Текст книги "Love Lockdown (ЛП)"

Автор книги: Lady Silvamord

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

– Вернусь к моему обычному распорядку выполнения каждого действия, которое полностью противоречит заявленной цели в жизни, – отвечает Итачи после секундного размышления. – Вместе с тем, чтобы избежать тюремного заключения от таких, как ты, чтобы я мог продолжать сеять хаос по всему миру, и, о, купить новые солнцезащитные очки Версаче, конечно.

Он вознаграждается небольшим смехом, который она сдерживает.

– О, я вижу, улучшение. Но ты все еще ужасно жуткий человек и злодей для всего человечества, ты знаешь, – сообщает ему Сакура как ни в чем не бывало, и он может услышать маленькое зерно правды в осторожно беззаботном тоне, произносящем ее следующую фразу. – Надеюсь, ты знаешь, что я буду ненавидеть тебя преданной и страстной ненавистью до конца своей жизни за то, что ты заставил меня таким образом скомпрометировать мою честь.

Итачи слегка ухмыляется.

– Я знаю. На самом деле, я наслаждаюсь этим.

Сделав это заявление, Итачи чувствует, как нежное ощущение ее чакры медленно уходит из его глаз.

– Открой глаза, – инструктирует она, – и скажи мне, каково это.

К его облегчению, его недавно восстановленное зрение не предполагает, что он будет видеть все в различных оттенках оранжевого. На самом деле, это не что иное, как совершенство.

– …Удовлетворительно, – медленно произносит он.

В тусклом вечернем свете ее зеленые глаза ловят несколько пятнышек золотого света свечи, превращающих их в расплавленный изумруд, и Итачи с удивлением понимает, что за последние несколько лет его ухудшения зрения все цвета, которые он видел, были отфильтрованы и приглушены оттенками серого. Теперь, однако, Сакура вся такая преувеличенно ярко-розовая, зеленая и красная, такая яркая и веселая, что на самом деле его должно тошнить.

– Полагаю, на языке Учиха это переводится как «отлично», – ухмыляется она, откидываясь на спинку кровати, оправдываемая своей гордостью.

Итачи поднимает бровь.

– У тебя действительно достаточно опыта работы с моей прозой, чтобы перевести ее в твои обычно бурные обороты речи?

Он удивлен, увидев легкую тень веселья, мелькнувшую в ее глазах, прежде чем она исчезла так быстро, как будто ее никогда не было. Она стоит, роскошно потягивается и тыкает его в ключицу, что уже вошло у нее в привычку.

– Однажды я была знакома с твоим младшим братом, – небрежно говорит она, прежде чем одарить его довольно отвлекающей улыбкой. – И, на случай, если это ускользнуло от тебя, ты довольно разговорчив в моем присутствии. Жалко, еще бы пара сеансов, и я держу пари, что ты раскрыл бы свои самые глубокие, самые темные секреты.

Это слишком близко к сердцу Итачи, и он быстро принимается осматривать каждую мелочь в комнате. Он внезапно осознает тот факт, что именно это Кисаме тактично назвал бы подходящим моментом для удара, но на этот раз его инстинкт хищника, кажется, полностью покинул его.

К его удивлению, Сакура внезапно останавливается, глядя на него как завороженная.

– О, Ками, – выдыхает она – привычка, которую она переняла у Кисаме. – Не могу поверить, что не поняла этого раньше.

Итачи невольно отступает назад, его глаза осторожно сужаются, как будто он готовился к битве.

– О чем ты говоришь?

– Твой маленький секрет, Учиха, – отвечает Сакура, полностью уверенная в себе.

– У меня нет секретов, – непоследовательно говорит Итачи, надеясь, что она забудет, что вся его жизнь на самом деле основана на секретах и тайнах.

– Ты нюхаешь лак для ногтей, не так ли?

Вряд ли это то, что он ожидал услышать от нее, и он тупо моргает.

– …Что?

– Ты слышал меня. – Сакура скрещивает руки на груди и проницательно изучает его. – Это объясняет раздвоение личности и прочее.

Даже перед лицом этого нелепого обвинения Итачи кажется, что он почти… рассмеялся, и это действительно шокирующая перспектива для него.

