Текст книги "Товарищ "Чума" 10 (СИ)"

Автор книги: lanpirot

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

– Чем же доказать? – задумался старый колдун. – Ну, хотя бы этим… – И он протянул мне лету, лежащую на его ладони.

Не-не, вы, наверное, не поняли… Он протянул мне мою лету, лежащую (уже нет) на моём слове, к которому у него доступа нет, и быть не могло! Ну, теперь вы понимаете уровень моего изумления?

– И как ты это сделал? Как сумел достать мою лету…

– Ну, вообще-то, это моя лета, – словно маленькому ребенку пояснил Афанасий, – моей рукою писана, моими печатями наполнена, к моему дару привязана – я её с любого слова запросто достать сумею. Да и дар твой – всего лишь часть моего, которую я, уходя, в семье оставил. А вот как эта сила в твоих руках оказалась, при наличии крепкого задатка у внучки моей, – Афанасий безошибочно указал на Акулину, – большой вопрос? – И старый ведьмак уставился в мои глаза своим немигающим взглядом.

Вот как этот старый пройдоха умудрился всё так хитро перекрутить, чтобы я себя как бы в чём-то и виноватым себя почувствовал? А как же, обобрал бедную девчушку, без дара семейного оставил. Сразу видно – он и вправду когда-то пронырливым купцом был! Любую ситуацию к своей выгоде повернуть может. А иначе в Индии и не выжил бы. Молодец, родственничек, глаза бы мои на него не смотрели!

– Дар мне по обоюдному согласию достался, – не отводя глаз, ответил я. – А внучка твоя – сама от подобной ноши неподъёмной отказалась, а я просто удачно оказался в нужное время и в нужном месте. И не тебе меня корить, Странник! – Продолжил я обмен любезностями.

– Правду он говорит, деда Афанасий! – неожиданно вступилась за меня Акулина. – Я сама от дара отказалась – не верила в него… Дурой набитою была… Сейчас, может быть, и рада была б… Да только теперь где ж его взять?

– Ну, на этот счет и подумать можно… – Лукаво подмигнул ей дедуля-прародитель. – Есть у меня один способ, которым я дочерей своих одаривал.

Вот ведь как вокруг меня всё закрутилось – сплошные прародители, да основатели из всех щелей повылазили. Хоть караул кричи. Сдаётся мне, что таких совпадений на ровном месте просто не бывает. Слишком уж всё вокруг стягивается в какой-то нереально-плотный клубок загадок, распутать который пока не представляется возможным.

Я перевел взгляд на расколотый камень – он, оказывается никуда не растворялся – теперь это была просто груда ничем не примечательных осколков. Но, чёрт возьми, как изящно была исполнена эта печать портала! Это не мои потуги переноса магии на бумагу и дерево. Я бы взял у этого дедули пару уроков на досуге для повышения своей ведьмачьей квалификации…

Афанасий продолжал смотреть на меня с тем же невозмутимым спокойствием, но в его глазах читалось нечто среднее между насмешкой и… интересом? Будто он видел перед собой не просто ведьмака, экспроприировавшего их семейный дар, а нечто весьма и весьма занимательное.

– Мне только одно непонятно, медленно произнёс он, – если ты действительно получил дар по согласию, то почему он не вернулся к Акулине, когда она передумала? Ведь я завязывал силу рода, передаваемую из поколения в поколение, именно на кровь? Чтобы никто посторонний не смог навсегда забрать мой дар.

Вон оно чё! А я и не знал, что с моим даром всё так хитро обставлено. Но на этот вопрос у меня не было чёткого ответа – одни предположения.

– Возможно, потому что отказ был окончательным, – предположил я, но тут же почувствовал, как мои слова звучат неубедительно даже для меня самого.

– Или потому, что дар уже перестал быть завязанным на нашу кровь, – продолжил мои рассуждения уже сам Афанасий. – Когда ты принял дар, впустил его в себя, то каким-то образом изменил его… Я не знаю, как ты это сделал, но он стал твоим по праву. И отозвать его назад, в семью, уже не представляется возможным.

