Текст книги "You are not alone, brother. Part II (СИ)"
Автор книги: La_List
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)
Глава 14. «Начало конца».
Естественно, нападение ожидалось со дня на день, но никто не верил до конца, что подобное все же случится... Поэтому, когда запылало первое селение – большинство населения впало в какую-то безудержную панику. Люди стекались к столице, наивно полагая, что золотой дворец Одина защитит их от смерти.
А Тору было смешно. Он наблюдал за столпотворением на улице, за бурлящей площадью... За бегущими непонятно куда, крестьянами с тюками вещей... И понимал, что все это бесполезно. Понимал, что бесполезно отправлять войска на границы государства, бесполезно пытаться защитить плохо укрепленные деревни... Нужно сосредоточить войска здесь, в столице. Укрепить все, что можно. Дать в руки оружие всем. Женщинам, детям, старикам... Плевать, что они погибнут в первую очередь. Главное, что это даст фору. Так появится возможность хотя бы частично оценить армию, которую ведет сюда Локи.
Бог Грома понимал, насколько цинично звучат его рассуждения, но иного выхода не видел. Оставалось только предложить свои соображения отцу. В общем-то, Тор почему-то был уверен, что Один хотя бы прислушается к его словам...
Поэтому, когда он толкал тяжелую дверь в покои Всеотца – неуверенности не было. Только мрачное чувство чего-то неправильного. Чего-то, что изменит его... Но месяцы, наполненные болью после смерти брата, и последующее время – научили его давить в себе чувства, которые доставляют неудобства. Они вырывались лишь иногда, в минуты отчаяния, слабости... Но не теперь. Теперь – его Родина под угрозой и он должен защитить хотя бы ее часть... Как бы пафосно это не звучало.
Верховный бог стоит у большого панорамного окна, опершись руками на ограждение. Тор обозначает свое присутствие, ударяя костяшками пальцев по двери.
– Здравствуй, сын, – похоже, Один, не удивлен приходом наследника – на его лице ровным счетом никаких чувств. Разве что усталость и некая озабоченность.
Тор зачем-то поправляет воротник рубашки, нервно переступая с ноги на ногу. После приветствия отца почему-то накатывает необъяснимое беспокойство...
– Я пришел поговорить. Насчет ближайших событий.
– Насчет того, что Локи будет здесь со дня на день? – равнодушно уточняет Всеотец, – тогда мне нечего сказать тебе, Тор. Ты знал на что шел, вытаскивая его с того света.
– Я знал, – слова даются с трудом, – поэтому считаю теперь своим долгом защитить Асгард от того, что я вытащил из Хельхейма.
Один недоверчиво вглядывается в сына и с удивлением спрашивает:
– Ты вот так просто объявляешь, что пойдешь против того, кого называешь своим братом?
– От того, кого я называл своим братом, осталось мало. Если вообще осталось... – сглатывая ком в горле, проговаривает Тор, – я любой ценой обязан остановить его. Это ведь я виноват. Во многом. Перед ним. Я виноват в том, что произошло в Йотунхейме, в его болезни... В том, что происходит сейчас... И оставить его погрязать в безумии – было бы немилосердно с моей стороны. Он мучается, отец. Я видел... Я должен сделать хоть что-то. Пусть лучше он умрет, чем вот так...
От долгого монолога пересыхает в горле и громовержец судорожно кашляет. Слова дались тяжело. Но что он еще мог сказать?
Навязчиво чувствуется в ладони рукоять молота. Бог Грома даже опускает глаза, разглядывая пустую руку...
Губы Всеотца расползаются в отеческой улыбке, с детства знакомой Тору. Так отец улыбался только ему, своему старшему сыну...
– Приятно понимать, что ты, наконец, стал что-то осознавать, – он подходит и кладет руку на плечо Бога Грома, – твои рассуждения достаточно зрелые... Насчет чего ты хотел поговорить?
И Тор, отчего-то ощущая себя предателем, начинает описывать план по защите столицы. Он говорит о том, куда в первую очередь Локи направит удар, о том, сколько и куда можно выставить людей, как обезопасить подступы, на каком расстоянии расположить дозоры...
