Текст книги "Товарищ "Чума" 10 (СИ)"

Автор книги: lanpirot

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

Тишина. Даже ветер перестал шевелиться. Дед не проронил ни слова, но мы оба знали, о чём говорит упырь.

– Раав? – Назвал я одно единственное имя.

– Раав! – подтвердил мои опасения Каин. – Если его не остановить – наш мир будет разрушен.

– Как, тебе еще не наскучило столь долгое существование? – неожиданно поинтересовался мертвец.

Каин замер на мгновение, его глаза – эти бездонные колодцы тьмы – опасно сузились.

– Скучно? – повторил он за дедом, и в его голосе прозвучала ледяная усмешка. – Ты забываешь, Вольга Богданович, что скука – удел бессмертных… Абсолютно тупых бессмертных, – добавил он с неожиданным весельем, – которым нечего терять. А у меня… у меня еще есть планы на свое дальнейшее существование.

– Какие планы могут быть у того, кто уже видел падение всех мировых империй? – спросил дед, но в его тоне не было ни грамма насмешки. Теперь он говорил с Каином серьезно – так, как говорят о важных делах.

– Мои планы… Они всегда содержали одни и те же принципы: жить, жить – хорошо, а хорошо жить – еще лучше! Я люблю этот мир, князь, – неожиданно признался упырь. – Пусть по-своему, своей извращенной любовью, но это так… Я люблю коротать тихие лунные ночи, любуясь бесконечными россыпями звезд…

– Давай обойдемся без лирических отступлений! – прервал его мой старикан.

– Если Изабель действительно выпустила Хаос, то скоро это станет проблемой для всех! И я не собираюсь позволить какому-то Рааву поглотить мир… Мой мир, которым я наслаждался столько лет.

– И что ты предлагаешь? – Я не сводил взгляда с его бледного лица, пытаясь определить, действительно он так думает, или нет. Но мысли упыря были закрыты, и пробиться к ним у меня не получилось.

Каин улыбнулся – холодно, без тени тепла:

– Союз.

Дед изумлённо хмыкнул:

– Союз? Между нами? Ты шутишь?

– Шутки кончились, когда были вскрыты печати Призыва демона Вечной бездны! – парировал Патриарх. – Ты думаешь, это случайность? Нет. Это одно из звеньев в общей цепи. И если мы не остановим Раава сейчас, то следующее звено будет последним.

Я почувствовал, как по спине пробежал холодок.

– А ты не можешь справиться с этим сам?

Каин наклонил голову, изучая меня.

– Потому что Хаос – это не сила, которую можно победить в одиночку. Даже для меня. И я сомневаюсь, что даже объединив наши усилия, мы сможем его сдержать… Меня корежит от одной только мысли об этом… Но как бы не пришлось идти на поклон к Нему… Или к Его крылатым сладкоголосым подпевалам…

– Ого! – искренне изумился Вольга Богданович. – Если уже Каин готов идти на поклон к Создателю, значит, наши дела действительно печальны?

– Решать надо быстро, – произнес упырь. – У нас действительно мало времени.

Я переглянулся с Вольгой Богдановичем. В его мертвых глазах читалось то же, что и в моих мыслях: не ловушка ли это?

Дед медленно снял шляпу-треуголку и пригладил ссохшейся ладонью жидкие остатки волос на голове, его взгляд стал жестким, словно кремень.

– Ты просишь невозможного, Каин. Доверие между нами сгорело сотни лет назад, когда ты предал всех, кого мог…

Патриарх вздохнул – странно, почти по-человечески.

– Я не прошу доверия. Я предлагаю временное перемирие перед лицом общего врага.

– А после? – Я не мог оставить этот вопрос без ответа.

– После… – Каин повернулся ко мне, и в его глазах мелькнуло что-то древнее, почти первобытное. – После мы можем вернутся к прежним правилам игры. А можем заключить новые договорённости. Но если Раав победит, и Хаос вернет утраченные позиции, не будет ничего – ни новых правил, ни новых игр, ни даже новых предательств.

Молчание повисло между нами. Даже его спутник, тот нервный вампир в эсэсовском мундире, перестал дёргаться, будто осознав серьезность момента.

Глава 24

Молчание тянулось недолго.

– Сколько у нас времени, по-твоему? – резко спросил Вольга Богданович.

