Текст книги "Рысюхин, вы в четырнадцать не шалили? (СИ)"

Автор книги: Котус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Я разозлился из-за этой дурости, которая просто чудом не превратилась в трагедию, что заявил: ремонтировать буду только за счёт того злобного идиота, который отдал приказ лететь в нелётную погоду.

Если что значимое ещё и происходило за два последних месяца зимы, то не помню, вспомню – расскажу.

[1] У 2А42 при начальной скорости снаряда 960…1120 м/с (в зависимости от снаряда) максимальная дальность стрельбы 4 000 м, эффективная дальность стрельбы по бронетехнике 1 500, по пехоте 2 500 м. У Юры получилось добиться начальной скорости 800…820 м/с.

[2] Напомню: в мире РОС из-за наличия магии и ограниченной пользы огнестрельного оружия против изнаночных монстров его развитие сильно отстаёт от 1920-х годов нашего мира, которым «в среднем по больнице» соответствует уровень развития общества и техники (за отсутствием мировой войны и революций). Самые передовые образцы в артиллерии, преимущественно морской, соответствуют тому, что использовалось во время русско-японской войны, остальная артиллерия на уровне 1890 года, стрелковое вооружение самое современное на уровне тех же 1890-х, подавляющее большинство армий мира вооружены на уровне того, с чем Шипку обороняли в лучшем случае, а то и времён Гражданской войны в США.

Так что даже если бы у Юры получился исходный «Гочкисс» обр. 1909 года (360 м/с более лёгким снарядом), это уже было бы на уровне лучших мировых образцов.

Глава 3

В разбирательства среди пожарных я не влезал, да и они не торопились с требованием ремонта летательного аппарата. А смысл торопиться, если всё равно до весны летать не получится? Я боялся, что опять будет что-то в режиме «Вчера надо лететь, скорее надо делать», но нет: в середине февраля со мной связался Волченок и сказал, что вопрос с оплатой решён, Архип Сергеевич это подтвердил. Я к тому времени остыл и не стал выяснять, кто именно отдал тот дурацкий приказ. И Астра Георгиевна сварила-таки морозостойкую пропитку, очень вовремя, аккурат к концу зимы. Это я немного иронизирую, сам понимаю, что работа сложная и кропотливая. Сколько я сам со сплавами возился, и это зная от деда конечный результат, как состав, так и свойства? Вот то-то и оно. Так что на самом деле ей можно адресовать только благодарность и искреннее восхищение.

Двигатель в сборе с мультипликатором при аварии дельталёта не пострадали, остальные же повреждения на вид оказались страшнее, чем были на самом деле. Крыло – то да, каркас погнуло, тросы растяжек перепутались, но лопнул только один, на всех остальных моё укрепление выдержало. Правда, обратной стороной медали стало то, что эти особо прочные тросы усилили повреждения прочих элементов, но почти все детали и так под замену, потому и разницы особой нет. Раму кабины слегка повело, но даже разбирать не пришлось: снял укрепление, согнул при помощи ассистентов как надо и вернул обратно усиление структуры металла. Пол часа на всё, включая обсуждение того, как лучше браться. Ну, и колесо с мясом вырванное на место поставил. Короче говоря, самым сложным оказалось выкроить и сшить новое крыло, а самым трудоёмким – его пропитка. Но как раз к первому марта не особо торопясь всё доделал и сдал аппарат владельцам.

Заодно и для своего тоже новое крыло заказал, и пропитали мне его тоже одновременно с пожарным. Подготовился, так сказать, к сезону заранее. Кстати, наносить пропитку при помощи распылителя для краски оказалось намного удобнее, чем кисточками, и равномернее состав ложился. Удобный получился инструмент, хоть и повозиться с ним пришлось изрядно.

Ещё зимой со скуки и с подачи соседской молодёжи мои супруги затеяли такое развлечение, как домашний театр. Я в начале отбивался от этой затеи всеми четырьмя, но потом сдался, под давлением с трёх сторон, дед тоже подключился, вспоминая свою «КВНовскую молодость», а затем и втянулся. Причём под нашим с дедом влиянием пьеса сильно изменилась, в лучшую, как я думаю, сторону.

