Текст книги "You are not alone, brother. Part II (СИ)"
Автор книги: La_List
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)
Глава 24. «Все, что потребуется».
Трикстер приходит в себя резко. Вскрикивает, вскидываясь на кровати, и тут же выгибается от боли, прижимая ладони к груди.
Тор подхватывает брата и укладывает на подушку. Пальцы случайно задевают мокнущую рану на боку, и маг испуганно и болезненно вскрикивает, вцепляясь в руку старшего.
– Что это, Локи? – тихо спрашивает Бог Грома, пытаясь звучанием своего голоса успокоить трикстера, – она сильно болит?
– Это... – голос Лофта прерывается, но он довольно быстро справляется с собой и шепчет, – тело человека не справляется больше с йотунской частью и... разрушается.
Громовержец вздрагивает и прикрывает уродливую язву простыней.
– Брат... может быть, ты ошибся? – просит он, – может, это просто воспаление? Могла попасть грязь...
Локи почему-то кривит губы в улыбке и едва заметно качает головой:
– Зачем придумывать ложные надежды, когда правда очевидна? Ты ведь прекрасно знаешь, что я не протяну дольше недели, при лучшем раскладе. Да и то... это ведь не первый симптом... Я уже почти ничего не вижу... – маг дотрагивается до век, проводит пальцами по контуру, – только размытые тени, вместо предметов. Еще несколько дней – и начнут отказывать внутренние органы. И все, Тор. Конец. А еще... то, что внутри меня... Оно ведь не получает крови, – Бог Безумия чуть разворачивает предплечье, показывая старшему воспаленные татуировки, из-под которых сочится кровь, смешанная с гноем, – и съедает изнутри.
Глухой голос стихает, смешиваясь с серой пустотой охватившей комнату. Тор потрясенно смотрит на трикстера, понимая вдруг, чем именно все это закончится. Действительно... все ведь было очевидно. И кровь горлом, и не закрывающиеся раны, и остановившийся тусклый взгляд... А он не замечал. Не хотел видеть. Заставлял себя находить любые объяснения, кроме верных...
– Видишь... – шепчет Локи, пытаясь нашарить руку громовержца, – все так просто... Ты сможешь вернуться в Асгард, брат. Все сложится...
– Я найду Малха, чего бы мне это не стоило, – глухо выговаривает Бог Грома, вкладывая свою ладонь в ледяные пальцы младшего, сжимает, чуть поглаживая, – ты не умрешь еще раз, слышишь? В этот раз – история пойдет иначе.
А маг вдруг подносит руку старшего к губам, целует тыльную сторону ладони и чуть задыхаясь, просит:
– Тор... пока я еще чувствую... Пока мое тело еще может двигаться... Я хочу почувствовать тебя. В последний раз... Пожалуйста... Если тебе не противно...
– Ты... – Бог Грома сжимает тонкую ладонь трикстера обеими руками, – не понимаешь, Локи... Как мне может быть противно, брат?
– После того, что они со мной сделали... – тусклые глаза наполняются болью, – это было бы нормально. Я бы не обвинил тебя...
– Тебе будет больно! – приводит последний аргумент Тор, чувствуя, как тело охватывает желание и судорожно зажмуривается, пытаясь остановить себя.
– Мне теперь больно всегда... – дергает уголком рта Бог Безумия, – так что...
И громовержец сдается. Прижимается губами к острому плечу младшего, целует холодную гладкую кожу...
– Повернись на бок... – охрипшим голосом выговаривает он. И сам же помогает брату сменить положение, поворачивая к себе. Отводит в сторону длинные черные пряди, целует шею...
Локи судорожно выдыхает и легко дотрагивается пальцами до бедра старшего. Опускает ладонь всей площадью... И Тора буквально пронзает волной дрожи. Он чуть приподнимает трикстера и приспускает с его бедер штаны и тут же проделывает это со своими брюками.
Гладит низ живота мага, проходится по выпирающим тазовым косточкам... младший настолько худой, что кажется, что они могут прорвать тонкую белоснежную кожу...