– Уверяю тебя, Сакура, – мягко говорит он, возвращая свое обычное самообладание. – Я не… нюхаю лак для ногтей.

Куноичи заметно сдувается; она была уверена, что, наконец, нашла решение таинственной загадки, которой был Учиха Итачи.

– Хорошо, – почти дуется она, протягивая ему руку. – Пойдем вниз – я хочу попрощаться с твоими… друзьями.

– Они не мои друзья, – возражает Итачи, довольно озадаченно глядя на предложенную часть тела, прежде чем ему неловко удается соединить ее со своей, так что ее ладонь легко ложится в его руку. – Они мои союзники в достижении общей цели.

– Конечно, – говорит Сакура, закатывая глаза. – И что это за цель будет?

– Мировое господство, – спокойно отвечает Итачи – правда, да, даже несмотря на то, что текущая цель Акацуки, кажется, состоит в том, чтобы в первую очередь помогать ему в использовании различных социально неудобных методов ухаживания в полной мере. Тем не менее, это просто не имеет такого же драматического чутья. На первой ступеньке лестницы он вспоминает ультиматум Дейдары не спускаться вниз, пока он, так сказать, не заполучит девушку. Технически, поскольку их руки несколько переплетены, он имеет доступ к аспекту ее личности, следовательно, логически он выполняет смехотворные условия подрывника.

– Как ужасно предсказуемо, – вздыхает Сакура. – Я ожидала большего, Учиха.

Итачи позволяет себе роскошь легкой ироничной ухмылки.

– Если бы я сказал тебе правду, ты бы вряд ли мне поверила.

Она дарит ему каменную улыбку.

– Испытай меня.

К счастью, он избавлен от необходимости отвечать тем фактом, что дальнейший их путь заблокирован Кисаме, Хиданом, Дейдарой и Тоби, ожидающими внизу лестницы. Все они прибегли к самой подлой тактике запугивания и изо всех сил стараются выглядеть как можно более хладнокровно-угрожающе и беззаботно – Кисаме опирается на обнаженную Самехаду, осматривая свои ногти, заточенные до бритвенно-острых кончиков, Дейдара бездельничает, опираясь на стену и небрежно перебрасывая глиняную бомбу из руки в руку, и Хидан превратился в угрожающую тень в углу. Тем временем Тоби порхает взад-вперед, изображая из себя вампира и напевая леденящую душу фортепианную музыку.

Сакура слегка приподнимает бровь.

– Впечатляет. Это почти возвращает мне уважение к вам, ребята.

– О, ура, мы снова крутые! – Тоби визжит.

– Я сказала почти, – возражает Сакура, хотя ее слова смягчаются улыбкой, когда она видит невинного члена Акацуки в закрученной маске.

Острый взгляд Дейдары не упускает из виду, как рука Сакуры выскальзывает из легкой хватки Итачи, когда она обязана ответить на объятие Тоби; его глаза расширяются, и один из ртов на его руках задыхается и давится глиной. Итачи предупреждающе выгибает бровь, и светловолосому ниндзя-отступнику каким-то образом удается удержаться от вопросительного крика во всю глотку. Вместо этого он соглашается беспорядочно дергать головой влево и вправо, а затем вверх и вниз.

– У него припадок или что? – шепчет Сакура.

Итачи с минуту качает головой.

– Нет, не думаю.

Дейдара падает на кухонный стол со стоном отчаяния.

Хидан бормочет что-то подозрительно похожее на:

– Чертовски безнадежно.

Сакура не слышит ничего, кроме непристойностей; она резко поворачивается к Хидану.

– Извини?

Хидан встречает ее взгляд.

– Что, куноичи? Уже хочешь уйти?

Кисаме нервно смеется, прежде чем отодвинуть Самехаду, чтобы встать между ними.

– Если бы взгляды могли убивать, – упрекает он. – Если бы все только делали дыхательные упражнения…

Помимо личных разногласий, всем в непосредственной близости требуется несколько минут, чтобы закатить глаза.

– Ладно, – первой любезно уступает Сакура, уклоняясь от защитной хватки Кисаме.

Хидан неохотно кивает, соглашаясь; он делает шаг вперед, плюет себе на ладонь и протягивает мокрую ладонь куноичи.

– Тогда мир, язычница, – пока что.

