Текст книги "Рысюхин, вы в четырнадцать не шалили? (СИ)"

Автор книги: Котус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

К середине первой недели апреля земля просохла достаточно для того, чтобы продолжить стройку новых винокуренных заводов. Фундаменты были залиты ещё осенью, за зиму набрали прочность, сейчас появилась возможность добраться до стройки, не утонув в грязи, и подготовиться к установке заранее заказанного оборудования. Настелили полы, поставили каркас стен и установили крышу быстро, потому что все конструкции были заготовлены заранее и лежали на складах, оставалось только собрать. Ну, а обшивать стены станем после установки оборудования: оно весьма габаритное, потому проще завозить его, пока стен нет. Кое-где для удобства работы и кровлю только что установленную пришлось временно демонтировать.

Настройкой и запуском оборудования должны были заниматься специалисты изготовителя, и я не собирался вмешиваться, но – контролировал процесс плотно. Приезжие пытались было в начале нос воротить или отбрёхиваться общими фразами и расплывчатыми выражениями, мол, что этот заказчик понимает. Пришлось спускать с небес на землю, явив своё инженерное образование, наряду со специальностью инженера-технолога именно по бродильным производствам. Не скажу, что они сразу перестали пытаться халтурить или маскировать недоделки, но пару раз будучи пойманными за руку, что вело к необходимости переделать как надо со временем поняли, что лучше сразу делать нормально. Ну, или я их просто задолбал, как вариант. Мне, если честно, всё равно, главное, чтобы работа была сделана качественно и в срок. И в Викентьевку они тоже уведомление отправили вдогон моему, где я обещал приехать и всё проверить. Сообщили коллегам, что я на самом деле приеду и на самом деле проверю буквально ВСЁ. И что мне хватит квалификации и конструктора, и технолога, чтобы выявить даже достаточно хорошо спрятанные дефекты. Добило их то, что я собрался в Викентьевку не ехать, а лететь. Да ещё на аппарате собственной конструкции и собственноручно же изготовленном. Это, похоже, отбило последние сомнения в моей квалификации, как инженера.

Когда я прилетел в Викентьевку, то застал командированных специалистов за срочной переделкой оборудования, и именно это подсказало мне о наличии связи между бригадами. Посмотрел на работу, указал перечень обязательных доработок, благо, оборудование было одинаковым и недочёты тоже оказались почти идентичными. Нет, были и уникальные дефекты в обоих местах, но, зная, где искать… В общем, взбодрил работников, воодушевил своих управляющих и улетел обратно, готовиться к премьере в домашнем театре.

Глава 5

Для премьеры домашнего театра в доме пришлось строить театр. Ну, как «строить»? В бальном зале, он же банкетный, соорудили сцену и завезли туда кучу стульев. Причём изначально там небольшая сцена уже имелась, для оркестра на танцах, но для спектакля никак не годилась. Новую сколотили буквально за три дня, дамы цвет ткани для занавеса втрое дольше выбирали. Помостом перекрыли дверь в дальнюю часть крыла, куда можно было попасть из задней части сцены по лесенке. Там, в малых гостиных, разместились гардеробные и гримёрные комнаты. В общем, всё по-взрослому.

Я немного опасался, что это опять получится грандиозный приём, как осенью, но меня быстро успокоили: это не официальное действо (так и хотелось ляпнуть «мероприятие», очень прилипчивое словечко, как и всякий паразит), даже в список районных балов и приёмов не включено, поскольку носит статус «домашнего». А потому и приглашать сюда официальных лиц или малознакомых людей не только не обязательно, но и вовсе не рекомендуется, может быть воспринято как желание перейти на более близкие отношения, в разных смыслах этого выражения. Так что пригласили только Беляковых, местную ветвь, ближайших соседей и офицеров дружины. Из не дворян был только каштелян моего форта, как лицо на особом положении. Кстати, пока он с работой справляется на удивление хорошо, и дети его тоже радуют приносимой пользой и прилежанием. Так что к тому времени, как Оксана рассчитается с долгом за учёбу – предложу им сменить фамилию. Маша с Ульяной тоже согласны с тем, что пора бы уж появиться в списке фамилий Империи Прорысюхиным. Это поможет и для Оксаны найти одарённого мужа, который согласится войти в семью жены, а не станет пытаться изображать главного (потому что главный здесь я!) и мешать ей работать.