– Дни, может быть, месяцы. Но точно не больше года, – ответил упырь. – Слишком сильна эта сука, что призвала его в наш мир. С её помощью он здесь основательно укрепился… Вы ведь уже сталкивались с ним? Здесь? – словно не спрашивал, а утверждал Патриарх. – Я чувствую остаточные эманации Хаоса.

– А почему ты пришел именно в Пескоройку? – Я не мог не спросить его об этом. – Почему именно Перовские? Разве во всем мире не найдётся других магов?

Каин внимательно посмотрел на меня, его глаза вспыхнули кровавым отблеском.

– Почему Перовские? – повторил он мой вопрос, усмехаясь. – Потому что ни один магический род в мире… Потому что другие всегда подчиняются: европейский ковен – своей Верховной ведьме, американский Совет нечестивых – Жрецу Мрака, египетский Храм Сета… В итоге все ниточки идут к Падшему. Только Перовские не подчиняются никому! И вы всегда держали данное слово, как бы тяжко вам при этом не было!

– Я не люблю откровенную лесть, – произнёс мертвец, – но это действительно так!

– Именно ваш прародитель уже сталкивался с демоном Хаоса и не только выжил, но и сумел отправить его в ту клоаку, из которой он вылез! И еще потому… – он сделал паузу, – … потому что Раав преследует вас… А конкретно – молодого князя. Именно его, лично! Не подскажете, почему? Уж не потому ли, что именно в твоих руках имеется самое убийственное оружие на земле – «Гнев Господень»?

Я стиснул зубы. Этот чёртов упырь был прав. Он знал всё, чтобы сделать собственные далеко идущие выводы.

– Но это, отнюдь, не значит, что я согласен помогать тебе, – резко сказал я.

– А ты не будешь помогать мне, – спокойно ответил Каин. – Ты будешь спасать свой мир. Это я буду тебе помогать – потому что этот мир – и мой тоже! И если ради этого мне придётся навсегда забыть о наших разногласиях – что ж, я готов!

Вольга Богданович покачал головой:

– Слишком просто звучит, Каин. Ты что-то скрываешь.

Каин вздохнул.

– Да, я скрываю слишком многое, Вольга Богданович. Но сейчас моя цель – остановить Хаос. А у вас… у вас всё для этого есть, даже потенциальный Страж, или, если хотите – Столп Веры!

Блин, да как он это делает? Я даже не заметил, как произнёс часть этой фразы вслух:

– Как ты…?

– Я живу дольше любого смертного на земле, – холодно ответил Патриарх. Дольше любого одарённого! Я пережил всех так называемых «библейских старцев», кто мог похвастать «веком Мафусаила»[1]. И вы думаете, что я за это время ничему не научился? Да за это время даже зайца можно выучить курить…

– Зайца курить? – Не удержался я, чтобы не потролить древнего упыря. Когда еще мне представится случай его уесть. – Это что, следующий этап твоих кровавых экспериментов?

Каин хмыкнул, но в его глазах не было ни тени веселья.

– Шутки в сторону, молодой князь Перовский. Время на исходе. Раав уже здесь. Он движется по твоим следам. И если мы не сможем тебя прикрыть – весь мир станет пиршественным столом для Хаоса. Он с удовольствием пожрёт всё и всех!

– Что ты предлагаешь? – Вольга Богданович сжал кулаки, его взгляд стал свинцовым.

– Прежде всего, не оставлять молодого князя без охраны. Потому что, если Раав доберётся до него… – Каин сделал паузу, и в этот момент в его обычно уверенном голосе прозвучала едва уловимая тревога. – … то «Гнев Господень» окажется в его руках.

Сердце у меня сжалось. Мысль о том, что волшебство такой силы может попасть к демону Хаоса, вновь заставила кровь стынуть в жилах. Допустить этого было никак нельзя! Молчание повисло в воздухе будто тяжёлый занавес. Каин стоял неподвижно, его бледное лицо казалось высеченным из старинного мрамора, а глаза горели холодным алым светом.

– Вы не можете победить его в одиночку, – наконец произнёс Патриарх, словно читая мои мысли. – По крайней мере, не сейчас. А я… я могу дать тебе шанс.

– И что, ты думаешь, мы просто поверим тебе на слово? – произнёс я, стиснув зубы.