– И не надо ничего отзывать, – усмехнулась Глаша, погладив выпирающий живот, – дар и так остался в семье! Он – мой муж и отец моего ребёнка!

Старый ведьмак взглянул на живот вновь обретенной правнучки, и уголки его губ поползли в стороны.

– Ай, вы мои хорошие! Ай, вы мои красавицы! Род Никитиных будет продолжаться! Погоди-ка, внучка… – Неожиданно осёкся старый ведьмак. – А дар-то у вашего дитяти такой силы… – Афанасий даже задохнулся от изумления. – Такой силы, что иным старым богам завидно станет!

Афанасий замер, а его глаза расширились от внезапного осознания.

– Так вот оно что… – прошептал он, и в его голосе прозвучало как восхищение, так и тщательно скрываемая тревога. – Как же я не подумал… Ты же по роду – наследник самого Ящера…

Я нахмурился, не понимая, куда клонит очередной дедуля, попавшийся на моём пути:

– О чем это ты?

Старый ведьмак задумчиво потер подбородок, словно собираясь с мыслями:

– Дар рода Никитиных – это тоже не просто сила, переходящая по крови. Это завет, запечатанный в поколениях. Он передается по наследству, но всегда остается связанным с нашим родом. Однако ты…

Договорить он не успел – в лаборатории внезапно пахнуло прахом, сырой землей и прелыми листьями. Воздух загудел, как потревоженный улей, и из тени выступил мой мертвый дедуля – Вольга Богданович. В одной руке он сжимал свою любимую трость, с которой никогда не расставался, а в другой – готовый к бою палаш. В его темных глазницах мерцал холодный изумрудный свет.

– А я думал, что ты уже давно сгнил в своей могиле, светлый княже, – неожиданно с ехидцей в голосе произнёс Афанасий, явно узнав Вольгу Богдановича.

– Не дождешься, Странник! – Недобро оскалился мертвец желтыми зубами. – Зря ты сюда явился – на этот раз не выкрутишься, жалкий купчишка!

Глава 19

А старички-то мои, похоже испытывают друг к другу весьма тёплые чувства. Надо будет полюбопытствовать на досуге, если они, конечно, не поубивают друг друга, откуда такая тёплая любовь? Ведь время их активной магической деятельности, по моим очень скромным подсчётам, пересекалось в течении минимум нескольких веков. Вот, похоже, и успели друг другу основательно насолить.

Вольга Богданович шагнул вперед, и пол под его ногами затрещал, покрывшись инеем. Каменные плиты вздыбились, как вскрывающийся лёд по весне. Палаш дедули вспыхнул мутным зелёным пламенем, а трость с резным набалдашником в виде оскалившегося монстра зашипела, словно живая.

Затем трость мертвеца звонко ударила в одну из плит, покрытых инеем, и уродливые корни-щупальца прорвались из трещин, обвивая ноги Афанасия Старый ведьмак лишь усмехнулся и шепнул заклинание. Его фигура дрогнула, словно отражение в стоячей воде, разбитое брошенным камнем. Щупальца схватили лишь пустоту.

– Фантом? – Вольга Богданович разочаровано фыркнул, внимательно озираясь. – Ты всегда был трусом, Афанаська! Но чего взять с обычного холопа? Ни совести, ни чести, ни гордости!

– Сам ты, княже, фантом! – вновь появившись, уничижительно произнёс Никитин наморщив нос. – Ты, вон, даже померев, ничему хорошему не научился!

– Ты всегда слишком много на себя брал, Странник! – Дедуля тоже не остался в накладе, продолжая подтрунивать над Афанасием. – Забыл, о чем я тебя всегда предупреждал? Бери ношу по себе, чтоб не падать при ходьбе!

Но Вольга Богданович на этом не остановился – в разломах каменных плит сгустились тени, и из них вырвались какие-то «мертвые» ручищи и, гремя костяшками рванулись к старому ведьмаку. Афанасий тяжко вздохнул и провёл рукой по воздуху – между ним и руками вспыхнула золотая печать, сложная, как паутина из древних рун. И костяные ручищи истаяли черным дымом.