Рука скользит вниз... И Тор обхватывает ладонью член брата. Чуть сжимает, ведет ладонью вверх, гладит большим пальцем...
Локи тихо всхлипывает, чуть подаваясь вперед, пытаясь толкнуться в руку... Но Тор останавливает его, касается губами уголка рта трикстера, слизывает выступившую сукровицу...
И чувствует, как все больше напрягается брат, как по собственному телу расплываются волны удовольствия...
А младший вдруг тянется ладонью вниз, дотрагивается до живота старшего... Но Тор отводит его руку в сторону и шепчет:
– Сегодня – твой день... просто чувствуй.
Бог Безумия утыкается ему в плечо и только тихо постанывает, когда ладонь особенно чувствительно проходится по всей длине.
Тор чуть замедляет движение, пододвигается к магу ближе... и обхватывает ладонью свой член вместе с членом мага.
И вскрикивает, когда плоть соприкасается. По всему телу будто идут электрические разряды. В глазах темнеет...
Локи слабо дрожит, прижавшись лбом ко лбу Бога Грома. С тонких губ срывается хриплое дыхание.
Выступившие капельки смазки смешиваются, будто связывая братьев навсегда... Тор скользит пальцем по венке сбоку... Он уже выучил, что такое прикосновение буквально выкручивает младшего сладкой судорогой...
– Остановись! – вдруг вскрикивает Лофт, вцепляясь в руку брата, – я сейчас кончу!
– Хорошо... – Бог Грома вздрагивает и хрипло выдыхает, чувствуя, как сладко тянет внизу живота.
– Нет, Тор! Ты ведь... – Локи, вздрагивает, когда старший проходится большим пальцем по влажной головке, – ты разве не хочешь, чтобы я...
– Я не хочу, чтобы тебе было больно... – шепчет громовержец, мягко отстраняя руку трикстера, – сегодня – тебе просто будет хорошо...
– Тор, я... – стонет Бог Безумия, против своей воли толкаясь в неплотно сжатую ладонь, – я хочу, чтобы и тебе...
– Мне хорошо...– Тор хватает ртом воздух, ощущая своим членом так и не нагревшуюся плоть младшего.
Лофт приоткрывает рот, пытаясь что-то сказать в ответ...
...и вскрикивает, выгибаясь. Сперма брызгает на живот Бога Грома теплыми каплями... И Тора совершенно неожиданно накрывает. Перед глазами взрывается яркий салют золотых искр... Он кончает сразу за младшим. Семя смешивается, стекает по пальцам...
Поднимает глаза на брата и замирает. Из носа трикстера жирными струйками течет яркая кровь. В глаза тут же бросается синяк, охватывающий весь бок мага... И сочащаяся странной прозрачной жидкостью рана...
– Боги, брат... – горло перехватывает спазмом, – прости...
– Я сам попросил... – на губах трикстера улыбка. Такая, какой Тор не видел уже очень давно. Светлая, почти веселая...
– Я должен уйти, – зачем-то говорит Бог Грома и вздрагивает от осознания сказанного.
Улыбка сползает с лица мага. Он неуверенно дотрагивается до плеча старшего и спрашивает:
– Я обидел тебя?
Но в потускневших глазах – понимание. И Тор знает, о чем сейчас думает трикстер.
– Локи, это неправда, ты знаешь это, – громовержец целует брата в губы. Осторожно, боясь причинить боль.
– Что – неправда? – без выражения выговаривает Бог Безумия, чуть поворачивая голову к старшему.
– Я никогда. Не буду. Испытывать. К тебе. Отвращения. – Раздельно произносит Тор, мягко разглаживая пальцами морщинку меж тонких бровей трикстера, – ты должен это запомнить брат и не мучить себя сомнениями. Я должен уйти, чтобы искать Малха.
– Дай мне снотворное, – с треснувшей губы по подбородку катится крупная капля крови, – я не хочу быть один...
