесчинствовали у границ, и трое раненных стражей за последние шесть дней уже заставили оставшихся в поселении лекарей явить свои навыки.

У Дома целителей горели костры, немного разгоняя туманную муть, в окнах бились яркие блики света, а у крыльца собралось, наверное, всё поселение. Спеша вслед за матерью, я с удивлением обнаружила вокруг множество незнакомых лиц; хотя, казалось, после возвращения домой мне стали известны уже все эльдар, появившиеся здесь за годы моего отсутствия. Сейчас же у костров сидели и стояли, переговариваясь, плача или утешая друг друга те, кого я никогда не видела раньше. И всех их объединяло лишь одно – отчаянье в блуждающих глазах.

Стоявшие у самого крыльца молчаливые воины расступились, пропуская мать, а я резко остановилась, словно наткнувшись на стену – у входа в дом, в кольце отбрасываемого факелами света, аккуратно, в ряд, лежало четыре тела. Окровавленные одежды, застывшие лица… Незнакомая русоволосая дева в залитом кровью желтом платье с четырьмя ранами от стрел на груди и у шеи. Темноволосый юноша без доспеха с рассеченной раной от ключицы до бедра. Незнакомый воин, чье лицо, скрытое слипшимися от крови волосами, рассмотреть было почти невозможно. И Гланмир, один из наших стражей, ушедший три дня назад к восточным селениям. Там жила его сестра с супругом, и он, волнуясь об их благополучии, часто вызывался сам увести отряд в подмогу немногим оставшимся у восточных рубежей воинам. Лишь при взгляде на его неподвижное тело мне стало ясно, что случилось непоправимое, а до слуха долетел, перекрывая царящий вокруг гвалт, громкий голос Алордина.

– Да! Именно немедленно! – рявкнул он, появляясь на пороге Дома целителей.

Стоящие у крыльца стражи плотнее сомкнули ряды, скрыв то, что происходило за их спинами.

– Это безумие! – громко и взволнованно возразила Антара, его жена и одна из оставшихся в посёлке целительниц. – Прошу тебя, не сейчас! Не ночью!

– Я должен был принять это решение уже давно! Промедление лишь погубит ещё больше нашего народа!

– Не сейчас, Алордин, послушай… – раздался за их спинами негромкий, но звучный голос моей матери, и воин резко остановился, обернувшись. – Послушай голос своего разума, не рвись за велением сердца. Случившегося не изменить. Но мы должны сейчас позаботиться о тех, кто ещё нуждается в помощи.

– Я это и хочу сделать!

– Посмотри туда, – мать, стоя на крыльце, взмахнула рукой за спины воинов, и Алордин замолчал, устало прикрыв глаза рукой.

– Ривион, собери отряд, – совсем другим, сдержанным и знакомо-уверенным голосом произнёс он после небольшой паузы. – К утру они должны быть готовы выступить к северным границам. Эндан, пойдём со мной. Нам нужно разместить всех прибывших.

Воины снова расступились, и Алордин сбежал по ступеням, направляясь на свет мерцающих сквозь мглу костров.

– Элириэль, – проходя мимо, он заметил моё присутствие, – найди Аэглэна. Он, ты и твои друзья понадобитесь мне к рассвету.

Я склонила голову, давая понять, что услышала его слова, и лишь сейчас запоздало поняла, что незнакомые мне эльдар с отрешёнными глазами – это жители поселения у восточного рубежа, самого небольшого и слабо защищённого. Поселения, которого, должно быть, больше нет…

Мелькнув белой птицей, мимо нас к крыльцу за спины воинов метнулась чья-то тень, и, обернувшись остановить её, Алордин поймал лишь воздух. На колени возле тела Гланмира упала его жена, уронив голову ему на грудь, и зашлась немым криком. Антара, воины и моя мать поспешили к ней, но целительница, оказавшаяся рядом с телами первой, жестом остановила всех. Опустившись на землю, она расцепила судорожно сведённые пальцы эллет и приподняла её с тела мужа. Голова жены Гланмира безвольно откинулась назад, рассыпая до земли каскад пепельных волос, а безжизненный взгляд устремился к чёрному небу. К далёким, скрытым за тучами звёздам, что увели их обоих в Чертоги иной земли…

Бережно опустив хрупкое тело эллет в объятия её недвижимого супруга, Антара резко поднялась и ушла в дом. Бледная, словно полотно, мать осталась стоять на крыльце, ведя с кем-то молчаливый разговор, слушая Незримое. Воины сомкнули ряд, скрыв за спинами уже пять бездыханных тел.