– Ох, княже, – укоризненно покачал головой Никитин, – ты всегда был упрям, даже после смерти. Но сейчас тебе противостоит не тот жалкий купчишка, которого ты помнишь.

Афанасий вновь исчез и появился уже за спиной Вольги Богдановича. Его пальцы сложились в весьма сложную фигуру, губы шевельнулись и тут же вспыхнула очередная печать – синяя, как вечный лед под бледной луной. Дедуля взревел, когда силы заклятия Афанасия впились в его спину, но тут же разорвал печать ведьмака одним ловким и слаженным движением своей трости.

– Это ты, похоже, забыл, кто я, Странник? – Голос Вольги Богдановича раскатился по лаборатории, словно гром в небесах. – Я ходил по этим землям, когда предков твоих предков еще и в задумках не было!

Лабораторию сотряс новый удар. Казалось, само здание вот-вот рухнет под натиском их рьяного противостояния. С потолка посыпались осколки штукатурки и какой-то мусор, а в уголках просторного зала заплясали синие и зелёные отблески концентрирующихся магических энергий.

Афанасий отпрыгнул назад, ловко уклонившись от очередного удара трости, которая прошила воздух со свистом рассекаемого ветра. Его глаза сузились, а в уголках губ дрогнула едва заметная ухмылка.

– Ну конечно, княже, – проворчал он, – вечно ты со своим прошлым носишься, как с писаной торбой. А время-то уже не то. И люди уже не те…

– Люди⁈ – Вольга Богданович замер на мгновение, и его растрескавшиеся сухие губы искривились в презрительной усмешке. – Это ты мне о людях будешь рассказывать, Странник? Люди не изменились со времен Авеля и Каина!

В воздухе запахло озоном. Возле Афанасия вспыхнули ещё три печати – алые, как артериальная кровь, и старик мгновенно развёл руки в стороны. Печати взорвались, превратившись в три огненных вращающихся клинка.

Дедуля даже уклоняться не стал. Вместо этого он резко топнул ногой, и перед ним взметнулась ледяная стена. Клинки врезались в неё с шипением, испаряясь в облаках пара.

– Старые фокусы, Афанаська! – проворчал он. – Тебе бы скоморохом быть на ярмарке, а не ведьмаком.

– А тебе, княже, – Никитин внезапно исчез и тут же материализовался прямо перед Вольгой Богдановичем, – стоило бы наконец осознать, что ты уже не тот грозный владыка, каким себя мнишь до сих пор! Тебе, пожалуй, пора умереть окончательно!

Он неожиданно выбросил вперёд «дополнительную» руку – третью, вдруг неожиданно выросшую из его плеча, и на этот раз скастованная им печать была чёрной, словно сама пустота. Она обвилась вокруг дедули, как тень, сжимая его мумифицированную мертвую плоть, которая начала стремительно сохнуть и рассыпаться серым невесомым прахом.

Вольга Богданович сначала заскрежетал зубами, но затем вдруг… весело рассмеялся:

– Наконец-то, Афанаська! Наконец-то ты перестал дурака валять!

Трость в его руке взорвалась тёмным пламенем, и печать Афанасия растеклась черной жирной жижей, тяжёлые дымящиеся капли которой закапали на пол с приталенного и расшитого золотыми нитями жюстикора дедули. Пока они сражались, я осторожно вывел женщин в коридор и распорядился не совать в лабораторию носа, пока всё не закончится.

– Но это ещё не конец, Странник! – продолжал бушевать дедуля, когда я вернулся. – Ещё не конец… – И всю лабораторию затопила непроглядная тьма.

Тьма сгустилась мгновенно, будто кто-то захлопнул крышку гигантского сундука, поглотившего весь свет. Вольга Богданович исчез из виду, но Афанасий не нуждался в глазах, чтобы чувствовать его присутствие. Даже когда холодные пальцы мертвяка сжали его горло, он не дрогнул. Вместо этого ведьмак прищурился, и в глубине его зрачков вспыхнули крошечные золотые искры – словно далёкие звёзды в чёрной бездне бесконечного космоса.

