Текст книги "Сцена после титров (СИ)"

Автор книги: Lait_A

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Солдат покачался ещё пару минут, после чего поднялся и направился к дереву. Там возникла заминка, так как он сел, да, но тогда Авроре было неудобно. Она повертелась вокруг него, покрутилась, после чего Зимний дёрнул её вниз, чтобы она села, и стремительно опустил голову ей на колени.

– Готов, – сказал мужчина. – И спасибо… Аврора.

– Да не за что, – улыбнулась рыжая, и когда он закрыл глаза, провалилась в его сознание.

***

«Рассвет» мог значить опять же что угодно. Гидра умела скрываться. Ещё бы, столько лет практики!

Но, как догадалась Ава, всегда лучше начинать с самого начала. Кинолента была осторожно отмотана к самому первому воспоминанию, и Маклауд погрузилась в чужую жизнь.

Детство, юность, семья, друзья… Всё это мелькало перед глазами телепатки, которой приходилось работать на два фронта – смотреть киноленту и чутко прислушиваться к замку́. Но порождение безумных учёных пока ещё нигде не дрогнуло.

Аврора не могла сказать, почему остановилась именно на этом моменте, но что-то привлекло её внимание. Может, частично восстановленная яркость. Или удивительный вид.

А может, сам мозг Джеймса Бьюкенена Барнса старался ей помочь избавить его от дряни, что семьдесят с лишним лет контролировала его.

Кто знает?.. В любом случае, девушка присмотрелась к странной картинке.

Это был рассвет. В прямом смысле. Рассвет над Бруклином, а сержант наблюдал за ним с крыши. И потому отсюда было видно всё.

«Боже, какая рань… Ради чего ты вытащил меня сюда, придурок?!»

Голос Стива звучал несколько тоньше, чем в её время, оно и понятно – тогда он ещё и знать не знал про какую-то там сыворотку. Друг был раздражен и недоволен, что его подняли с постели, где ему так хорошо и тепло лежалось.

«Смотри, какая красота!» – выдохнул Джеймс из прошлого.

Красота действительно была неописуемая. Даже то, что воспоминание это было сероватым, не полным, не делало его хуже.

Как солнце медленно и величественно поднимается из-за горизонта. Как постепенно становится всё больше и своими лучами дотягивается сначала до самых крайних домов, потом до тех, что подальше. И так, захватывая всё большую территорию, добирается до дома Барнса и его самого, стоящего и приветствующего светило на крыше.

Аврора могла лишь догадываться, в какие краски было окрашено небо в тот момент, но, если судить по лицу Роджерса, даже его проняло.

«Рассвет помогает мне верить, что не всё ещё потеряно в нашем мире. Что есть в нём и что-то хорошее, прекрасное», – вздохнул тогда шатен.

Стив усмехнулся, чуть качая головой, и посмотрел куда-то вниз. Ухмыльнулся уже в открытую.

«Ага, например, Дори Киммел!»

В окне внизу переодевалась девушка с весьма пышными формами.

«А ты не безнадёжен, сопляк!» – восторженно хохотнул Джеймс.

Маклауд была уверена, что это именно то воспоминание, на которое крепили замок, но он молчал. Дрожал, показывая, что да, что-то есть, но этого словно бы было слишком мало…

Да какого черта?!

Девушка повертела головой, да так и застыла.

Туда, где в цепи замко́в образовалась брешь, словно затекал туман от второй личности, от того серого клубка, который принадлежал Зимнему солдату! Вот, откуда он помнит и про качели, и про чувства Барнса.

Они уже начали сливаться! Сами!

Воистину, мозг – это величайшее творение природы!

Пробираясь к светлому клубку, туман будто впитывался в него. Рядом с четвертым замком, однако, он просто клубился, становясь всё плотнее, завихряясь вокруг Авы. Почти приглашая её посмотреть у себя.

Кто она такая, чтобы отказываться?

Здесь тоже была кинолента, но… кусками! Отдельные моменты занимали обрезанные части пленки. И чтобы найти нужный, здесь придется поработать.

Жизнь Солдата от пробуждения до новой заморозки составляла один кусок киноленты. Какие-то были побольше, какие-то поменьше, но одинаково серые, холодные, невнятные. Цвета появлялись лишь там, где было что-то, заинтересовавшее Зимнего.

