Текст книги "Лазейка из Сторибрука (СИ)"

Автор книги: La donna

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Голд вдавил кнопку звонка и застыл, прислушиваясь. В глубине дома послышался смутный шум, звук падения, сменившийся мягким стуком быстрых шагов по полу, наконец, дверь распахнулась и на пороге появилась Изобель. Несмотря на то, что время было обеденное, она была одета в заношенную пижаму с узором из розовых рыбок, поверх которой была натянута массивная шерстяная кофта. На ногах не было даже носок. Глаза покраснели и слегка припухли, а волосы, были всклочены так, будто девушка только что встала с постели.

– Как твои дела? – спросил Голд, отдавая долг формальной вежливости.

Изобель натянуто улыбнулась и сделала неопределённый жест рукой.

– Я-а, – проговорил он с несвойственной ему неловкостью протягивая ей пакет, – украшения для дома принёс. К Хэллоуину. Конечно, ещё в запасе почти две недели, но…

Изобель взяла пакет с украшениями, прижала его к животу, сделала судорожный вдох через рот, но так ничего и не сказала, ограничившись кивком.

«Бедная девочка», – мелькнула у Голда невольная мысль. Он, разумеется, не был совсем слепым и видел, что Изобель испытывает к Хэмишу некий романтический интерес, но и не подозревал, что всё зашло настолько далеко.

– И, – продолжил Голд, пытаясь успеть до того, как Изобель захлопнет дверь перед его носом, – Хэмиш просил передать, что он ждёт тебя на празднике в-честь-его-спасения-и-нашего-семейного-воссоединения. Я, честно говоря, – Голд снизил голос, – рассчитывал, что ты будешь участвовать в организации и немного уравновесишь пыл Александры. Она настроена на что-то грандиозное.

Изобель сделала ещё один судорожный вдох и произнесла сиплым гнусавым басом:

– Я слышала сообщение Алекс. Мне очень жаль, но вам придётся праздновать без меня.

– И давно это с тобой? – спросил Голд очень серьёзно.

– Ко мне только сегодня голос вернулся, – пробасила Изобель ещё ниже. – И я пойму, если ты будешь смеяться. Потому что, – она снова была вынуждена остановиться, чтобы перевести дыхание, – это действительно смешно.

– Лично я ничего смешного не вижу, – ответил Голд сухо. – Позволь нам войти.

Изобель опустила голову и молча отошла вглубь небольшой полутёмной прихожей.

– Без тебя, – Голд оглядел чистый пол, нашёл глазами табурет, и усевшись на него принялся расшнуровывать ботинки, – никакого праздника не будет. Если бы не ты, и не было бы никакого повода для праздника. Мы бы просто не успели выдвинуться на остров до начала бури. Или вовсе бы не узнали, где Бэй… Хэмиш. Та буря сорвала бы моторку с якоря и мой мальчик до сих пор бы был совсем один на этом проклятом острове. Даз, сидеть, – без паузы обратился Голд к песику, уткнувшемуся носом в один из кроссовков хозяйки. Голд подхвалил щенка на руки, и оставшись в одних носках встал.

– Где тут можно лапы помыть? – спросил он. Изобель, вздыхая и шмыгая носом, проводила их до ванной, где Голд вымыл Дазу поочерёдно передние и задние лапы, вытер их бумажным полотенцем и только после этого отпустил щенка исследовать новое для него пространство и обратился к Изобель:

– Не стой на кафеле босиком. Хоть бы носки надела, – Голд вдруг быстро приблизился к девушке, обнял, клюнул губами в лоб. – Ну вот, и знобит тебя, – заметил он озабочено отстраняясь.

– Немножечко, – просипела Изобель.

– Ты к доктору Брауну обращалась?

– У меня даже температура почти нормальная, – из-за хриплого тембра слова звучали не слишком разборчиво. – Всего 37 и 3.

– И сколько это по Фаренгейту? – нахмурился Голд. – Впрочем, не важно. Я видел, как люди угасали и вовсе без лихорадки. Так что быстро надевай носки и будем тебя лечить.

