Текст книги "О воинстве немертвых (СИ)"

Автор книги: Конъюнктурщик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Нет, с Альтиором они не подружатся, но договорятся. Много ли людей у него? Так ли сильно белое рыцарство? Молва говорит о том, что они весьма искусные воины, которые стараются не использовать магию, но тела их пропитаны ею. Они поймут друг друга. Альтиген не будет лезть к Альтиору, Альтиор не будет лезть к Альтигену.

"Мне север, ему юг. Черно-белый мир," – Альтиген улыбнулся осветлённой темноте лунной ночи.

Ещё не было войн после нашествия серых чудовищ. Мир выдержал удар демонов. Но теперь, какой это мир? Что за люди теперь в нем живут? В свое время они сражались на мечах, верхом, осаждали крепости... Эти люди помнили ещё старый мир, и они видели своими глазами, как пришла война, какой не было до того.

Гигантские армии, состоявшие из десятков тысяч воинов. Неутомимое наступление, уничтожение целых городов, истребление народов. Страшная война. Но что важнее всего в этот момент, люди, с которыми Альтигену нужно договориться сейчас, эти люди видели войну нового типа, своими глазами видели, как она мутировала, как жестокость расправила свои крылья, покрыв своей тенью весь континент.

И никто не знал, что ждет их в этот раз. Все помнили ужас, грязь, смешанную с кровью, объятые огнем снаряды осадных машин, дым пожарищ, вой серокожих тварей в ночи…

"Хотят ли они вновь познать, что такое война?" – спрашивал сам себя рыцарь.

Ведь новая война будет ещё страшнее для той горстки людей, что теперь населяют мир.

Понял ли его Альтиор, как человека? Понял ли он Альтиора? А поняли ли они друг друга со Стратоником? Да плевать. Префект конгрегации по делам рыцарства мыслил масштабами государства. Он знал, что он уже не просто человек, или нечто похожее на человека, ныне он сама должность, в которой слилась воля многих сотен и тысяч. Да, важно уметь договариваться, важно уметь найти подход к человеку, но личные моменты меркнут, когда речь идет о государственных делах. Альтиген понимал это про себя. Вопрос, понимал ли это Альтиор? Вряд ли. Вообще, он показался Альтигену довольно тупым.

Возможно, Стратоник был государственно-мыслящим человеком. Проступающая седина украсила его голову, глаза были мудрыми.

Белый город был слишком большим, чтобы быть единым целым, чтобы с ним можно было договориться. Это сплетение многих властных людей, сумма воли разных людей, до которых сложно дотянуться. Они не будут думать одинаково, не будут едины, быть может, разве что перед лицом опасности, угрожающей им всем.

Как и прежние четыре столицы старого мира, делившие стороны света, Белый город имел свою культуру власти. Альтиген размышлял об этом. Можно ли уже что-то сказать об этом, или же город был слишком молод, чтобы в нем устоялась какая-то одна из форм государства? Это зависит от преобладания в нем тех или иных людей, того или иного склада ума, характера.

До войны Альтиген бывал во всех четырех городах. Он помнил, как общались между собой люди, управляющие столицами, читал историю этих городов, хроники их правителей, жизнеописания великих граждан этих городов.

Они не одинаковы. Люди севера и люди юга, люди востока и люди запада.

Белый город находится на западе, севернее руин западной бывшей столицы, но в нём собраны уцелевшие представители всех городов, чародеи Башни, провидцы Океанических врат, монахи града Стремительного, жрецы Золотого трона. И если Стратоник был представителем севера, то Альтиор, хоть и родился в Океанических вратах, но был воспитан на юге, служил полководцем у правителя Золото трона, его нрав был буйным, совсем не походил на разумную традиционность представителей Севера. Альтиген лишь надеялся, что север преобладает в Белом городе, который ему нравился.

Зиккураты приводили Альтигена в восторг. Он восхищался размахом и мощью новой столицы мира. Где-то в глубине его мелькали мысли о том, что он жалеет, что не является гражданином этого города, что не родился в нем. Хотя тогда, он не смог бы прийти однажды из вне и испытать это чувство восторга от увиденного.