– Нет, не думаю, – голос Каина прозвучал почти мягко. – Но у тебя есть выбор: либо ты попытаешься спастись сам и проиграешь, либо позволишь мне помочь – и дашь нам обоим шанс выжить.

Вольга Богданович обменялся со мной взглядом. В его глазах читалось недоверие, но и понимание – другого выхода у нас не было.

– Пусть войдёт, – пробормотал он наконец, и я тут же попросил Пескоройку пропустить Каина на территорию усадьбы.

Ветер внезапно стих, будто сама магия Пескоройки отозвалась на мою просьбу. Защитные барьеры дрогнули, и Каин сделал шаг вперёд, пересекая незримую черту. Его спутник – «свежевылупившийся» вампир-эсэсовец с бледным, почти восковым лицом последовал за ним, но замер на пороге, будто ожидая разрешения.

– Этого тоже? – Вольга Богданович бросил на него оценивающий взгляд.

– Это Матиас, – Каин чуть кивнул в его сторону, – Матиас Грейс…Не обращайте внимания на его эсэсовскую форму – на самом деле он археолог, профессор. Ну, был им до обращения. По-другому в Рейхе заниматься наукой практически невозможно…

Матиас молча склонил голову, признавая верными слова своего Патриарха.

– Ладно, – я вздохнул. – Пусть тоже заходит. Но, если попробуете хоть что-то…

– Даю слово… – Каин улыбнулся, и в этот момент его клыки блеснули в лунном свете – ночь уже полноправно вступила в свои права. – Хотя… тебе ведь уже известно, юный князь, что мои клятвы ничего не стоят?

– Чёрт! – Я закатил глаза, а Каин вдруг процитировал известные строчкиБиблии:

– «Где же Авель, брат твой?» – спросил Господь Каина. «Не знаю, – ответил тот, – разве я сторож моему брату?» И сказал Господь: «Что ты сделал⁈ Я слышу, как кровь брата твоего вопиет ко Мне от земли! И ныне ты проклят: отвергнут землей, что поглотила кровь брата твоего, твоей рукою пролитую…»

После этого чертыхнулся уже дедуля, в сердцах сплюнув на землю.

– Зато теперь ты точно будешь начеку – я тот, кто посмел врать самому Богу! – Патриарх упырей рассмеялся, но тут же резко дёрнулся и повёл носом, словно почувствовав что-то. Его взгляд стал острым, как клинок, которым он впился отчего-то в мою шею. – Где ты встречал её⁈ – неожиданно оскалился упырь.

– Кого встречал? – в первое мгновение я не понял, кого имеет ввиду Каин.

– Мать! – рыкнул вурдалак, стремительно меняясь. – Где ты видел мою мать, смертный? Только не говори, что это не так – совсем недавно она пригубила твоей крови…

Я мысленно выругался, когда понял, что имел ввиду Каин – оказывается, он каким-то образом сумел учуять-унюхать, одним словом узнать, что его проклятая всеми мамаша – демоница Лилит попробовала моей кровушки. Выходит, что силовой барьер, удерживаемый Пескоройкой над поместьем, каким-то образом не позволял этого сделать раньше.

Зря мы, похоже, его запустили – едва только этот кровосос перешагнул границу, по-нашему, кстати, приглашению, как тут же учуял, что его долбанутая на всю голову мамаша меня немного «надкусила». Как он это делает, уже неважно – главное, чтобы он не учуял саму Лилит, и поныне замурованную в тайной комнате нашего особняка. Потому что тогда предсказать последствия будет совершенно невозможно!

– Где ты видел мою мать, смертный? – рыкнул Каин, и в тот же миг его тело начало стремительно меняться.

Я застыл на месте, ощущая, как по спине пробежал холодный пот. Каин медленно выпрямился, его ссутуленные «старческие» плечи расправились, а пальцы, до этого казавшиеся почти человеческими, вытянулись, превращаясь в острые когти. Его бледная кожа потемнела, покрываясь паутиной черных прожилок, будто под ней запульсировала сама тьма.

Сухожилия на шее резко обозначились, как толстые канаты. Челюсть Каина сдвинулась, вытягиваясь вперед. Клыки, уже длинные и острые, стали еще больше, обнажаясь в оскале. Его губы оттянулись, обнажая ряды мелких, иглоподобных зубов – тех самых, что могут дробить даже крепкие кости и легко вырывают куски живой плоти.

