Текст книги "Сцена после титров (СИ)"

Автор книги: Lait_A

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

– Значит, тебе тоже семнадцать? На кого планируешь поступать? Вы же в этом возрасте выпускаетесь из школы?

– Тему переводим, а, Летний капрал? – фыркнула Маклауд, но уже спокойно.

Капитан Америка вылупился на неё так, словно впервые увидел, и расхохотался, хватаясь за левую сторону груди.

– Боже, ты слышал?.. «Летний капрал»! – Блондин смеялся так, что аж хрюкнул в конце, когда воздуха стало не хватать.

– Дайте камеру, люди, хрюкающий символ американской нации! Прэлесть, да и только, – улыбнулась рыжая.

– Кости Христовы, Роджерс, я думал, что отучил тебя от этой привычки ещё в тридцать пятом, – закатил глаза Барнс.

– «Летний капрал», у-у-уха… Теперь только так тебя и буду звать, – хлопнул его по плечу друг.

– Ну спасибо, – цыкнул на девушку Джеймс.

– Не за что! – ослепительно улыбнулась она, девочкой-паинькой заводя ручки за спину. – Меньше будете на лавочках сплетничать… бабулечки.

Солдат сделал вид, что встаёт, дабы надрать кое-кому её симпатичную задницу, и эта самая задница с повизгиванием припустила во дворец. Но на бегу обернулась и показала два больших пальца вверх.

Конечно, она знала результат их разговора.

***

Барнс, очевидно, вспомнил куда больше, чем думалось Аве, ибо спекулировал собственной внешностью он уже вполне сносно. Прямо-таки как и не провел семьдесят последних лет с мозгами в блендере.

Но, что обидно, она сработала, эта его улыбка.

Зимний солдат не улыбался, лишь едва уловимо намечал улыбку уголками губ – и было это всего раз.

Джеймс Барнс улыбался чаще и шире, и в этом, пожалуй, было их основное отличие.

Она у него была красивой, действительно красивой. Доброй. Преображающей полностью весь его образ.

Что возвращало Аврору к разговору с Питером.

Она, зайдя в комнату, в гневе зашвырнула трубку подальше с глаз.

Они разговаривали каждый день, но то ли звёзды так сошлись – и у них обоих было плохое настроение, либо Паркер ревновал куда сильнее, чем признавался даже себе, однако сегодня разговор перерос в ссору.

И это был полнейший идиотизм.

– Ты не спросишь, как у меня дела? – вдруг сказал Питер, перебив её поток излияний.

Ава испытывала восторг, погружаясь так глубоко в чужое сознание, и, естественно, тарахтела только про это. И если девушка фонтанировала от самого процесса, то Паркер кривился всякий раз, когда она говорила «Джеймс». А говорила она это очень часто – ведь он был, считай, центром её здесь пребывания.

Она была рядом с ним практически двадцать четыре часа в сутки, потому что Т’Чалла даже комнаты им выделил по соседству. Стив посмеялся над другом, мол, как повезло, красивая девушка – и прямо за стеной, но Маклауд слышала мысли короля – и не могла не признать их рациональной продуманности.

Если вдруг Барнса переклинит, она отрубит его ещё до того, как он выйдет из комнаты.

Черная Пантера немного утрировал, конечно, но в целом был прав.

Аврора фактически круглосуточно мониторила его мозг, но больше всего её удивляло, как быстро он к этому привык. Очень многое мужчина просто не говорил вслух, потому что знал – она его слышит и так.

– Нет, ну ладно Паркер кудрявый, как еврей, но ты-то куда?! – возмутилась рыжая, на что Джеймс только улыбнулся.

«Ты знаешь».

Разумеется.

Иногда на него накатывало что-то из прошлого Зимнего солдата. А там не было ничего хорошего и светлого. Вообще.

И порой ему не хватало слов, чтобы выплеснуть наружу весь этот ужас, кошмар, уничтожающее изнутри чувство вины и отвращения к себе. Ни одна метафора не будет достаточно точной. Ни одна аллегория не опишет того, что разъедает мозг и душу.

Классики никогда не испытывали ничего, о чем так хорошо разглагольствовали.

Слова – это так, пшик. Ни о чём, что действительно страшно.

С Авой слова были не нужны.

