Текст книги "Товарищ "Чума" 9 (СИ)"

Автор книги: lanpirot

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

– Он идет по нашему следу! – завопил Черномор, впиваясь мне в плечи. – Беги, командир, Ящер тебя задери! БЕГИ!!!

Я уже не чувствовал ног. Только бег. Только этот проклятый лес, который вдруг стал казаться бесконечным. Уже и магия не помогала – похоже, что моя физическая составляющая достигла своего предела. Откуда в этом коротышке столько веса? Кость тяжелая, великанская, что ли? Начали меня посещать откровенно дурацкие мысли. Батюшка, по ощущениям, и того меньше весил…

Неожиданно я ощутил, что Черномор как-то подозрительно замер, словно окаменел. Только его всё удлиняющаяся борода, которую он старательно наматывал вокруг себя, продолжала цепляться за ветки. И тут коротышка вздрогнул всем телом, а от него отошла настолько мощная энергетическая волна какого-то убойного заклинания, что едва не сбился с хода, пытаясь посмотреть назад.

– Не оглядывайся! – заверещал карлик, словно его режут. – Беги, командир, иначе нам всем хана!

Прибавить я уже был не в состоянии – карлик для меня уже весил, похоже, целую тонну. А потом позади рвануло так, что ударной волной меня сбило с ног и по воздуху понесло вдоль тропы, как и батюшку с Глорией, и деда Маркея. Весь мир начал для меня вращаться в калейдоскопе веток, земли и клубов дыма.

Мы рухнули в густые заросли, проламываясь сквозь кусты, словно пушечные ядра. Глория, зарычав, вцепилась когтями в ближайший древесный ствол, тормозя полёт, а священник, кувыркаясь, приземлился в какой-то колючий куст с приглушённым стоном. Меня же протащило ещё метров десять, пока я наконец не врезался во что-то твёрдое – похоже, в поваленный дуб.

– Осторожнее, командир! – донесся откуда-то скорбный голос Черномора, но он звучал глухо, будто карлик кричал из-под земли. – Ты меня придавил…

Я попытался встать, но тело не слушалось. В глазах плясали чёрные пятна, а в ушах стоял звон, перекрывающий все остальные звуки.

– Что, чёрт возьми, это было⁈ – Я закашлялся, выплёвывая комок земли и нашел в себе силы перевернуться, освобождая придавленного карлика.

– Вы живы, Месер? – Первой рядом со мной появилась Глория, ухватив меня за плечо.

– А не плохо так бумкнуло, а⁈ – Перестав копошиться, Черномор сумел подняться на ноги. – Будет ему салом по сусалам, как дед Маркей говорит… Так что ль, старик?

– Воистину так… – ответил старик, кое как сумев отдышаться. – С малолетства так не бегал!

Оглядевшись, я понял, что тропа лешего за нами исчезла, и мы вновь выпали в реальный мир. Вместо чудесной дорожки клубился мерцающий туман. Воздух оказался настолько сильно насыщен магическим перегаром, что он натурально жёг кожу, как мороз, и искрился при каждом нашем движении. Дышать тоже было тяжело. Но всё это нас не пугало – ангельская погоня за нашими тушками где-то потерялась.

Туман магического перегара клубился густыми волнами, скрывая лес за плотной пеленой. Деревья вокруг тоже выглядели неестественно – стволы черные, будто обугленные, но листья на них странно шевелились, словно живые. От земли струился слабый, фосфоресцирующий свет.

Черномор отряхнулся, но его борода была изрядно перепачкана грязью, забита сухими листьями, травой и иным мусором.

– Проклятый пернатый! – проворчал он, потирая ноющую поясницу.

– Чем это ты его? – поинтересовался я, указав на туман.

– Да было у меня в запасе одна волшба от родственничков – инеистых великанов. Но у меня на неё никогда не хватало магии… А тут такая оказия! Потом покажу, как эта хрень великанская работает!

Я кивнул и подошел к отцу Евлампию, молча сидевшему на голой земле у расцепленного дерева. Его руки дрожали. В ладонях он сжимал остатки креста, словно пытаясь найти в них утешение.

– Батюшка?.. – Я мягко дотронулся до его плеча.

Отец Евлампий вздрогнул.

– Он… он был настоящий… – прошептал священник. – Архангел Михаил. Сам… Как мне теперь жить с этим грузом?

– Перестать трястись и почувствовать себя настоящим мужиком! – пафосно заявил коротышка, наматывая свою всё еще длинную бороду вокруг пояса.