Размах Белого города потрясал.

Словно цитадели самых мощных замков, построенные для правления землями, воплощая в себе угрозу всем тем, кто посмеет не покориться, собрались в один совет, чтобы править. Это храм, посвященный богам, возведённый для посещения его самими богами. Он был сердцевиной всего каменного зодчества, его стремительные пирамиды были колоннадой, небеса крышей, а всем этим зданием был весь мир.

Континент впервые будет един. Альтиген верил в это, он бы охотно подчинился этому городу, желал бы слиться с ним, стать частью этого могучего тела.

А потому его раздражало пренебрежение Альтиора к его усилиям по созданию крепких и благотворных отношений.

Оставалось рассчитывать на благоразумие Стратоника и силу его фракции.

_____

«Война. Это будет война. Они планируют нападение. Я могу совершенно спокойно говорить об этом…» – Зэорис повторял про себя свою речь, размышляя над сказанным сегодня днем в Совете.

Теперь пылинки мелькали в лучах света.

Заседание получилось сумбурным. Маги спорили, предлагая совершенно разный взгляд на Черный орден и взаимоотношения с ним. Ещё не сформировался традиционный взгляд на это направление во внешних делах города.

Зэорис. Тонкие женственные губы, грубоватый нос, черные бараньи глаза с большими ресницами, длинные черные волосы. Легкий налет косметики, он подводил тушью свои и без того выделяющиеся глаза.

Одетый в шелковую пурпурную тогу, он полулежал на небольшой скамейке, на столе пред ним лежали разные закуски и фрукты, стоял в небольшом кубке мёд, который он изредка пил и облизывался. В кресле пред ним сидел, откинувшись на кожаную спинку Протелеон, покуривая из тонкой длинной трубки опиум, испуская пары, что постепенно заполняли этот зал, стояли дымкой, словно рванные занавески.

Протелеон сделал затяжку и спросил:

– Как ты считаешь, нам стоит опасаться их нападения?

– Не знаю.

– Сегодня на заседании ты сказал, что лично видел готовящиеся полки, которые стояли у подножия горы Священное копьё.

– Да, я видел, – Зэорис говорил четко, уверенно, его манера речи имела также ироничный оттенок звучания, легкий, как шелк, в который он и был одет, – там собираются силы, но это не было достаточно крупное войско, которого бы хватило для серьёзного похода на приличную глубину, для этого необходимо с их стороны гораздо более серьёзное количество пехоты, – лишь изредка в его речи проскальзывали смягченные звучания слов, что придавало сельский оттенок его манере, – И потом, это три недели пути отсюда в лучшем случае. Внезапности не будет.

Новая затяжка:

– Белое рыцарство успеет собрать силы за три недели?

– Более чем, не все силы, но их хватит для обороны города. А такой крупный город, как наш, не получится взять даже если всё черное рыцарство соберется, силёнок у них не хватит.

Короткая пауза.

Зашли слуги южной внешности в одних набедренных повязках, поменяли блюда и удалились.

Зэорис хлопнул в ладоши дважды.

В нише, прикрытой белыми тканями, заиграла неспешная струнная и духовая музыка, медленно застучал барабан.

– Твои вкусы не меняются, – произнес Протелеон и пустил колечко дыма.

– Да, – Зэорис улыбнулся, – люблю хорошие мелодии.

– Твоя речь в Совете сегодня была хорошей.

– Ведь ты не сторонник войны, Протелеон.

– Да.

– Для чего же мы тогда разжигаем эту рознь? В чем сущность этого спора?

– Белый город, Зэорис, должен процветать, – он говорил медленно, с высоты своей белой бороды он звучал поучительно, – Когда мы говорим это в Совете, мы верим в то, что говорим. Запомни, маги верят в то, что говорят. Это сближение с Черным орденом недопустимо. Когда Альтиген и Стратоник договорятся, к нам хлынет поток дешёвой руды, который вытеснит руду из Золотого трона, её меньше, и она дороже.