Пока Изобель одевалась, Голд отправился на кухню и стал придирчиво оглядывать содержимое полок. Конечно, первым его порывом было исцелить Изобель с помощью магии, и лет сто назад он бы так и сделал, не задумываясь о последствиях. Да что там, даже две недели назад! Но только с тех пор кое-что изменилось, кое-что напомнило ему, что волшебство всегда требует платы – так или иначе. Исцелённый его магией малыш Джок едва не погиб под колёсами чокнутого преступника, и как знать, не было ли это «случайное стечение обстоятельств» последствием оказанной, но так и не оплаченной услуги Тёмного. К тому же, распространяя по Лохду под видом украшений, уловители магии, Голд задумался не может ли воспользоваться чем-то подобным и тот, кто подбросил ему соломенную фигурку. Волшебство исцеления требовало достаточно больших усилий и оставляло после себя отчётливый магический след, и как не беспокоился Голд за здоровье девушки, подвергать её опасности и истощать свои силы, ему не хотелось. Но, в принципе, лечить простуду он умел, и Лохду было волшебным место задолго до его в нём появления, и тот, второй, тоже тут был не причём. Так что даже обычный травяной чай, собранный в Лохду, мог обладать воистину волшебными свойствами. Проблема в том, что никаких трав на кухне у девушки Голд так и не обнаружил.

– У тебя есть лекарственные травы? – спросил он у Изобель зашедшей на кухню и теперь молча наблюдающей за вторжением в её владения Голда.

Она выдвинула и ящик стола и подала ему коробку ромашкового чая. Голд сощурился, читая надписи на фабричной упаковке. Трава, разумеется была не местной.

– А молоко есть?

– Кончилось, – Изобель сухо закашлялась. Видимо, голосовые связки больше не выдерживали нагрузки.

– Больно говорить?

Девушка кивнула, не переставая кашлять, в глазах её блестнули слёзы, и она просипела всё тем же мужским, так не шедшим ей голосом:

– Мне просто надо выспаться и всё пройдёт.

– Конечно, милая, – покачал головой Голд, – за неделю пройдёт, если до скоротечной чахотки не дойдёт. – Он нежно, едва касаясь, тронул желёзки у неё на шее, что-то проверяя, скользнул пальцами по лбу и остановился чуть выше переносицы. – И голова болит тут сильно, не проходит?..

– Да, – прошептала басом Изобель, глядя прямо ему в глаза.

– Ничего, милая, мы тебя за два дня на ноги поставим.

Голд продолжил изучать содержимое буфета и холодильника, с сожалением обнаружив, что и приправы все привозные, в фабричной упаковке, яйца кончились, так что гоголь-моголя не сделать, молоко с мёдом отменяется. Как ни не хотелось Голду оставлять сейчас Изобель одну, он уже готов был сдаться и отправиться за всем необходимым, как вдруг наткнулся на ящик с картошкой.

– Где брала?

– У МакКрэ, – коротко ответила девушка.

– Отлично, – кивнул Голд. – Значит ты пока приготовь ещё одни свежие носки, одеяло потолще, пару тканных полотенец или хоть навлочку. Я скоро буду.

Голд ловко очистил картофель, поставил очистки киптятиться на газовой плитке, а очищенные клубни залил водой и отправил на полку холодильника: пригодятся, когда девушке станет лучше и она сможет вливать в себя что-нибудь не жидкое. А пока он заварил в самой большой из найденных кружек ромашковый чай – пусть и без волшебных свойств, но горячее питьё должно было немного облегчить состояние – и отнёс его Изобель.

Через десять минут, когда очистки как следует настоялись, Голд добавил в отвар немного топлёного масла, которое, судя по всему тоже было местным, фермерским, и обвязав кастрюлю толстым полотенцем принёс её в комнату.

– Всё готово?

Изобель кивком указала на стоявшую рядом с кроватью тумбочку, на которой стопкой лежали, почти все указанные вещи.

– Надеюсь, ты ими не слишком дорожишь, потому что что со стиркой потом придётся повозиться, – усмехнулся Голд, устанавливая кастрюлю с отваром на кровати. – Ладно, милая, теперь тебе нужно просто склониться над кастрюлей и подышать.

– А можно без этого? – просипела Изобель.

Голд вздохнул.

– До тебя доходили слухи, что я целитель? Так вот, эти слухи чистая правда. Так что лучше слушайся.

