Текст книги "You are not alone, brother. Part II (СИ)"
Автор книги: La_List
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)
– Что ты творишь?! – голос предательски срывается. Переходит в сипение...
...и Бог Грома, теряя разум, грубо впечатывает трикстера в стену, вцепляется в черные волосы, оттягивает голову брата назад и впивается губами в открытую шею... Дергает бедрами, буквально вбиваясь в тесное тело младшего. До пошлых шлепков мошонки по ягодицам...
А Локи только хрипло дышит, подаваясь назад. Пальцы царапают шершавую стену до содранной кожи на подушечках, оставляют кровавые полосы... Но Тор не контролирует больше ни себя, ни брата... Он полностью отдается животной страсти. Желанию обладать этим хрупким телом...
– Ты мой... – хрипит Бог Грома, – не отдам никому... Где ты был так долго, брат?!
– Молчи... – сорванный голос Бога Безумия проникает в каждую клетку тела, возбуждает... И возвращает способность мыслить.
Дикое возбуждение требует немедленного выхода, заставляет почувствовать себя беспомощным...
И громовержец со стоном прижимает худую спину ближе к груди, ощущает напряженные мышцы под тонкой кожей...
Нельзя, чтобы ему было больно...
– Убери, – с трудом просит Тор, – не надо никаких заклинаний. Пожалуйста... Я хочу тебя по-настоящему.
Локи молчит несколько секунд, а потом контроль исчезает. Оставляя только нежность и желание...
– Вот так... – шепчет старший, проводя ладонями по худому телу брата, – так правильно.
Именно так...
И начинает мягко двигаться, глубоко входя внутрь, меняя углы проникновения... Еще раз... И еще...
И Локи вскрикивает вдруг, невозможно выгибаясь. В его голосе наслаждение... По бедрам стекает кровь, но, похоже, он уже не чувствует боли...
– Боги! – крик мага эхом отскакивает от стен, – я уже... Я сейчас... Пожалуйста!
Темп против воли увеличивается... Как бы Тор не хотел быть нежным, возбуждение берет верх... Взамен, Бог Грома обхватывает член младшего ладонью и проводит кулаком по всей длине, срывая с губ брата мучительный стон. Надавливает пальцами на чувствительную венку, там, чуть сбоку... И скользит в такт движению, поглаживает...
Толчок... Узкие стенки сокращаются, обхватывают... Задушенные вскрики трикстера, безумный, сумасшедший калейдоскоп...
И Тор буквально кричит, когда Локи особенно сильно сжимает его в себе...
– Пожалуйста... Еще раз... Локи! – в голову даже не приходит мысль о том, что младший не поймет.
– Вот так? – хрипло спрашивает маг, насаживаясь и одновременно сжимая мышцы, – так?!
И безумный, феерический взрыв. Наслаждение, пронзающее все тело, проникающее в каждую клетку...
Пальцы безотчетно сжимаются... И тонкое тело, прижатое к груди, буквально выкручивает судорогой...
Локи стонет сквозь зубы, вцепляясь ногтями в бедро старшего. И вдруг безвольно приваливается к стене, прижимаясь щекой к холодному камню.
Хрупкие плечи трясутся, будто от...
– Ну, что ты... – Тор, разворачивает брата к себе лицом, стирает с впалых щек мокрые дорожки, осторожно прикасается к потрескавшимся, искусанным губам, – не надо... Все уже кончилось. Ты со мной...
– Нет... – едва слышно шепчет маг, – ты сам знаешь... Знаешь, что со мной нужно сделать, Тор.
– Никогда. – Выдыхает Бог Грома, – Все можно исправить. Мы сделаем это вместе.
– Ты не понимаешь... – в зеленых глазах плещется боль, – оно внутри... Тварь. Она потребует крови снова. И когда это случится... – Локи с ненавистью обводит пальцами клеймо, – я живу смертью, Тор... Она питает меня. Я почти не контролирую происходящее в эти моменты... Эта боль...
Трикстер замолкает, опуская глаза. А потом проговаривает, едва шевеля губами:
– Я омерзителен. Я должен умереть...