И в этот самый момент из недр Черного Храма, стоящего теперь на горе, возвышающейся посреди свинцовых облаков – разносится тоскливый, полный боли вой... И даже приученные к любым кошмарам преисподней воины Черного Легиона – вздрагивают и переминаются с ноги на ногу...
А Локи корчится на полу, царапая грудь, впивается ногтями в податливую, тут же заживающую кожу, раздирает... Клеймо горит адским огнем, кровоточит...
Трикстер кусает предплечья, испещренные татуировками, и всхлипывает от боли, волнами пронизывающей все тело...
– Мне нужно... – из горла вырывается хриплый, надсаженный шепот, – нужно... Пожалуйста...
– Ты как наркоман, – издевательски шипит внутри знакомый голос, – как паршивый смертный... Но тебе же нравится избавляться от боли, признай... Нравится разрывать тонкую кожу горла, чувствовать, как чужая жизнь стекает по твоим пальцам...
– Не волнуйся, – зло выдавливает трикстер, с трудом поднимаясь на ноги, – скоро твоя жажда будет удовлетворена. Крови будет столько, что ты захлебнешься, Тварь.
– Я никогда не захлебнусь, – нравоучительно поясняет голос, – смерти не может быть много. Это ты будешь хотеть все больше. И ты это знаешь. Знаешь, что ты в тупике. Но ты ничего не можешь. Ты заложник у самого себя.
И голову разрывает жуткий смех. Маг валится на колени зажимая виски ладонями. Из носа хлещет кровь...
– Я бы не стал смеяться... – хрипит Бог Безумия. – Я обречен... А когда не станет меня – исчезнешь и ты. Так что наслаждайся моей болью молча. Пока можешь...
И медленно поднявшись, бредет к дверям. Его шатает, в груди, будто темным комом клубится магия, грозящая выплеснуться...
Охрана чересчур резко отдает честь, отступая от входа... Глаза у одного из солдат откровенно испуганные, но магу нет до этого никакого дела. Он даже не уверен, видел ли все это..
Трикстер подходит к кованой клетке с невольниками. Непослушными пальцами открывает замок, вцепляется в волосы первого попавшегося парня и швыряет его на землю.
А дальше... Дальше он себя уже не контролирует. Кровь щедро брызгает на лицо, стекает по шее... Волны ужаса, боли... Они омывают изнывающее от боли сознание, успокаивают тело...
Локи плевать, что на него смотрят все без исключения воины, находящиеся на внутреннем дворе, плевать, что в клетке рыдают дети... Он ложится на залитую кровью землю, рядом с остывающим трупом и опустошенно смотрит в вечернее небо...
– Войска готовы, – доносится откуда-то сзади голос Агареса, – если угодно, то можно начинать наступление на столицу.
Маг закидывает голову и смотрит на черные лакированные ботинки демона. Они отвратительно режут глаза своим блеском... Трикстер нервно смаргивает и выговаривает, прикрывая глаза:
– Если все готово, то какого черта, как у вас принято говорить, ты стоишь без дела? Иди, командуй.
– Я думал, ты сам... – герцог неуверенно переступает с ноги на ногу.
– У меня свои задачи. Ты же не хочешь, чтобы мой брат сорвал все наши планы? Иди, и делай, что я сказал.
Локи поднимается и, ссутулившись, бредет обратно в Храм. Хочется забиться в самый темный угол, заткнуть уши, закрыть глаза – и исчезнуть. Раствориться в ноющей боли, поселившейся в груди.
– Я уничтожу источник, – шепчет Локи, с ненавистью сжимая кулаки, – я буду свободен.
– Не забудь уничтожить Бальдра, – насмешливо напоминает сознание.
– Умрут все, кто должен умереть, – Локи присаживается на пол, перед жертвенником, – все, кто есть в Асгарде.
– И твой брат?
– По обстоятельствам, – коротко отвечает трикстер.
И воцаряется звенящая тишина, нарушаемая только глухим гулом, доносящимся сквозь толстые стены... И трикстер глухо смеется, прислушиваясь к началу конца...
Глава 15. «Асгард».
Ночь наступает резко. Накрывает, будто плотным тяжелым покрывалом. Душно, тихо, темно...
