Текст книги "Товарищ "Чума" 9 (СИ)"

Автор книги: lanpirot

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Священник же, расположившийся чуть поодаль от старика, в этот момент смиренно стоял на коленях и истово молился, беззвучно шевеля губами и крепко сжимая в ладонях наперсный крест. На его пальце полыхало неземным светом кольцо с кристаллом-накопителем. Видимо, всё, что окружало батюшку, являлось для него мощнейшим триггером, постоянно возбуждающим поток Божественной Благодати.

– Отец Евлампий… – Подойдя поближе, оторвал я священника от молитв.

– Чего тебе, ведьмак? – произнёс вслух батюшка, слегка поморщившись от лицезрения моей проклятой хари.

Понимаю и принимаю, как ему неприятно с нами общаться, но ничего поделать с этим не могу. Перемирие у нас, пусть и временное. Вот закончится война, вновь окажемся по разные стороны баррикад… Но мне бы очень этого не хотелось…

– Хочу с вами, отец Евлампий, с глазу на глаз переговорить, – озвучил я своё желание.

– Ты? Со мной? – Удивленно встопорщил бороду монах. – Мы же, вроде бы, всё обсудили?

– Это другое, батюшка… – Я слегка замялся, не зная, с чего лучше начать.

– Да что ты мнёшься, как впервые согрешившая девица на исповеди? – хохотнул баском священник. Но наткнувшись на каменное выражение моего лица, тоже осёкся. – Или действительно исповедаться решил?

– Да на мне столько грехов, батюшка, что никакая исповедь их не отпустит…

– Покаяться перед Господом нашим никогда не поздно! – наставительно прогудел священник, еще крепче сжав крест в своих могучих руках. – Искренне раскаявшиеся в грехах, всегда получают прощение…

– Покаяться – не покаяться, – пожал я плечами, – но совета твоего хочу спросить…

[1] «От высшей гармонии отказываюсь! Не стоит она слезинки хотя бы одного только того замученного ребенка, который бил себя кулачонком в грудь и молился в зловонной конуре неискупленными слезами своими к боженьке». Данная цитата, принадлежащая герою романа «Братья Карамазовы», возможно, краеугольная мысль творчества Ф. М. Достоевского.

[2] Си́гил или сиги́лла (от лат. sigillum, «печать») – символ (или комбинация нескольких конкретных символов или геометрических фигур), обладающий магической силой. Сигилы широко использовались магами, алхимиками и прочими «учёными средневековья» для вызова и управления духа или демона. Таким образом, сигил наряду с именем и формулой вызова играл немаловажную роль в гримуаре. Самые известные сигилы представлены в средневековых магических и алхимических книгах (в основном по демонологии): «Малый Ключ царя Соломона», «Печати 6-й и 7-й Книги Моисея», «Сигилы Чёрной и Белой магии» и других. Самым известным сигилом является пентаграмма. Также сигилы использовались в качестве эмблем различных сообществ.

Глава 9

Мою «исповедь» священник выслушал, ни разу меня не перебив, и ни разу не дрогнув ни единым мускулом на лице. Да и не сказать, чтобы она была продолжительной по времени. Просто мне нужно было выговориться. Всё равно кому, только не ведьме с Черномором. Хотя, именно отец Евлампий совершенно не выглядел как тот, кому можно выплакаться в жилетку.

Этот благообразный батюшка только прикидывался таковым. На самом деле это был жесткий и суровый боец-силовик, натасканный в монастыре на выслеживание и уничтожение проклятых исчадий ада: демонов-бесов, нежить, разнообразную нечисть и, конечно же ведьм. Ну, это уже сам отец Евлампий всех нас под одну гребёнку стриг

Что-что, а батюшка в былые годы без всяких угрызений совести открутил бы мне башку, разрубил на кусочки, а после сжег дотла моё тело, развеяв пепел над текущей водой, чтобы я никогда не возродился вновь. И я с удивлением прочитал у него в мыслях, что и такое уже бывало в его обширной практике инквизитора.