Отвлёкся я немного, «и опять на баб», как ржёт в голове дед. Оставим на его совести и именование девицы бабой, и это гнусно-провокационное «опять». Вернёмся к гостям. Хоть на сей раз охват приглашённых был меньше географически, зато приглашались семьями, в том числе с детьми, вошедшими в достаточный возраст, чтобы выдержать представление, потому сказать, что людей собралось сильно меньше, чем осенью, не получится. Зрителей набралось чуть больше тридцати человек, но к ним же нужно добавить «театральную труппу»! Так что всего гостей получилось человек пятьдесят, а к ним отдельным счётом несколько горничных, привезённых в помощь нашим на роль костюмеров. Благо, наше провинциальное общество – это вам не столица, со штатом слуг, включая ливрейных лакеев, в гости ездить не принято, да и нет таковых, пожалуй, ни у кого, кроме графа Сосновича, да и у того всего двое.

Некоторая «разнокалиберность» стульев, собранных по всему дому и отчасти привезённых от тех же Беляковых, никого не смутила, как и то, что расставлены они были не ровными рядами и без возвышения. Ведь это же «домашнее развлечение», помним, да? Для угощения организовали буфет, почти как в настоящем театре. Даже с буфетчицами, только без кассы, и расположили его в главном холле. Это стало возможным, поскольку принимали посетителей опять с подвального крыльца, сама концепция которого не переставала удивлять соседей. Пару столиков поместили там же, в прихожей, разросшейся до размеров, превышающих гостиную в Смолевичском доме, остальные – в зрительном зале, но в задней его части, за последними рядами. Для детей предусмотрели сладкий стол и компоты. А вот с курительной комнатой и кофейной возникла проблема – они остались за сценой, а переоборудовать под них что-то в «музыкальном» крыле, оно же «музейное»… Решили, что после спектакля дамы пойдут обсуждать его в гостиную, мужчин я уведу в свою «берлогу», причём курить они смогут выходить в подвальный гараж, а детям отдадим «на растерзание» зрительный зал, откуда уберут лишние стулья и куда спустится наша няня с горничными, которых на этот вечер отрядим ей в помощницы. Главное – не забыть закрыть дверь за сценой, чтобы мелочь не проникла туда, где им делать нечего.

Ну, собственно, примерно так всё и получилось, как планировали, за исключением некоторых «мелких деталей», вроде бы предсказуемых, по большей части, но неучтённых. Так, часть детей вскоре после начала спектакля под разными предлогами сбежали в буфет, точнее – к сладкому столу. И часть представителей старшего поколения так же застряли в буфете, за дегустацией новинок в ассортименте моих заводов, а равно и проверенных опытом вариантов. Правда, и тех, и других родственницы водворили обратно в зал, некоторое хождение зрителей туда-сюда в начале спектакля немного раздражало, но вскоре прекратилось. Детвора, заинтригованная смехом старших, и сама бы вернулась, как я думаю. А вот возникшая суета могла и сбить самодеятельных артистов, даже несмотря на тренировку во время генеральной репетиции, когда я, чтобы приучить их к наличию публики, запустил в зал бойцов дружины и слуг.