Тор берет со стола склянку с желтоватым порошком, разводит в стакане с водой, незаметно капая в жидкость еще и обезболивающее. Пусть хотя бы эти пятнадцать минут перед сном младший не испытывает тех жутких ощущений...
После губ мага, на краю стакана остается кровь. Она лениво сползает по гладкому стеклу, скользит по граням...
– Ты дал мне обезболивающее, – шепчет трикстер, осторожно касаясь языком верхней губы, – зачем, Тор? Это ведь бесполезно...
– Спи, маленький, – Бог Грома обнимает брата, прижимая к себе, – засыпай. Ты обязательно будешь жить, я обещаю...
И сглатывает подступившие слезы, целуя мага в лоб.
***
Едва Локи засыпает, Бог Грома встает с постели, с болью в сердце, расцепляя тонкие пальцы, сжимающие его ладонь. Укрывает трикстера вторым одеялом и, накинув на плечи, нашедшуюся в доме куртку – выходит во двор, прихватив с кухонного стола подробную карту Европы. Решить, куда отправляться – самое сложное. Каждый не принесший пользы рейд – минус день жизни Локи. И выбрать направление...
Тор скользит пальцем по смявшейся бумаге, умоляя небо указать верное направление. И сам же смеется над собой.
Небо... Та жестокая серая хмарь, что над головой давно не слышит мольбы. Ведь иначе не объяснить случившееся с братом.
И вдруг скрипучий, насмешливый голос буквально заставляет его подпрыгнуть на ступеньках крыльца:
– Слышал, ты искал меня, Тор, сын Одина? – интересуется колдун, бесцеремонно присаживаясь рядом с Богом Грома.
Громовержец не веря глазам, поворачивается, разглядывая морщинистое лицо. Но потом справляется с собой и скучно кивает:
– Искал, да. Рад, что ты явился.
– Железная выдержка, – с ухмылкой хвалит Тора Малх, – у братца научился?
Тор нервно облизывает губы, все еще не в силах поверить в свою удачу:
– Если ты слышал, что я искал тебя, то наверняка знаешь почему, – выговаривает он, – мой брат... он умирает.
– Его вечность уничтожена, магия отнята – его состояние естественно, – пожимает плечами старик, – не вижу ничего странного.
– Как ты узнал, что мы живем теперь здесь? – задает вдруг возникший вопрос Бог Грома, – кто сказал тебе?
Колдун улыбается, вытягивая ноги в резиновых сапогах:
– Слухами земля полнится, – он приглаживает седые космы и спрашивает, кивая на дверь, как обычно легко переводя тему, – твой брат ведь не знает, что ты задумал?
Тор вздрагивает, сжимая в кармане золотой браслет.
– Так ты поможешь мне? – голос предательски подрагивает и Бог Грома очень надеется, что колдун этого не слышит.
– А что ты готов предложить, за помощь? – холодно задает встречный вопрос Малх, пристально заглядывая в глаза громовержца.
Тор в свою очередь оглядывается на дверь и твердо выговаривает:
– Все, что потребуется.
Глава 25. «Надежда».
Малх окидывает взглядом запущенный двор и скучно выговаривает:
– Ты просто глуп, наследник. Неужели ты не понимаешь, что смерть – будет для твоего брата лучшим исходом? После всего того, что он сотворил...
– Что ты хочешь за свою помощь? – упрямо повторяет Бог Грома, зло сжимая кулаки.
– Ты сошел с ума, – качает головой колдун, – но это твое дело. А за помощь... – старик выдерживает эффектную паузу, – мне будет достаточно того, что твой брат сам перегрызет себе вены, когда поймет, что будет жить. Будет интересно наблюдать за ним, – ухмыляется старый маг. – Давай свой браслет.
– Браслет? – непонимающе переспрашивает громовержец, – зачем он тебе?
– Ты хочешь, чтобы твой йотун жил? – с издевкой интересуется старик и, дождавшись злого кивка, говорит:
– Вот и не задавай лишних вопросов. Но ты же понимаешь, что деля твою вечность на двоих, я свяжу ваши жизни настолько крепкими узами, что разорвать их будет невозможно? Умрет он – умрешь и ты.