Однако, вместе со всем перечисленным выше, он всё-таки был настоящим священником, истово верующим в Бога, Сына и Святого Духа. Да еще и длительный опыт настоятеля в маленькой Тарасовской церкви, где кроме отца Евлампия других священников и не было, научил боевика-инквизитора прислушиваться к своей пастве. Исповедовать, причащать, отпевать… В общем, слушать он умел, как никто другой.

– Не думал я, что в тебе так много светлого осталось, товарищ Чума, – после небольшой паузы, произнёс священник. – Вижу, что по-настоящему переживаешь за совершенно чужих тебе людей, которых ты никогда не видел, и ничего о них не знаешь.

– Пусть и не знаю, пусть чужие, но это наши люди! – возразил я монаху, хотя читал у него в голове, что это такая практика, чтобы вывести меня еще на наиболее откровенные признания. – И они совершенно не виноваты, что так сложилась ситуация…

– Господь воздаст каждому…

– А я не хочу, чтобы он воздавал раньше времени! – прервал я отца Евлампия. – Им еще жить и жить! Ты не разглагольствуй, отче, а лучше посоветуй, как их спасти можно!

– Ты меня, похоже, не за того принимаешь, – удивлённо прогудел священник. – Я не Господь, а лишь Его смиренный служитель.

– Ну, насчёт смиренности это ты хватил! – не удержался я от колкости в адрес батюшки. – Сомневаюсь, чтобы смиренных служителей держали в инквизиторах.

– Много ты понимаешь! – фыркнул монах. – Но таки да – в схимники[1] мне рановато. На старости лет возможно… если доживу, конечно, – добавил, подумав инквизитор. – Не знаю, ведьмак, чем могу тебе помочь… Хоть и богоугодное дело спасать невинные души…

– Ну, погоди, отец Евлампий! – не собирался я отставать от монаха. – Ты подумай хорошенько. Ведь тебя же сам Создатель настоящей Благодатью осеняет! Значит, не простой ты церковный клирик, что только и может, что псалмы для паствы читать! Может, сумеешь как-нибудь этих несчастных Божьей Благодатью от «Гнева Господнего» прикрыть?

– Вот ты задал мне задачку, ведьмак! – взволнованно ответил святой отец. – От кого – от кого, а от тебя я такого и услышать-то не ожидал. Божьей Благодатью от Гнева Господнего прикрыть… Немыслимо! Как ты вообще себе это представляешь?

В голове батюшки на данный момент царил настоящий сумбур. Ведь он всегда использовал Божественную силу не иначе как мощное оружие и «последний довод» против демонов и приспешников Сатаны. Так его учили. А вот чтобы этой силой кого-то спасть… Да еще и от «Гнева Господнего», невесть каким образом оказавшегося в руках ведьмака…

Такого в его практике, да и во всех анналах Инквизиторского Приказа даже не упоминалось. Хотя отдельные братья, канонизированные впоследствии, могли исцелять Благодатью. И даже после смерти их нетленные мощи, напитанные Божественной силой, могли творить настоящие чудеса.

Но отец Евлампий не умел так распоряжаться Благодатью. То ли способностей к исцелению не было, то ли специальных знаний. В первую очередь его учили уничтожать любые проявления Зла, и Божественная сила была в этом деле незаменимым подспорьем.

Давно, когда юношеские романтические настроения его еще не покинули, он пробовал использовать сохранённую в накопителе Благодать по-иному, не как оружие, но как настоящее Чудо. Но все его усилия на этом поприще потерпели настоящее фиаско. И больше отец Евлампий никогда этого не делал, даже не пытался. Значит, решил он, у Господа для него совершенно другое предназначение…

Но этот чёртов ведьмак сумел заронить в его душу зерно сомнения… А вдруг он действительно сможет спасти тех несчастных? Может быть, действительно отринуть «догмы», намертво вбитые ему во время обучения, и попробовать еще раз. Ведь с того момента, когда он пробовал использовать Божественную Благодать каким-либо иным способом, прошли десятилетия.