И Тор, чувствуя, как щиплет глаза от подкатывающих слез, шепчет, прижимая младшего к груди:
– Мы справимся. Мы обязательно справимся...
Глава 17. «Что бы ни случилось, брат».
Локи резко вырывается из рук брата, медленно неловко наклоняется, подбирает свою рубашку, застегивает штаны и идет к выходу. Под ногами хлюпает кровь, какие-то ошметки...
Тело сотрясает неконтролируемая дрожь, но трикстер уже не обращает на подобное внимание. Буквально через несколько часов будет гораздо хуже... И хорошо бы убраться отсюда до этого момента. Забиться в какую-нибудь щель и умереть.
Пальцы рефлекторно нащупывают кинжал. Мелькает мысль, что это неплохой вариант. Здесь и сейчас.
– Локи!
Теплая ладонь сжимает запястье и тянет назад.
Ну, конечно же... Тор. Похоже, он решил иначе...
– Что? – горло пересохло и охрипший голос звучит жалко.
– Куда ты идешь?
Вопрос на миллион... Действительно, куда? Куда ему теперь идти? Выбор сделан. И что бы теперь не говорил Тор – трикстер отлично понимал, что его ждет смерть. Казнь. Или подземелье и яд, капающий на лицо...
– Я должен разобраться с демонами, прежде чем на меня наденут наручники, тебе не кажется? – в словах звучит издевка и Локи досадливо прикусывает губу.
– На тебя не наденут... – начинает Бог Грома.
Но маг перебивает его, резко разворачиваясь лицом:
– Оставь себе утешения и слова поддержки. Я не заслуживаю ни первого, ни второго. Дай мне разобраться хотя бы с тем, чем я могу, и делай, что должен. Ты же не хочешь, чтобы воины Черного Легиона остались здесь?
Отнимает ладонь и, толкнув приоткрытую дверь, выходит наружу.
Пропитанный гарью и запахом крови холодный воздух врывается в легкие. Запах смерти... Какой же он яркий, отчетливый!
Локи чувствует, как внутри поднимается темная волна. Та, что заставляет рвать глотки, та, что шепчет по ночам...
О, Боги!
Трикстер медленно отступает назад, пытаясь удержать хотя бы те жалкие остатки контроля, что позволяют не кинуться в гущу боя...
Шаг... еще один...
Мышцы ноют от напряжения...
И вдруг, сильные руки обнимают за спину, прижимают...
– Тише... – голос Тора над самым ухом. Теплое дыхание согревает кожу...
– Ты же понимаешь, что я могу сделать с тобой сейчас то же самое, что и с Бальдром и всей его семьей? – Бог Безумия сжимает кулаки и пытается успокоиться.
– Ты не сделаешь, – губы старшего прикасаются к виску.
По спине катится дрожь, сворачивается клубком где-то в груди...
– Пусти. Пожалуйста.
Тор разжимает руки, чуть отходит в сторону. А маг прикрывает глаза, чуть запрокидывая голову, мысленно призывая Агареса.
– Что-то случилось? – демон появляется немедленно, настороженно оглядывается на Тора, – ты его еще не убил?
Локи досадливо дергается, чувствуя, как напрягается Бог Грома.
– Ты можешь забирать воинов и отправляться обратно. Все что я хотел – я сделал.
– Хочешь добить остальных сам? Кстати, я видел то, что осталось от Бальдра... – герцог почти восхищенно качает головой, – это действительно впечатляет. С тобой приятно работать. Мы тебе еще понадобимся?
– Передай Самаэлю мою благодарность. Думаю, мы больше не встретимся. Я несколько изменил планы.
Агарес кивает и исчезает. А вместе с ним растворяются в воздухе и воины Черного Легиона, оставляя, теперь уже немногочисленных, защитников города в замешательстве...
А Бог Безумия тяжело опускается на залитую кровью землю, прячет голову в колени. Боль разрывает изнутри. К глазам подкатывают слезы, лицо горит... Еще несколько часов – и он в судорогах будет кататься по полу... И Тор увидит все это. И, может, убьет из милосердия.