– Я понимаю, – тихо выговаривает Бог Грома, – делай, что должен.
– Как знаешь, – кивает маг и сжимает украшение в пальцах. Из-под морщинистых рук разливается тревожное красноватое сияние.
Разливается мутноватой дымкой и вдруг ярко вспыхнув – гаснет, оставляя после себя запах озона.
Малх проводит пальцами по краям браслета – и протягивает вещицу Тору.
– И это все? – недоверчиво выговаривает Бог Грома, разглядывая никак не изменившийся браслет, – немного странно, ты не находишь?
И колдун смеется, обнажая неровные желтоватые зубы:
– Какие же вы все стандартные с этими генитальными представлениями о мире! Большое – тире великое... Не буду рассказывать тебе об «эффекте бабочки», но... Неужели ты думаешь, что для простейшего заклинания раскрытия свойств этого артефакта – мне понадобятся толстые фолианты и чаши с кровью? В этих рунах было изначально заложено заклятие раздела вечности. Но я бы на твоем месте задумался о правильности своего решения. Он проклянет тебя за подаренную жизнь.
– Что потребуется от меня? – игнорируя слова мага задает вопрос Тор.
– Ну, да... – тянет Малх, – инструкции. Конечно. В твоем брате должно остаться совсем мало крови, чтобы заклинание сработало успешно. Потому что его кровь – это кровь смертного, которая не предназначена для вечности. Перережь ему вены – это самый действенный способ в таких случаях. Только не переборщи, твой брат должен быть в сознании, когда ты наденешь на него браслет, – и, замечая растерянность Бога Грома, добавляет:
– Боль – это вынужденная мера. Потому что иначе – все будет бесполезно.
И Тор кивает, сжимая в пальцах вновь приобретенную надежду...
***
Теплая сильная рука скользит по спине, гладит... Ласковые пальцы зарываются в волосы, ерошат отросшие пряди, массируют основание шеи... Прикосновения будто обволакивают тело, греют, стирают грязь... Локи физически ощущает, как начинает отслаиваться липкая, душная пленка, растворяясь под родными ладонями. Исчезает, на время позволяя почувствовать хоть что-то, кроме отвращения к себе...
Трикстер всем телом прижимается к старшему, чувствует спиной тепло его груди... И вдруг запоздало понимает, что боли нет. Только абсолютный покой. Тепло и умиротворение.
– Тор... – выдыхает маг – что произошло? Я... умер? – и сам вздрагивает от своих слов.
Ведь если он сейчас мертв, то... если брат рядом, то и он тоже...
– Какая разница? – голос Бога Грома звучит у самого виска, теплое дыхание щекочет кожу, заставляя сладко вздрогнуть, – тебе ведь хорошо?
– Я люблю тебя, – шепчет Лофт, откидывая голову на плечо громовержца, – Тор, я тебя...
...и тяжелый удар по лицу, вышибающий дыхание. Волшебные ощущения тонут в мутном водовороте боли и страха.
Бог Безумия выгибается, вскрикивает, давясь кровью... и сгибается от нового удара, буквально вбивающего в стену.
В глазах темнеет, из горла рвется вопль...
– Ты улыбался, шлюха... – пальцы вцепляются в волосы, запрокидывают голову, – может и мне улыбнешься? Твои губки такие сладкие...
Трикстер прикрывает глаза, пытаясь абстрагироваться от происходящего. Вернуться туда, в мягкий серебряный туман, к родным прикосновениям...
Но чужая рука опускается на ягодицы и сжимает истерзанную кожу. Грубые пальцы похотливо надавливают на отверстие, проникают внутрь...
Маг дергается от резкой отвратительной боли...
– Боги... – мучитель резко сгибает фаланги, прокручивает... – какой же ты узкий! Тебя же только час назад оттрахали... Моя шлюшка...
Локи мучительно зажмуривается, закусывая губу.