Например, камин в доме одной из целей, возле которого он просидел, бездумно глядя в огонь и чувствуя, что где-то уже было нечто подобное. Но чаще – знакомые лица, как было с Говардом Старком, которого он хорошо знал ещё по Ревущей Командос. И со Стивом, конечно.

Со Стивом – особенно. Потому что первым, всплывшим в голове, когда здоровяк со щитом перекинул Солдата через себя, заставив сбросить маску, было: «Чёртов сопляк!» И тогда Зимний очень испугался. Потому что – откуда?!

Всё, что не являлось частью программы, пугало его. Потому что могло сподвигнуть учёных на новые опыты. А это означало новую боль. Солдат не был уверен, что вынесет её.

Ава перебирала кусок за куском, откладывая в сторону те, что точно не могли быть якорем для замка́ «Рассвет». Горка тех, что были забракованы, росла, а нужного воспоминания всё не было.

Очередной фрагмен ленты был достаточно коротким и практически неразличимым. Девушка прислушалась.

«Смерть Шмидта отбросила Гидру далеко назад! Нам больше нет места в Германии! – говорил какой-то смутно знакомый голос. Солдат не реагировал, он уже усвоил, что перебивать и спрашивать здесь не рекомендуется. – Но в этом суть Гидры – отрежешь одну голову, на её месте вырастут две! И ты, Солдат, станешь новым оружием новой Гидры! Её карающим мечом, указующим перстом! Ты, Солдат, – это новое начало! Ты, Солдат, – это рассвет Гидры! И её самый важный и страшный секрет…»

Ехидное подхихикивание звучало достаточно зловеще, и Маклауд, наконец, узнала говорившего. Доктор Арним Зола, конечно. Кто ещё мог так разговаривать с Зимним солдатом, которого до мокрых штанов боялись свои же?!

Вот оно. «Рассвет». Рыжая прихватила огрызок воспоминания и приложила его к тому, где тогда ещё Баки Барнс наблюдал за настоящим рассветом. Замок затрещал, стрекаясь во все стороны молниями. Ошпаривая. Сопротивляясь. В руке Ава ощутила знакомую тяжесть молота.

Раз, два, три.

В реальности мужчина, лежащий головой у неё на коленях, судорожно дернулся и отключился, так и не открыв глаз. Её саму заметно штормило, несмотря на сидячее положение.

– Я вас слышу, – сказала она негромко. – Вас даже Солдат слышал, мышки незаметные.

– А раньше сказать не могла? Что мы, как дураки, по кустам прятались? – качнул головой Т’Чалла, помогая ей подняться, когда Кэп загрузил на плечо бесчувственного друга.

– Нет, я была в чертогах разума, – пафосно изрекла рыжая.

– Занимательная, должно быть, прогулка вышла?

– Не то слово, – вздохнула Аврора, чувствуя, как закололо кончики пальцев. – Лови меня.

Король сначала не понял, что к чему, но, когда её резко мотнуло в его сторону, на автомате перехватил, не давая упасть.

Вот же бедовая девчонка!

Комментарий к Рассвет.

Как говорится, Инквизиция продолжает жечь))

Автор ждет комментариев!)

========== Печь. ==========

Иногда у всей слабой половины человечества бывают такие дни, когда они действительно становятся слабыми. Аврора, слава тебе, Господи, не была в этом исключением. Хоть на чем-то электричество не оставило отпечатка.

Обычно Ава справлялась с этим при помощи двойного запаса сладкого, чаёчка, пледика и горячей тушки Паркера под этим самым пледиком. Питера можно было неограниченно обнимать и жамкать, плакать в его майку над передачей про пауков-убийц, потому что «муху жалко, вы, членистоногие, такие жестокие!» и купаться в его теплых светлых мыслях.

Сейчас Маклауд располагала только сладким, которое имело какой-то непривычный вкус (ну да, другая страна, другая вода…), пледиком и Шури, которую обнимать и жамкать было несподручно из-за повышенной костлявости. Да к тому же, мало ли, неправильно поймут, а она – принцесса, у неё репутация…

Короче, неудобно.