Глаза, прежде лишь тлеющие алым, вспыхнули ярким пламенем, зрачки сузились в вертикальные щели, как у хищника, уже готового вонзить зубы в свою жертву. Искаженное лицо Каина обнажило его истинную суть – не просто очень и очень древнего вампира, но первородного монстра – их прародителя.

Но самым страшным и непредсказуемым была его тень. Отброшенная на стену (и это ночью, лишь при свете луны), искаженная и неправильная – не человеческая, не звериная, а какая-то… Я даже слов подобрать не смог – будто за спиной Каина шевелилось нечто большее, чем просто силуэт, – что-то древнее, темное, с крыльями, которых у него… не должно было быть.

– Ответь, пока я еще могу сдерживаться! – Его голос теперь звучал как скрежет когтей по стеклу. – Или мне придётся силой вырвать правду из твоих уст!

Вольга Богданович решительно шагнул вперед, окутавшись призрачным сиянием магической защиты, но Каин лишь широко «улыбнулся» – слишком широко и неестественно. И я понял, что эта защита его не остановит.

– Где. Ты. Видел. Её? – каждый его звук был обнаженным лезвием, вспарывающим окружающую тишину.

Матиас отступил на шаг, опустив голову, будто бы не смея даже смотреть на своего Патриарха в таком состоянии. Дедуля предупредительно положил руку на рукоять палаша, которым лишь недавно сражался с Афанасием, но я едва заметно покачал головой – сейчас малейшая провокация могла обернуться полнейшей катастрофой.

– Я не знаю, о чем ты говоришь, – невозмутимо солгал я, ощущая, как дрогнул его взгляд.

– Лжешь! – Резкий рывок – и внезапно он оказался прямо передо мной, настолько близко, что я почувствовал его ледяное дыхание. Его пальцы впились в мои плечи, как стальные клещи.

– Не играй со мной, смертный! Её метка на тебе… – И он уперся острым когтем мне в шею, именно туда, куда укусила меня его мамаша-демоница. – Ты пахнешь ею… – Он провёл языком по клыкам, будто пробуя воздух. – Она была здесь. Не так давно… Или…

Его взгляд резко метнулся к дому, и сердце у меня упало.

– Или она до сих пор здесь… – прошептал Каин, и в его голосе вдруг прозвучало что-то… пугающее. – Мать!!! Ответь мне!!!

Тьма вокруг нас резко сгустилась, воздух наполнился гулом «низкочастотного» шёпота – будто Лилит откликнулась на его голос.

– Это невозможно… – пораженно произнёс Вольга Богданович.

И тогда я понял – мы все в смертельной опасности. Потому что, если Каин найдёт её… он либо освободит её… либо попытается убить. Мне было неизвестно, с какой целью он ищет свою мамашу.

Тень за спиной Каина ожила, сливаясь с ночью, и я понял – времени больше нет.

– Пескоройка! – крикнул я, и земля вздыбилась под ногами Каина, но было уже поздно.

Упырь исчез. И в тот же миг из окон особняка донёсся звон разбитого стекла, засверкали всполохи магических ударов и потянуло перегаром эфира. Как я не пытался предотвратить катастрофу – она произошла! Пескоройка «стонала» под ногами, словно живое существо, она пыталась всеми силами удержать чужака, но Каин уже был внутри – как молния, как кара, как сама смерть, пронзившая барьеры, которые веками охраняли Перовских.

А потом тьма взорвалась яркой вспышкой чистого Света – Божественной Благодати. Похоже, что отец Евлампий тоже даром времени не терял. Когда звон разбитого стекла сменился грохотом рушащегося камня, я бросился к особняку, Вольга Богданович – следом.

Внутри особняка царил настоящий хаос. Зал, где еще полчаса назад мы «спокойно» обсуждали судьбу мира, теперь был разрушен. Стены покрылись трещинами, словно их раскололи ударом гигантского кулака. Потолок провалился и провис, удерживаясь буквально «на соплях», а сквозь образовавшиеся дыры пробивался лунный свет, выхватывая из тьмы клубы пыли и изломанную мебель.