Тор закидывает голову, вглядываясь в черное небо. Звезд нет, их скрывают непроницаемые облака. Они пришли недавно. Как только спустилась тьма... И почему-то, кажется, что так будет теперь всегда. Странное ощущение сдавленности. Вакуума. Одиночества.
Кажется, это чувствуют все. Воины подавленно молчат. Не слышно даже скупых переговоров дозорных. Тягостное оцепенение вязко стоит в спертом воздухе.
И это ожидание... Хочется чтобы случилось хоть что-нибудь. Пусть даже что-то ужасное... Только не слышать этой ватной тишины, не вслушиваться в несуществующие шорохи и звуки...
Бог Грома поднимается со ступеней и зачем-то идет внутрь. Гулкое эхо шагов отражается от пустых стен коридора. Почему-то вспоминается, как по этому самому коридору трое воинов волокли почти бесчувственное тело младшего на площадь... Четко вспыхивают в сознании измученные, наполненные болью, зеленые глаза... Пара капель крови на подбородке от очередного приступа. И поднятый в напряженной улыбке уголок рта.
Больно. Все происходящее кажется дурным фарсом... Чем-то нереальным, неправильным... Так не должно быть – единственное, что Тор ответил бы на все вопросы. Если бы можно было что-то изменить... Но что?
Тор как никто другой знал, что время невозможно отмотать назад. Нельзя переиграть произошедшее.
Громовержец облокачивается о стену и прикрывает глаза, кожей чувствуя напряжение... И вдруг... будто холодное дуновение проносится вдоль стен. Остужает пылающую кожу, ласкает... Это бесподобно. Божественно... Чудятся тонкие пальцы, касающиеся шеи, плеч... Легко, осторожно, мягко...
– Люблю тебя... – одними губами проговаривает Бог Грома, ловя ладонью прохладный воздух...
И нестерпимая вспышка света, пронзающая все тело, жуткий хор надорванных голосов, рвущийся в уши... Ударная волна буквально впечатывает в стену, обжигая каким-то действительно адским холодом.
***
Локи равнодушно окидывает взглядом построенные в строгом порядке войска. По докладу Агареса – демонов здесь чуть больше тридцати тысяч. Плюс остальные. Человеческие наемники, оставшиеся в живых йотуны... Итого – сорок пять тысяч. Действительно впечатляет.
Трикстер взмахивает рукой, приветствуя воинов. И морщится от звуковой волны, ударяющей по барабанным перепонкам. Воины ревут, приветствуя Бога Безумия. Но они лишь боятся... Локи не чувствует ничего кроме страха и ненависти, волнами, вместе с приветственными криками, катящимися на него...
Его никто по-настоящему никогда не уважал и не любил. Только по принуждению... Только взамен на что-то. Кроме, пожалуй... Маг нервно усмехается, отворачиваясь.
– Ты доволен? – Агарес как всегда появляется за спиной, принося аромат дорогого парфюма.
– Более чем, – коротко бросает трикстер, – надеюсь, ты не облажаешься, как у вас принято говорить.
И еще раз бросив оценивающий взгляд на темную массу замерших солдат, исчезает в едва заметном световом искажении.
В этот раз телепортация происходит как-то... тяжелее чем обычно. В глазах рябит, виски будто сжимает тисками... Все расплывается, идет какими-то искажениями... Защита?!
Ну, да... Определенно.
Локи грустно улыбается самому себе.
Никто так и не догадался снять защиту, которую он сам когда-то устанавливал над Асгардом по просьбе Всеотца. Щелчок пальцев – и невидимый купол схлопывается, исчезая. И трикстеру кажется, что вместе с ним исчезает еще что-то важное...
Хотя, в общем-то...
Что еще может казаться важным теперь?
***
Трикстер внимательно «сканирует» взглядом замок. Все тихо. Напряженно.
Их страх... Их безвыходная тихая паника...
Руки неосознанно сжимаются в кулаки, ногти впиваются в ладони...
И вдруг... Мягкое тепло, разливающееся по телу, что-то почти забытое, родное... То, что, казалось, утеряно навсегда... Локи прикрывает глаза, сосредоточиваясь.
Вот оно.
Тор... Там, у стены главного коридора...
Пальцы против воли мысленно прикасаются к разгоряченной коже старшего, гладят...