Боги, пожалуйста... пусть это закончится! Пожалуйста...
Из глаз выплескиваются неконтролируемые слезы, и маг едва сдерживает судорожный всхлип, еще сильнее, до крови впиваясь в разбитую губу.
– Такая сладка дырочка... Я отымею тебя так, что ты забудешь свое имя, малыш!
Его ноги резко раздвигают, приподнимают бедра...
И Локи вскрикивает, в судороге впиваясь ногтями в ладони...
Боль. Режущая, жуткая, унизительная...
За что?! За что с ним так?!
Пол дергается, ходит ходуном, ударяется о подбородок, стесывает кожу...
– Подложи ладошки под лицо, сладкий, – сладострастно стонет мучитель, чуть ослабляя цепь наручников, – а то вырубишься еще...
Маг судорожно подтягивает руки к лицу и утыкается в предплечья.
Слезы текут уже неконтролируемым потоком, но Лофт только сжимает зубы, не давая ни звуку сорваться с губ.
И вдруг... боль, пронзающая бедро... будто разрезают кожу...
Бог Безумия дергается, невольно сжимаясь... В глаза вспыхивает кровавый фейерверк, вбивается в тело тысячей ножей...
– Какая похотливая попка! – голос вызывает рвотный позыв и трикстер дергается, выкашливая кровь вперемешку с желчью. Горло саднит...
– Боль тебя стимулирует, так ведь? Я же вижу... тебе нравится...
И новый тянущий почти удар... стекло впивается в кожу...
Маг закрывает глаза и мысленно зовет старшего. Голубые глаза, светлые волосы... и чуть шершавые губы, прикасающиеся к коже... Сейчас он может представить, что Тору не противно касаться его... Хотя бы сейчас... ведь об этом никто не узнает.
И удар... ровно по разодранной пояснице, по бороздам от плети...
Толчки, разрывающие напополам, убивающие разум... и заставляющие поверить, что он действительно – просто шлюха. Дырка для похотливых клиентов...
Член с мокрым, отвратительным хлопком вырывается из истерзанного ануса, заставляя буквально заорать от боли...
– Подставляй ротик, детка!
И отвратительная теплая масса заливающая лицо. Лезущая в насильно разжатый рот...
Звенящая цепь, привычная боль в запястьях...
И пустота.
Локи чувствует, как бесконтрольно сотрясается тело, как холодно и больно между ягодиц... Как стекает по лицу сперма...
Как же он отвратителен. Мерзок...
Комок грязи...
Действительно, шлюха...
***
Тор несколько минут стоит у закрытой двери, а потом проходит в комнату брата.
То, что он сейчас должен сделать... Боги, он никогда не думал, что ему придется намеренно причинить Локи боль. Пусть для того, чтобы помочь, но от одной мысли что трикстер испытает дополнительное страдание – начинает мутить.
Воздух пропитан лазаретом, запах будто въелся в стены... Но Бог Грома различает тонкий запах младшего. Горьковатый, холодный... Или это плод фантазии?
Он присаживается на край постели и дрожащими пальцами дотрагивается до черных волос трикстера, пропускает меж пальцев белую прядь, это уже почти стало привычкой... А потом, сжав зубы, откидывает одеяло и вздрагивает, непроизвольно отшатываясь.
Хрупкое тело трикстера буквально мокрое от крови, смешанной с гноем. На худой спине теперь еще одна длинная язва. Неровные края раны сочатся этой жижей... Буро-красная, она стекает ленивыми струйками, замирает во впадинках... И болезненный запах антибиотика.
Действие снотворного должно было уже пройти?..
Должно...
– Локи, – шепчет Бог Грома, сглатывая слезы, – брат, очнись, это я...
И приподнимает голову мага, поворачивая бледное лицо к себе.
Потрескавшиеся, обметанные губы в крови. Под закрытыми глазами – черные синяки, жутко выделяющиеся на белоснежной коже, измазанной красным. Морщинка на переносице...