А ещё два момента срослись воедино. Во-первых, случилось явление природы, почти стихийное, по имени Василиса Васильевна. Несмотря на то, что была среда – она ухитрилась как сорваться с занятий и приехать вместе с Варварой Матвеевной, женой моего главного бухгалтера, что так и продолжала жить в гостевых комнатах дома в Смолевичах, не став переезжать вслед за братом мужа и главой рода в Рысюхино. А во-вторых, как-то не продумали возникновение четвёртой, как выразился дед, «половозрастной группы привлечённого контингента». Речь о подростках и молодёжи, которым вроде как претило развлекаться с детьми, но в то же время было скучновато и не слишком комфортно со взрослыми, а некоторых во взрослую компанию и не пускали. Ну, и два этих фактора вместе… Причём единоличным лидером группировки Василиса на сей раз не стала: Миша Шипунов после исполнения роли Оси Швензика-Пристебайло приобрёл просто огромные авторитет и популярность среди зрителей «до двадцати с небольшим». Так что в стихийно возникшей банде возникло двоевластие. Но эти двое, уже неплохо спевшиеся ранее, когда седлали кенгуранчика, и не только, легко сошлись и сейчас, что спровоцировало даже небольшую сцену ревности в исполнении третьей по старшинству Брусникиной, из нескладной двенадцатилетней девчонки, с которой меня когда-то пытались свести сплетницы, превратившейся в довольно интересную семнадцатилетнюю девушку.

К счастью, сцена продолжения не имела: Василиса отвела Настю в сторонку и сумела найти слова, которые убедили ревнивицу в безосновательности претензий. Возможно, про своего «Мамонта» рассказала. Так или иначе скандал был замят, примирение запито компотом, а потом вся молодёжная компания куда-то исчезла. Когда встревожились и начали искать, оказалось, что Василиса увела в музыкальный зал, он же репетиционный, где они и занялись пением, как под граммофон, так и под собственноручно исполняемую музыку. Кроме того, Василиса ухитрилась обеспечить своим кофе и выпечку, а, как выяснилось чуть позже – и бутылку брусничной настойки уволокла, «чтобы по-взрослому». Никаких воспитательных мер по этому поводу я принимать не стал: мелким не наливали, а для участников банды возрастом от семнадцати до двадцати, с учётом их количества, это не то количество, которым можно напиться. Зато Вася с Настей ещё одну «мировую» выпили, уже «по-настоящему».

И, разумеется, Вася научила всех песенке «Весна», которую я её когда-то подарил, а все всех – частушкам и припевкам, в том числе и неприличным. Причём эти последние, как мне думается, учились быстрее всего. Собственно, из всей компании только Мявекула их и не учила, я полагаю. Но в целом всё прошло намного спокойнее и безобиднее, чем могло бы. Я в свои четырнадцать, а примерно этот возраст был у младших в банде, порой чудил куда как серьёзнее. Про ворота, утащенные для спуска на воду в качестве плота, я уже рассказывал. А ещё мы как-то играли в покорителей прерий, между озером и той долиной, где у меня позже стрельбище было. Среди прочего – копали и маскировали ловчие ямы, на спор, у кого лучше. Поиграли, а потом домой пошли. Оказалось, хорошие у нас ловчие ямы получились, уловистые: в первый же вечер попались две козы и одна бабка. Козы-то вылезли, и домой сами добрели, а вот их хозяйка довольно долго скреблась и голосила, пока домашние хватились, пока искать пошли, пока нашли… А ещё как-то раз приятели уговорили вынести из дома полуштоф водки. Причём именно «Сахарной», мол, самый суровый вариант для настоящих суровых мужчин. По той же причине недостаточной суровости была отвергнута закуска, а поскольку никто не хотел показаться «слабаком» в глазах приятелей, то и остановиться мы смогли только тогда, когда, через спазмы и отвращение, бутылку эту на четверых распили. Как же мне наутро было плохо! Точнее говоря, плохо стало ещё вечером, утром ситуация усугубилась. А потом ещё и от папы влетело, благо, бабушка каким-то чудом не узнала об этом, иначе бы точно «весь мозг выела, чайной ложечкой». Ёмкие порой у деда выражения и образы, и прилипчивые.