Изобель грустно кивнула, склонилась над паром, а Голд накрыл её голову одеялом и вышел в ванную, за бумажными полотенцами. В последующие полчаса мучений, когда Изобель то судорожно дышала над отваром, то выныривала из-под одеяла прокашляться и отсморкаться. Полотенца очень пригодились, для льющегося с лица девушки потока пота и не менее бесконечного потока пробившейся наружу слизи.

Когда отвар немного остыл, Голд выудил из него картофельные очистки и соорудил из них три компресса. два на пятки, и один на грудь «чтобы мокрота отходила».

– Ну, – сказал он, устраивая Изобель повыше на подушках и со всех сторон подтыкая одеяло. – А теперь тебе действительно надо поспать. И когда проснёшься, тебе станет гораздо лучше…

– Я не хочу спать, – выдавила девушка сипло, – я и так целый день спала.

Голд вздохнул и уселся на край постели:

– Хочешь, я побуду с тобой пока ты засыпаешь, сказку тебе расскажу?

– Лучше быль… Про себя расскажи, – попросила девушка и прикрыла глаза.

– Про меня, – Голд нащупал в кармане пиджака игрушку, чудом оставшуюся с тех времён, когда сам он просил у отца рассказать его сказку перед сном, чтобы легче спалось на голодный желудок. – Лучше сказку. Жил-был мальчик, мать его умерла, так и не успев дать ему имени, и отец назвал его Румпельштильцхен. Румпель не понимал, почему его имя вызает у всех смех или негодование. Мальчишки смеялись над ним, взрослые обвиняли во лжи. Не понимал, но спросить у отца боялся. А когда Румпель подрос настолько, что перестал вызвать жалость и выпрашивать деньги с его помощью стало не так сподручно, отец при первом удобном случае избавился от сына. Вот тогда мальчик и понял, почему тот назвал его так. Потому что не любил.

Голд взглянул на Изобель. Девушка уже спала, тяжело дыша открытым ртом.

========== “Это, как бы, важно” ==========

Хэмиш заметил, что отец чувствует себя при Алекс неловко. Или делает всё, чтобы неловко почувствовала себя она. Ти Ви Джон, привыкший хозяйничать в участке, как у себя дома, и вовсе в открытую выражал недовольство её присутствием. Открывал холодильник и вслух ворчал про столичных штучек, которые заставили все полки своими йогуртами. А как-то извлёк из стока ванной ком светлых волос и плюхнул посреди стола, когда они обедали. Пришлось объяснять ему, кто в доме хозяин, а кто гость.

Голд такого себе не позволял, он вообще по большей части корчил из себя джентльмена, хотя Хэмиш уже давно успел понять, что под всеми этими “пожалуй-позвольте-извините” отец и жёстче, и проще, чем кажется. Да и с теми, кто ему дорог, ведёт себя совершенно иначе. Но не с Александрой, ей Голд пока не доверял: присматривался. Алекс тоже не слепая, чувствовала отношение. От того и болтала в присутствии отца вдвое больше обычного. И праздник этот затеяла… Может быть, ещё и от того, что к ней по возвращении многие стали как-то не так относиться. Все спрашивали, когда она обратно в Лондон или начинали сочувствовать, мол, как это, не сложилось в столице, значит. Словно не понимали, что Алекс не из тех, кто сдаётся. Пусть её решение было спонтанным, но вполне серьезным. Хэмиш чувствовал это. Как и то, что возвращение в Лохду не было для неё остановкой в её писательской карьере. Скорее заходом с другой стороны. Она ещё развернется! Но пока ей было немного не по себе, и Голд время от времени влезающий со своим “Нам надо поговорить, сынок” в смысле наедине только усугблял ситуацию.

По правде, все эти отцовские намёки на “нам надо многое обсудить”, раздоажали и самого Хэмиша. Он особенно и не понимал, о чём говорить. Голд его отец, окей, отлично, это выяснили. “Папа”, – это слово само ложилось на язык. Значит, теперь у Хэмиша есть родной человек, и у Голда тоже, они больше друг друга не бросят, это понятно. Чего тут обсуждать? Узнать что-то про собственное детство? К чему это, если оно давно прошло. От рассказов оно назад не вернётся, надо жить будущим. Рассказывать же отцу о том, как его определяли то в приюты, то в приёмные семьи, или как он в школе поражал всех учителей своей тупостью, Хэмиш не хотел. Старик только расстроится. Лучше уж устроить барбекю, нажарить мяса и обсудить футбол.