В центре раскуроченного зала застыл Каин. Он стоял, обнажённый – похоже, что чей-то магический удар испепелил его одежду. Однако, на его тело, покрытое чёрной сетью вен, заполненных пульсирующей тьмой, это никак не повлияло. А его тень, огромная и крылатая, шевелилась за спиной, как живая.

А перед ним застыли трое: ведьмак Афанасий, Черномор и Глория. Основательно изломанное тело отца Евлампия обнаружилось в углу зала, а над ним склонились Глаша с Акулиной, пытаясь оказать священнику первую помощь. Похоже, что Каин оказался монаху не по зубам, либо упырь действовал настолько стремительно, что батюшка успел нанести лишь один единственный удар, не причинивший древнему монстру существенного вреда.

Никитин стоял, сжимая в руках серебряный клинок – тальвар[2], вспомнил я название этой индийской загнутой сабли, покрытый древними рунами, переливающимися в темноте сине-зелёным неоном. Похоже, он считал, что серебро, да еще и с магической начинкой сможет причинить упырю вред. Его лицо было сосредоточено – он был готов к схватке с упырём не на жизнь, а на смерть.

– Лучше уйди, упырь! – прорычал Афанасий, вставая в боевую стойку. – Иначе, я тебя выпотрошу!

Каин даже не взглянул на него. Его глаза, горящие алым пламенем, были устремлены на стену – ту самую, за которой была расположена «картинная галерея», в стене которой и была замурована она – Лилит, первая женщина на земле, первая жена Адама и мать вампирского патриарха Каина.

– Мать… – прошептал упырь, и этот шёпот был страшнее любого рёва.

И в этот момент Афанасий технично рубанул монстра своим магическим клинком. Серебряное лезвие вгрызлось в плечо Каина, оказавшееся твёрдым, словно камень. А из раны выплеснулась не кровь, а чёрная смола, застывшая в воздухе черными каплями, наподобие янтаря, которые со стуком рассыпались по остаткам расколотого мраморного пола.

– Ты осмелился поднять на меня руку, ничтожество⁈ – изумленно прошипел Каин, явно не ожидающий, что оружие Афанасия сможет причинить ему хоть какой-то вред.

И в следующее мгновение тень за его спиной раскрылась – как гигантские крылья нетопыря, как разверзнутая пасть чудовища вечной бездны, как врата ада – и ударила ведьмака.

Афанасий отлетел в сторону, словно безвольная тряпичная кукла, со всего размаха врезавшись в стену. Рёбра ведьма хрустнули, меч выпал из его ослабевших рук. Он с трудом сумел встать на колени, после чего его обильно вырвало кровью.

И тут в бой вступил Черномор. Карлик-маг, обычно язвительный и насмешливый, сейчас был серьёзен, как никогда. Он выскочил из тени полуразрушенной стены, держа в руках посох из чёрного дерева. Навершие посоха было искусно украшено резной черепушкой, глазницы которой исходили гнилушечным зелёным мерцанием.

Он резко крутанул посохом над головой, так что застонал разрываемый воздух, а затем выкрикнул древне заклинание. Воздух закипел вокруг коротышки. Энергетическая волна ударила Каина, но тот лишь покачнулся под напором чудовищного количества силы, которую бородатый карлик вложил в удар.

Черномор побледнел. А упырь-прародитель шагнул к коротышке и, схватив его за горло оторвал от земли.

– Черномор? – с удивлением узнал он уродца. – Вот уж не думал, что встречу тебя еще раз на этом свете… Я думал, что ты уже сгнил тысячу лет назад.

– Не дождёшься, Каин! – с трудом протолкнув воздух сквозь передавленное горло, просипел Черномор.

– Ты жалок, шут! – выплюнул ему в лицо упырь. – Что ты можешь без своей бороды?

Вторая рука упыря ощетинилась острейшими, словно бритвы, когтями, которыми он в одно мгновение отмахнул Черномору бороду по самое не хочу, мгновенно лишая и меня доступа к запасу сил. Боевые заклинания, почти готовые сорваться с моих пальцев, мгновенно погасли.

Немного очухавшийся Афанасий, которого я успел попользовать целительским заклинанием, встрепенулся, увидев, как Каин держит Черномора за горло, готовясь разорвать его на части. Карлик задыхался, но его глаза всё ещё горели бешеной злобой и решимостью сражаться до конца.

