Текст книги "Рысюхин, вы в четырнадцать не шалили? (СИ)"

Автор книги: Котус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Мостки же пробросили сразу до дальнего берега, открыв пусть пешеходное и осторожное, но движение. Надо сказать, что эти самые пешеходы как раз успевали за день пройти от Пристани до Самоцветного с большим обеденным привалом возле моста, в лагере строителей. Так вот, среднюю часть пролёта выдвигали вперёд, почти как секции пожарной лестницы, только что передний край подцепили на переброшенные через блоки на вышках тросы, чтоб не сильно провисал, а задний конец нагрузили, чтоб не опрокидывался. Надвигали больше недели, попутно наращивая задний конец, поскольку средний пролёт получился сильно длиннее крайних, прибрежных, как бы не вдвое. У основного полотна, за счёт плавного выхода на берега, разница в длинах пролётов и меньше получится, и не так будет бросаться в глаза. Правда, когда ещё то будет! По планам на этот год, построить опоры и проложить временный, технологический мост шириной три с небольшим метра, способный выдержать гружёный пикап, а потом, уже зимой, снять нижние мостки, пока их паводком не снесло. На следующий год – проложить основу для главной части моста, в виде того же металлического настила, и залить на его основе бетонное полотно толщиной сантиметров десять. На третий год – уложить на бетонную ленту тавровые балки основной конструкции и залить опорную ленту на месте технологического моста. Только на четвёртый год планируется положить балки на правой трети моста, залить финишное покрытие из дорожного камня и поставить перила!

Строительство века, в наших масштабах, причём мост получается очень сильно «на вырост», но зато потом дорога для изучения и освоения левого, восточного берега Умбры будет полностью открыта. Не на «дядю» работаю, чтобы обойтись чем-то лёгким и временным, а на себя и на своих потомков.

Но это всё дело будущего, близкого и не очень, а пока пора собираться на полигон под Бобруйском.

[1] Если по-русски, то фамилия – Заткнись.

[2] То есть – статус слуги рода.

[3] То есть – стать Прорысюхиным.

Глава 12

Колонна собралась довольно внушительная, хотя по сравнению с тем, что нужно будет гнать куда-то в конце лета или начале осени – малая часть. Самоходку я ещё не разобрал, но решил оставить дома, а в качестве командного пункта для Нюськина, которого просто нельзя было не взять с собой, прихватили специально для этого спроектированный и построенный автомобиль. Тот, который с ножевым подъёмником на крыше. Прихватили и командно-штабной автомобиль, в нём поехал Старокомельский – на случай, если кого-то удастся уговорить прямо на месте, для проведения собеседования и заключения предварительного договора, окончательный же найм, разумеется, только после проверки через жандармерию. Три грузовика с миномётами, взяли полубатарею, для удобства командования. Грузовики с боеприпасами брать не стали, хватит для показухи и возимого запаса, того, что в зарядных ящиках и в кузовах грузовиков, работающих тягачами. Да даже и его не хочется расходовать, если честно. Я бы обошёлся тем, что в зарядных ящиках, но – мало ли? Из этих же соображений, а заодно чтобы «показать товар лицом» – два броневика с боевым охранением, одну РДА с полным набором оснащения и ещё я, на «Жабыче». Всего девять единиц, не так уж и много.

Но даже и так четыре раза переставляли порядок следования автомобилей, хорошо хоть, не в натуральном виде, на дороге, а на бумаге во время совещаний. В итоге пришли к такой конфигурации: впереди РДА, как ему, собственно говоря, и положено, с приказом «задавать скорость, но не отрываться». За ним – три грузовика с миномётами на прицепе. Этих сочли самыми потенциально проблемными и поставили вперёд, чтобы в случае чего встала вся колонна, а не оторвался и потерялся её хвост. За миномётами сразу – их командир на командно-наблюдательном автомобиле, следом, в центре строя, командир дружины, за ним – охранение и в самом конце – я на «Жабенвагене», с задачей следить, чтобы никто не потерялся.