Поэтому, когда они столкнулись у Рори, (Хэмиш составлял заказ для грядущего праздника и интересовался, можно ли не покупать дополнительный мангал, а взять на попользоваться и вернуть после уикэнда), Хэмиш испытал смешанные чувства. С одной стороны он действительно был рад видеть отца, с другой стороны боялся, что тот опять заведёт шарманку “нам нужно объяснится”. Однако тот был больше озабочен выбором продуктов: покупателем Голд был очень придирчивым.

– Пап, – оторвал Хэмиш отца от выяснения важного вопроса, откуда в магазин попали французские баггеты, – рискую разрушить бизнес мистера Кэмпбела, – Хэмиш заговорщицки подмигнул Рори, – но они точно не из Франции. Ты мне лучше скажи, у тебя в лавке не найдётся лишней жаровни?

– У меня в лавке ничего лишнего нет, – отец сдержанно улыбнулся, – все товары имеют инвентаризационный номер и занесены в каталог. И жаровни там тоже есть, – последовала ещё одна нервная и неровная улыбка, – с тебя я, конечно, плату не возьму. Только не уверен, что стоит проводить пикник именно в эти выходные.

– Багет брать будете, мистер Голд? – поинтересовался Рори несколько нетерпеливо.

– Да, два пробейте, – согласился отец, сунул булки в пластиковый пакет и продолжил прерванную речь: – Я был у Изобель, и она приболела. Даже если к пятнице ей станет лучше, и она и сможет выбраться на ваше барбекю, это явно не пойдёт ей на пользу. А без неё…

– Ага, – согласился Хэмиш, – надо её дождаться. Не новый год – перенесём.

– Э, – вмешался Рори поправлявший на стеллажах, потревоженные Голдом продукты, – так багеты для мисс Сазерлэнд?

– По крайней мере один из них, – дёрнул плечом Голд. – А что, есть какая-то разница?

– Некторая, – заметил Рори с иронией. – Она не стремится мне товара на сто фунтов перещупать, прежде чем купить на пенс… Подождите минутку, мистер Голд, – Рори скрылся на складе и, вернувшись с двумя багетами на вид ничуть не отличающимися от остальных, вручил их Голду, а проданные ранее вернул на прилавок. – Эти сегодня привезли, – пояснил он. – Выгрузить не успел. Передавайте мисс Сазерлэнд привет и пожелания здоровья.

– Всенепременнейше, – пообещал отец и, прижав к груди покупки, склонился в лёгком полупоклоне.

Было в этой церемонности что-то очень знакомое…

Они вышли из магазина и отец, чуть ли не жонглируя пакетом, тростью, ключами от машины, открыл багажник своего “Ситроена”. “Всё-таки у них с ТиВи Джоном много общего, – мимоходом заметил Хэмиш. – Та же любовь к автомобильному старью. ТиВи Джон может оправдать себя хоть тем, что это по бедности, а у папы точно такой отмазки нет”. Голд поставил пакет в багажник, извлёк из него другой, бумажный, побольше и пообъёмней, переложил в него только что купленные багет и пачку риса, и неожиданно вручил этот груз Хэмишу.

– Не завезёшь это к Изобель, сынок?

Хэмиш аж глаза выпучил от такого неожиданного поворота, но пакет взял.

– Что там, кирпичи? – поинтересовался Хэмиш.

– Да так, – непределённо махнул рукой отец, – чай, курица, молоко. Скажешь, Изобель, чтобы молоко убрала в холодильник, а курицу сразу поставила вариться, бульон ей сейчас полезен.

Хэмиш скорчил забавную рожицу, которая должна была означать “Ти Ви Джон, ты ли это”, но отец, кажется, не понял глубинного смысла послания и впервые за эту их встречу улыбнулся без обычной озабоченности.

– И почему ты сам не скажешь ей всё это?

Отец захлопнул багажник.

– Надо Даза отвести к ветеринару, что-то он чешется…

– А сам ты его вылечить не можешь? – удивился Хэмиш.

