Текст книги "Love Lockdown (ЛП)"
Автор книги: Lady Silvamord
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)
– Сакура! – кричит она прямо в трубку. – Ты урезаешь время «Романтики АНБУ»! Повесь трубку, если у тебя нет чего-то действительно важного!
– О, Ино, – говорит ее лучшая подруга нехарактерно дрожащим голосом. – Поверь, это важно.
***
Когда Итачи стучит в дверь своей спальни, Кисаме приоткрывает ее и высовывает лицо.
– Ты урезаешь время «Романтики АНБУ», – замечает человек-акула. – Я даже не позволю тебе войти, если у тебя нет чего-то действительно важного.
Итачи ухмыляется.
– Поверь мне, Кисаме – это важно.
Комментарий к Часть 9. Это не свидание
Согласитесь, название ресторана и имя его владельца – это нечто :DDD
========== Часть 10. Международное дело ==========
– Скажи это еще раз, – провозглашает Лидер-сама тихим, опасным тоном.
Дейдара отшатывается от его взгляда, и даже обычно бесстрашный Хидан немного поникает.
– …Миссия прошла успешно, гм. Мы добрались туда без происшествий, выполнили необходимые убийства, а на обратном пути – ну, гм, мы, возможно, случайно начали небольшую войну со Звуком.
– Но совсем немного, – услужливо добавляет Хидан.
Конан, Кисаме, Итачи, Тоби и Пейн смотрят на них, совершенно не находя слов.
Пейн делает несколько глубоких успокаивающих вдохов, на мгновение закрывая глаза; когда он открывает их, они светятся пурпурным светом Риннегана.
Несмотря на то, что угрожающее додзюцу направлено только на двух самых непокорных членов Акацуки, Кисаме необъяснимым образом вздрагивает, Тоби борется с желанием сжаться под столом, левый глаз Итачи дергается, а Конан на самом деле комкает свой бумажный цветок из нервов. Дейдаре и Хидану приходится хуже – светловолосый ниндзя-отступник подпрыгивает на своем месте и визжит, а Хидан тут же быстро и тщательно повторяет все известные ему молитвы.
Пейн наклоняется вперед, его пальцы крепко сжимают края стола.
– Почему бы вам двоим не рассказать мне, как вы случайно начали маленькую войну?
Дейдара вздрагивает, сжимая пальцы.
– Итак, гм. Мы возвращались назад, когда на нас прыгнула кучка этих унылых, странно выглядящих шиноби Звука.
Конан сужает глаза.
– Зачем шиноби Звука прыгать на вас? Они могут быть неприятными, но они не глупые. – Она делает паузу на мгновение. – Ну, не все глупые, – поправляется куноичи.
Пейн откидывается назад, хмурится.
– Опиши их.
Дейдара на мгновение задумывается.
– Высокий парень, одетый в фиолетовое, с белыми волосами – родом из Тумана, как и ты, гм, – говорит он, кивая на Кисаме. – И тебе это понравится; он тоже носит меч, но не такой гигантский и крутой, как твой.
Кисаме мрачно хмурится.
– Чертов подражатель, – бормочет он себе под нос.
– Надоедливая рыжеволосая цыпочка, – встревает Хидан. – Очень надоедливая. И чертов великан с рыжими волосами.
– Это все? – Пейн давит, едва скрывая нетерпение.
– Это еще не все, гм, – Дейдара болтает ногами по столу с видом человека, собирающегося сообщить очень важную информацию. Рука на его губах выплевывает крошечную глиняную птичку, которая летит к Итачи. – Они – группа унылых, странных шиноби Звука, то есть – продолжали говорить о твоем младшем брате или сестре, я никогда не могу понять, кто это, не…
– Брат, – подсказывает Кисаме.
Итачи бесстрастно смотрит на Дейдару, прежде чем протянуть руку и раздавить маленькую глиняную птичку в пыль.
– Мой брат?
– Он и несколько его маленьких приятелей сформировали команду, которая выслеживает тебя по всей земле, чтобы он мог, цитирую, отрезать тебе гребанную голову, насадить ее на кол, высушить твои внутренние органы и порезать их в суп, а затем скормить вышеупомянутым супом и всем остальным, что осталось от твоего тела, собакам Инузука. Что бы это ни было, – пренебрежительно отвечает Хидан.
