Текст книги "Товарищ "Чума" 10 (СИ)"

Автор книги: lanpirot

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

– Это нормально? – произнёс Фролов, нервно отмахнувшись от колючей еловой лапы. – С тобой всё было по-другому…

– Для лешего, наверное, нормально, – сказал я, пожимая плечами. – Он просто ведёт нас своим путём.

Дедко Большак шёл впереди, его зеленоватая борода колыхалась в такт шагам, а узловатая клюка оставляла на земле едва заметные отметины – будто невидимые нити, по которым лес узнавал своего хозяина. Леший фыркнул и вдруг резко свернул в сторону, протиснувшись между двумя толстыми стволами, которые до этого казались сросшимися. Мы послушно следовали за ним.

– Подождите! – Фролов резко остановился, едва не споткнувшись о торчащий из земли корень. – Там же нет прохода!

Но деревья послушно расступились, обнажив узкий проход, затянутый сизой дымкой. Отец Евлампий перекрестился и шагнул первым, шепча молитву. Я почувствовал, как воздух стал гуще – влажным, пропитанным запахом мха и старой древесины.

– Не бойтесь, – проворчал леший, не оборачиваясь. – Лес вас не тронет. Раз уж я взялся – значит, доведу. Я здесь полновластный хозяин!

Мы шли уже несколько минут, но тропа вела себя странно: то поднималась вверх, то ныряла вниз, земля будто бы подрагивала. Сучки под ногами Фролова трещали с подозрительной громкостью, а ветви то и дело цеплялись за рукава, словно проверяя крепость ткани.

– А долго еще идти? – спросил Фролов, вытирая пот со лба.

Леший лишь хрипло рассмеялся:

– Тут, милок, время не меряется шагами. Идем, покуда не дойдем. А без тропинки моей неделями и месяцами мог бы по округе плутать! Леса здесь большие, дремучие, – довольно произнёс он. – Не чета моему родному…

И тут тропа внезапно оборвалась.

Мы оказались на странной поляне, посреди которой стоял огромный высоченный пень, весь покрытый резными символами – то ли рунами, то ли древними охранительными знаками. Вокруг него росли грибы, выстроившиеся в почти идеальный круг.

– Это же ведьмин круг… – начал было отец Евлампий, но Дедко Большак резко поднял руку, заставляя священника замолчать.

– Я знаю, что это, – произнёс он. – Здесь молились древним богам, принося им кровавые жертвы…

– Да не богам, а бесам! – раздражённо перебил лешего отец Евлампий.

Дедко Большак вздохнул и покачал головой, словно устал от споров:

– Называй, как хочешь, мил человек. Разницы для нынешних времён – никакой… Но вот мои лесные чары такие места древней силы, запросто порушить могут. Вот прямо как сейчас…

Я почувствовал, как по спине пробежал холодок. Леший был прав – энергия места вибрировала под ногами, словно живая, а воздух гудел от напряжения. Осторожно шагнув вперёд, я заметил, что от пня исходит слабый, едва уловимый свет – бледный, как лунный отблеск на воде.

– Здесь что-то случилось… – прошептал Черномор, неожиданно опустившись на землю. Его борода, до этого свободно парившая в воздухе, теперь плотно обвилась вокруг его тела, словно защищая хозяина.

Фролов инстинктивно схватился за кобуру, но я жестом остановил его. Стрелять здесь было бесполезно. Но самое странное, что я не чувствовал присутствия Раава. Не было такого ощущения, и всё тут!

– Дедко, это дело рук демона? – спросил я лесного владыку.

Леший нахмурился, вглядываясь в резные символы на пне.

– Не его… Но и не простых людей. Здесь побывал кто-то другой. Которого даже я не заметил… Тот, кто знает «старые пути»…

Отец Евлампий резко перекрестился, его пальцы сжали крест так крепко, что костяшки побелели.

– Ритуал. Кто-то проводил здесь тёмный ритуал… и недавно…

Я обернулся, осматривая поляну. Трава вокруг пня была слегка примята, будто по ней ходили по кругу. А в центре, у подножия резного пня лежал странный предмет – небольшой камень с выгравированным знаком, напоминающим переплетённых между собой змей.

