Текст книги "Товарищ "Чума" 9 (СИ)"

Автор книги: lanpirot

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Глава 17

– Чегой-то, рано мне еще на кладбище! – шутливо возмутился старик, последним ступив с чудесной тропинки и окинув взглядом возвышающиеся вокруг надгробия. – Слышь, товарищ дорогой, – окликнул он старого князя, – ты бы нас лучше к обещанному завтраку вывел, а то который день не жрамши – в животе так и бурчит!

– За мной! – коротко распорядился Вольга Богданович, ведя за собой нашу разношёрстную компанию.

Мертвец двигался меж могил одному ему знакомым маршрутом, но к семейному храму со знаком бесконечности на центральном куполе мы добрались довольно быстро. Затем мимо соснового бора, источающего изумительные смолистые ароматы, по аллее, отсыпанной серо-голубой мраморной крошкой, мы вышли к «тыльной» стороне дворца князей Перовских.

За время моего отсутствия дух-хранитель поместья – Пескоройка неслабо так потрудилась. Дворец при первом моём здесь появлении, находящийся в плачевном состоянии, сейчас просто блистал. Фасад избавился от многочисленных трещин, отсутствующая местами штукатурка полностью восстановилась, а мощеный камнем двор идеально выровнялся.

– Ну и ну! – присвистнул дед Маркей, сдвигая картуз на затылок и ошеломлённо оглядывая величественное здание. – Дорого-богато! Да тут хоть самого царя принимай! А дед-то у тебя, товарищ Холера, выходит из этих… из эксплуататоров?

– Знаешь, Онисимович, социальные классы – понятие весьма условное, когда ты помер лет триста назад, – усмехнулся я. – А так-то он самый настоящий князь, – добавил я, изучая произошедшие за моё отсутствие изменения и попутно купаясь в бездонном океане чувств Пескоройки, буквально захлестнувших меня с головой.

Чего в них только не было: любви, обожания, радости от встречи. Она себя вела как верная псина после долгой разлуки с хозяином, разве только что хвостом не виляла. Да и то, по причине того, что хвоста у неё не было. Но и я, в свою очередь, испытывал те же самые чувства. Я – дома!

– Ради этого стоило вернуться, – мысленно произнёс я, чувствуя, как тёплый ветер играет в моих волосах и разносит по двору аромат сосновой хвои, перемешанный с запахом зрелой осенней травы.

Пескоройка, невидимая для остальных, кружила вокруг меня, касаясь прохладными потоками энергии – то забиралась за воротник, то обвивала запястье, словно боялась, что я снова исчезну. И, скажу честно, мне было дико приятно. И воспрявшему ото сна с моим появлением духу-защитнику тоже.

Возникало такое чувство, что мы были созданы друг для друга. Хотя, так оно и было – Пескоройку создавали мои предки для себя и своих потомков. Так что полное родство наших душ подразумевалось само собой. И я знал, что она будет точно так же заботится и защищать и мою семью – жену и детей. И в обиду их никому не даст.

Резные дубовые двери неожиданно распахнулись передо мной с тихим скрипом и на крыльцо буквально вылетел мой молодой дедуля – Иван Чумаков. Надо, наверное, приучить себя называть его просто Иваном. А то я скоро совсем запутаюсь и проговорюсь. Пусть, никто этого не поймет, но зачем мне эти лишние заморочки?

Чумаков, тем временем, как очумелый кинулся ко мне и заключил в крепкие объятия.

– Ромка, живой! – приговаривал он, чувствительно хлопая меня крепкими ладонями по спине. Пусть, сейчас мы и не были родственниками (хотя я и продолжал считать его таковым), но верными боевыми товарищами несомненно стали. Да еще и подружились – водой не разлить. – Ох, молодца! Да еще и не один… – Он выпустил меня из своих медвежьих объятий, и взглянул на стоявших во дворе людей.

– А ты, паря, никак сомневался? – послышался смешливый дребезжащий голос деда Маркея. – А я еще в другой раз понял – товарищ Чума та еще Холера!

– Маркей Онисимович! – Иван, узнав старика, обрадованно его облапил.

– Да не дави так, зараза! – мягко выругался снайпер, когда звонко захрустели его рёбра.