– Слухи о моих возможностях несколько преувеличены, – усмехнулся отец. – Прежде чем лечить, надо понять, чем он болеет. Блох у Даза нет, все кости целы, у него явно не круп и не собачья чумка. И мои средства помогают только на время. Так что, посмотрим, что скажет наука, – добавил он несколько загадочно, подманил щенка и укатил в сторону ветстанции, оставив Хэмиша посреди дороги с пакетом и поручением.

Впрочем, Хэмиш и сам был не против повидать Изобель. Выглядела она не столь уж больной, разве что немного опухшей, да говорила в нос. Она рассовала содержимое пакета по кухне, достала из холодильника банку холодного пива (“мне всё равно пока нельзя”) и потребовала у Хэмиша отчёта о последних новостях (“я отпросилась в редакции, но будет неплохо, если я хоть пару заметок напишу”).

– Подкуп должностного лица? – пошутил Хэмиш, но отказываться от угощения не стал и вкратце пересказал ей содержимое вчерашней вечерней программы в отеле.

Изобель что-то чиркала в блокноте, а потом раскашлялась и совершенно неожиданно выставила Хэмиша за дверь: “Нечего тут моей инфекцией дышать, должностное лицо, ты у нас единственный полицейский, тебе болеть нельзя”.

Однако, несмотря на такое внезапное прощание, на душе у констебля стало чуть легче. Он и сам не давал себе отчёт, что немного опасался того, что теперь, когда у них с Алекс всё решено, их дружба с Изобель закончится… Потому что то, что Хэмиш не любил обсуждать подобные сентиментальные вещи, вовсе не означало, что он их не замечал или они совсем не имели для него значения. Замечал. Как и то, что интерес Изобель к нему был не совсем уж и дружеским. По крайней мере, не всегда. И будь на её месте любая другая девушка, Хэмиш наверняка бы воспользовался ситуацией: одноразовые свидания помогали ему забыться в тот период жизни, когда он считал, что Алекс для него потеряна навсегда. Но это была Изобель и Хэмиш слишком дорожил её дружбой, чтобы позволить себе что-то большее. И то что теперь, после возвращения Алекс они могут так же запросто пить пиво (ладно, пиво пил только он, Изобель тут же заварила себе в кружке отцовские травы) и подтрунивать друг над другом оказалось для него неожиданно важным. Важнее, чем он мог предположить.

========== Попутчик ==========

Осень была тёплая, несмотря на середину октября, даже листва ещё не начала желтеть, и если такая погода простоит хотя бы до конца недели, можно продлить рыболовный сезон. Дорога шла в гору, но Хэмиш вёл лэнд ровер мягко, просто наслаждаясь пейзажем, спокойствием и…

Появившаяся на дороге словно по волшебству мальчишеская фигура заставила констебля поспешно вжать педаль тормоза. И откуда только взялся этот долговязый мальчишка. Вокруг ни леска, ни кустов, не по пластунски же он полз среди травы, чтобы сыграть с водителем злую шутку?

Мальчик и не думал отступать на обочину. Так и стоял посреди неширокой дороги, расставив ноги и нахально уперев руки в боки. На мальчике было нелепо в зелёное облачение а-ля средневековье, точно собирался играть в спектакле про Робина Гуда, только лука и стрел не хватало. Странным было и другое: Хэмиш видел его впервые. По именам констебль всех окрестных хулиганов не помнил, но в лицо знал даже тех, кто к его участку не относился. За три года службы все малолетние дебоширы из соседнего Дунракена успели попасться ему на глаза. Да и не густо здесь было подростков: старшей школы в Лохду не было, и съезжалось это беспокойное племя только на каникулы. Хэмиш высунулся из окна:

– Что, малец, с жизнью расстаться захотел? Иди-ка на обочину, пока я не выписал штраф.

Пацан нагло ухмыльнулся и не сдвинулся с места:

– Нет уж, дяденька полицейский, никуда я не пойду.

Хэмиш с досадой вздохнул, взглянул на умостившегося рядом Джока: «Плакал наш спокойный вечер, придётся с юным суицидником возиться», – адресовал он пёсику мысленную реплику: малыш Джок всегда понимал его без слов.

– Жить надоело? – обратился он к подростку.

– Почему же? – вопросом на вопрос ответил мальчишка и наконец сменил позу: уселся по-турецки прямо на асфальте, ничуть не побоявшись запачкать свои чудные шмотки.

