Текст книги "О воинстве немертвых (СИ)"

Автор книги: Конъюнктурщик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

В ходе этих избиений и убийств, были обнаружены погреба с винами и мёдом, люди стали на месте распивать их, выкатывать бочки во дворцы и там же откупоривать и пробовать на вкус все, что только удавалось достать.

После всего этого, нищеброды из катакомб взяли колья с отрубленными головами купцов и вышли на улицу, чтобы гулять, петь песни и отплясывать, так счастливы они были.

Кто-то поджег дома. Тогда начались пожары по всем кварталам. И толпы гуляли, но фоне горящих домов. Башни обваливались, рушились, падая на улицы и перегораживая улицы грудами битого кирпича, кругом был мусор, трупы и пьяные разъяренные нищеброды, которые впервые за многие годы видел так много солнца, пьянящего их не меньше, чем пиво и завозные вина.

А среди этого всеобщего веселья дисциплинированные и спаянные команды воров и мародёров уже под чистую обносили те башни, до которых ещё не добралась толпа, но которые уже в страхе покидали семьи. Они выносили все драгоценности и монеты, чтобы затем скрыться с этим в катакомбах.

Самым ужасным в бунте столицы мира было то, что из него невозможно было выйти, в нем невозможно было не участвовать, город нельзя было покинуть, ни тем, кто бунтовал, ни тем, против кого бунтовали. Ибо вне города не было ничего. Был только город. И все знали это, а потому нищеброды из катакомб и труженики из мануфактур рвали и метали, пытались уничтожить все, до чего могли дотянуться их руки, их в любом случае не ждало ничего хорошего. Они чувствовали, как свет солнца насмехается над ними, это тепло грело поля, еду с которых у них отнимут, этим теплом наслаждались деревья, птицы и жители верхних улиц, для них это была радость каждого дня, а для остальных, для тех, кто жил внизу, это было чем-то недосягаемым, и хотя они видели солнце в этот день, и могли выйти также, пытаясь разглядеть его из-под виадука, соединяющего зиккураты или жилые кварталы.

Этот хаос продолжался целый день.

Пожар охватил все кольцо жилых кварталов, большая часть купцов сгорела, но какие-то смогли спастись, пробравшись в зиккураты или на виллы.

На следующий день поднялись рабы.

Горожане пошли на поля. Они заходили в бараки и хижины, где жили крестьяне, срывали с них ошейники, забавы ради сеяли свободу во всех укрепленных предместьях столицы.

Крестьяне бежали к виллам своих хозяев, разламывали ворота, но они не ломились внутрь домов, а просто поджигали их вместо со всеми, кто был внутри. И так пожары охватили и окраины города, а позже стал перекидываться и на поля. Крестьяне же тащили все из амбаров, пока успевали.

Урожай, который должен был удовлетворить амбиции хлебных магнатов, властителей столичных предместий, теперь пылал, воплощая собой не амбиции, но ад, сотканный из гнева настоящих рабов, каковыми стали крестьяне.

Белые маги вновь попытались спуститься в город, они выходили на виадуки в сопровождении пирамидальной стражи, вооруженной луками. Дождь стрел начался близ зиккуратов. Люди прятались в катакомбах и уходили в обгорелые развалины жилых кварталов. Стража и маги истребляли все, что могли увидеть. Но спуститься в город они не решились. Толпы, разрушающие город были велики, исчислялись десятками тысяч, которые вряд ли удалось бы усмирить силами одной лишь пирамидальной стражи.

Совет, собравшийся в верхних этажах юго-восточного зиккурата принял решение обороняться и дожидаться трех тысяч белых рыцарей, что должны были подойти к городу уже через несколько дней.

Пожары же продолжали бушевать и ночью. А утром третьего дня в город с запада без сопротивления вошла гвардия Серого ордена.

_____

Со срочным гонцом в орденское войско под градом Вольным пришла весть о том, что черное рыцарство, ведомое лично господарем Альтигеном, успешно зашло во вражескую столицу, взяв её центр штурмом.

