Текст книги "You are not alone, brother. Part II (СИ)"
Автор книги: La_List
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)
Глава 12. «Вавилон».
Рекомендую читать под Deathstars – Virtue To Vice
«Can you hear it scream
Deep deep inside? »
Deathstars «Virtue to Vice»
Надорванный крик бьется в сводах огромного помещения. Выложенные черным мрамором колонны равнодушно отражают звук, искажают...
И эхо, леденящим ветром разносящееся по залу, будто вымораживает даже те ничтожные капли тепла, что просачиваются внутрь... Во мраке, разгоняемом жутковатым белесым светом, перед самым жертвенником, корчится угловатая, будто из мрака сотканная фигура.
Даже издали видно, что огромный алтарь неправильной геометрической формы заляпан свежей кровью... Он будто источает эту, черную в темноте, влагу.
И наполненные болью стоны... Поистине жутко.
Трикстер видит это будто со стороны. Свои ломаные движения, попытки подняться хотя бы на колени...Перед глазами красно-черная пелена. Будто запускает щупальца в сознание... По капле выпивает разум. Перед этими ощущениями физическая боль отходит на второй план. Сливается с фоновым холодом. Проникает в самые дальние уголки тела... Каждый участок кожи – будто открытая рана.
Локи, хрипло дыша, хватается за край возвышения и подтягивает колено, пытаясь, наконец, встать... И, оскальзываясь, с мучительным стоном падает спиной на гладкую поверхность жертвенника. Перед собственным изображением...
Тонкие пальцы скребут по камню, оставляют на мраморе глубокие борозды и кровавые следы...
– Я знаю... – надорвано выдыхает трикстер, – внутри... Там... Дай мне передышку...
Капилляры не выдерживают напряжения и лопаются... На коже выступает кровь, пропитывает рубашку... Ткань уже не просто раздражает поверхность, она жжет, режет... И маг сдергивает ее с себя, вскрикивая от боли, уже почти плача от невыносимой муки...
С каждым разом все хуже, все сильнее...
– Сколько же я должен крови?! – треснувшие губы едва двигаются, – я же только что...
– Убей его... Убей!
Звучание этого шепота скребет череп изнутри, из носа буквально выплескивается кровь... И маг кричит. Кричит, срывая связки, пытаясь заглушить, задавить режущие сознание слова своим голосом. Но шипение только нарастает. Чем громче крик, тем больнее...
Ногти вцепляются в кровоточащие предплечья, почти рвут кожу... Но знаки только ярче высвечиваются. Они выжжены, кажется, и на костях... Локи впивается зубами в податливую плоть, воет, как раненый зверь...
Мелькает отстраненная мысль, что воины и рабы, стоящие за стенами слышат все это... Наверняка, им страшно... Плевать...
– Я утоплю Вселенную в крови... Я отдам тебе каждого ребенка... – хрипит Бог Безумия, уже не соображая, что говорит сам с собой, – отпусти хотя бы на день...
И новая волна боли.
– Ты сам держишь себя... То чувство – оно все еще внутри. Оно разорвет тебя.
– Его нет... Ничего нет!
Голос срывается, переходит в сип...
И распахивающиеся двери. Заливающийся в зал серый свет. Солнца больше нет. Но и это слабое освещение бьет по глазам, заставляет буквально заорать от боли...
– Я должен убить... Мне нужно...
– Я приведу человека, – голос Агареса испуганный.
– Сейчас... Мне нужно сейчас...
Пространство буквально вибрирует, с потолка сыпется крошка. Мрамор идет трещинами... Локи чувствует, как выходит из-под контроля магия. Еще немного – и живых здесь не останется...
– Ты сдохнешь, Агарес... Все вы... – голос, наверное, звучит жутко.
Демон молча разворачивается и выходит прочь. И маг выгибается от очередного приступа дробящей сознание боли...
И вот оно. Бьющий в нос запах страха. Запах безысходности, ужаса...
Трикстера буквально подкидывает. Он с каким-то безумным вскриком вскакивает на ноги, оскальзывается на мокрых от крови ступенях...
Ребенок. Девочка, лет семи. Худенькая, черноволосая... Бледная кожа...
– Ребенок... – неосознанно выдыхает маг, – ребенок...
– Вы... убьете меня ? Как маму? – голосок тонкий, дрожащий...
– Как маму? – глухо переспрашивает Лофт, делая шаг вперед, – да, детка, как маму...