Хэмиш взял с заднего сиденья мегафон, и выйдя из кабины направил его прямо на мальчишку:

– Сопротивление бесполезно.

Тот высоко хихикнул.

– Вы, дяденька полицейский, не шумите. Лучше подвезите.

– Эстримальный способ автостопа, – проворчал констебль. – И куда тебе?

– Как раз по пути…

«Очередной беглец», – заключил Хэмиш про себя. Мальца следовало вернуть домой, но для начала узнать, где его дом и отчего он сбежал оттуда. За годы работы в полиции Хэмиш навидался и наслушался всякого. Наглый мальчишка мог дать дёру и от отца, наградившего его сгоряча подзатыльником, и из подпольного борделя. Или просто находиться под наркотиками. Хэмиш пересадил малыша Джока на заднее сиденье.

– Ладно, залезай!

– Так вы меня приглашаете? – малец бодро поднялся на ноги. – Правда, приглашаете?

– Ладно, приглашаю, – согласился Хэмиш довольно кисло.

Он занял своё место за рулём, а пацан пристроился на пассажирском сиденье и от души хлопнул дверцей.

Хэмиш завёл мотор, а малец (впрочем, ростом этот «малыш» был поболе самого Хэмиша) потянул свои длинные руки к стоящей на приборной панели маленькой выдолбленной тыкве.

– До Хэллоуина ещё полно времени, – заметил он, взвешивая сувенир на ладни. – И чего это вы…

– Ну уж нет, – прервал его Хэмиш решительно. – Вопросы тут я задаю. Для начала, как тебя зовут?

– Питер, – пассажир снова хихикнул. – Забавно, что ты не догадался. И видеть тебя таким тоже забавно. Ты так и не повзрослел до конца, но стареть уже начал. На лбу морщины… И первый седой волос на темени. Ради этого ты так хотел покинуть остров?

«Всё-таки наркотики», – мелькнула в голове у констебля тоскливая мысль. Иметь дело с торчками он любил меньше всего.

– Мы с тобой, – продолжил разглагольствовать мальчик, – заключили сделку. Похоже, пришла пора внести в неё новые пункты… Бейлфаер.

========== Магия возможна ==========

– Вы уверены, мистер Макивер, – голос Голда звучал несколько встревоженно, – что тыква там была?

– Сам проверял, – ТиВи Джон был непреклонен. – А на паутину Хэмиш и не соглашался, мол, полицейская машина, а не цирковой фургон.

– Э-эй! Приём! – вклинилась Александра. Она помахала рукой перед лицами мужчин, но они, казалось, не обратили никакого внимания на этот маневр.

– В любом случае, сигнализация должна была сработать. Случись что-нибудь сверхъестественное, я бы узнал… – Голд опустил глаза на рукоять собственной трости. – Но естественное может оказаться и похуже.

– Будь Хэмиш среди мёртвых, я бы почувствовал это и без всех этих штучек-дрючек, – возразил Ти Ви Джон с некоторым превосходством.

– Ну-у, – протянул Голд, – не буду оспаривать ваши слова, мистер МакИвер, но маячок мог не сработать только в одном случае. Если он сам позвал его внутрь.

– Кого – его?!!! – не выдержала Александра. – Что вообще с вами? Я всю ночь не спала, не хотела, знаете ли, вас беспокоить и поднимать панику. А вам обоим, оказывается, всё равно! Вы хэллоуинские украшения и маяки обсуждаете!!!

– Если бы знать кого, – мрачно произнёс Голд, и они с Ти Ви Джоном совершенно синхронно вздохнули: – Ваш скепсис, Александра, довольно странен: вы, вроде бы, выросли в Лохду, а теперь отвергаете возможность так называемого тонкого мира?

Александра нервно провела рукой по лицу, откинув назад длинные светлые волосы.

– Ага, – сказала она с нарочитым акцентом. – Росла-то я туточки. Только выросла из этих всех детских суеверий. Вы, что «Гравитти Фолз» пересмотрели? Хэмиш не ночевал ни дома, ни вообще в Лохду.

– А вы не поссорившись были? – сощурился Ти Ви Джон.

– Нет, – твёрдо ответила Алекс.– Точно нет.