И самое интересное, что в этот момент я был с ним согласен, хоть и понимал всю трагичность сложившейся ситуации для отца Евлампия. Теперь он изгой – свой, среди чужих, чужой среди своих…

[1] В скандинавской мифологии инеистые великаны (хримтурсы), или ётуны, – это раса древних существ, живших еще до появления асов. Они являются потомками великана Имира, первого живого существа, созданного из льда и огня.

Глава 16

Мы потратили немного времени, чтобы отдышаться, привести себя в порядок и залечить полученные раны. Силы у нас теперь хватало с лихвой, даже с учетом последней волшбы Черномора, на которую он потратил просто неприличное количество энергии.

Ушибы, вывихи, царапины, переломы (дед Маркей, всё-таки, умудрился сломать руку в запястье – старые кости, они такие хрупкие) – всё удалось поправить с помощью моего универсального целительского заклинания. Только вот с отцом Евлампием этот номер так и не прошёл – Благодать его таки не покинула, даже после всего произошедшего.

О чём я и поспешил сообщить донельзя расстроенному батюшке:

– Отец Евлампий, а моя магическая печать на тебя до сих пор не действует. Благодать до сих пор с тобой!

Батюшка судорожно поднес к лицу руку с кольцом-накопителем, которое так и не снял с пальца. Кольцо, пусть слабо, но продолжало излучать свет постепенно накапливающейся Благодати.

– Согласись, – продолжал я увещевать практически упавшего духом монаха, – если бы ты сделал что-то не то – отлучение от Божественной Благодати последовало бы мгновенно! Но этого не произошло. Не так ли?

– Да… – заторможено ответил священник, продолжая вглядываться в светящийся кристалл перстня. – Я читал в монастырских хрониках, как это происходит с предателями-еретиками… Лишение Благодати всегда мгновенное… Но почему же тогда?..

– Вспомни, что сказал Смерть архангелу? – продолжал я подталкивать священника к нужному мне (да и ему) выводу.

– Что архистратиг пришел по собственной инициативе, не получив Его благословения? – С надеждой произнёс монах.

– С точки зрения четвёртого всадника Апокалипсиса, архангел нарушил волю Небес, действуя по своему усмотрению, – продолжал я «ковать железо», наблюдая, как постепенно возвращаются краски жизни в бледное лицо священника. – Значит, его приход не должен был стать для тебя Божьей карой.

Отец Евлампий медленно поднял на меня глаза, в которых мелькнула слабая надежда, что сказанное мной – правда.

– Но… даже если он действовал самовольно… я всё равно стоял на вашей тёмной стороне. И ничего не сделал для того, чтобы остановить массовое истребление людей…

– Ты пытался спасти людей! – резко перебил я святого отца, пока он опять не загнал себя в угол. – Настоящих людей, а не этих… – Я скрипнул зубами, чтобы не сорваться на грязные ругательства. – … фашистов! Подумай над тем, скольких хороших людей ты спас? Настоящих, чистых, верящих в светлое будущее! Разве это грех?

Батюшка задумался, стиснув перстень в кулаке. Свет между его пальцами всё ещё пробивался наружу – слабый, но упрямый.

– Нельзя спасать одних людей за счёт гибели других, – упрямо произнёс священник. – Зло порождает лишь зло[1]! Добро не может быть достигнуто через зло, так как зло, как таковое, всегда остается злом, независимо от того, к чему оно приводит! Как ты не можешь этого понять! – Отец Евлампий говорил с такой жаркой убеждённостью, что его слова, казалось, звенели в воздухе, как тревожный набат. – Это же так просто!

Но и я не отступил, потому что тоже был на сто процентов уверен в собственной правоте.

– А если зло уже совершено? – спросил я тихо. – Если его уже не остановить? По крайней мере, нашими силами? Ты предпочел бы, чтобы погибли все? И те, кто мог бы выжить – тоже?

Священник замер, будто мой вопрос ударил его прямо в сердце.

– Нет… – тихо прошептал он. – Не хотел бы… Именно поэтому я сейчас с вами… Но это не значит, что я прав…

– Прав или не прав – вопрос философский, – тяжело вздохнул я. – Но факт остаётся фактом: ты не потерял Благодать. Значит, Небеса не считают тебя предателем Веры, или еретиком.

Дед Маркей, молчавший до поры, неожиданно хрипло рассмеялся:

– Ха! Вот ведь какая забавная штука выходит – сам Господь тебя простил, батюшка, а ты сам себя простить не можешь!

Священник вздрогнул, как будто его ударили:

– Я не перестану каяться перед Его светлым ликом в своих грехах…

– Да брось ты, Евлампий, – отмахнулся от него старик. – Каяться – это хорошо. Но топтаться на месте, ничего не делая и ныть по любому поводу – грех куда как похуже!