Она вместе с ним пройдет через боль обнуления, поддержит, когда тело слабо и безвольно после разморозки, и постоит за спиной, когда он, согласно, например, делу №211, раздавит какому-то химику, работавшему на Гидру, голову металлической рукой.

И каждый раз Джеймс Барнс боялся смотреть ей в глаза. А вдруг она осудит?! Вдруг решит, что он не достоин помощи?!

Потому что так и есть! Он знает это!

И каждый раз приходилось по утру вставать, идти к нему в комнату, куда давно уже входила без стука, поднимать его лицо – и самой смотреть в глаза.

– Потому что ты не чудовище. Не большее, чем я, и куда меньшее, чем те, кто сделал нас такими. Потому что ты хотя бы раскаиваешься.

Питер не понимал этого. Ибо не видел и не чувствовал. Для него Джеймс Барнс, сиречь Зимний солдат, был убийцей, монстром. Он не понимал, как Ава может его жалеть…

– Как ты можешь его защищать?!

– Это сложно объяснить, Питер, учитывая, что ты не читаешь чужих мыслей, – фыркнула в этот раз Аврора, но Паркер не счёл повод достойным шутки.

– Ты выгораживаешь его!

– Да.

– И всё время говоришь только о нём! Про мои дела ты не спросила ни разу.

Это был щелчок по носу – за дело, надо признать. Но это же был и первый звоночек.

– Прости, я… действительно увлеклась, – постаралась сгладить Маклауд. – Просто это ново для меня и всё ещё удивительно.

– И я рад за тебя, Ава, честно. Твоя сила, твои успехи! И всё это удивительно, но… Я устал от того, что ты постоянно говоришь об этом убийце. И ничего, к слову, не спрашиваешь у меня. – Питер тоже решил попробовать перестроить русло диалога. – Это обидно.

– Ну, я же по метке чувствую, что ты там жив и доволен, чего ещё надо? – засмеялась девушка и поняла, что ни к месту, ибо как раз через метку и ощутила лёд той самой обиды. – Я шучу…

– И правда, зачем что-то спрашивать? – холодно хмыкнул Паук. – Поставила жучок – и нормально. Жив – и хорошо. Давайте лучше про убийцу, чьи руки по локоть в крови, поговорим. Всё интереснее.

– Что ещё за истерики, кудрявый? – спросила рыжая, когда заметила, что эти два пенсионера навострили свои суперсолдатские уши. – И, по-честному если, не по локоть – по плечи, чего уж там.

– Какого черта, Ава?! – рявкнул Паркер.

– Это у тебя надо спросить! – зашипела гадюкой Маклауд. – Я признала уже свой косяк, готова пасть ниц и молить о прощении. Что тебе ещё надо?

– Таким тоном свои ошибки не признают, – буркнул Питер.

Он вообще не умел ругаться, из них двоих более вспыльчивой и напирающей, как асфальтоукладчик, была Аврора. Но уступить просто так, без боя, Человек-паук не мог.

Не по статусу, ишь ты.

– А кто сказал, что я собираюсь их исправлять? – рыкнула Ава. – Он – моя работа. И как ты требуешь от меня терпения и уважения к твоим полетам над городом на сверхтонкой химозе в трико, так и я требую уважения к своей работе!

– Я уже не уверен, что он…

– Только скажи это! – резко оборвала его девушка. – И я клянусь, что когда вернусь домой, тебе лучше не попадаться мне на глаза!

Потому что это уже была не просто ссора из-за плохого настроения. Это было недоверие.

Паркер умолк, но очень выразительно засопел. После чего, по метке обдав её бешенством и недовольством, пожелал хорошего дня и отключился.

Засранец членистоногий!

И что вот ей делать с его ревностью?

Комментарий к Ржавый.

Людмила Михайловна Павличенко (урожденная Белова) (1916-1974 гг.) – Самая успешная женщина-снайпер в мировой истории – 309 уничтоженных солдат и офицеров противника. С подачи американских журналистов получила прозвище «Леди Смерть». Однако данное прозвище использовалось исключительно американской и европейской прессой, так как в СССР образ для восприятия массовой аудитории так не пропагандировался. В СССР за ней был закреплён образ заслуженного героя и ветерана войны.