– Так разве это не благо? Или ты боишься зависимости?

– В свое время Башня была очень зависимой от пшеницы, ввозимой с юга. Этот город выдержал многое, но альвы одно время дергали за ниточки, управляя чародеями. Наше поколение магов пресекло это.

– Скажи, Стратоник все-таки верит в то, что сможет этот поток обуздать?

Вновь затяжка.

– Ему хочется делать больше более дешёвого товара, заполнить склады, поставить больше оружия для рыцарства. Он преследует ясные цели. Но да, ему кажется, что он сумеет сохранить власть над ситуацией. И, быть может, он уже заключает такие же договоренности с другими городами. В прошлом году он ездил в Новый храм, с тех пор руды, прибывающей оттуда стало больше. Мы нуждаемся в ней.

– Черное рыцарство усилит свою мощь, если станет поставлять нам руду? Ведь это укрепит нас, да, это также будет способствовать подъему Приюта… – Зэорис запнулся.

– Черные рыцари усилят свое влияние на Приют.

– Разве они и так не владеют Приютом?

– Нынешняя столица севера всего лишь город. Рыцари не владеют городами. Приют является их гнездом, местом скопления их силы, но не принадлежит им. Если Черный орден заполучит себе город во владение, его структура обретет стабильность, к которой они стремятся. Их влияние в Приюте переоценено. Но, получив хорошие деньги, они раздадут их простым горожанам, и толпа будет поклонятся им. Альтиген уже сейчас раздаёт подарки простым людям, устраивает праздники, народ проникается симпатией к нему. Торговля с севером должна быть ограничена.

– Но ведь они также будут пытаться поставлять её и в Новый Храм, и в Золотой трон, и вообще будут заполнять другие крепости этой дешёвой рудой.

Вытащив трубку изо рта и сощурив глаза, Протелеон жестко произнес:

– И мы не позволим им этого.

Зэорис взял банан, почистил его и стал кушать, отламывая по кусочку. Протелеон перестал курить, отложил трубку и закрыл глаза.

Хозяин хлопнул в ладоши и указал на шторы.

– Откройте их.

Слуги подошли к стене и развели тяжелые ткани в стороны, открылся вид на внутренний двор с бассейном. Яркий свет дня заполнил комнату. Все здесь было в весьма традиционном для пригорода стиле: тёмно-красные стены, статуэтки в нишах, рыжая черепицы крыши, тяжелая мебель приземистая.

Прошло какое-то время в расслаблении, оба о чем-то думали, старик, быть может, просто наслаждался эффектом, но вот он очнулся и вновь потянулся за трубкой.

– Скажи, что ты думаешь о развитии нашего города?

Вновь прозвучал двойной хлопок.

Музыка стихла.

– Да я как-то больше не верю в философию нашего города. Белая школа… – он подставил ладонь под голову, прикрыв щёку, – и знаешь, чем чаще я думаю об этом, тем больше во мне разочарования. В первые годы строительства города, ещё когда не возвели девятый зиккурат, я пребывал в восторге. Я видел, действительно, люди с энтузиазмом работали, в глазах простых людей была здоровая радость и готовность к трудностям. Сейчас ничего такого не видишь. Недавно только мне попался на улице парень, который продавал дурманящие травы с Серого полуострова, я, конечно, сдал его белым рыцарям.

– Да? – Протелеон пустил новое колечко дыма и слегка улыбнулся глазами.

– Ему отрубили голову, – и добавил тише, – мерзкое зрелище…

– Да, дурман стал появляться на улицах в последние годы.

– Маги в Совете продолжают и сегодня говорить о новом народе, где широко распространена магия, но мы не видим никаких подвижек к этому, кроме того, что маги берут в Совет помощников и набирают себе немногих учеников. Но это не похоже на широкое распространение учения. Эта идея мертва. Люди снова молятся своим старым богам, вспоминают о своих корнях, о привычках других стран. Не думаю, что они ощущают себя гражданами Белого города.