Наступает несколько мгновений ошеломленной тишины, и каждая пара глаз в логове Акацуки поворачивается к адресату такого значительного гнева.
Итачи ухмыляется, совершенно равнодушный.
– Как очень предсказуемо. Следующий порядок действий?
Пейн массирует лоб, борясь с быстро нарастающей головной болью эпических масштабов.
– Значит, они ищут Итачи. Предположительно, они обратились к вам, потому что вы являетесь известными членами той же организации, верно?
– Ага, гм, – подтверждает Дейдара. – В любом случае, мы пытались заставить их уйти, и я думаю, что Хидан убил рыжеволосую цыпочку в качестве предупреждения, но они были раздражающими – нет, настойчивыми. Они просто продолжали преследовать нас.
– Как умственно отсталые, уродливые и совершенно непривлекательные щенки, – поясняет Хидан.
Тоби думает указать, что непривлекательных щенков не бывает, но мудро решает оставить это на потом.
– …В любом случае, мы не хотели сразу возвращаться в штаб-квартиру, гм, – продолжает Дейдара, указывая большим пальцем на Итачи. – Было бы очень плохой идеей вести их к Тачи-тяну. Мы сделали небольшой крюк и в итоге пересекли границу Звука…
– …И мы были загнаны в угол на одной из их дурацких военных баз… – плавно продолжает Хидан.
Дейдара складывает руки в своей самой ангельской манере, готовясь к художественному завершению.
– И я взорвал эту дурацкую военную базу и все и всех на ней, гм!
Кисаме стонет и осторожно бьется головой о край стола, и Итачи вздыхает. Конан молча складывает бумажный веер, чтобы спрятать за ним лицо от стыда.
– Почему, – невозмутимо говорит Пейн, – я не могу отправить двух членов моей самой известной преступной организации на простое убийство и вернуть их, не вызвав международного инцидента?
Хидан и Дейдара изображают свои самые невинные улыбки, которые превращаются в гримасы боли.
– Потому что мы особенные, а?
После минутного глубокого раздумья Лидер встает с непроницаемым выражением лица.
– …Убирайтесь.
Хидан бледнеет.
– Твою мать, ты ведь нас не выгоняешь? – недоверчиво спрашивает он.
Пейн с сожалением качает головой.
– Я бы с удовольствием, но было бы слишком хлопотно заменить двух участников сразу.
– Идите в подвал, – вмешивается Конан, – и побудьте там некоторое время.
Хидан замирает, очевидно, от боли.
– Но грядет гребанная война!
Встревоженный Дейдара раскачивается взад-вперед.
– И я действительно хорош в том, чтобы взрывать этих засранцев, гм!
– Идите, или я прикажу Итачи вырезать ваши селезенки и использовать их как абажуры, – мягко повелевает Лидер.
Итачи услужливо достает из внутреннего кармана плаща кунай и начинает вертеть его на пальцах.
– Ублюдки, – бормочет Хидан, когда они обиженно выползают из логова. – Мы помогли вам.
Уходя, Дейдара пытается изобразить самую привлекательную обидчивую гримасу Сакуры. Все еще не так хорошо получается.
Когда они уходят, Конан вздыхает.
– Что мы будем делать?
Пейн снова закрывает глаза, задумавшись.
– Есть ли у нас ресурсы, чтобы провести полноценную войну со Звуком и победить?
– Не сейчас, – отвечает Кисаме, прежде чем кивнуть в сторону Итачи. – Последнее сообщение от Зецу состоит в том, что его брат запечатал Орочимару – внутри своей головы. Или что-то в этом роде, но мы не хотим рисковать кем-либо из наших участников в боях с неизвестным количеством опасных и генетически измененных подростков.
Тоби искренне содрогается при одной мысли об этом.
Итачи моргает один раз.
– …Глупый младший брат, связавшийся с не теми людьми.
Кисаме думает указать на то, что Итачи был тем, кто присоединился к печально известной террористической организации преступников S-ранга всего в тринадцать лет, но отказывается от этого.
Пейн склоняет голову на руку, глубоко задумавшись.