– Как я себе это представляю? – На этот раз ехидно фыркнул уже я. – Да никак не представляю! Я не священник, я – ведьмак!

– Но ведь ты как-то сумел заполучить в свои руки «Гнев Господень»? И даже научился его применять! Как тебе вообще это удалось? Тебе, проклятому ведьмаку?

Ага, а батюшка-то в конце концов мне поверил. И не пытается больше катить на меня бочку. А это уже что-то, да значит! Расшевелить священника мне удалось. Теперь бы сподвигнуть его придумать способ для спасения людей. Ведь Божественная Благодать – это настоящее чудо, как я понимаю…

– Может, не такой уж я и проклятый? – Я криво усмехнулся, пристально взглянув в глаза монаха. – И где-то в ваших расчетах закралась глобальная ошибка?

– Иди отсюда, ведьмак! – Мотнул головой батюшка, натурально набычившись. – Не доводи до очередного греха! А я Господу помолюсь… со всей своей Верой…

– За упокой невинных душ? – Ядовито поинтересовался я напоследок.

– Откровения Божественного просить буду, – не стал лезть в бутылку отец Евлампий, совершенно не реагируя на мой сарказм. – А ты подальше отойди, товарищ Чума, а то зацеплю ненароком! – И священник дал мне понять, что хочет снять сверкающий перстень с пальца.

– Спасибо, что не отказал, отец Евлампий! – искренне поблагодарил я священника, приложив руку к груди.

– Я не сказал, что у меня получится…

– Главное, что ты решил попытаться, а не замкнулся в убеждениях, кажущихся незыблемыми. Благодарю, святой отец!

После этих слов я развернулся и оставил монаха в одиночестве. Пусть наша беседа и была не очень долгой, но она была весьма продуктивной. Кто его знает, а вдруг у него что-то, да получится? Уходя, я почувствовал, как батюшка стянул с пальца кольцо, и его вновь накрыло настоящим потоком Божественной силы.

Меня словно морозом со спины осыпало, а кожу знакомо закололи мелкие иголочки. Так действует на расстоянии на ведьм ненаправленная Божественная Благодать. Я прибавил ходу, стараясь выбраться из ореола её действия. Так-то терпеть можно, но весьма неприятное чувство. Да и общее состояние становится каким-то хреновым, словно я разом постарел лет на пятьдесят.

А батюшка уже раскочегарился, хоть прикуривай от него. У меня даже глаза заломило, словно от электросварки, хотя я даже и не подумал оборачиваться – выжжет нахрен! Сколько потом их растить – одному Создателю известно. Но над такой мелочью он заморачиваться не будет. Поэтому лучше не рисковать, глаза мне еще пригодятся.

Я подхватил под руку деда Маркея, во все глаза пялящегося на батюшку, непрестанно пускающего лучики Божественной Благодати, и потащил старика за собой. Старикана же от распространяющейся вокруг священника ауры Божественной силы неслабо так вштырило.

Он, можно сказать, выхватил хорошую дозу «экстаза верующего», как я для себя назвал это состояние. Я читал у него в голове, что он сейчас был готов опуститься на колени, и реально расшибить себе лоб в поклонах. Весь его крепкий, но старческий организм, был настолько возбуждён происходящим действом, что он плохо осознавал, что происходит вокруг. Эйфория затопила его, поглотив без остатка.

Как же так? Ведь в предыдущий раз – в автомобиле, такого эффекта совершенно не наблюдалось. Если бы Божественная Благодать и в прошлый раз так подействовала на старика, он не сумел вышибить из батюшки дух ударом приклада.

Видимо, отец Евлампий по моей просьбе что-то существенно изменил в этом таинстве. Вот и результат получился совершенно иным. Понять бы только, что он сделал на этот раз? Мысли непрестанно крутились в моей голове, прикидывая разнообразные варианты. И один из них показался мне вполне достойным своего существования.