И самое странное – я чувствовал, что этот камень предназначен для меня. Прикоснись к нему кто другой, даже леший – мало не покажется. А вот мне он не причинит никакого вреда.

– Да, здесь кто-то был, – произнёс я, и Дедко Большак мрачно кивнул.

Я присел над камнем на корточки и протянул к нему руку. И лес вокруг нас затих, будто прислушиваясь.

– Там Тьма! – предупредительно воскликнул отец Евлампий. – И я её… чувствую… – с изумлением добавил он.

Фролов шумно сглотнул, а я медленно поднял камень с земли, ощущая, как холод проникает в пальцы. Но буквально через пару ударов сердца всё устаканилось.

– Что теперь? – спросил капитан госбезопасности.

– Теперь мы идём дальше. Правда, дедко Большак?

– Идём! – кивнул леший, покидая полянку, а мы за ним.

И никто из путников не заметил, как за их спинами трава начала тихо шевелиться – будто кто-то невидимый шёл за ними по пятам, оставляя следы из примятой растительности и увядших листьев.

Глава 17

Через пару шагов поляна «с пеньком» резко потерялась где-то за спиной. А еще через десять минут перед нами внезапно открылась усадьба Вольги Богдановича. И вышли мы на этот раз не «как обычно» – со стороны кладбища, а со стороны центральных ворот, ведущих в древнюю обитель князей Перовских.

Тропинка растворилась позади, будто её и не было, а перед нами возвышались черные кованые ворота – древние, с вычурными узорами, сделанные явно искусным мастером. Сквозь прутья просвечивало солнце, но свет казался густым, словно просачивался сквозь толщу веков.

Едва мы вывалились с тропы лешего в «обычное пространство», как меня мгновенно опознал дух-защитник поместья – Пескоройка. Почувствовав моё присутствие, она принялась кружить в воздухе, переливаясь, как ртуть. Её энергия была такой плотной, что в ушах зазвенело. Я реально ощутил, что даже эфир «вибрирует» от её радости. Жаль, что из моих спутников никто больше этого не видит и не чувствует.

– Добро пожаловать домой! – прошептал мне дух, и в его «голосе» прозвучало настоящее счастье.

– Давно не виделись, – мысленно шепнул я, и дух завибрировал ещё сильнее, рассыпаясь в воздухе мелкими сверкающими брызгами, видимыми только мне. – Я скучал.

В этот момент кованые ворота с тихим скрипом приоткрылись сами, Пескоройка меня узнала и приглашала войти. За воротами виднелась широкая аллея, обсаженная вековыми липами, чьи ветви сплетались в плотный растительный свод, уже практически, облетевший. Воздух здесь был гуще, насыщеннее – пахло прелыми опавшими листьями, деревом, землёй и чем-то неуловимо-магическим.

– Прошу… – Обернулся я к спутникам. – Усадьба князей Перовских к вашим услугам!

Тут Пескоройка вдруг «встрепенулась» и энергетической волной рванула вперёд, словно торопясь предупредить Вольгу Богдановича о нашем прибытии. Мы последовали за ней, и с каждым шагом усадьба раскрывалась перед нами во всём своём величии. Казалось, что со времени моего отсутствия она стала еще краше.

Однако отметить изменившиеся мелочи мне не удалось – на нашем пути, опираясь на привычную трость с резной ручкой в виде оскалившегося монстра, уже стоял сам хозяин поместья (хотя, номинально я здесь хозяин) – сухонький, маленький, усохший словно египетская мумия – мой мертвый дедуля.

– Ну, наконец-то, вернулся внучек! – протянул он, и в его голосе прозвучало что-то среднее между укором и радостью. – А я уж думал, что долго тебя теперь не увижу. Что ж, проходите, гости дорогие!

Мы переглянулись. Похоже, нас ждал тёплый приём. Я шагнул к мертвецу, раскрыв объятия:

– Ну, здравствуй, что ли, дедуля! Вроде бы и времени прошло всего-ничего, а я уже и соскучиться успел!– Как там Глаша с Акулиной и Глория? Не поубивали еще друг друга?

– Ты не поверишь, внук, – ответил старик, ответно сжимая меня в объятиях, – но они все так увлеченно работаю в моей лаборатории, что на бабские дрязги у них не остаётся никакого времени.