Инквизитор опустил голову. Свет в его кулаке наконец погас – не потому, что иссяк, а потому, что он, сняв кольцо, разжал пальцы. Перстень лежал на ладони, всё ещё теплый от заключенной в нем энергии.

– Может, и правда… – тихо пробормотал он.

Дед Маркей, тем временем, хрустел костяшками здоровой руки, потирая еще недавно сломанное запястье:

– Вот что, батюшка, выбирайся-ка ты из своей «скорлупы»! Раз Благодать не ушла – значит, работа твоя на нашей грешной земле ещё не закончена. А этот крылатый про нас не забыл, – напомнил всем старикан. – Он еще может вернуться – и тогда нам всем крышка!

После его слов тишина повисла над поляной тяжёлым покрывалом. Нам действительно стоило поспешить, иначе «пророчества» деда Маркея могут и сбыться.

Отец Евлампий глубоко вздохнул, надел кольцо обратно на палец и посмотрел на нас твёрдым взглядом:

– Ладно, я всецело принял эту нелёгкую ношу… Что дальше?

– Нам нужно быстро и скрытно пересечь открытую местность и добраться до следующего лесного массива, – ответил я на его вопрос. – Волшебная тропа там продолжается.

Я бросил взгляд на темное небо, озаряемое с одной стороны буйством Божественного огня, сошедшего с небес, а с другой стороны восходящим солнцем, окрашивая горизонт в кроваво-красные тона. Ночь прошла на удивление быстро и незаметно. Но время работало против нас.

– Если выйдем сейчас, – продолжил я, прикидывая расстояние, – возможно, успеем добраться до леса по темноте, до восхода. Но нужно идти быстро и без остановок.

Дед Маркей хмыкнул, поднял прислонённую к дереву винтовку, из которой умудрился даже несколько раз пульнуть в самого архангела Михаила (пусть и без особого результата), и забросил её за спину:

– Ну что, батюшка, готов к очередному марш-броску? Или тебе сначала молитву надо прочитать для ускорения передвижения?

Отец Евлампий лишь укоризненно покачал головой на ехидное замечание старика, но в его глазах вновь появился знакомый огонь – тот самый, что горел в них раньше, когда он шёл в бой со злобной нечистью. Даже в неравный бой.

– Я готов! – рыкнул инквизитор. Вот таким он мне больше нравился.

– А меня больше не надо на закорках тащить! – к моему большому облегчению заявил Черномор – мои мышцы до сих пор ныли. Еще одной такой пробежки я просто не потяну, даже питая свой организм магией. – Сил хватает, я и полететь могу… – И карлик начал постепенно «воспарять» над землёй.

– Э-э-э! Тормози, родной! – Ухватил я его за бороду. – Летать лети, только над самой землёй! Понял?

Мы вновь двинулись цепочкой – я впереди, за мной священник, за ним – Глория, а дед Маркей на этот раз замыкал шествие, постоянно оглядываясь по сторонам. А немного в стороне, едва выставив голову из травы, парил над землёй Черномор. Трава под ногами была высокой, местами по пояс, а местами и вовсе накрывала нас с головой.

Но я опасался, каждую минуту ожидая, что вот-вот и нас обнаружит разгневанный архангел. Но пока – тишина. Никаких здоровяков с крыльями в сверкающих доспехах на нашем пути не наблюдалось. Только ветер шевелил степные травы, да где-то вдали кричали ночные птицы. Темная громада леса, верхушки которого уже вовсю освещались яркими лучами восходящего солнца, уже появилась в поле нашего зрения.

– Смотрите! – вдруг резко остановился отец Евлампий, указывая вперёд.

Я прищурился и потянулся к магии, чтобы с помощью силы приблизить «изображение». На опушке леса, прямо у начала тропы, стояла фигура. Невысокая, прямая, сухощавая, можно даже сказать худая. В треуголке на голове, больше похожей на лысый череп. В расшитом золотом камзоле, и наброшенном на плечи тёмным плащом, развевающимся на слабом ветру.

– Лять-перемать! – тихим шёпотом выругался дед Маркей, сбрасывая с плеча свою неразлучную берданку. – Вот только еще восставших из могил мертвяков нам на сегодня не хватало! Только-только от одной гнилой башки избавились – вторая на подходе!

Елки-палки, я и забыл, что зрение у старика-снайпера – это вообще «из ряда вон»! Просто нечто выдающееся! Он и без всякой магии умудрился рассмотреть впотьмах пергаментную сухую кожу на лице незнакомца, да еще и основательно попорченную неумолимым временем.