Трикстер чувствует его глухую боль, тоску, отчаяние... И что-то еще. Что-то чужеродное. Чего никогда не было. Будто какая-то сеть оплетает разум Бога Грома. На расстоянии понять тяжело, но маг сжимает зубы, пытаясь дотянуться до основы... Кажется, заклинание было наложено не так давно, но он развивается... Как паразит. Как...
И сердце ухает куда-то вниз.
Такие проклятия практиковались магами Мидгарда на протяжение тысяч лет. Подобные заклинания применялись при королевских дворах, в кабинетах министров...
И трикстер отлично понимает, против кого оно настроено.
К лучшему. Если Тор убьет его сегодня – пусть так и случится.
Мысль приходит в голову неожиданно, но маг ощущает ее правильность, уместность...
Да, так будет правильно.
А пока... Пока он будет делать то, что должен.
***
Окровавленные пальцы трясутся, царапая гладкий пол, из горла вырывается каркающий какой-то смех... Как же хорошо! Экстаз, заполняющий почти бесчувственное тело. Животные инстинкты и безграничная сила. Убийство бога дает неимоверно много энергии. Сладкой, как удары все еще бьющегося в руке, сердца...
Локи вскакивает, едва не оскальзываясь на залитом кровью полу. Со всех сторон доносятся полные боли крики, жуткие звуки мокрых ударов, дробящих кости... Хотя, может, это просто воспаленный разум вычленяет именно их... Но магу плевать. Он в болезненном восторге впивается в свое красноглазое отражение в зеркальной стене, заляпанной кровью. Лихорадочно пылающие щеки, взлохмаченные, мокрые от крови волосы; ею же пропитанная одежда... Бог Безумия дергает плечом, избавляясь от ненужных тряпок. Легкая черная рубашка не стесняет движений... Маг трясущимися пальцами распутывает завязки на воротнике, обнажая грудь. Так легче дышать, кажется...
С каждой отобранной жизнью – сил бороться все меньше. Все сильнее накатывает апатия и хочется отдаться этой череде убийств. Отдаться, наконец, этому мраку, выжечь в себе память... Хель ошиблась в одном – чувства невозможно отобрать. Их можно всего лишь загнать в самую глубь подсознания, но рано или поздно... Татуировки кровоточат не останавливаясь, предплечья превратились в открытую рану, боль адская, но он уже привык. Что значит физическая боль для него теперь? Теперь, когда есть та, другая... Заставляющая убивать...
И пути назад нет.
Сдаться – значит умереть. На месте. Незамедлительно.
Хотя... в его ситуации, наверное, это, может и к лучшему? Смерть – это не так уж и плохо... Может, удастся на этот раз избежать вечных мук?
Трикстер глупо и истерично ухмыляется, представляя себя в Вальхалле...
Успокоиться. Нужно рассуждать здраво и выполнять план.
Локи мысленно окидывает взглядом все жарче разгорающееся сражение. Подступы ко дворцу пылают, сам замок тоже уже наполнен звуками битвы.
Хаос, ночной кошмар...
Когда-то давно, в детстве, трикстер больше всего боялся, что с домом что-то случится... А теперь – он претворяет собственные страхи в жизнь...
Злая ирония. Насмешка.
Трикстер нашаривает сознание брата. Естественно, это Главный Вход. Огромные колонны, золотая лестница, залитая кровью, заваленная трупами... И его Бог Грома...
Прекрасен.
Светлые растрепанные волосы, отточенные, но вместе с тем неудержимо-яростные движения...
Маг закусывает губу и заставляет себя переключиться. Сейчас – его цель – Всеотец. Наиболее сложная, наиболее важная...
Локи натыкается на ауру Одина в самом неожиданном месте. В его личных покоях. Там, в самой глубине дворца. И Фригг с ним...
Мелькает равнодушная мысль, что, возможно, придется убить и ее...
Трикстер переступает через труп Бальдра, лежащий у самого выхода, и медленно шагает в центральную часть замка. Туда, где все закончится.
В своих силах Бог Безумия уверен. Сейчас, напитанный жизнями миллиардов, он способен раздавить не только Одина. Но осознание этого не добавляет какого-либо комфорта или радости. Скорее пустоту. Сила, полученная таким путем, никогда не станет полностью его. Это кредит. Который заведомо нечем отдать.
