Текст книги "Love Lockdown (ЛП)"
Автор книги: Lady Silvamord
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)
– Очень хорошо, – просто говорит он, прежде чем вернуться в свою кровать, открыть «Макбет» и начать читать.
Итачи прочитал половину пролога, прежде чем понял, что он больше не может изображать безразличие; он поднимает голову и видит, что Кисаме, Хидан, Дейдара и Тоби смотрят на него с выражением недоверия, написанным на их лицах.
– Какого черта, гм? – спрашивает Дейдара, наклонив голову.
Итачи поднимает бровь.
– Что?
Кисаме жалеет своего напарника.
– Произведения Шекспира, – говорит он, – это произведения страсти. – Он выжидает мгновение. – Итачи. В тебе много чего есть, но страсть – не одно из этого.
– Каким образом это может быть проблемой?
– Прочти это вслух, гм, – Дейдара плюхается обратно на кровать Кисаме. – Прочувствуй это. А потом напиши своей девушке шедевр.
Итачи обводит их всех взглядом.
– Поддерживаю предложение, – сладко чирикает Тоби.
Кисаме пожимает плечами.
– Три голоса за?
– Ебаная задница, – говорит Хидан, просто для выразительности.
– Я…
– Извини, – робко прерывает Кисаме. – Твое мнение не в счет.
– Я вас всех ненавижу, – бормочет Итачи.
Тоби весело подпрыгивает вверх и вниз.
– Если ты так говоришь, это не значит, что это правда!
В следующую секунду подушка Итачи летит по воздуху, вступает в прямой контакт с маской Тоби и сбивает его с кровати Кисаме. Тоби в смятении взвизгивает и сворачивается в клубок в качестве защитного механизма.
Дейдара ухмыляется, теперь уверенный, что его утро официально началось отлично.
– Когда мы снова встретимся втроем, – бесцветным голосом начинает Итачи, снова глядя в книгу, – под громом, молнией или дождем?
Хидан преувеличенно закатывает глаза.
– Это будет чертовски долгое утро… – шепчет он Кисаме.
Итачи прекращает чтение, хватает другую подушку и многозначительно смотрит на местного фанатика Акацуки.
Хидан поднимает руки, защищаясь.
– Я ничего не говорил!
– Как угодно, – несколько обиженно поправляет Итачи, прежде чем продолжить чтение.
Итачи читает пьесу вслух целый час подряд; удивительно, что ей даже удалось привлечь его внимание, но на полпути к Сцене III он официально, неизбежно, безвозвратно попал на крючок. Его глаза почти прикованы к странице в течение часа, после чего он поднимает взгляд на долю секунды и обнаруживает, что Хидан, Кисаме, Дейдара и Тоби изображают действия, сопровождающие его повествование.
Дейдара нервно смеется, когда чувствует на своей спине тяжесть взгляда Учихи; он медленно оборачивается, пытаясь улыбнуться, что на самом деле больше похоже на болезненную гримасу.
– Ты знал, что театр – это форма искусства, гм?
Сохраняя бесстрастное выражение лица, как всегда, Итачи тщательно отмечает страницу и откладывает книгу.
***
Пейн и Конан сидят на кухне, тихо обсуждая местонахождение восьмихвостого зверя за привычным утренним ванильным капучино и черничными вафлями, когда их мирная рутина завтрака внезапно прерывается несколькими громкими ударами и долгим, протяжным воплем агонии. К тому времени, когда Пейн в испуге кладет вилку, тот же звук повторяется, хотя на этот раз в сопровождении длинной череды ненормативной лексики.
Они пробираются к основанию лестницы и находят Дейдару, свернувшегося в клубок, и Хидана, лежащего на нем сверху, бормочащего болезненные мольбы своему богу. Тоби прижался к перилам, жалобно постанывая, а Кисаме неподвижно лежит лицом вниз на бесценном персидском ковре.
Пейн смотрит на жалкую картину и безмолвно удаляется на кухню, бормоча себе под нос о никчемных подчиненных, которым не хватает социальных навыков.
Конан, однако, опускается на колени и помогает оттащить почти бессознательного Хидана от задыхающегося Дейдары.