И это всё в один год, точнее даже в одно лето, как раз тогда, когда мне четырнадцать исполнилось. И это ещё далеко не все мои шалости того лета, а ведь были и другие года. Бедный мой папа… Так, а ведь и меня всё это тоже ждёт, причём как минимум в удвоенном объёме⁈ Ой, мамочки!..

В общем, нормально всё прошло, я даже поблагодарил Василису за руководство молодёжью и «прикрыл» её от взрослых, сказав, что она занимала подростков по моей просьбе.

Ну, и была накладка уже в моей, мужской компании. Вот зачем Мурка моя накануне рассказала кому-то из новых знакомых о том, как мы в Буйничах день рождения норвежского короля праздновали? И что теперь его отмечают в Могилёве вполне официально, под патронажем скандинавского консульства? Та рассказала мужу, муж поделился с друзьями, и все они пристали ко мне с предсказуемыми вопросами и предложениями. Отпраздновали сразу всё, а куда деваться. Даже салют устроили, сигнальными и осветительными минами, из трёх орудий. Даже два салюта – не могли же мы «обидеть» своего Императора, поздравляя чужого монарха, пусть у нашего сегодня никакого праздника и нет? Запустили даже неудачный пробный вариант осветительной мины, который чудом избежал распыления на порошки для легирования алюминия. Шашка из магниевой пыли очень эффектно завершила развлечение, полыхнула в небе на километровой высоте, а некоторые ярко пылающие осколки летели чуть ли не до земли. Хоть хватило ума и трезвости выставить прицел так, чтобы всё летело в песчаный карьер. Всем такое завершение вечера понравилось, надо сказать, только некоторые дамы претензию высказали, что мы поздно предупредили, они еле-еле успели на крыльцо выйти, чтобы посмотреть. А мы что, предупреждали⁈

Спектакль же всем понравился. Некоторые кумушки сетовали на то, что воспитательный момент оказался «несколько смазан», но делали это без чувства и энтузиазма, а вот некоторые фразочки персонажей постановки цитировали уже с искренним удовольствием. Например, повторяя за квартирной хозяйкой Исправника: «Мужика, как и всякую иную скотину, кормить надо вовремя и вдоволь, чтоб других кормушек не искал». Или фразу самого исправника, с которой он отмахивался от попыток изложить очередную жалобу на Остапа подробнее: «Разговор на эту тему портит нервную систему! А когда у меня нервы испорчены – начинает портиться настроение, причём у всех». Да и вообще спектакль активно растаскивался на цитаты, я уже в мае слышал отдельные фразочки в Смолевичах на вокзале, причём от людей, которые вообще не знали, откуда это взялось. К счастью, от лавров драматурга удалось отбиться. Убедил, что я только предложил придумать персонажам имена и биографию, а дальше актёры под мудрым и умелым руководством режиссёра сделали всё сами. Да-да, совсем и полностью сами. Через неделю и сама её милость режиссёр поверила в эту версию, и это просто замечательно. Потому как прославиться в районе ещё и в качестве литератора-сценариста было бы явно избыточным.

Главное, чтобы в следующем году в Смолевичах или Червене не затеяли двенадцатого апреля празднование устраивать, с акавитой и фейерверками. А то зреет у меня нехорошее предчувствие, знаете ли…

Оставшееся до отъезда на весенний бал время я посвятил изготовлению и комплектованию того, что с подачи деда именовал ПАРМ, только расшифровывал чуть-чуть иначе: Передвижная Артиллерийская Ремонтная Мастерская. Сделал вариант, предусмотренный в моём штате скорее для дивизиона, чем для отдельной батареи. Мастерская разместилась в двух крытых трёхосных грузовиках, плюс прицеп с материалами и запасными частями. Там нашлось место и для маленького токарного станка, и для несколько большего токарно-винторезного, для сверлильного, для отрезного, для трёх верстаков, в двух кузовах суммарно, для двух мощных лебёдок и сборных рам для них, позволяющих превратить лебёдки в подъёмные краны. Полные две недели возились, судили, рядили, спорили, делали и переделывали. Наконец, получилось то, что всем понравилось. Настолько, что Козелевич тут же возжелал наложить свою лапу на эти два автомобиля, мол, в мирное время ему нужнее: и планово-текущий ремонт делать, хоть в Викентьевке, хоть в Шклове, и вообще.