Изначально это была довольно заунывная история о том, как некий Исправник, у которого даже фамилии не было, эталонный до икоты, довольно нудно перевоспитывал отданного ему для этого некоего молодого недоросля. Пьеска была не то довольно старая, не то специально написана «про недавнее прошлое», поскольку после реформы, превратившей уезды в районы, должность исправника была упразднена, а его обязанности по большей части переданы начальнику районной полиции, которому подчинялись и городская полиция – напрямую, и сельская, и пожарная охрана, эти уже через заместителей, ранее именовавшихся «товарищами». Но речь не о давно прошедших реформах, а о пьесе, если её можно так назвать, которая состояла в основном из длинных и нудных монологов.

Первое изменение, что мы с дедом внесли – это заменили отвлечённые рассуждения Исправника на разбор конкретных выходок его подопечного, причём для их обсуждения и для жалоб на шалопая появились дополнительные роли второго плана, и текст у других актёров тоже появился, к их удовольствию, поскольку желающих хоть как-то участвовать в спектакле было сильно больше, чем изначальных ролей. Потом начали создавать какие-никакие характеры персонажам, чтоб они отличались от декораций не только наличием речи, и начал я с имён. Так, малолетний разгильдяй, который в процессе доработки пьесы «повзрослел» с двенадцати лет до двадцати, чтобы расширить, так сказать, диапазон возможностей, теперь звался не «Воспитанник», а Остап Швензик-Пристебайло[1], он же просто Ося. Исправник стал именоваться Мордастов Сократ Платонович, отставной подпоручик, выслуживший офицерский чин незадолго до увольнения в запас. Служака, немного «дубоватый», но честный и старательный. Который при всей своей честности не видел ничего зазорного в том, чтобы принимать от населения мелкие «знаки внимания», мол, это не подкуп, ничего же не просят, а если от чистого сердца – так почему бы и не принять знак уважения? Также он старался установить вокруг армейскую дисциплину, что, мягко говоря, не приводило в восторг окружающих.

Получив такую затравку, участники труппы стали активно прорабатывать характеры своих персонажей, порою споря друг с другом и с режиссёром, в роли которого выступала старшая супруга барона Клёнова, Ирина Алексеевна. Она же и выбрала пьесу, как узнал позже, чтобы в игровой форме воспитать подрастающее поколение. Персонажи оживали и раскрывались. Ося, которого великолепно и с полным погружением изображал младший внук Шипунова, Миша, получил от меня подброшенные дедом коронные фразы «никогда такого не было, и вот опять!» и «хотели как лучше, а получилось как всегда», которые в разных вариациях повторялись по случаю неоднократно в ходе спектакля. Мордастов в исполнении командира моей дружины Старокомельского обзавёлся фразами «не хотите по-хорошему, будет как положено» и «нашли дурака – за вас свою работу делать».

В итоге сорокаминутная тоскливая до икоты говорильня превратилась в полуторачасовое забавное представление, которое искренне смешило даже и самих артистов, особенно когда Сократ Платонович и Остап начинали импровизировать в рамках роли, иной раз их диалоги затягивались минут на пятнадцать, руша весь регламент, и тогда спохватившаяся госпожа режиссёр начинала ругаться и пытаться впихнуть расшалившуюся труппу в рамки сценария. Причём «Ося» зачастую переигрывал «Сократа Платоновича», от чего сочувствие и симпатии публики оказывались порою на его стороне. А если собрать все их репризы, по получилось бы и второе, и третье отделение спектакля. Немного даже неудобно стало перед Ириной Алексеевной от того, насколько изменился её замысел в процессе воплощения. Но быстро прошло, поскольку тот самый «исходный замысел» был просто издевательством над артистами и зрителями!