– Коноха и Суна, – говорит он наконец, – воюют со Звуком. Ни одна из других деревень не воюет.
Глаза Конан слегка расширяются в понимании.
– Ты же не хочешь сказать…
– Союз будет заключен на строго временных условиях, – вслух размышляет Пейн. – Я знаю, что мы враги вышеупомянутых деревень, но они понесли тяжелые потери за годы войны…
– …И они не в том положении, чтобы выбирать, с кем вступать в союз, – завершает мысль Кисаме, улыбаясь решительно по-акульи.
– Если они мудры, – тихо добавляет Итачи, и багровый свет шарингана загорается, казалось бы, сам по себе, – то они даже приветствуют идею иметь таких грозных союзников.
Конан слегка улыбается, доставая изящный зеленый лист и передавая его Пейну.
– Взаимовыгодно – действительно, отличная идея.
Пейн медленно наклоняет голову, ловит лист и рассматривает его между пальцами.
– Я немедленно напишу письмо Годайме Хокаге.
Тоби хлопает в ладоши и кричит.
– Ура, ребята! Значит ли это, что мы все будем друзьями?
Конан сжалилась над невинным в закрученной маске и наклонилась, чтобы похлопать его по руке.
– В сущности, да.
Единственный видимый глаз Тоби светится предвкушением, и он открывает рот, чтобы заговорить, в его голове зарождается совершенно удивительная идея…
Пейн устало поднимает руку.
– Никаких ночевок.
Тоби сдувается, совершенно подавленный.
После того, как Лидер-сама отпускает их, заявив, что им нужны тишина и покой, чтобы написать письмо Хокаге, Итачи и Кисаме уходят в свою комнату, тихо обсуждая влияние и последствия событий того дня.
– Разве это не безумие? – Кисаме плюхается на кровать, машинально хватаясь за Самехаду и свой точильный камень.
Итачи расхаживает взад и вперед между окном и стеной, наполовину ожидая увидеть своего глупого младшего брата, выскочившего посреди соседних полей монетного двора с отрядом генетически измененных и таких же глупых подростков-союзников.
– О чем ты?
Камень издает тошнотворный звук, когда Кисаме царапает его по острому лезвию.
– Ну, на твоем свидании с Сакурой две ночи назад…
– Судя по всему, это было не свидание, – монотонно прерывает Итачи.
Кисаме хмурится.
– Отлично. Что касается твоего… ужина с Сакурой, одна из причин, по которой она сказала, что не может встречаться с тобой, была из-за статуса мы-враги-ее-страны. А теперь, именно два дня спустя выясняется, что мы воюем со Звуком, с той же страной, с которой воюет ее народ. Что технически делает Акацуки и Коноху маловероятными союзниками.
Итачи начинает лениво крутить на пальцах один из своих длинных кунаев.
– Очень любопытно.
Кисаме молча поднимает бровь.
– Не делай так, Кисаме – это один из немногих способов, которыми я общаюсь, поэтому естественно предположить, что я могу передать гораздо больше информации простым поднятием брови, чем ты, – скучающе растягивает Итачи.
Человек-акула задыхается от возмущения.
– Что… о, хорошо, как угодно. В любом случае, можешь держать свою дурацкую бровь приподнятой. Ты знаешь, к чему я клоню.
Итачи поднимает бровь, доказывая, что он действительно способен передать огромное количество информации одним движением лицевой мышцы.
– На самом деле я не знаю, к чему ты клонишь.
В редкий момент разочарования Кисаме бросает подушку в Итачи; Учиха легко уворачивается, прежде чем прислониться к стене. Кисаме ерзает.
– Ты уверен, что не послал теневого клона к маленьким приятелям Саске и каким-то образом не отправил их в направлении Хидана и Дейдары, зная, что два непостоянных человека, подобных им, не могут сопротивляться драке?
Призрак улыбки мелькает на лице Итачи.
– Зачем, Кисаме, мне вообще делать что-то подобное?
Человек-акула в шоке роняет точильный камень.
– О, Ками! Ты это сделал! Ты, черт возьми, начал международный скандал только для того, чтобы расположить к себе свою девушку!
Итачи ухмыляется, возвращаясь в свою кровать.