Чумаков тут же ослабил хватку, но не отпустил старика полностью, а с сияющей улыбкой разглядывал его с ног до головы:

– Смотрю, Онисимыч, жестко потрепали тебя фрицы – седины дюже прибавилось!

– А ты, я вижу, всё такой же – медведь медведём! – хрипловато рассмеялся дед Маркей, потирая бока.

Чумаков расхохотался, и тут же перевёл взгляд на остальных – на незнакомую «фрау» в форме немецкого офицера-медика, которая стояла чуть поодаль и, закусив губу, наблюдая за нашей встречей с лёгкой улыбкой; на странного лысого карлика с длиннющей бородой, намотанной прямо на тело; на отца Евлампия, которого Чумаков видел в партизанском отряде.

– А товарищ Суровый? И товарищ политрук? – спросил Чумаков, кивнув батюшке. На большее священнослужитель мог не рассчитывать, так уж сложилось, не любил мой дедуля попов. – Неужели…

Старик лишь качнул головой:

– Всех фашисты замучили, Вань… Зверско… Я, да отец Евлампий – вот и весь наш партизанский отряд, кого товарищ Чума вытащить сумел…

– Вечная им память! – Чумаков нахмурился, скрипнув зубами и с хрустом сжав кулаки. – Таких людей теряем, Ромка… До последнего вздоха этих тварей бить буду! А это еще что за «фрау доктор»? – насторожился Иван, разглядев совсем немаленькое звание Глории.

А «фрау доктор», между тем, сделала шаг вперёд и представилась:

– Обер-фельдарцт медицинской службы третьего…

– Погоди-ка, – перебил её Иван, – это ж сопоставимо по рангу с целым подполковником! Ты что, Ромка, её в плен взял?

– Это Глория, – назвал я ведьму по имени, – главный врач военного госпиталя в Покровке. Она помогла нам выбраться. Без неё мы бы не справились.

Я не стал говорить, что справился бы и без её помощи, но надо же мне было как-то объяснить её присутствие здесь. А так, хоть немного очков наберет в глазах моих товарищей. Да и уничтожение огромной орды фашистов без её участия так гладко бы не прошло.

– Она что, шпиёнка? – Не унимался Чумаков, пристально рассматривая Глорию.

– Нет, – я покачал головой. – Она не шпионка. Она – ведьма. Вместо того, чтобы фрицев лечить, Глория отправляла их прямиком в ад. К тому же, она француженка, но фашисты считали её своей!

– Ну, если так, – Чумаков расслабился, но всё ещё скептически разглядывал женщину, – добро пожаловать в наш отряд, фрау Глория!

– Кстати, а ты кто такой? – Иван прищурился, в упор разглядывая странного лысого карлика, который до сих пор молча стоял в стороне, обёрнутый вокруг тела собственной подгоревшей бородой, источающей «аромат» паленой шерсти.

– С какой целью интересуешься, малой? – Черномор кашлянул в кулак, начиная неторопливо разматывать бороду.

Тут уже пришла моя очередь нервно закашляться: этому недомерку палец в рот не клади – отгрызёт по самое небалуйся!

– Кто малой? – У Ивана едва глаз не выпал от удивления. Так-то карлик ему едва до груди головой доставал. – Я малой?

– Постой, Вань! Не газуй! Это новый член нашего отряда, – поспешил я встрять, пока карлик не начал душить Чумакова бородищей. Уж очень выразительно он покачивал её кончиком. – Так-то он могучий колдун. И лет ему побольше чем тебе – на тыщу, примерно. А то и на две. Черномором зовут. Будьте знакомы!

– Черномором⁈ – выдавил из себя Иван, глядя то на меня, то на бородатого карлика. – Это как у Пушкина, что ли? Руслан и Людмила, да? Тот, вроде, тоже Черномор, и тоже с бородой.

– Это он и есть, – вполне серьёзно подтвердил я.

– Не, Ром, ты меня разыгрываешь, что ли?

– А ты чё, не веришь? – Черномор сердито тряхнул головой. – Разглядывает он меня, как неведому зверушку!