– Спасибо, гм, – выдавливает светловолосый ниндзя-отступник, вытирая немного крови с уголка рта. – Итачи становится очень странным, гм.
Конан скрывает улыбку.
– Ты знаешь, что Тачи-тян всегда был… немного уникальным, Дейдара.
Хидан подтягивается и принимает сидячее положение, раздраженно поглаживая значительную шишку на затылке.
– При всем уважении, сестренка, ты превратила его в гребанного монстра.
Куноичи Амекагуре приподнимает бровь.
– Объясни?
– Чертова поэзия, – говорит Хидан, глубоко вздрагивая. – Он действительно, тревожно, увлекается этим. Я не удивлюсь, если он спустится к обеду в цветочном маленьком берете, знаешь ли.
Этому мысленному образу требуется несколько мгновений, чтобы запечатлеться в умах всех присутствующих; когда это происходит, никто не может удержаться от вздоха ужаса.
Верный предсказанию Хидана, Итачи проводит следующие несколько часов, запертый в своей комнате, одержимо читая, перечитывая и анализируя каждое шекспировское произведение, известное человечеству. Однако на середине «Гамлета» это экстраординарное стремление к поэзии на самом деле перестает иметь какое-либо отношение к Сакуре; каким-то необъяснимым образом он нашел идеальный бальзам для своей беспокойной души.
Итачи отказывается от своего литературного анализа только для быстрого перекуса суши, да и то только по настоянию Кисаме. Однако, к большому неудовольствию населения в целом, за все пять минут, что он находится на кухне, он говорит только куплетами.
К тому времени, когда остальные члены Акацуки уверены, что он снова благополучно вернулся в свою комнату, все они устремляют обвиняющие взгляды на Конан; она слегка увядает.
– Мои извинения.
Уже закат, когда Итачи наконец кладет ручку; его глаза заплывают, и он поднимает левую руку, чтобы медленно помассировать правую, пока он перечитывает результаты своей работы.
Его удовлетворенная задумчивость внезапно прерывается Кисаме и Дейдарой, входящими в комнату.
– Ой, Учиха, гм, мы прерываем твое счастливое маленькое поэтическое время, потому что Лидер-сама хотел сыграть в Монополию… э, какого хрена?
Это последнее, испуганное, восклицание вызвано тем, что Дейдара едва не наступил на один из сотен листов бумаги, которыми завален каждый квадратный дюйм комнаты. К счастью, Кисаме удается схватить его за шкирку, и подрывник в испуге вертится на месте.
– Что это, Итачи? – заинтригованно спрашивает Кисаме – его напарник всегда отличался тщательной организацией.
Итачи встает и потягивается.
– Моя рукопись, конечно же, – невозмутимо отвечает он.
Дейдара стоит на цыпочках, пытаясь не задеть и волоска бумаги в непосредственной близости; теперь он понимает, что каждый лист памятной бумаги Акацуки исписан спереди и сзади узким элегантным почерком Итачи.
– Это твой поэтический шедевр для Сакуры, гм?
Удивительно равнодушный к тону Дейдары, Итачи начинает осторожно брать каждую страницу, расставляя их по возрастанию.
– Да, это так.
Кисаме решает помочь, полагая, что они ни за что не смогут найти доску Монополии под всем этим безумием. Через несколько минут, когда они правильно скомпилировали все страницы, стопка оказывается примерно в половину высоты лица Дейдары.
– Как мило, гм, – вздрагивает подрывник. – Твоя плодовитость и преданность пугают лишь немного. – Он делает паузу, что-то обдумывая. – Но как ты собираешься отправить его Сакуре, дражайший, ведь слизняка здесь нет, гм?
Итачи молча кладет рукопись на тумбочку, прежде чем вытащить потрепанный свиток с несколькими сложными узорами. Он делает небольшой надрез на подушечке большого пальца, прежде чем плотно вдавить его в свиток.
Кисаме моргает.
– Я не знал, что у тебя есть призывное животное.
– Это потому, что это, наверное, что-то милое, типа утенка или что-то в этом роде, гм, – громко шепчет Дейдара.
Итачи прекращает призыв, чтобы бросить на него ледяной взгляд.