– Как ты сам на все это смотришь? – Протелеон внимательно смотрел за Зэориса.

– Ты спрашиваешь меня, верю ли я в принципе в новый народ, в столицу мира, в то, возможно ли это?

– Да. Веришь ли ты в то, что это возможно?

– Да, я верю.

– Не считаешь ли ты, что город должен развиваться иначе? Ты мало говоришь об этом в Совете. Почему я не слышу там от тебя подобных речей? – старик разглядывал мага.

– Моя фракция немногочисленна. И я пытаюсь прикидывать, чего я могу, а чего не могу. И вряд ли я таки могу в открытую говорить о том, что общепризнанный путь себя исчерпал. Пока что магам выгоден текущий порядок…

_____

На следующий день в Белом городе наступает рассвет.

Лучи постепенно зажигают белые камни, начиная с первых кирпичей в стенах высотных храмов, переходя к самим зиккуратам, проходя четкой волной по колоннаде, затем наступая на узкие улицы меж подножий величественных пирамид.

И вот уже гигантские тени отброшены на западные предместья. Восемь великих строений стояли неровным кольцом, и в центре их было девятое и самое высокое, на крыше которого располагался большой кубический дом с маленькими окнами под самой плоской крышей. Его бежевые стены были возведены из бетона с добавлением вулканического пепла.

Вечная архитектура.

В доме том располагался Совет Белого города, орган собиравшийся ежедневно и состоящий из сильнейших магов города, всего их было две сотни; они решали, какой в городе будет закон, строительством и хозяйством же ведал префект города.

Восемь зиккуратов окружали здание Совета с восьми направлений. Лучами от них исходили восемь районов. Это были кварталы, состоящие из башен меньше размером, соединённые переходами и сливавшиеся в каменные леса, внизу же, меж них были узкие улочки для простых людей, где царила вся жизнь, где среди пыли и грязи трудились ремесленники, кузницы в пекле своих кузниц ковали металл, а предприимчивые торгаши продавали свой товар.

Дальше кварталов подле пирамид, раскинулись широкие террасы, нисходящие вниз по склону, они возвышались на высоких фундаментах. Там произрастали хлеба, золотым кольцом окружавшие город. И магия текла по тем колосьям, которые вызревали каждую неделю, и собирались отрядами нищих крестьян, никогда не смевших покинуть эти поля.

И град, поработивший этих земледельцев, был столь огромен, что никто и не думал возводить для него крепостную стену. Каждый зиккурат был подобен цитадели, которую невозможно взять.

На западе возвышалась опора, соединённая виадуком с самой западной пирамидой, которая не на много превышала её по высоте. Магистраль висела высоко над городом, по ночам освещая западные его кварталы, словно многие тысяч лун, сливших в одну стремительную идеально ровную реку; эта река текла меж высоких и отвесных скал с севера и уходила среди гор на юг огромной светящаяся полосой, затмевающей звезды по ночам. Теперь, днем она поблекла, но все ещё была довольно яркой и видимой.