– Дед, – отпустив мертвого старика, произнёс я, – ты проводи гостей… Пусть отдохнут с дороги, в порядок себя приведут, покушают… А я к Глаше… – При воспоминании о моей беременной жене внутри у меня всё потеплело. – Никаких проблем с ребёнком больше не было? А то я теперь боюсь, что он уже родился…

– Ну, что ты, внучек? – Дед махнул тростью, и в воздухе замелькали искры магии. – Всё под контролем. Глаша в порядке, малыш ещё не торопится появиться. Хотя, – он прищурился, и в его глазах мелькнул знакомый мне озорной огонёк, – если бы ты задержался ещё на пару недель…

– Сплюнь, старый! – Я вздохнул с облегчением, но тут же почувствовал лёгкий укол тоски. Столько всего произошло за это время…

– Ладно, – дед хлопнул меня по плечу, – лети к своей ненаглядной, а я позабочусь о твоих спутниках.

– В лаборатории? – спросил я больше для порядка, потому как уже знал ответ.

– А то! – прищурился старикан. – Они там своей бабской шайкой такого натворили… Такого… Мне теперь туда даже заходить страшно!

Я рассмеялся, зная, что старикан-покойник преувеличивает, но в его словах была и изрядная доля правды. Глаша, Акулина и Глория вместе – это, наверное, действительно взрывной коктейль из магии, науки и женских штучек-дрючек. Особенно, если они собрались все вместе. Мне отчего-то на мгновение стало боязно – хрен его знает, чего от такого гамбита можно ожидать?

Дедуля, заметив мою секундную задумчивость, хитро подмигнул и добавил:

– А вообще, внучок, твоя Глафира – молодец! Что она со старыми конструктами творит… – Мертвец понизил голос до конспиративного шёпота. – Я подозреваю, что она просто гений в магических искусствах, хоть у самой даже задатка нет.

Я рассмеялся, но внутри у меня уже нервно ёкнуло. Глаша в «режиме разработчика» новых заклинаний – это действительно что-то с чем-то. На себе проверено! Она и так всегда была изобретательна, но теперь, когда у неё под рукой оказалась дедова алхимическая лаборатория, её энергия, казалось, удвоилась. А то и увеличилась стократ…

– Ладно, дед, я побежал! – бросил я на ходу, уже разворачиваясь в сторону кладбища.

– Только осторожнее! – крикнул мне вдогонку старик. – Она сейчас, как пороховая бочка! От маленькой искры взорвется! Вчера Глорию чуть не подвесила за яй… – Он осекся. – Ну, да… у неё же их нет… хотя эти бабы ими постоянно в лаборатории звенят, как будто из металла оне…

А дедуля-то, оказывается, еще тот записной шутник.

– В общем, чуть космы ведьме не повыдёргивала, за то, что она в неправильных пропорциях эфирные масла смешала!

– Оху.ть! – мысленно выдохнул я, ускоряя шаг. Что там за «эфирные масла» были, я не знал, но это явно не масло какой-нибудь лаванды, жасмина или гвоздики.

– Ладно, внучок, с беременными и не такое случается! – добавил дед, махнув рукой. – Хотя, честно говоря, я с ней и сам не стал пререкаться в таком состоянии. Она мне вчера демонстративно флакон с эссенцией луннного чертополоха кокнула! Представляешь, эта штука десятилетиями выдерживалась! А она взяла – и хлоп! Нету теперь… – Дедуля сделал выразительный жест тростью, изображая полную катастрофу. – Так что, когда в лабораторию зайдёшь – улыбайся и кивай.

Я уже почти бежал, но дед всё еще кричал мне вслед:

– И прихвати с собой бутылочку хмельного мёда из подвала! Для умиротворения!

– Так ей же нельзя… – Я даже притормозил и обернулся, поскольку не ожидал такого услышать.

– Не ей, дурачок! – Закатил глаза мертвец. – Себе! Для храбрости!

– Тьфу на тебя, старый! – беззлобно выругался я. – Я думал ты серьёзно…

– А то! – ехидно воскликнул старый, да еще и мёртвый пройдоха, а затем громко захохотал.

Чёрт побери! Да что здесь творится-то? Если бы я не знал Вольгу Богдановича, подумал бы, что он сейчас на каких-то «весёлых» веществах сидит. Но ведь не действуют они на нежить.