Порядки тёмных латников уже несколько дней стояли на склоне холма, среди булыжников и гуляющих сухих ветров, только наблюдая мощную крепость впереди. В ней не было более белых рыцарей, а лишь слабые защитники крепости, расправиться над которыми не составит труда для магического воинства.

Поднялись знамёна.

Раздался рог Государства Черного ордена.

Двинулось войско.

И подул ветер. Ветер ли свободы… Быть может бриз покорности.

На стенах же стали метаться стражники. Завидев, как тёмные железные колонны стали в неспешном темпе ползти по холму наверх, они кинулись поднимать ворота и доносить в цитадель, где хозяин, что на протяжении недели беспокойно следил из окон за войском, уже видел, как оно движется к нему.

Тысяча воинов, каждый из которых стоил десяти защитников убежища, которых оставалась едва ли сотня. Чудовищная разница в силах нападавших и обороняющихся.

Но Квятковский знал про себя, что не был бы хозяином этой крепости, если бы, как и его отец, и отец его отца, и его отец, не оборонял бы эту цитадель до самого конца. Разве камни делали этот замок одним из мощнейших на западе… нет, это делали руки тех, кто эти камни защищал. И Квятковский созвал в зале своих дворян.

Ввалившись беспокойно в зал, они все уставились на него, без пыла и страсти, с какой они выступали когда здесь были белые рыцари. Теперь в глазах подданных хозяин убежища видел лишь страх.

И увидев это, он понял, что битва проиграна окончательно.

– Люди торговые пусть собираются и уходят из крепости.

– Почему это? – стали спрашивать купцы.

– Потому что вам конец, делать здесь нечего.

Один из торговцев воскликнул:

– Но мы и дня не протянем за нашими стенами, чудовища пожрут нас и мулов наших!

– Если будете идти вместе и быстро и под охраной наших лучших воинов, то дойдете до Белого города!

– Мы не уйдем. Не уйдем и все тут, – произнес один высокий и статный купец с большой черной бородой.

Квятковский выхватил саблю, подошел и срубил ему голову одним ударом.

– Кому-то ещё не ясно? – рявкнул Квятковский потрясая усами и саблей, был страшен в гневе, брови хмуро сошлись, глаза налились кровью, взгляд его был бычий.

И отпрянули собравшиеся. Все они были не в духе, и только один Степан, оторванный от реальности начальник стражи крепости был в приподнятом настроении, ожидая бойни, в которой, наверняка, и его разорвут на куски.

Дворяне посмотрели в глаза ему обреченно, но со знатной долей мужественности.

Купцы же покинули зал.

Кто-то из них действительно стал собираться, а кто-то обидевшись затаился и стал укреплять свое жилище, которое не желал покидать.

Вскоре, когда воинство тёмных латников уже стояло перед северными воротами, половина торгашей Вольного вышла одним большим караваном из развалин южного выхода, и направилась под охраной немногих обученных воинов на юг, в Белый город, искать спасения и новой жизни вдали от жестокости Черного ордена.

Из рядов же орденских воинов вышел полководец, отличавшийся гораздо более роскошными доспехами, украшенными серебряными узорами и золоченной рельефной головой быка на нагруднике.

Сам Богумил Квятковский показался на барбакане.

– Чего вам надо? – нахально крикнул он.

Полководец громогласно отвечал:

– Покорность твоей крепости!

– Черт бы вас побрал! – заорал Квятковский, – выкусите, падаль орденская! Да я ссал на ваших вшивых предков, безродные выродки!

– Ты умрешь, Квятковский! – выкрикнул, разгневавшись, полководец и скрылся в рядах вороного воинства.

Мрачно думал Квятковский о том, что больше не сможет брать звонкую монету за постой с караванов из Приюта, идущих в Белый город, а теперь Черный орден сам будет содержать здесь свои караваны, только если убежище не отобьет Белый город, но и в таком случае бывший хозяин здесь будет ни к чему, маги сами будут управлять крепостью и, наверное, ещё лучше него самого.

– Умрешь ты, сука! – крикнул он напоследок и отошел от кирпичных зубцов.

Лучники заступили на свои места и напряглись в ожидании приказа.

