Текст книги "О воинстве немертвых (СИ)"

Автор книги: Конъюнктурщик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Отвернувшись, Протелеон задумался о том, что если бы кто-то другой увидел это со стороны, то подумал бы, что эта речь является переломной, но белые маги, заседающие здесь говорят одно и то же на протяжении всех одиннадцати лет существования города.

– Да, мы империя, – заорал Альтиор, в зале наступила тишина, затем он продолжил нормальным тоном, – пора признать это. Я всегда боролся за то, чтобы город был признан столицей именно империи. Хватит бояться этого. Былое рыцарство это мощь, с которой нельзя не считаться. Тысячи отборных воинов в нашу эпоху, это недостижимо. Я прошу у совета разрешения на полномасштабную войну с черным рыцарством.

– Альтиор! – зашипев, тут уже поднялся Протелеон, он гневно посмотрел на императора, лицо которого тут же потеряло свою самоуверенность, – не безумствуй, Альтиор!

– Белый город есть столица магов, а не рыцарей! – воскликнул Исеп.

Половина Совета рукоплескала.

Гости из вольного опасливо наблюдали за всем этим, не смея произнести ни одного слова.

Не ожидал Протелеон, что союзников Альтигена в Совете будет настолько много. И как же щедро он одарил их драгоценностями и магическими металлами. Дух взяточничества и предательства источал этот величественный зал. Верховный маг разочарованно поморщился.

– Тишина! – крикнул Протелеон.

Совет смолк.

Исеп вернулся на своё место и сел обратно, фракция расселась по своим местам.

– Прошу слова, – поднялся другой белый маг.

Молодой, щуплый и чернявый, но с горящим взглядом, уроженец Океанических врат, земель порядка и дисциплины. Протелеон знал его, впрочем, как и всех присутствующих.

– Да, Иероним, говори, – сказал верховный маг.

– Я выскажусь в пользу войны с орденом, – сходу заявил маг, – все мы знаем, что города растут на торговле. Белый город должен был стать центром торговли, и он стал им. Самые большой рынок мира сегодня здесь, у подножия этого зиккурата, – послышались одобрительные голоса, – но торговля зависит от путей. И если рассуждать с этой точки зрения, то мы не можем позволить нашим потенциальным врагам контролировать эти пути.

– Ты намекаешь, – снова заговорил Исеп, – на опасность блокады?

– Да. Черные рыцари могут в миг оставить беззащитными все пути континента, большая часть которых существует только благодаря их защите. Люди не выходят за пределы убежищ, это безумие. Только рыцари обеспечивают ту жизнь, которая сейчас у нас есть.

– Это такое же безумство для них, как и для нас, – отвечал Исеп, – наших рыцарей станет достаточно, чтобы обеспечить защиту торговли.

– Достаточно ли? – вдруг спросил Кронид.

Альтиор посмотрел на него недовольно и вопросительно. Кронид был полноватым белым магом, подходящим к старости, лицо его было толстым и покрытым темной щетиной. Мало кто его знал хорошо, он высказывался редко, но довольно разумно, обычно не присоединялся ни к каким фракциям в Совете.

– Ты сомневаешься в силе моего войска? – спросил император, изобразив ненадолго в своем голосе осторожность.

– Я хочу сказать, – он подумал мгновение, – если черные рыцари уйдут, белые придут… Да, они будут охранять караваны, торговля возобновится, но. Но. Теперь черные рыцари будут нападать на эти караваны, жечь стоянки с белыми рыцарями, грабить приюты. Нам придется контролировать весь континент, но они заставят нас за это заплатить.

Совет вдумчиво слушал.

– Белые рыцари, – Альтиор поднял подбородок так высоко, что даже комично, лицо его перекосило злобной гордостью, – белые рыцари раздавят эту черную грязь, и не позволят ей нарушить наши пути, торговля находится под нашей защитой.

Продолжительные рукоплескания враждебной ордену фракции, в это время другая фракция свистела и выражал отдельными криками недовольство.