– В порядке важности: слизняка зовут Дориан Грей; это заявление довольно иронично, оно исходит от человека, который носит пушистые тапочки с утятами, и я не использовал этот конкретный призыв больше лет, чем мне хочется припомнить; он был назначен для меня, когда я был капитаном АНБУ.
– А, – выдавливает Кисаме, в то время как Дейдара возмущенно вопит. Однако звук превращается в приглушенный визг, как только в пространстве между ними появляется гладкий черный волк с малиновыми глазами.
Итачи находит время, чтобы весело взглянуть на своих товарищей, перевязывая стопку бумаги шелковистой черной лентой и кладя ее в ждущую волчью пасть.
– Харуно Сакура, – объясняет он. – Куноичи из Листа, розовые волосы, зеленые глаза; подходи к ней, только если она одна.
К удивлению Дейдары и Кисаме, волк слегка наклоняет голову, очень похоже на своего хозяина, и исчезает из комнаты.
– Странно, гм, – говорит Дейдара с искренним содроганием.
Кисаме улыбается своему напарнику.
– Ну, а теперь, поскольку все, что ты можешь сделать, это дождаться восторженного ответа Сакуры, в котором она восхваляет твои поэтические способности до небес – ты должен присоединиться к нам в игре в Монополию.
Итачи убирает челку с усталых глаз.
– …Очень хорошо. Ставки?
– Проигравшая команда берет на себя миссии победившей команды на одну неделю. – Кисаме вздрагивает. – Не заставляй меня застрять с Хиданом. Пожалуйста.
Итачи ухмыляется, прежде чем вытащить из-под подушки сложенную игровую доску «Монополия».
– Действительно интересно.
Дейдара с сомнением смотрит на Учиху, когда они спускаются по лестнице.
– А почему это она лежит у тебя под подушкой, гм?
– Это помогает мне усовершенствовать свои внутренние навыки игры в «Монополию», – невозмутимо говорит Итачи.
Дейдара вздыхает.
– Почему я вообще спрашиваю, гм?
Тем временем в Конохе
– Он еще не ответил? – нетерпеливо спрашивает Ино, практически подпрыгивая на пятках.
Сакура бросает желтушный взгляд на свою лучшую подругу; наличие такого большого количества энергии в конце долгого дня должно быть незаконным.
– Знаешь, ты уже пятый раз спрашиваешь меня. И нет. – Она вытаскивает необходимые банкноты в иенах и с улыбкой передает их Аяме. – Спасибо, рамен был вкусным.
Аяме отмахивается от нее.
– Ни в коем случае, вы двое, это за счет заведения. – Она бросает на двух куноичи озорной взгляд. – Кто этот парень, о котором вы двое говорили все это время? Сакура-чан, у тебя есть тайный поклонник или что-то в этом роде?
Ино хихикает; Сакура съеживается при одной мысли о том, что Итачи заклеймят как тайного поклонника.
– Вряд ли. Это просто очень, очень… странный… парень. Не о чем беспокоиться, Ино, как всегда, просто невротик. – Она машет пальцами молодой женщине на прощание. – Спокойной ночи!
Аяме машет в ответ, прежде чем приступить к закрытию раменной на ночь, а Ино и Сакура начинают свой путь обратно в квартиру Сакуры, которая находится всего в двух минутах ходьбы.
– Я совсем не невротик, – протестует обиженная Ино. – Ты же не отпугнула его резкой критикой тех хайку, которые он написал, не так ли?
– Я этого не делала! Это была просто столь необходимая конструктивная критика и пример чудесной прозы, которой он должен попытаться подражать, – невинно говорит Сакура.
Ино преувеличенно закатывает глаза, отбрасывая свой хвостик через плечо, что вызывает тревожное сходство с неким деструктивным подрывником, с которым Сакура познакомилась во время своего маленького… вынужденного отпуска… с Акацуки.
– Конечно.
Сакура уже собирается ответить, когда перед ней появляется волк; ее остроумный ответ застревает у нее в горле, как только она вскидывает руку, чтобы помешать Ино идти дальше. Животное большое, и его шерсть выглядит такой шелковисто-черной, какую она когда-либо видела; он полностью растворился бы в ночи, если бы не его алые глаза.
Ино в ужасе пищит.