– Кончайте их, ребятки…

Мрачно бросив последнюю фразу Квятковский стал спускаться вдоль крепостной стены по ступенькам, когда позади него полетели камни и куски тел, вспыхнул белый шар магического взрыва.

Луч орденских чародеев снес барбакан молниеносно.

Квятковский лишь прикрыл голову руками и сгорбился в страхе быть раненным осколками. Оглянувшись, он увидел только ошметки собственной обороны.

Далее тёмные латники вошли в крепость. Их ряды мерно проникали за стены убежища. Распространяясь, они занимали стены и башню одну за другой, никто не сопротивлялся им. Так крепость вновь была занята. Где-то в камнях, разрушенного барбакана лежал, придавленный кучей тяжелых осколков Степан.

Возле него ненадолго столпилась куча латников.

– Слышьте вы, твари, – хрипел израненный Степан, пока кровь обильно текла у него изо рта, – никогда Вольный не встанет на колени перед вами, падаль, вы, мерзкие твари… и никогда Вольный…

Удар.

Один из рыцарей смял его череп ударом латным сапогом, прекратив страдания свободолюбивого бедолаги.

Богумил же Квятковский бежал в цитадель.

И вновь вся крепости была в руках латников. Лучники осыпали их стрелами из бойниц. Под сенью щитов орденские чародеи быстро прошли к вратам цитадели. Завидев мелькающие среди лат мантии, лучники, познавшие ужас магической войны, тут же разбежались по коридорам, прочь от бойниц и ворот.

Колонна выстроилась пред вратами. Вышел полководец и мечом указал на врата. Латники расступились и показались немногие чародеи с руками, что уже начали светиться, и вдруг кисти их рук испустили свет, столь быстро превратившийся в единый луч, коснувшийся врат, в тот же миг разбив их в дребезги, вместе с железной решёткой и подвесным мостом, камни посыпались сверху, а латники принялись зарывать внутренний ров, засыпать его обломками построек вблизи, что ещё не были восстановлены от пожарищ предыдущего штурма.

Вскоре уже был готов проход и латники вошли в нижние залы. Немногие дворяне, встретившие их, были на месте изрублены магическими ударами.

Вскоре вся цитадель была без труда занятыми тёмными латниками.

А самого Богумила Квятковского связанного вывели на улицу пред вратами, нагнали жителей побольше, тех, кто не умер и не сбежал от пожарищ, да ещё дворян сдавшихся и купцов оставшихся, и всех заставили смотреть.

Томлённый в собственном гневе, хозяин убежища ударами по ногам был поставлен латниками на колени. Полководец стоял перед ним.

– Ну и что теперь, сука вольная? – грубо рявкнул полководец хрипловатым голосом немертвого рыцаря.

В ответ Квятковский сплюнул ему на латные ботинки.

– Вот тебе, падаль безродная! Сын северной шлюхи!

– Ну сейчас ты за это заплатишь... – сладко протянул полководец.

Вынув свой полуторный меч он встал сбоку от хозяина. Голову на отсечение латники наклонили силой, взяв за волосы, а Богумил, пытаясь повернуть свою мощную шею, только смотрел своими бычьими, налитыми кровь, глазами на своего палача.

Взгляд бешенного быка, раздувшиеся ноздри.

– Воля наша… воля… – вымолвим сквозь зубы только Богумил.

И опустился меч.

И покатилась голова с горящими гневом глазами.

– Знай волю ордена, ничтожество! – торжественно сказал полководец.

_____

Серая гвардия входила в город.

Первые лучи солнца ласково сплелись с цветами пожара, и свет от огня и от солнца стал терять различия.

Вошедшая в предместья, не охраняемые уже никем, серая армия стояла на выжженных полях. Над горелыми плантациями развевались знамёна: черная пирамида на сером фоне. Флаг властного волшебного порядка и наступающего общества магической дисциплины.

Разведка доложила, какие части города уже заняты черным рыцарством, и туда Зеланд решил не соваться, следуя принципу гласящему: враг моего врага есть мой друг.