– Как знаешь, Альтиор, – буркнул Кронид, и реплика его утонула в общем шуме.

– Как я знаю, – тихо ответил ему Альтиор, ухмыльнувшись при этом.

– Это возмутительно, – крикнул Исеп, – я ухожу отсюда.

Он поднялся, половина зала встала и стала неспешно покидать зал, топчась в толпе, перетекающей к выходу.

– Заседание окончено, – злобно выкрикнул Протелеон.

Император растерянно повернулся к верховному магу, как бы взглядом говоря о том, что они два триумвира этого города и не могут склонить его власть к решению, которое согласовали между собой, и на это маг лишь развел руками:

– Закон запрещает проводить заседание с таким составом, нас слишком мало…

– Это абсурд, – зашипел белый рыцарь, – Это все враги и предатели, вырезать бы их всех!

– Это власть этого города, Альтиор, – сухо отрезал Протелеон, и устало добавил, – как я сказал, это и есть город.

– Но что нам делать? – он посмотрел в сторону гостей из Вольного, которые просто не знали, как им реагировать и лишь изумленно наблюдали за происходящим, пытаясь сохранить на своих лицах какое-то достоинство.

– Мы склоним Совет на свою сторону, не переживай об этом.

Оставшиеся в Совете маги стали расходиться, шумно переговариваться и над чем-то смеяться.

_____

Обычная ночь в лесу у подножия горы Белое седло.

Небосвод, затянутый тучами, холодный ветер качает верхушки засохших стволов. Нет луны, нет и звезд, только ветки и высохшая земля, погибшие ягодные кусты.

В этих землях изредка проходили туманы. Плотные клубы синеватого пара, издающие тягучие и шелестящие звуки, как большие животные, они бродили в лесах, ничего не меня, не оставляя чего-то необычного, но забирая тех, кто попадал в них. Никто не знал, что это было, никто не хотел знать, чем это может оказаться.

И Зэорис смотрел на один такой. В темноте его было сложно различить, но он медленно перетекал, словно мутная река. Источаемое туманом желание приблизиться и впасть в расслабленность медленно овладевало Зэорисом, а он в свое удовольствие позволял туману звать его, ласкать его опухший от усталости разум. Но время пришло, и усилием воли маг развеял чужое чувство.

Чем бы ни было это что-то, ждущие его там, только сам Зэорис решит, жить или умереть. И хотя бы в этот день нужно ещё было пожить, потому жизнь его самого обозначала жизнь ещё десятка братьев из серого культа, которых он вел за собой.

Укутанные в плащи из грубой ткани, они сидели, притаившись среди голых ветвей засохшей поросли. Пугливо переглядываясь, они улыбались друг другу и тому страху, что овеял их всех, подбадривали друг друга тихими речами о предстоящей борьбе. Братья были крепкими воинами и паломниками, пережившими многое, они боялись монстров, но знали, что их ждет открытая вражда с самым опасным из чудовищ, а именно, с другими людьми, подобными им самим.

– Что это?

– Не важно. Идем, братья.

Двинувшись дальше, они преодолели несколько миль пешком, пока небо не начало медленно становится сизым.

Короткая летняя ночь оканчивалась.

Да, так теперь выглядело лето, как безграничная осень, и лишь зима отличалась, вываливая много снега, который не таял до поздней весны, но живительная влага не порождала озеленение, все оставалось таким же серым и почерневшим.

Лишь ветки хрустели под ногами. Они не переговаривались. Никому не хотелось говорить, уже слишком долго шли и слишком устали. Пеший путь без тропы по неровностям холмистых предгорий отнимал много сил. Ноги их болели, их запасы еды закончились два дня тому назад, и все что происходило это бесконечная ходьба.

Изредка кто-то мог спросить, долго ли осталось идти, на что Зэорис оборачивался и подбадривал отряд, говорил, что осталось недолго, что они уже почти дошли, что вынуждены идти так долго потому, что тропы стерегут белые рыцари, которые не должны узнать об их появлении в городе, и все понимали, что это важно для борьбы.