– Что за…
Словно в ответ волк надвигается на них, и обе куноичи отступают на шаг, прежде чем Сакура понимает, что его поза нисколько не агрессивна, вместо этого он опускает голову, и Ино переводит дыхание, заметив серебристую печать между его ушами в первую очередь.
– Сакура, это призывное животное, – вздыхает она. – Я не знаю никого здесь с чем-то таким страшным.
Когда до нее доходит осознание, дыхание покидает тело Сакуры с долгим вздохом.
– Это потому, что только психопатический ниндзя-отступник S-ранга выбрал бы что-то столь же устрашающее, как черный волк, – шепчет она, неуверенно делая шаг вперед и протягивая руку.
Волк воспринимает это как приглашение; он бежит вперед, осторожно кладя внушительную стопку перевязанных лентой бумаг в протянутую руку куноичи и трется мордой об эту руку в поисках одобрения.
Сакура с готовностью дает одобрение; она восхищенно гладит шелковистую шерсть волка.
– Ой, ты не так уж плох, не так ли? – она воркует, выпрямляясь. – Возвращайся к своему хозяину, Пушистик, – она колеблется, – и поблагодари его от меня, если хочешь.
Пушистик, также известный своим хозяином как Кровавый Дождь, понимающе склоняет голову и исчезает.
Ино судорожно вздыхает и делает шаг вперед, чтобы встать рядом со своей лучшей подругой.
– Вау, – выдыхает она, глядя на гигантскую стопку бумаги, которую держит Сакура. – Похоже, он написал тебе роман.
Сакура поднимает его на уровень глаз, осторожно осматривая.
– О, Ками, ты права.
Ино качает головой.
– Черт, Сакура, если бы Киба написал мне роман, я была бы в восторге.
– Это потому, что Киба не психопат, массовый убийца, ниндзя-отступник S-ранга и отъявленный преступник, – сухо отвечает Сакура.
Ино пренебрежительно машет рукой.
– Мелкая деталь; он заботится о тебе, да? О, похоже, мы у тебя дома – ну, я просто оставлю тебя в покое, чтобы погреться в лучах славы твоего романа. – Она лукаво улыбается. – Увидимся завтра, Лобастая. Позвони мне и прочитай отрывки, если это действительно так чертовски круто. И мне все равно, если это один из тех романов эротического типа, в которых подробно описывается все то, что вы, ребята, собираетесь сделать друг с другом, если ты сбежишь с ним.
Сакура задыхается; идея того, что Итачи пишет романы типа Джирайи, вполне возможно, самая больная и самая причудливая концепция в истории за все время.
– Какого черта, Ино?
Ино весело машет рукой, прежде чем сформировать набор ручных печатей и исчезнуть.
– Я тоже тебя люблю!
Мрачно бормоча о злодеяниях лучших друзей из лучших побуждений, Сакура открывает свою квартиру, практически падает в нее и тут же бросает рукопись на кофейный столик; она моргает от довольно твердого звука, который стопка листов издает при контакте со старым деревом.
Она переодевается во что-то более удобное и наливает себе стакан теплого молока – в конце концов, она любит жить чужой жизнью – прежде чем устроиться на потертом диване перед кофейным столиком. Сакура какое-то время смотрит на стопку листов.
Логично, что она должна игнорировать это. Ничего хорошего из того, что она это прочитает, не выйдет. Но она вынуждена признать, что если Итачи решил ответить, несмотря на резкие выпады, которые она выдала ему в их предыдущем послании, то, возможно, он серьезно относится к этому. Кроме того, рукопись, кажется, просто зовет ее из центра кофейного столика; говоря своим мягким, шелковистым голосом: Прикоснись ко мне. Держи меня. Прочти меня. Раскрой все мои секреты, обнажи меня под своими пальцами. Я очень хочу открыться для тебя всеми возможными способами.
Левый глаз Сакуры слегка дергается.
В следующую секунду рукопись оказывается у нее в руках.
Дорогая Сакура,
Надеюсь, ты найдешь это немного более приемлемым.
Итачи.
Сакура начинает читать.