Я от выхода на сцену отвертелся, взяв на себя соавторство в сочинении сценария и оригинальное музыкальное сопровождение. А сюжеты выходок и проказ Остапа нескончаемым потоком поставляла нам Василиса свет Васильевна. Слушая её, молодое соседское поколение начинало смотреть на гостью, как на некий светоч и эталон, а вот старшее поколение, наоборот, приобретало выражение напряжённого внимания. Да и у меня самого порой начинали волосы на затылке шевелиться от её идей.

Второстепенные персонажи тоже «оживали». Например, появление большинства действующих лиц предварялось грозным кличем «Куды с копытами⁈» от квартирной хозяйки Исправника, особы грозной и слегка помешанной на чистоте, которая заставляла всех непременно разуваться на входе в дом и обувать тапочки. Тапочки для спектакля соорудили выдающегося размера, у меня в каждый обе ноги помещались, прямо в ботинках, и ещё место оставалось. В итоге по сцене все, кроме Мордастова (которого хозяйка уважала и опасалась) и Оси, который бегал босиком, двигались шаркающей походкой в этих «мегатапках», что придавало дополнительный комизм ситуации.

Надо сказать, особого секрета из репетиций не делали, слуги в доме могли и видеть, и слышать части спектакля, и когда я услышал в одном из трактиров то самое «Куды с копытами», не в свой, разумеется, адрес, то понял – искусство пошло в массы, и этим самым массам нравится.

Меня немного смущала мысль о том, как наш районный начальник полиции отнесётся к такому обновлённому образу Исправника, так что я как-то раз завлёк его в гости по удобному поводу, а заодно и пригласил на репетицию. Как выяснилось, переживал я зря, Мордастов ему очень понравился.

– Умнейший человек он у вас получился, опытный, а как виртуозно в нужные моменты дураком прикидывается, это не каждому дано! Фраза же его, насчёт «как положено» – это вообще шедевр! Я бы её в качестве девиза на герб МВД поместил!

Как выяснилось в последствии, он на самом деле взял выражение на вооружение, простите за каламбур, и в его устах оно отнюдь не звучало смешно. Зато идея о том, что лучше «по-хорошему», то есть, жить не нарушая покой и законные интересы окружающих, стала намного более понятна части жителей района, особенно после того, как они попробовали на себе вариант «как положено». Ну, а мы назначили представление на двенадцатое апреля – не специально, к дню рождения короля Норвегии не привязывались, просто совпало!

За два месяца зимы я шесть раз ездил в Могилёв и семь – в Минск, по делам службы, причём в Могилёве мне дважды пришлось задержаться на ночёвку, и оба раза я предпочитал остановиться в ведомственной гостинице, это было банально проще и быстрее, чем затеваться с расконсервацией своего дома. Продать его, что ли, за ненадобностью? Или… Хм, а это идея, надо будет с Машей посоветоваться.

Пару раз встретился в Могилёве с тестем, с Мурлыкиным. Маша, конечно, часто звонила домой, но общалась в основном с мамой и не о том, что в первую очередь интересовало Василия Васильевича, так что нашлось о чём посидеть за рюмкой чая, простите уж за вольность оборотов. Кстати, одна ночёвка этим и была вызвана – увлеклись мы слишком. Беседой увлеклись, а не чем-то там ещё!

Это что касается новостей на лице мира.

Когда у нас здесь настал Новый год, на моей изнанке только-только начинался ноябрь. Причём осень стояла достаточно тёплая, к чему и я, и прочие обитатели этой местности стали уже привыкать. Так, первый заморозок случился только в ночь на четырнадцатое ноября! Как раз незадолго до того, как мы поехали первый раз стрелять из первого макета будущей «Кроны».

Зима, обычно мягкая, явно задерживалась, что меня немного беспокоило. Почему? А я год назад, оказывается, очень крупно ошибся, отложив строительство мостов через реки на тёплое время года! Выяснилось, что мосты лучше начинать возводить именно зимой. И ведь знал же, когда возился с проектированием дороги через болото! Метод строительства кессонов при помощи мороза, когда лёд на определённой области срезается на половину толщины, дно и стенки промораживаются, срезается следующий слой – и так, пока не дойдёшь до дна. Потом внутрь ледяного колодца можно установить металлический кессон или деревянный сруб и внутри него построить на временно осушённом участке опору.