– Да нет, просто… – Чумаков почесал затылок. За последнее время он уже не раз и не два встречался с такими чудесами, в которые и поверить-то сложно. – Просто в первый раз живого Черномора увидал… Ай, да Пушкин! Ай, да сукин сын!

– Ну, теперь увидел? – недовольно буркнул Черномор. – И давай без глупостей! Я здесь не для развлечений!

– Ладно-ладно, извини! – Чумаков махнул рукой, но я видел, как его глаза всё ещё сверкали изумлением и любопытством. – Главное, что ты наш и против фрицев! Значит, вместе будем воевать? А умеешь чего? – сыпанул он напоследок вопросами.

– Наш он, Вань! – подтвердил я. – Можешь даже русским его считать. А вот на что он способен – нам ещё узнать предстоит. Но скажу так: то, что я уже видел – весьма впечатляет!

Черномор хмыкнул и, разматывая последние метры своей бороды, произнес:

– Ну, ежели ты такой любопытный, малец, то гляди!

Он щелкнул пальцами, и его борода внезапно ожила: взлетела над землёй, закрутилась в спираль и вспыхнула голубоватыми искрами. Её стремительное движение мгновенно сформировало вихрь, который поднял в воздух всю нашу разношерстную компанию, да и сам карлик взлетел и завис рядом. Мы неподвижно замерли в воздухе, а затем мягко опустились обратно.

– Это, конечно, баловство, – сказал Черномор, снова обматывая «успокоившуюся» бороду вокруг пояса. – Могу и посерьёзнее…

– А вот этого не надо! – мягко, но твердо запретил я. – В деле покажешь – нечего за просто так силу транжирить!

– А ты, товарищ Черномор, не промах! – Чумаков вдруг озорно засмеялся и хлопнул карлика по плечу. – С такими союзниками и война не страшна!

– Отличная команда собирается! – произнёс я, оглядывая всех присутствующих.

Я чувствовал, как мои бойцы предвкушали грядущие сражения. Даже ведьма, которая наблюдала за всем происходящим с загадочной улыбкой. Про Черномора я вообще промолчу – после длительного заточения он рвался в битву, а в его глазах то и дело мелькали хищные искорки.

– Скоро мы им все покажем, – добавил Иван, сжимая кулаки, а я уловил в его мыслях, что он тоже понял – это будет совсем другая война.

– А кто-то завтрак обещал? Или мне показалось? – неожиданно вспомнил об обещании Вольги Богдановича Черномор. – Мы сегодня жрать будем? В животе бурчит – у меня тыщу лет во рту даже маковой росинки не было.

– Ну, к завтраку вы уже опоздали… – Виновато развёл руками Иван, взглянув на часы. – Время-то к обеду уже!

– Так обед подавай! – мелкий бородач заревел как огромный голодный бегемот, так же широко распахнув свою пасть. – Скорее, а не то я тобой перекушу!

Я конечно,сомневался, что Чумакова напугает подобная угроза. Однако небольшая оторопь, напавшая на дедулю, показала, что он, хоть и не боится, но опасается. А то, хрен его знает, чего от этих «сказочных» персонажей ожидать. Может, действительно, слопает и не подавится?

– Ну… это… – наконец выдавил он. – Проходите, гости дорогие… – И он широко распахнул парадные двери особняка. Тут голос его оборвался, потому что мы вошли в столовую – и замерли.

За тяжёлыми дубовыми вратами, украшенными коваными узорами, нас встретил прохладный полумрак парадного зала. Высоченные потолки, расписанные фресками с сценами охоты, столы из тёмного дерева, уставленные серебряной посудой, и – самое главное – запах. Густой, пряный, манящий аромат жареного мяса, свежего хлеба и терпких ягодных настоев.

– Одним словом – садитесь жрать, пожалуйста! – добавил напоследок Чумаков, вместе с нами подходя к столу.

Длинный дубовый стол ломился от яств: золотистые пироги, дымящиеся миски с щами, маринованные грибы в глиняных горшочках, копчёная рыба и даже – о чудо! – штоф с чем-то мутным и «явно крепким» посредине. Ну и пыльных бутылок с вином, из погреба, найденного Иваном, тоже хватало.

– Ну, раз уж хозяйское гостеприимство выставлено на таком уровне, – Черномор ловко подвинул к себе блюдо с целиком запечённым кабаном, – то и грех отказываться!