Покрутив и повертев карту, а также покатав по ней прибор с вызывающим смешки у многих нижних чинов названием «курвиметр», решили заехать в Викентьевку. Оно, конечно, не совсем по пути, так скажем, но в любом случае где-то через три часа после начала движения положен привал, в том числе для смены в каждом автомобиле шофёра на свежего, ну а также для приведения в порядок личного состава, для профилактического осмотра техники и просто ноги размять. И по расчёту времени получалось, что делать это придётся где-то в районе Осипович, до которых по короткой дороге через Червень на Пуховичи около ста вёрст, а чем болтаться по чужим дворам – почему бы лучше не заехать к себе? Вот и я не вижу причин не сделать этого.

Доехали до Викентьевки почти без приключений. Да, интервалы между автомобилями «играли» от десяти метров до двух сотен, при установленном тридцать-сорок. Да, средняя скорость оказалась ниже расчётной. Да, между Червенем и Пуховичами шофёр штабного автомобиля, потеряв в пыли из виду впереди идущий фургон командира батареи, умудрился свернуть не туда на какой-то развилке. Благо, быстро сообразили, что впереди нет не только колонны, но и той самой пыли от неё. И – какое благо, что есть мобилеты! И вообще в мире, и «штатные» в РДА и обоих передвижных штабах, а ещё личные у меня и обоих офицеров. Благодаря им удалось и встретиться с минимальными потерями времени, и по дороге регулировать скорость, и даже договориться о внеплановой остановке для отдыха перед выездом на могилёвское шоссе возле Пухович. Там провели разбор, кому-то назначили дополнительные занятия, кому-то пообещали премию «если не заставит её отменить в дальнейшем». Немного отдохнули, всё же вести тяжёлый от брони грузовик по просёлку то ещё удовольствие, водички попили. Ну, и кустики окрестные посетили, как же без этого, дело житейское, особенно когда два с лишним часа трясёшься в сидячем положении. Благо, дам среди нас нет, что сильно упрощает дело.

Надо, кстати, подумать, что можно сделать с рессорами в части их улучшения. Они у нас и так, вроде бы, неплохие, но тело говорит, что могли бы быть и лучше. Дед вообще говорит, что мосты на рессорах – это устаревшая морально и физически конструкция, которая только для грузовиков и годится, и то – при отсутствии выбора. Пришлось напомнить ему, что у нас именно грузовики по большей части и есть. И от мостов мы никуда не денемся, поскольку у нас в этих мостах стоят моторы тяговые. Так что ту самую независимую неизвестно от чего подвеску он может оставить в мечтах и воспоминаниях. И торсион на ведущий вал приделать – я, например, не представляю, как. Ну, или не хочу представлять. Гидравлический или пневматический цилиндр-демпфер добавить? Так с гидравликой у нас в мире пока всё очень скромно. Пневматика ненамного лучше развита, я вот кроме автомобильных шин с насосами и экспериментов с пневматическим оружием навскидку ничего и не вспомню. Паровые машины и цилиндры – те да, тех больше, но это совсем другое. Значит, придётся пытаться выдавить ещё хоть каплю эффективности из имеющихся эллиптических рессор, никуда не денешься.

В Тальке наш проезд вызвал лёгкую суматоху. Лёгкую потому, что к технике моего производства здесь уже немного привыкли, а суматоху, поскольку уж очень много нас оказалось, да и миномёты мы раньше за собой не таскали. Даже немножко совесть царапнула, что стоило, наверное, предупредить местное командование. С другой стороны – какое их дело, кто и куда едет по дорогам общего пользования? Нет, по-соседски предупредить, конечно, не помешало бы… Ладно, извинюсь потом, при случае.