Две полутысячи разошлись и направились к юго-западному и южному зиккурату. Сперва они зашли в развалины кварталов, где уже стало тише. Они двигались ровными колоннами, держа равнение.

Параллельно им двигались множественные мелкие отряды легкой пехоты из числа добровольцев, жителей бывшей юго-западной области, воины в зелёных, красных и синих пластинчатых доспехах, с пёстрыми шлемами, украшенными перьями, вооруженные длинными тяжелыми саблями и посматривающие по сторонам своими глазами с необычным разрезом глаз.

Никакого сопротивления или ликующего приветствия в этих выгоревших развалинах не было, восставшие ушли отсюда. Да и вряд ли люди могли как-то воспринимать серую гвардию, они не могли знать, за что она сражается, серый орден был известен лишь среди узких магических прослоек.

Бушующие толпы ушли на север города, где продолжался грабёж, осаждение жилых кварталов, где купцы и их личная охраны сколачивались в ополчения и отвоёвывали целые улицы, толпы же нищебродов откатывались, а позже вновь навались всей своей кучей на баррикады, рубились топорами, косами и кидались камнями.

Беспорядка продолжались.

Близ юго-западного зиккурата серая гвардия спустилась в катакомбы и продолжила движение вперёд. Никто не охранял и не пытался удержать какие-либо важные переходы и выходы.

Зеланд, Азенет и Инхерит, одетые и вооруженные как и все остальные серые гвардейцы, шли во главе первой полутысячи.

Наконец, Зеланд остановился армию.

– Здесь!

Вокруг были лишь грязные закоптившиеся стены и колонны, сено и оставленный нищими мусор.

Подойдя к стене, Зеланд прикоснулся к ней рукой. Кусок её тогда выделился легким синеватым свечением и затем кирпичи рассыпались, поднялось много пыли и песка. Зеланду подали факел и он шагнул вперёд.

– Путь открыт пред нами! Этот зиккурат будет наш!

Азенет отошел вперёд.

– Первая полутысяча внутрь, вторая идет за мной, передать приказ в конец колонны!

– Первая полутысяча в зиккурат, вторая вперёд!

– Вторая вперед!

– Вторая вперёд…

Узкий переход стал медленно поглощать полутысячу, в конце его также была разрушена скрытая тонким волшебством дверь.

Азенет и Инхерит же двинулись на восток, чтобы начать захват южного зиккурата.

Сперва гвардейцы с Зеландом попали в просторные склады, где были только ящики, на полу было немного сена, было пыльно и грязно. Факелами они боролись с густой тьмой подвалов и вскоре нашли ступени, ведущие выше. И оказались в мастерских. Там их встретили немногие стражи, но они были на месте убиты дротами, некоторым из них все же удалось сбежать, но это было уже не важно.

Длинные, узкие комнаты, идущие с запада на восток, в ряды стоят ткацкие станки, в других комната гончарные круги, печи, столы, затем комнате, где были только столы, стулья, принадлежности для вышивания, шитья. Также было много шкафов и ящиков, везде был товар, брошенный за работой или уже готовый в большом количестве. Ещё недавно здесь кипела работа, все эти инструменты помнили прикосновения своих хозяев, которым они, однако, не принадлежали, потому как в мастерских работали нищие наёмные батраки, живущие в катакомбах. Здесь было мрачно, сухо, пыльно, сам воздух здесь был угнетающим, витал запах тяжелой работы.

Они занимали одну мастерскую за другой, стражи нигде не было, все покинули эти места.

Ещё два этажа выше также были заняты мастерскими. А вот выше они уже попали в сеть длинных переходов, делящих этажи на квадраты, внутри которых были просторные комнаты, почти все они пустовали. Тусклый свет узких окон в наружных стенах немного радовал.

С горечью Зеланд подумал о том, что в Зиккуратах множество пустующих квартир, и несмотря на это нищие работники мануфактур должны ютиться в катакомбах.

Прямые коридоры без лишних украшений, просто серые и бурые камни, кирпичи, каменные потолки, рёбра округлых опор. Этажи за этажами, но везде было пусто. Стража просто бежала, вместе с магами и их семьями, прислугой, все давно вышли по виадукам.