– Спасибо, – Бог Грома присаживается рядом с братом и обнимает за подрагивающие плечи.
– Что ты сделаешь со мной? – голос младшего хриплый, болезненный, – думаю, не стоит дожидаться возвращения Одина. Я ведь могу надеяться на быструю смерть от твоей руки?
Тор молчит, крепче прижимая трикстера к себе. Он понимает, что сейчас чувствует Локи. Страх, боль, вину...
– Молчишь... – судя по голосу, маг грустно улыбается, – значит, отдашь меня Одину?
Громовержец осторожно запускает руку под рубашку младшего и мягко гладит холодную, влажную от крови кожу. Пальцы натыкаются на клеймо... И Локи дергается, пытаясь отстраниться. Но Тор только ближе притягивает его к себе и шепчет:
– Я сделаю все, чтобы ты был со мной. Тебя не казнят, обещаю. Ни я, ни кто-либо другой.
– Ты не понимаешь... Не видишь, во что я превратился, – трикстер больше не пытается вырваться, когда Тор целует шею, отводя в сторону пряди сильно отросших черных волос, – еще несколько часов – и я... Хотя бы запри меня где-нибудь, чтобы... ничего не произошло.
– Все будет хорошо, – повторяет Тор царапающую душу ложь, – как-нибудь все образуется. А пока...
– Нужны наручники, – перебивает его маг, – и толстые стены. Раз ты не хочешь поступить правильно – хотя бы обезопась тех, кто остался в живых.
– Локи... это все...
Тор чувствует себя не в своей тарелке. То, что говорит брат... Неужели, такое вообще может быть? Неужели, все настолько реально?
– Я уже хочу убить тебя! – зло выкрикивает Бог Безумия, отталкивая брата и вскакивая на ноги, – неужели ты не понимаешь, настолько это все опасно?! Ты хоть представляешь себе, что начинает твориться, когда оно не получает своего? Я убью любого... – и вдруг, беспомощно всхлипывает, резко отворачиваясь.
Бог Грома осторожно касается плеча младшего и выговаривает:
– Ты больше никого не убьешь. Я все сделаю, Локи. Я помогу тебе. Не плачь.
Прижимает хрупкое тело к себе и качает, уговаривая, как ребенка. Он что-то шепчет о том, что кем бы Локи не был, что бы не сотворил – он останется для Тора младшим братишкой, которого он любит...
Трикстера бьет крупная дрожь, он вцепляется вдруг в руку старшего и хрипит:
– Оно здесь... Тор, пожалуйста!
***
Наручники обхватывают тонкие, изуродованные шрамами запястья плотно, будто ужимаясь по размеру... Кожа вокруг тут же краснеет, как от ожога. Антимагическое железо вызывает раздражение у носителя магии. А еще боль.
Локи только закусывает губу, когда браслеты защелкиваются. Но молчит. На виске выступает капелька пота. Тор стирает влагу большим пальцем и сглатывает, продолжая возиться с железом.
Когда Бог Грома застегивает последний замок, и закрепляет цепь в кольце на стене – трикстер тихо вздыхает. Громовержец слышит этот прерывистый от боли выдох и сердце сбивается с ритма. А потом маг просит:
– Закрой чем-нибудь мой рот. Чтобы я не смог кричать. Не хочу, чтобы кто-то услышал все это.
Цепь на его руках чуть позванивает, когда трикстер неловко пытается поправить волосы, упавшие на лицо.
– Что ты несешь? – Тор прижимает младшего к себе, – ты же это не серьезно? Чтобы я...
– Как знаешь... – равнодушно дергает плечом маг, – я всего лишь хочу, как лучше.
И вдруг дергается, со сдавленным, едва слышным стоном, подтягивая колени к груди.
Началось...
Это началось.
Боль прокатывается по телу, задевая каждый орган, впиваясь в каждую клетку... Пальцы рефлекторно сжимаются в кулаки, кожа под наручниками горит... Татуировки будто раскалились, кровят...
Больно... Как же больно!
Крик вырывается из горла против воли. Локи будто слышит его со стороны. Надорванный, жуткий... Боги! И Тор слышит все это.