Дорога к мавзолею, в котором скрывалась лаборатория, всё так же шла через старое родовое кладбище, густо заросшее причудливыми растениями. Осень уже изрядно над ними поработала – часть деревьев уже полностью скинула листву. Однако, на территории поместья было куда теплее, чем в покинутой нами Москве.

У меня даже возникло подозрение, что при должном количестве силы Пескоройка вполне могла воспроизводить под энергетическим колпаком, служившим защитой, любое время года. Нужно было просто её об этом попросить…

Стоило мне только об этом открыто подумать, как вокруг меня вспыхнули бледно-голубые огоньки – визуальное проявление энергии духа хранителя. Пескоройка словно спрашивала: ты этого действительно хочешь?

– Нет-нет, родная! – попытался я откреститься от неожиданного желания. – Спасибо, но не сейчас.

И Пескоройка послушно «отстала». Хотя её присутствие ощущалось буквально во всём. Но я торопился, и мысли мои путались. Глаша… Беременная, взрывная, окружённая опасными алхимическими реактивами и двумя другими женщинами тоже с весьма непростыми характерами. Да это, твою медь, страшно по-настоящему! Они же тут реально могут всё разнести!

Перед входом в усыпальницу я на секунду замер.

– Ну, здесь, вроде, всё в порядке… – пробормотал я, сбегая по ступенькам в подземелье. Преодолев подземную дорогу до лаборатории, я толкнул её дверь – и тут же едва не получил в лоб летящим стеклянным шаром. Я увернулся, а шарик улетел куда-то в конец коридора, где что-то дзинькнуло, и раздалось подозрительное шипение.

– Берегись! – раздался до боли знакомый, такой родной и любимый голос. – Идёт эксперимент!

Глаша стояла посреди помещения спиной ко мне, окружённая дымящимися колбами и ретортами. Напротив неё – Глория, руки которой светились слабым фиолетовым свечением. Волосы ведьмы были собраны в беспорядочный пучок, а на фартуке красовалось пятно неизвестного происхождения, медленно меняющее цвет с зелёного на ядовито-розовый. На головах обеих женщин, видимо для защиты глаз, были напялены массивные «дизельпанковские» очки.

– Привет, красавицы! – сказал я, осторожно переступая через лужу чего-то не очень приятно пахнущего и пузырящегося. – Я вернулся.

Глаша резко обернулась – и в её глазах вспыхнуло столько эмоций, что я невольно застыл соляным столбом, поскольку мой «эмпатический аппарат» реально так зашкалило.

– Ты… – Её голос дрогнул. – Ты вообще представляешь, сколько нервных клеток я потратила, пока тебя не было⁈ – А вот этой фразы я от неё реально не ожидал. Похоже, гормоны реально так бушуют, да еще и ребёнок у нас не совсем простой…

Я открыл рот, но не успел ничего ответить – она вдруг стремительно двинулась ко мне, и через секунду я уже задыхался в её объятиях.

– Лучше бы просто сказала, что соскучилась, – хрипло рассмеялся я, целуя её в макушку.

– Соскучилась… – буркнула она, прижавшись ко мне ещё сильнее. А потом вдруг неожиданно отстранилась и потыкала пальцем мне в грудь:

– Но, если ты опять надолго исчезнешь – клянусь, я найду способ, чтобы тебя воскресить…

– Так я же, вроде как, еще живой? – ошарашено выдохнул я.

– А это исключительно для того, чтобы убить тебя лично. Понял, любимый?

Я посмотрел в её сверкающие глаза, на лабораторию, которая выглядела так, будто здесь прошёл ураган, на Акулину и Глорию, тихо перешёптывающихся между собой в углу… Они явно ставили на то, сколько минут пройдёт, прежде чем Глаша вновь вспыхнет, или станет паинькой.

– Понял, – сказал я, целуя супругу и не выпуская её из объятий.

– А где Ваня? – неожиданно произнесла Акулина, глядя на меня с надеждой. – Он с тобой?

– Нет, – мотнул я головой, – он остался в столице, выполнять очень ответственное задание самого товарища Сталина!

– Прямо самого Иосифа Виссарионовича? – изумлённо ахнула девушка.

– Самого-самого, – подтвердил я. – Даже не сомневайся! Может быть, устроите перерыв, девчонки?