Подойдя к одному из окон внешней стены, Зеланд увидел, как люди в тогах с мешками бегут по верхней улице. Оставалось только грустно усмехнуться этому позору.

Белёсый огонёк вдали мелькнул, словно маленькая звезда.

И в тот же миг Зеланд отпрянул от окна и бросился вглубь тёмного перехода.

Взрыв…

…разорвал кусок стены с узкими окнами, осколки полетели во все стороны. Зеланд встал, отряхнулся и стал отходить, наблюдая, как оседать облако пыли, заполнившее весь коридор.

Сопровождающие магистра гвардейцы тут же сгрудились перед ним, выставив свои щиты сплошной стеной.

– Вы в порядке, магистр?

– Мы прикроем вас, магистр!

– Да, я в порядке, ха-ха. Идем наверх, – отряхиваясь со смехом ответил Зеланд, – давно я не ощущал такого веселья! Разве что в мертвых пустынях можно было так близко чувствовать опасность!

И они пошли выше.

Квартиры продолжались до самого верхнего этажа. На самом же верхнем располагались просторные залы, без коридоров между ними, но с множеством высоких квадратных колонн. Архитектура севера, Зеланд подумал о том, как описывали цитадель северной столицы. Он редко бывал в районных канцеляриях, так выглядела одна из них. Здесь также были столы, но они были завалены свитками и бумагами, на которых, однако, не было ничего важно, распоряжения, мелкие приказы и указы, инструкции, заметки, списки и описи. Испарялась атмосфера канцелярской работы, бумажной волокиты.

Последний этаж был окружен массивной террасой, по краям которой стояли высокие молодые кипарисы.

Вскоре уже были выставлены наблюдательные посты, начался обход этажей. А Зеланд вздохнул с облегчением, зиккурат был занят без каких-либо потерь.

Он подошел к одному из столов и начал перебирать бумаги. Список горожан одного из кварталов с разбивкой по уровням благосостояния. Занятно. Всем этих необходимо будет воспользоваться при переделе имущества, которое, конечно, во многом будем передано новому городскому управлению.

Но мысли магистра прервал гвардеец, в спешке подбежавший к страже.

– Магистр!

– Пропустить.

Личная охрана расступилась.

– Магистр, в южном зиккурате гвардия столкнулась с белым рыцарством!

– Ясно, – затем Зеланд обратился к одному из двух гвардейцев без вооружений, что также следовали за ним для донесения поручений, – Командира четвертого копья ко мне!

– Слушаюсь, магистр! – только крикнул он и тут же исчез в темноте канцелярских залов.

– В южный зиккурат, – обратился Зеланд к другому посыльному, – передай Азенету и Инхериту, чтобы концентрировали силы на нижнем этаже в мастерских, ставили баррикады и тянули время.

– Слушаюсь, магистр! – и также исчез в глубине огромного сооружения.

Через четверть часа на месте был командир четвертого копья:

– Командир четвертого копья прибыл, магистр.

– Ты будешь здесь, защищать этот зиккурат. Мне нужно, чтобы ты прежде всего сохранил за нами контроль над первым этажом. Серые маги перекроют главные двери, ведущие на верхние улицы, ты же следи, чтобы их не обошли, никто не должен проникнуть сюда. Если мы потеряем этот зиккурат, то всему походу придет конец.

– Слушаюсь, – ответил командир, он был молодым, крепким и имел правильные черты лица, будто говорящие о чистых помыслах.

И тогда Зеланд посмотрел на него очень серьезно, будто взглядом пытался выжечь сей приказ в его душе, губы его сжались и брови сдвинулись.

– Я знаю, что ты слушаешься меня, ответить мне, понял ли ты мой приказ?

– Да, магистр…

– Отлично.

Внизу же первые сотни белых рыцарей стали заходить с восточных предместий.

Тем временем отряды легкой пехоты рыскали по кварталам и уже сталкивались с первыми сотнями рыцарей, которые шли свои маршем, зачищая развалины от нищебродов.