Ко всеобщему ужасу, Сакура тоже плюет себе в ладонь и обменивается рукопожатием с местным фанатиком Акацуки. Она мило улыбается ему.

– Мир.

– Ты не такая отсталая, как остальные твои люди, – признает Хидан, наконец отстраняясь. – У тебя есть талант – клянусь, остальные язычники Конохи, которых я встречал, не смогут обругать пятилетнего ребенка, чтобы спасти свою жизнь. Жаль, что ты используешь свои навыки не для той стороны.

– Это все объективно, – возражает Сакура.

– Как угодно, куноичи, – Хидан закатывает глаза; прежде чем уйти в свое логово, он в последний раз оборачивается и подмигивает ей. – О, и не забудь передать привет своей маме.

Сакура весело показывает ему средний палец.

Кисаме недоверчиво качает головой.

В этот момент Тоби решает, что уровень хардкорной крутизны в штаб-квартире Акацуки достиг слишком высокого уровня для его личного комфорта; он тут же начинает рыдать и снова обнимает Сакуру.

– Сакура-сан! – вопит он, сжимая в руках довольно сморщенную куноичи. – Пожалуйста, возвращайся и посещай нас почаще!

– Я не знаю, Тоби… – Сакура задыхается.

Тоби обнимает ее крепче и бормочет что-то о том, что она его «лучший друг» и «старшая сестра». Пока Итачи борется с рвотным позывом, Сакура тает перед таким искусным убеждением и уверяет его, что она действительно будет приходить раз в месяц на Ночи Монополии.

– О, убирайся, гм, – с отвращением говорит Дейдара. – Вы все… сопливые, слезливые и дерьмовые.

– Не будь с ним злым! – Сакура защищает Тоби, пока он покорно обнимает ее в последний раз, клянется в вечной лучшей дружбе, и ковыляет в ванную, печально всхлипывая.

Сакура машет ему вслед, прежде чем повернуться ко второму оставшемуся члену Акацуки. Дейдара приподнимает бровь.

– Не нужно падать на колени от благодарности за любезность, оперативность и вообще стильность моих писем, гм.

Сакура не может не улыбнуться ему.

– Прими мою благодарность, Официальный глава официального отдела писем, которые должны быть написаны заключенным.

Они стучаться кулаками, и Дейдара встает, чтобы уйти, выглядя совершенно спокойным и невозмутимым.

– Прости, что не лью слез, гм, – озорно говорит он. – Но у меня такое чувство, что в будущем мы будем видеться чаще. Назови это художественным инстинктом, ага.

За спиной Сакуры Итачи предупреждающе смотрит на него и осторожно достает нож для стейка из кухонного ящика. Дейдара бледнеет.

Совершенно не подозревая о вопиющей тактике запугивания, происходящей позади нее, Сакура машет Дейдаре несколькими пальцами.

– Тогда очень хорошо. И я не забуду принести тебе несколько упаковок с краской для светлых волос, когда это произойдет – должно быть трудно поддерживать искусственный цвет волос, будучи разыскиваемым преступником, понимаешь?

Дейдара возмущенно взвизгивает и убегает по коридору.

Сейчас Сакура осталась одна на кухне с Кисаме и Итачи. Человек-акула переводит взгляд с невинной куноичи на своего испуганного напарника (но опять же, для Итачи паника означает периодическое подергивание правого глаза), смеется про себя и отползает к двери.

– Ну, Сакура-чан, ты кажешься замечательным человеком, и я очень рад, что познакомился с тобой на прошлой неделе или около того, и я думаю, что было бы очень желательно, если бы ты вспомнила наши занятия йогой и продолжила их…

Со скоростью молнии рука Итачи вырывается, и он хватает своего удаляющегося партнера за руку. Несмотря на тонкие пальцы, его хватка сильна, и Кисаме вздрагивает.

– Почему, Кисаме, куда ты идешь? – спрашивает он риторически.

Кисаме пытается отстраниться, изображая безобидную улыбку на лице; Сакура смотрит с любопытством.

– Потому что, Итачи, в этот временной интервал идет Романтика АНБУ…

Хватка Итачи крепчает.

– Кисаме, – выдавливает он, – ты не знал, что завтра в четыре дня будут повторы?

Он пойман, правда, и Кисаме вздыхает.