Был ещё, конечно, Джеймс, но… От него Ава сама старалась держаться подальше, ибо слишком ясно понимала, что начинает… привязываться. В том самом смысле, который не делает ей чести при наличии молодого человека на другом конце мира.

Сержант Барнс даже заросший, небритый (особенно с утра) и однорукий, всё равно был красивым. Эти его глаза и улыбка… И фигура. Эх, вот там-то уж обнимай не хочу!

Но главное, конечно – конечно! – было не это. Она могла бы сказать, что он был добрым и заботливым, однако Аву каждый раз трогало не это.

А сила духа, при помощи которой он раз за разом боролся со своими демонами, с кошмарами прошлого. С осуждением, страхом и даже ненавистью в глазах совершенно незнакомых людей. Джеймс принимал на себя ответственность за то, чего не делал, и в этом Маклауд видела его человечность, порядочность, что ли.

И Джеймс был очевидно старше. Он на многие вещи смотрел по-другому, и Авроре было чему у него поучиться. Она подсознательно сравнивала его с Питером, и порой сравнение было не в пользу Паука.

Джеймс Барнс был мужчиной, не парнем.

Рыжая тряхнула головой и легко ущипнула себя за руку. Чёртовы гормоны!..

– Ава, я зайду?

Как он, бляха муха, это делает?! Задницей, что ли, чует, когда она про него думает?!

– Ну заходи, если не боишься, – фыркнула девушка, с трудом садясь на кровати.

Весь низ живота и поясницу словно заковали в чугун и с неуловимой периодичностью молотили по ним кувалдой.

Джеймс осмотрел своего мозгоправа и нахмурился.

– Ты здорова?

– Неэтично спрашивать такое у девушки, – хмыкнула она. – Я же у тебя не спрашиваю. Особенно по утрам.

Барнс подвис на минуту, осознавая намек на некую мужскую трудность. Потом словил красноречивый взгляд, вспомнил, что видел такой у сестры, когда спрашивал, куда девалась вся ветошь в доме. Тогда он мудро решил оставить женщину с её женскими проблемами наедине.

Тут, очевидно, была та же ситуация.

– Хотел что-то конкретное?

– Нет, просто так зашёл. – Мужчина явно чувствовал себя неуютно. – Думал, может, кино посмотрим. Но если тебе… м-м-м, плохо, то я, пожалуй…

– Братан, ну хоть ты не выбешивай сегодня, а? – пробормотала Ава. – Я же не умираю вроде как! Идём… Ноутбук только захвати, пожалуйста.

Вообще, наблюдать за шатеном, когда он приближался к Авроре и устраивался рядом, было забавно. Он двигался так, словно она была из стекла, и боялся лишний раз пошевелиться.

Обычно они смотрели фильм либо на кровати – и тогда компьютер стоял у мужчины на животе, а рыжая сидела сбоку, либо на полу – и там оба лежали, как хотели. Никаких объятий, никакой романтики. Просто хороший – а для кое-кого и познавательный – вечер с другом.

Сейчас всё, на что хватило Маклауд, это перевернуться в сторону экрана. Макушка её при этом упёрлась Джеймсу в бок, а нос ткнулся в собственные колени. В таком положении она провела все начальные титры и первые три минуты «Как приручить дракона», после чего её со вздохом мученика подтянули до своего плеча и уложили на него.

Хотела держаться подальше? Можешь начинать, ага.

Мультик шёл своим чередом, Барнс похохатывал на некоторых моментах, и Ава в его мыслях видела, что этот нелепый мальчишка напоминал ему Стива. Что до сыворотки, что после. Придурок, которого вечно нужно прикрывать.

– Он вообще-то мир спасал уже пару раз, – сонно пробормотала девушка, носом всё ниже стекая (уже скоро в буквальном смысле) с мужского плеча снова под бок.

– Именно, – мгновенно посерьезнел шатен. – Стоило мне только упасть с поезда, и этот идиот попытался утопиться, но даже здесь у него ничего не вышло. Неудачник просто вмерз в лёд времён мамонтов!

И столько яда было в этих словах, что рыжая фыркнула.

– А ты видел этот лёд?