– Тьма? – прохрипел он спокойно, почти насмешливо. – Серьёзно, княже? После всего, что мы уже пережили?

Афанасий резко дернулся, уходя в сторону, чувствуя, как железные пальцы мертвеца оставляют на его шее глубокие кровоточащие борозды. Но он лишь порадовался – ведь противник мог реально вырвать ему горло. А залечить такую рану по ходу боя было бы неимоверно сложно. Хоть и возможно.

Ведьмак щёлкнул пальцами, и в темноте вспыхнули крошечные огоньки – бледные, как светлячки в болотной мгле. Они замерли в воздухе, вырисовывая общие контуры лаборатории и находящихся в ней людей. Но старого князя он обнаружить не сумел.

– Ты всегда любил показушный драматизм, княже, – продолжал Афанасий, медленно поворачиваясь вокруг себя, – но трусливо скрываться «в тени» – это перебор даже для тебя…

Но лишь тишина была ему ответом. И вдруг – ведьмак уловил рывок сзади и едва успел развернуться, когда ледяное лезвие палаша стремительно понеслось к его шее. Афанасий откинулся назад, ощутив, как холодный металл скользнул по коже, оставляя тонкий порез.

– Всё ближе к телу, Странник… – прошелестел голос Вольги Богдановича из пустоты. – Или ты всё ещё надеешься, что я рассыплюсь могильным прахом, пока ты тянешь время?

Афанасий провёл ладонью по шее, стирая выступившие капли крови, и внезапно ухмыльнулся. Кровоточащие раны за это время успели покрыться коростой.

– Нет. Я просто надеялся, что ты покажешь мне нечто удивительное. А все эти фокусы я уже видел.

Ведьмак резко вскинул руку, и очередная золотая печать, выжженная в воздухе, вспыхнула ослепительной вспышкой. Я поразился той скорости, с которой Афанасий формировал настолько сложные заклинания. Вольга Богданович зарычал, и «вывалился» из пустоты. Он бессмысленно крутил головой из стороны в сторону, словно ослеплённый, и в этот момент Афанасий бросился вперёд.

Но его широкий тесак – Рам-даю[1], внезапно материализовавшийся в дополнительной отросшей руке, пронзил пустоту там, где только что был дедуля. Вольга Богданович вновь исчез.

– Бегаешь, как крыса! – презрительно процедил Афанасий, явно забывая, что поступил точно так же в самом начале противостояния.

– От крысы слышу! – Отозвался сварливый голос дедули из пустоты.

Блин, и это могучие столетние маги? Или детский сад старшая группа? Похоже, маразм крепчает и бьёт всевозможные пределы…

Стены лаборатории неожиданно вздрогнули. Полки рухнули, стеклянные колбы взорвались, выплескивая едкие жидкости. Из тени вновь вырвались чёрные корни-щупальца, обвиваясь вокруг ног Афанасия, а с потолка обрушился град острых, как иглы, камней.

Дедуля визуально проявился, резко сжал кулаки, и пространство вокруг него взорвалось ледяным сиянием. Тьма разлетелась, как рваная ткань, а лаборатория снова обрела очертания – только теперь стены были сплошь покрыты инеем, а в воздухе висели тысячи мельчайших снежных кристаллов, сверкающих в отражённом свете магических печатей.

Вольга Богданович неподвижно, словно ледяная статуя, стоял в центре лабораторного зала, а из его глаз струился морозный туман. Лаборатория больше не была прежней – она превратилась в поле битвы между двумя древними магами, в которой каждый из них отказывалась уступать своему противнику.

– Давай уже закончим эту свистопляску! – прошептал Афанасий, из его плеч вновь полезли многочисленные руки.

– Давно пора, – рыкнул дедуля, бросаясь вперёд.

Лёд и пламя, свет и тьма – всё бы смешалось в этом последнем ударе. Если бы мне не надоел весь это цирк.