– Это сказал ты, а не я. Однако я не подтверждаю и не опровергаю твою теорию.
Кисаме откидывается назад, глядя на своего партнера взглядом, представляющим собой сложную смесь благоговения и ужаса.
– Ты больной, извращенный и решительный человек, Учиха Итачи.
Даже из легко лежащего положения кунай Итачи с первой попытки попадает в центр прицела на стене.
– Расскажи мне что-нибудь, чего я еще не знаю, Кисаме.
Коноха
Очередной день в Конохе кажется достаточно невинным и совершенно непритязательным, пока черный ворон не влетает в открытое окно офиса Годайме Хокаге. Само по себе это не шокирующе необычное явление – она совершенно привыкла получать письма от разных других Каге со всего мира, не говоря уже о потенциальных клиентах.
Цунаде полулежит в кресле, расслабленная; когда она видит, как птица останавливается на подоконнике, вопросительно оглядывая незнакомый кабинет, она слегка улыбается и щелкает пальцами.
– Иди сюда, маленькая птичка.
Ворон подчиняется, останавливаясь на подлокотнике ее кресла, и она тянется к письму, которое птица держит в клюве, поражаясь тому, насколько хорошо обучено животное. Однако оно кажется незнакомым без маленькой золотой бирки на шее с эмблемой Скрытой Деревни, из которой оно…
Затем Цунаде замечает темно-бордовое облако на черном воротнике ворона и тут же становится на пять тонов бледнее.
***
Сакура полностью сосредоточена на том, чтобы направить свои покрытые чакрой руки на раны, нанесенные на спину Абураме Шино, находящемся без сознания, когда Конохамару на высокой скорости врывается в комнату медицинского осмотра, задыхаясь.
Если бы она не была таким стойким от природы человеком, Сакура могла бы завизжать от такого неожиданного прерывания; и так ей приходится сдерживать себя, чтобы не бросить в него скальпель от неожиданности.
– Конохамару, ты должен быть в Академии!
Неугомонный Конохамару находит момент, чтобы улыбнуться ей.
– Нас отпускают пораньше по пятницам, сестренка! В любом случае, Хокаге-сама послала меня за тобой – она говорит, что это важно.
Сакура с сомнением смотрит на Шино, его порезы полностью зажили, и теперь все, что ему нужно, это немного отдыха.
– Оставайся здесь и наблюдай за ним, – инструктирует она генина. – А если он проснется, налей ему воды из кувшина, пожалуйста?
Конохамару салютует ей и кланяется почти до пола, когда она торопливо уходит по пути в офис Цунаде-шишоу.
Дверь в офис открыта; она находит Шикамару и Неджи уже там, как главного тактика и капитана АНБУ, они первыми узнают, что произошло, и отодвигаются в сторону, чтобы она встала между ними. Через несколько мгновений к ним присоединяются Морино Ибики и Ино, его ученица в искусстве допросов и пыток. Поклонившись Хокаге, Ино вопросительно смотрит на Сакуру, и розоволосая куноичи пожимает плечами в ответ.
Она так же потеряна, как и ее лучшая подруга, пока Сакура случайно не замечает лист бумаги, который Цунаде держит в руках. Бумага кремового цвета с черными линиями, отстоящими друг от друга примерно на дюйм, и украшенная скоплениями темно-бордовых облаков в каждом из четырех углов.
Бумага для заметок Акацуки.
В этот момент Сакура изо всех сил старается не упасть замертво от неожиданности.
– Теперь, когда мы все здесь, – начинает Цунаде, плавно обводя взглядом стоящих перед ней шиноби. – Ну, во всяком случае, все вы, кто уже в Башне… – Она колеблется, пытаясь понять, как это сказать. – …Получается, что Звук официально объявил войну Акацуки, и наоборот.
Ибики и Шикамару на самом деле задыхаются, а глаза Ино расширяются до размера маленьких обеденных тарелок, когда она поворачивается лицом к своей лучшей подруге. У Сакуры складывается неприятное впечатление, что черты ее лица изменились, даже когда она дергает подбородком в сторону стола Хокаге, напоминая Ино о необходимости осмотрительности.
Напротив нее, бледные глаза Неджи сужаются.