Он с хрустом оторвал ногу от кабанчика, которая была размером с его собственную голову и, не церемонясь, впился в неё зубами. Ведьма, сидевшая рядом, лишь укоризненно покачала головой, но её пальцы уже тянулись к грозди винограда, лежащей в серебряной чаше.

– Вот это да! – ошарашенно пробормотал дед Маркей, руки которого сами потянулись к бутылочке горячительного, и даже я не смог сдержать улыбки. – Под такую закуску, да не выпить с устатку? Наливай, Ванька! Всем наливай!

Пока Чумаков разливал умопомрачительно пахнущую настойку по бокалам, я шепнул ему на ухо:

– А Глафира Митрофановна с Акулиной где потерялись? И с лешим всё в порядке?

В общем-то, что с лешим мне всё было понятно – наверное, умотал в леса, осматривать свои новые владения. А вот отсутствие двух моих любимых и родных женщин, одна из которых была беременна моим ребенком, немного напрягало. Хотя, умом я понимал, что ничего страшного с ними на территории поместья произойти не может. Иначе Пескоройка мне бы уже доложила.

– Так это, – так же тихо ответил Ваня, отходя со мной в сторонку, – Глафира Митрофановна как увидела магическую лабораторию твоего немножко мёртвого старичка, так оттуда почти и не выходила! Очень уж её поразило, как там всё устроено! Ну, такой шмон она там взялась наводить, даже меня, боевого офицера-разведчика, припахала! Представляешь?

– А то! – усмехнулся я, представляя, как моя драгоценная разбирает трёхсотлетние «закрутки с волшебными зельями» и упрекает бедного Вольгу Богдановича за общий бардак и плесень в пробирках. – А Акулина?

– Тоже там, – закивал головой Чумаков, – в лаборатории. Чистят, драят, натирают. Я сам насилу вырвался – сказал, что к вашей встрече надо всё подготовить…

– Постой, так им никто не сказал, что я вернулся? – наконец-то начало доходить до меня.

– Э-э-э… Извини, старина, как-то забыл… – виновато произнес Чумаков.

А между тем пиршество набирало обороты. Черномор уже трескал вторую ногу кабана, а дед Маркей, раскрасневшийся от трёх рюмок настойки, что-то горячо доказывал отцу Евлампию.

Ведьма невозмутимо пила вино, но её глаза тревожно блестели – присутствие моего немёртвого дедули, витающий «в воздухе» дух-хранитель, наличие которого она чувствовала своим колдовским чутьём, её слегка напрягало. Она пока не знала, как себя вести и судорожно перебирала модели поведения.

И я всё это легко читал на уровне своих эмпатических способностей, даже не прибегая к ментальному дару. Не откладывая в долгий ящик, я поднялся из-за стола и пошел на выход. Пока не увижу Глашу с Акулиной, мне кусок в голо не полезет. А где находится лаборатория, я прекрасно помнил.

Проходя мимо Вольги Богдановича, восседающего во главе стола, я поинтересовался:

– Откуда такое изобилие, дед? – Я указал на ломящийся от еды стол. – Когда мы с Ваней были у тебя в прошлый раз, с провиантом была настоящая напряжёнка?

– С мясом – так леший расстарался, – ответил Вольга Богданович. – Живности в его новых владениях оказалось видимо-невидимо! А выпивки и в моих погребах, вернее, уже в твоих, – поправился он, – хватает. Ну, а всё остальное – супружница твоя с дочуркой, да Пескоройка приготовили. Ну, и я в меру сил старался…

– Спасибо, дед! – Я приобнял мертвеца одной рукой. – Ты тут пригляди за моими, я в лабораторию…

– Ох, вот я старый дохлый дурак с усохшими мозгами! – выругался князь, хлопнув себя костлявой рукой по лбу. – А про девчушек твоих я и позабыл! Они же без меня оттуда не выйдут! Я сейчас… – Он вскочил на ноги, но я остановил его, усаживая обратно.