– А ну-ка, остановитесь, горячие финские парни! – громыхнул я, выкручивая свой дар на максимум и разделяя разошедшихся не к добру старичков непробиваемой энергетической стеной.

Она вспыхнула синеватым сиянием, как развернувшийся щит древнего бога – плотная, вибрирующая, пульсирующая от напряжения. Удары Афанасия и Вольги Богдановича обрушились на нее одновременно: с одной стороны – огненная волна, заставляющая дымиться даже воздух, с другой – ледяной поток, способный превратить всё вокруг в филиал ледяного ада.

Стена содрогнулась, но устояла. Я стиснул зубы, чувствуя, как по моим энергетическим каналам словно пропустили раскалённую проволоку – каждый миг сдерживания этой непроходимой границы, требовал от меня чудовищных усилий и прорву магической энергии. Так-то оба дедули у меня не из слабаков – и надолго меня попросту не хватит.

Афанасий и Вольга Богданович одновременно отпрянули, словно их ударило током, но ненадолго. Их взгляды, полные ярости, теперь были направлены на меня. Я понимал, что моя стена – временная мера. Если бой продолжится, они либо сломают её, либо разнесут всю лабораторию вместе со мной. А уж потом снова начнут долбить друг друга.

– Кто тебе позволил вмешиваться⁈ – взревел Вольга Богданович, и его голос гремел, как зимний буран.

– Да ты вообще в своём уме⁈ – Афанасий оскалился, и его многочисленные руки сжались в кулаки, готовые разорвать мой барьер.

– Ну что, старые пердуны, совсем уже из ума выжили? – Я решил не церемониться, а резать правду-матку. После чего резко взмахнул руками, и барьер дрогнул, но не исчез, а уплотнился еще сильнее. Еще один мощный удар он точно выдержит. – Давайте-ка выдохнем и остынем, а? В прямом и переносном смысле!

– Старые пердуны? – Вольга Богданович фыркнул, и из его ноздрей повалил морозный пар. – Афанасий, ты слышишь этого сопливого наглеца? Он нас, выходит, успокаивать собрался!

– Да уж, – усмехнулся Никитин, а его взгляд всё еще сверкал опасным блеском. – Наглая пошла молодёжь… Прямо как ты, лет этак пятьсот назад… Может, действительно паузу возьмём, княже?

– Ты издеваешься? – Дедуля скрестил руки на груди. – И нахрена мы тогда всё здесь разнесли?

– Да просто устал я от твоего вечного нытья, – Афанасий зевнул нарочито громко, показательно закрыв рот ладонью. – Я вообще не помню, чего мы с тобой тогда не поделили?

Я почувствовал, как напряжение, витающее в воздухе, немного спало. Старики всё ещё были готовы рвать друг друга на части, но теперь уже скорее из принципа, чем из-за реальной угрозы.

– Хм… – Вольга Богданович задумался, шумно почесав затылок. – Ты знаешь, Афанасий, я ведь тоже этого не помню…

Ведьмак медленно опустил руки, дополнительные конечности «втянулись», оставив лишь воспоминания о чудном облике этого древнего колдуна. Теперь он смотрел на моего мертвого деда уже без всякой ненависти. Вольга Богданович еще раз хмыкнул, но ледяной туман из его глаз начал рассеиваться.

– Ладно… – Я осторожно ослабил барьер, но не убрал его полностью.

Стена не исчезла – она просто стала невидимой. Тишина повисла, густая, как туман над болотом. Они стояли друг против друга. Лёд на стенах начал таять. Капли падали, как слёзы, словно оплакивая прошедшие стародавние времена. Афанасий фыркнул. Вольга Богданович – хмыкнул. И впервые за жаркую встречу они оба улыбнулись.

– Ну, наконец-то! – Я облегчённо закатил глаза и устало потер виски – выдохся я знатно, сдерживая двух таких монстров.