– О, да... он слышит. И он так близко... Всего лишь одно движение – и его горло разорвано... давай! Сделай это!
– Нет! – шепчет маг, зажмуривая веки, – этого нет!
– Этого нет для Тора. А для тебя – вполне реально. Ты же знаешь, что с тобой будет, если ты не убьешь кого-нибудь.
– Я не проверял... Я не знаю.
А в ответ – только разрывающий болью смех.
Тор подхватывает брата под спину, укладывает напряженное тело на пол. И проговаривает в самое его ухо:
– Здесь только я, Локи!
Трикстер только тяжело хрипло дышит, сжавшись в комок.
– Потерпи, брат, – просит Тор, устраивая голову младшего у себя на коленях, – мы всегда справлялись, помнишь? И сейчас тоже справимся.
Маг прижимает обе руки к груди, туда, где выбито это жуткое клеймо. Метка горит, пульсирует жаром... Будто прожигает грудь насквозь! Еще немного – и доберется до сердца... И вдруг чувствует, как кожа начинает покрываться холодом. С ужасом подносит к глазам ладонь – кожа синеет...
– Не надо... – отчаянно шепчет он, – не надо, пожалуйста! Тор, отпусти!
Кожа йотуна не переносит огня... А клеймо – теперь будто свежий ожог. Будто его только сейчас поставили...
От боли наворачиваются предательские слезы.
Его уже буквально бесконтрольно трясет, и Локи не знает – кричит ли он сейчас? Или отключился?
И вдруг теплые ладони дотрагиваются до щек, прогоняя холод... Синева сходит, и боль чуть отступает, позволяя зрению вернуться. И первое, что трикстер видит – лицо брата, его голубые глаза, наполненные состраданием и любовью. И Локи шепчет, не совсем контролируя себя:
– Ты меня любишь... Спасибо...
Тор наклоняется к искусанным губам младшего и целует, мягко проводя по поврежденной коже языком. Зализывает ранки...
И выговаривает:
– Я всегда буду любить тебя. Что бы ни случилось, брат.
Глава 18. «Снова опоздал».
Тор не помнил, сколько просидел возле брата. Трикстера бросало то в жар, то в холод... Худое тело били судороги, буквально выгибали каждую мышцу. Локи то кричал, то плакал. А иногда принимался спорить с кем-то невидимым. Что-то доказывал, или просил... А иногда угрожал. Смеялся... Это было жутко. Осознавать, что они здесь не одни. Что есть еще кто-то... Кто-то, кто жаждет крови. Там, внутри его брата...
Бог Грома обнимает младшего, подтягивает его за плечи, удобней укладывая на своих коленях и вытирает испарину, покрывшую бледное лицо мага. Он не уверен, что Локи понимает сейчас хоть что-нибудь. Зеленые глаза с красными зрачками широко раскрытые, невидяще смотрят куда-то вверх. Тонкие пальцы медленно сжимаются и разжимаются, по ним течет кровь, потому что наручники будто растворяют кожу...
– Ты обещал, – вдруг резко дергаясь, хрипло выговаривает Локи, заставляя громовержца вздрогнуть, – обещал мне... Еще тогда...
Тор осторожно дотрагивается до щеки брата, гладит влажную кожу, пытаясь успокоить. И спрашивает, заглядывая в лихорадочно блестящие глаза:
– Что обещал?
– Что не уйдешь... Ты забыл... Почему, Тор? – жутковатые глаза вмиг наполняются слезами.
– Нет, Локи. Я помню. Я ведь рядом сейчас. Я не уйду, слышишь? Не надо плакать. Брат, не надо...
Но трикстер уже не слышит. Он всхлипывает, прижимая окровавленные ладони к лицу. Это уже пятая истерика за то время, что они провели здесь... Бесконтрольная, отдающая безумием...
А трикстер вскрикивает, прижимая обе руки к сердцу. Из-под тонких пальцев, расплываясь уродливым пятном на светло-зеленой рубашке, течет ярко-алая кровь...
Страх пронзает Бога Грома, будто один из кинжалов младшего. Тор резко разводит руки трикстера в стороны, отрывая от груди.