Я еще раз осмотрелся – на первый взгляд хаос в лаборатории был полным: стеклянные пробирки дымились, в воздухе витал странный запах, на полу валялись исписанные магическими формулами бумажки, перемешанные с осколками стекла. Акулина, поглядывая на перегонный куб, продолжила что-то шептать на ухо Глории, время от времени бросая быстрые взгляды в нашу сторону.

– Перерыв? – фыркнула Глаша, не отходя, впрочем, от меня. – Ты видишь, во что мы тут всё превратили?

– Ну, да, – кивнул я, – это не лаборатория, это настоящий фронт! Всё дымит и взрывается…

– Именно! – поддержала меня Акулина. – Потому что мы на пороге настоящего прорыва! – С воодушевлением произнесла она.

– Вот видишь, – Глаша обвела рукой разруху вокруг, – именно сейчас мы не можем прерваться – это перечеркнёт недельную подготовку, и убьёт кучу редких ингредиентов! Хотя я очень по тебе соскучилась…

– Ладно-ладно! – Поднял я руки в знак сдачи. – Продолжайте, только аккуратнее, прошу. И… может, кто-нибудь объяснит, что именно вы там «варите»?

– Этот эликсир, – с гордым видом произнесла Глаша, – должен решить проблемы магической стабильности энергетических каналов, при резком повышении плотности потока магии… Одним словом, приняв его, можно будет уберечься от Лихорадки Сен-Жермена! Будь у тебя в своё время такой – ты бы не сжег свои меридианы.

Внезапно раздался громкий треск – одна из колб в штативе, стоящем на столе, дала трещину, и её содержимое начало вскипать, шипя и дымясь какой-то зеленью. Хорошо еще, что не сильно вонючей.

– О, Merde[1]! – по-французски выругалась Глория, резко метнувшись к столу.

Она, схватив длинный стеклянный стержень и что-то быстро размешивая в другой колбе, крикнула:

– Акулина, быстро, синий порошок!

Акулина, не глядя, протянула руку и схватила с ближайшей полки какую-то банку. Подбежав к столу, она швырнула щепотку ярко-синего вещества из банки в колбу, содержимое которой помешивала ведьма. После чего Глория вылила её содержимое в бурлящую жидкость.

Дым мгновенно поменял цвет с ядовито-зелёного на густой фиолетовый, а затем медленно рассеялся. Когда жидкость перестала вскипать, ведьма, аккуратно зажав колбу щипцами, перелила её в целую пробирку.

– Фух! – Отерла она выступивший на лбу пот. – Девчонки, мы успели!

Я невольно присвистнул:

– Да, судя по всему, скучать было некогда!

Акулина, потирая руки от возбуждения, засмеялась:

– Если бы ты знал, сколько раз мы сегодня были на волоске от провала!

– Особенно, когда Глория перепутала ингредиенты, – добавила Глаша, бросая колкость в сторону ведьмы.

– Ой, да ладно тебе! – фыркнула Глория, но в её глазах мелькнула искорка задора. – Всего лишь перепутала пропорции…

– Зато теперь у нас есть отличный рецепт для создания дымовой завесы, – пошутила Акулина, подмигнув мне.

Я вздохнул, с трудом сдерживая улыбку. Эти трое были настоящим ураганом – опасным, непредсказуемым, но чертовски эффективным. Честно говоря, я был изумлён, как они сработались. Особенно Глория с Глашей.

Ведь я читал мысли старой ведьмы насчет моей супруги, и ничего подобного в прошлый раз там не было. Как раз наоборот… Надо будет держать руку «на пульсе» и поговорить с Глорией по душам – вдруг она что-то надумала? А Глаша еще и беременна, ей сейчас нервничать, ну, никак нельзя!

– Ладно, – сказал я, – раз уж вы так близки к успеху, может, всё-таки сделаете перерыв? Хотя бы на пятнадцать минут. А то мне кажется, если вы продолжите в таком темпе, от лаборатории скоро останется только воспоминание.

Глаша задумалась, затем кивнула:

– Пожалуй, ты прав. Тем более что нам всё равно нужно дождаться, пока эликсир остынет…

– Ура! – воскликнула Акулина. – Перерыв! Кто хочет чаю?