Ищейки белых магов рыскали в городах, разыскивая тех, кто вел себя подозрительно, подслушивая на многих углах. И пусть у магов было примитивное понимание того, как обращаться с народом, они знали одно, что недовольство должно всегда жестоко подавляться, знали это, потому что управляли столицами до войны, а теперь управляли такой же столицей, только крупнее и богаче.

Огибая один холм за другим, или проходя по руслу высохшей реки, они разменивали мили на время. Снова бесцветный день.

Отряд взбирался на очередной холм, чтобы оценить обстановку с высоты, когда Зэорис что-то учуял.

Расправив плечи и высоко подняв голову, он властным жестом велел всем остановиться. Затем отвел руку.

Братья расселись на обочине тропы, что никогда не зарастет. Кто-то достал кинжал и стал неспешно натачивать его, другой снял мешок и стал перебирать свитки. Приверженцы культа никогда не теряли времени даром, так их учили предводители.

– Что-то случилось, брат Зэорис? – все же не выдержал один из них и спросил.

– Да. Мы сделаем здесь привал, – он продолжал вглядываться куда-то в даль, видимую ему одному.

Потом Зэорис сел, скрестив ноги под собой и стал смотреть в никуда.

Один из серых братьев заметил это и ткнул локтем другого. Без слов братья окружили белого мага и стали внимательно всматриваться, наблюдая за его лицом и дыханием, которое замедлялось, пока, казалось, не прекратилось вовсе.

Этот серый маг растворял свой разум.

Мир постепенно таял, превращаясь в рельефы без подлинного объема и цвета, все вокруг стало пульсировать блёклыми переливами. Пока не растворилось вовсе. Виден был сам белый маг со стороны, его окружала чернота, и он расщепился в этой черноте, слился с ней, стал ею. А потом на месте его стали распускаться цветы, пышные бутоны, синие, красные, желтые, фиолетовые, они распускались, превращаясь один в другой. И гибли. И гибли все быстрее, пока уже не рассыпались, лишь появившись небольшой дышащей почкой, совсем как в прежнем мире, где росли дикие деревья, вдыхавшие приход весны и вбиравшие в себя свет. Но свет здесь исчез. А потом появился вновь, став всем, став тьмой, а тьма же стала светом, они были неразрывны, не разделимы; здесь не было ни подлинной тьмы, ни подлинного света, но было все. И лишь тогда все стало расслаиваться, перетекая одно из другого, перетекая само в себя и вытекая из себя реками, утекающими в другие миры, ещё более тонкие и глубокие, чем этот. Среди этих рек стали появляться сущности. Они видели, но не смотрели, они слышали, но не прислушивались, и не ощущали ничего, но знали всё. Эти сущности витали среди рек. И тогда лишь где-то вдалеке засиял свет, тусклый, как луч далёкой звезды, но он становился все ярче, синий, приятный, загадочный, манящий. Хотелось попасть к нему, дотянуться до него. Но при приближении свет этот растаял, став червоточиной, источающей красное сияние. Послышалось подобие смеха, если в этом мире и могло существовать нечто подобное, то это было оно. И мир этот развеялся.

Вдох.

Зэорис упал и вдохнул, как рыба, выбросившаяся на берег. Он выпучил глаза и с диким ужасом всмотрелся в родное, хоть и тошнотное, небо его родной реальности.

Быстро братья склонились над ним, взяли его на руки и стали с тревогой ожидать его разъяснений.

– Демон… – с кошмарным недоумением выдавил из себя Зэорис, преодолевая тяжелую отдышку, – за нами охотится демон.

Сощурив глаза, наполняющиеся осознанием надвигающейся угрозы, братья переглядывались и вновь внимали Зэорису.

– Что нам делать, брат?

– Не умереть… – выдохнул тот, словно в бреду, и потерял сознание.

Когда Зэорис очнулся, вновь наступила ночь. Они не спали. Было прохладно, костер они не разводили из-за опасности привлечения монстра.