Когда в последнем городе мира, столице севера, орды серокожих тварей были остановлены, а последние из демонов сгнили в собственном душевном разложении, выгорев изнутри, начался Красный дождь. Огоньки душ павших воинов и истреблённых мирных жителей, поднимались с полей боевой славы и из развалин некогда прекрасных городов прошлого и летели в свинцовые небеса. А затем началась гроза, красные молнии сверкали несколько недель подряд. Последние выжившие люди наблюдали это из пещер, где укрывались. После чего из небес спустились на землю огромные существа, размером своим превышавшие человеческие города, это были горы демонической плоти, светящейся миллионами горящих очей, гигантские конечности их извивались, затрагивая горы и леса; эти богоподобные существа возвели по границе континента множество опор и пустили по ним светящуюся реку, источавшую магию, и затем лишь поднялись обратно в небеса. И деревья погибли, реки иссохли, а поля утратили плодородие. И мир был мертв, но люди с этим не смирились. Возле самых крупных из опор возвели выжившие люди три новые столицы, по одной на каждую сторону света, кроме запада. Одни лишь жители града Стремительного не возвели себе нового города, но расселились по небольшим крепостям, высоко в горах, а севернее его руин выжившие чародеи из Башни встретились со жрецами юга и провидцами востока, монахами запада; все они были ведомы одной идеей построения нового мира, а те немногие, что остались на местах решили восстанавливать свои родные стены, они решили заново обрести родину. Новые маги, встретившиеся на западе, провели собор, решили облачиться в белые одежды и назвать себя белыми магами, построить свою столицу, которая должна была стать главным городом на всем Едином континенте, столицей всех магов, и они подошли к этой самой огромной опоре, взобрались на гору Белое седло, что в высоту полторы мили, и решили здесь основать своей город, торжество своей мысли и плод своей воли.

Теперь близ этой опоры и расположен град магов, а опора есть вторая цитадель его, к которой запрещено приближаться кому бы то ни было, кроме белых магов, членов Совета.

Люди пришли со всех земель, выжившие хлебопашцы, что прятались в лесах, выжившие горожане, что прятались в руинах, выжившие воины, что затерялись в горах, отстали от армий, уползли от драконов, пожиравших их соратников живьем. Все они претерпели. Матери, что видели, как поедают их потомство, сыновья и дочери, родителей которых серокожие твари забирали в ночи на растерзание, крестьяне, что разбавляли хлеб с корой древесной, чтобы выжить. Все они стерли ноги в кровь, руки покрыли мозолями, глаза свои сделали пустыми, открыв в момент ужаса, незнакомого ранее роду их. Но все они остались живы. И пришли сюда, потому что маги построили новое пристанище для всех живых, которых теперь было меньше мёртвых. Они искали спасения от толп серокожих тварей, что были лишены разума без своих демонических хозяев и бродили по безжизненным землям, пожирая все уцелевшее, пожирая друг друга, издавая душераздирающие вопли в ночи. И люди поклонились белым магам, которые обещали собрать их всех в новый народ, освящённый магией, силой, прибывшей в этот мир в неизмеримом количестве, они обещали изобилие, рожденное магией. Эти люди были народом победителем, плавающим в море костей и останков, и они принялись трудиться, таскать камни, складывать из них сооружения, возделывать поля, предпринимать торговые походы в другие земли, где другие народы восстанавливали свои дома.

Теперь близ опоры возведены зиккураты, и они есть дворцы, в которых не живет кто бы то ни было, кроме белых магов и их прислуги.

_____

– Этот наш друг весьма заинтересован в союзе, но выражает некоторую обеспокоенность, – говорил Исеп.

Вместе с Альтигеном они, накинув плащи, шли по виадуку над широкой торговой улицей, покрытой тенями от стен из каменных блоков, что уходили ввысь.

Вечер близился.

Где-то вверху пролетела стая голубей.

Мимо проходили богатые жители, укутанные в роскошные тоги ярких цветов из парчи и шелка, одетые в золотые украшения. Жители же внизу были в простых серых и тёмных материях. Там стоял шум, вверху же было спокойствие и счастливые лица прохожих, мерно разгуливающих в свое удовольствие.

На крупных перекрестках, которых здесь было немного, стояли по углам пышные кокосовые пальмы, а у главного виадука, по которому и шли Исеп с Альтигеном, по краям росли зелёные кусты тропических растений, завезённых с далекого юга.

– В чем его обеспокоенность? – неохотно спросил Альтиген.

– Он желает сохранения мира и готов сотрудничать, если мы убедим его в наших мирных намерениях. Мы лишим уважения и довериях всю нашу фракцию, если начнем войну.

– Черное рыцарство никогда не нападет на Белый город, – ухмыльнулся Альтиген, – это безумие.