Я уже и бригаду строителей подготовил, и магами её усилил, забрав магов холода у рыболовной артели и приписал туда же Алеся Кудрина, скреплять камни. А зимы всё нет!

Долго думали, где, какие мосты строить и в каком порядке. Вопрос «где» был самым простым. Почти на всём протяжении до озера наш берег реки был высоким и обрывистым, а дальний – низкий и заболоченный. Мало того, что перепад высот от значительного до огромного, так ещё и длина моста неизвестна: по весне река разливается едва ли не до горизонта, километра на полтора – точно. В общем, ну его. Так что вариант ровно один – там, где Умбра вытекает из озера, и, пожалуй, на самом выходе, по скалистому гребню. Можно и ниже, но там глубина больше и требуется как-то закреплять осыпь, проще и надёжнее всё же строить на скальном основании. И с Самоцветной тоже всё просто – на том самом перекате, что возле острога. А вот всё остальное… Чтобы не перекрывать движение рыбацких корабликов в озеро и обратно мост нужно делать или высоким, или разводным. Или кораблики – низкими, со складными мачтами, как вариант. Или делать отдельно речную «флотилию» и озёрную – это, кстати, может оказаться дешевле, чем строить разводной мост, даже с учётом стоимости ещё одного купола и его установки на берегу озера. Или сделать паром, достаточно большой, чтобы перевезти гружёный трёхосный грузовик с сопровождающими. Вот из этих вариантов и выбирали, собственно. С Самоцветной проще: главное, чтобы мост был выше уровня реки в половодье хотя бы на метр. Ну, и последовательность работ: на Самоцветной построить быстрее и это даст допуск к восточному берегу озера, но доставка материалов без моста через Умбру? И толку от дальнего моста, если ближнего нет? А ближний, боюсь, за год построить не успеем.

Вот все эти варианты и обсуждали добрых полгода.

Решили так: зимой ставим опоры на скальном гребне через Умбру, весной кладём на них временный, деревянный мост шириной метра три с половиной, он же – технологический для строительства основного полотна. Затем временный разберём, а на его место расширим постоянный. И по этому временному организуем движение к Самоцветной, благо, там речь идёт не о сотнях и даже не десятках автомобилей в сутки. Ну, а второй мост можно будет строить и летом, там можно осушить место под опору при помощи обводного канала.

И вот картина: материалы заготовлены, бригада собрана, а зимы нет! И маги мои могут нарастить толщину имеющегося льда, причём не слишком сильно и не слишком часто, но наморозить лёд на течении, ледяной мост построить по сути – никак, даже с усилителями и накопителями их стихии. Тем более, что течение над подводной стенкой быстрое.

Ждали до конца второй декады декабря по календарю нулевого уровня моей изнанки, на лице к этому времени наступило уже двадцатое февраля! К этому моменту припай на реке достиг ширины три-четыре метра и толщины сантиметров пять, было за что зацепиться для начала работ. Разумеется, собранная бригада не сидела всё это время без дела: и мне, и каштеляну моему такое претило, так что временную работу всем нашли. Ледяные маги намораживали глыбы льда для подвальных ледников в острогах, чтоб на всё лето хватило, ну, или хоть до осени. А строители, усиленные Алесем, строили каменный причал в Пристани. А то неприлично получается: название есть, а стоящего его объекта – нет. Возвели целую набережную, к которой можно было пришвартовать бортом оба имеющихся кораблика, и ещё место осталось бы, плюс капитальные мостки поперёк реки длиной метров десять, мало ли, что ещё швартовать придётся.