Лофт уже буквально кричит. Дергается, пытаясь сжаться в комок...
Громовержец, сжав зубы, поднимает рубашку, обнажая светлую кожу. И едва не вскрикивает: клеймо превратилось в открытую жуткую рану, с рваными краями. А заодно вскрылись и почти все шрамы, имеющиеся на теле трикстера... Пальцы судорожно перебираются на спину брата, туда, к пояснице... Кожа разорвана, ткань пропиталась кровью... И Тор чувствует, как там холодно и липко.
– Локи, я должен снять наручники! Ты истечешь кровью!
Маг вздрагивает, пытаясь вывернуться и хрипит:
– Не... смей! Не... не надо! Так лучше... Чем я слабее, тем... лучше...
– Ты же умрешь! – выкрикивает Тор.
Но трикстер мертвой хваткой вцепляется в его запястья, едва не дробя кости. И Бог Грома внезапно осознает, что Локи до сих пор сильнее его. И в любой момент мог...
– Нет... – шепчет вдруг младший, – я бы никогда... Тор, я никогда бы не сделал тебе ничего... Эти силы скоро уйдут... Вместе с кровью...
– Я... – громовержец сглатывает слезы, – знаю, Локи. Я знаю.
И вдруг со скрипом распахивается тяжелая, обитая железом дверь, заставляя трикстера истерично дернуться, пряча лицо в живот брата. Тор чувствует спазмы, выкручивающее хрупкое тело. Чувствует все острые углы выпирающих косточек...
На пороге стоит один из советников Всеотца.
«Недобитый», – с отвращением думает Тор, запуская пальцы во влажные от крови волосы младшего. Ему плевать что подумает этот престарелый чиновник. Насколько Тор помнил, именно он зачитывал приговор, тогда, на площади...
– Всеотец прибыл! Он требует тебя к себе, наследник, – с пафосом выговаривает пришедший, – немедленно.
– Я приду, – бросает Бог Грома, – передай Одину, что я буду через пару минут.
Естественно, этот заплывший жиром чиновник боится спросить у громовержца, что у него на коленях делает самый опасный преступник Девяти миров. И естественно, Тор не собирается ничего комментировать. Сейчас хочется одного – выдернуть из-за пояса кинжал брата – и метнуть его в горло чиновника. Туда, под тройной подбородок...
Локи вдруг напрягается, и громовержец ощущает, как младший сильнее вжимается в него.
Тор мягко обнимает брата за плечи и перекладывает на пол, стараясь не задеть открывшиеся раны.
– Я должен пойти туда, брат. Нужно поговорить с Одином. Разобраться... со всем.
В ответ громовержец слышит только напряженное хриплое дыхание. Тонкие пальцы скребут пол, стирая кожу на подушечках в кровь.
Бог Грома целует мага в лоб и шепчет:
– Я буду приходить, Локи.
– Да, – бесцветно отвечает трикстер и отворачивается к обшарпанной стене. Он почему-то знает: Тор не вернется...
***
В покоях Всеотца уже успели навести относительный порядок. Стерли кровь, убрали разломанную мебель...
Один сидел в своем обычном кресле у окна. Фригг в комнате не было. Скорее всего, подумалось Тору, она осталась в Ванахейме. И будет оставаться там до того момента, как здесь не решатся все проблемы.
– Поздравляю, сын, – улыбается Верховный Бог, вставая на ноги, – Асгард спасен благодаря тебе. Позволь спросить, как тебе удалось заковать предателя в цепи?
Тор буквально передергивает от этого дружелюбного тона.
– Позволь задать встречный вопрос, отец. Откуда на моем молоте появились руны подчинения?
Вопрос явно застает Одина врасплох. В его взгляде мелькает целая гамма противоречивых чувств... Но, наконец, совладав с собой, он спокойно произносит:
– Эти руны были поставлены нами для защиты. Чтобы Локи не смог воздействовать на твой разум своей магией.
– Интересный расклад... – с издевкой тянет Тор, – а почему мне об этом не сказали?
– Тогда бы магия не подействовала, – заготовлено отвечает Один.