– Нет, меня там не было, я же… – Потом он сообразил, что она снова привязалась к теме про мамонтов и его возраст, и закатил глаза. – Ты невозможна.

– Я просто что-то устала, – не среагировала она на критику.

Отвратительная слабость, знакомая каждой женщине, буквально расплющивала по кровати. Ава никогда никому не завидовала… кроме тех девушек и женщин, у которых всё это дерьмо проходило бессимптомно.

Было больно и неприятно шевелиться, дышать, моргать. Её сверху накрыли покрывалом и сочувственно похлопали по плечу.

– Полежать с тобой?

Но Маклауд уже спала или делала вид. В любом случае, она оставила это на усмотрение и желание самого Джеймса. Мужчина постоял над кроватью и, пообещав себе, что это только на пару минут, аккуратно прилёг рядом, незаметно опуская нос в рыжие волосы.

То ли действительно гормоны как-то влияли на запах, то ли у него вдруг обострился нюх, но сегодня телепатка пахла как-то совершенно по-особенному. Немного солью, морем, чем-то фруктовым вроде манго и женщиной.

Теплой, вкусной, близкой женщиной.

Барнс зажмурился до рези в глазах и заставил себя отодвинуться от спящей девушки. Это было опасно. Бесчестно. Неправильно.

Он обещал сам себе, что не посмеет ломать ей жизнь.

Поэтому Джеймс осторожно слез с кровати и вышел, прикрыв за собой дверь. Нужно вытащить сопляка, которого все уважительно зовут Капитан Америка, на спарринг.

Это куда лучше, чем обдумывать то, что у него сейчас крутится в голове.

***

После слова-замка «Рассвет» дело пошло активнее. В смысле с Солдатом они встречались всё также раз в неделю, но ключевые воспоминания стало подбирать куда легче. В основном потому, что туман личности Зимнего подсказывал, где именно искать.

Так, замо́к «Печь» крепился на моменте, когда Барнса привезли в штаб Гидры в Сибири. Печью называлось приспособление, при помощи которого ему присобачили металлическую руку. Её крепили не полностью сразу. Зола боялся, что протез будет отторгаться телом, и в итоге металл на плече пошел, как основа, и его буквально приварили к живому мясу. Вот, откуда там были шрамы словно от ожогов.

Потому что это действительно были ожоги.

Устройство напоминало сварочный аппарат, только такой, который охватывает, например, обрубок руки полностью, вокруг. И не приходится приваривать по частям. Быстро, удобно, а что боль невообразимая и новому Солдату вкалывали обезболивающее и снотворное каждую минуту и в таких дозах, будто стадо слонов усыпляли, так это мелочи. Сработало же!

Когда установили навершие, дальше процесс пошел быстрее. К нему подключили основной механизм руки, который позволял ей функционировать, как настоящей, и закрыли всё металлическими пластинами.

«Зимний солдат готов к приказаниям!» – радостно воскликнул тогда доктор Зола.

По его мнению, советская звезда портила идеальность его творения, однако если он хотел и дальше жить и работать в своё удовольствие, приходилось молчать, улыбаться и восторгаться новыми условиями.

Впрочем, символика СССР была ничем по сравнению с тем, что проект Солдата работал! И даже лучше, чем мог рассчитывать Арним.

К слову, Печь, в которой буквально родился Зимний солдат, больше не пригодилась. Остальные подопытные либо не нуждались в металлических протезах, либо умирали от боли. Повторить свой успех доктор Зола так и не смог.

Воспоминания о той дикой, непереносимой боли мозг закрыл, дабы избежать психических травм, и Ава, конечно, тоже не стала их трогать.

Спустя ещё неделю Аврора принялась за замо́к «Девять», и вот тут следовало признать, что, если бы не разум самого Барнса-Солдата, она бы никогда не нашла нужный момент.

Девять… тренингов, обзовем это так, понадобилось, чтобы вбить код и создать на основе ещё помнящего хотя бы своё прозвище «Баки» человека запрограммированного суперсолдата.

На каждом из них сержанта предварительно обкалывали нейролептиками такой силы и дозы, что любой другой протянул бы ноги уже от второго укола. Но то ли сыворотка Зимнего была круче, чем у Роджерса, то ли он по жизни был куда более живучим и стойким, однако на этих занятиях Барнс поначалу даже умудрялся сопротивляться.