Поэтому братьям приходилось извлекать скрытые силы, чему их обучали предводители. Сосредоточение их разума в особом состоянии требовало утонченных умений. Рассевшись вокруг, они медленно преобразовывали своё дыхание, гоняя магические сгустки по своим телам.

Эту магию белые маги позаимствовали у мертвых рыцарей, когда изучали в зиккуратах их тела. Первые белые рыцари были подобны черным и представляли собой мертвецов, души которых хранились в телах посредством магии, что текла в их жилах. Обычные люди могли проводить и концентрировать магию в своих телах только усердными практиками.

Все эти мысли в одно мгновение вспыхнули в мозгу Зэориса, и он вспомнил, что сгустилась тьма, и демон…

Демон идет за ними.

И Зэорис не знал, где он находится. Он мог преследовать их, мог стремительно перерезать путь, а мог и просто ждать их за следующим холмом.

– Надо… – раскалывающаяся боль пронзила череп, лицо скривилось, – надо выбираться отсюда. Мы-таки не выживем, если будем топтаться на месте.

– Да, брат Зэорис, – понимающе откликнулись очнувшиеся братья и стали в спешке собирать свои вещи.

– Что видел, брат Зэорис? – спросил один из братьев, собирая свитки в походную сумку.

– Да… – он оборачивался, подыскивая слова, и был таков, словно знатно выпил накануне, – да как будто солнце вывернули на изнанку, как будто его стошнило. Мерзкое зрелище, я вам скажу. Ну да ладно, надо идти вперёд, не то эта тварь сожрет нас.

– Демоны жрут людей? – спрашивал один из братьев.

– Хуже, – отвечал ему другой, – демоны жрут их души.

Окончив незатейливые сборы, братья двинулись дальше, преодолевая галереи и колоннады высохших стволов, украшенных голыми ветками.

Поход вдруг стал таким легким.

Зэорис затрясся от холода, но они все равно шли вперёд. И братья перестали переглядываться, вдруг хлынули ощущения пастельных оттенков. Тьма ночи лавиной закрутилась вокруг них, но никто не замечал, а Зэориса трясло все больше, он стал пугливо оглядываться. Жизнь стала прекрасной. Они уже шагали по широкой дороге, уложенной плиткой в незапамятные времена и ограждённой аллеей из высоченных кипарисов, мерно покачивающихся на ласковом теплом ветерке, а дальше были лишь пшеничные поля, поля, поля… а громады белоснежных облаков, грядущих над безмятежной реальностью.

Рычание.

Все прервалось.

Вибрирующие рычание и вязкая слюна, стекающая с желтоватых клыков.

Вдруг рявкающим движением чья-то огромная челюсть обхватила плечо Зэориса, но он мощно встрепенулся и развернувшись лишь выхватил одноручный меч, исполосовав громадную морду, покрытую шерстью и лишь отдалённо напоминающую помесь волка, человека, обезьяны и медведя одновременно. Морда исчезла в темноте, озлобленно рыча.

Бешено оглядываясь, братья вглядывались в черноту и едва могли различить деревья, хотя отчетливо видели друг друга. Зэорис зашел в центр их круга обороны и поднял властно руку, проведя ею воображаемую дугу, и воображение объяло пламенем сухие деревья наяву, те вспыхнули, словно щепки, брошенные в костер. И теперь кругом горели отдельно стоящие стволы, как большие лучины.

Ободрившись, они с лязгом вынули свои остро наточенные мечи утонченной работы кузнецов запада.

– Брат Зэорис! – крикнул один из служителей, повернувшись.

– Не отвлекайся! – приказал Зэорис, продолжая дрожать от холода, который не отпускал его, он опустил взгляд и увидел, как изорван его грубый плащ, и как между клочков повисшей ткани текла кровь, уже бурным ручьем, и холод усилился, – вот сука!

– Я что-то слышу… – задумчиво заговорил один из братьев, когда длинные серые руки схватили его и утащили в темноту, и лишь сверкнули красные глаза.

– Нет! – заорал в ужасе другой брат.