В висках – набат. Так низко он еще не опускался... собственноручно убить ребенка... Говорят, это отвратительно. Раньше... он бы никогда не притронулся к такому слабому существу...
Пальцы сжимаются в кулаки. До боли, до белых костяшек...
Вцепиться в тоненькую шею, увидеть ужас в серых глазах... И трепещущее в ладони, разбрызгивающее кровь, сердце...
– Если я убью тебя – моя боль уйдет... И твоя короткая жизнь – наполнится смыслом, – почти шепчет трикстер, шаг за шагом подступая к сжавшемуся в комок существу.
И легко всаживает пальцы в худенькую грудь.
О, да...
Локи задыхается, закинув голову. Воздух будто вышибло из легких...
Проворачивает пальцы в еще слабо дергающемся тельце... Подхватывает на руки и опускает на алтарь.
Вглядывается в свое изображение, выбитое в камне... И вдруг, с неожиданной, даже для себя злобой, бьет камень по щеке, оставляя кровавый размазанный след.
– Ты получил, что хотел, – выдыхает он, – теперь тебе не мало? Хватает?! Я убью еще тысячу таких... Десять тысяч... Отпусти меня!
И шипящий голос, ласково обнимающий измученное тело:
– Если я отпущу тебя – ты убьешь себя сам...
***
– Если вдруг захочешь меня увидеть... В любое время, Тор.
Бог Грома прикрывает глаза, абстрагируясь от посторонних ощущений.
В любое время...
Почему не сейчас?
Рука безотчетно проводит по коже в том месте, где лежала ладонь младшего. Там, напротив сердца, теперь едва заметный отпечаток... Будто старый, хорошо заживший шрам.
Навязчивое желание, преследующее с той самой встречи.
Если вдруг захочешь...
Он хочет... Безумно хочет.
Дорога не запоминается. Смазывается в один безумный поток, мелькающий чем-то мельтешаще-цветным.
Зато пункт назначения... Если его конечно еще так можно назвать...
Теперь в Мидгарде нет солнца. Небо затянуто странной свинцовой взвесью, отдающей чем-то красно-болезненным. Эти облака будто грозят сожрать, уничтожить... И холод. От южной жары не осталось и напоминания... Долина развалин древнего города завалена полуразложившимися трупами. Будто кто-то специально выкидывал сюда изуродованные тела.
Бог Грома с нездоровым интересом вглядывается в искаженные страданием мертвые лица и чувствует, как по спине ползут капли холодного пота.
Такого громовержец не видел даже после самых страшных сражений, которые приходилось пережить.
А вдалеке... Огромный черный массив, будто пронзающий небо пятигранным шпилем.
Черный Храм. Иначе и не назовешь.
Этот безумный антрацитовый цвет буквально кричит об ужасе, который отражается в до сих пор открытых, подернутых мутной плёнкой, глазах трупов. Женщины, мужчины... Дети. Безумный ужас. Он будто пропитал воздух. Превратился в тяжелую трупную вонь.
– Это ты сделал, Локи?
Тор спрашивает у пустоты. У серой тишины, у безмолвного искрошившегося камня, некогда величественных строений... Спрашивает очевидное.
Он помнит этот город. Великий. Развратный. Живой... Такой живой...
Теперь он мертв. Как и все, что когда-либо жило...
Пронизан смертью. Сочится ею.
Огромные, полуоткрытые двери появляются совсем близко – неожиданно. Тор и не рассчитывал дойти так быстро.
Дорогу мгновенно преграждают воины, с закрытыми платками лицами. Видны только глаза... Да нет. Не глаза. Пустые выжженные глазницы внимательно смотрят на Бога Грома.
И вдруг глухой, до боли знакомый, голос, доносящийся из мрачной утробы капища:
– Пустите его... Пусть войдет.
Стражники синхронно отступают, створки бесшумно отворяются... И в нос ударяет безумный, вышибающий сознание, запах крови.
Громовержец делает неуверенный шаг во мрак, и дергается от похоронного звука захлопывающихся дверей.
______________________________________________________
Первая часть главы. Вторую выложу чуть позже. Извините, за неудобства.
Глава 12 (часть 2). «Я пил ее ужас».
Болезненный белесый свет, заливающий жертвенник в центре зала... Сияние идет откуда-то снизу, из щелей в полу... и от этого подсвеченная, полуобнаженная фигура брата кажется чем-то гротескно-абстрактным. Будто пародией на себя.
А Локи поднимается на алтаре в полный рост и улыбается, обнажая идеально ровные белоснежные зубы.