В прошлый раз священник использовал проливающуюся на него Благодать как оружие против Зла. И она никоим образом не затрагивала обычных простаков, концентрируясь именно на таких тварях, как я и Глория. Думаю, что находись в тот момент рядом с нами Черномор, либо любой другой колдун, маг, нежить или нечисть – их бы точно так же вынесло из собственного физического тела.

А вот что последовало бы дальше, если бы дед Маркей не утихомирил священника, я не знал, поскольку батюшка не касался этого сокровенного момента в своих мыслях. Но по моим скромным предположениям, наши, на тот момент совершенно неприкаянные души, потерявшие связь с собственным телом, он бы просто размазал в сопли! В таком мощном потоке Божественной силы можно было запросто сгореть!

– Лять-перемать! – с облегчением выдохнул дед Маркей, когда я оттащил его на значительное расстояние от ореола силы Господней, и его вдруг резко отпустило. – Что это было, Ромка? Я ведь реально чуть Бога-отца и Бога-матерь во всём их величии не узрел!

Старик трясущейся рукой вытащил откуда-то кисет с махрой и попробовал скрутить самокрутку. Но он только рассыпа̀л табак и рвал бумагу. Я забрал у старика курительные принадлежности и сам свернул ему козью ногу. Прикурив, я вставил цигарку в побледневшие губы деда Маркея. Старик шумно затянулся, поблескивая повлажневшими глазами с полопавшимися сосудиками, а затем мощно выдохнул едкий махорочный дым.

– Ну, вот, Онисимович, и тебя Божья Благодать в этой жизни стороной не минула! – Я ободряюще хлопнул старика по плечу.

– Чур меня! Чур! – отмахнулся дед. – До сих пор поджилки мелкой дрожью трусят, – признался он. – Настолько жалким и никчемным я себя неожиданно ощутил… по сравнению с… Теперь-то можешь мне честно сказать, товарищ Чума… Он, – старикан ткнул пальцем в небо, – действительно есть?

– А ты, старый, после всего, что с нами случилось, до сих пор не уверовал? – вопросом на вопрос ответил я.

– Б-р-р! – старик помотал головой, словно хотел выбраться из окружающего его бреда. – И то правда… – Окончательно приняв изменившуюся реальность, старикан, наконец-то, вновь повеселел. – Глядишь, и увижу Его вскорости, – и он лукаво улыбнулся, – ну, и что сказать при встрече, думаю, найдётся.

Да уж, боюсь представить себе такую картинку. Вот зачем-зачем, а за словом дед Маркей в карман не полезет. Только боюсь, что в рай ему, как и нам всем, дорога заказана – слишком много на нас всякого… тёмного… Уж больно в неспокойные времена нам жить довелось…

– Дед, ты к батюшке пока не приближайся на всякий случай, – посоветовал я. – По крайней мере, пока он светится (или святится) не перестанет. Лучше вон, пригляди за нашим «меньшим браткой», – я указал на карлика, который что-то там химичил с гигантской головой, – чтобы он тут как следует «прибрался». Нафиг нам лишние байки о великанах?

– Сделаю, командир! – отчеканил старик, полностью вернувший себе прежнее расположение духа.

– А я пойду, погляжу как там у нашей француженки дела…

– Давай-давай, за бабами всегда пригляд нужон! – Подмигнул мне острый на язык дед.

К моему приходу Глория уже серьёзно развернулась: на практически плоской поверхности большого камня уже была вычерчена (а на деле выжжена магией в камне) большая и сложная печать ведьмовского взаимодействия – сигилла. Если отбросить россыпь символов и знаков, составляющих «математическую основу» (именно так выразился профессор Трефилов) – формулу конструкта, то она была похожа на известную всем пентаграмму.

Только звезда, заключённая в основной круг, превратилась в треугольник. Три луча – по числу входящих магов в этот «малый ковен»: меня, Глории и Черномора. То есть это – триаграмма, если следовать греческой логике. На камне возле сигиллы уже неподвижно лежала одурманенная тушка какого-то эсэсовца, приготовленная к закланию. И когда она только успела?