Ну, и патроны для «Кроны» лепил активно. Как-никак, боекомплект установили сто восемьдесят выстрелов на ствол. Умножаем на количество стволов, на необходимость иметь три комплекта в возимом запасе и минимум пять – на складе, потом добавляем понимание, что это на самом деле «как минимум», и понимаем объём работы. Пусть даже мне не нужно изготавливать их полностью, с большей частью работ справляются мастеровые из заведования Адама Козелевича и штатный оружейник дружины с помощниками. А в перерывах потихоньку игрался с моделью нового самоходного миномёта, точнее, с моделями отдельных составных частей и узлов в масштабе один к десяти, для проверки работоспособности идей и уточнения параметров конструкции.

Пока дамы готовили Мурку к блистанию в свете, я тоже готовился, точнее, обдумывал, чем мне может грозить эта поездка. Поразмыслив, позвонил в Минск, уточнить размеры купе, а потом арендовал место в почтовом вагоне, потому как в купе мой «гостинец» не помещался. Задекларировал груз как «запасные части и принадлежности к автомобилю», сказав при этом чистую правду, пусть и не всю. Ведь «Крона» у нас в дружине на самом деле считалась принадлежностью, частью штатного оснащения, разведывательно-дозорного автомобиля, такого же, как переданный мною Наследнику Цесаревичу.

Да, я решил не просто признаться, но и привезти образец «на пощупать и попробовать», в дедовской формулировке. Почему? Так всё равно узнает, рано или поздно, так или иначе. И дед согласен, цитируя немецкую поговорку: «Что знают двое – знает и свинья». У нас же и число осведомлённых на порядок больше, и Александр Петрович намного выше хрюшки, в том числе и в части доступа к информации. Но если узнают о новинке не от меня, то это может вызвать разные вопросы, в том числе странные, неожиданные и неприятные. Уж лучше сразу сдаться и, если Его Величеству с Его Императорским Высочеством понравится, соглашаться на любую благодарность, кроме повышения в чине.

Так что в день отъезда на перроне вокзала стоял пикап, из которого дружинники перегрузили в почтовый вагон восемь ящиков: один длинный, чуть больше трёх метров, один в виде кубика с ребром в полметра – там лежали новая, усиленная турель и съёмные сошки, на случай стрельбы с грунта, и шесть ящиков одинакового вида и размера, с патронами. По пятьдесят патронов в ящике, каждый патрон полкило при весе снаряда триста шестьдесят граммов. В мире деда разница в весе снаряда и патрона намного больше, поскольку гильза под пороховой заряд заметно больше и потому тяжелее, чем наша, под макры. Отгрузил я по ящику патронов всех типов, три вида снаряда на два разных метательных заряда, для опытов хватит, а там видно будет.

Глава 6

Вот когда я от своей наивности избавлюсь, скажите, пожалуйста? Решил, что если меня к гвардии приписали, то мне для поездки хватит одного мундира. Ага, как же! Считайте: парадный мундир с заказными орденами для бала – раз. Повседневный мундир для носки при дворе с «казёнными» наградами – два. Дорожный костюм, который нужен-то только чтобы доехать от дома до поезда и от поезда до дворца – три. Причём если бы я был на действительной службе, то должен был бы носить ТОЛЬКО мундир, даже вне службы. Это был бы ещё один повседневный, желательно – не тот, который «номер два». Мне бы легко простили такую экономию, если бы я был обер-офицером, живущим с одного жалования или имеющим скромный доход, но в моём случае клеймо «жлоба» – это минимальный результат подобного подхода. Ну, и в самом поезде: костюм для ношения днём и халат. Казалось бы, кто там меня в поезде увидит и кому расскажет? Ан нет! Стоит расслабиться, и тут же встретишь знакомого! Или ещё хуже, человека, которого ты не знаешь, а он тебя откуда-то – да. Ко всему этому ещё шинель и пальто, как было сказано, «на случай дождя и вообще». Короче, двое плечиков, совсем не пустых, большой чемодан, дежурный саквояж и полуторный меч в довесок. А, ещё револьвер, но он в кобуре подмышкой, а всё, что нужно к нему – как всегда, в саквояже. Обычно я меч и портфель для бумаг не упоминаю, привык к ним, что без них на улицу выйти, как всё равно босиком, но тут уж решил посчитать весь багаж.