Чувствительный толчок в плечо вернул меня к действительности, развернув на дорожке спиной к входной двери. Чуть приподняв бровь и сжав губы в тонкую линию, Алордин молчал, удерживая меня за плечи и сверля стальным взглядом. Я высвободилась из его рук и снова склонила голову:

– Я видела Аэглэна у поворота к источнику, – удалось выговорить через силу, скрипнув зубами, чтобы скрыть дрожь.

– Приведи его сюда и возвращайся домой, – приказал Алордин, мягко подталкивая меня на дорожку от крыльца. – Ступай… Напрасно ты пришла сюда. Позови Аэглэна и ступай.

– Я приведу Аэглэна, каун. Какие ещё будут распоряжения?

Он несколько мгновений молчал, настороженно наблюдая за мной, а затем кивнул головой в сторону дома владыки.

– Распорядись принести вина и приготовить поесть для тех, кто прибыл сегодня. Понадобятся ещё дрова и постели. Затем найди Индора и ждите нас у дома владыки.

Отдав ещё несколько быстрых распоряжений воинам, Алордин в сопровождении каунов направился к кострам. И в этот миг, перекрывая все голоса и звуки, от нашего дома донёсся громкий крик. Боль, ярость, страх, ненависть, отчаяние, тоска – всё смешалось в оглушающем выплеске эмоций, мало похожем на голос живого существа. Подскочив от неожиданности и едва не споткнувшись на ровном месте, я замерла. Воины вскинулись, переглядываясь, гомон и плач смолкли. Даже Алордин дёрнулся и остановился, удивлённо вглядываясь в туман. Мать бросилась к нашему дому, выйдя из своего оцепенения, а выражение её лица заставило меня поспешить следом, получив молчаливый кивок Алордина.

Настигла я её уже в спальне. Сидя на кровати рядом с Линнэн, она сжимала в крепких объятиях бьющуюся в рыданиях подругу и что-то шептала, заговаривая хриплые вскрики. При моём появлении мать быстро махнула рукой, выпроваживая меня назад из комнаты. Мне оставалось лишь тихо отступить за порог, прикрыв за собой дверь. И поспешить снова в ночь, на поиски Аэглэна, впервые искренне радуясь тому, что видения, зримые мудрыми, недоступны моему разуму.

Сложно сказать, какую роль изначально хотел отвести Алордин ученикам Аэглэна, но на рассвете его планы явно изменились.

Ночь прошла неспокойно – орков замечали вблизи постов, но нападения так и не последовало. К утру Алордин не решился полностью сменить и отпустить опытных стражей с постов, как часто делал это раньше, оставляя вместо них юношей. Лишь мрачно оглядел перелесок у границы, приказав не спускать с неё глаз, и оставил по паре молодых воинов в помощь на каждом посту – лишняя пара глаз и рук даст возможность страже передохнуть хоть немного.

Вернувшись в поселение, он выслушал доклады каунов, расселивших беженцев по домам, и, на ходу глотая из чаши какой-то отвар, подошёл к нам. Индор с четырьмя друзьями, встретившими меня той ночью у границ, я и Сэльтуиль, старательно сторонящаяся меня, но всегда принимающая участие во всех вылазках сложившегося за это время небольшого отряда, ожидали распоряжений, сидя у источника около дома владыки Орофера.

Алордин окинул нас быстрым взглядом и поманил к себе Индора:

– Тебе ведь знакома дорога к северным поселениям?

Индор кивнул.

– Кто из родичей там? – уточнил Алордин.

– Брат моей матери, – ответил юноша.