Простые жители стали прятаться в катакомбах и подвалах, возвращаться во тьму своих жилых закоулков.

Между юго-западным и южным зиккуратами был большой виадук оббитый полированным гранитом, здесь в две ряда стояли в больших ступенчатых клумбах, образуя аллею, живые тёмно-зелёные ели, дышащие своей холодной свежестью. По краям же виадук был украшен однообразными гипсовыми скульптурами в человеческий рост. Этот мост между пирамидами был выше верхних улиц и был крупнее, в ширину он был более десяти повозок.

Ровными колоннами, накрывшись щитами по нему шли гвардейцы быстрым маршем. Ближе к началу, среди колонн в окружении личной охраны все также шел магистр.

– Луч! – крикнул кто-то.

Отряды гвардейцев рассыпались и залегли под кронами елей.

Белый луч прошелся молниеносно вдоль всего перехода, задев раскидистые хвойные ветви, что стали падать, будучи срезаны магическим пламенем.

– Вперёд! – истошно заорал Зеланд, – бегом!

Гвардейцы подняли щиты и дротики и рванули бегом ко входу к южный зиккурат, где их уже встречали бойцы второй полутысячи.

Инхерит вышел к Зеланду.

– Ну что там?

– Мы держим все залы, пока что сопротивляемся им, но это ненадолго. Белые рыцари значительно сильнее гвардейцев и их гораздо больше. В город вошли три или четыре тысячи! Они уже обходят нас снизу, скоро возьмут всю гвардию в кольцо!

– Это не важно, эта армия была создана для обороны в кольце. Нас ждет всего лишь боевое посвящение, – с бравадой воскликнул Зеланд.

Подбежал один из посыльных и стал докладывать Инхериту:

– Легат Азенет передает, что белых рыцарей в мастерских становится все больше, потеряны уже несколько самых восточных залов, первый этаж полностью потерян, но маги разрушили лестницы.

– Зеланд, мы должны отступить?

– Возможно, ты прав, – помрачнев ответил магистр, – но сперва мы попробуем удержать этот чертов зиккурат!

Но белые рыцари продолжали их выдавливать.

Зеланд направился к тем залам, где шли стычки, там метался Азенет, отправляя отряды один за другим. В открытых дверях было видно, как гвардейцы телами наваливаются на перевернутые столы, встав на другие метают дротики и пытаются что-то поджечь.

Обернувшись, он раскрыл глаза в ужасе и стал вопить:

– Зеланд, я истратил всех своих людей, их рубят на мясо прямо там! Мне уже некем закрывать прорывы!

– Выводи всех оттуда и становись в дверях.

Азенет метнулся в тот зал и скомандовал:

– Назад! Все назад!

Гвардейцы бросили баррикады и стали медленно отступать, держа равнение и закрывая друг друга большими щитами.

Рыцари продолжали наступать, осыпая гвардейцев ударами, подрезая им ноги, пробивая их щиты, проламывая им головы, гвардейцы падали, рыцари шли дальше и закалывали тех, кто оказывался у них под ногами. Ответные удары серых бойцов не могли пробить тяжелые и высококачественные доспехи белых рыцарей, изготовленные лучшими столичными кузнецами.

Но в проходах гвардейцы встал на смерть и стали без остановки осыпать рыцарей дротами, те втыкали в щиты по нескольку штук, становились тяжелыми, тогда гвардейцы кидали вперед, хватали рыцарей и закалывали их гранёнными кинжалами в стыки доспехов. Белые же рыцари хватали своих и пытались отбить их, отступали вглубь и передавали вперёд новые щиты. Гвардейцы встали крепки.

В остальных залах также отступили в проходы и стали заваливать их столами и прочей мебелью и вскоре подожгли её.

Зачинился пожар, который стал распространяться по нижним этажам.

– Да, пора уходить отсюда, – мрачно прошипел Зеланд, – командуйте отступление.

– Отступаем! – крикнул Азенет.

Затрубил рог.

Гвардейцы, сомкнув ряды стали медленно покидать мастерские, оставляя один зал за другим, из-за пожара, рыцари были вынуждены обходить их с другой стороны и не смогли окружить или вновь сцепиться с ними.