За этим предсказуемо следовало наказание в виде электрического стула. Через пару тысяч вольт Солдат усвоил, что лучше не двигаться и почти не моргать. Человек, который занимался нейролингвистическим программированием, внимательно следил за малейшими жестами и мимикой и пускал ток всякий раз, когда углядывал что-то запрещённое. То есть всё.

И с каждым уроком Джеймс Бьюкенен Барнс всё быстрее забывал, кто такой Баки, и всё лучше понимал, кто такой Зимний солдат. И для чего он нужен. Кому он нужен.

Ава же не могла понять, почему занятий всего девять, ведь слов-замков – десять. Она внимательно изучила все доступные воспоминания, но мало того, что десятое занятие так и не нашла, так ещё и определить, на каком именно ставили тот или иной замок, тоже не представлялось возможным. Гидра, сучье племя, подготовилась!

Убрав слово «Девять», Маклауд чутьём понимала, что расслабляться рано. Худшее – только впереди. Возможно, это было излишне самоуверенно, но если она чего-то не может вытащить из чужой головы, то вряд ли это принесет нечто положительное.

В перерывах, чтобы немного расслабиться, Джеймс продолжал тренировать Аврору и занимался сам. Последнее время он стал основной упор делать на стойки и блоки, часами заставляя отрабатывать позиции, из которых быстрее всего обезвредить противника в три раза крупнее себя. Однажды рыжей даже удалось вскользь попасть ему в нос. Точнее, она целилась в нос, но суперсолдат оказался быстрее, и удар пришелся в лоб.

На том месте образовалось еле заметное красное пятнышко, чем Маклауд заслуженно гордилась – много вы видели людей, которые задели Зимнего солдата и при этом прожили дольше следующей секунды?

Когда ей разрешалось отдохнуть, мужчина опускался на пол и на одной руке отжимался. Всегда около трехсот раз или больше. Напряжения это стоило ему немалого, приходилось не только держать вес тела, но и сбившийся из-за отсутствия руки баланс. Однако Барнс упорно доделывал триста пятое отжимание и поднимался на ноги, в любом случае, куда менее взмыленный, чем его подопечная.

И, знаете, это было, как скажет современная молодежь, залипательно. Когда здоровый мужик легко и чётко отжимается от пола. На руке проступают жгуты жил и вен, оплетающих рельефные мышцы. Спина… Ох, какая же у Барнса была спина!..

Ничего удивительного, что после таких моментов Аврора предпочитала заканчивать тренировку под любым предлогом. После чего долго релаксировала в ванной и всегда звонила Питеру, или Тони, или маме, даже с Вандой и Виженом потрещала разочек. Ребята были в её любимой Шотландии, в Глазго, и Ава от души радовалась за них. Посоветовала отличный ресторанчик, где можно было вкусно и недорого поесть, Вижен проконсультировался по поводу подарочка девушке и всяких интересных романтичных мест, куда можно было бы сходить…

Что угодно, короче, лишь бы не думать о том, что Джеймс для неё становится куда больше, чем просто пациент. Куда больше, чем просто друг, товарищ по несчастью.

Аврора, мать твою, не просто привязывалась к Джеймсу Барнсу, а влюблялась в него. Идиотка.

Поэтому лечила она себя от этого ударной дозой Паркера, разговаривая с ним часами по видеосвязи. И пока видела его, вроде становилось легче. Но вот он отключался, и рыжая вновь оставалась один на один с серо-голубыми глазами и чертовски обаятельной улыбкой в обрамлении, в общем-то, не такой уж ужасной бороды.

Понимаете, как всё плохо было, учитывая, что излишнюю растительность где-то, кроме черепа, девушка терпеть не могла?

Сохранять непосредственный дружелюбный настрой становилось всё сложнее. Вот как в этот раз, например.

Барнс решил, что рыжей не помешает владеть огнестрельным оружием. Два занятия ушло на теорию и практику сборки и разборки пистолетов и винтовок. Вместе с ней тренировалась Шури, поэтому всё было не так уж плохо. Солдат был доволен – ученицы быстро схватывали, запоминали и с мелкой моторикой возникали проблемы только тогда, когда он подходил слишком близко к Аве. В целом, они справлялись очень хорошо для девчонок-тепличных-цветочков.