Она буквально тратит весь вечер, пытаясь дочитать чертов роман Итачи. К тому времени, когда она закончила, был час ночи, и Сакура едва могла держать глаза открытыми, но она по необъяснимым причинам проснулась. Она подходит к столу и достает лист бумаги для заметок и обычную гелевую ручку, всю дорогу протирая глаза.
Дорогой Итачи,
Я польщена. Действительно. То, что ты написал всю эту эпическую поэму за один день, просто чтобы заслужить мое одобрение… или что-то в этом роде… удивительно.
Однако и это произведение (которое нужно озаглавить, знаешь ли) так же больное, извращенное, измученное, и количество смертей мне тоже показалось чрезмерным и ненужным. Но, несмотря ни на что – это было увлекательно. Захватывающе. Если бы это был кто-нибудь другой, я бы даже назвала его гением, хотя и очень странным гением.
С уважением,
Сакура
Она полагает, что письмо должно быть длиннее; честно говоря, она могла бы написать полноценную научную статью, анализирующую тонкие нюансы работы, его прозы, его смыслов и мотивов при написании этого, но уже поздно, и чтение этого вызвало у нее специфическую головную боль, которая приходит от размышлений и анализа чего-то слишком двусмысленного.
Вызвать мистера Дарси несложно; слизняк появляется, Сакура мгновение гладит его, а затем привязывает письмо к его приятно мягкой спинке.
– Учиха Итачи, обычное место, – инструктирует она.
Слизняк приятно хлюпает и исчезает. Сакура откидывается на спинку дивана с усталым вздохом, не в силах удержаться, чтобы еще раз не перелистать последние страницы рукописи.
Штаб-квартира Акацуки
Довольно жаркая игра в «Монополию» только что подошла к концу, и Итачи и Кисаме уединились в своих комнатах, греясь в лучах славы команды-победителя; Дейдара и Тоби будут выполнять все их задания в течение недели.
Кисаме первым открывает дверь, потягиваясь при этом.
– Итачи, твой слизняк вернулся, – могущественно зевает он.
Итачи ускоряет шаг, чтобы добраться до своей кровати; он мирно тычет Дориана Грея между щупальцами, а затем забирает письмо Сакуры, быстро читая ее мысли. Она прочитала его рукопись за ночь – впечатляюще.
Дорогая Сакура,
Не обольщайся. Я сделал это не для того, чтобы заслужить твое одобрение.
Дейдара заверил меня, что «Без названия» на самом деле довольно хорошее название для художественного произведения, поскольку оно не позволяет читателю формировать какие-либо неправильные представления или предубеждения, основанные только на названии.
Больное, извращенное, измученное; Я предпочитаю термин «реалистичное». Смерть – естественная часть жизни, и я не собирался создавать что-то идеалистическое, приукрашенное или чрезмерно совершенное. Я предполагаю, что ты просто одна из тех, кто настаивает на формировании чрезмерно сильной эмпатии и степени личного чувства и идентификации с персонажами литературного произведения. Тем не менее, я рад, что ты нашла его увлекательным. Если бы я написал его еще и под псевдонимом, я получил бы огромное личное удовлетворение от того, что ты назвала его достойным быть написанным «гением»; Я не могу думать о большей чести.
Не бывает «нормальных» гениев, Сакура. Я предполагал, что ты уже знаешь об этом.
Итачи
Постскриптум: Значит ли это, что ты отказываешься от своего предыдущего хайку?
Проходит всего пятнадцать минут, прежде чем она получает ответ; Сакура проводит это время в легкой дремоте, пока мистер Дарси не появляется на ее лбу с мягким хлюпаньем.
Дорогой Итачи,
О, прости меня. Итак, почему ты написал это, а затем поделился этим со мной?
С каких пор ты слушаешь Дейдару?
Ты прав, я полагаю. И, кстати, как-то трудно избежать формирования «слишком сильной эмпатии и степени личного переживания и идентификации с героями литературного произведения», когда один из рассматриваемых персонажей разделяет мое имя и качества. И твое. И имена Дейдары, и Кисаме, и имена разных людей, с которыми я знакома в Конохе – да. Ты получаешь картину. Что случилось с этим? В любом случае, если ты когда-нибудь решишь покинуть Акацуки, знай, что ты можешь сделать прекрасную карьеру поэта. Даже если твой сарказм хреново переводится на бумагу. На секунду я искренне поверила, что ты будешь счастливым, если я буду считать тебя литературным гением.