С началом работ всё было просто: наши маги сперва проморозили реку под припаем до дна на ширине метров пятьдесят, на что ушло два дня, а после стали удаляться от берега, создавая уже ледяной «причал» толщиной льда сантиметров двадцать пять – тридцать. Дойдя до места установки первой опоры сделали «плот» пятнадцать на пятнадцать метров, вбили ниже его по течению пяток свай, чтобы затруднить обламывание языка, и стали формировать по центру платформы ледяную колонну три на три метра, пока не упёрлись ею в дно. В общем, медленно скучно и рутинно, без приключений и трудовых или ещё каких-то подвигов, и мне это понравилось. В итоге осушили участок шесть метров шириной и двенадцать в длину, в который и запустили «резвиться» Алеся с бригадой каменщиков, а «морозники» двинулись дальше.

К весне соорудили два искусственных острова шириной пять метров и длиной десять, с направленным к озеру, то есть – вверх по течению, острым клювом ледореза. Высотой эти острова сделали на два метра выше уровня льда, причём с обратной от ледореза стороны построили удобную лестницу. Как лёд сойдёт и спадёт полая вода, на них построим уже сами опоры более скромной ширины, «всего» три метра и длиной, которая поперёк будущего дорожного полотна, восемь. Но это будет позже.

А пока мои жёны, нежно улыбаясь, заявили:

– Юра! Мы всё понимаем. Новый год в Смолевичах – это даже по-своему мило, почти по-домашнему. Домашний театр – интересно и познавательно. Служба – это служба, тут вопросов нет, тем более, если речь о личном распоряжении Государя. Но, милый, закончить сезон мы бы хотели всё же НАСТОЯЩИМ балом, ты нас понимаешь?

Как тут не понять, это совсем тугим нужно быть. И даже не буду спрашивать, что Ульяна будет делать на балу в своём положении, пойду звонить в Канцелярию Его Величества, напрашиваться на весенний бал в Царском Селе.

[1] Швенза, если кто не знает – это застёжка на серёжке, «прысцябаць» (бел.) – пристегнуть.

Глава 4

В Канцелярии «застолбил» за собой три пригласительных на Весенний бал, заодно узнал, что он состоится шестого-седьмого мая. Потом, правда, пришлось связываться ещё раз и от одного пригласительного отказываться: Ульяна осознала, что её поездка будет на грани приличий и решила не рисковать здоровьем и репутацией. Представитель Канцелярии, конечно, для порядка уточнил, что я могу взять с собой не только жену, но и любого другого родственника, но так, без особого энтузиазма. Уверен, пригласительный не пропадёт, а мне вместо Ульяны и брать-то некого. Мелькнула мысль прихватить с собой Василису, мол, ей интересно будет, но тут же её отбросил с ужасом: это уже актом террора попахивает! Шучу, конечно, но не так, чтоб уж сильно. Ладно, до бала ещё два месяца – как раз хватит моим дамам, чтобы подготовиться.

Зима была на редкость снежная, настолько, что три грузовика-бульдозера практически постоянно были на линии и более-менее обеспечивали проезд по тракту от Смолевич до Червеня. Смолевичский городской чистил тракт до поворота на Алёшкино, по сути – до границ баронства Шипунова, мой – от того места до моста в Рудне, то есть, до границы Червеньского района, а там уже была очередь первого образца. Разумеется, у городских аппаратов было ещё много работы и в городе, и вне его, но я по этому поводу совершенно не собирался как-либо переживать. В конце концов, это обязанность районных властей, поддерживать тракты в проезжем состоянии, я и так, расчищая дороги общего пользования, безвозмездную помощь оказываю. И не надо говорить, что чищу дороги между своими трактирами и броваром, значит, в своих интересах. Во-первых, есть ещё «хвостики», во-вторых, не все проезжающие у меня останавливаются, к сожалению. Нет, гужевые обозы как раз успевают за световой день добраться от Смолевич или Червеня до одного из моих трактиров, либо, наоборот – от трактира до города. А вот автомобильные перевозки имеют более длинные перегоны, так что я и сам в каком-то смысле оказываюсь «жертвой прогресса». И чтобы бороться с этим – строю в Шипуново при Трактире центр технического обслуживания. Ещё нужно там заправочную станцию поставить, а в «Прикурганье» – станцию перезарядки макров.