– Ну что ж, – первым произнёс Афанасий, его голос был спокойнее, чем даже в самом начале нашей встречи, – кажется, нам действительно есть, о чем поговорить…. Но сначала, – он кивнул в мою сторону, – спасибо тебе… Ты прав: мы оба упустили из виду что-то главное… Мы с князем забыли, что на Руси сила – в единстве, а не в усобице.

– Ну, что ж, – я глубоко вздохнул, – вот и здорово! Может быть, чаю с дороги?

Вольга Богданович вновь многозначительно хмыкнул, но взгляд его смягчился. Он махнул рукой, и тотчас же из воздуха материализовался массивный самовар, уже бурлящий и пыхтящий ароматным паром. Он опустился на чудом уцелевший стол, за которым мы с девчонками так и не успели чаю попить.

Рядом появились глиняные кружки, деревянный поднос с горшочками мёда, всякого варенья. Там же приземлилась и корзинка с душистой выпечкой, как будто только –только из печи. Надо будет потрясти дедулю насчет разучивания секретов этой «гастрономической» волшбы. Дюже полезная в походе штука. Да и не в походе тоже.

– А ты, оказывается, ещё и гостеприимен, князь, – ухмыльнулся Афанасий, с любопытством рассматривая внезапно появившуюся утварь.

– А ты, похоже, забыл, по всяким Индиям шастая, что Русь без хлебосольства – не Русь? – Дедуля фыркнул, но в его голосе уже не было прежней злости.

Афанасий, не говоря ни слова, что-то изобразил в воздухе сразу несколькими парами рук, вновь выросшими из его плеч – и обломки лабораторного оборудования сами начали складываться обратно в перегонные чаны, разбитые склянки «склеивались», а разлитые зелья сами втягивались обратно в колбы, будто само время повернулось вспять.

Я медленно опустился на одну из восстановленных лавок, чувствуя, как дрожь усталости наконец-то начинает отпускать. Энергетический барьер растворился полностью, и напряжение в воздухе исчезло. Я с интересом наблюдал за восстановительной волшбой Афанасия, понимая, что этот секрет он не раскроет.

– Вот так бы и раньше, – удовлетворенно пробормотал я, наливая себе чай. Аромат шиповника и имбиря ударил в нос, а первый глоток согрел изнутри. – Совместный труд для моей пользы – он объединяет!

Афанасий, закончив восстанавливать разгромленную лабораторию, присел напротив, взял кружку и задумчиво посмотрел на Вольгу Богдановича, которому чай был совсем не интересен. Но он присел с нами за стол.

– Ладно, княже, хватит киснуть! Ты ведь тоже понимаешь, что если мы продолжим, то разнесем всё в клочья…

– Угу, – буркнул дедуля, хлопнув ладонью по столу. – А если вдруг я передумаю, и решу тебя всё-таки прибить?

– Тогда придётся мне снова вас разделить, старички! – Я зевнул, демонстративно потягиваясь. – Но скажу честно: мне лень смотреть на ваши дурацкие ужимки…

– Это почему же? – как-то вкрадчиво осведомился Афанасий.

– Русь-матушка в опасности – а два старых дурака дурью маются! – От души отчитал я дедов. – Да и чай к тому времени остынет…

Вновь повисла тишина. А потом древний ведьмак внезапно рассмеялся – грубо и раскатисто:

– Ну и наглец! Ладно… Давно я так не смеялся!

Вольга Богданович тоже усмехнулся в ответ и поднял кружку с чаем:

– За старых дураков, что ли?

– За старых дураков, – кивнул Никитин, чокаясь с ним.

Я лишь покачал головой, но тоже присоединился к тосту. Ну вот. Конец света в отдельно взятой усадьбе пока откладывался…

[1] Рам-дао – жертвенный меч, или тесак, который использовался исключительно для принесения в жертву животных во время индуистского религиозного праздника Дурга-пуджа, проводимого в честь воительницы Дурги (Кали) – богини смерти и разрушения, жены всемогущего Шивы. Меч около 70−80-ти см., с широким однолезвийным клинком. Прямой клинок на конце изгибается в виде широкого серпа.