Долго размышлять о вопросах добрососедства с гарнизонным командованием не удалось, появилась тема более актуальная. Перед мостом через Тальку по колонне передали приказ увеличить дистанцию, чтобы преодолевать его по одиночке. РДА легко ушла в отрыв, притормозив на развилке на том берегу, чтоб никто не уехал по ошибке по прямой, туда, где местные обитатели сено, жерди да хворост добывают. Миномёты, вопреки опасениям, прошли идеально, штабные автомобили тоже. А вот водитель первого броневика с задачей почему-то не справился. Возможно, решил, что слишком сильно отстал от впереди идущего, или сработал психологический фактор, тот самый, что заставляет падать с поднятой на метр над полом доски, по которой тот же человек спокойно проходит, пока она лежит на земле. По этой же причине некоторые имеют проблему с тем, чтобы въехать в гараж, ворота которого имеют ту же ширину, что и полоса движения на дороге. Так или иначе, но броневик ударился по касательной об ограждение на правой стороне моста, слишком сильно дёрнулся влево, возможно, движение руля сложилось с рикошетом. Увидев впереди воду, шофёр опять вывернул руль вправо, вновь ударился об ограждение и встал наискосок, нажав на тормоз. И второй «грустный клоун», как обозвал его командир дружины (какое-то подозрительно знакомое обзывательство), который сидел за рулём другого броневика, не среагировал вовремя, ощутимо тюкнув остановившегося коллегу в правый задний угол.

Пришлось звонить в штабной автомобиль (формулировка, от которой в годы молодости моего папы у свидетелей возникло бы желание вызвать санитаров), останавливать колонну и возвращать имеющий лебёдку мобильный штаб обратно, для помощи в растаскивании затора. У РДА лебёдка тоже есть, но он слишком лёгкий, чтобы утащить броневик, скорее сам к нему подтянется. Если за сосну якорь не завести, но достаточно крепких сосен около моста как раз и нет. Растащить удалось за пятнадцать минут, а вот воспитательное воздействие продлилось гораздо больше. Фактически, всё то время, что потратили на ремонт, Старокомельский и использовал для проведения внушения.

Ремонт, да. Дед даже песенку спел, на удивление уместную. Конечно, ни скользких улиц, ни иномарок здесь не имелось, зато «помятые крылья несчастной любви» присутствовали, что называется, в ассортименте. Я эту строчку даже нечаянно вслух пропел, тихонько, но Иван Антонович услышал и прокомментировал:

– Эта «любовь» бесплодна, а потому бессмысленна и даже безнравственна. Но я придумаю им более плодотворную и полезную для общества деятельность. До полного удовлетворения всего организма, ага!

Помятый металл, включая внутренние слои бронепластин, я выправил меньше, чем за пятнадцать минут, но ведь броневики мы покрасили! После того, как убрали противопоказанный для выживания металлический блеск с разведывательных автомобилей, пришлось красить и всё остальное, в том числе и для единообразия, и вот с покраской возились дольше всего. Сперва виновники столкновения зачищали повреждённые участки шкуркой, потом с тяжёлыми вздохами обезжиривали спиртом, а затем красили при помощи имевшегося уже и в Викентьевке распылителя. Высушили краску при помощи магов и поехали дальше, вновь сменив шоферов. Ну, и пообедали перед этим, разумеется, только парочка провинившихся ограничилась сухим пайком.