– Это хорошо, – Алордин на мгновение задумался, а затем коснулся его плеча: – Выбери себе двоих спутников и самое большее через час вы должны будете выйти в путь.

Индор вскинул удивлённый взгляд.

– На север, – продолжил воин, одним взмахом руки останавливая любые вопросы. – Доберёшься до родичей и расскажешь обо всём, что случилось этой ночью. Ты понял меня? – Индор снова молча кивнул, а Алордин продолжил: – Передашь страже мой приказ – покинуть посёлок и вывести всех сюда, к нам. Здесь найдётся и кров, и пища для всех, а вот воинов, чтобы удерживать в безопасности все рубежи, у нас недостаточно.

Индор переглянулся с юношами, выбирая себе спутников, а Алордин продолжил наставления:

– Выступайте и идите как можно быстрее. К вечеру, самое большее к ночи, вы должны добраться туда. А с рассветом следующего дня выйти в обратный путь. Пусть жители берут с собой лишь самое необходимое. Днём орки вряд ли будут нападать, но ночью дорога может быть непроходима. Мы по возможности встретим вас на пути, но обещать этого я не могу – ты сам видишь, что сейчас угроза для всех нас реальна, как никогда прежде. И ты видел, чем может обернуться промедление…

Алордин замолчал, оборвав себя на полуслове, а Индор согласно закивал:

– Я всё понял, каун. Мы выступим немедленно.

– Ступай, мой мальчик. Моё сердце неспокойно за вас, но сейчас я не могу послать с вами никого из воинов. Спешите, торопитесь изо всех сил, но будьте осторожны и помните обо всём, чему вас учили. Наши земли в кольце, и от вас сейчас могут зависеть жизни многих. Гораздо важнее сохранить жизни, чем дома, а все рубежи нам, боюсь, не удержать… – прошептал Алордин вслед умчавшемуся к конюшням Индору, живо воскресив в моей памяти отца, произносящего такие же слова перед сыном владыки – давным-давно, на заре моей жизни…

Тёмная полоса деревьев по левую руку от убегающей к северу дороги была спокойна и безжизненна. Молчали склоны гор над пустынными витками тропы, молчал лес, уставший от тревожащих его покой захватчиков. И молчал простор небес, лениво толкая ладью Ариэн к закатному краю.

Так же молча, сменяя друг друга, сидели и мы на укрытой в ветвях сторожевой площадке на краю поселения, наблюдая за северной дорогой и ожидая возвращения Индора. Время от времени к нам наведывался то Аэглэн, то Алордин, интересуясь вестями. Вестей не было. Третий день, к концу которого из северного поселения уже давно должен был вернуться Индор, заканчивался, а вьющаяся среди серых склонов дорога по-прежнему пустовала. И странным казалось напряжённое молчание, плещущееся в душном воздухе жаркого дня конца лета.

Отвлёкшись на миг от пустынной притихшей дороги, я украдкой взглянула на Сэльтуиль, мраморной статуей застывшую у края площадки. Красива… она очень красива… Безупречный изящный профиль, узкие ладони с длинными пальцами, в которых непривычно видеть лук вместо лютни, золотисто-медовые волосы, сплетённые в тяжёлую тугую косу, глаза цвета небесной лазури, глядящие холодно и надменно.

– Не стоит, Сэльтуиль, – негромко произнесла я в ответ на промелькнувшую в её глазах откровенную неприязнь. – Не стоит меня так ненавидеть. Я не враг тебе. И не знаю, чем заслужила такие чувства.

– Что ты можешь знать о чувствах, Элириэль, – она криво усмехнулась, не сводя с меня глаз. – Ты никогда ничего не видишь дальше собственной руки. Прежде чем говорить о ненависти, может, для начала, поговорим о любви?

– Если ты так желаешь, то давай, побеседуем. Хоть и не мне с тобой об этом говорить, Сэльтуиль.

Она вспыхнула от прозвучавших слов и вскинула голову:

– Холодная и надменная как всегда, так ведь? – её голос просто сочился ядом и я, вздохнув, присела на корточки, задетая и словами, и тоном этих слов. Она продолжала: – И привыкшая всегда получать всё желаемое…