Тор насмешливо хмыкает и кивает головой. Естественно, правды отец ему не скажет, Бог Грома уверен в этом. Ну, а раз так...
– Хорошо, я благодарен тебе, отец, – громовержец вежливо улыбается, – зачем ты звал меня?
– Я бы хотел, Тор, чтобы ты отправился в Ванахейм и забрал мать. С ванами у нас временное перемирие, я заключил его перед лицом опасности вторжения, но сам понимаешь, этот мир шаток. Но я желаю выжать из него все, что только возможно. Мы можем договориться с ними о помощи в восстановлении Асгарда и финансовой помощи. Естественно, ты скажешь, что Локи заключен под стражу и мы спасли их мир от разрушения. Думаю, это займет у тебя не больше, чем неделю.
Бог Грома только кивает. В данном случае противиться воле отца опасно. Единственное, что волнует – судьба брата. Тор отчетливо помнит, как обещал младшему не оставлять его одного... И от этого на душе становится муторно и пусто, будто он совершает предательство, подчиняясь воле Одина...
– Что будет с Локи? – стараясь, чтобы голос не выдал, ровно спрашивает громовержец, – могу я надеяться, что по возвращении застану его живым?
– Думаю, мы отложим разбирательство на неделю, если ты хочешь, – добродушно улыбаясь, отвечает Всеотец, – а теперь, иди. Ты отправляешься сейчас же.
***
Переговоры проходят донельзя скучно. В общем-то, как и любая дипломатическая миссия. Ваны долго ломаются, не желая признавать заслуг Асгарда в пресечении разрушений. Называют Локи попеременно то чудовищем, то предателем, то ублюдком...
Слушая это, Тор едва сдерживает себя. Ему хочется вскочить из-за низкого церемониального стола и закончить, наконец, весь этот фарс. Но он только вежливо улыбается, приводя все новые и новые аргументы в пользу позиций Асгарда. Доказывает, что если бы не отвага асов – Ванахейм давно пал бы, разрушенный Черным Легионом с Богом Безумия во главе.
И вспоминает тоскливые зеленые глаза, когда младший протягивал Тору тонкие запястья, чтобы он защелкнул на них наручники...
Несколько раз вместе с ним в переговорную приходит Фригг. Она тоже приводит какие-то доводы, рассказывает о возможности совместной военной кампании против ослабленного Йотунхейма, с последующим разделом территорий...
И наконец, все приходят к соглашению. В подчинение Асгарду на время переходит часть ванахеймских рабов, а так же некоторые финансовые средства.
Напоследок, Тору задают вопрос о способе наказания и казни Локи. И тут же спрашивают о возможности присутствия на суде законного представителя Ванахейма.
Бог Грома проглатывает ругательства, скопившиеся на языке, и обещает обсудить этот вопрос со Всеотцом.
Сейчас ему больше всего хочется просто увидеть младшего. Поцеловать тонкие губы, прижать к груди хрупкое тело и просить о прощении... За все сказанные за эту неделю слова.
Церемонное прощание – и вспышка телепортации. Тор успевает подумать о том, что, кажется, он забыл в комнате для гостей книгу, прихваченную из библиотеки...
***
Асгард встречает унылыми видами пожарищ и разрушенных домов. Мелькает мысль, что все это – сотворил его младший брат. Но... ведь это именно Тор вернул его к жизни. Он виноват. Где-то просчитался, не учел все возможные исходы... Мало литературы прочел...
Бог Грома качает головой и оборачивается, чтобы подождать мать.
Последнее время Фригг подавленно молчит. Замедленно отвечает на вопросы и часто просит оставить ее одну. Тору тяжело находиться рядом с ней. Он чувствует, как раздражение темными волнами поднимается в груди, когда слышит, как Верховная Богиня с нескрываемым ужасом рассказывает сопровождающей служанке из ванов, что пытался «сотворить» Локи с ее мужем и сыном.
Еще бы!
Бог Грома зло подгоняет своего коня.
Локи имел полное право на все эти разрушения... Мысль назойливо ворочается в мозгу.