– Это совершенно беспрецедентно, Цунаде-сама. Главный интерес Акацуки – охота на хвостатых зверей – они никогда раньше не воевали против целой деревни.
Сакура прочищает горло, желая, чтобы ее голос оставался под контролем.
– Эм, Цунаде-шишоу? Что вызвало это внезапное объявление войны?
Хокаге снова смотрит на письмо Пейна и хмурится.
– По-видимому, двое из членов их организации возвращались с миссии и столкнулись с шиноби Звука, намеревающих их убить. Каким-то образом Акацуки пересекли границы Звука, и во время последующего конфликта один из них закончил тем, что взорвал их самую большую военную базу и все и всех в ней – массивным глиняным взрывным устройством.
Дейдара, – думает Сакура, и Ибики удивленно насвистывает.
– Ту, которую мы пытались внедрить и уничтожить в течение нескольких месяцев? Один из них уничтожил его за день?
– Да, – рассеянно говорит Цунаде. – Их Лидер предлагает временный союз, – она делает паузу, – идея работать с врагами нашей деревни – крайнее и несколько неприятное предложение, но…
– Это может сработать, – лаконично отвечает Шикамару. – Они могут быть воплощением зла, но они хороши в том, что они делают. И мы не можем позволить себе больше терять наших людей – или тратить больше наших ресурсов – на Звук.
Он оглядывается на остальных; Неджи напряженно кивает, Ибики и Ино повторяют их согласие, а Сакура повторяет за ними, хотя у нее внезапно ослабевают колени.
– Очень хорошо, – мрачно говорит Цунаде. – Я посоветуюсь со старейшинами в течение следующих пятнадцати минут, но я уверена, что они будут достаточно мудры, чтобы посмотреть на это так же, как и вы. Вы все свободны на сегодня.
Неджи и Шикамару уходят первыми, склонив головы в напряженной тишине, и Ино практически хватает Сакуру за руку и тащит ее из офиса.
– Какого черта, Лобастая? – шипит Ино, как только они оказываются на безопасном расстоянии.
– Что? – возмущенно спрашивает Сакура. – Это такой же большой сюрприз для меня, как и для всех остальных!
Они проходят через двойные двери Башни Хокаге, выходя на послеполуденное солнце, и Ино тяжело вздыхает.
– Сакура. Тебе не кажется, что это немного странно, что сразу же после твоего маленького свидания…
– Это было не свидание! – Сакура прерывает ее, взволнованно размахивая руками.
– …Ладно, после твоего ужина с Итачи, ты, по сути, сказала ему, что основная причина, по которой ты не будешь с ним встречаться, – это вся эта история с врагами нашей деревни, а теперь… – многозначительно замолкает Ино.
Сакура бледнеет.
– О, Ками, Ино, будь серьезна. Это просто причудливое совпадение.
– Нет, Сакура, случайно встретить его на рыбном рынке было бы причудливым совпадением! Это нечто большее! – Блондинка-куноичи драматично жестикулирует, чуть не шлепнув проходящего мимо ребенка по голове. – Это, типа, божественное вмешательство!
Сакура тут же берет пульверизатор у соседнего уличного торговца, несколько раз брызгает им на свою лучшую подругу и ставит его обратно, игнорируя возмущённые вопли Ино.
– Это не божественное вмешательство, – надменно сообщает она своей подруге. – Я очень сомневаюсь, что боги санкционируют такое нечестивое дело – черт возьми, да он как мальчик с плаката для Зла!
– Не просто зло, а Зло? – сухо спрашивает Ино.
– Да, – пытается заверить ее Сакура. – Значит, это не божественное вмешательство. Причудливое совпадение.
Ино глубоко вздыхает.
– Как бы то ни было, Лобастая. Посмотри на это с другой стороны – либо это божественное вмешательство сумасшедшего бога этого странного парня Хидана, либо у тебя есть парень, который хочет тебя настолько, чтобы начать международную войну в попытке завоевать твое сердце.
К большому ужасу Сакуры, глаза Ино наполняются слезами.
– Разве это не самая романтичная вещь на свете?