– Сам схожу, Вольга Богданович. – Путь до лаборатории был неблизкий, но и гонять по своим надобностям «ветхого» старика-мертвеца тоже не хотелось. – К тому же, и убивать по пути никого не надо. Подустал я как-то от всего этого…

– Только потом мне про всё рассказать не забудь! – потребовал старый князь

Мне опять пришлось возвращаться на кладбище, ведь именно там скрывалась потайная лаборатория рода Перовских. Я долго петлял между могил, украшенных изумительными скульптурами, памятниками и резными надгробиями.

Но, в конце концов, нашёл тот самый невзрачный склеп, верхушку которого украшал приметный знак – символ бесконечности. Распахнув скрипучую и основательно поеденную ржой решетку, я спустился под землю по сырым замшелым ступеням. Массивная плита, перекрывающая вход в лабораторию, при моём приближении мягко и беззвучно открылась – дедуля, похоже, починил её механизм.

Длинный коридор, на этот раз был ярко освещен магическими светильниками. У плиты, перекрывающей дальнейшую дорогу, я остановился. Сейчас, чтобы пройти дальше, мне потребуется оросить кровью каменную чашу, установленную у стены на высоком постаменте. Я снял с пояса охотничий нож, который до сих пор держал при себе, и приготовился порезать запястье. Заодно и потренируюсь раны заращивать без применения печати – только с помощью таланта кровезнатца.

«Не надо резать!» – прошелестел в моей голове бесплотный голос Пескоройки. – Достаточно одной капли!'

«Спасибо, родная!» – поблагодарил я духа-хранителя и, не колеблясь, наколол остриём ножа подушечку указательного пальца. После того, как капля моей крови упала в чашу, проход в магическую лабораторию был открыт.

Глава 18

Когда вторая «зона защиты» была оставлена позади, я, наконец-то, добрался до самой лаборатории. Теперь понятно, почему мои девчонки не смогли самостоятельно прийти на нашу торжественную встречу и последующее застолье – из лаборатории дедули хрен выберешься без сопровождения кого-нибудь из рода Перовских! Дверь во внутренние помещения была приоткрыта. Из-за нее лился теплый желтый свет и доносилось энергичное бряцание стеклянных сосудов.

– Ну, и кто тут у нас скрывает грязные пробирки под столом? – Голос Глафиры Митрофановны звучал так, будто она разговаривала не сама с собой (понятно же, что виновников сего безобразия уже днём с огнём не найти), а с каким-то провинившимся школьником. – Вот, вроде бы, взрослые люди работали, а так всё загадить – это надо постараться!

Я усмехнулся, покачал головой и заглянул внутрь:

– А если я скажу, что уже триста лет никто здесь уборку не делал, у тебя шок не случится?

Глаша вздрогнула и резко обернулась, и её глаза – большие, карие, чуть расширенные от удивления – встретились с моими. В следующее мгновение она уже летела ко мне, забыв про все пробирки и стекляшки.

– Рома! Родненький… Вернулся…

Я поймал её в объятия, ощутив знакомый запах чего-то домашнего, родного, смешанного с пряным запахом трав и… с металлическим запахом свежей крови. Бассейн с гигантской тушей обезьяноподобного Куэридика находился здесь же, неподалёку.

– Ты живой… Живой! – шептала она, прижимаясь ко мне всем телом так крепко, что у меня даже дыхание перехватило.

– Вроде бы живой, – ответно прошептал я ей на ухо. – Но, если ты продолжишь меня так душить, результат может измениться, – пошутил я, немного разряжая обстановку.

– Дурак! – Глафира Митрофановна фыркнула и слегка отстранилась, но её руки продолжали сжимать мои шею, будто она боялась, что я исчезну. – Не шути так больше! – шутливо пригрозила она, но её голос дрогнул.

– Не буду! Честное пионерское! – пообещал я, подхватив её на руки и закружив по древней лаборатории.

В этот момент из соседнего помещения вышла Акулина. В руках она держала тряпку и бутыль с какой-то зловещей фиолетовой жидкостью. Увидев меня, она выронила прозрачную ёмкость, которая со всего маха ударилась об пол. Бутыль, к счастью, не разбилась, но выплеснувшаяся жидкость зашипела, слегка разъедая каменный пол.

– Рома! Живой! – завизжала девушка, тоже бросаясь ко мне на шею.