И да прибудет с вами, ждуны мои, левая сисечка Эванса!..

Стараюсь не разочаровывать) Комментим, граждане, автор – тоже человек, как ни удивительно. Он хочет знать ваше мнение и получать эмоциональный отклик!

З.Ы.: Кая, надеюсь, ты там выздоравливаешь от моей чудодейственной проды?

========== Семнадцать. ==========

– У тебя всё в порядке?

– Если кто-нибудь ещё спросит это у меня, я вскипячу ему мозги! – прошипела Ава. – Тебя конкретно не спасет даже гордое звание достояния нации!

Стивен чуть нахмурился, но промолчал, очевидно, вспомнив, куда ведёт дорога, вымощенная благими намерениями. Однако друг был важнее гордости…

– Нет, моё настроение не помешает мне делать своё дело, – отрезала девушка, заходя в почти родную уже лабораторию. – Заняли место, согласно купленным билетам, сержа-а-ант?

– Ты что теперь, всю жизнь будешь это вспоминать? – хмыкнул мужчина, поводя плечами, чтобы устроиться в кресле с ремнями с максимально возможным комфортом.

– Ну зачем же всю жизнь, хватит и пары месяцев, – сказала Аврора, и в мыслях Барнса промелькнуло сначала недоумение, а потом…

Он должен был понимать, что она здесь не навсегда. Она не принадлежит ему. И у нее своя жизнь – без него. Вдали от него.

Ему стоило начать привыкать к этой мысли.

Но черт возьми!

Серо-голубые глаза посмотрели в зелёные – и Ава, впервые за долгое время, опустила взгляд.

– Готов? – спросила рыжая, мысленно отвесив себе пощёчину.

Соберись, Маклауд. А то потом не соберут.

– Готов.

– Желание. Ржавый. Семнадцать…

Джеймс концентрировался на женском голосе, чувствуя, что с каждым разом ощущения при активации всё более и более размытые. Если раньше код вызывал инстинктивный страх и отторжение, то теперь, с удалением следующего замка́, Зимний солдат поднимался из глубины сознания мягко, постепенно.

Словно не вставал на место Барнса, отодвигая его от руля, а… сливался с ним.

– …Товарный вагон. – Ава внимательно посмотрела на мужчину в кресле. – Солдат?

– Я жду приказаний, – сказал шатен, глядя на Маклауд.

– Помнишь меня? – по старинке начала она.

– Ты – Аврора, ты здесь, чтобы помочь мне. – Мужчина вроде бы и не шевелился, но создалось ощущение, будто он весь напрягся в кресле. Как перед ударом. – Я могу спросить?

– Конечно, – кивнула рыжая.

– Откуда у тебя шрамы на запястьях? Тебя тоже где-то держали?

Ава слышала его интерес – частью профессиональный, частью – человеческий.

– Меня похитил человек, для которого я была навязчивой идеей, и он приковал меня к батарее наручниками. Я провела там неделю. Отсюда шрамы.

– Он мёртв? – спросил Зимний спокойно.

«Я могу ликвидировать его».

Он не говорил этого вслух, подчиняясь въевшейся в кровь привычке не оставлять следов. Любых. Но он знал, что она прочитает его мысли.

По логике Солдата, ничего другого ублюдок не заслуживал. Без особого приказа Зимний солдат всегда был милосердным… добросердечным и убивал быстро. Впрочем, были и иные случаи. Как, например, этот.

По её логике – тоже.

Но про добросердечного себе пометила.

– Нет необходимости, – пожала она плечами. – Я убила его, когда пыталась сбежать. Перерезала горло. Случайно.

Зимний солдат кивнул, принимая такой ответ и искренне считая его единственно верным.

– Случайно?! – переспросил Стив, подходя к ней со спины.

Ремни на кресле заскрипели, когда тело, которое они держали, напряглось. Солдат знал, что этот блондин – не опасен ему, но Аврора – куда слабее, и Капитан Америка недоволен. Если этот мужчина попытается ей навредить, Солдат должен иметь возможность это предотвратить.

– Как можно перерезать человеку горло случайно? – поинтересовался у неё Роджерс язвительно.