Бобруйск тоже доставил «приятных и радостных» минут! Объездной дороги к югу от города, которая имелась в мире деда, у нас отсутствовала даже в проекте. Так что пришлось пробираться по улице, являвшейся продолжением Гомельского тракта, что проходила пусть и по краю, но всё же через город. По той самой, по которой мне приходилось пробираться по пути из Могилёва в Викентьевку и обратно. При этом не раз и не два хотелось достать ружьё и бахнуть по задницам если не резиновой картечью, про которую дед рассказывал, то пресловутой крупной солью. Или хотя бы выйти из автомобиля и дать по морде! Эти «бессмертные» ломились поперёк явной военной колонны вообще без каких-либо раздумий и опасений за свои жизнь и здоровье! Особенно много эмоций доставил водитель кобылы с ломовой телегой, который выперся из двора и вообще не глядя по сторонам попёрся поперёк дороги между двумя нашими броневиками. Каким чудом шофёр успел затормозить и вырулить, лишь слегка зацепив бампером левый задний угол телеги – я не знаю. Но тот придурок вместо того, чтоб порадоваться чудесному спасению, стал грозить кнутом в сторону кабины! Тут уж я всё-таки вышел и из кабины, и из себя. Я даже не смогу воспроизвести свою речь в адрес недоумка, помню только, что начал с обращения «Ах ты ж падла необъезженная, суицидник грёбаный», а ещё клинок за что-то зацепился и его не удавалось извлечь из ножен. Хотелось отходить тележника плашмя по разным частям тела, но – не удалось. Хорошо ещё, что за револьвером не потянулся, а то мог и на серьёзные неприятности нарваться. Но и у оппонента какие-то остатки чувства самосохранения всё же пробудились, так что он пришпорил свой транспорт и умчался в узкий проулок, едва не зацепив по дороге коляску извозчика. А мы с броневиком поехали догонять колонну, что успела удалиться метров на восемьдесят – скорость передвижения по Бобруйску всё ещё пешеходная.

За городом свернули направо, в сторону той самой Вишнёвки, которую называл местом своего жительства достопамятный пан Подрепейницкий, и где пришлось нанимать местного пацана в качестве проводника до села Доманово, поскольку именно возле него и располагался артиллерийский городок, а сразу за ним – полигон. Старокомельский хотел заставить виновников аварии на мосту ехать в люках броневиков, за установленным в турель оружием, под пылью и солнцем, для тренировки внимательности, но мне удалось его отговорить. Просто при этом десантные отделения тоже окажутся заполнены пылью, но ведь пассажиры-то ни в чём не виноваты! А им будет как бы не хуже, чем торчащим над крышей «бдительным сусликам», которых хоть какой-то ветерок, а обдувает.

Так или иначе, но – доехали, потратив на дорогу в сто семьдесят вёрст вместо запланированных пяти-шести часов чуть больше восьми с половиной. Выехали из имения в восемь утра, а добрались до КПП не к часу дня, и даже не к двум, а к половине пятого уже как бы не вечера. И если дома рассматривался вариант, отстрелявшись уехать на ночёвку в Викентьевку, то на месте стало понятно – ночевать придётся здесь, в части. Ну, тем лучше для распространения информации среди военнослужащих, если, конечно, для нас найдут здесь место.

Девять автомобилей я указывал в заявке, и девять автомобилей с тремя прицепами приехали, но тут явно ждали что-то другое, попроще. Пока мы ехали по внутренним дорогам и ставили свою технику в уголочке плаца, сбежались, казалось, все свободные от службы военные, а заодно и члены семей офицеров и сверхсрочно служащих. Получился своего рода парад, переходящий в выставку, я даже немного пожалел, что в люках техники не торчат стрелки с «Кронами» и картечницей! Было бы ещё зрелищней. Но – нет, это лишнее.

Остановились и пошли знакомиться с хозяевами, причём я только представляя Сизарёва Старокомельскому понял, что они, так сказать, зеркальные тёзки: один Иван Антонович, второй – Антон Иванович, забавно. Когда все перезнакомились, решили: остаток сегодняшнего дня, хоть до темноты ещё далеко, посвятим размещению, более близкому знакомству и осмотру техники на плацу. При этом хозяева вызывались сами выставить пост для охраны нашего имущества, но командир моей дружины твёрдо, хоть и вежливо, отклонил предложение, согласившись на совместные посты. Ожидаемый компромисс: в полной сохранности заинтересованы в первую очередь мы, но хозяйничать в чужой части, пусть и на кусочке плаца, тоже недопустимо.