Ещё санные обозы тоже невзлюбили мои грейдеры, за песок, которым посыпаются дороги. Ругались, возмущались, после чего частью поменяли маршруты, а частью стали демонстративно бойкотировать мои заведения. Попытки устраивать лагеря на обочине дороги, с кострами и коновязями, пресекла полиция, так эти деятели стали останавливаться на постой у местных жителей. Которые закупали продукты для прокорма постояльцев… правильно, у меня. Но эту интригующую подробность ни они, ни я не озвучивали, разумеется.

Так вот, после снежной и суровой зимы, между снегопадами морозы ниже двадцати градусов стали даже привычны. Для Шипунова это стало моментом, повысившим спрос на его брикеты и расширившим круг покупателей. И вот после всего этого – наступила ранняя и тёплая весна. Что даёт сочетание этих двух фактов? Правильно – потоп. Болотины превратились в озёра с торчащими из них деревьями, речка Уша заполнила всю свою пойму, по которой обычно петляла и извивалась, и теперь не без успеха изображала не то Березину, не то Днепр. На моих делах это непосредственным образом сказалось из-за того, что на дороге из Смолевич к Алёшкино появился непролазный участок длиной метров четыреста, из-за которого пришлось передвигаться в объезд. И если некоторые, проехав часть пути по Смиловичскому тракту, сворачивали на Шубники, откуда выезжали на Алёшкино с другой стороны, то некоторые предпочитали добраться до Смилович, и уже оттуда двигаться по Могилёвскому тракту, даже и в тот же Червень. Да, так получалось дальше и дольше, но автомобилисты предпочитали именно этот маршрут.

Так или иначе, количество проезжих на тракте уменьшилось, и число клиентов в трактирах – тоже. Починить, что ли, эту дорогу? Но подставляться под ответственность за самовольное строительство не хочется, а подавать официальную заявку районным властям – тоже. Уже убедился, что они после этого захотят свалить на меня восстановление и содержание ещё хотя бы двух-трёх проблемных участков, и я даже знаю парочку. Например, дорога от имения барона Клёнова к городу Рованичи тоже «утонула». В общем, сейчас Червень оказался от нас втрое ближе, чем Смолевичи.

Но это уже привычные для местных жителей сезонные неприятности. Дубовый Лог стоял на холме, так что само имение не пострадало от половодья, в Рысюхино подтопило огороды, что тоже никого не удивило и не напугало. В песчаном карьере плескалось озеро, однако к началу сезона добычи песка оно по всем признакам по мнению специалистов должно уйти.

Для того, чтобы отдохнуть от железяк я решил, по выражению деда, припасть к истокам, то есть – заняться семейным делом и работой по специальности. И речь не только о снятии пробы с очередной партии джина. Так, решил навести порядок с прудами в Алёшкино и с тем, что в них вытекает. По проекту, один пруд должен стать источником холодной воды для производства, разумеется, технической воды, которая не идёт на изготовление самого пива, а второй, который отстойник, служить для слива отработанной воды. Чтобы не допустить исчерпания одного и переполнения другого – между ними потребуется сделать переток в виде пары труб под дорогой, в дальней их части. Ну, и поставить фильтры на сливе, причём несколько.

Не то, что раньше нам было плевать на пруд и запах от него, просто не было ни малейшего представления, что ещё делать с отработанным суслом. Даже добыча из него пивных дрожжей на продажу в аптеки, которая дошла уже до нескольких тонн в год, не спасала ситуацию, поскольку там и помимо дрожжей всего много. Зато теперь у меня появилось представление о том, что эту массу можно использовать в качестве удобрения! Не напрямую рассевать по полям, но как компонент наших питательных грунтов – вполне. Осталось отфильтровать, отжать, чтобы не возить воду, и отправить грузовиком в Викентьевку.