– Во-первых, это был не человек, уже давно нет. Человек не сажает другого человека в наручники, не держит его на заброшенном предприятии и не вытягивает из него кровь по капле при помощи шприцов. Поправь меня, если я что-то упустила, – глядя на него снизу-вверх, ехидно улыбнулась Аврора. – И во-вторых, тринадцатилетние девочки тоже хотят жить и могут бороться за эту жизнь. Всякими способами. Ещё вопросы?

Факты в голове Стива сталкивались, образуя единую картину, от которой у него холодок пробежал вдоль хребта. Тринадцать лет, шприцы, наручники…

Теперь многое в поведении Маклауд становилось понятным и логичным. Слишком взрослые взгляды. Слишком жёсткое поведение. Резкая и нетерпимая реакция на мучения, что она видела в мыслях Баки. Нелюбовь к людям.

Это не было подростковой блажью, как считал он поначалу. У неё были для этого причины. И весьма уважительные.

– Извини. Больше не мешаю, – признал свою неправоту Кэп, отступая от кресла и сталкиваясь взглядом с пристальным, недобрым взором Зимнего.

– Расслабься, Солдат, – легко провела девушка ладонью по его здоровому предплечью, когда заходила за спину. – В вопросах нет ничего страшного.

– Он может быть угрозой, – тихо бросил мужчина, откидывая голову.

Холодные серо-голубые глаза встретились с искрящимися зелёными, и Зимний солдат чуть удивлённо приподнял бровь. Совершенно непроизвольный жест, которого, однако, раньше не было.

Зато он был у Джеймса Барнса.

– Это же Капитан Америка, Солдат, какая из него угроза? – фыркнула Ава. – Знал бы ты, какими муками совести он сейчас себя изводит…

Солдат перевел взгляд обратно на блондина и заметил на его лице выражение, которое, как ему казалось, он уже где-то видел.

Прохладные руки прошлись по вискам, убирая волосы вниз, и мужчина посмотрел на сосредоточенную девушку.

– Будем надеяться, что, когда я закончу, ты точно будешь знать, где его уже видел, – сказала она. – Приступаю.

***

На третье погружение Ава чувствовала себя в мозгу Барнса почти как дома. Привычный светлый клубок из мыслей и воспоминаний. Знакомый полупрозрачный шар сознания Зимнего солдата – чуть в стороне.

Слово-за́мок «Семнадцать», как и предыдущие два, могло значить что угодно. Но, решила девушка, всё равно стоит начинать с самого первого воспоминания. Поэтому, шагнув в светлый клубок личности Джеймса Барнса, рыжая уже отработанным жестом отмотала киноленту к младенчеству.

Пока смотрела, всё катала в голове, что же это может быть. Семнадцать лет? Семнадцать женщин? Семнадцать операций с Капитаном Америка?..

Вообще, прогресс от уничтожения первых двух замко́в был заметным. Очень много воспоминаний сейчас в ленте были цветными, яркими. Джеймс всегда так радовался, когда удавалось восстановить что-то, связанное с семьёй. И это было видно: моменты с братьями, сестрёнкой и матерью были особенно живыми.

Вот мама ведёт его первый раз в школу. Маленький Джеймс волнуется, несколько раз пытается выговорить своё сложное имя и всё время запинается на втором слоге. Другие дети смеются, это было обидно.

Вот появляется на свет первый брат, Джеймсу уже восемь, и он теперь старший. Он пока ещё не знает, что это ответственность. Мама старается объяснить ему, что он – её помощник, она рассчитывает на него.

Младенец Джон кажется мальчишке смешным, но от него вкусно пахнет молоком и он забавно кривляется, вот только кричит по ночам. Папа всё чаще пропадает на работе, и маленький Джеймс действительно превращается в единственное мамино спасение.

Джеймсу двенадцать, когда появляется ещё один брат, Джордж. Однако он уже профессионал по части младенцев, так что в этот раз и матери, и ему приходится куда легче.

В четырнадцать рождается сестра – Ребекка, и Джеймс одновременно рад и растерян. Что делать? Как с ней обращаться, играть, разговаривать?! Она же девочка! Они же вообще другие!

Но мама улыбается ему и говорит, что нужно просто быть нежнее. И показывает, как держать малышку. Вроде различий нет, но парень всё равно волнуется – она же ещё мельче, чем были братья!