И вдруг тонкие губы с отвращением шепчут, заставляя громовержца вздрогнуть:
– Действительно, шлюха...
– Ты больше не будешь страдать... – с болью выговаривает Бог Грома и достает из-за пояса узкий кинжал брата...
А Локи вдруг открывает глаза. Тусклые, будто подернутые мутной пленкой...
– Ты... – слабый голос едва слышен, – сдержал обещание... ты рядом... – в интонации появляется что-то отдаленно похожее на радость.
Трикстер поднимает исхудавшую руку и пытается дотянуться до старшего. На предплечье, поверх татуировок, еще одна рана. Кожа вокруг розоватая, воспаленная... Тонкие пальцы ловят воздух, и Тор быстро перехватывает ладонь младшего, чуть сжимает... Тонкие пальцы скользкие от натекшей крови. Холодные, слабые...
– Я стал совсем никчемным... – вымученно улыбается маг, – наверное, все это выглядит отвратительно... Сколько их уже?
Тору не нужно переспрашивать. Он и так понимает, о чем спрашивает трикстер. Эти жуткие язвы, буквально разъедающие тонкую кожу...
– Не надо, Локи... – просит старший, поднося руку мага к губам, – это не важно...
– Три? Четыре? – Бог Безумия слабо пытается отнять ладонь, – боги... тебе не стоит смотреть на это...
Бог Грома наклоняется к предплечью трикстера и целует измазанную гноем и кровью кожу около раны. А Локи испуганно шепчет:
– Зачем ты... Это ведь мерзко...
Нужно решиться. Заставить себя...
Тор подносит лезвие к изуродованному запястью младшего и, сжав зубы – с нажимом проводит ножом по тонким жилкам...
Трикстер дергается, сжимается в комок...
– Это больно... – охрипший голос дрожит, – и долго... Тор, пожалуйста... убей меня быстро! Я ведь... – в уголках померкших глаз выступают слезы, – я знаю, я заслуживаю боль, но... ты... я не думал, что ты...
– Так надо, Локи, – громовержец опускает почти прозрачную руку брата на одеяло и с ужасом смотрит, как на белой ткани расплывается яркое красное пятно, – потерпи...
– Хорошо... – с обреченной покорностью выдыхает маг и судорожно сглатывает, зажмуривая веки.
Бог Грома вздрагивает. Боги! Насколько же младший верит ему...
– Я обещаю, что все будет хорошо, – через силу выговаривает Тор, уже не зная, кого убеждает и берет вторую руку трикстера.
Маг слабо дрожит, но даже не сопротивляется. Из-под зажмуренных век текут прозрачные крупные слезы.
Собраться и сделать это.
Просто сделать...
Громовержец закусывает губу и резко рассекает кожу. Лезвие проходится по шрамам, синякам...
– Прости меня... – Бог Грома обнимает брата, лихорадочно прижимается к кровящим губам, целует, чувствуя, как лопается тонкая кожица...
Трикстер приоткрывает рот, слабо отвечая на поцелуй. А потом шепчет, обдавая холодом:
– Ты не виноват ни в чем... Ты все делаешь правильно, брат. Я теперь понимаю...
Тор чуть отстраняется, чтобы заглянуть в глаза младшего и в ужасе дергается, отшатываясь.
На лице трикстера, под кожей выступают будто черные венки... Они на лбу, на висках, на скулах... Оплетают тонкой сеточкой... А из глаз... медленно катятся крупные рубиновые капли.
– Мне холодно... – голос мага уже едва слышен, – это конец, да?
– Нет, Локи, – выдыхает громовержец, чувствуя, как нагревается в кармане полоска золота, испещренная рунами, и шепчет в самое ухо трикстера, пытаясь удержать мага в сознании,– я обещаю тебе. Обещаю, что мы всегда будем вместе, если ты этого захочешь. Обещаю, что буду рядом! Я обещаю, что сделаю все, чтобы тебе больше никогда не было больно! Слышишь брат?! Я обещаю...
И надевает браслет на худое окровавленное запястье младшего.