Кроме того, который в почтовом вагоне едет.

У Мурки моей тоже двое чехлов с «плечиками» – с бальным платьем и плащом, который «на всякий случай», при том, что держать «зонтик» от дождя она может часами, если не сутками, без особых затрат сил и не отвлекаясь от других дел! А ещё дамская сумочка чуть-чуть меньше моего саквояжа, два чемодана, рапира (тоже в карман не положишь) и зонтик от солнца. Всё вместе – цыганский табор на выгуле, и никаких шансов справиться с переноской без посторонней помощи или «челночного бега».

Надеюсь, нас встретят. Очень надеюсь. Особенно в рассуждении того, что в почтовом вагоне едет.

В соседнем купе ехала молодая пара, только-только окончившая обучение. Он – в Минском университете, она – в Педагогическом. Ехали, как и мы, на бал, но впервые: молодой муж получил приглашение, как маг-универсал выше третьего уровня. Универсалы, напомню, все получают личную аудиенцию у Императора и одно приглашение в год ко двору на разного рода светские меро… тьфу ты! Собрания дворян. Личная аудиенция у него была на третьем курсе, после взятия второго барьера и выбора специализации, но он с неё почти ничего не помнит, а вот бал при дворе – впервые.

Мурка моя аж воссияла своим светом, безо всякой лампы, и с большими рвением и удовольствием взялась делиться опытом с женой, мне поручив успокоить мужа. Тот сперва смотрел на меня с некоторым скепсисом, мол, я ненамного его старше, откуда у меня опыт-то? Конечно, не имея титула, перед бароном он этого старался не показывать, но одного старания мало, нужно ещё и умение. Я, чтобы тратить меньше слов, просто показал свой парадный мундир, и это едва не стало фатальной ошибкой: парень, такой же выходец из мелкой провинциальной шляхты, как и я, только и разницы, что из-под Сморгони, решил: испытания уже начались и попытался впасть одновременно в панику и в ступор. Пришлось растормаживать при помощи «волшебной фляжки», а Маша ещё фыркала, мол, зачем я столько выпивки с собой беру. «Столько» это не ящик, как можно подумать, а две бутылки: с изнаночной голубикой и с джином, плюс фляжка с «клюковкой», пристрастил меня тесть.

Клюкнув, рассказал, что пять лет назад не было у меня ни орденов, ни чинов, ни титула, а жили мы с папой и бабулей с семейного дела, приносившего в год хорошо если полторы тысячи чистой прибыли, за вычетом расходов на жизнь, и не могли даже нанять ещё одного работника в помощь, хоть нужны были как минимум трое. Так что это всё наживное.

– Как⁈ Как всё это заработать можно?

– Не знаю. Я ни за чинами, ни за орденами не гонялся никогда.

– Ага, они его сами догоняют и на него вешаются! – Вмешалась с комментарием забежавшая за какой-то «очень важной» мелочью Маша. – И я не шучу, так оно и есть. Вот и сейчас, едет и дрожит, чтоб только в чине не повысили или опять графский титул не предложили!