Я поставил Глафиру Митрофановну на ноги, и мы обнялись все вместе. Глафира Митрофановна вздохнула, а затем украдкой попыталась смахнула слезинки, выкатившиеся из её глаз. Следом за ней зашмыгала носом и Акулина. Да, радость у нас вышла, действительно, как в песне – со слезами на глазах.

После того, как мои девчушки успокоились, они завалили меня вопросами. Пришлось рассказать им вкратце о моих недавних приключениях. При упоминании Глории Глаша как-то насторожилась, словно почуяла всем своим женским нутром возможную соперницу. А ведь так оно и есть, мне ли не знать. Вот вы мне скажите, как у них, у женщин, получается всё чувствовать без всяких там магических талантов?

– Так кто такая эта… Глория? – недовольно проворчала Глафира Митрофановна, перехватив мой взгляд. Она недобро прищурилась, и в её карих глазах заплясали искорки настороженного любопытства и… ревности, конечно же.

Акулина, в этот момент копошившаяся возле пролитой жидкости (теперь уже нейтрализованной каким-то порошком с резким удушливым запахом), вдруг замерла и навострила уши.

Я вздохнул – врать любимой женщине не хотелось:

– Она ведьма… – начал я осторожно.

– Ведьма? – повторила Глаша, медленно, будто пробуя слово на вкус. – И что этой лярв… ведьме от тебя нужно?

И ведь она её еще и в глаза не видела! Что же будет при встрече? И я понял, что все мои проблемы только-только начинаются. И разрулить их будет куда сложнее схватки с архангелом Михаилом.

– Рома… – продолжила она, – не надо юлить. Я чувствую, что ты что-то недоговариваешь. Я понимаю… ты ведьмак… Ты с ней… у вас что-то было? – выпалила Глаша, наконец решившись.

Я вздохнул:

– Это не то, о чём ты думаешь… Она оказала мне услугу. Без помощи этой ведьмы я бы мог не вернуться… Или словил бы очередную лихорадку Сен-Жермена.

Глаша закусила губу, её пальцы нервно сжали край фартука.

– И что теперь? Ты… ей обязан? Я знаю ведьмовской кодекс… Что она требует за оказанную услугу?

Тишина повисла тягучей паутиной – я как-то и не знал что сказать. Я даже об этом «кодексе» слышал сегодня в первый раз.

Акулина, до этого молчавшая, вдруг резко встряла в наш разговор:

– А она красивая?

Глафира Митрофановна взвилась, как ошпаренная.

– Акулина! Да какая разница-то?

– Ну, так… если красивая, значит, опасная!

Я невольно рассмеялся, но тут же осекся под взглядом Глаши:

– Красота для ведьмы не проблема. Особенно для колдуньи седьмого чина (кстати, я так и не посмотрел, насколько она возвысилась). Но я вижу её настоящую суть, Акулина, ей больше трёхсот лет, и её сумеречный облик ужасен. Куда страшнее, чем был у твоей бабки Степаниды. Но простаки этого не видят…

– Значит, красивая, – Глафира резко отвернулась, но я успел заметить, как её глаза блеснули влагой.

– Глаша, – я осторожно взял её за руку, – ты же знаешь, что для меня важнее всего. Чувствуешь, это душой и сердцем. – Она не ответила, но пальцы её дрогнули в моей ладони. – Не буду юлить и скрывать, но с Глорией будет непросто… Очень непросто… Но она нужна нам… Просто верь мне, и всё будет хорошо!

– Обещаешь? – Глаша обернулась и вновь меня обняла, уткнувшись головой мне в грудь.

– Хочешь, я принесу тебе абсолютную магическую клятву верности? – на полном серьёзе предложил я.

– Со мной это не сработает, – рассмеялась Глаша. – Я же обычная простушка.

– Тогда просто верь мне! – И я крепко прижал её к груди.

Глаша прижалась ко мне крепче, её дыхание было тёплым и неровным.

– Ты знаешь, я не из тех, кто ревнует к каждой тени, – прошептала она. – Но, когда я услышала, что она ведьма… Мне стало страшно. Не за себя. За тебя.

Я провёл пальцами по её волосам, ощущая их шелковистую мягкость.