Да-да, вы не ошиблись, на опушке леса, к моему несказанному удивлению, нас встречал мой мертвый дедуля – Вольга Богданович Перовский собственной персоной. Мне было не ведомо, за каким чёртом он сюда припёрся. Насчет того, как он это сделал, у меня вопросов не возникало.

Конечно же пришёл по волшебной тропке лешего, открытой мною. Ведь она должна была вести до самой Пескоройки. К тому же, и сам леший находился у дедули в гостях, вместе со всем моим семейством. Знали бы вы, как я мечтал их увидеть… Но, шутки в сторону, пока дед Маркей не начал палить, надо брать ситуацию в свои руки.

– Тихо дед! – Я мягко положил руку на ствол карабина, ненавязчиво наклоняя его к земле. – Это свои! Да и никакого вреда ты ему обычным оружием не причинишь.

– Ну, раз свои, тады совсем другое дело! – Старикан расплылся в улыбке. После всех свалившихся на нашу голову приключений, его теперь и самим чёртом напугать не получится. – А он чьих будет?

– Дедуля это мой, родной, – произнес я. – «Пра-пра-пра» и еще таких «пра» дофига и больше.

Дед Маркей медленно опустил берданку, но его глаза продолжали изучать фигуру на опушке с профессиональной придирчивостью опытного снайпера.

– Гм… Ну и родственничек у тебя, Холера… – пробурчал он. – Видать, долгохонько он «на той стороне»…

– Это… опять нежить? – Отец Евлампий перекрестился, шепча молитву. Его перстень снова замерцал слабым светом:

– Да, – ответил я, пристально всматриваясь в знакомый силуэт, – он – нежить. Но для вас всех – это мой добрый дедушка, гостеприимный хозяин поместья Пескоройка, в которое мы отправляемся прямо сейчас…

– А если тот пернатый вломится к нему домой? – неожиданно поинтересовалась Глория.

– Я сомневаюсь, что пробить защиту поместья дедули под силу даже архангелу, – ответил я. – Конечно, если их соберется целая стая… Но мне отчего-то кажется, что Михаил влез во всё это дерьмо в тайне от Небес.

В этот момент фигура деда Вольги резко повернула голову в нашу сторону. В его темных глазницах посверкивали изумрудные огоньки. Которые, казалось, смотрят прямо сквозь нас. Иссохшие тонкие губы дедули растянулись в гримасе, лишь издали напоминающей счастливую улыбку, хотя так оно и было на самом деле.

Мои спутники замерли на месте, физически ощущая на себе этот проницательный взгляд. Ветер внезапно присмирел, и даже лесные звуки притихли, будто затаив дыхание. Казалось, что потусторонняя магическая сила дедули распугала даже всю живность в округе.

– Господи, помилуй мя грешного… – прошептал отец Евлампий, крестясь, после чего наша маленькая, но уже спаянная боями команда вновь пришла в движение.

– Внучок… – раздался «слегка раздражающий ухо» голос мертвеца, похожий на скрип старых рассохшихся половиц. – Гляжу, у тебя всё получилось?

Я заметил краем глаза, как перстень отца Евлампия вдруг опять замерцал – Благодать в батюшке «разволновалась», среагировав на новый раздражитель. К нам священник уже привык, а вот с дедулей повстречался впервые – трудно сдержать эмоции, если ты всю жизнь только и делал, что упокаивал таких вот восставших мертвяков.

– Сильно, однако, святой отец! – Сухонький старик в треуголке довольно рассмеялся, на этот раз звук был похож на треск сухих веток. – Ты видел, Ромка, что Благодать из него так и хлещет!

– А вы откуда знаете? – опешил отец Евлампий, который не собирался сообщать о своих секретах живому покойнику.

– Поживёшь с моё, святой отец, и тебе тоже откроется! А теперь идёмте же скорее – завтрак стынет! – Мертвец повернулся и сделал несколько шагов к лесу, а его плащ колыхался за его спиной, словно проживал собственной жизнью. Хотя ветер стих, как я это уже отметил. Зрелище, конечно, не для слабонервных.

Вольга Богданович остановился и обернулся к нам снова:

– Ну, так вы идёте, или нет? Я же сказал – завтрак стынет! Мне-то всё равно…

– Вольга Богданович, с тобой всё нормально? Какой завтрак? – Я помнил, как мы пробирались сюда с моим молодым дедом (черт, вокруг меня скопилось столько дедов разнообразного пошиба, что хоть отбавляй) несколько дней. – Или ты открыл секрет портала?