– Иди сюда, брат...
И тянет худые окровавленные руки.
Безумие. Жуткое, тяжелое безумие. Светящиеся красные глаза...
– Знаешь, каково это – приносить жертвы самому себе? – Локи наклоняет голову набок и разглядывает старшего. Смотреть на трикстера снизу вверх непривычно. Но в данный момент – правильно... Тора передергивает от этого чувства, а маг продолжает, будто довольный произведенным эффектом:
– О да, мне приносят жертвы ежедневно. Тысячи жизней... Но это не сравнится с жизнью, которую ты отнял сам... Их страх... Он – как наркотик... И я наркоман, брат. Наркоман. – Неожиданно горько заканчивает Бог Безумия и просит:
– Подойди. Пожалуйста.
И Тор делает шаг. Еще один...
Нога запинается обо что-то мягкое, влажное, тяжелое... Громовержец опускает глаза и выдыхает сквозь сжатые зубы: лежащая лицом вниз девушка. Светлые волосы слиплись от крови, из-под груди растекается темная густая жидкость.
Переступает через труп и бредет дальше. Ближе...
Совсем близко к каменному алтарю, две плоские ступеньки...
И захлестывающий ужас...
Что ты творишь, брат?!
Мертвый ребенок у ног Локи.
Девочка, с разодранной грудной клеткой.
Тело настолько изуродовано, что...
– Ты прав, брат... – певуче тянет Лофт, – я убивал ее долго... Я пил ее ужас... Он тут теперь, – тонкая ладонь дотрагивается до груди, – во мне... И мне не больно.
Трикстер вдруг спрыгивает с возвышения и нервно щелкает пальцами. Под потолком формируется несколько зеленоватых сгустков, а жутковатый свет из трещин в полу притухает.
– Почему ты молчишь, Тор?
Голос Бога Безумия неуловимо меняется... Глаза младшего лихорадочно блестят, уголок рта приподнят в кривой улыбке... А на теле старые шрамы. Внизу живота, на ребрах... Не исчезли. Будто напоминание, будто дополнительные клейма...
– Я не знаю, что сказать, – Бог Грома делает осторожный шаг к брату.
– А что бы я хотел услышать? – Лофт резко проходится взглядом по лицу старшего.
– Может, то, что ты чудовище?
Слова вылетают сами собой. Тор не успевает даже подумать о сказанном...
Лицо трикстера дергает болезненная гримаса. И Тору кажется, что он только что влепил младшему пощечину.
– Чудовище... – смакуя каждый слог, проговаривает Бог Безумия, – знаешь... Это правда. Это я. Вот это все, – Локи проводит ладонью по окровавленной груди, задевает пальцами клеймо, обводит широким жестом весь Храм, – все это – я. Тварь. Чудовище. Меня стоило бы убить. Но этого никто не сделает. Знаешь почему? – тонкие пальцы скользят по волосам, приглаживают растрепавшиеся пряди. – Потому что этой помойке – нужен огонь. Очистительный погребальный костер. И я его обеспечил, – голос мага становится все отчетливей, пробирает до костей, – я подарил им смерть. Они больше не будут мучить себя и эту многострадальную планетку... И ты, Тор... Я хочу чтобы ты видел... Все. Все, что я сотворю. Твой неродной брат-предатель.
Громовержец осторожно кладет руку на худое плечо. Сжимает...
– Локи, никогда не поздно остановиться. Мы можем...
И трикстер хохочет, прерывая старшего. Сбрасывает с плеча его руку и холодно выговаривает:
– Больше нет никаких «мы». И никогда не будет.
***
Женщина в бесформенных, переливающихся серебром одеждах сидит на камне, закинув ногу на ногу. Явно, что обстановка ей привычна. Она чувствует себя дома.
Напротив нее, в черном офисном кресле – мужчина, с зажатой в уголке рта сигаретой. Он выглядит настолько чужеродно на фоне голых серых скал, что кажется вырезанным. Впрочем, это не мешает ему, самодовольно улыбаясь, разглядывать собеседницу.
– Твое время истекло, – выговаривает он, сделав очередную затяжку, – я пришел забрать то, что мне положено.
Хель усмехается, проводя ладонью по шершавой поверхности серой глыбы.
– Не думала, что мое время уйдет так скоро. Но я не жалею. Пусть я умру, но моя смерть будет знаменовать мою победу. Мою месть.