Однако на пристрелке сестры короля не было, и Маклауд приходилось туго. Она собрала пистолет, встала в стойку. Джеймс мазнул по ней взглядом и чуть заметно улыбнулся.

– Я выгляжу, как крутая оторва? – спросила девушка, чтобы просто не стоять перед ним в тишине.

Сержант хохотнул:

– О да, вылитая крутая оторва! – Надавил на локоть, опуская его, и своей рукой обхватил две её, держащие пистолет. – Хватку крепче, иначе в лоб отдачей получишь.

Он будто специально подошёл ближе, грудью надавливая ей на спину, заставляя автоматически сопротивляться давлению – и таким образом выравнивая стойку. Ногой чуть задел её ногу, чтобы расставила шире, занимая более устойчивую позицию.

– Неправда, – буркнула она, исправляясь и стараясь не двигаться.

Солдат сам глянул на мишень и осторожно поправил направление.

– Для начала тебе нужно научиться совмещать прицел и центр в мишени, – произнес шатен практически у неё над ухом. – А потом надо отработать это до автоматизма, чтобы ты стреляла, не целясь. Быстро и метко. В бою нет времени на это.

– Вряд ли кто-то пустит меня в бой, – фыркнула Маклауд.

– Нужно быть готовой ко всему, Ава, я не хочу, чтобы тебя убили в очередном замесе Мстителей.

Суперсолдат всегда был горячим. Настолько, что рядом с ним становилось жарко. Однако сейчас слова «горячий» и «жарко» приобретали несколько иной смысл. Более, пусть будет, метафорический.

– Ты меня не слушаешь, – нахмурился мужчина.

– Я… отвлеклась, прости.

– И на что?

Барнс чуть приподнял бровь, мол, а ну-ка, куда это ты там смотришь? И у Авроры духу не хватило сказать правду.

– На мысли.

– Чьи? – мгновенно насторожился Зимний.

– В кои-то веки на свои, – ухмыльнулась рыжая. – Они такие редкие гости в моей голове, что прямо-таки боюсь упустить момент.

– Это правильно, – с максимально сосредоточенным видом покивал Джеймс. – Пользуйся возможностью. Очевидно, ещё раз она выпадет тебе совсем не скоро.

И довольно улыбнулся, когда зелёные глаза прищурились в его сторону. После чего Аврора перевела взгляд на мишень, чуть склонила голову к плечу, машинально подбирая для себя самую приемлемую позу прицела, и шесть пуль одна за другой попали в девятку и десятку.

– Парам-пам-пам! – ехидно пропела Ава. – Кто здесь утер нос Летнему капралу?!

– Вот уж понятия не имею, – хмыкнул мужчина.

Мимолётным движением отобрал пистолет, перезарядил, вставив новую обойму, красуясь, лишь раз посмотрел на мишень и, уже глядя только на ученицу, отстрелял весь боезапас. В десятку.

– Хвастун, – дернула бровью Аврора. – Но я всё равно молодец.

– Самое главное, что ты в это веришь, – с сочувствием няньки при слабоумном улыбнулся Джеймс.

Он искренне надеялся, что она бросится на него. Что у него будет законная возможность прикоснуться ещё раз – и оправдание перед самим собой. Но девушка, почему-то нахмурившись, посмотрела на него и кивнула на выход:

– Если на сегодня всё, я пойду, ладно?

– Я обидел тебя? – забеспокоился Барнс.

– Глупости не говори, – отрезала Ава. – Просто внезапно голова заболела. У меня иногда бывает. Слишком много мыслей.

– Хорошо, пойдём.

Оба знали, что он ей не поверил.

***

За «Добросердечного» она принималась с внутренним содроганием. Девушка всем телом чувствовала опасность. Причем не для себя.

Этот замок даже на вид был другим. Более массивным, более… страшным, как бы абсурдно это не звучало. Аврора постаралась успокоиться, оглядываясь на свою работу.