– Повезло! Попался отличный экземпляр! – Слегка толкнув носком сапога тело фрица, поспешила похвалиться старая ведьма. – Удивительный грешник! Настоящий маньяк-убийца – клейма ставить негде! Его кровь для нашего обряда просто находка, Месер!

– Так у тебя уже все готово?

– Осталось еще нанести пару штрихов, – сообщила Глория. – И дождаться заката…

Солнце медленно приближалось к горизонту, заходя за ближайшую гряду уцелевшего в пожаре лесного массива. Длинные тени деревьев расчертили каменистую землю, предвещая скорое наступление сумерек, а затем и тьмы. Но светило еще не успело окончательно закатиться, как я увидел приближающуюся к нам группу моих соратников: деда, карлу и священника.

Вот только отец Евлампий едва передвигал ноги, буквально повиснув на своих спутниках. А если учесть, что размер Черномора и старика существенно разнился, то эти двое тащили священника как-то боком. А учитывая вес монаха, то и вовсе непонятно, как у них это получалось.

А батюшка уже не светился. Да и вообще он как-то весь посерел, а под его глазами залегли черные круги. Я бросился к ним на выручку, машинально отметив, что перстень на его руке тоже пуст, и не источает даже капли Божественной Благодати – священник использовал все свои силы. Без остатка. Подбежав, я подставил плечо, сменив карлика.

– Всё вышло, ведьмак… Всё вышло… – едва слышно просипел инквизитор, повиснув на мне всем своим немалым весом.

– Что вышло, святой отец? – Я незаметно кастанул целительское заклинание и попытался «пропихнуть» его в истощенное тело священника.

Но не тут-то было, мой безотказный конструкт как будто ветром смело. Он рассыпался, едва соприкоснувшись с телом отца Евлампия. Оно оказалось настолько пропитано Благодатью, что едва само не излучало Божественную силу.

И тут до меня дошло, каким образом в миру появлялись чудотворные мощи разнообразных святых, источающие Благодать, и творящие настоящие Чудеса. Те, кто всю жизнь работает с потоком энергии, волей-неволей пропитывается ей настолько, что сам начинает «фонить». Батюшке до этого еще далеко, но, чувствую, что после смерти и его нетленные мощи станут объектом поклонения верующих.

Но сейчас мне было не до этого – мысли промелькнули, я их не забыл, но задвинул в дальний уголок сознания, чтобы не мешали. Обдумаю позже. А вот священнику я теперь помочь ничем не могу – его физическое тело не принимает моей проклятой силы, оформленной в виде печати.

Так что надежда остаётся только на одно – что он здоровый мужик и сумеет сам выкарабкаться. И ведь его состояние чем-то похоже на «лихорадку Сен-Жермена», только «передозировка» наступила от Божественной силы. По всей видимости не может обычный простак выдержать такую нагрузку. А батюшка явно прыгнул выше головы.

– Я их вывел из-под удара… – прошелестел монах, а его голова повисла на расслабленной шее. Ему даже её удерживать не хватало сил. – Переместил… подальше отсюда… – продолжал шептать он словно в бреду.

Ох, нихрена же себе! Я даже представить не мог, как ему удалось справиться с этим невыполнимым заданием. Ведь это надо как-то найти и отфильтровать целую кучу народу, а потом еще и скопом перенести её куда-то… подальше…

Но уточнять я не стал, да и батюшка не в силах был на это ответить. Его глаза закатились, и он окончательно потерял сознание. Мы со стариком аккуратно положили его на землю неподалеку от выжженной в камне сигиллы, подсунув под голову скатанный в рулон мундир пленного эсэсовца.

– Приглядывай за ним, дед! – попросил я старика. – Сейчас нарисуем фрицам козью морду, и эвакуируемся всем отрядом!

Да-да, отрядом! И никак иначе! Несмотря на все недостатки я считал нашу группу настоящим боевым отрядом, действующим в тылу врага. Пока мы возились со священником, на улице основательно стемнело.

– Можно начинать, Месер? – спросила ведьма, вооружившись каким-то жутко старинным медным ножом, полностью покрытым зеленой патиной.