– Только если он не взорвётся! – Я рассмеялся и, обняв Глашу за плечи, повёл её к импровизированной «зоне отдыха» – единственному углу, где ещё можно было сидеть, не боясь, что на тебя упадёт что-нибудь экспериментальное.

– А всё-таки, – шепнул я ей на ухо, – может, если вдруг что-то пойдёт не так, принести противогаз?

Она усмехнулась, оценив шутку:

– Противогаз – это хорошо! Но от большинства магических ингредиентов он не защитит.

– Верю, – честно ответил я, целуя её в щеку. – Просто… хоть какая-то страховка нужна.

– А вместо страховки у нас Вольга Богданович, да и Глория… несмотря на… некоторые недоразумения (подумала она совсем другое) тоже высококлассный специалист.

А в это время Акулина уже разливала чай, который, к счастью, не проявлял никаких признаков магической активности.

– Ладно, – сказал я, беря жену за руку, – верю.

– Я правда соскучилась, – тихо сказала Глаша, наконец-то превратившись в ту самую женщину, которую я безумно любил.

– Я тоже… – И впервые за долгое время я почувствовал, что всё будет хорошо.

Хотя… с такой-то командой – это ещё бабка надвое сказала. Я обнял Глашу, дожидаясь своей кружечки чая, как вдруг что-то обожгло меня в районе нагрудного кармана. Как раз того самого, куда я положил камешек, подобранный возле лесного идола…

[1] Merde – дерьмо (фр.).

Глава 18

Я резко дернулся – припекало весьма ощутимо, а сквозь ткань кармана пробился тусклый красноватый свет.

– Что это⁈ – встревожилась Глаша, немного отстраняясь и глядя на мою гимнастёрку.

– Не знаю… – сквозь зубы процедил я, судорожно роясь в кармане.

Пальцы обожгло ещё сильнее, но я всё же вытащил камень. Тот самый. Только теперь он был не серым, невзрачным и холодным, он стал как будто наполненным живым огнём – тёмно-алым, и пульсирующим, как сердце.

– Охренеть… – прошептала Акулина, застыв с чайником в руках.

Глория мгновенно подошла ближе, её глаза сузились.

– Откуда это у вас? – спросила она резко, но в голосе сквозило не раздражение, а… тревога?

– Нашёл этот булыжник по дороге в Пескоройку возле старого заброшенного идола в лесу, – ответил я, чувствуя, как камень нагревается ещё сильнее. Я подбежал к лабораторному столу и бросил его на металлическую поверхность.

– Это не просто булыжник… – Ведьма едва сдержала саркастический смешок, рассматривая раскалившийся докрасна камень. Как вы вообще смогли взять его голыми руками, Месер? Если бы я попыталась такое провернуть, мне оторвало бы пальцы.

– Как-то получилось… – Я пожал плечами. – Словно почувствовал… что этот камень предназначен… для меня…

– Простите, Месер, но вы полный… – Что она хотела сказать Глория, но не произнесла вслух, я прекрасно прочитал у неё в голове.

Она даже лицо ладонью закрыла, чтобы я не увидел её реакцию. Но с моими эмпатическими способностями мне этого и не требовалось. Действительно, как это я так лоханулся?

Акулина нервно переминалась рядом с ноги на ногу.:

– Это… плохо? Да?

– О, да! – бросила старая ведьма. – Очень и очень плохо!

Глаша тоже подошла и сжала мою руку.

– Что он делает? И почему светится?

– Потому что он активировался, – мрачно ответила Глория. – А вот что от него ожидать – я не знаю. Но точно ничего хорошего…

Я почувствовал, как холодный пот выступил на спине. Но боялся я не за себя, а за любимых женщин, нерожденного еще малыша, и за Глорию тоже переживал.

– Отлично! – нарочито весело фыркнул я. – Мне как раз не хватало ещё одного таинственного секрета!

А вот Глаша мой юмор совсем не оценила. Её пальцы вцепились мне в руку так, что я едва не вскрикнул.

– Нам такого «веселья» и даром не надо!

Глория тоже медленно кивнула – вид мерцающего булыжника её тоже весьма напрягал. Она, активировав магическую защиту, которая отразилась мерцанием вокруг её тела в магическом зрении, наклонилась над артефактом.