Мурка, зараза вредная, засмеялась и убежала, а мне пришлось, глядя в большие и нечеловечески круглые глаза, пытаться как-то разъяснить ситуацию, не выдавая лишнего. Вроде бы удалось. Потом я узнал, что этот… этот Саня даже меня перещеголял по скромности: он отказался от гостевых комнат, которые были предложены, и собирался жить в гостинице! Чтобы, цитирую, «не навязываться Государю, который и так уделяет мне столько внимания». Спросил:

– Сильно богатый⁈ Денег девать категорически некуда? – мы при переходе с «клюковки» на джин перешли заодно и на «ты», что ему трудно далось, так что он перешёл на компромиссный вариант: «твоя милость».

– На жизнь хватает! Я с собой пятьсот рублей взял, с запасом, на всё!

Пришлось просветить наивного, хоть и не чукотского, юношу насчёт столичных цен, особенно в «рекомендованных к заселению» гостиницах. Оказалось, что на аудиенцию он ездил в Москву, приехал утром в день приёма, назначенного на вечер, а перед отъездом ночевал на вокзале, точнее, в какой-то недорогой гостинице возле оного, не зная ничего про рекомендации. И теперь находился в ступоре. Пришлось доставать мобилет, благо, мы ещё даже Оршу не проехали, связываться с Канцелярией и спрашивать насчёт свободных гостевых комнат для приглашённого с супругой. В начале дело шло туго, но когда в третий раз представился очередному клерку, похоже, попал на кого-то, кто про меня знал и получил приказ помогать, не иначе. Потому как номер для новобрачных нашёлся за десять минут, правда, много более скромный, чем мой, сродни тому, что я занимал в Зимнем: маленький кабинет-гостиная и крошечная спаленка, но Саня, то есть, Александр Кролевский герба Кролик, был этой норке просто счастлив. А меня вообще вознёс куда-то в стратосферу. Я же заодно договорился об экипаже для груза «запасных частей к автомобилю Его Императорского Высочества» в количестве восьми единиц груза общей массой брутто триста пятьдесят кило, но уже выйдя в коридор, чтобы не смущать юные умы лишней информацией.

Так и ехали, проводя время то в нашем купе, то у соседей, то разбившись по парам, когда «девочкам» требовалось «немножечко пошептаться». Вот и пригодился костюмчик для поезда, не зря тащил: в одном халате, которым хотел ограничится, ни гостей принимать, ни в гости ходить было бы неприемлемо вообще ни с какой точки зрения. И вроде и время в пути прошло быстрее, и кое-что полезное про внутреннюю жизнь университета и его неписанные правила узнал, Василисе может пригодиться. Хотя она, скорее всего, или сама всё выяснила или ввела свои правила, которые её больше устраивают. Не сомневаюсь, что она – сможет, если очень захочет. Саня, узнав о моей родственнице-первокурснице, даже немного переживал насчёт того, что на биофаке никого не знает и не может ни подсказать что-то по-настоящему важное, ни протекцию составить.

Нам на встречу прислали ландо на четыре посадочных места и пароконную гужевую повозку. Узнав, что фургон может увезти до восьмисот килограммов, без зазрений совести загрузил на него кроме «Кроны» со станком и патронами ещё и багаж, как свой, так и «кроличий», пригласив Саню и Соню (вот уж повезло с именами!) в свой экипаж, пообещав заодно и на месте помочь сориентироваться. Те, в свою очередь, всю дорогу благодарили и нас, и богов за такое удачное соседство в поезде, что уберегло их от поездки до Питера и обратно и от непомерных для них расходов в «приличествующей» гостинице. Я же, вспомнив в последний момент, раскрыл «страшную тайну» разницы между «подавать завтрак» и «накрыть завтрак», а также касательно тектонических различий между заказом «чая» и «чайника». Судя по удивлённым лицам, сами бы они точно не догадались, а Мурка даже немного разочарованно протянула:

– Ну вот, взял и испортил людям сюрприз!

Ничего, это не тот опыт, от потери которого можно сильно пострадать, как я думаю.