Разместили нас неплохо: меня позвали в гости к полковнику, Старокомельского с Нюськиным поселили в квартире, предназначенной для приезжих, в частности – проверяющих, так что там всё было более чем в порядке. Ну, а дружинников – в казарму, но на правах унтер-офицеров, особенно когда узнали, что ВСЕ приехавшие имеют личную благодарность от Государя Императора. Один из бойцов показал специально привезённую фотографию в рамочке, сделанной так, чтобы были видны надписи и на лицевой, и на обратной стороне.

По технике принимающая сторона лазила больше часа, посидели во всех автомобилях, на всех местах, и даже развёртывание миномёта им показали, как и обратное свёртывание. Как пошутил один из офицеров осадного дивизиона, по сравнению с тремя сутками на сборку их мортиры (а если необходимо сдвинуть на двести метров, то придётся опять разобрать, перевезти частями и собрать заново) наша разворачивается и сворачивается просто мгновенно:

– Пока мы подготовимся к первому выстрелу они приедут, развернутся, отстреляют все боеприпасы и уедут домой, чай пить и мемуары писать.

– Зато у вас вес одного залпа равен суточной норме расхода боеприпасов нашей батареи. Четыре раза выстрелили – и нас по количеству отгруженного на головы противника догнали.

– Это да, калибр у нас внушает! Ваше орудие целиком в ствол поместится.

Для улучшения знакомства из багажника «Жабенвагена» достали небольшой бочонок акавиты, а дружинникам, коль уж они числятся «в походе», выдали винную порцию. Правда, возможно, чисто случайно, количество выданного спиртного немного, раза в три, превысило норму, но это абсолютно непреднамеренно получилось. И сухой паёк в дополнение к ужину тоже по ошибке выдали, ай-ай-ай…

Правда, выданного было недостаточно, чтобы кому-то по-настоящему напиться, но вот познакомиться с местными коллегами получилось хорошо е только у нас, но и у дружинников, причём и там, и там обошлось без эксцессов. И щучья икра, малосольная, которую всё же включили в состав пайка, тоже замечательно выступила и в офицерском собрании, и в унтер-офицерской казарме. В общем, хорошо посидели, хоть и «отбились» в уставное время.

Глава 13

Утро началось не с кофе. Поскольку мы были на территории воинской части, то оно ожидаемо началось с подъёма и построения. Ну, и мы изобразили что-то аналогичное, причём для такого случая дружинник нарядились не в полевую, а в повседневную форму. Да, везли с собой, распихав по грузовикам и броневикам, зато ещё раз показали себя, поскольку на повседневной носились награды. Пусть проходили мои бойцы в ней совсем немного, вскоре переодевшись опять в полевую, но оно того стоило. Старокомельский из построения настоящий парад в миниатюре организовал, причём он был в роли командующего парадом, а я, тоже в форме и с аксельбантами – принимающим.

А вот строевую подготовку до этого самого построения проводить не стали, в отличие от военнослужащих. Ограничились получасовой зарядкой, для чего одели бойцов в форму номер один. И нет, это не «форма номер раз – трусы, противогаз», как язвит дед, а бриджи и фуфайка. Вообще, у него таких шуточек, порой сомнительных, наподобие «форма номер шесть – сбрить на жопе шерсть», просто ошеломительное количество. Хоть издавай сборник афоризмов, правда, изрядная их часть грозит костром из-за своей вопиющей иномирности, а ещё большее количество – обвинениями в покушении на общественную нравственность. Возвращаясь к зарядке – я тоже провёл разминочный комплекс с клинком, оказывается, даже соскучился по такой вот силовой разминке, да ещё и с задействованием стихии. Под конец, увлёкшись, ещё раз напитал клинок силой и двумя ударами развалил на три части лежавший на клумбе булыжник высотой сантиметров тридцать от земли и поперечником где-то с полметра. Зря, наверное – возможно, он здесь не просто так лежал, его даже побелили.