– Что это? – произнесла она, заметив светящуюся резьбу из переплетённых между собой змей.

Хотя, мне показалось, что это змеи. На самом деле, присмотревшись, я понял, что это совсем не змеи – это переплетённые между собой руки многорукого существа. Насколько я знал, в индуизме присутствовало несколько многоруких богинь, таких как Лакшми, Дурга и Кали, что являются весьма важными фигурами. Лакшми символизирует богатство и процветание, Дурга – силу и защиту, а Кали – время, разрушение и преобразование.

Камень на столе неожиданно дрогнул и покачнулся, будто бы в ответ на мои мысли. Но ведь такого быть не могло… Хотя, что я вообще знаю о подобных артефактах – ни-че-го! То есть – абсолютно.

Я вновь посмотрел на камень. На испуганную, но любопытную физиономию Акулины. На задумчиво-тревожное лицо Глории. На Глашу, которая явно собиралась прямо сейчас кого-то прибить. И примерно догадывался кого…

– Извините… что так вышло… – Только и придумал я, что сказать.

Глория вздохнула.

– Ладно… у нас два варианта: либо попытаться срочно уничтожить этот камень, пока он не натворил дел…

– А второй? – спросил я.

Тонкие губы ведьмы растянулись в жутковатой улыбке:

– Попробовать изучить его… и использовать – в нем тьма энергии!

А мне вдруг отчего-то очень захотелось, чтобы этот день уже наконец закончился. Камень внезапно замер, а его жар резко спал, словно сам артефакт прислушался к словам Глории. Но в следующий миг с поверхности камня вырвался слабый фиолетовый отсвет, и в воздухе запахло озоном и чем-то неуловимо древним – сыростью гробниц, погребенных под переплетениями корней, пеплом жертвенных костров, терпкой смолой священных деревьев.

– Он реагирует на нас, – прошептала Глаша, и её пальцы ещё сильнее впились в мою руку.

– Или только на вас, Месер, – поправила Глория, не сводя взгляда с камня.

– Думаю, что только на меня… – Я осторожно потянулся к артефакту – мне отчего-то до сих пор казалось, что он не причинит мне вреда, но ведьма резко отдернула мою руку.

– Не торопитесь, Месер! Мы даже не представляем, с чем имеем дело! – Глория нахмурилась. – Но я знаю одно: энергия, заключённая в нём… немного отличается от той, которой мы привыкли пользоваться.

Камень будто услышал её. Резьба из сплетённых рук засветилась ярче, и вдруг… Тишину разрезал глухой щелчок, и поверхность булыжника треснула, словно яичная скорлупа. Камень раскололся пополам. Изнутри пробился холодный фиолетовый свет.

Гробовая тишина повисла в лаборатории, даже Глаша разжала пальцы, слегка отстранившись. Акулина тоже резво отскочила назад:

– Что… что это⁈

Глория резко выпрямилась, её защитные чары вспыхнули ярче.

– Это не просто артефакт! – прошипела она, но я и сам уже об этом догадался. – Это – печать!

Это была печать пространственных врат – самоактивирующийся магический портал. И что-то или кто-то по ту сторону этих врат хотел к нам проникнуть. Но я не мог не оценить тот момент, как была реализована идея запихнуть печать портала в камень. Как бы и мне освоить эту магическую технологию?

Из трещины в камне выползла струйка густого фиолетового тумана. Он не рассеивался, а, наоборот, клубился, словно живой, формируя в воздухе извилистые линии – древние символы, которые я не мог сходу прочесть, но инстинктивно ощущал их сложность и мощь.

– Нам нужно уходить! – Глаша схватила меня за рукав. – Сейчас же!

Но было уже поздно – камень взорвался. Не огнём и осколками – он просто… «растворился», превратившись в вихрь света и теней, а на его месте возникли пространственные врата. Ну, по крайней мере, я так понял. И понимание этого факта произошло на каком-то подсознательном уровне, потому что этот переход не был похож на всё ранее виденное.