– Начинай! – Дал я отмашку, после чего Глория сноровисто перерезала глотку пленённому эсэсовцу.

[1] Схимник, или схимонах, – это монах, принявший высшую степень монашества, называемую схимой. Схима предписывает затвор и соблюдение строгих правил, связанных с аскетическим образом жизни.

Глава 10

Ловкости старой ведьме было не занимать, и темная густая струя из перерезанного горла оросила запыленный камень, нагретый заходящим солнцем. Тугой поток крови хлынул ровно туда, куда и должен был – в специальный желоб, выжженный колдуньей прямо в каменном валуне. Глория держала за шиворот на весу вяло трепыхающееся тело эсэсовца, не испытывая при этом никакого напряжения, словно чёртов ублюдок ничего не весил.

Но я-то знал, что это не так – грёбаный фашист был весомым «кабанчиком», и не всякий крепкий мужик удержал бы такой груз на одной руке. Но Глория была трёхсотлетней ведьмой шестого чина, а физические кондиции одарённых подобного ранга не идут ни в какое сравнение с обычными простаками, будь они хоть олимпийскими чемпионами, хоть чемпионами мира.

Губы ведьмы почти беззвучно шевелились (но я со своими способностями прекрасно слышал каждое слово), начитывая неизвестное мне вербальное заклинание. Мне пока делать было нечего, и я с интересом наблюдал за её волшбой. Словесная магия, не использующая печати, меня весьма привлекала. Но в веде, доставшейся мне по наследству от Степаниды, такой волшбы практически не было.

Похоже, что Афанасий Никитин специализировался именно на магических конструктах и формулах, требующих визуального начертания. Пускай, даже и мысленного. Основой его магического наследия были сложные сочетания рун, знаков и всевозможных геометрических фигур.

А в той волшбе, которую сейчас демонстрировала Глория (и я видел это в магическом зрении), никакой «геометрии» не было в принципе. Здесь особую роль играли сами слова и их темпоритм, а также какой-то древний и неизвестный мне (а вот первому всаднику Чуме хорошо знакомый) древний язык.

Согласно доступной мне памяти первого всадника, ведьма использовала какой-то весьма искаженный вариант «Енохианского языка»[1] – единого праязыка, существовавшего еще до вавилонского столпотворения[2]. Причём, он был искажен намеренно князьями ада, и «заточен» именно для использования в колдовских обрядах.

А вообще я поставил себе мысленную зарубочку – поточнее разобраться с языками, при помощи которых можно создавать сильные заклинания. Ведь недаром же первая строка «Нового завета» гласит: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог».

Слово! Вот где истинное Чудо! Вот где истинная Магия! Ведь именно с помощью этого самого начального Слова осознал себя сам Создатель. И не только осознал, но еще и отождествил – «и Слово было Бог». Может быть, я чего-то и недопонимаю, но именно такая интерпретация мне отчего-то мнится.

И вообще Слово, а после и сам Изначальный язык, на котором говорил Творец со своими ангелами, а позже и с первыми людьми – сильнейшая штука, которая должна была проникать в самую суть вещей. И это будет куда посильнее банальной магии! В религиозных текстах, в частности в исламе, утверждается, что Бог научил Адама именам всех вещей.

В Библии же, в книге Бытия, также описывается, как Бог приводил к Адаму животных и птиц, чтобы тот дал им имена. И Адам давал имена всему живому, что он видел. А это могло означать только одно, что Адам получил знания не только о названиях и классификации всего сущего, но и должен был проникнуть в саму его суть. И выходит так, что с помощью Изначальной речи можно изменять эту самую суть, буквально превращая одно в другое.

Вся проблема в том, что Изначального языка на сегодняшний день не знал никто. Ну, если не считать самого Творца, ангелов или демонов, которые не спешили делиться своими секретами с людьми. В последний раз этот язык использовался во времена Еноха[3] (поэтому и назван енохианским), а после Всемирного потопа был «утерян», либо банально забыт.