– Да, – признает Сакура после нескольких мгновений глубокого размышления. – Когда я была простой двенадцатилетней девочкой, я всегда мечтала о далеком дне в будущем, когда страшный, преступный старший брат дражайшего Саске-куна похитит меня, чтобы исцелить свои слабеющие глаза, необъяснимым образом разовьет какое-то очарование с моей невинной персоны, а затем приступит к попытке, э-э… встречаться со мной.
Ино чуть не падает, будучи пораженной силой этого невозмутимого лица.
– Знаешь что, Сакура? – говорит она наконец. – Мир разделился на два типа людей. На тех, кто затеет международное дело, которое может кончиться катастрофой, ради тебя, и на тех, кто… не станет. Я отношусь к тому типу людей, кто сделает это. Я, Наруто, Какаши-сенсей, капитан Ямато, Цунаде-сама и, возможно, даже Сай. Но теперь выясняется, что это не совсем гипотетическая ситуация; этот парень, Итачи, действительно сделал это.
Сакура в замешательстве моргает, и Ино не упускает возможности; она обнимает свою лучшую подругу на прощание.
– Потом, Сакура. Подумай об этом и позвони мне сегодня вечером, если что-то случится.
И вот так Ино ушла, оставив Сакуру стоять возле своей квартиры, наедине со своими мыслями.
Сакура расхаживала по своему маленькому жилому пространству уже час подряд, когда, наконец, рухнула на диван и потерла ноющий лоб, совершенно измученная и еще более растерянная, чем в начале своего короткого периода ходьбы.
В качестве совершенно неадекватной формы выражения, Сакура злобно пинает ножку своего журнального столика, представляя вместо нее лицо Итачи. Учиха, черт возьми, Итачи. Человек, непосредственно ответственный за то, что сделал ее жизнь – и мир в целом – такими проблематичными и беспокойными, как сказал бы Шикамару.
Что бы сделали Акацуки?
Эта мысль внезапно приходит к Сакуре, и она моргает. Что за черт? Она не должна думать о том, что Акацуки сделают, столкнувшись с человеком, которого они считают проблематичным, потому что они представляют собой организацию злобных криминальных уродов, и поэтому им вряд ли стоит подражать.
Кроме того, единственное, что они, вероятно, могли бы сделать, это заставить Дейдару что-нибудь взорвать, натравить Итачи и Кисаме на источник проблемы, как узкоспециализированных и противных боевых собак, или, в действительно отчаянной, требующей ловкости ситуации, заставить Тоби продемонстрировать некоторые из его сталкерских способностей.
Сакура замирает.
В следующий момент мистер Дарси, ее любимый слизень, оказывается в ее руках. Он хлюпает в приветствии, и Сакура поднимает его и держит на уровне своих глаз.
– Мистер Дарси. Я знаю, что это немного странная просьба, но не мог бы ты провести для меня незаметное наблюдение?
Мистер Дарси дергает одним из щупалец в знак согласия.
Сакура сияет, нежно сжимая его.
– Видишь ли, это то, что мне нужно, чтобы ты сделал…
Штаб-квартира Акацуки
Три куная одновременно попали в центр мишени на дальней стороне поляны, но Итачи неудовлетворенно фыркнул.
Солнце только начинает скрываться за горизонтом, и он активирует шаринган и делает шаг к цели, намереваясь вернуть ее, когда…
Хлюп.
Итачи оборачивается, держа в руке еще один кунай. Его острые глаза запоминают каждую деталь леса и поляны – ничего необычного, и он не чувствует поблизости чужих чакр. Тем не менее, его взгляд сужается еще больше, когда он делает шаг вперед.
Хлюп.
Рука Итачи судорожно сжимается, и на этот раз кунай в его руке вонзается в ствол ближайшего дерева. Несколько гниющих апельсинов падают с покрытых листвой деревьев, но ничто не способно издавать этот отвратительный звук.
Хлюп.
Левый глаз вундеркинда Учиха хаотично дергается.
Хлюп.
– Кай! – рявкает Итачи, сложив руки в печати.
Тишина.
Итачи позволяет себе роскошь снисходительной ухмылки – вполне вероятно, что его глупый младший брат или кто-то из его генетически измененных друзей могли разместить несколько гендзюцу, ориентированных на местоположение, в окрестностях, и он только что случайно столкнулся с одним из них. Он продолжает свой путь к цели, когда…
Хлюп.