Просвета между светлым и серым клубками уже фактически не было. Зимний солдат с каждым снятым замком становился всё более живым, всё более похожим на Джеймса Барнса. А Баки даже двигался как Солдат – резко, но плавно, экономично, точно и – черт возьми! – совершенно бесшумно! Пару раз уже успел довести Шури и Аву до испуганных воплей.

«Добросердечный» скрывался в воспоминании о полковнике Тихонове. Жуткий мужик с лицом высохшей мумии и глубоко запавшими черными глазами цыгана. Ненависть в них рыжую приводила в дрожь. От такого человека у неё вряд ли бы получилось сбежать.

А Солдат сидел и слушал. Пытался разобраться внутри себя, что есть реальность, что есть плод нейролептиков и его воображения. Он уже даже не пытался вспомнить, кто он, как его зовут на самом деле. Зачем?

Если все зовут «Солдат», то смысла нет в другом имени. Да ему и безразлично было. Хоть горшком назовите. Только на электрический стул не сажайте.

«Твоя работа – это дар всей планете. Ты изменишь этот век! – говорил Тихонов негромким, пробирающим до костей голосом. – Цивилизация встала у пропасти, имя которой «Хаос». И ты подтолкнешь её в добрых целях. После краха системы мир возродится в новом, невиданном блеске и величии! И возродит его Гидра!»

Солдат был согласен. После конца всегда приходит начало. После смерти – новая жизнь.

После окончания задания – лёд… И новое задание.

«И если ты сыграешь свою роль, Гидра сможет сыграть свою! Будь же добросердечным, Солдат. Помоги этому миру. Помоги Гидре спасти этот мир. Помоги. Будь добросердечным. Помоги. Добросердечный каратель. Нет боли без приказа. Нет чистоты без грязи. Нет света без тьмы. Добросердечный Солдат. Ты помогаешь. Выполняешь свою работу. А Гидра свою. Добросердечно помогаешь миру выжить».

Такой тренинг продолжался в течении нескольких часов, после чего Зимнего сажали в криокамеру, давая мозгу время воспринять и уложить информацию, и через несколько дней начинали сначала.

Гидра добилась своего: Солдат верил, что, убивая людей, направляя историю так, как нужно этим чудовищам, он совершает акт милосердия. Помощи. Добросердечия.

Доброта проявлялась и в том, что Зимний солдат не мучил жертву без особого приказа. Выстрел в сердце или в лоб, нож – туда же, и человек умирал раньше, чем понимал, что произошло.

«Нет боли без приказа. Это добросердечность, Солдат. Ты – добросердечный».

И Зимний солдат верил в это. Он – карающий перст Гидры. Он делает доброе дело. Именно поэтому он никогда не сопротивлялся, не пытался уйти. У него даже мысли не возникало.

Да им и не позволяли возникать.

К этому замку добавлялось ещё одно воспоминание. Оно не держало замо́к, скорее, накручивалось дополнительным витком защиты. Задание ликвидировать Роджерса и Романову на мосту, и Пирс потом, в лаборатории.

«Твоя работа – это дар всей планете. Ты изменил этот век, – с уверенностью и даже каким-то уважением в голосе говорил пожилой мужчина, и от этой искренности у Авроры на мгновение всё покраснело перед глазами. – И я хочу, чтобы ты сделал это ещё один раз. Цивилизация встала у пропасти, имя которой «Хаос». И завтра утром мы подтолкнем её. Но… если ты не сыграешь свою роль, я не смогу сыграть свою. И Гидра уже не сможет подарить миру свободу!..»

Александр Пирс повторял слова, что закладывали в Барнса на протяжении многих лет. Это тоже была часть программирования.

«Но я знал его…» – виновато признался Зимний, понимая, что подписывает себе приговор.

Абсурд состоял в том, что Солдату действительно было стыдно. Стыдно за то, что он не может выполнить свою работу чисто. Вот почему ещё он избил до полусмерти Стива.

Потому что тот был угрозой всему, чему столько лет служил Солдат.

И потому, что знал то, что Зимний вдруг начал вспоминать.

Молот в руке привычно тяжелел. Ава размахнулась, но после трёх ударов замок не исчез. Да, он трещал и искрился, но не убирался! Сознание Джеймса мигало, находясь на грани обморока. Рыжей самой было очень и очень хреново, но… Вдруг, если она уйдет, эта штука восстановится, а то и станет сильнее?!