Даже первый всадник Апокалипсиса, запертый у меня в башке, не знал Изначального языка. Он в совершенстве владел множеством его производных, диалектов и эрративов[4], применяемых магами и прочими «дивными существами» для создания определённых заклинаний. Но самого «Ангельского языка» он не знал, что для меня показалось весьма странным. Ведь я считал его одной из Высших Сил, стоящей чуть ли не на одной ступеньке с Божьими вестниками.

В своём недавнем прошлом, а ныне – будущем, я нет-нет, да почитывал ради досужего интереса разные статейки в Интернете о «всяком-разном необычном». Что поделать, наша человеческая тяга ко всему непознанному порой бывает весьма велика. Вот и меня она не минула. Не до фанатизма, как у отдельных личностей, но порой накрывало приступами досужего любопытства.

Так вот, если я правильно помнил, енохианский язык был заново «открыт» в конце XVI века английскими оккультистами Джоном Ди[5] и Эдвардом Келли. Келли участвовал в изысканиях Ди как медиум; на енохианском языке будто бы говорили сверхъестественные существа – «ангелы» – с которыми оккультисты якобы вступали в контакт в ходе спиритических сеансов.

С другой стороны, многочисленные исследователи, а Ди и Келли оставили в своих дневниках некоторое количество текстов на енохианском языке и даже с переводом на английский, утверждали, что это – искусственный язык, созданный средневековыми мистификаторами. И никакого «ангельского» языка на самом деле не существует.

Мне стало интересно, а был ли магом сам Джон Ди? Или он просто выдавал себя за колдуна и алхимика, являясь обычным простаком? В то далекое время (да и в наше тоже) всевозможных проходимцев, утверждавших, что они обладают сверхъестественными силами, всегда хватало с лихвой.

А если он действительно был одарённым, то на кой хрен, простите, ему делиться с обычными смертными своим открытием? Да и с собратьями по колдовскому ремеслу тоже? Ведь с помощью настоящей Изначальной речи, на которой было поименовано всё, что нас окружает, можно реально стать круче любых варёных яиц!

В общем, пока Глория заполняла сигиллу кровью фрица, я уже наметил себе небольшой план «научных изысканий» на будущее. Просто так стоять и наблюдать, как ведьма при помощи магии невозмутимо сцеживает остатки крови из трупа, было как-то тупо и скучно. Вот я и изощрялся, устроив некое подобие мозгового штурма.

Когда жертва опустела, Глория легким и изящным движением руки отбросила её в сторону, словно выжатую тряпку. Свое дело фриц сделал, а его бренное тело ведьму не интересовало. Она поднесла к губам окровавленное лезвие ножа, шумно втянула воздух раздувшимися «крыльями» носа и с удовольствием слизнула кровь языком.

– Годно! Очень годно! – довольно воскликнула она, направив небольшой поток силы в центр рунической формулы, символизирующей адский огонь.

И негорючая в принципе кровь послушно вспыхнула по всему периметру круговой связующей печати, подсветив так же лепестками огня и вписанный в него треугольник.

Черномор даже шею вытянул, внимательно наблюдая за действиями ведьмы. Никто из нас, одарённых, никогда не откажется от новых знаний и умений в колдовском ремесле. К тому же, если за это даже платы не просят. Дед Маркей и вовсе сидел в отдалении ни жив, ни мертв, присматривая за впавшим в забытье батюшкой.

Старику временами казалось, что он либо совсем сбрендил, либо попал в очень страшную сказку, либо прямиком в ад. Это я мимоходом читал у него в голове. Однако внешне дед выглядел бравым огурцом, ничем не выдавая обуревавшие его чувства. Двум смертям не бывать, а одной не миновать, – просквозило в голове старика. А я на это лишь криво усмехнулся: как же ты ошибаешься, старый!

– Месер! – торжественно произнесла ведьма. – Сигилла готова к применению! Прошу вас, займите ваше место! – И она указала на вершину треугольника, направленную на запад.