– Не сходить с места! – зычно скомандовал Зэорис.

Он продолжал оглядываться из-за спин служителей культа, быстро теряющих всю свою храбрость, силу и стойкость. Он уже ощущал, как страх заполнял их, страх столь сильный, что мог разорвать их грудные клетки, выплюнув сердца и легкие в мощном кровавом всплеске; настолько невозможным был тот ужас, который пульсирующими волнами накрывал их всех.

Зэорис уже и сам не знал, что делать. Он стал судорожно разжигать пламя, поджигая уже землю между деревьями и поджигая одно за другим все деревья, что видел. Вспыхивая, огонь освещал ненадолго согнутые серые тела, с длинными, до земли руками, и ногами, сгибающимися подобно задним конечностям коней или быков, но твари эти, лишь сверкнув злорадным взглядом, отпрыгивали в тёмное ничто. Кругом стоял жар, опаляющий, но Зэорису было холодно, как никогда, даже в самую холодную стужу на севере, ему не было так холодно, а он бывал во многих местах континента.

Вдруг что-то побежало на них из далека, влача свои длинные обезьяньи руки по горящей земле, с этого нечто слезала кожа, лопаясь на крепких мышцах, и мясо это чернело, но нечто продолжало в припрыжку нестись к ним, пока не прыгнула из стены огня прямо на них, источая дым и вонь, снеся с ног одного из братьев, навалившись на него, тогда другие кинулись к нему и изрубили тварь, отбросив от неё конечности, а затем принявшись запинывать. Морда твари была опухшим и сильно изуродованным лицом человека, из неё вырастали веером блестящие клыки.

А затем все деревья в миг потухли. Чернота снова окружила их всех.

И явился демон.

В темноте его силуэт был в два раза выше человека, и сверкнула молния… Они увидели. Лишь мгновение. Огромное белёсое тело и морда, из которой назад уходило множество заострённых костей, словно оперенье птиц, и такие же кости покрывали руки его, которые уже потянулись к ним.

Братья отступили назад, их тела содрогались от кошмара, въевшегося в плоть. Зэорис зацепился ногой за злополучный корень и упал, став руками ворошить землю в попытках отползти. А огромная рука, белёсая, гладкая, с торчащими из неё назад костями, тянулась к нему, и она раскрыла ладонь, из которой упала на землю оторванная половина одного из братьев, и она ещё была жива; разогнанный до бешенной скорости мозг Зэориса успел понять, остаток человека рыдал, а изо рта его и из вываливающихся внутренностей его выползали лавиной лоснящиеся жирные черви, и, казалось, они визжали, как демоническое отродье в истерике. И тогда и рука, и все тело демона, и все окружение исчезло во тьме, но только глаза его устремились синими лучами. Зэорис расслабился, сознание стало разжижаться, распадаясь на рой приятных, сладких мыслей, наступило блаженное успокоение, стало тепло, стало легко… глаза стали слипаться…

Быстрой нитью посреди тьмы пронзительно протянулся другой луч, внезапно расширившись в мощный, идеально ровный белый поток, пробивший тело демона. В мгновение наступил день. Зэорис увидел, как колоссальное тело пало на колени и рухнуло, став скоротечно разлагаться, и в его рёбрах зияла с боку обуглившаяся дыра.

Вдох… дыхание.

Ослепляющая яркость дня жалила глаза, но все быстро возвращалось в знакомую тусклость.

Подняв раскалывающуюся от боли голову, Зэорис увидел Зеланда, гордо стоявшего у трупа в своей мантии столичного мага.

Злобно ухмыльнувшись, тот произнес:

– С новым рождением, брат!

– Брат Зэорис! – кинулись очнувшиеся служители культа к полулежащему магу.

– Его трясет, – сказал один из них.

– Это пройдет, братья мои, отнесем его в город, нас уже порядком заждались, – Зеланд не вдаваясь в обстановку, говорил в своём обычном деловито-пышном стиле.

Взяв на руки Зэориса, оставшиеся восемь голодных и замерзлых служителя культа, понесли его, следуя за Зеландом.