Вот и высокие золоченные двери.
Маг взглядом срывает их с петель и швыряет в разные стороны. И издевательски кланяясь – входит внутрь.
***
Один резко встает с кресла, сжимая жезл. Тот, которым так мечтал обладать Локи, когда-то...
– Как ты посмел явиться сюда, грязный предатель?! – голос Всеотца раскатами отдается от высокого потолка, ударяется о стены...
Трикстер наклоняет голову набок, разглядывая Верховного Бога, сжавшуюся в углу Фригг... Те, кто воспитали его. Те, кто унизили...
– Это мой дом, – усмехается Локи, чуть разводя руками, – я думал, что имею право явиться.
– После того, что сотворил?! После того, как уничтожил Йотунхейм и Мидгард?
– Асгард. Его я тоже уничтожил, – вежливо замечает маг, – скоро от твоего города не останется камня на камне. Он падет. И я убью всех. Каждого ребенка, старика... Всех мужчин и женщин... Как и везде, где я был.
Всегда спокойное лицо Всеотца искажается от гнева. Он перехватывает посох, простирая руку. И здание потрясает ужасающей силы удар. Световая волна обжигающим шквалом проносится по залу... А Локи почти лениво складывает пальцы в характерном защитном жесте, откидывая яростную энергию, преобразовывая ее, наполняя черными нитями своей магии... сжимает кулак, формируя белую, в черных прожилках, сферу. И резко швыряет ее в отца.
Зал второй раз потрясает удар. Только сейчас он в разы мощнее, ярче... Секунда, и трикстер уже сжимает пальцами горло Одина, прижимая его и так обездвиженное тело к полу:
– Стой на месте! – хрипло шипит он, слегка оборачиваясь к Фригг, – а лучше беги отсюда. Так быстро, насколько сможешь! Иначе, я смогу догнать.
– Сынок... – ее голос срывается, – Локи, остановись! Пожалуйста! Останови все это! Ведь гибнут невиновные! Забери наши жизни, а их – оставь... Они должны жить!
– Невиновные? – тихо спрашивает трикстер и срывается на крик, – здесь нет невиновных! Как ты можешь называть меня сыном? Ты даже не попыталась помочь мне, когда Один приковал меня к позорному столбу, зашил мой рот! Ты просто молча смотрела! И клянусь богами, тебе это нравилось! И вся эта толпа! Они невиновные? Они заслуживают жить?! Вся эта мразь, которая обсуждала преступление, которое я не совершал! Единственный, кто здесь невиновен – это мой брат! Он единственный не бросил меня! Он любил меня! Любил так, что пожертвовал всем, ради моей ничтожной жизни!!! Я ненавижу тебя... – голос срывается, из горла вырывается только хриплый шепот, – ненавижу! Я хочу, чтобы ты умерла... Я хочу твою смерть! Хочу смотреть, как ты корчишься от боли, рядом с отцом!
Тело, ведомое желанием убить – подается вперед, пальцы уже предвкушают ощущение уходящей жизни..
И кто-то с силой толкает его в сторону... Трикстер летит на пол. Но обостренная смертью реакция не дает упасть. Локи перекатом уходит вправо и резко поднимается, одновременно ставя защиту. И так и замирает, с прижатыми к груди ладонями.
Тор. Его старший брат. В заляпанном кровью нагруднике... На щеке – длинная яркая царапина. Как тогда, в ледяной камере...
– Что ты здесь делаешь?! – слова вырываются сами собой.
Он ведь не должен был здесь быть! Это не по плану! Не по его чертовому плану!
– Уходите, – вместо ответа отрывисто бросает Тор матери, – забирай отца и уходите.
Верховная Богиня резко хватает Одина за руку, и они исчезают в тусклой вспышке.
– Ванахейм... – задумчиво проговаривает трикстер, – неудачный выбор. Я буду там сразу после Асгарда.
– Что ты творишь, брат? – тихо спрашивает Бог Грома, – ты понимаешь, что едва не убил мать сейчас? Опомнись!
– Я не брат тебе!!! – истерично выкрикивает трикстер, забывая о том, что ему нужно держать себя в руках, – зачем ты называешь меня так?! Ты ведь ненавидишь меня! Едва я сдамся – ты первым плюнешь в мою сторону! – маг не замечает даже, что в точности повторяет слова сказанные тем, другим...