Но механических фильтров, разумеется, мало, отжатую от осадка жидкость водой назвать трудно, и тут уже всё сложнее. По-хорошему, в жидкость можно запустить специальные водоросли, которые съедят всю органику, а их самих можно отфильтровать, отжать и использовать на корм скоту или, опять же, в качестве удобрения. Но для них нужно строить большие бассейны или пруды, несколько штук, поскольку цикл очистки с их помощью занимает двадцать суток при нормальной температуре, значит, и общий объём бассейнов должен быть равен примерно месячному объёму стоков – и про запас, и с учётом времени на очистку бассейнов перед повторным использованием.

Как вариант, можно использовать биологические фильтры – тоже одноклеточные водоросли, но более активные и собранные в своего рода кассеты. Стоки будут переливаться из одного отсека в другой, очищаясь примерно за пять дней, пусть и не полностью, а потом сливаться в верхнюю часть бассейна-отстойника, туда же, куда и горячая техническая вода. Причём всё это можно разместить на мостках над прудом, в сарайчике, что в холодное время можно отапливать той самой горячей технической водой. Зато не потребуется занимать дополнительные участки земли. И эта стройка шла на лице одновременно с установкой оснований опор моста через Умбру силами местных жителей и артели плотников, что строила дома в Рысюхино.

Ну, и третья стройка, как земля немного подсохнет – это новое пожарное депо. Разобравшись с началом модернизации производства в Алёшкино, а даже простая механическая фильтрация осадка уже должна была снизить «ароматность» пруда, вернулся с новыми силами в мастерскую. Конечно, чтобы почувствовать эффект, нужно ещё и вычистить запасы вонючего ила, накопившегося в пруде, но это уже совсем другая тема.

Вспомнил, как меня пугало строительство мостика через речку Талька, каким масштабным и дорогостоящим проектом оно мне казалось! Но уже насыпная дорога через бывшее древнее озеро закалила меня и задала новый масштаб для измерения размеров «больших строек».

Пока я возился в Алёшкино, подчинённые Адама Козелевича собрали основу для будущей пожарной лестницы, да и детали лестничных пролётов тоже. Мне осталось только перебрать электрику и принять участие в сборке и настройке механизмов. На работу ушло три с половиной дня, причём день – на ту самую наладку, подгонку и проверку «в поле». Потом автолестницу отмыли, просушили и покрасили корпус в красный цвет.

Запланировав передачу пожарным в ближайший понедельник, я взялся за мелкосерийное производство «Крон», благо, трубы-заготовки уже прибыли. Одна пушка в день отнимала часов пять моей работы, ещё два часа – на мою часть работы над патронами к ней. В таком режиме буду работать до апреля, потом перейду на боеприпасы. И это ещё мы подумали головой (дедовское выражение, которое распространилось по округе, как пожар) и решили не заменять все крепостные ружья на новые. Просто картечь намного эффективнее по мелким тварям, которые в теории могут прорываться к нашим порталам, тем более накоротке. И внутри форта старые гладкоствольные бабахи, с новым боеприпасом, будут намного полезнее чем обладающие совершенно избыточной мощью новейшие нарезные пушки. Так что программу производства подкорректировали. Предстоит сделать десяток пушек для бронетехники, шесть – для форта на первом уровне изнанки и четыре – для острогов. Туда же, в остроги, пойдут восемь старых ружей, по два в каждый. Ещё две новых пушки и четыре старых ружья будут размещены в Викентьевке, хоть я и надеюсь, что они там никогда не пригодятся.

Ещё один мой проект, который я запланировал ещё в прошлом году, опять откладывается. Речь о переделке самоходки, не только в части опор и крыши, но и с модернизацией, но займусь этим, наверное, уже после бала. Или перед ним, чтобы спрятаться от слишком кипучего энтузиазма моих жён.