«Побелили потому, что в армии всё должно быть подстрижено, покрашено и посыпано песком. Постричь камень невозможно, посыпать песком очевидно бессмысленно, даже по армейской логике, потому остаётся только красить. Если убрать приказа не было или не получается».

«То есть, он здесь просто лежал, а покрасили только из-за того, что он лежит?»

«Именно».

«Надеюсь, так оно и есть».

Между зарядкой и завтраком, пока бойцы приводили в порядок себя и технику, а также готовились к следующему номеру программы, вспомнил вчерашний вечер. Как вы думаете, что больше всего понравилось господам офицерам в нашей технике? А что вызвало больше всего вопросов и недоумения? Ответ один и тот же на оба вопроса – климат-контроль! В штабном и командно-наблюдательном автомобиле он их восхитил, в кабинах автомобилей принят ровно, а вот он же, но в броневиках и в РДА неожиданно вызвал вопросы. Даже не так – претензии и возмущение! Суть претензий высказал один из них:

– Нижние чины должны стойко переносить тяготы военной службы! А не искать комфорта. Разбаловать рядового или унтера проще простого, а вот потом призвать их обратно к порядку ой, как трудно! Сперва им подавай прохладу летом и тепло зимой, потом потребуют икру на завтрак, а потом что, официанта? Кофе в постель? Оглянуться не успеете, как сядут на шею и откажутся выполнять приказы, которые им не нравятся!

На пассаже с икрой я чуть ею же и не подавился, и порадовался, что сведения о составе сухого пайка дружинников пока не стали известны в офицерской среде. Но надо что-то ответить:

– Есть медицинский факт: что в сильной жаре, что на холоде, человеческий организм начинает работать хуже. Снижается внимание, скорость реакции, точность движений. То есть, солдаты будут хуже замечать опасность, медленнее на неё реагировать, а также чаще промахиваться при более редкой стрельбе. В итоге, установка не такого уж дорогого при оптовых заказах прибора значительно повышает боевую эффективность отряда.

Меня выслушали, но не услышали, проигнорировав всё мною сказанное. Ну и ладно, мне с ними не служить и детей не растить. Да и не затем приехал, чтобы заниматься их просвещением или переубеждением.

Тем временем подошло время завтрака и, разумеется, очередного эстрадного номера. Надо сказать, что в армии завтрака как такового не было: солдатам и унтерам выдавалась кружка чая с сахаром, а к нему – кусок хлеба с ломтиком сыра. И на этом всё, до самого обеда предполагалось бегать, в буквальном смысле слова, на этом! Причём сыр в количестве сорока граммов (или двенадцать граммов масла на замену ему) появился меньше десяти лет назад, а четверть века назад и вовсе от казны выдавался только ломоть хлеба, да кипяток «по запросу», а чай и сахар «дозволялось» закупать из артельных средств.

Мои бойцы на довольствии в части, разумеется, не состояли, потому получили только место за столами и тот самый кипяток, а кормились из своих запасов, а именно – из внедрённых в дружине с дедовой подачи суточных рационов, о которых я уже как-то упоминал. Причём предусматривалось два варианта употребления: или каждый ест своё, разделяя упаковку в соответствии с рекомендацией, либо – артелью, в этом случае весь рацион использовался для того, чтобы приготовить еду на троих-четверых. Поскольку доступа к кухне у нас не было, а жечь костры на плацу, чтобы подвесить над ними котёл, и вовсе идея далеко за гранью разумного, использовали первый вариант. Тоже не разносолы, готовые консервы стоят дороговато, с жестяными банками проблема, а стеклянные весят много и так и норовят разбиться.

Нет, совсем от банок не ушли, да и не ставили такой цели. Но армейская говяжья тушёнка – хорошая, кстати, хоть и с минимумом приправ – в фасовке по два килограмма, это больно. Это в индивидуальный паёк никак не впихнёшь, только на «артель». Точнее, банка на отделение, в качестве приварка. В индивидуальных рационах же «приходилось изгаляться» (это дед так считает, не нравится ему отсутствие привычной упаковки) с вощёной бумагой и целлофановой[1] плёнкой. Да, ни кашу с мясом, ни рагу овощное в такую тару не запихнёшь, а вот уже всякие сыры да паштеты, не говоря уж о колбасах с хлебами и лепёшками, заворачивать вполне неплохо можно.