– Я когда-нибудь давал тебе повод усомниться в себе, Локи? – горько спрашивает Тор, – неужели ты так ничего и не понял? Не понял, что тебя могут любить?
– Видимо, нет, – зло шипит Лофт, сжимая кулаки.
Зачем Тор говорит ему все это? Тем более, это заклятие... Оно явственно ощущается даже под волнами боли и возбуждения, исходящих от брата.
– Идем, я покажу тебе, что ты сотворил! – Бог Грома неожиданно хватает трикстера за руку и тащит к дверям, – идем, брат.
Пара коридоров – и они в вестибюле у Главного Входа.
Заваленное трупами помещение заляпано кровью... Вспоротые животы, вывалившиеся внутренности... И этот безумный запах крови. Он ударяет по сознанию, заставляет напрячься...
– Видишь?! – Тор так и не отпускает холодные пальцы младшего. Наоборот, сжимает, греет...
– Ты еще не видел, что я сотворил с Бальдром, – холодно и ровно выговаривает Локи, а потом вырывает ладонь...
И наносит первый удар...
Глава 16. «I must die».
На секунду перед глазами вспыхивает яркий белый свет. Но тут же гаснет, оставляя после себя боль. Правая щека будто горит. Младший ударил именно по ней. По той, где сочилась кровью длинная царапина...
Ярость буквально затапливает сознание. Уничтожает все мысли... Остается только одно желание: убить предателя. Убить того, кто посягнул на святое.
– Тварь... – не своим голосом выговаривает Бог Грома, поднимаясь, – чудовище!
– Ты не представляешь, насколько ты прав, – изображает улыбку маг.
И неуловимым движением перетекает чуть в сторону, одновременно выхватывая из-за пояса тонкие кинжалы.
Против молота – оружие Лофта смотрится смехотворно-ничтожным. Но Локи выглядит уверенным. Спокойным. Чересчур спокойным...
И громовержец вспоминает, как младший легко управился с отцом. Настолько легко, будто Всеотец был каким-то смертным, не более.
Эта мысль мелькает, когда Тор стремительно идет на сближение, надеясь сбить брата с ног. Молот в руке, будто нетерпеливо подрагивает. Ждет... И Бог Грома готов дать ему кровь. Рука не дрогнет – он знает.
Локи неожиданно ловко уходит от атаки, банально отпрыгивая чуть в сторону. А вот Тор... Он не успевает справиться с инерцией и Мьельнир расшибает огромную колонну, окатывая Бога Грома дождем осколков. А трикстер что-то выкрикивает на незнакомом языке. Слова резкие, неприятные... Запястье обжигает болью, оружие со стуком падает на пол, разбивая мрамор... И внезапно оказывается у ног мага.
Тор резко вытягивает руку, пытаясь вернуть... Но связь рвется.
А Локи что-то кричит, запрокидывая голову, из носа мага выплескивается кровь... И вдруг... Ослепительная вспышка – и оружие раскаляется докрасна, и четко становятся видны руны. Они смотрятся ожогами на металле... Настолько чужеродные, отталкивающие, что хочется отвернуться...
Бог Безумия валится на колени и вдруг обхватывает пальцами рукоять. Вскрикивает, сжимает зубы...
Тор дергается остановить трикстера, спасти оружие...
Предатель! Он должен быть мертв!
Но ноги будто приросли к полу. Бог Грома не может даже пошевелиться.
А маг шепчет что-то. Горячо, сбивчиво... Будто просит. И знаки вдруг начинают пропадать. Один за другим. Исчезают, растворяясь в раскаленном металле.
Локи отдирает прикипевшую ладонь и тяжело поднимается, отходя в сторону. На белом лице крупные капли пота.
– Теперь все... Теперь ты свободен. Делай, что должен. Сам, – хрипло говорит Бог Безумия.
– Что значит «сам»?! – выкрикивает громовержец, – что ты несешь?!
– Я так и не научил тебя сопоставлять факты, – с сожалением бросает маг, – ты был под воздействием заклинания, Тор. Я снял проклятие, потому что не хотел, чтобы меня убил ничего не соображающий зомби. Теперь дошло? – издевательски спрашивает Лофт, наклоняя голову набок.