– Не совсем понимаю все это... – тянет Самаэль, – какая месть в том, что произошло? Локи живет, получает от процесса явное удовольствие... Уже не говоря о пользе, которую он приносит.
И Владычица Смерти тихо смеется. В ее смехе торжество.
– Все восхваляют твой незаурядный интеллект, твою проницательность... Но ты не увидел очевидного. Твой трикстер уже зависим. Он не может без крови. А когда все кончится... – Хель мечтательно улыбается, – проклятие, на которое ты дал мне силы – потеряет свою власть над Локи. А память и жажда чужой смерти – останутся. Представь его вечную боль... Это хуже, чем твой хваленый ад.
Сатана изображает восхищение, лениво хлопая в ладоши. Но в его глазах, не смотря на показное безразличие – что-то похожее на беспокойство. Которое, впрочем, вскоре исчезает.
– Твоя месть изощренней, чем я мог ожидать. Всегда удивлялся вашей языческой мстительности. Всего лишь за одну ложь – так возненавидеть. Интересно, знал ли Локи, какого врага себе наживает? – в пустоту интересуется дьявол, туша окурок о подлокотник.
– О, да... – тянет богиня, – он знал. Кроме всего прочего, он знал, что после смерти, такие как он, полукровки, попадают в Хельхейм. Но когда дело касается его брата – этот скользкий и лживый ублюдок теряет голову. Он готов на все. Учти это, демон. И будь внимателен. Хотя не уверена, что руны позволят ему что-то чувствовать. Но, в любом случае, осторожность не помешает.
– С чего тебе предупреждать меня?
– Ты еще не понял? Тор и Локи – братья. Братья настолько, что то, что их не связывает кровное родство – уже не важно. Их связь настолько глубока, что разрушить ее практически невозможно. Только обратить против них. И у меня получилось. А иначе – как бы я заставила ублюдка страдать? – женщина поднимается с камня и подходит к падшему ангелу, – а теперь, – ее голос неуловимо меняется, – делай, что должен.
Самаэль вдруг обхватывает богиню за талию, прижимается к ее губам... Поцелуй нежный, неожиданный...
– Жаль, что так вышло, я никогда не хотел, чтобы у нас так все закончилось, – шепчет Сатана, отрываясь от губ Владычицы Смерти, и резко вонзает в ее грудь нож. И проговаривает, смотря в широко распахнувшиеся глаза, – но ты получила, что хотела. Как и всегда.
Глава 13. «Черный Легион».
Тускло мерцает свеча, разливает по пространству трепещущий теплый свет. Бросает блики на тонущие во мраке стены... Накатывают какие-то неясные воспоминания, будто подобное уже было... И тьма помещения, и свеча... Рука, зарывающаяся в волосы, и теплые губы...
Локи проводит пальцем по маленькому огоньку, подносит ладонь. И с мазохистским удовольствием смотрит на красные полосы ожогов, появляющиеся на коже. Выбросить вон все воспоминания. Такое чудовище, как он – не должно ничего помнить.
Он не должен даже допускать мысли о том, что может что-то чувствовать.
Кожа на ладони пузырится, обугливается... По залу разносится отвратительный запах горелой плоти. Но трикстер не отдергивает руки. Он с безумной улыбкой разглядывает происходящее, будто рука – не его.
– Чудовище не должно чувствовать, – шепчет маг, – не должно помнить.
Ты будешь делать, что должен. Потому что это – твоя природа. Твоя судьба. Ты шел к этому всю свою жизнь. Ты должен исполнить, что тебе предназначено. Тебе не убежать от себя. Тебе не измениться.
– Тор так не считал... – хрипит Локи, сжимая виски, – кажется, он любил меня...
Какая разница? Тор не брат тебе. И не был никогда. Неужели ты думаешь, что кто-то мог полюбить тебя? Ты один. И всегда будешь.
– Он сказал, что можно все исправить... – глухо выговаривает трикстер, сжимая обожженную ладонь в кулак, – сказал, что мы можем. Он смотрел на меня так, будто любит.
«Мы?» Едва ты сдашься – тебе зашьют рот и закуют в цепи. И Тор будет первым, кто плюнет в тебя. У тебя нет пути обратно. Идти до конца – все что ты можешь.
Локи прикрывает глаза, пытаясь заглушить в себе... Себя?
Плевать.
Плевать на все это.
Локи пересекает зал и распахивает тяжелые створки. И тут же сухой звук салютующего оружия врывается в уши.
Да. Сегодня день его триумфа. День Тьмы...