– И потому мы направляемся туда лишь для того, чтобы заверить его в том, – продолжал Исеп в быстром темпе, – этот маг обладает влиянием среди выходцев из Океанических врат.

– Мы имеем хорошие отношения с его родным городом.

– Да, я тоже думаю, что все будет хорошо.

Они подошли к тому месту, где виадук насквозь пересекает центральный зиккурат, это был тёмный тоннель, в котором свет источал лишь противоположный выход.

– Каков он сам из себя? – спросил Альтиген, когда они оказались в полутьме.

– Весьма вспыльчивый и требовательный, амбициозный, с ним лучше вести себя спокойно.

– Думаю, мы поладим. Я ему подыграю и все будет хорошо.

_____

На одном из верхних этажей зиккурата в просторной комнате с высоким потолком царил полумрак, каменные ровные поверхности, простая деревянная мебель без излишеств. Свет стоял среди распускающихся клубов ароматного дыма от зажжённых благовоний.

– Хм… откуда это? – спросил Исеп, сделав глоток из серебряного кубка.

– Это с побережья южнее Нового храма, – не без толики самодовольства ответил Зеланд.

– Да, чудесное вино, – подтвердил Альтиген.

Они сидели в небольших деревянных креслах с кожаными спинками.

"Все в этом городе такое простое и без излишеств, вот что значит, западный стиль…" – с удовольствием подумал рыцарь.

– Перейдем к нашему делу, – начал Зеланд.

Тогда рыцарь, перед тем как сделать глоток, метнул ещё один взгляд на своего собеседника.

Это был худощавый с бледной кожей и впалыми щеками человек на четвертом десятке лет, черные его волосы были не стрижены, губы сжаты, а в глазах была погруженность в нечто важное. В целом от его лица веяло каким-то холодом, но холод это пылал в нем.

– Вы обеспокоены некоей военной угрозой со стороны ордена, который я, так скажем, представляю?

– Да, весьма обеспокоен, – манера речи Зеланда напоминала некую взвинченность, – честно сказать, мысли о возможном вторжение вызывают у меня страх.

– Я здесь для того, чтобы развеять его.

Исеп подлил всем ещё этого чудесного вина.

Рыцарь кивнул, потряс кубок и посмотрел, как вино стекает по стенкам.

– Прошу вас, развейте же этот страх, – он держал голову слегка наискось и говорил то быстро, то слегка затягивая слово, будто подбирая его, – я разделяю опасения Зэориса, но был бы рад их не разделять, весьма рассчитываю на вас.

И он одарил рыцаря краткой улыбкой, в которую была вложена небольшая доля надежды.

– Я уверяю вас лично, – Альтиген стал предельно серьёзен, понизил голос и стал говорить проще, – никакого нападения не будет, никогда. Черный орден, это организованное рыцарство, которое сейчас обеспечивает безопасность на огромных участках континента. Мы несем ответственность за спокойствие на торговых путях между важнейшими пунктами, мы обеспечиваем сообщение между Новым храмом и Золотым троном, между приютом и Новым храмом, между Приютом и Белым городом. И нам сейчас абсолютно ни к чему какие-либо потрясения, войны. Мы неприемлем враждебного отношения к Белому городу в своих рядах. Больше скажу, я лично большой поклонник Белого города, я читал свитки, которые привозили для меня мои люди, я восхищен передовой мыслью Белого города, его некоторые идеи меня потрясают. Единый мир, сочетание севера и юга, я восхищен, если честно, размахом этой мысли. Поэтому, ни о каком вторжении не может идти и речи. То, что сказал сегодня Зэорис в Совете является не более чем всплеском страха.

Завершив свою речь, Альтиген сделал глоток, насладившись сладким иностранным вином, почти не имевшим горечи в своем вкусе.

– Как я понял, вы хотите заявить, что у вас не может быть никакого интереса в том, чтобы военным путем воздействовать на Белый город?

Сделав паузу, рыцарь в упор посмотрел на мага и, расставив паузы меж слов, четко произнес:

– Войны не будет.