Я уже знаю это. Я просто говорю, что ты немного более нетрадиционный, чем даже я привыкла.
С уважением,
Сакура
PS (в любом случае, кто говорит постскриптум?): Я могла бы. Возможно. Может быть.
К этому моменту Кисаме крепко спит, но мягкий голубой свет, излучаемый лампой, никогда его не беспокоит, за что Итачи втайне благодарен.
Дорогая Сакура,
Итачи делает паузу и хмурится; у него нет удовлетворительного ответа на этот вопрос…
Я думал, тебе понравится, – пишет он, – хотя это звучит слишком близко к его сердцу.
Ты права. Я решил назвать это «Иезекииль».
Истина. Я обнаружил, что легче писать о людях, с которыми я немного знаком. Честно говоря, мне нравится писать что-то тревожное и потенциально тревожное из-за эмоционального воздействия, которое это оказывает на читателя. Это вовлекает их больше во многих отношениях.
Да, потому что я бы действительно отделился от Акацуки, чтобы продавать стихи. Возможно, это может быть побочная карьера и способ увеличить финансирование. Интригующе.
Мой сарказм не переводится хреново, как ты так зрело выразилась, на бумагу. Ты просто не умеешь его воспринимать. На самом деле, однако, я довольно удовлетворен тем, что ты считаешь меня литературным гением, поскольку это определенно лучше, чем «жуткий», «странный» и «испорченный».
Кто сказал, что нетрадиционное – это плохо?
Итачи
Постскриптум: Я говорю постскриптум, очевидно. И я был бы признателен за немного больше конкретики.
Поняв, что она на самом деле улыбается, читая последнее послание Итачи, Сакура физически пытается смахнуть эту улыбку со своего лица. Она списывает это на то, что сейчас два часа ночи, и в настоящее время она ведет довольно горячую переписку с врагом общества номер один в ее деревне, две вещи, которые настолько нелепы и неправильны, что, вероятно, просто воздействуют на ее психику.
Дорогой Итачи,
Я наслаждалась этим. Вау, ты довольно вдумчивый.
Иезекииль? Вот уж действительно – странно.
Это то, что только ты мог бы придумать. Конечно, я была эмоционально вовлечена и плакала – когда я умерла, когда ты умер, когда умер Дейдара, когда умерла Цунаде-шишоу… ты отстой, Учиха.
Подожди. Нет! Ты не можешь использовать мою идею для финансирования вашей злобной организации! Это так не круто!
…Эй. Ты тоже можешь быть жутким, странным, испорченным литературным гением, хорошо?
Я вовсе этого не говорила. На самом деле, я нахожу нетрадиционное – в какой-то степени – увлекательным.
Становится поздно; Я, может быть, скоро пойду спать. Если я не отвечаю, значит, я наконец поддалась искушению теплой постели и хорошего сна.
PS: Это интересно; ты единственный человек, которого я когда-либо встречала, который говорит постскриптум. Почему бы тебе просто не сказать PS? И ладно, беру свои слова обратно. Меня не тошнит, когда я вижу тебя.
Итачи ухмыляется про себя; его руки и глаза почти онемели от усталости, но он чувствует прогресс.
Дорогая Сакура,
В ответ на твой второй абзац, ты бы предпочла, чтобы я назвал его в твою честь?
Ты плакала, читая о моей смерти. Я нахожу это очень трогательным.
Когда эта опубликованная работа принесет прибыль в миллион иен, я попрошу, чтобы Лидер-сама назвал ее Фондом Сакуры в твою честь.
Очень хорошо. Спи спокойно, Сакура.
Подтверждено (читал твой постскриптум),
Итачи
Сакура почти засыпает, но пишет последний ответ.
– На сегодня хватит, мистер Дарси, обещаю, – сонно говорит она своему любимому слизняку.
Дорогой Итачи,
В последовательном порядке:
1: Да, на самом деле.
2: Будь ты проклят.
3: Сделай это и умри.