Сама же она заняла место по левую руку от меня. Черномору же ничего не оставалось, как занять оставшееся место. Едва заняли приготовленные Глорией места у сигиллы, как она начала свою волшбу, по завязыванию нас всех в один крепкий «узелок» – этакий ведьмовской микроковен.

Пламя в треугольнике резко прибавило мощности, поднявшись мне едва ли не до пояса. А Черномору, так и вовсе, языки огня лизали временами лицо. Однако, никакого жара я не чувствовал, словно огонь в сигилле был не настоящим, а иллюзорным. Либо он вообще был не способен причинить нам вред.

Вспыхнули багровыми угольками руны, выстрелив в воздух тёмными клубами дыма, копирующими сложные формулы активированной печати. Неожиданно из этих черных клубов к каждому из нас, стоящих на острых углах треугольника, метнулись черные «паутинки», мгновенно опутав нас с головы до ног.

Я слегка напрягся, но никаких негативных ощущений после этого не наступило. Дым же, в свою очередь, неожиданно начал раскручиваться над сигиллой против часовой стрелки, превращаясь в этакое веретено, на которое и намоталась призрачная паутина, опутывавшая нас мгновением назад.

Дымные «нити» тянулись, стягивались, переплетаясь между собой в единое целое.Теперь уже невозможно было определить принадлежность каждой из них. Движение «веретена» замедлилось, когда все нити оказались намотаны на него. А затем оно вновь рассыпалось чёрным дымом.

Пламя заревело, словно в него плеснули горючки, а затем поднялось выше наших голов, на мгновение полностью поглотив всех участников процесса. Но этот огонь не обжигал, он лишь дарил приятное тепло. Неожиданно я почувствовал, что в моей энергетической системе что-то изменилось кардинальным образом, как будто ко мне подключили «дополнительные мощности», которых у меня раньше не было!

Причём, я точно так же ощущал свою индивидуальность, но точно знал, что в любой момент могу распорядиться дополнительной проводимостью меридианов, задействовать какой-то до безобразия безразмерный резерв и перегонять энергию из одного хранилища в другое, делиться и запрашивать силу у других членов малого магического круга…

Чёрт побери, похоже, что у нас всё получилось!

– У нас всё получилась, Месер! – когда огонь опал, радостно продублировала мои мысли Глория.

– И как всё это работает? – Так-то кое-что я уже понял, но немного разъяснений тоже не помешает.

– Мы трое, Месер, сейчас представляем собой магическую триаду, объединенную в единую цепь. Вы считаетесь Верховным жрецом в нашем энергетическом объединении, и вправе распределять общие возможности и свойства, как вам угодно. Мало того, когда мы в единой цепи или спайке, мы не просто объединяем силы, мы их приумножаем! Принцип даже самого простейшего ковена ведьм: один плюс один равно три. Мы работаем на усиление потока магии, и чем больше нас собирается, тем сильнее наш поток становится…

– Ты хочешь сказать, что у ведьм, собранных в ковен, мощность суммарного потока увеличивается минимум в полтора раза? И за счет каких же ресурсов? – не поверил я.

– Она права, командир, – подал голос Черномор. – Имел я однажды одну красную ведьму из аланов… – Черномор осёкся, встретившись со взглядом Глории в котором плясали огоньки пламени сигиллы. – Да у нас полюбовно всё было! – неожиданно заявил коротышка. – Делать мне было нехрен, чтобы со всем их ковеном бодаться! А силу ковен действительно приумножает.

– Отлично! – Одобрительно произнёс я.

Пылающая печать тем временем потухла, оставив нас в полнейшей темноте. Глория тут же наколдовала магический светляк, хотя каждый из нас отлично видел в темноте. Но для деда Маркея это светляк стал настоящим подспорьем, он как раз «кошачьим» зрением не обладал.

– Что дальше, Месер? – поинтересовалась ведьма.

– А дальше будем веселиться, товарищи ведьмаки, колдуны и злодеи! Только для начала давайте переместимся на вершину вон той сопки! – Я указал направление на заросшую зеленкой возвышенность, с которой будет сподручно наблюдать за результатом совместных действий нашего свежеиспечённого ковена.