Мама для Джеймса – самая важная часть семьи. Она всегда его поддерживала, всегда помогала, отдавала последнее, не спала и не ела, но старший сын и остальные дети были одеты в чистые, опрятные вещи и накормлены.

Отца Джеймс почти не помнил, он не играл в его жизни особой роли. Очень часто пропадал на работе, в поездках, а деньги передавал маме. Сын рос мужчиной благодаря улице и секции бокса.

Но когда Джеймсу было семнадцать, мама, чьи глаза и улыбку он унаследовал, заболела. Туберкулёз. Её состояние ухудшало и постоянное недоедание, которое в разгар Великой депрессии было обычным делом, и частые роды. Красивая, всё ещё молодо и привлекательно выглядевшая женщина сгорела за два месяца.

Мама была для него светом, и вот этот свет погас.

Для старшего сына это был удар. Не плачущий от переломов и даже во время похорон, держащийся ради братьев и сестры, Джеймс разрыдался от боли потери в маленькой квартирке Стива, пряча лицо в худом плече. Это была страшная ночь для парня, оставшегося единственным кормильцем в семье.

Парень молниеносно превращался в мужчину…

Ава так распереживалась, что сначала даже не заметила тоненькой трели замка. Вот оно. Семнадцать лет – переломный момент в жизни Джеймса Бьюкенена Барнса, когда умерла его мама.

Три удара, и она со слезами на глазах выпала в реальность, успев заметить стоящего рядом Стива, с готовностью подхватившего её тело.

***

– Ради бога, Барнс, сколько можно вздыхать? Это всего лишь небольшая прогулка!

– Небольшая? Вы около каждого ларька застреваете на час!

– Что б ты понимал в шопинге, призрак коммунизма, – шепотом буркнула Маклауд, закатывая глаза.

Копающаяся рядом с ней во всяких самодельных бусиках-браслетиках Шури совсем неженственно хохотнула.

– Сыворотка суперсолдата улучшает и слух, к твоему сведению, – также шепотом сообщил ей Джеймс, недвусмысленно подавая руку и помогая подняться с корточек сначала одной девушке, потом второй.

Джентльмен, ага.

– Деспот, – фыркнула Ава. – Ты просто вредничаешь, что мы не купили те бусики из стекла. Они действительно так подходили к твоим глазам…

– Аврора, – якобы жутко сурово глянул на неё Зимний солдат этими самыми глазами.

– Ага, устрашилась, честное слово, – покивала рыжая, мельком взглянув на него. – Не переживай, я поделюсь с тобой своими запасами. Благо, этого добра у меня теперь хоть солить…

Сестра Т’Чаллы, наблюдая за этими двумя, лишь качнула головой.

Когда Маклауд влетела к ней в лабораторию с «суперской идейкой» а-ля «Женщина, нам пора пошопоголить!», Шури предполагала нечто подобное. Пациента давно нужно было выгулять, но подобрать кандидатуру на роль наблюдателя было сложновато. Роджерс помогал брату с чем-то сверхсекретным, а сама девушка побаивалась брать на себя такую ответственность. А ну как его перемкнет в толпе народа?!

– Как говорил мой дед: «Не ссы, лягуха, болото будет нашим!» – прочитала тогда её мысли Аврора, ненавязчиво тесня к выходу, пока Шури смеялась над забавным выражением. – А потом шлёпал по губам, ибо «леди не должны знать таких слов».

Ава, при всей своей болтливости и прямолинейности, не раздражала сестру короля. Возможно, благодаря телепатии, а может, просто сама по себе, она умела быть тактичной и незаметной. Она внимательно слушала и знала, когда промолчать, а когда – сказать то, что человеку надо услышать.

Да, она часто была шумной, бойкой и во многом – беспардонной, но Шури видела за этим её страх людей и новой боли. И потому ещё больше ценила верность и умение хоронить чужие тайны.

А ещё вакандского гения забавляло её отношение к Барнсу. Большинство людей во дворце весьма настороженно и с откровенной опаской относились к бывшему киллеру Гидры. Если встречали на лестнице или в лифте, непременно опускали глаза, не разговаривали и вообще всячески старались слиться с предметами мебели.

Маклауд же едва ли не без стука заходила в его комнату, сходу заваливая немного ошарашенного мужчину информацией.