– Да нет же, Итачи, я не знал.

– Очень хорошо, – удовлетворенно отвечает Итачи и отпускает его. – Ты можешь сопровождать нас в Коноху.

– О, рыбные палочки и бесконечная радость, – бормочет себе под нос Кисаме. Он засовывает руку в один из внутренних карманов плаща и достает шарф, украшенный двумя веселыми рыбками-клоунами, царственной синей рыбкой, маленькой морской черепахой и широко улыбающейся акулой.

Он бросает этот шарф Сакуре, которая легко его ловит.

– Эх, Кисаме, я действительно ценю этот жест дружбы, но я думаю, что тебе больше понравился бы шарф с персонажами «В поисках Немо», чем мне…

Итачи вздыхает.

– Кисаме, на прошлое Рождество я подарил тебе шарф с рисунком персонажей «Короля Льва». У меня сложилось впечатление, что мы договорились, что это более достойно для людей нашего положения.

– Шрам чертовски страшный, – защищаясь, говорит Кисаме. – В любом случае, куноичи, это не для тебя. Ты великолепна и все такое, но я никому не отдам свой шарф «В поисках Немо». Сделай нам одолжение и повяжи его вокруг глаз.

Сакура возмущенно давится, протестующе размахивая шарфом.

– Я не собираюсь завязывать себе глаза в присутствии двух смертоносных ниндзя-отступников! Это противоречит всем моим инстинктам самосохранения!

– Либо так, либо мы тебя вырубим, – бесстрастно отвечает Итачи. – Я полагал, что ты предпочтешь оставаться в сознании.

Сакура закатывает глаза.

– Ваша доброта и щедрость непревзойденны. Кроме того, как я могу эффективно путешествовать с завязанными глазами?

– Ты не понимаешь, – подсказывает Кисаме.

Правая рука Сакуры сжимает тонкий шарф, и Кисаме не может не сглотнуть.

– Кисаме понесет тебя, – приказывает Итачи.

Это не было бы проблемой, если бы Кисаме не выбрал именно этот момент, чтобы заверить Сакуру, что Итачи понесет ее.

На кухне наступает неловкое молчание.

Сакура поднимает бровь.

Кисаме осторожно толкает Итачи локтем в ребра.

Итачи бросает в сторону напарника смертельный взгляд «не смей».

– У меня ужасное заболевание позвоночника, знаете ли, – невозмутимо говорит Кисаме. – Оно оживляется в полнолуние – как-то связано с приливами и еще чем-то. В интересах сохранения моего здоровья Итачи, в своих бесконечных раздумьях, вместо этого решил нести тебя.

– Как очень вежливо с его стороны. – В голосе Сакуры чувствуется определенный скептицизм, когда она неохотно завязывает недостойный шарф вокруг глаз.

– Ты не можешь просто, – бормочет Итачи, едва шевеля губами, – идти туда.

Кисаме осматривает состояние своего лака для ногтей, явно равнодушный.

– На самом деле, именно это я и сделаю. А теперь пойдем. Тебе нужно нести куноичи. И, да, ты можешь поблагодарить меня позже.

Заключить Сакуру в свои объятия совсем несложно, но Итачи делает все необходимые движения неуверенно и полувздрагивая, словно ожидая, что ее кожа обожжет его кожу при контакте. Кисаме практически танцует взад-вперед и хихикает, а Итачи бросает на него почти обиженный взгляд, про себя благодаря всех богов за то, что Хидана, Тоби и особенно Дейдары здесь нет, чтобы увидеть это.

Когда он выносит Сакуру из штаб-квартиры в сопровождении Кисаме, куноичи пользуется возможностью, чтобы нанести ему предупреждающий удар ногой по ребрам.

– Если ты сломаешь мне шею из-за случайного и необъяснимого физического спазма, – предостерегает она, – или если ты бросишь меня на землю, и я умру от падения сейчас, когда я изжила свою полезность для твоего странного маленького дела, я вернусь призраком и буду преследовать тебя до конца твоих дней и вообще сделаю твою жизнь невыносимой.

Несмотря на то, что Немо и Дори, соответственно, в настоящее время закрывают глаза Сакуры, у Итачи есть отчетливое ощущение, что она смотрит на него так угрожающе, как только может, и ему приходится бороться, чтобы свести веселье в его голосе к минимуму, когда он и Кисаме пробираются к ветвям ближайшего дерева.