Зеланд увел взгляд, закивал и затем повеселев сказал:

– Отлично! Что же… Но неужели у вас не может возникнуть интереса, или у вашей организации? Смею полагать, вы не один управляете орденом.

– Да, – Альтиген принялся со свойственным ему деловитым спокойствием, объяснять, – мы не имеем никакого военного интереса на землях близ Белого города. Орден также не имеет такого намерения, там это никому не нужно, за дела рыцарства отвечаю лично я, и я не намерен претендовать на какие-либо земли близ Белого города. Конгрегация находится под полным моим контролем.

– Мне приятно это слышать. – Зеланд стал несколько более расслабленным, – Да, я готов стать вашим союзником. Но учтите, что белое рыцарство не станет терпеть каких-либо поползновений. Нам, магам, важно благополучие города, но рыцари находятся за пределами города и не подвластны нам.

– С белыми рыцарями мы договоримся отдельно, – вставил Исеп, переглянувшись мельком с Альтигеном.

– Альтиор будет вынужден выслушать меня. Война… ну кому это надо? Черные рыцари хранят свое слово, иначе просто никто не пользовался бы нашими услугами.

Зеланд угрюмо глянул в пустой кубок, Исеп увидел это и налил ему из кувшина. Тогда маг улыбнулся, сделал пару больших глотков и, выдохнув, продолжил разговор:

– Что ещё я хотел обсудить… ну, как бы сказать, мне весьма интересно ваше мнение. Сейчас можно допустить, что я доверяю вам. Но вы не будете управлять конгрегацией вечно.

– Отчего же? – тихо произнес рыцарь и самодовольно ухмыльнулся.

– Никто не может править вечно, – с грустью сказал Зеланд, будто он сам уже сидел на каком-то воображаемом троне.

– Да, к сожалению, это так, разделяю вашу печаль по этому поводу, – сказал Альтиген и неслышно посмеялся.

– Я не печалюсь по этому поводу. Все в мире однажды родилось и однажды умрет, таков закон. Но, мы отвлеклись. Так или иначе, я хотел спросить о том, как соотносится с Белым городом ваша организация как таковая. Разумеется, лишь мы сами, белые маги, сможем ответить себе на этот вопрос, потому как это есть предмет исследований весьма глубоких, но что можете сказать мне вы, если я спрошу вас об этом вот так, в лоб?

Альтиген отложил кубок и по-доброму улыбнулся.

– Что такое Черный орден? Вы ведь застали мир до войны с чудовищами? Сколько вам лет?

– Тридцать один год, если вам интересно. Да, я застал войну с чудовищами, будучи весьма молодым.

– Да? Кем вы были?

– Я служил в девятой когорте второго легиона Океанических врат. Мы были разбиты где-то на границе с альвийскими лесами, сейчас мне уже и не вспомнить, где это было. Но мы сражались весьма стойко и прикончили множество серокожих тварей в тот славный день!

– За победу на серокожими! – восторженно воскликнул Исеп.

Все трое чокнулись кубками и выпили до дна.

– Ну да ладно, я отвлекся. Так вот, вы же помните, как было до нашествия чудовищ? Люди владели землей. Богатые владельцы земель держали при себе рыцарей, сами были, по сути, рыцарями. Главным для них была земля, обладание землей. Сейчас земля не является хоть чем-нибудь ценным. Мир мертв. Люди сейчас представляют собой жалкое зрелище, они пытаются выживать в немногих убежищах и крепостях. Сейчас только Белый город превосходит по размаху города прошлого, смеет тягаться с ними мощью своей архитектуры и величием своей идеи, ведь город это, безусловно идея, без идеи не может быть и города.

– Вы правы, именно так, без идеи не может быть ничего, – подтвердил Зеланд, видно было, что эта фраза Альтигена ему понравилась.

– Ну а раньше рыцари, как пауки в банке, грызлись. Сегодня земля не пригодна ни к чему… мы, рыцари, обеспечиваем безопасность тех немногих людей, которые выжили. Это то, что в принципе составляет сущность рыцарства сегодня, черного рыцарства в особенности.