Это был не портал в привычном мне понимании, не дыра, а нечто иное – словно кусок пространства упаковали в «неправильную форму», отчего стены лаборатории искривились, потолок прогнулся, а воздух стал тягучим, словно расплавленный на сковороде сахар. И в этом искажённом пространстве появилось… оно…

Сначала – лишь силуэт, но с каждой секундой он становился чётче. Высокое, слишком высокое существо, с кожей цвета потускневшего серебра и множеством рук – тех самых, что были выгравированы на камне. Их было слишком много, и двигались они независимо друг от друга, словно каждой рукой управляла своя воля.

– Это что? – прошептал я. – Дурга или Кали?

Судя по изливающейся из портала силе – это была Кали, существо, скорее темное и кровавое, нежели светлое и созидательное. Глория не ответила. Она медленно отступала, и лицо её побелело. Существо же тем временем приближалось к порталу с той стороны, словно неторопливо шло откуда-то.

– Нет, – наконец выдохнула она. – Это не сама богиня… Скорее, это один из её многочисленных аватаров…

Фиолетовый туман начал сгущаться, образуя плотный кокон вокруг существа. Руки – все эти многочисленные и «беспокойные» конечности – одна за другой стали сливаться, сокращаясь в числе, пока их не осталось только две. Высокий рост уменьшался, кожа приобретала обычный человеческий оттенок.

Черты лица, до этого размытые и неестественно вытянутые, смягчались, становясь узнаваемыми. Наконец, туман рассеялся окончательно, портал закрылся, лаборатория приняла свой привычный вид, а перед нами стоял… человек. И на первый взгляд, и на второй, да и на магический тоже – совершенно обычный человек.

Ну, разве что одарённый, величину дара которого я так и не смог определить. Похоже, что он был куда весомей, чем мой собственный. А это много значило! С такими сильными ведьмаками, либо магами, я еще живьем не встречался. За исключением моих дедуль Перовских, но все они давно были мертвы, и присутствовали только в виде духов-хранителей в родовом эгрегоре.

Вышедший из портала человек был среднего роста, крепкого телосложения, с проседью в густых темных волосах и глубокими морщинами у глаз. На нем была просторная дорожная одежда – потертый кафтан… Да-да, именно кафтан, как его рисуют в учебниках истории.

На ногах – мягкие кожаные сапоги, припорошенные желтоватой пылью. Широкий кожаный пояс с висящими на нем многочисленными мешочками и флягами, да еще основательно потрёпанный холщовый «сидор» за плечами завершали его «слегка устаревший» образ.

Лицо незваного гостя было одновременно усталым и сосредоточенным, словно он только что завершил долгий путь и теперь хотел лишь одного – побыстрее отдохнуть.

– Кто ты⁈ – Загородив собой женщин, решительно потребовал я ответа от незнакомца. Хотя, если судить по нашим с ним весовым категориям, он легко уделает меня, словно матёрый хищник беззубого щенка. – По какому праву ты незваным пришёл в мой дом? Ну, и назовись, в конце-то концов!

– Афанасий Никитин, – представился он спокойно, но с легкой усталостью в голосе, и поклонился, словно купец на средневековой ярмарке. – Некоторые из вас могут знать меня как Странника.

Вот те раз! Если этот мужик не врёт, передо мной прародитель ведьмовского рода Никитиных, пра-пра-пра и так далее дедушка Глаши и Акулины, а еще известный на весь мир путешественник, писатель и купец. Только чего этому старому чёрту от нас понадобилось? Ведь не казал же он носа к своей забытой семейке сотнями лет, а тут – нате, нарисовался, хрен сотрёшь!

– Странник? – изумленно ахнула Глория, буквально замерев на месте и пожирая незнакомца глазами.

Ведь, если он сказал правду – перед ней легендарнейшая личность, оставившая неизгладимый след в магическом сообществе Европейских магов. Некоторые из которых до сих пор нервно икали и лишались сна, едва только услышав его громкое прозвище.

Глаша же, напротив, недоверчиво фыркнула:

– Вот так поворот! Ну, здравствуй, дедуля Афанасий… Чем докажешь, что ты – это ты?

Афанасий ухмыльнулся, но в его глазах не было ни насмешки, ни злобы – только что-то вроде усталой мудрости. Но всё-таки, что-то в этой улыбке заставило меня напрячься. Потому что где-то в глубине его глаз все еще светился тот самый холодный фиолетовый отблеск – напоминание о том, что под этой добродушной человеческой оболочкой скрывается нечто куда более древнее и опасное.