– Как скажешь.

– Чёртовы Учиха и их односложные слова, – обиженно бормочет Сакура, когда они начинают долгий путь домой.

К большому удовольствию Кисаме, явно язвительные шуточки между Итачи и Сакурой продолжаются добрую половину пути до Конохи, после чего куноичи впадает в легкую дрему, более или менее преодолев страх перед тем, что ей сломает шею случайный и необъяснимый физический спазм или падение насмерть.

– Ой, – в этот момент он просто должен вмешаться. – Она доверяет тебе – или… что-то в этом роде…

У Итачи довольно опасное выражение лица.

– Я с тобой не разговариваю.

– Но…

– Не разговариваю!

Кисаме замолкает и решает приберечь все живые изображения Итачи и Сакуры, обнимающихся… на потом.

Сакура просыпается как раз вовремя, чтобы высокомерно сообщить Итачи и Кисаме, что они не могут рассчитывать пройти мимо сторожевых башен Конохи, и если они заинтересованы в сохранении своей жизни в целости, им лучше высадить ее прямо здесь и позволить ей пройти оставшиеся три мили самостоятельно.

Итачи и Кисаме гордятся тем, что в целом они стойкие и спокойные люди, но, услышав это заявление, они оба открыто смеются не менее минуты. С завязанными глазами или нет, Сакуре удается бросить ветку в сторону Кисаме и второй раз за ночь ударить Итачи по ребрам.

К своему ужасу, когда она чувствует, что впервые за два с половиной часа ее опускают на землю, а Кисаме снова кладет в карман шарф «В поисках Немо», Сакура оказывается перед своей квартирой. Она безмолвно открывает рот.

– Как вы…

– У Тоби много недостатков, – хмурится Итачи, – но он, по общему признанию, чрезвычайно опытен в разведке.

Сакура заметно отшатывается.

– Фу. Сталкеры.

Требуется вся немалая сила, которой обладает Итачи, чтобы не упасть на пол с комичными крестиками на глазах.

Кисаме переживает это немного лучше и делает шаг к ней, протягивая руку. Сакура отвечает на жест с неохотной улыбкой, берет его руку, и пока Итачи недоверчиво наблюдает, два основных источника его недавних страданий обнимаются.

– Береги себя, Брюс, – говорит она с ухмылкой. – Не застревай в позе лотоса, не пей случайно суп из акульих плавников и не делай еще чего-нибудь в этом роде.

Кисаме вздрагивает.

– Знаешь, тут не над чем шутить. А ты – старайся изо всех сил снизить кровяное давление. Это может быть сложно, но все возможно с йогой и дыхательными упражнениями.

Сакура ласково закатывает глаза, и Кисаме случайно оглядывается на своего партнера, который неглубоко дышит и выглядит немного страшнее, чем обычно.

– О, посмотри на время, – беззаботно говорит человек-акула. – Думаю, я собираюсь пойти и напугать этого странного зеленого уродца в спандексе во сне. Встретимся на мосту через пятнадцать минут, хорошо?

Чтобы отдать должное, Итачи каким-то образом умудряется сдерживать себя от того, чтобы прыгнуть на Кисаме, обхватить его руками за шею и умолять не уходить. Вместо этого ему удается наклонить голову на долю дюйма.

– Очень хорошо.

Кисаме весело машет пальцами Итачи и Сакуре.

– Удачи!

С этими словами он исчезает, оставляя маловероятную пару наедине.

– Итак, – говорит Сакура, постукивая ногой по полу.

– …Так.

Между ними возникает очень неловкое молчание, и Итачи, из-за своего глубоко укоренившегося предпочтения естественного молчания по сравнению с неловким, решает проявить инициативу. Он делает это после того, как прочистил горло примерно три раза, в то время как Сакура бросает на него несколько сомнительных взглядов.

– Сакура, – наконец выговаривает Итачи. Втайне не в силах поверить, что он вообще это делает, он протягивает ладонь и осторожно берет ее за руку. Он чувствует, как ее мышцы напрягаются под его прикосновением, но она не отстраняется, а вместо этого смотрит на него с полнейшим подозрением. К счастью, этот конкретный взгляд сменяется выражением удовлетворения после того, как он вытаскивает солнцезащитные очки Диор из-под плаща и вкладывает их в ее руку, а ее тонкие пальцы сжимают бесценный модный аксессуар. – …Спасибо.