– Тебе нечего бояться, – ответил я тихо. – Ни она, ни кто-либо другой не сможет разлучить нас.

Она подняла на меня глаза, и в них плескалось столько доверия, что моё сердце сжалось. У меня просто камень упал с души, ведь рано или поздно этот вопрос всё равно бы всплыл, и объясниться было бы намного сложнее.

Дальше я без утайки рассказал и про знакомство с Глорией, и про встречу с Черномором и мертвой головой его братца великана, и про уничтожение целой орды фрицев, и про нападение архангела Михаила, и про наше бегство… В общем про всё-всё-всё.

Мои красавицы слушали моё неспешное повествование, буквально раскрыв рты. Ведь в то, что я рассказывал, сложно было даже поверить. И ко всему прочему, произошедшие события заняли буквально какой-то день-два. Мы вместе скорбели о погибших партизанах, а мои девушки плакали. Ведь они знали этих людей куда лучше меня.

Когда мы все, наконец-то успокоились и престали оплакивать мёртвых, Глафира Митрофановна с Акулиной поделились со мной уже своими новостями. А новостей у них тоже хватало.

– Мы тут с Акулинкой нашли столько всего… удивительного, Ром! Ты даже не представляешь! – Глаза моей любимой женщины зажглись настоящим азартом увлеченного любимым делом исследователя. – Вольга Богданович сказал, что пару-тройку веков лаборатория пребывала в запустении.

– Ага, – присоединилась к ней Акулина, – всё здесь покрыто настоящей пылью веков!

– Но вы тут уже неслабо потрудились! – улыбнулся я, оглядывая лабораторию.

С моего последнего посещения, всё здесь действительно преобразилось. Полки были вычищены, банки-склянки с разными компонентами рассортированы и подписаны, а металлические лабораторные столы просто сияли от натирки.

– Но даже учитывая прошедшие столетия, технологичность некоторых процессов просто поражает воображение! В нашей старой лаборатории достичь чего-то подобного было просто невозможно! – Глаша едва сдерживалась от восторга.

Глафира Митрофановна вдруг схватила меня за руку и потащила к дальнему углу лаборатории, где стоял массивный аппарат – этакая сборная солянка из полированного металла (я так понимаю, это мои девчонки его так надраили), дерева и стекла, да еще и изрисованного целой кучей сверкающих загадочных символов, часть из которых мне была незнакома.

– Посмотри! – её голос дрожал от возбуждения. – Это же алхимический преобразователь Пифагора! Прародитель описывал подобный прибор и его действие в лете, но сам никогда не пользовался.

Я присвистнул от удивления, хотя нихрена так и не понял. Да и до указанного Глашей раздела леты я так и не добрался, поскольку никакой практической пользы он не нёс. Просто в нём описывались всевозможные существующие техно-магические прибамбасы, которых в наличие у самого Афанасия не было.

А вот то, что Пифагор, известнейший на весь мир древнегреческий мыслитель и математик, был одарённым, я не знал. А вот его преобразователь действительно выглядел впечатляюще: сложные механизмы, встроенные кристаллы-накопители, даже в эфире чувствовалась лёгкая вибрация магической энергии, идущая от этого непонятного прибора.

– И он… рабочий? – осторожно спросил я, не желая показать, что я совершенно не в теме.

– Рабочий? – Акулина прыгнула вперед, размахивая руками. – Он не просто рабочий! Мы уже провели пару тестов на твоём мертвом дедуле, и…

– Акулина! – Глаша резко перебила её. – Мы же договорились – никаких поспешных выводов! Всё-таки организм немёртвого существенно отличается от организма живого ведьмака.

Девушка надула губы и слегка сникла, умерив пыл:

– Ну, ладно… Но результаты-то были потрясающие!

Я с улыбкой покачал головой, никогда бы не подумал, что Акулина когда-нибудь пойдет по стопам Глафиры Митрофановны и разделит увлеченность матери наукой. Пусть, на данный момент и магической… А ведь у Акулины имеется задел, неожиданно вспомнил я. И из неё вполне может получиться ведьма, только стоит найти того, кто сможет передать ей дар… Или использовать машину профессора Трефилова…

– Покажите, что у вас получилось? –попросил я – моё любопытство тоже зашкаливало. – И вообще, как вы поняли, что что-то получилось?