В общем, паёк сделать получилось, но не удалось собрать его из полностью готовых блюд, те же каши были в виде брикетов, как и супы. Дед, кстати, удивился, что эта технология известна и отработана, так что я не стал страдать ерундой с самостоятельным изготовлением и заказал готовую еду. Не так уж и дорого оказалось, особенно, если брать ящиками по полутысяче брикетов в каждом, да по нескольку ящиков каждого вида. Эти каши и супы нужно было залить кипятком и выдержать десять-пятнадцать минут, а на деле оказалось, что лучше бы ещё и проварить минут пять-семь. Но это не сравнить с тем, если бы тот же гороховый суп пришлось варить «с нуля»!

Ну и, разумеется, когда всласть поломали головы и создали свои варианты суточных рационов – узнали, что это уже давно изобретено, и армейские интенданты их закупают, в том числе и у нас в Империи, но они предназначены для частей, участвующих в боевых действиях, да и там их не часто видят. В общем, мы успешно изобрели велосипед, благо хоть – не с квадратными колёсами. А ведь можно было догадаться, особенно когда концентраты покупали, и они приходили в ящиках, очень похожих на патронные, только размером побольше! Утешились тем, что если такое приняли в большинстве серьёзных армий, значит, это не блажь и не дурость, а полезная идея.

Так или иначе, пайки, выданные дружинникам «в дорогу» себя уже окупили, и вчера вечером, когда почти нетронутый паёк (завтракали «дома», а обедали в Викентьевке) пошёл частью на ужин, а частью на установление знакомства, и сегодня утром, когда артиллеристы смотрели на дружинников с явной завистью.

После завтрака, пока в части проводился развод на дневные работы, мои бойцы переоделись обратно в полевую форму и подготовили технику к выезду на полигон, попутно успев объяснить любопытствующим, чем отличается чёрно-серая форма от жёлто-зелёной, и что имеется ещё и парадная, и всё это для них бесплатно, как часть вещевого довольствия. Судя по удивлённым и задумчивым лицам – тоже немаловажный фактор. Мои, как выяснилось, ещё и цену «полёвки» назвали, причём изначальную, до того, как её удалось изрядно сбросить за счёт пусть мелкого, но опта. А на вопрос, почему так дорого – рассказали про защитные вставки, и даже дали пощупать, а также про другие свойства.

Выезд на полигон не удивил ничем – меня, офицеры смотрели н наши манёвры с выставлением боевого охранения, развёртыванием командно-наблюдательного пункта и высылкой вперёд разведки на специальном авто и установкой в условном тылу «штаба отряда» большими глазами. Правда, я уже совсем не уверен, что они увидели то же, что и мы, или хотя бы то, что хотели показать. Но удобство подхода с передвижным штабом оценили! Что же до собственно стрельб, их результатов и реакции окружающих, то тут я словил себя на чём-то сродни ностальгии. Вспомнил учёбу в академии и одинаковые, часто – бестолковые, вопросы на каждой очередной консультации перед экзаменами. Так же и здесь: на каждых стрельбах у зрителей возникают ровно одни и те же вопросы, предложения и идеи, зачастую даже в том же порядке. Под конец я даже не удержался, и стал порою отвечать на вопросы до того, как их проговаривали вслух., глядя в удивлённые лица спрашивающих. Тут одно из двух: или догадаются, что я не первый раз это слышу, или сочтут меня тайным менталистом. Расстреляли, кстати, не так уж и много, только то, что было в передках. Может, местные просто не поняли, что у нас с собой ещё есть? Ну, это их проблемы.