И Бог Безумия, кричит, раскидывая руки в стороны:
– Я сделал это!
И восторженные крики тысяч воинов. Тысяч демонов, чудовищ...
Никто не помешал уничтожить эту планету. Никто не оказал организованного сопротивления... Люди сбивались в обособленные кучки, отрекались друг от друга... И их Бог, похоже, оставил свое творение.
Некогда прекрасная Земля превратилась теперь в выжженную радиацией пустыню. Они ведь не знали, что выпуская свои ракеты – выпускают их на самих себя...
И Локи хохочет. Надорвано, страшно... Хохочет, захлебываясь смехом...
– И поклонились ему! – орет он, впиваясь взглядом в войска, – ибо кто подобен зверю сему?!
Откуда-то сбоку появляется Агарес. Длинные белые волосы в крови, на воротнике рубашки – красные капли.
«Наверняка прохлаждался с очередной жертвой», – равнодушно замечает про себя трикстер.
Апокалипсис развязал руки всем, кто этого хотел...
– У тебя встреча с Сатаной, – замечает демон, – он ждет.
Локи медленно оборачивается к герцогу и усмехается:
– Если твой хозяин хочет меня видеть – пусть явится сам.
Агарес кивает и эффектно исчезает, оставляя после себя легкий запах дорогого алкоголя. И маг ловит себя на желании напиться. Так, чтобы вырубиться. Так, чтобы голова гудела... Он только криво улыбается своим мыслям и шагает во тьму Храма.
Дьявол стоит ровно напротив заляпанного кровью черного жертвенника. Локи видит только его спину, обтянутую черной рубашкой.
– Ты быстро, – замечает Самаэль, не поворачиваясь.
– Я выполнил обязательства, – трикстер оглядывается зачем-то на закрывшиеся двери, – Мидгард гниет в крови. Я должен двигаться дальше.
– Убьешь своего брата?
– Если он будет мешать. В чем я не сомневаюсь, – жестко выговаривает Бог Безумия.
– В общем-то, я не имею к тебе больше никаких вопросов... ты выполнил свою работу действительно на высоком уровне. Даже я не думал, что живое существо способно на подобную жестокость.
– С Асгардом разобраться будет сложней, – Локи щелкает пальцами, зачем-то освещая помещение, – мне будет нужен твой Черный Легион. Только они смогут адекватно ответить на защиту асгадцев.
Дьявол хмурится, отходя на шаг:
– Черный Легион – это моя личная гвардия. Я не могу дать их тебе.
– Договориться можно всегда. Дело в цене. Назови свою.
Самаэль как-то странно смотрит на него, а потом с насмешкой выговаривает:
– Ты.
Локи развратно улыбается, облизывая губы:
– Возьмешь меня прямо здесь? – жарко шепчет он, подходя к Самаэлю вплотную, – здесь, на моем алтаре... Давай...
И небрежно поведя плечами, заставляет свою одежду исчезнуть. А заодно и растворяет в воздухе костюм Сатаны.
Дьявол подхватывает трикстера под спину и почти швыряет на жертвенник, приникает губами к соскам, облизывает...
– Не думал, что ты согласишься так легко... – рука падшего ангела скользит по внутренней стороне бедра, и мага едва не передергивает от отвращения, которое он маскирует под хриплым стоном, проговаривая:
– Мне нужны твои воины...
Сейчас... подождать пока он расслабится полностью, прекратит ждать подвоха...
Локи концентрирует магию в кончиках пальцев, собирает темную энергию, которая пропитывает теперь воздух... Еще немного...
Процесс болезненный, но боль легко скрыть стонами.
Пальцы скользят по животу, по шраму...
Горячий язык брата, прикасающийся к изуродованной коже над тазовыми косточками... и захлебывающийся шепот:
– Ты сводишь с ума... ты убиваешь...
В глазах темнеет от ярости. И Бог Безумия резко переворачивается, подминая Самаэля под себя. Пальцы вцепляются в такое незащищенное, открытое горло, сжимают...
Сразу же трикстер чувствует безумный по силе выброс энергии, но магия что внутри него... Темная, разрушительная... Она сильнее. В десятки раз.
– Я вобрал в себя смерть миллиардов... Их ужас, их боль... И ты думаешь, что сможешь сейчас что-то сделать мне? – и, наслаждаясь неуверенностью лежащего под ним мужчины, выдыхает, – я могу взять твоих воинов и без твоего согласия... Но это будет не по контракту, верно? Поэтому, я возьму тебя... А потом ты сам отдашь мне то, что я хочу...