Сакура моргает, прижимая солнцезащитные очки к себе. Для такого искусного в чтении языка тела, как он, Итачи с удивлением обнаруживает, что не может расшифровать непостижимое выражение ее глаз.

Наконец она подносит указательный и средний ко рту, слегка прижимая их к губам. Итачи изо всех сил старается не быть загипнотизированным этим простым действием, но терпит неудачу. Полнейшую.

Одно лишь свидетельство его замечательной сдержанности в том, что, когда Сакура прикасается зацелованными пальцами к его щеке, Итачи не теряет сознание. Или не умирает от неожиданности. Вместо этого он моргает один раз, всего один раз, задаваясь вопросом, не поймала ли она его в каком-то болезненном, извращенном гендзюцу, когда его бдительность была ослаблена.

Сакура немного смеется; удивление в его глазах очевидно.

– Это за искру порядочности, которая таится в тебе, Учиха Итачи, – мягко говорит она, отдергивая руку.

Итачи снова с неприятным осознанием понимает, что эта замечательная куноичи лишила его дара речи.

Затем она улыбается ему милой, совершенно обезоруживающей улыбкой, мало чем отличающейся от той, которой она так много раз улыбалась Тоби.

Затем Сакура бьет его кулаком в челюсть.

Это сильный удар, достаточный, чтобы разрушить его ледяное самообладание и немного наклонить голову вправо; несмотря на легкое движение, Итачи чувствует одновременный треск всех шести позвонков на своей шее.

Сакура отводит оскорбительный кулак назад и слегка дует на костяшки пальцев.

– И это, – объясняет она, – чтобы напомнить тебе почаще вызывать эту маленькую искру.

Отступление, которое она совершает в своей квартире, необычайно быстрое, но элегантное.

Итачи смотрит ей вслед, на закрытую дверь, пять минут подряд.

Через некоторое время, потраченное на вандализм в доме спящего Майто Гая, Кисаме вспоминает, что ему нужно встретить Итачи на мосту. Он рисует еще одну акулу на холодильнике шиноби Конохи, а затем взрывает все эскимо в морозильной камере, останавливаясь только для того, чтобы взять горсть леденцов из кухонного шкафа.

Он находит Итачи, облокотившегося на перила моста и пристально вглядывающегося в свое отражение. Правда, Кисаме на самом деле не может видеть его лицо, но он сомневается, что кто-то из парней из Конохи получает удовольствие от переодевания в члена Акацуки.

– Эй, – приветствует он своего напарника, останавливаясь рядом с ним. – Ты ни за что не догадаешься, что я сделал с домом уродца в спандексе…

Затем Итачи поднимает на него взгляд, и слова замирают у Кисаме в горле.

– …Это адский засос, – выдавливает он, с благоговейным трепетом глядя на челюсть Итачи. – Странный угол, однако.

Вундеркинд Учиха моргает один раз.

– Это не засос.

Кисаме требуется несколько секунд, чтобы собрать все воедино, но когда он это делает, у него отвисает челюсть. Поспешно придя в себя, он откапывает один из украденных леденцов, чувствуя себя довольно безумно.

– Леденец? Тебе станет лучше. Я обещаю.

– Я сомневаюсь в этом.

Несмотря на это, Кисаме быстро разворачивает ярко-оранжевый леденец и вонзает его в сжатые губы Итачи.

– Лучше? – спрашивает он, обеспокоенный.

Итачи бормочет что-то бессвязное вокруг флуоресцентного шарика со вкусом цитрусовых, который так бесцеремонно засунули ему в рот.

– О, Ками. – Кисаме ходит по кругу, стараясь изо всех сил вспомнить все статьи о свиданиях, которые он когда-либо читал в колонке «Мисс манеры». Наконец, идеальное решение приходит к нему, и он успокаивающе протягивает руки. – Мужское объятие. Сейчас.

– Кисаме, я не хочу…

– Сейчас же! – Кисаме лает. – Ты поблагодаришь меня позже.