– Может быть, он на рыбалку отправился, – медленно проговорил Голд.

– Снасти на месте, – заметила Александра.

– А Изобель ты звонила? – поинтересовался Ти Ви Джон.

– Нет… ещё, – Александра скрестила на груди руки и отступила на шаг. – Вряд ли она…

– Надо проверить, может быть, Хэмиш сейчас у неё или вчера заезжал, – заключил Ти Ви Джон, не дослушав: – Вы, мистер Голд, конечно, захотите это взять на себя.

Голд поморщился:

– Я не понимаю ваших намёков, и сейчас, когда наш мальчик неизвестно где, они совершенно не к месту… – проговорил он сквозь зубы. – Ехать, разумеется, придётся мне. Получится быстрее, чем на вашей Ладе. По крайней мере, есть уверенность, что машина не развалиться по дороге.

– А мне что делать? – спросила Александра разозлено.

– А вы, – раскомандовался Голд, – отправитесь ко мне в лавку и будете ждать там, на случай, если Бей… м… Хэмиш решит зайти туда. – Он протянул Александре ключ. – И советую поспать хотя бы немного: можете воспользоваться кушеткой.

– Поспать, – повторила Александра тупо, но ключ взяла. – Вы издеваетесь?

Голд поднял очи горе.

– Если вы хотите быть как-то полезны, то это первое, что вам стоит сделать.

***

Спасатели тут наследили, весь берег перекопали… Оставили свои ленты и рогатки. Но ничего, всё смоет при первой же непогоде, и остров придёт в первозданный вид. Мысли скользили по поверхности сознания. При попытке задуматься о чём-то, кроме развернувшегося перед глазами пейзажа, висок пронзила боль, и Хэмиш полуосознанным жестом прижал ладонь ко лбу. «И как я сюда попал?» – новый взрыв боли. Хэмиш зажмурился, медленно приоткрыл глаза и попытался подумать о чём-то безопасном. Песочек… Серый… Влажный… Штаны в тине… И эти пижонские ботинки с загнутыми носами тоже. Чьи же это ботинки? – этот простой вопрос вызвал новый приступ, и Хэмиш тихонько заскулил.

Чьи-то ноги исчезли из его пол зрения и тишину, нарушаемую только шорохом волн и тихим шумом ветра, разрезал высокий голос.

– Прости, малыш Бейлфаер, скоро отпустит. Я немного перестарался. – Ноги в чудных башмаках вновь появились, а потом мальчик легко сел на корточки и заглянул Хэмишу в лицо. – Просто, знаешь ли, очень не люблю, когда в меня не верят. А взрослый ты стал ещё хуже…

От звуков голоса пацана легче не становилось. «Неплохо он меня приложил», – подумал Хэмиш и прикрыл глаза в надежде хоть немного унять болезненные спазмы где-то под черепной коробкой. Или не спазмы… Инсульты? Хэмиш никогда не блистал познаниями в анатомии, и сейчас не время было ликвидировать пробелы. Мальчишка тем временем продолжал болтать.

– Впрочем, ты и в детстве верой не блистал. Просто не способен был во что-то поверить. Тебе всегда надо было знать точно. Не удивительно, что из тебя вырос такой глупый взрослый. Я и забыл уже о тебе… У меня была надежда раздобыть одного мальчика… Его сердце бы мне подошло. Но ничего не выгорело, – Хэмиш получил ощутимый пинок под рёбра, – в общем, у меня новый план. Потому что, знаешь ли, случайностей не бывает.

– Уу… – Хэмиш шумно выдохнул и сел. Окружающий пейзаж качнуло. Но боль начала потихоньку отпускать. Интересно, в фильмах злодеи всегда рассказывали жертвам о своих планах, а вот о том, чтобы такое происходило в реальности он не слышал. Наверное, всё дело в том, что его похититель мальчишка и только играет в злодея. И говорит какую-то чушь. Разве он мог знать что-то о его детстве?

***

Алекс была уверена, что не сможет уснуть пока не убедится, что с Хэмишем всё в порядке, но стоило ей прилечь на застеленную клетчатым пледом кушетку, как она провалилась в тяжёлую дрёму. Пробудилась она от шороха шагов, гулко стучащей по полу трости и топота маленьких, но бесцеремонных лап Даза.