Спокойной ночи. И сладких снов или что-то в этом роде. …Если ты вообще спишь, то есть, если ты не похож на какого-то странного вампира… или что-то типа того.
Слишком устала, чтобы думать о подходящем завершении,
Сакура
Итачи бросает взгляд на последнее письмо куноичи, и Дориан Грей издает тихий, пытливый хлюп. Он поднимает слизняка и кладет его на тумбочку.
– …Спасибо.
Дориан Грей нежно сочится на его руке.
Кисаме шевелится, его сон на мгновение прерывается.
– Ты поздно ложишься, – бормочет он, – или… рано. Как дела?
Итачи откидывается на подушки и позволяет себе удовлетворенную ухмылку.
– Действительно очень хорошо.
========== Часть 9. Это не свидание ==========
Комментарий к Часть 9. Это не свидание
Deus ex machina – (лат.) выражение, означающее неожиданную, нарочитую развязку той или иной ситуации, с привлечением внешнего, ранее не действовавшего в ней фактора. В античном театре выражение обозначало бога, появляющегося в развязке спектакля при помощи специальных механизмов и решающего проблемы героев.
– Это нарушение этики, – шипит Итачи себе под нос.
Дейдара бросает на него недоверчивый взгляд.
– О чем ты говоришь? Ты Учиха, черт возьми, Итачи, гм. У тебя даже нет этики.
Итачи делает глубокий вдох и изо всех сил пытается сдержать себя, чтобы не столкнуть Дейдару с ветки дерева, на которой они ненадежно балансируют.
– Кроме того, гм, – шепчет подрывник, пытаясь успокоить своего угрюмого товарища по команде. – На самом деле ты ничего не делаешь. Мы якобы здесь только для того, чтобы присматривать за Тоби и убедиться, что он не делает ничего умственно отсталого, гм.
Итачи закатывает глаза; он поклялся никогда больше не проводить время наедине с Дейдарой, но проводить время с Дейдарой и Тоби, на самом деле, еще хуже.
– Сколько еще?
Дейдара отбрасывает челку с лица, и металлический прицел, закрывающий его левый глаз, выдвигается, когда он осматривает внутреннюю часть здания.
– Не натягивай штаны, Учиха, он почти здесь, гм.
В подтверждение его слов, не проходит и минуты, как Тоби появляется в окне, крепко сжимая необходимые свитки.
– Я сделал это, ребята! – шепчет он, явно довольный собой.
Итачи быстро забирает свиток, засовывая его в один из внутренних карманов плаща.
– Ты старался не оставлять следов своего присутствия?
– Конечно! – Тоби легко выскользнул из окна, присоединившись к Дейдаре и Итачи на переполненной ветке. Демонстрируя свое обычное отсутствие заботы о личном пространстве, он принимает драматическую позу, заставляя двух других членов Акацуки съежиться у ствола, одновременно пытаясь держаться на значительном расстоянии друг от друга, что еще сложнее. – Я был совершенно незаметен!
– Лучше бы это было так, гм, – бормочет себе под нос Дейдара. – Если завтра утром все жители Конохи появятся в нашей штаб-квартире, потому что они пошли по следу твоих оберток от леденцов или чего-то еще – ты мертв, гм.
Итачи осматривается вокруг, прищурившись.
– Все чисто, – мягко произносит он.
Их отступление из Конохи происходит быстро и бесшумно – если не считать того, что Дейдара поддразнивает Итачи, говоря, не хочет ли он остановиться и навестить свою девушку, и последующего звука, который издает лицо Дейдары, когда его впечатывают в стену почтового отделения, мимо которого они проходят, и недоумений Тоби вслух о том, действительно ли они могли бы навестить милую Сакуру-чан и, возможно, сделать ей вафли, пока она спит, чтобы она могла проснуться утром и насладиться вкусным завтраком?
…К великому отчаянию Итачи, их возвращение в штаб-квартиру Акацуки на самом деле не было тихим. В меньшей мере.
– Почему мы сделали это снова, гм? – Дейдара рябит, приближаясь к границам своей территории.
Итачи старается не наступить в гнездо синей птицы.
– Приказы Лидера-самы и Конан.
Дейдара менее осторожен; его нога запутывается в нескольких брошенных ветках, и он почти падает с дерева.