Организованно отойдя, армия выстроилась в большом коридоре перед выходом на виадук, ведущий обратно к юго-западному зиккурату.

– Отправьте одной копья на верхние этаже, – сказал Зеланд Инхериту.

Тот кивнул и обратился к посыльному:

– Третье копья наверх, пусть убьют всех магов, каких встретят, когда солнце скроется за тучами вне города, пусть возвращаются.

Посыльный побежал вконец армии, и позже оттуда вышли гвардейцы, разделившись на отряды по тридцать бойцов, скрылись в сумрачных помещениях.

Армия же двинулась по переходу.

На этот раз все маги вынуждены были скрыться, гонимые гвардейцами на верхних этажах, и потому никто не стрелял по отступающей серой гвардии.

К концу дня никого не осталось в южном зиккурате.

На крыше же юго-восточной пирамиды поднялись гордо серые штандарты.

_____

Беспорядки улеглись на пятый день.

Нищие скрылись в катакомбах. Состоятельные жители, торговцы с семьями и прислугой стали возвращаться в жилые кварталы, отстраивать их. На торговых площадях ближе к предместьям вновь открылись рынки, где возобновилась торговля по взлетевшим ценам.

Белые рыцари окружили кольцом юго-восточный зиккурат, перекрыв верхние, нижние и подвальные улицы, ведущие к нему. Внутри осталось немного нищих, крестьяне и ремесленники принимали от гвардейцев помощь, армия входила в город с повозками провианта и его должно было хватить на какое-то время, кроме того, множество крестьян, что успели укрыться там, узнав о том, что гвардейцы освобождают город от магов, принесли с собой все то, что успели награбить в предместьях ,а по сути они утащили почти весь тот урожай, что собирали ранее сами. Серые маги под прикрытием гвардейцев блокировали все входы в пирамиду, на всех этажах, где они были. Гвардейцы также дежурили и следили за городом на всех террасах пирамиды. Юго-восточный зиккурат был не самым крупным, и гвардейцам было легко его полностью контролировать, легкие юго-западные пехотинцы также были с гвардейцами и несли службу на своих постах.

Зеланду и его сподвижникам Азенету и Инхериту оставалось лишь подсчитывать потери и гадать над тем, что будет дальше.

Центральный и западный зиккураты также были окружены. Столичные рыцари и маги нацелились на эти фундаментальные сооружения, они читали молитвы своим богам и точили клинки, с ненавистью и ревностью сокрушенного величия поглядывая на их укрепленные стены, украшенные дышащей буйной зеленью высотных садов, обрамленных лаконичными украшениями фасадов. Черные же рыцари дежурили среди этих деревьев, наслаждаясь чудесным видом на город.

На следующий день после окончательного подавления бунта белые маги организованной делегацией по одной и верхних улиц двинулись к центральному зиккурату, где их встречал уже сам господарь.

Под сквозным проходом главного виадука стоял сам Альтиген, однако без брони, но в черной тоге.

Он махнул лишь рукой и расступились ряды темных латников.

Прошли к нему под тень Зэорис, Исеп, Гликон и Кронид, а также Азенет, неоднозначная и пестрая компания, представляющая разные фракции совета и города в целом.

Гликон и Кронид были в белых тогах, Азенет же был одет в простую рубаху и штаны, как гвардеец, но без доспехов, Зэорис же и Исеп были одеты в простые серые плащи.

– Приветствую всех, – с мягкой улыбкой сказал Альтиген.

– Приветствую. И как же теперь к вам обращаться? – спросил шутливо Исеп.

– Господарь, можно просто господарь, – серьёзно ответил Альтиген.

И улыбка спала с лица Исепа.

– Приветствую, – Кронид.

– Приветствую, – Гликон.

– Приветствую вас магистр Черного ордена и господарь Государства Черного ордена, – Азенет.