Итачи глубоко вздрагивает; это не просто гендзюцу, а психологическая война самого вопиющего, самого низменного типа…
Когда до него доходит осознание, его глаза снова сужаются. Осторожно, чтобы не делать слишком резких движений, он лезет во внутренний карман плаща и медленно достает одно из шоколадных печений Конан. Ему всего несколько дней, но оно все еще сохраняет свой характерный запах, а это все, что ему нужно.
Итачи садится, скрестив ноги, в центре поляны, держит печенье на ладони… и ждет.
Проходит одна минута. Потом вторая. А потом третья.
Итачи слышит тоскливое хлюпанье, такое тихое, что он едва слышит его, доносящееся из-под кучи листьев примерно в пяти футах от него. Он ухмыляется, а затем тянется вперед, кладя печенье перед кучей листьев.
Проходит еще две минуты, прежде чем Итачи с удовлетворением видит, как одно из щупалец неуверенно выбирается из листьев и дергается в направлении предложенного печенья. Он делает глубокий вдох и задерживает дыхание.
Считая, что берег чист, мистер-Дарси-или-Дориан-Грей вылезает из кучи листьев, истекая слюной в ожидании своего любимого лакомства. Он медленно продвигается вперед, слегка хлюпая, его щупальца тянутся к печенью…
А затем, совершенно неожиданно, он чувствует, как знакомая пара ледяных рук обвивается вокруг его мягкого живота и поднимает его вверх, пока он не встречает не менее знакомый багрово-черный взгляд.
– Дориан Грей, – медленно произносит Итачи, – мы снова встретились.
Дориан Грей встревоженно хлюпает.
Сакура атакует свою боксерскую грушу быстрыми ударами, основанными только на грубой силе, когда она чувствует знакомый рывок в своей чакре. Куноичи с ухмылкой бросает свою боксерскую грушу, снова натягивая свои обычные усиливающие чакру перчатки. Это не заняло слишком много времени.
Идти по следу ее призванного слизняка несложно; она использует простое дзюцу, которому ее научила Тсунаде-шишоу, и через несколько мгновений она стоит посреди поляны, которая, как она знает, находится за пределами штаб-квартиры Акацуки – совершенно одна.
Сакура слегка хмурится; где мистер Дарси?
Почти сразу же, как сама мысль завершается в ее голове, она оказывается прижатой к стволу дерева, на волосок от самого Учихи Итачи.
Он воспользовался ее очевидным удивлением, чтобы ухмыльнуться, и, к ее возмущению, поднял ее слизня, который сочился по всему шоколадному печенью в явном удовлетворении.
– Сакура, – невозмутимо говорит Итачи. – Если бы ты так сильно хотела меня увидеть, ты могла бы просто написать письмо.
Челюсть Сакуры отвисает, а лицо горит от негодования.
– Что… что ты сделал с мистером Дарси? И я не хотела тебя видеть!
Итачи моргает, глядя на слизняка, которого он держит в своих руках.
– Мистер Дарси? Что за глупое имя? И я ничего не сделал Дориану Грею, он просто оказался поддающимся определенным формам убеждения.
– Как ты смеешь шантажировать моего слизня шоколадным печеньем! – Сакура визжит, теряя самообладание. – И что, черт возьми, такое «Дориан Грей»?
Двое из них смотрят друг на друга несколько минут; чувствуя тревогу и страдая от надвигающегося страха, что два шиноби S-ранга могут сыграть с ним в перетягивание каната в любой момент, Дориан-Грей-мистер-Дарси медленно отходит к своей куче листьев, забирая с собой печенье.
Сакура смотрит, как он уходит, и Итачи пользуется моментом, чтобы собраться с обычным самообладанием.
– Сакура, – мягко говорит он. – Чему я обязан честью твоего визита?
Сакура усмехается и приближается к нему, тыкая его в ключицу.
– Не иронизируй надо мной, Учиха. Ходят слухи, что… это…
Итачи элегантно поднимает бровь.
– Что?