– Пойдешь с нами гулять, – закончила излагать план действий Ава, подходя к окнам.

– А если я не согласен? – с лёгкой ухмылкой спросил Барнс.

Он всегда так на неё реагировал и смотрел – немного покровительственно. Будто он разрешал ей так себя с собой вести. Разрешал ей быть шебутной и немного ребёнком, потому что с ним она могла себе такое позволить. Почему нет, если он рядом?

Замечала ли это Аврора? Кто знает. Та, что читала чужие мысли, как открытые книги, лучше всех прятала свои.

– Это был не вопрос, Осенний сержант, – отмахнулась рыжая, мельком глянув ему через плечо в книжку, которую он читал до этого. – Осваиваем то, что пропустили? Я тебе и так рассказать могу. Заодно перед экзаменом потренируюсь.

– Ты лишаешь меня свободы выбора, – заметил Баки чисто ради проформы.

– За демократию поговори с Роджерсом, он в неё хотя бы верит, – прискорбно скуксилась Ава. – Давай, Солдатик, собирай свои мощи и пошли на прогулюндрики! Тебе для здоровья особенно пользительно!

– Тебя нужно было на войне против нацистов использовать, – фыркнула Шури, закатывая глаза. – Гитлер бы скончался от твоих словоблудств.

– Я стараюсь для пациента, – важно подняла палец вверх Маклауд, вместе с принцессой выходя из комнаты мужчины, который галантно пропустил их вперёд.

– Тебе просто некого третировать, признайся, – подначила её гений.

– Видишь, как оно? – с максимально несчастным видом повернулась Аврора к Джеймсу. – Маленьких все обидеть норовят…

– Ты же сама, кого хочешь, обидишь! – хохотнул шатен, и Шури протянула ему руку для хлопка, который не замедлил случиться.

– «И ты, Брут?» – прищурилась телепатка. – Ла-а-адно. «Жребий брошен!»

– Она меня пугает, когда начинает вот этими всякими историческими ругаться, – округлила глаза Шури, ведя их по направлению к местному рынку, одному из самых крупных в стране из-за близости к королевскому дворцу.

В гуще людей Барнс заметно напрягся, но не позволил себе проявить слабость больше, чем сканирующий акулий взгляд, направленный на всех в округе. Мужчина старался держаться так, чтобы собой прикрывать телепатку, однако девушка, прочитав его мысли, внесла в планы коррективы.

Вцепилась одной рукой в Шури, другой – в Джеймса и потащила обоих «по бутикам». Её броуновское движение между рядами, от лавки к лавке, шутки и смех заставили Барнса ослабить бдительность.

Он с ухмылкой примерял шляпы и платки, которые надевала на него Аврора, чтобы потом напяливать нечто ещё более непотребное и цветастое на Аву и Шури. С улыбкой наблюдал за тем, как рыжая вертелась перед зеркальцем то в одних бусах, то в других, то во всех разом.

Она походила на ребёнка, что дорвался до маминой шкатулки с украшениями. И в этом была та самая прелесть нормальной – человеческой – жизни, о которой Джеймс Барнс практически забыл. Но Маклауд возвращала его к ней – раз за разом, вырывая его душу у демонов, а сознание – из кошмаров прошлого.

Наверное, так выглядел бы его ангел. Огнём горящие на солнце волосы. Зелёные глаза, искрящиеся жизнью и весельем. Звонкий, чистый смех. Фигура фарфоровой статуэтки. Шрамы от злых людей, что по невежеству своему пытались упрятать это создание в клетку.

Но можно ли удержать ветер в кулаке?

Стив, услышь он его размышления, фыркнул бы, обозвав поэтом-романтиком.

Джеймс же обозвал себя дураком. Позволил себе мечтать о той, которая никогда не будет его. Зачем он ей? Убийца, калека, причем спорный вопрос, как больше – физически или морально.

Она сделает своё дело и уедет, забудет про него. И правильно. Он не заслуживает её. Не заслуживает второго шанса.

Он достаточно жизней сломал. Её он будет беречь.

Рыжая обернулась, зелёные глаза пристально глянули на мужчину, прислонившегося плечом к балке, что держала навес.