После всего, что Один сделал с трикстером... Как унизил... Продал Бюлейсту, а потом приковал к позорному столбу...
А теперь его младший брат снова закован в цепи, и кто знает, жив ли еще. То состояние, в котором Тор оставил мага... Вскрывшиеся старые шрамы, кровоточащие татуировки и боль.
Вся жизнь Бога Безумия – буквально пропитана этой незаслуженной болью.
Если бы Тор только мог что-то сделать, чтобы облегчить это... Помочь забыть и Бюлейста и Хельхейм... И все те ужасы, на которые толкала трикстера эта безумная жажда смерти...
Тор останавливает коня у ворот города, легко спрыгивает на землю, помогает спуститься матери...
Огромные створки плавно раскрываются, впуская их в столицу.
Бог Грома едва ли не бегом проходит через Главный Вход, через вестибюль... Воины привычно отдают честь, едва он проходит мимо. Это порядком раздражает. Особенно стук копий об пол...
Наконец, главный коридор – и громовержец, уже в который раз толкает тяжелую дверь в покои отца.
После подробного доклада о переговорах, Один довольно улыбается и называет Тора «сынок». Это невероятно выводит из себя. Но Бог Грома только весело улыбается и обещает, что обязательно придет вечером на празднование окончания войны и успешного заключения договора с Ванахеймом.
Всеотец еще что-то рассказывает о процессе восстановления города, поддерживает инициативу раздела йотунхеймских территорий...
Наконец, Тору удается закруглить беседу.
Верховный Бог жмет ему руку и велит отдохнуть до вечера.
Громовержец кланяется и, выдавив из себя последнюю улыбку, почти выбегает за дверь. Все. Теперь он свободен. И может, наконец, увидеть брата.
Лестница в подземную тюрьму длинная. Ступени стершиеся, влажные от испарины, выступающей на пористом сером камне. На стенах – пара тусклых факелов...
Спуск кажется бесконечным. Сердце глухо стучит. И Богу Грома вдруг кажется, что случилось что-то непоправимое. Что-то страшное... Какое-то дурное предчувствие сворачивается клубком в груди...
Камеры, камеры... Пустые и нет... И вот, наконец, самая дальняя дверь, обитая позеленевшим от времени металлом. Тор отлично знает, что это железо экранирует магию. В детстве, Один как-то устроил своим сыновьям экскурсию по подземелью. И как раз около этой камеры у Локи носом пошла кровь.
У двери двое стражников. Судя по знакам на броне – офицеры.
Хотя, в общем, плевать.
Бог Грома намеревается повернуть замок собственным ключом, как вдруг один из воинов заявляет:
– Нам не велено никого пускать в эту камеру. Приказ Всеотца.
Тор чувствует, как рот искривляется в злой улыбке. Такой же, как у младшего брата...
– Думаю, что если сейчас вы не пропустите меня, последствия будут гораздо более серьезными, чем, если вы поступите иначе. Выбирайте. Я могу сообщить Одину, что один из вас, к примеру, отлучился с поста.
Офицер молча отодвигается от двери, освобождая проход.
Тор толкает дверь и замирает, чувствуя, как сбиваясь с ритма, куда-то вниз ухает сердце...
Тьму разгоняет тусклый болезненный свет факела, кое-как прилепленного к выступу. Но и в этом скупом освещении – виден весь ужас произошедшего. Кровь повсюду. На стенах, на полу... А в углу, в темной, уже чуть подсохшей луже лежит его брат. В какой-то странной неестественной позе, подогнув правую руку...
Бог Грома с грохотом захлопывает дверь и кидается к неподвижному телу.
Падает на колени и в нерешительности останавливается. До младшего страшно дотронуться. На спине, которую видит Тор, нет живого места. Такое ощущение, что мага хлестали плетью несколько часов подряд...
Громовержец дрожащими пальцами дотрагивается до мокрых от крови волос брата и чувствует, как по щекам текут неконтролируемые слезы...
– Локи, братишка... – хрипло шепчет Тор, осторожно меняя положение безвольной руки трикстера, стараясь не задеть изуродованное обожженное запястье, – что они с тобой сделали...