– Что ты начал это дело! – шепчет Сакура, драматично жестикулируя. – Тебе не кажется, что это просто маленькое совпадение, что на нашем свидании я сказала тебе, что мы не можем, знаешь ли, ходить куда-нибудь вместе, потому что наши деревни враждуют, а два дня спустя мы внезапно оказываемся на одной стороне в войне против Звука?
Итачи лишь ухмыляется, глядя куда-то вдаль.
– …Ах. Ты признаешь, что это было свидание.
Сакура была очень близка к тому, чтобы выкорчевать ближайшее дерево и ударить им по голове Учихи, но после нескольких секунд выполнения дыхательных упражнений Кисаме ее сдавленное рычание наконец стихло.
– Неважно, было ли это свидание или что-то в этом роде. Важно то, сознательно ли ты начал международный инцидент или нет.
Итачи скрещивает руки на груди, бесстрастно глядя на разгневанную куноичи.
– А это проблема?
Свирепый взгляд Сакуры снова появляется, и она скрещивает руки в ответ, молча глядя на него.
Удивительно, но Итачи уступает первым и вздыхает, отводя взгляд от заходящего солнца.
– Сакура. Я буду первым, кто признает, что не сдается легко, и я не остановлюсь ни перед чем, чтобы получить то, что хочу.
Розововолосая куноичи моргает от этого самоанализа.
– …Это ответ? – неуверенно спрашивает она.
Итачи смотрит на нее сверху вниз.
– Это то, что ты хочешь, чтобы это было.
Словно по обоюдному согласию, они покидают тень поляны, ступая на знакомые мятные поля. Запах такой же невероятно чистый и свежий, как и прежде, и Итачи снова не может сдержать кашель; когда он поднимает глаза, то видит улыбку, мелькающую в уголках рта Сакуры, как будто она тоже вспоминает ту ночь.
– Знаешь, ты иррациональный человек, – вздыхает Сакура, опускаясь на колени среди растений Каменной мяты. – Я обязательно добавлю это в свою книгу.
Итачи издает тихий звук несогласия в глубине своего горла, следуя ее примеру.
– Наоборот, я очень сдержанный и рациональный человек, и я никогда не совершаю никаких действий без логического списка очень веских причин, стоящих за ними.
– Да неужели? – Сакура смотрит на него. – Не мог бы ты объясниться по поводу этого инцидента?
Один уголок его рта приподнимается.
– Это противоречило бы всем моим самым глубоко укоренившимся принципам.
Сакура не может сдержать смех, направляя взгляд на скрытую штаб-квартиру Акацуки.
– Держу пари, если бы кто-нибудь сказал тебе год назад, что ты когда-нибудь захочешь с кем-то встречаться, ты бы ответил, что это противоречит всем твоим самым глубоко укоренившимся принципам.
Итачи хмурится, недовольный точностью ее заявления.
–…Очень хорошо. Звук, как всегда, досаждает всем и каждому. Война между Звуком и Листом тянется уже много лет, и зашла в полный тупик. Нужно было ввести новый элемент, предназначенный для смещения хрупкого баланса с одной стороны на другую». Он делает паузу, глядя на свою спутницу. – Поскольку рассматриваемый новый элемент склоняет чашу весов в твою пользу, я удивлен, что ты выражаешь свою озабоченность по этому поводу.
Сакура немного краснеет.
– Как бы то ни было. Я просто удивлена, что ты поступил так… самоотверженно.
В его глазах мелькает веселье.
– Я не признавал, что играю в этом какую-то роль. Конечно, мы обсуждаем это чисто гипотетически. И слово «самоотверженность» никогда не будет использоваться для точного описания меня, Сакура.
– Конечно, – Сакура закатывает глаза и продолжает, не обдумывая должным образом свое следующее утверждение. – Итак, если бы ты был катализатором всех этих событий, что бы ты выиграл?
Шаринган исчезает из его глаз, оставляя их черными, как ночь, пока Итачи молча смотрит на нее, а Сакура сглатывает. …Возможно, это был не лучший вопрос.
– Я думаю, ты прекрасно знаешь, что я должен получить, – мягко комментирует Итачи, встречаясь с ней взглядом.
Тем не менее, ученица Годайме Хокаге и легендарная куноичи сама по себе, Сакура опускает взгляд на листья мяты под ней.
– Может быть, знаю.