Барнс не выглядел слабым даже без руки. Отнюдь. И блокатор работал в фоновом режиме. Однако его выдавало что-то другое, эмпатическое, что девушка на автомате попыталась рассмотреть…

– Не надо, Ава, – вдруг попросил шатен, коснувшись женской руки и тут же убрав ладонь, сжав её в кулак. – Оставь эти мысли сейчас только мне.

Чужое пространство Аврора уважала… иногда, а потому:

– Хорошо. Но за теми бусами-таки вернёмся!

Ответом ей был недовольный вздох и взывание к милосердию Шури, в коем сержант Барнс был глубоко разочарован.

***

Ей вообще редко приходилось извиняться. В основном потому, что она никогда не была в чём-то виновата. А сейчас…

Ава вздохнула и перевернулась на спину, лёжа на кровати. Бездумно вперила глаза в потолок.

Гордость. Гордость, мать её. Конечно, она знала и слышала, что гордость – лишняя в отношениях, что нужно уметь идти на компромисс. А компромисс – это всегда вопреки гордости.

Прошло уже четыре дня с их ссоры, а Питер всё не звонил. Ясен пень, он искренне верил, что виновата Аврора. Точно так же, как и она верила, что он мог бы проявить чуть больше уважения и использовать на капельку больше – мозгов. Вот и тыркались они, как два барана.

Метка пульсировала сначала сильно, гневно, зло. Паркер горел и, судя по всему, вымещал раздражение на ком-то другом. Потом эмоции чуть поутихли, он успокоился, постарался думать, посмотреть на ситуацию с её колокольни. И, наверное, у него это получилось в какой-то степени, учитывая, что гнев его сошел на ноль.

Осталась только ревность.

Что делать с ней, Аврора не имела ни малейшего представления. Ибо сама никогда не ревновала Питера. Нет, она не была настолько самоуверенной, чтобы считать, что на ней свет клином сошёлся.

Она всего лишь верила ему безоговорочно.

И потому сначала Маклауд тоже была в ярости. Потому что Паркер не верил ей, подвергал сомнению. Как он мог?! Как он посмел?! Ведь она никогда так не делала! И ничем не заслужила! Так что пошел бы этот Чувачок-паучок!

Потом она погуляла по дворцу, заблудилась, и проблемы с Питером как-то отошли на второй план за наличием более насущных – например, никогда не найти выхода из этого лабиринта. В итоге Шури, хохоча, выводила её из какого-то тупика, а Маклауд думала, что в принципе всё решаемо, кроме закрытой крышки гроба над головой. Судьба ей это наглядно показала только что.

Ей настоятельно требовалось с кем-то поговорить об этом. Просто чтобы уложить мысли в голове, структурировать их. Рассмотреть ситуацию с разных сторон.

Но Шури была не настолько близкой подругой, звонить Ванде – она сама всегда выходила на связь, когда это было безопасно. Маме рассказывать – придётся врать, где Пеппер, там и Тони – услышь он, что тут происходит, и не пройдет и трёх часов, как Железный человек закуёт её в одну из своих консервов и отбуксирует в Нью-Йорк, наплевав на всё и всех – и на Барнса в особенности. И желательно – из баллистических ракет.

Авроре абсурдно хотелось поговорить об этом с Джеймсом, но блин, это было бы странно даже для неё. Как-то рядом с его проблемами её подростковое нытье выглядело смешно и глупо. Поэтому Ава несколько раз открывала рот и закрывала его, в последний момент всегда отвешивая себе мысленный подзатыльник.

– Ты в порядке? – нахмурился мужчина, однажды застав её за этой пантомимой рыбы, выброшенной на берег.

– Я похожа на человека, у которого всё в порядке? – подняла бровь она, машинально поправляя ему платок, который он носил через плечо, прикрывая культю руки.

– Обычно – нисколько, но сейчас ты и на человека-то мало похожа, – улыбнулся Барнс, легко подпрыгнув и достав до апельсина, который протянул ей.

– Я… Боже! – всплеснула руками девушка. – Короче, если тебе всё это покажется бредом, притянутым за уши, разрешаю меня стопорнуть.

– Можно подумать, мне для этого нужно твоё разрешение, – фыркнул мужчина.