Тор во вспышке слепой ярости буквально за секунду оказывается рядом с младшим и наотмашь бьет трикстера по лицу. Разбивает эти тонкие губы, окрашивает белоснежную кожу в красный... В тот самый цвет, которым светятся безумные глаза брата.
Локи откатывается куда-то в сторону, встает с разгибом и растягивает окровавленный рот в отвратительной белозубой ухмылке. Хохочет, закидывая голову... И выкидывает вперед раскрытую ладонь. С пальцев срывается что-то неуловимое, темное... Ударяет в грудь. Туда, где сердце...
Ударная волна опрокидывает Тора наземь, будто прибивает к полу...
А маг нависает над потерявшим ориентацию в пространстве Богом Грома, пережимает его горло коленом и выкрикивает, забрызгивая капельками крови:
– Раньше было иначе!!!
Но Тор слышит только звонкий голос, от которого в груди разгорается вдруг волна этого неконтролируемого чувства... Нежность... Хочется провести пальцами по окровавленному подбородку, стереть капли, как тогда... Раньше...
Нет! Он должен убить... так будет милосердно. Так будет правильно.
– Да! – в безумном восторге кричит Лофт, вдруг отпуская громовержца, – так будет милосердно! Давай... Давай же! Поднимай свой молот!
И раскидывает вдруг руки, будто добровольно распиная себя...
– Убей...
Тонкие пальцы, кровоточащие татуировки на предплечьях... Так много крови... Стекает струйками из рассеченных губ, катится по шее, затекает под воротник... И эти метки... Глаза снова и снова возвращаются к выжженным на коже знакам.
Тор делает медленный шаг к младшему, еще один... Локи не двигается, просто смотрит... Красные глаза внимательные, широко распахнутые...
Еще шаг...
– Вырви мое сердце, Тор, – с придыханием выговаривает трикстер, – ты же хочешь этого... Хочешь убить того, кто сотворил все это... – трикстер обводит глазами залитое кровью, заваленное трупами пространство, – так давай!
Язык, скользнувший по тонким губам... Раскинутые в стороны руки...
О, боги... Он просто больше не может сопротивляться. Мысли исчезают из головы...
Громовержец в один прыжок преодолевает разделяющее их пространство и впивается в губы младшего собственническим, почти животным поцелуем...
Локи с силой отталкивает брата и издевательски спрашивает:
– Разложишь меня прямо здесь? В крови? Как шлюху...
Подается вперед, вцепляется пальцами в доспех и легко, будто жестянку – срывает.
– Сейчас... – хрипло шепчет трикстер, – мне безумно больно... Каждый сустав выкручивает, будто дробит... Я не чувствую своей кожи, все горит огнем... Единственное, чего мне хочется сейчас – твоей смерти, – пальцы исследуют кожу на шее, нажимают на точки, от которых у Тора в глазах плывет, заваливается куда-то набок... – я хочу видеть, как в моей руке бьется сердце, чтобы кровь текла по лицу... Она успокоила бы боль на время, дала бы мне передышку... Но ты...Ты вернул мне то, от чего мне будет больно всегда... Их глаза...
Локи ведет ладонью по скуле громовержца, надавливает на царапину... И продолжает шипящим речитативом:
– Я вижу их... Всех... кричащих, захлебывающихся собственной кровью... Знаешь, каково раздирать глотки голыми руками? Сначала лопается эта тонкая кожа, выплескивается кровь... Они дергаются, хрипят... – маг вдруг отходит на шаг, туда, к стене и, тяжело дыша, выговаривает:
– Я уничтожил полвселенной, Тор. Я убил всех там... И мне безумно нравилось. Я упивался страданием, страхом. Я смотрел как умирают дети...
Красные глаза вдруг неуловимо меняются... В уголке блестит капля, еще не скатившаяся по щеке...
Тор подходит совсем близко, стирает большим пальцем влагу и шепчет:
– Ты плачешь, брат... Ты чувствуешь...
И мягко прикасается к плотно сжатым губам. Трикстер приоткрывает рот, впускает... Будто отдает себя старшему. Хрупкое тело пронизывает дрожь... Тор чувствует, как судороги волнами прокатываются по спине младшего.