Итачи сдается без дальнейших возражений.

Это долгое, темное и мрачное возвращение в штаб-квартиру Акацуки. К большой тревоге Кисаме, он находит Хидана, Дейдару и Тоби, ожидающих их в гостиной. Итачи входит первым, его лицо тщательно лишено всякого выражения, и все трое других участников заметно оживляются, увидев его – несмотря на отчаянные возгласы Кисаме: «О, Ками, пожалуйста, не ходи туда».

– Вау, гм, – первым нарушает тишину Дейдара. – Это адский засос… Странный угол, однако.

Итачи ничего не говорит, но его глаза опасно блестят.

Хидану, Тоби и Кисаме требуется остаток ночи, чтобы соскрести Дейдару с пола.

========== Часть 7. О, Ками, мои лучшие друзья навеки ==========

Комментарий к Часть 7. О, Ками, мои лучшие друзья навеки

Простите что так долго 🥺

Первое, что думает Конан, войдя прямо в центр семейной комнаты Акацуки, это что кто-то умер. Она видит, как Тоби лежит лицом вниз на своем мешке-кресле с фасолью, Хидан сжимает свои четки и молится про себя, Кисаме обнимает свою плюшевую акулу и выглядит обескураженным, а Дейдара на самом деле не лепит бомбы из глины, что действительно настораживает. Она торопливо высвобождает руку из руки Пейна, ее ясные голубые глаза осматривают всех членов организации – Тоби, Дейдару, Хидана, Кисаме и… Итачи?

– Где Итачи? – это первые слова, сорвавшиеся с ее губ, и остальные мужчины быстро оборачиваются, явно удивленные ее появлением.

– С возвращением, старшая сестра! – Несмотря на свою предыдущую меланхолию, Тоби бросается вперед и крепко обнимает ее; после того, как Конан несколько раз погладила его по голове, он одухотворенно смотрит на нее. – С сожалением сообщаю тебе, что Итачи-сану… нездоровится.

Глаза Пейна сужаются, когда он делает шаг вперед, чтобы осмотреть своих подопечных.

– Медик плохо выполнила свою работу?

– Если это так, я сделаю ей самые ужасные порезы от бумаги, которые у нее когда-либо были, – мрачно клянется Конан, отпуская Тоби.

Кисаме взволнованно машет руками.

– Дело не в том, что она плохо справлялась со своей работой, Лидер-сама, – он колеблется, – скорее она делала свою работу слишком хорошо.

Лидер поднимает бровь.

– Объясни.

– Зрение Учихи полностью восстановилось, гм, – вставляет Дейдара, не в силах скрыть ухмылку. – Ему просто вырвали сердце и растоптали его в процессе.

Несмотря на статус лидеров самой известной преступной организации в мире, Пейн и Конан не могут сдержать вздох шока.

– Дейдара, – выдыхает Пейн. – Пожалуйста, скажи мне, что ты говоришь образно.

– Нет, – перебивает Хидан. – Маленький Красноглазик чертовски сильно влюбился, а разгневанная куноичи не совсем ответила взаимностью. Вообще-то, – добавляет он, подумав. – Никто точно не знает, что произошло, но прошлой ночью он вернулся с чертовски уродливым синяком размером с кулак, после того как они с Кисаме вернули ее в Коноху.

Конан расхаживает взад и вперед, наполовину веря, что это всего лишь какая-то извращенная и тщательно продуманная шутка, призванная наказать ее и Пейна за то, что они оставили их одних на последние две недели.

– Где он? – спрашивает она наконец.

– Прячется в подвале, – обеспокоенно отвечает Кисаме. – Он был там с тех пор, как мы вернулись. Он не выходил даже за витаминной водой.

Пейн со вздохом проводит рукой по своим ярко-рыжим волосам; подавленный Итачи рискует стать бешеным и очень опасным.

– Конан, пошли.

Он устремляется к лестнице в подвал, Конан следует за ним, а Кисаме, Дейдара, Хидан и Тоби крадутся за ними из болезненного любопытства, хотя Дейдара изо всех сил старается спрятаться за Кисаме.