Своими обострёнными чувствами, я ощущал, как кровь гулко стучала в висках старого ведьмака, но он заставил себя подняться. Тальвар лежал в нескольких шагах – волшебный серебряный клинок, испещрённый рунами, мерцал тусклым светом, будто чувствуя приближение решающей схватки.

– Через боль… Через страх… – пробормотал Афанасий, стиснув зубы, и рванулся вперёд.

Каин, занятый Черномором, не сразу заметил эту атаку. Но когда серебряный клинок, брошенный с размаха, вонзился ему в спину, пробив насквозь – он взревел. Нечеловеческий крик потряс руины особняка. Чёрная смола хлынула из раны, но на этот раз она не застывала – оставаясь просто густой чёрной кровью. А я услышал, как захрустели кости карлика под железными пальцами упыря.

– Снова ты, жалкий ведьмак? – Каин разжал пальцы, и бездыханный Черномор рухнул на землю.

– Афанасий! Берегись! – Я видел, как тени за Каином сгущаются, принимая форму его скрюченных когтистых лап.

Я ударил упыря воздушным тараном, сформированным из тех жалких остатков магии, что у меня оставались, пытаясь дать время Афанасию… Но этот удар был для вампира как для слона дробина – он его даже не заметил. А затем он исчез – и тут же материализовался перед Афанасием. Его рука, обёрнутая сгустком тьмы, вонзилась ведьмаку в живот.

– Ты смешон… – прокаркал Никитин, наблюдая, как из прорехи в животе вываливаются на пол его внутренности.

Невзирая на лютую боль, Афанасий не отступил. Вместо этого он вонзил пальцы в глазницу упыря, вырвал ему глаз, и только затем рухнул ему под ноги. Каин отшатнулся, заревел еще громче, и его ярость лишь возросла стократ. Тени вокруг него забурлили, принимая очертания чудовищ из забытых ночных кошмаров.

Неожиданно прямо в воздухе образовалась цепь – кроваво-красная, раскаленная, я даже на расстоянии чувствовал, как от неё шибало чудовищным жаром. Она обвилась вокруг Каина, врезаясь в его плоть, как чудовищные раскалённые кандалы.

– Попался, ублюдок! – закричала Глория, тоже вложившая в это заклинание едва ли не все свои силы. – Сдохни, тварь!

Каин задымился – раскалённая цепь, хоть и с трудом, но вгрызалась в его тело. Упырь зарычал, от его рева в зале обрушилась еще часть потолка, зацепив и ведьму. Она отлетела назад, прижимая руку к груди, из которой сочилась кровь. Ведьма упала на колени, но продолжала смотреть как работает её убойное колдовство.

Но недолго – упырь рванулся – и цепь лопнула, как нитка бус, рассыпавшись на отдельные раскаленные звенья. Как он это сделал, я так и не понял – но одно из звеньев влетело точно в середину лба Глории, расплескав её мозги по стенам разгромленного зала.

– Ну что, внучек, вдарим и мы с Пескоройкой, – прошептал мне на ухо мертвец. – Только его бы отвлечь на мгновение…

– Сделаю, дед! Толку от меня сейчас всё равно, что с козла молока – я пуст! Только и ты не тяни, старый, а то от меня только рожки, да ножки останутся…

Пака вампирский патриарх «пыхтел и дымился», я подобрался к нему со спины и вцепился рукоятку магической сабли, которая так и продолжала торчать в его теле.

Одновременно со мной в зале появился еще один персонаж, о котором мы все опрометчиво забыли – Матиас Грейс.

– Я нашел Её, Мастер! – завопил во всю глотку грёбаный вампирёныш. – Лилит здесь!

[1] В Библии Мафусаил известен как человек, проживший 969 лет, что является самым долгим сроком жизни, упомянутым в Писании. Его имя стало нарицательным и используется для обозначения очень долгой жизни, «мафусаилов век». Библейские старцы, в частности, патриархи, жившие до Потопа, как правило, достигали очень преклонного возраста, значительно превышающего современные представления о продолжительности жизни.

[2] Тальвар (инд.) – индийская сабля. Клинок слабо или умеренно изогнутый вверх, средней ширины, длиной до 100 см. Согласно древней индийской литературе, тальвар является одним из десяти орудий богов. По сказаниям, боги, олицетворявшие добро, использовали эти орудия в борьбе с демонами, олицетворявшими зло.