Поэтому Барнсу пришлось выдержать ещё два удара. И Маклауд отключилась, кажется, до того, как вынырнула из мыслей мужчины.

И вот после этого начался настоящий звездец. Если раньше кошмары Джеймс переживал молча и самостоятельно, то после уничтожения «Добросердечного»…

Первый раз Аврора подскочила на кровати от собственного крика и только спустя пару мгновений сообразила, что просто вторила шатену за стеной. Мозг, видимо, на автомате потянулся к его сознанию, которое сейчас горело в агонии прошлого, захлебывалось в чужой и своей крови.

Ава за секунду, кажется, оказалась возле постели Барнса. Он кричал и хрипел. Его гнуло, простынь запуталась вокруг горла и ног, он душил сам себя, когда пытался разорвать воображаемые путы. Девушка дернулась на помощь, но тут, словно по волшебству, всплыло воспоминание, как во время одной тренировки он на спор сломал указательным пальцем и мизинцем одной руки деревянную палку толщиной в женское запястье.

Оказаться на месте той палки Авроре совсем не улыбалось.

Поэтому проснулся Джеймс из-за пары литров ледяной воды, которую с щедрой руки опрокинула на него Маклауд. Он мгновенно сел на постели и все никак не мог отдышаться, а тут ещё простынь… Дикими глазами Барнс смотрел, как она подходит к нему с поднятыми руками.

– Это я, Джеймс. Я Аврора. Ты в безопасности. Всё хорошо, – говорила Ава негромко, держа руки ладонями вверх.

Она подошла совсем близко и быстро распутала материю, что закрутилась вокруг его шеи. Даже отсюда рыжая слышала, как бешено стучало его сердце. Он весь был как заведённая бомба, в любой момент готовая рвануть.

Дело №413. Инженер, что дезертировал из Гидры. Его приказали пытать перед смертью, чтобы вытащить местоположение данных, которые он успел умыкнуть. А потом оторвать – именно оторвать! – сначала одну руку, потом вторую, потом ногу, потом другую… И так, пока не сдохнет от боли или кровопотери.

Джеймс слышал, как хлюпал ковер под армейскими ботинками Солдата, как со стен и потолка вязкими сгустками падала кровь. Видел изуродованное тело и ошмётки на полу. Инженер, слава тебе, Господи, умер уже на второй руке.

И сейчас Барнс кричал вместе с ним.

Ладонь сама легла ему на голову и в успокаивающем жесте прошлась по волосам. Глаза у мужчины блестели от слёз ужаса и омерзения, чувства вины и гнева.

Аврора молча прижала его лбом к своему животу, и сержант схватился за неё, как утопающий – за спасательный круг. Он не плакал, но его трясло от рыданий, которые никак не могли найти выхода. Джеймс судорожно хватал ртом воздух и пытался успокоиться, но крови и смерти было слишком много для него одного.

У входа стоял Стив. Он понятия не имел, что делать, но радовался, что у них – у Баки – есть Ава. С ней ему становилось легче. Она понимала, видела то, что Бак даже проговорить был не в силах. В ту ночь они оба остались с ним, подпирая с двух сторон – не давая упасть. Во всех смыслах.

По иронии гребанной Гидры, «Добросердечный» был шлюзом, за которым прятались самые страшные деяния Зимнего солдата. То, о чем Джеймс Бьюкенен Барнс даже подумать не мог, когда говорил Старку: «Я помню их всех».

Потому что далеко, далеко не всех.

И так было почти каждую ночь всю следующую неделю. Ночью рыжая спала ровно до того момента, как у шатена начинались кошмары. День же проводила в медблоке.

Пяти направленных телепатических импульсов было слишком много для её здоровья. И организм начал бунт. «Не бережешь меня? Тогда мучайся, неблагодарная!»

Адские мигрени, постоянные кровотечения, обмороки. Слава богу, этим всё и ограничивалось, МРТ* не показало ничего страшного, а то рыжая себе уже кровоизлияние в мозг напридумывала. Но уничтожение следующего слова врачи ультимативно отодвинули ещё на неделю минимум.