– У мисс Сазерлэнд Хэмиш не появлялся, – сообщил Голд ещё до того, как Алекс успела что-либо спросить. – И хорошо, что выяснил это именно я. Не хватало ещё и её заразить паникой…

– Я не в панике, – уселась Алекс на кушетку.

– И всё же у вас есть свойство всё драматизировать. – Голд снял со стопки водруженных друг на друга венских стульев один, опёрся поочерёдно на его спинку и сиденье, пробуя на прочность. – Это оборотная сторона богатого воображения. Конечно, выдержки и спокойствия моего мальчика может хватить на нескольких человек… Но… Это может быть, защитой… Я как-то обсуждал такие вещи с одним сверчком.

– Сверчком?

Голд криво улыбнулся, поставил стул к одному из шкафов, прислонил к нему трость, с некоторой неловкостью залез с ногами на сиденье, выбрав в качестве дополнительной точки опоры опасно звякнувшую стёклами дверцу шкафа, и стащил сверху чемодан.

– Могли бы попросить, – протянула окончательно сбитая с толку Алекс.

Голд усмехнулся и удерживая чемодан подмышкой спустился вниз:

– Если вам так не терпится предложить свои услуги, можете подать мне трость. —

Голд уселся на стул, вынул из нагрудного кармана синий и платочек и стал оттирать чемодан от пыли, тут же облаком взметнувшейся вверх.

Алекс протянула ему откатившуюся трость и удостоившись короткого спасибо, спросила:

– И что это?

– То что может помочь. Единственное, что может. Ведь ингредиентов для зелья мне тут не собрать. Или, – Голд нервно потёр кончики пальцев, – это не поможет, а помешает.

– Чёрт возьми, – не выдержала Александра, – вы можете перестать говорить загадками?!

Голд обратил на неё непроницаемый взгляд тёмных глаз, столь похожих на глаза Хэмиша (только выражение совсем другое):

– Поверьте мне, Александра, я бы предпочёл говорить отгадками. Настолько проще называть вещи своими именами. Только не всегда эта простота приводит к нужному результату. – Он хотел сказать ещё что-то, но тут мобильный Голда зазвонил. – Да, да… – проговорил он в трубку. – Мне кажется, не стоит… Я что-нибудь подберу.

– Ну?.. – спросила, Александра, едва Голд захлопнул свою «раскладушку». – Что?

– Теперь-то у меня нет выхода, – ответил её будущий свёкр в своей привычной таинственной манере, и распахнув чемодан, извлёк из-под горы дурно пахнущих тряпок перчатку от рыцарского доспеха. – Маккрэ нашли полицейский лэнд ровер, на полпути в Дунракен. Малыш Джок заперт в машине, и никаких следов констебля нет.

– Мы должны сейчас же обратиться в Инвернесс! – взвилась Александра. – Я надеюсь, что Ти Ви Джон уже…

– А, я надеюсь, что мистер Макивер не стал делать лишних движений.

– Значит, лишних! Тогда я сама… – воскликнула она возмущённо, схватила лежавший на кушетке рюкзачок и кинулась к выходу. Только на полпути споткнулась: ноги словно прилипли к полу и больше Александра не могла сделать ни шага. – Это что за ерунда?! – гневно обернулась она в сторону Голда.

– Не ерунда, – ответил он и криво усмехнувшись прохромал к верстаку. – Магия. Магия возможна. И в Инвернессе об этом знать вовсе не обязательно. Всё равно никто не поверит ни единому вашему слову.

– Что за?!

– Что за привычка кричать на человека, который годится вам в отцы, – заметил Голд с холодным недовольством. – Я переживаю не меньше вашего, но не позволяю себе биться в истерике, а пытаюсь как-то подготовиться к встрече с похитителем.

– Я не знаю как вам это удается, но отпустите меня сейчас же! – Алекс топнула бы ногой, но стопы по-прежнему намертво прилипли к паркету.

– Вы хотите дальше демонстрировать темперамент или помочь?

– Помочь, – буркнула Алекс и сунула руки в карманы джинс. Она пыталась найти происходящему какое-то рациональное объяснение и у неё ничего не получалось. Может быть, она всё ещё спит на застеленной клетчатым пледом кушетке и всё происходящее лишь обычный кошмар?