Передача автолестницы пожарным прошла, если так можно выразиться, буднично-торжественно. С одной стороны, тут и репортёры районной газеты, и переливы цветов мигалки на крыше кабины, с другой стороны это уже не первая передача техники от меня различным службам города. Похоже, начинают привыкать. Так скоро и требовать начнут, как уверяет дед, и я с ним склонен согласиться. Так что после дарения больнице второй кареты «Скорой помощи» я такого рода благотворительность буду прекращать, не доводя до крайностей.

Бурная весна имела и ещё одно последствие: вода затопила логова впавших в спячку животных, пробудив тех раньше обычного. Так, уже на следующий день после передачи пожарным лестницы, я заметил плывущего по луже в сторону леса ужа. И глядя на него вспомнил не без удовольствия, что на нулевом уровне Изнанки пока ни одной змеи найдено не было. Ни в поле, ни в болотах, ни в воде. Лес ещё очень слабо изучен, но и там пока этих животных никто не встречал. Ящерицы есть, даже несколько видов, от мелких, в палец, до килограммовых обитательниц лесной опушки, включая ту ошеломительно ядовитую разновидность, что попалась мне ещё в самом начале освоения Изнанки. Есть жабы с лягушками, черепахи, даже и гигантские. То есть, рептилии представлены довольно широко, за одним исключением.

На Лице тоже есть места, где змеи не водятся, и в нашем мире, и у деда. Правда, это сплошь острова, включая достаточно крупные, как Ирландия и Новая Зеландия. Дед, правда, уверяет, что в Новой Зеландии они есть, в том числе и ядовитые, но обитают только на одном труднодоступном горном плато, откуда расползаться не собираются. Вот и у меня возникла мысль: не может ли быть так, что мой выход на изнанку попал на остров?

Я даже проконсультировался со специалистами, географами и геологами. Те изучили предоставленные данные и пришли к выводу, что исключать такого нельзя, но, исходя из полноводности Умбры, рельефа местности и количества осадков в год, размер острова с севера на юг должен быть как минимум двести-двести пятьдесят километров и пятьдесят-восемьдесят с востока на запад.

Немного смущало то, что Умбра впадала явно в пресный или слабосолёный водоём, раз уж в нём в таком огромном количестве водились зеркальные щуки. И для меня представить себе такого размера пресное озеро, в котором поместится остров двести пятьдесят на восемьдесят километров было очень трудно! Да, я знаю про Байкал, и что там в добавок ко всему глубины чудовищные, так что объём озера вовсе ошеломительный, но всё равно – трудно.

Ещё одно косвенное подтверждение островного положения, причём вдали от берегов – отсутствие крупных хищников, как не было их в Австралии. Правда, на менее удалённые острова они заплывали, а представить себе пресное озеро шириной и длиной в пару тысяч километров я и вовсе не могу.

Нужна, нужна картографическая экспедиция, но где взять для неё людей, технику и время⁈ Ещё можно пролететь на дельталёте, и сразу снять массу вопросов. С высоты метров пятьсот-шестьсот я устье Умбры бы увидел, не отлетая от форта, и не только его, а сделать кружок диаметром километров сто, да отснять всё сверху на фотоаппарат… Но – риск представляется неоправданным. Мы не знаем, есть ли тут опасные летающие твари. Да даже птицы, что гнездятся на Верхнем, могут представлять опасность – мы не знаем, как каждый из видов реагирует на то, что они могут принять за хищника или иную опасность. А зубастых гусей вспомнить⁈ Три такие птички порвут крыло на лоскутки за пару минут максимум! Плюс опасность наткнуться на аномалию, да и просто технические неполадки исключать нельзя. А куда садиться в случае чего? Ладно, садиться – как потом оттуда, где бы оно ни было, выбираться⁈ Вот то-то и оно, даже такой авантюрист, каким по мнению деда являюсь я, не допускает и мысли о разведывательном полёте. Может, через год-другой рискну подняться над фортом по спирали диаметром метров пятьсот, до полукилометра, и сразу же пойти на посадку, если это на тот момент ещё будет актуально.