Альтиген даже слегка кивнул, вновь слегка заулыбавшись от удовольствия, которое получал, когда слышал полностью свой титул. Или почти полностью…

Он мог себе позволить проявлять подобные наивные и оскорбительные эмоции перед теми, кто вынужден с ним договариваться. Особенно рад он был видеть Азенета, как он слышал, представителя серых братьев, помогших ему победить город, и вместе с тем бывшего купца, а значит делового, в отличии от деспотичных магов, человека.

– Пройдем наверх, – сказал он.

Неспешно они все вместе направились наверх, и всего лишь через четверть часа были на самом верхнем этаже, стоявшем под зданием совета, где располагались квартиры самых влиятельных из магов, в том числе одна из городских квартир императора, которую он никогда не посещал, и квартира префекта города, куда они и зашли, и которую занял Альтиген.

Войдя, они расположились в главной комнате, от которой вели двери во все прочие. Там на диванах они все устроились полулежа, а слуги раздали всем в золотых кубках походный напиток, состоящий из кислого вина и пряностей.

Отпив, Исеп изумленно спросил:

– Что это мы пьем?

– Это то, что пьют рыцари в дороге.

– Восхитительно, – буркнул Азенет между большими глотками и почти полностью осушил кубок.

Кронид сделал глоток.

Гликон немного отпил и, еле заметно поморщившись, отставил напиток на низкий столик вблизи.

Хлопок.

Внесли фрукты.

Прислуживали рослые, но очень бледные люди в штанах и рубахах, обутые в сапоги, это была личная охрана самого Альтигена, но без брони. Заглянув в глаза одного из них Гликон тут же отвернулся, увидев мутные белёсые зрачки немёртвого воина.

– И так, – быстро перешел к делу Альтиген, – хочу предложить вам всем мир.

– Нам всем? – переспросил Гликон.

Азенет метнул в его сторону взгляд, чуть скрашенный ревнивым недовольством.

– Да, я пригласил сюда всех участников конфликта, чтобы мы могли обсудить это, потому что меня интересует хорошая обстановка на всем континенте, а он состоит не из территорий, а из тех, кто на нем живет.

– Хорошо сказано, – произнес Азенет, словно с настоящей серьёзностью, и сделал ещё большой глоток, слуга, стоявший рядом, подлил ему походного напитка.

Все сосредоточили свои взоры на господаре.

Альтиген тихо прокашлялся и продолжил:

– По моим сведениям, сейчас вы проводите собрания совета на верхнем этаже юго-восточной пирамиды? Это не слишком солидно, ну, расчищать для этого канцелярию… – он окинул всех деловитым взглядом, – В качестве жеста доброй воли, готов отвести войска на запад города, готов покинуть центральный зиккурат, но мне необходим также наземный коридор, по которому мои войска смогут спокойной покинуть город после заключения мира, – далее его речь стала несколько жестче, – Этот коридор должен быть создан незамедлительно. Мои войска уже стоят на севере от города и при необходимости я смогу со всей строгостью проследить за тем, как вы будете выполнять условия договоренностей. Не рекомендую пытаться как-то обыграть меня.

После небольшой паузы, подчеркнувшей важность слов господаря, Гликон начал говорить:

– Мы не играем, магистр Альтиген, и не собираемся обыгрывать вас. Вы хотите мира?

– Да, – великодушно кивнул Альтиген, – я всем сердцем желаю мира, – Гликон подумал о том, что вряд ли бьется ещё сердце в теле этого живого мертвеца, – предлагаю всем следующую картину будущего мира. Однажды, в этом же городе, мы с Альтиором договаривались о том, что мир должен быть поделён по границе севера и юга. Я предлагаю всего лишь вернуться к этим договоренностям. Мы держим под нашей властью всю область, которая сейчас принадлежит нашему государству, а также Новый Храм и Дикую степь. Вы же забираете всю бывшую область града Стремительного и Золотой трон с его областью. Лес альвов остается неприкосновенным, как и всегда.

– Нам нужно соглашаться, – сказал Кронид слегка обернувшись к Гликону.

– Да, – Гликон кивнул Крониду.

– Что же будет с Серым орденом? – заговорил Азенет, – мы являемся силой, с которой вы не можете не считаться.