– Нет, не открыл, к сожалению, – мотнул головой покойник. – А вот наш общий знакомый – дедко Большак, под моим чутким руководством свою тропинку-таки доработал, – с гордостью поведал князь Перовский. – Теперь она из начальной точки в конечную без прерываний открывается… И не важно, есть лес посередине, или нет. Главное, чтобы он в начальной и конечной точках присутствовал. Только… – Дедуля замолчал, как будто бы замявшись.

И в этом подозрительном молчании я почувствовал какой-то подвох:

– Что «только», деда? Говори уже – здесь все свои!

– Только эта тропинка стала немножко опасной и слегка непредсказуемой… Но в нужное место очень быстро выводит, – поспешно добавил он. – Не так быстро, конечно, как портал. Но вы не переживайте – со мной вам боятся нечего.

– Слышь, уважаемый, ты нас не пужай! – с важным видом заявил дед Маркей. – Пуганые мы! Надысь тут самого архангела Михаила не убоялись, и жопу ему славно надрали! – Слегка приукрасил неугомонный старикан произошедшие недавно события. – И тропинки твоей уж точно не испужаемси!

– Архангел Михаил? – изумленно переспросил мертвец. – Здесь? На земле? Во плоти?

– Да, деда, во плоти! Поэтому, давай уже поторопимся. Если он очухается, и опять бросится за нами в погоню, просто так мы уже не отобьемся!

– Конечно-конечно! – согласился со мной Вольга Богданович. – После подробно поведаете обо всём! А сейчас идите за мной, и сильно по сторонам не пяльтесь.

Мы двинулись вперед, и с каждым шагом лес вокруг нас словно оживал – ветви шевелились без ветра, в темных зарослях мелькали чьи-то горящие глаза, а под ногами то и дело что-то шуршало, временами даже выпирая из земли. Но что это, понять было невозможно. Перстень на руке отца Евлампия тревожно мерцал, будто пытался нас о чем-то предупредить.

– Не смотрите в воду! – вдруг произнёс мертвец, когда мы подошли к узкому мостику через черную, словно концентрированный мрак, речушку.

Вот вы мне скажите, ну откуда мог взяться мост на волшебной тропинке лешего? Похоже, что здесь всему виной дедулина «доработка». Мост выглядел древним – со скрипучими досками, потрескавшимися от времени, а под ними – абсолютно неподвижная гладь воды. Без ряби, без отражений. Просто черная пустота.

– Почему не смотреть? – спросил дед Маркей, решительно наступив на первую доску.

– Потому что она в ответ посмотрит на тебя, – произнес Вольга Богданович, слегка опоздав с разъяснениями.

Я едва успел схватить старика за руку, когда тот невольно бросил взгляд вниз, а затем резко отпрянул, едва не перевалившись через низенькие перильца.

– Что за черт⁈ – выдохнул дед Маркей – в воде не было его отражения, зато вместо этого в глубине медленно открылся огромный желтый глаз с вертикальным зрачком, как у хищного зверя.

– Не останавливайтесь! – торопливо сказал мертвец, подталкивая нас вперед. – Идем! Быстро! В окрестностях Смородины[2] лучше не задерживаться!

Мы почти бежали по скрипящим доскам, а за спиной слышалось мягкое бульканье – будто что-то огромное, скользкое и большое поднималось из глубины. Тропа вела нас все дальше, лес вокруг становился гуще, деревья – выше, раскидистее и «темнее». Воздух стал плотным и влажным словно мы шли не по обычному русскому лесу, а по какому-нибудь тропическому. А с каждым пройденным шагом перстень отца Евлампия светился все ярче.

– Уже близко, – глухо произнёс мертвец, неожиданно останавливаясь перед древним каменным надгробием, которое словно бы выросло из-под земли.

Я подошел к мертвецу и передо мной распахнулось во всей своей мрачной красоте уже знакомое старое кладбище Пескоройки – волшебная тропинка закончилась. Я – дома! Но к завтраку мы всё равно опоздали…

[1] Фразу «Зло порождает лишь зло» приписывают Михаилу Юрьевичу Лермонтову, и она встречается в его романе «Герой нашего времени».

[2] Сморо́дина (Смородинка, Огненная река, Пучай-река, Несей-река[1]; от др.-рус. смо́род «смрад, сильный, неприятный, удушливый запах») – река в восточнославянских волшебных сказках, былинах и заговорах. Отделяет мир живых от мира мёртвых, ее аналог – древнегреческий Стикс; преграда, которую предстоит преодолеть человеку или его душе по пути на «тот свет».