Ещё перед отъездом от станции приказал ездовым грузового фургона править за нами, отнюдь не уезжая на разгрузку. По приезде первым делом подтвердил распоряжение возчикам «ждать здесь», а то они уже намылились ехать куда-то разгружаться. В приёмной дежурил знакомый по первому приезду виконт Гагарин. В том же мундире, в том же чине, но с недавно полученной первой наградой за выслугу лет. Почему недавно? Так он всё время косился на орденский знак, а порой и непроизвольно его трогал, к тому же орден был «казённый», а представитель ТАКОГО рода, пусть и младшей ветви, не позволит себе находится при дворе не с заказным орденским знаком, за исключением случая, когда тот ещё не изготовлен. Так что поздравил «свежего кавалера» не сомневаясь, что угадаю.

– Благодарю. Правда, за вами не угнаться!

– С другой стороны если смотреть – мне младшие ордена давать уже не положено, так что я их никогда не смогу получить, а вот вам ничто не мешает собрать хоть полную коллекцию.

– И то правда. Только и остаётся, что пытаться взять количеством!

Так вот «накоротке» говорить смогли, поскольку были теперь в более-менее равном статусе: граф, конечно, выше барона, но он пока ещё только «сын графа» и титулуется сиятельством исключительно из вежливости, а я уже действующий барон. И это ещё не касаясь моего старшинства в звании, которое сейчас вроде как не работает, поскольку я в статском, но всё равно подразумевается и учитывается.

Ну, а после поздравлений перешёл к просьбам, которые благодаря знакомству прошли проще, чем могли бы. Пришлось, правда, немного приоткрыть карты:

– В ящиках для Александра Петровича не просто «запасные части для автомобиля», а новое вооружение для РДА, разведывательно-дозорного автомобиля то бишь, на замену старому крепостному ружью. Это длинный ящик. Плюс к нему новая турель, трёх точечные сошки, которые можно при желании и лёгким станком назвать, в большом ящике. Инструкции по сборке, таблицы стрельбы и прочее внутри. И шесть ящиков боеприпасов. С ними надо, во-первых, аккуратно, а во-вторых, без лишних глаз.

– Ага! Его Императорское Высочество как раз сейчас на стрельбище, так что выгружаем подарки здесь и отпускаем возчиков. Я немедленно вызываю уже наш, гвардейский экипаж и отправлю всё прямо к Наследнику.

Так и решили. Но я всё равно дождался, пока «Крону» погрузили и увезли в сопровождении гвардейца в звании корнета. Пока мы с Муркой дошли до наших комнат, кратчайшей дорогой, чтобы не болтаться по дворцу в дорожных костюмах, багаж наш уже довезли и даже частично распаковали. Переоделись в повседневное, при этом Маша в качестве такового выбрала слегка улучшенное мундирное платье, придуманное для осеннего приёма, разумеется, с орденом. Смотрелась в нём отлично, и сама по себе, и рядом со мной тоже. Настолько хорошо, что долгое время колебалась, не сделать ли это платье главным, для бала, но всё же отдала предпочтение платью полностью гражданскому.

А вот дальнейшие планы на сегодняшний день, последний перед балом, оказались неожиданным образом поломаны. Едва мы успели закончить с обедом и собрались на прогулку, как в дверь постучался очередной посыльный, только на сей раз какой-то запылённый.

– Барон Рысюхин, Юрий Викентьевич?

– Да, это я. Что вам угодно?

– Ваш…а милость, – он сделал паузу, выбирая, как ко мне обратиться, по титулу или по чину, и отдал предпочтение первому варианту, поскольку я всё же числился в запасе. Но выслуга при этом шла. Но – по Министерству финансов, к которому относилась пограничная стража, но никак не относился я. Я когда-нибудь свихнусь со всем этим.

– Ваша милость, – повторил он, уже более решительным тоном, – вас желает немедленно видеть Его Императорское Высочество!

– Мне стоит переодеться в «парадку», наверное?

– Нет-нет, там больше подошла бы полевая, но и так хорошо. Александр Петрович сейчас на стрельбище.