За обедом, а меня пригласили в офицерское собрание части, благо, погоны позволяют не только навестить оную, но и в книге почётных гостей расписаться при желании, как-то сам собой возник вопрос обратной дороги. На мои переживания о том, что, если ещё немного задержаться, то придётся продираться через Бобруйск в самый разгар вечернего выхода и выезда на улицы всего, что может шевелиться и не заперто, меня удивили вопросом:

– А в объезд с юга почему не хотите?

– А там есть объезд⁈

– Да, мы сами порой им пользуемся: наше начальство сидит на южном краю города, и продираться через него с Гомельского предместья удовольствия не доставляет, тут вы полностью правы.

– Но по карте там нет сплошной дороги!

– Кто в наши дни верит картам? Особенно, если они изданы лет тридцать назад!

– Вот-вот! – Подключился к разговору и сам Сизарёв. – Вашей Викентьевки, например, на картах тоже нет, как и дорог к ней, включая насыпь.

Я же вспомнил приезд в гости в Смолевичи «рыбных братьев» и их карту, на которой не было нашего озера. Кстати, надо будет связаться с ними, узнать, как дела и служба, а также прояснить судьбу тех телекинетических перчаток. Мою, например, отобрали строители.

В итоге, пока я предавался размышлениям, господа офицеры быстро посовещались и пришли к решению: мне предложили выделить провожатого – унтера из сверхсрочников, которого мы довезём до Викентьевки, а завтра утром его оттуда привезут обратно. Заодно и местные шофёры объездную дорогу узнают, им с грузами на Могилёв, и на Гомель, и на Шклов тоже невесело через всю эту свистопляску продираться. Ну, и унтер посмотрит на одно из возможных мест жизни и службы тех, кто захочет пойти ко мне в дружину.

Пообедали, кто чем, погрузились, ещё раз проверили, не забыли ли чего, и поехали, усадив проводника на правое переднее сиденье РДА. Объездная дорога оставила двойственные ощущения. С одной стороны – дорога не сказать, чтобы хуже той, что идёт от Червеня на юг, к Пуховичам, или дороги от Алёшкино к Смиловичскому тракту через Верхнее. На грузовике и в сухую погоду проехать можно без особых затруднений, хоть особо и не разгонишься, на некоторых участках больше двадцати не разгонишься. Правда, и это в разы быстрее, чем проползание через город, а длина пути почти такая же. Ну, а в дождь или в гололёд будет сложнее, на легковом же автомобиле в распутицу сюда лучше не соваться: приключение будет грязным, бестолковым и бесплодным.

Когда приехали в Викентьевку, смог поговорить уже со своими офицерами относительно результатов поездки – настоящих, тех, что интересовали нас. В конце концов, главной задачей были отнюдь не реклама миномётов в артиллерийских частях Императорской армии и не повышение уровня технической грамотности её офицеров. Улов оказался больше ожидаемого, хоть и меньше желаемого, то есть – хороший результат. Если в цифрах: Старокомельский под шумок успел заключить семнадцать предварительных договоров! Речь шла об отставниках, которые не успели уехать из военного городка, и о тех, кто собирался уйти в отставку в ближайший месяц. И это только в одном городке! Причём и желающие завербоваться, и те, кому ещё долго служить, обещали рассказать о нас своим бывшим сослуживцам и коллегам из других частей.

Забегая вперёд: мы получили пятьдесят четыре заявки, из которых жандармерия одобрила пятьдесят. И мы, немного подумав, взяли всех: кого-то в состав миномётных расчётов, кого-то в экипаж обновлённой самоходки, а кое-кому предложили войти в подчинение Козелевичу. Пятьдесят взяли мы, а одного – жандармы. Не сказали, за что, но выглядели очень довольными. Странно: всех ведь предупреждали о проверке, объясняя тем, что не позже осени будет возможность лично увидеть Государя Императора. Кстати, озвучивание этого обстоятельства, как и то, что некоторые уже встречались с Его Величеством сильно повысили поток желающих поступить на службу.