– Да, я должен был знать, что мы не просто так вломились в Башню Хокаге и украли кучу копий свитков с заданиями S-ранга ради забавы, гм.
Тоби на мгновение замолкает, чтобы оставить в гнезде развернутый леденец в качестве небольшого подарка милым птичкам.
– Сарказм тебе не к лицу, Дейдара-сэмпай, – чирикает он. – Кроме того, это было весело! Как экскурсия!
Итачи слегка ухмыляется.
– Было бы веселее, если бы в этом участвовало какое-то количество испытаний.
Дейдара фыркает.
– Не знаю, как ты, гм, но я бы предпочел легкий взлом, чем долгую, эпичную, чересчур кровавую и мучительно затянувшуюся битву между нами и каким-то странным маленьким шиноби Конохи, которая может закончится грандиозным «deus ex machina», в любом случае. Если ты так серьезно к этому относишься, ты, вероятно, мог бы сообщить своей девушке и попросить ее потянуть за ниточки и усилить охрану.
Они приземляются перед штаб-квартирой, и Итачи накладывает необходимые ручные печати, чтобы открыть скрытый вход.
– Я пас. И Сакура не моя девушка.
– Как скажешь, гм, – Дейдара закатывает глаза и шагает в главное логово.
– Мы дома, ребята! – Тоби весело поет.
– Заткнись и возвращайся туда, откуда пришел! – рычит Хидан из дальнего коридора.
Конан выходит из боковой комнаты, устало протирая глаза.
– Вас троих не было ужасно долго.
– Тоби настоял на том, чтобы по дороге туда спасти котенка, застрявшего на дереве, – невозмутимо говорит Итачи, прежде чем вытащить свитки из-под плаща и передать их заместителю Лидера Акацуки.
Конан берет их с благодарным кивком, прежде чем указать на стол.
– Садитесь, пожалуйста, Дейдара, не мог бы ты позвать всех?
Дейдара злобно усмехается.
– Собрание команды прямо сейчас, гм! – кричит он, его голос эхом разносится по всему дому, и Тоби, Итачи и Конан вздрагивают.
Пейн первым мелькает на своем месте во главе стола и бросает желтушный взгляд на бездельничающего подрывника.
– Я совершенно уверен, что есть более достойные и подходящие способы вызвать коллег на собрание, – спокойно говорит он.
В следующую секунду Хидан появляется рядом с Тоби, сжимая мясницкий нож в довольно предупреждающей манере.
– Кто умер? – спрашивает он с неуместным возбуждением.
Кисаме присоединился к ним последним; недовольный взгляд на его лице говорит всем, что это должно быть важно, потому что он пропускает последний новый эпизод «Романтики АНБУ».
Конан подсовывает свитки Пейну, и он слегка улыбается ей, прежде чем открыть и развернуть их, так что все присутствующие за столом наклоняются, чтобы читать их с большей легкостью. Глаза Лидера сосредоточенно сужаются, пока он изучает информацию, раскрытую внутри.
– Похоже, что Хьюга Неджи и Нара Шикамару также назначены на операцию по убийству Такаши.
Дейдара возмущенно взвизгивает.
– Двуличие, гм! Эта операция должна была быть нашей!
Хидан пробует острие мясницкого ножа на своих пальцах.
– Мы можем их убить?
– Нет, – спокойно отвечает Пейн. – Это было бы неразумно. Тем не менее, они должны быть мобилизованы через два дня; если вы двое уедете завтра утром, вы сможете завершить необходимое убийство, собрать полную плату и вернуться сюда к тому времени, когда шиноби Конохи прибудут в Туман.
Конан изучает свитки.
– Это все?
– Это единственное, что может противоречить нашим интересам, – соглашается Пейн, прежде чем нахмуриться. – Дейдара, что ты делаешь?
Светловолосый ниндзя-отступник притянул к себе один из свитков, просматривая его с явным интересом.
– Эй, Учиха! Твоя девушка здесь, гм!
Достоинство не позволяет Итачи немедленно и насильственно завладеть упомянутым свитком, хотя, правильно прочитав выражение его лица, Кисаме протягивает руку, услужливо шлепает Дейдару по затылку и получает свиток.