И одним резким толчком врывается в неподготовленное тело.
Самаэль стонет, выгибаясь... А Локи растягивает губы в улыбке и начинает двигаться.
Горячо, узко... Трикстер вцепляется в волосы падшего ангела, тянет назад и вдалбливается глубже, поводит бедрами...
Демон дергается, его прошивает судорога... Он кричит, откидывая голову еще сильнее, тянется к губам мага...
– Нравится? – издевательски спрашивает Лофт, – я вижу, что нравится... И запомни, – хрипло шипит маг, в такт толчкам, – если ты еще раз дотронешься до меня так – я найду способ уничтожить тебя.
– Да... – задыхаясь, шепчет Самаэль, – да... Быстрее...
И Локи размашисто вбивает демона в жертвенник.
А в мозгу навязчиво вспыхивают голубые глаза... Живые, такие родные...
И трикстера накрывает. Он выплескивается в Самаэля, тихо выкрикивая имя старшего...
– Не выходи... – хрипит падший, – подожди...
И обхватывает свой член, просовывая руку под приподнятые бедра... Пара резких движений – и он кончает, забрызгивая спермой черный гладкий мрамор...
Локи хмыкает и легко спрыгивает с возвышения, одновременно возвращая себе одежду. А Самаэль так и лежит, тяжело дыша.
– Я дам тебе Черный Легион, – хрипло говорит он, – и я завидую твоему брату, Локи. Не каждого любят так сильно...
И исчезает во вспышке нестерпимого белого света.
А Локи опускается на колени перед собственным жертвенником, дотрагивается пальцами до низа живота, до того места, где под тонкой тканью рубашки ощущается шрам и чувствует, как из глаз текут слезы...
***
– Больше нет никаких «мы». И никогда не будет.
От этих слов неимоверно больно. Больно так, что других чувств не остается. Хотя на что он рассчитывал? На жаркие объятья? На признание в любви?
Ведь его предупреждали... Все, кого он только умудрился встретить.
Но поверить в то, что брат может превратиться в такое... Что осталось в младшем от прежнего Локи? Есть ли на дне изломанной души хотя бы что-то светлое?
После увиденного – Тор в этом сомневался.
А скоро... Скоро они станут врагами. Что бы ни произошло – Бог Грома знал, что будет защищать Асгард. Но защищать дом от Локи... Это настолько неправильно, настолько неестественно, что болезненно ноет в груди.
Бог Грома грустно улыбается самому себе.
Сколько времени осталось до вторжения? Наверняка, немного. Локи не из тех, кто останавливается на пути к цели. Он ненавидит Асгард всей душой. И обойдется с живущими здесь – в десятки раз хуже, чем с мидгардцами. Страшно подумать, сколько крови прольется...
– Я люблю тебя, брат, – тоскливо шепчет Тор, – но тебя надо остановить. Ты и сам это знаешь...
Остановить... Как можно остановить такую безудержную темную силу? Что поселилось в тебе, Локи? Осознаешь ли ты – что тащишь себя в бездну, подводишь к самому краю, наполненной тьмой пропасти? В твоих глазах только злая обреченность... И торжество. Все это смешивается в невозможный коктейль, который разъедает тебя изнутри. Я не понимаю происходящего, Локи! Я не знаю ничего! Если бы ты мог рассказать мне... Я бы помог тебе, брат! Я бы сделал все, чтобы тебе было хоть немного легче. Ты же знаешь... Знаешь, что я люблю тебя любого. И тогда, когда ты истекал кровью на моих руках – я понял это. Тогда, когда я целовал тебя...
Все это настолько неправильно... Локи, так не должно быть! Если бы я не любил тебя – все стало бы гораздо проще.
Я запутался, брат. Как и ты, наверное... Я не знаю, что мне делать. Как мне поступать, когда твои войска придут сюда? Пойти против тебя? Это противоречит моей природе... Как если бы я пытался отрубить собственную руку... Но если рука заражена...
Бог Грома с отчаянием впивается пальцами в светлые пряди, давит в себе неприятное чувство подкатывающих слез. Но теплые капли все равно катятся по щекам.
И Тор понимает вдруг, что стоит на коленях посреди комнаты...
____________________________________________________________________________
Стыдно признаться, но писалась эта глава под Full Frontal – You Think You're A Man. Мне показалось, что эта песня чем-то подходит...