Подвал – сырое, ветхое и совершенно унылое место, обставленное только заплесневелыми черными бархатными креслами. Итачи хорошо сливается с кромешной тьмой; блеск его малиновых глаз – единственный признак его местонахождения там. Остальные члены Акацуки собираются в небольшую группу у подножия лестницы, несколько не зная, что именно делать – последний человек, который пытался заговорить с ним (Дейдара), большую часть ночи бесформенной кучей валялся на полу.

Пейн смотрит на Конан; поняв намек, она делает шаг вперед, неуверенно приближаясь к ниндзя-отступнику S-ранга.

– Тачи-тян?

К счастью, Хидану удается подавить смех над прозвищем – черт, это было даже хуже, чем маленький Красноглазик – и Пейн бросает на него предостерегающий взгляд.

– Знаешь, она всегда хотела младшего брата.

Хидан слабо кивает и на всякий случай засовывает костяшки пальцев в рот.

Итачи смотрит на Конан и моргает.

– Приветствую, – машинально говорит он. – Как прошла твоя миссия?

– Прекрасно, мы выследили и убили десять конкурирующих бизнесменов за две недели, – автоматически отвечает Конан. – Как дела?

Он смотрит на нее должным образом, и Конан собирает все свое самообладание, чтобы не вздрогнуть. Хидан всегда имел склонность к преувеличениям, но синяк на челюсти Итачи действительно выглядит ужасно. В файле Харуно Сакуры упоминалась ее сверхчеловеческая сила, но то, что она ударила Учиху Итачи в челюсть и смогла уйти живой после этого означало, что маленькая куноичи Листа была чем-то совершенно другим.

В полной растерянности Конан просматривает свою обычную сумку для заданий, извлекая из нее внушительный арсенал оружия, более причудливую бумагу для заметок, чем Дейдара когда-либо видел, разнообразный набор ядов, пищащую резиновую уточку, которую она принесла для Тоби, и, наконец, находит немного потрепанное печенье с шоколадной крошкой, которое выглядит так, как будто знавало лучшие времена. Она протягивает печенье вундеркинду Учихе.

– Ешь. Это поможет.

На мгновение Итачи выглядит так, будто собирается поспорить, но, наконец, берет печенье и осторожно откусывает от него кусочек.

Акацуки наблюдают, затаив дыхание, как он жует, ровно полминуты, а затем глотает без комментариев. В этот момент Конан, Пейн, Хидан, Дейдара, Кисаме и Тоби облегченно выдыхают.

Конан нежно гладит Итачи по голове.

– Я приготовлю еще, а потом позову тебя поесть, ладно?

Итачи молча кивает.

Все шесть других членов Акацуки, включая их уважаемого Лидера, поспешно удаляются наверх, чтобы посовещаться.

– Черт возьми, – взрывается Хидан, как только они добираются до кухни. – Маленькому Красноглазику действительно хреново!

Дейдара удивленно качает головой.

– Я не думал, что когда-нибудь доживу до этого дня, гм.

– Бедный Итачи-сан, – почти плача, говорит Тоби. – Я пойду и свяжу ему большой пушистый свитер, чтобы он согрел его сердце!

Пейн прислоняется к холодильнику, наблюдая, как Конан торопливо кладет большое количество замороженного теста для печенья на противень и засовывает его в духовку, одновременно задаваясь вопросом, что за демоническая сущность могла довести самого способного члена организации до такого состояния печали.

– Это было какое-то гендзюцу? – удивляется он про себя.

Кисаме глубокомысленно качает головой.

– Сомневаюсь, но она была горячей.

– Она чуть не кастрировала Хидана ручкой, гм, – добавляет Дейдара.

Не смотря на серьезность ситуации, Конан не может не улыбнуться.

– Интригует.

Хидан наклоняет голову к воздуху, слегка принюхиваясь.

– Заткнитесь все! – шипит он, внезапно насторожившись. – Он идет!

В следующие несколько мгновений все изо всех сил стараются принять безобидные – ну, во всяком случае, настолько безобидные, насколько может быть организация известных преступников – позы. Пейн исчезает за деловым разделом газеты, Дейдара тут же начинает лепить птиц из глины, а Хидан и Тоби быстро начинают играть в крестики-нолики на углу скатерти.

Итачи осторожно заходит на кухню, оглядывая своих товарищей, которые, похоже, изо всех сил стараются притвориться, что ничего необычного не происходит.