– Да, но охранять всех не представляется возможным, – несколько больших глотков, – что, если однажды, вы уже обеспечите безопасность всех людей на континенте? Что же будут делать белые рыцари?

– За своих только могу сказать. Черные рыцари будут хранить это положение, исполняя свои обязанности так, как этого требует от них долг.

– Да, так бы вы могли сказать до войны. Когда наше общество ещё делилось на сословия, когда все было учтено и заведено ещё нашими предками, сын занимал дом отца и так далее. Но сегодня мир не таков. Теперь сословий нет… теперь люди пытаются выжить, мы вернулись к нашим самым древним традициям, мы прибегаем к строительству сложных порядков, по которым управлялись утонченные сообщества очень далёкого прошлого.

– Верное замечание. Ученые ордена на самом деле также размышляют над этой проблемой. Значит… мы думаем о том, что восстановление прежнего мира, ну конечно, уже не очень вероятно. Но люди есть люди. И в каком-то смысле мы возрождаем то, что нам уже знакомо. Никто сейчас не может сказать, каким будет новый мир, но нам, черным рыцарям, кажется, что он будет, в плане взаимоотношений между людьми, более справедливым и безопасным. Мы в это верим и прилагаем усилия к этому.

– Вы верите в стабильные границы? Мир сотрясали войны прошлого. Весьма ужасны были эти войны. Кровь… много крови. Столько славных людей погибло. Мой отец, командующий четвертой когортой первого легиона погиб, сражаясь с черным полком рыцарей Башни.

Альтиген откинулся на спинку и вздохнул.

– Это полк, от которого мы ведем нашу традицию, наш цвет дань уважения этому полку.

– Да… – Зеланд посмотрел в никуда. Но потом вновь обратил взгляд к собеседнику.

Исеп зажег ещё несколько палочек, чтобы приятный аромат не покидал комнату.

– Мир изменился, – продолжил рыцарь после недолгого молчания, – мир изменился, и теперь, конечно, общества будут делить мир, а правители будут хотеть большего. Но делить они будут не территории, это становится ясно каждому, кто выходит за пределы убежища. Мы, с моими рыцарями бываем в пустошах, бываем в горах и видим, что происходит там, как выглядит мир.

– Что ж, наступает эпоха нового соперничества! – вдруг снова повеселел Зеланд.

"Какой же ты нервный, интересно, не били ли тебя в детстве?" – сказал про себя Альтиген.

И снова короткая пауза.

– Что вы сами, если не секрет, думаете о… философии вашего города? О, так называемой, идее? – спросил рыцарь.

– Столица мира, магический народ, новый мир, – отчеканил Зеланд с восторгом, – это же великолепно. До войны с чудовищами ни о чем таком и думать было нельзя. Это подвиг. Это предначертано природой! Никакой воли, даже многих людей, не хватило бы, чтобы соединить одновременно в одном месте так много людей, думающих единым образом. Я верю, это повеление природы, – глаза Зеланда вспыхнули, – судьбой предначертано строительство этого города, уже ничто не сможет остановить объединение мира под его властью. Ничто.

– Я охотно верю в столицу мира, и, кстати говоря, здесь ещё один момент, по которому я бы хотел пройтись, это объединение под Белым городом всех остальных городов. Черному ордену это не грозит, так как мы занимаемся безопасностью переходов между городами, и нам, по сути, не важно, кому принадлежат эти города, кто в них правит, только если эти правители не проявляют к нам враждебности. – Он прервался, немного задумавшись, – Но, что касается, идеи магического народа, мы её не разделяем.

– Вы сомневаетесь в создании нового народа под предводительством белых магов? – малость напыщенно изумился Зеланд.

– Черный орден не считает это возможным, – смягченно ответил Альтиген.

– Я слышал, маги черного ордена считают, что простым людям доступ к магии воспрещен, что её сила должна быть сохранена лишь в руках немногих избранных.