Руки путаются в ткани одежды, скользят по оголяющейся коже, размазывают кровь... И их с трикстером, и чужую...
Слова больше не нужны, и Тор не знает, помнит ли он хотя бы одно из них. Разве что имя брата, которое с дыханием срывается с губ.
А Локи чуть отталкивает Бога Грома и невыносимо медленно стягивает с него рубашку. Она падает к ногам, на залитый кровью пол... Длинные пальцы уже дергают завязки на штанах. Будто невзначай проходятся по ткани, стягивающей пульсирующий член, чуть гладит...
Громовержец поворачивает трикстера лицом к стене и выговаривает:
– Доверяй мне, брат.
И мягко проводя по бедрам младшего – спускает с него штаны. Проводит по паховым складкам, по нежной коже... Чуть сжимает ягодицы, ласково целует трикстера в шею и, смочив пальцы слюной, осторожно обводит тугое отверстие.
– Нет... не надо. Не так...
Трикстер отталкивает ласкающие, растягивающие пальцы и прогибается, упираясь ладонями в стену.
– Сделай это... просто сделай, – тихий голос срывается, – я хочу почувствовать...
Тор прикасается губами к пульсирующей на шее венке, целует... Волосы щекочут лицо, они чуть влажные от крови, растрепанные...
– Тебе будет больно, – просит он, – зачем ты так? Повернись, я хочу смотреть в твои глаза...
Маг судорожно сглатывает и шепчет:
– Пожалуйста...
Холодная кожа под ладонями... Какой же он гладкий, гибкий... Невыносимо родной... И сил терпеть уже не остается. Он так давно не касался... Так давно...
Бог Грома снова смачивает слюной дрожащие от волнения пальцы, гладит сжавшееся кольцо мышц... Приставляет член, чуть трется о вход...
– Прости, – губы сами выдыхают короткое слово, когда головка раздвигает тугую плоть.
Резкий толчок – и он полностью внутри. Стенки сжимаются вокруг...
Какой же узкий! Мягкий, пульсирующий внутри...
И вскрик. Болезненный, сдавленный...
Трикстер закусывая губу, вдруг подается назад, насаживается... рваные, аритмичные движения... Тор будто чувствует эту невыносимую боль, которую сейчас испытывает младший... И вдруг... кровь, яркая алая кровь течет по ногам Бога Безумия.
И Тора пронзает чувство вины, страх...
– Локи... маленький... не двигайся!
Прижимает к себе хрупкое тело, пресекает рваные попытки двинуться... Заставляет младшего откинуть голову на свое плечо, целует зажмуренные глаза, вытирает губами слезы со щек... Ощущение влаги там, внутри... Боги, как он мог допустить?!
– Зачем ты сделал так? Мне же... – Бог Грома стирает большими пальцами кровяные разводы с подбородка мага, – я не хочу причинять тебе боль!
– Не выходи, – хрипло просит трикстер, обхватывая холодными ладонями за поясницу, – кончи... Кончи в меня. Я хочу, чтобы было больно... Я заслуживаю худшего.
– Чушь... – мягко выговаривает Тор, – ты не заслуживаешь. Иди сюда... Тебе будет хорошо, обещаю.
Перехватывает член младшего у основания, чуть сдавливает... Ведет пальцами вверх, гладит... Собирает пальцем капли прозрачной смазки... Растирает влагу по всей длине, снова массирует головку, задевает чуть выступающие венки... Локи едва слышно выдыхает... Тонкие пальцы царапают стену, в которую маг снова вцепился...
– Сначала будет тяжело... – виновато шепчет Тор, и чуть качает бедрами.
– Прекрати! – почти вскрикивает маг, – получай удовольствие! Не думай обо мне сейчас! Просто трахай!
– Ты же знаешь, что я никогда не смогу «просто трахать» тебя, Локи, – проговаривает Бог Грома в самое ухо брата, целует впадинку... – я люблю тебя.
Локи шипит что-то злое, непонятное... А потом вцепляется ладонями в бедра старшего и насаживается. Уже серьезно, глубоко пропуская внутрь. Шепчет что-то... И Тор чувствует, что если не продолжит это безумное движение, то тело разлетится на осколки... Заклинание. Чертово заклинание!