Глаша немного поколебалась, но затем решительно кивнула:

– Хорошо, смотри!

Она провела рукой над преобразователем, прикоснулась поочередно к нескольким светящимся кристаллам, и аппарат ожил – лёгкое гудение, вспыхнувшие символы сложных формул… А потом – яркая вспышка, на секунду меня ослепившая.

– Ой! Прости, Ром! – запоздало извинилась Глаша. – Это… эээ… побочный эффект! Мы пытались синтезировать эликсир для повышения магической проводимости меридианов…

– И?

Вот тут мне действительно стало весьма интересно, ведь мои энергетические каналы до сих пор находились в плачевном состоянии. И эликсир с подобным свойством, был необходим как воздух. И Глаша это тоже знала. Какая же она у меня всё-таки…

– Но преобразователь выдал «это», – закончила Глаша, нервно кусая губу.

– Подожди… – я медленно моргнул, в глазах еще плавали зеленоватые пятна от вспышки. – А «это» – это что?

Глаша потянулась к стеклянной колбе, стоявшей на выходном патрубке аппарата. Внутри переливалась густая жидкость цвета расплавленного золота, но с явным изумрудным отливом. Какая-то странная, живая рябь пробегала по её поверхности, как будто жидкость «дышала». И еще внутри я заметил какую-то красную «взвесь».

– Видишь эти красные «спирали», Ром? – Глаша поднесла колбу к свету, позволяя рассмотреть крошечные «пылинки» и составляющие эту «взвесь». – Они образуются только при идеальном балансе магических элементов. По теории Пифагора, такой узор – признак…

– Активированного философского камня, – неожиданно закончила за нее Акулина, возбужденно сверкая глазами. – Мам, да ладно тебе тянуть и нагнетать! Роме тоже интересно!

– Философского… – Я осторожно принял колбу из рук Глаши, повертел «пробирку» перед глазами, завороженный мерцающими переливами. Жидкость странно вибрировала в ладонях, словно пыталась сказать что-то на языке, который я не до конца понимал. – Вы это сейчас серьёзно?

– Еще бы! – обрадовано продолжила девушка.

– Это и Вольга Богдангович подтвердил! – добавила Глафира Митрофановна. – Кстати, как он сам признался, за всё время экспериментов ему никогда не удавалось получить настолько чистый и стабильный концентрат!

Внезапно стекло под моими пальцами стало чудовищно ледяным и даже обожгло холодом подушечки пальцев Я не успел выпустить колбу из рук, как она в одно мгновение рассыпалась в сверкающую пыль. Но золотисто-зелёная субстанция с ярко-красными прожилками не пролилась. Она собралась в шар, зависший на уровне моей груди…

По испуганным выражениям лиц своих девчонок, я понял, что в эксперименте что-то пошло не так, как планировалось.

– Что-то не так? – озвучил я свои мысли.

– Странная реакция на твою энергетику, – не теряя самообладания, ответила Глафира Митрофановна. – С твоим дедом такого не происходило. Но он – живой мертвец.

– Глаша, Акулина – медленно отходите подальше! – распорядился я. – Черт его знает, как поведет себя «это»… И ищите за чем укрыться! – После моих слов золотистый шарик резко приблизился и мягко толкнул меня в солнечное сплетение.

– Роман! – Глаша бросилась ко мне, но было поздно – эликсир философского камня просочился «внутрь», оставив после себя лишь лёгкое, но приятное жжение.

Я замер, ожидая боли, взрыва, чего угодно… Но вместо этого по телу разлилась странная «лёгкость». Возникшие ощущения напоминали легкое опьянение и тепло после приема порции хорошего выдержанного коньяка.

– Охренеть… – прошептал я, глядя на ладони, кожа которых начала источать золотистые искры. А после этого пришло и понимание процесса, происходящего внутри моего астрального тела. – Девчонки, знаете, что вы только что сделали?

– Усилили твою связь с эфиром? – предположила Акулина, сияя как начищенный пятак. – Вольга Богданович высказывал предположения на этот счет – твой источник должен сейчас перерабатывать магическую энергию в два раза быстрее!