– Я поругалась с Питером, и не то что бы мы не ругались до этого, но… Впервые так серьезно, и мы впервые разлучились так надолго, – частила рыжая, теребя в руках фрукт. – И впервые поругались из-за ревности.

– Ты ревнуешь его к какой-то девушке из класса? – предположил Джеймс.

А, нет. Если бы за каждое предположение ему давали цент, миллиардером был бы он, а не Старк или Ава.

– Я похожа на умственно отсталую? – подняла бровь она.

– Зависит от ситуации, – с честной физиономией проговорил Солдат.

– Бессмертный, не пойму? Ещё так-то семь слов осталось, – напомнила Маклауд максимально сурово. Барнс фыркнул, показывая, что ему всё нипочём. – Он ревнует меня.

– К Стиву? – удивился Баки.

– Причем тут Стив? – нахмурилась Аврора.

Они непонимающе уставились друг на друга. И только прочитав его мысли, она поняла, откуда ветер дует.

Сержант даже мысли не допускал, что ревновать могут к нему. С чего бы? Он же калека, морально и физически. Бывший наёмник, убийца. Чудовище.

Тогда Ава технично замяла этот разговор, переведя его в другое русло. Джеймс смущённо тряхнул отросшими волосами, понимая, что не просто не помог, но и ещё больше загнал в тупик.

Она слышала, как он пытается подобрать слова, чтобы, возможно, успокоить её, утешить, поддержать, но все эти разговоры о романтике никогда не проходили у него правильно. Даже с собственными девушками, что уж про чужих говорить?

К тому же, гимнаст в красно-синем ему не нравился.

– Думаю, вам нужно поговорить. Честно. Это всегда лучше, чем отмалчиваться. – Барнс изнутри прикусил губу. – Ему всего лишь надо объяснить, что он по-прежнему…

«Единственный», – подумал мужчина про себя.

Почему он так сделал, Ава понять не успела – Джеймс научился скрывать мысли, просто концентрируясь на чем-то другом. Например, на апельсине.

По сути, до этой дельной мысли девушка додумалась и сама, без гуру, который в сороковых сам не отличался постоянством. Но, как она и предполагала, ей необходимо было услышать свои мысли вслух, чтобы оценить их здравость.

Сейчас Аврора нервно выдохнула, по метке считывая чувство равновесия у Паука, и набрала номер. Два гудка, три… Она сжала пальцы на телефоне сильнее.

«Абонент занят, пожалуйста, позвоните позднее»! И следом – раздражение, злость от Паркера.

– Что?! – в гневе воскликнула она. – То есть спецом сбрасываем?! Ну ты и…

В дверь постучали и практически сразу открыли.

– Ава? В чём дело? – заходя, спросил её пациент.

– В том, что кое-кому членистоногому пора познакомиться с дихлофосом! – прорычала рыжая. – Он сбросил звонок!

– Хм, может, он занят? – пожал плечами мужчина.

– Надо же, занятой какой! – И, бросив трубку на покрывало, спросила: – Случилось чего?

– Хотел пройтись. Пойдёшь со мной? Можем Шури захватить, она не вылезает из своей лаборатории…

– Джеймс, а ты можешь научить меня каким-нибудь приёмам? – спросила вдруг Ава.

Буря эмоций требовала выхода. Релаксации. Сублимации. Обзывайте, как хотите. Помолотить по груше – вполне подойдёт.

– Могу, но зачем? – нахмурился он. – Человек-паук, очевидно, способен тебя защитить.

У него промелькнуло воспоминание, как пацан в красно-синем трико играючи остановил бионическую руку, насквозь пробивающую бетон толщиной в полметра.

«Железная рука?! Это же огонь, чувак!»

Зимнему солдату, самооценка которого в тот момент испытала не хилый стресс, тогда было совсем не смешно.

– Но он не всегда рядом. Порой и трубочки сбрасывает, – ядовито фыркнула Маклауд. – Мне так, для себя чисто. Отвлечься.

– Ладно, пойдём.

Барнс не одобрял этого её стремления, справедливо полагая, что в Мстители её все равно не возьмут – способность к телепатии хороша в разведке, на дальних расстояниях, в бою секунда расфокусировки может стоить жизни. Однако, с другой стороны, обучить простейшим приёмам для самообороны – тоже дело хорошее.