Пальцы нащупывают артерию. Пульс слабый, едва прощупывается. Но он есть!
Бог Грома сдергивает с пояса походную флягу с водой, благодаря всех богов, что еще не успел переодеться, и чуть приподнимая голову младшего, пытается хотя бы немного смыть с его лица кровь. И с ужасом понимает, что на Лофте – кляп... Железный намордник, с антимагическими рунами. Из того же металла, что и наручники.
О Боги!
Тор, как только можно осторожно расстегивает защелки на затылке Бога Безумия.
Изо рта трикстера тут же выплескивается кровь, пачкая руки старшего. Губы мага разбиты настолько сильно, что рот кажется просто красным узким пятном...
И вдруг – Локи приходит в себя. Зеленые глаза, обрамленные синяками, широко распахиваются, а из горла мага вырывается тихий надорванный стон. И трикстер с какой-то холодной, усталой пустотой шепчет:
– Я не стану умолять...
Тор закусывает губы, болью прогоняя слезы, а потом выговаривает, осторожно подкладывая под голову младшего сложенный плащ:
– Локи, это я... Слышишь? Прости...
Маг дергается, пытаясь повернуть голову, чтобы увидеть старшего, но Бог Грома сам ложится рядом на залитый кровью пол так, чтобы его лицо оказалось напротив лица трикстера.
– Очередная издевка Всеотца? Который раз это уже? – хрипло спрашивает Локи и вздрагивает, надорвано выкашливая кровь, – и что ты сделаешь со мной сегодня? Будешь просто бить? Или трахнешь?
Тор вздрагивает и отчаянно шепчет:
– Брат, это, правда, я... Пожалуйста, Локи! – и с болью выговаривает, – прости, что это случилось с тобой.
По щекам текут слезы, но Бог Грома не замечает их.
А Локи с трудом кривит разбитый рот в улыбке, больше похожей на болезненную гримасу и с трудом поднимает левую руку, тянется к лицу старшего.
Звенит цепь... Холодные влажные пальцы ведут по его щеке, прикасаются к губам...
– Если все это не галлюцинация – я рад, что ты пришел, брат. Ты успел вовремя... Моя казнь назначена то ли на завтра, то ли на послезавтра... Они еще не решили...
Предложение слишком длинное и маг снова кашляет.
– Извини... – глухой голос срывается, – у меня сломано несколько ребер, а еще эта влажность...
Снова пронзает вина. Бог Грома поднимает руку брата и целует перебитые пальцы...
Трикстер едва слышно выдыхает и шепчет:
– Мне больно...
– Я сниму наручники, – Тор тянется к замкам, – ты сможешь вылечиться...
И Локи вдруг хрипло жутковато смеется, прикрывая тусклые глаза:
– Вылечиться... – эхом повторяет он, – нет, Тор... У меня больше нет магии. Один отнял все. Теперь я смертный... Просто человек, который проживет чуть дольше обычного. Но я благодарен... Жажды больше нет... Да и... Какая разница теперь? Меня казнят...
– Нет-нет-нет... – скороговоркой шепчет громовержец, борясь с желанием обнять младшего, как можно крепче, – я не позволю... Ты будешь жить!
– Я помню... ты говорил мне это... – разбитые губы трогает улыбка, – я даже поверил тогда...
– Локи... – Тор скользит взглядом по окровавленному телу младшего и, вздрагивая, тут же переводит глаза обратно на лицо брата, – я вытащу тебя отсюда, слышишь? Мы будем вместе.
– Рискнешь короной ради меня? – недоверчиво хрипит Лофт, явно пытаясь справиться с очередным приступом кашля, – Один не будет рад, если я выживу...
– Я убью его, – севшим от ненависти голосом выговаривает Бог Грома, – он будет мертв. Я обещаю, Локи. А потом, мы вернем тебе бессмертие.
Трикстер прикрывает глаза. Хрупкое тело бьет дрожь... Из носа течет тонкая струйка крови... А Тор стирает эти красные капли пальцем, сглатывает слезы и, ненавидя себя, выдавливает насквозь пропитанные ложью слова:
– Все будет хорошо...