Спустя ещё несколько миль, их делегация дошла до небольшой кучи валунов, среди которых была крупная щель. Углубившись в неё, они очутились в проходе, который позже стал облицован камнем и устлан досками. Этот длинный проход привел их наконец в катакомбы Белого города.

Это был ещё один небольшой отряд серых братьев, что прибывали в город последние месяцы. Медленно, но неуклонно, культ накапливал свои силы в городе.

И вскоре случится неизбежное, продиктованное самой природой, событие, которое навсегда изменит судьбы всех тех, кто в те дни притаился в тени столичных улиц.

_____

Знамёна.

Барабаны.

Ветер.

Тёмное зелёное море на фоне.

Резвый северный ветер развевал золотые знамёна с изображениями красных и очень злых бычьих голов.

И шумели походные барабаны.

Зелень. Здесь все было зелёным. По эту сторону хребта почва не была отравлена.

Северные предгорья северных хребтов. Тысячи черных рыцарей, как грозная вороная туча, посыпанная самородками, стоят у подножия крутого холма, на котором расположился Великий Приют, новая столица севера.

Это был, окруженный белокаменной крепостной стеной просторный город с многоэтажными палатами и колокольнями с золотыми куполами. Пристанище гордых охотников и отчаянных торговцев.

Все шлемы рыцарей смотрят в одну сторону. Их доспехи разнообразные, сделанные разными мастерами, возможно даже на стыке разных эпох, их тела разные, они рождались разными людьми, но души их теперь одинаковы; существа с отпечатком демонической силы, проклятые на вечную жизнь в этих телах, они все служат одному делу, ради которого продолжают использовать эти тела, подчиняющиеся им лишь усилиями магии.

Меж идеальных рядов идет один.

Альтиген.

Владыка всех рыцарей. Неделя, как умер предыдущий владыка ордена. И теперь уже назначен час, когда Альтиген станет магистром, а в городе будет основан новый Черный престол, созданный им, вторым со времен основания ордена его правителем, и первым, кто станет правителем нового государства.

Это будет Государство Черного ордена.

И выйдя из рядов, он пошел вперёд и поднял руку вверх. И две тысячи, как один двинулись нога в ногу. И задрожала земля.

Многие видели это в тот день.

В разноцветные платья и наряды были одеты горожане, ремесленники и купцы, дети и взрослые, мужчины и женщины, все они встали у входа в город и наблюдали, как в этот ещё один пасмурный день, вдруг на их глазах совершалась истинная церемония основания новой империи.

И одни из тех, кто был там в тот день, ужасались, а другие лишь цинично говорили себе, что возвращаются старые времена. В их разуме это было лишь тем, что было до войны с чудовищами. Мир восстанавливался, теперь он был ограничен своими собственными обломками, но это все тот же мир, полный алчных и властолюбивых владык, несправедливости и жажды богатств. Те, кто надеялся на приход новой эры, жестоко ошиблись.

Война и торговля, лишь война и торговля…

Ничего лишнего.

Ничего ненужного, вроде любви, веры в добрых богов, высокой культуры и новой общности.

После всего.

Даже после всего.

Раздался сухой гром. И прозвучал вопль орла высоко в небе.

Черное рыцарство близилось, и вот оно входило в город. Люди подбрасывали шапки, но цветов, чтобы бросить под ноги, у них не было, и они лишь бросали ветки кустарника. Пёстрая толпа ликовала. Теперь рыцари уже не наёмники, которые оберегали их за солидную плату, но стражи их жизней, их новой родины, построить которую, смогут только рыцари, сумевшие совладать с пустынями континента.

Пройдя под воротами барбакана, Альтиген шел далее по главной улице, ведущей к здания градской думы, где заседали старейшие и влиятельнейшие из купцов. Мокрая от росы трава холма сменилась на мощённую камнями дорогу. Будущий магистр полной грудью вдохнул солоноватый прибрежный воздух.

Большая площадь.

Белый прямоугольный четырехэтажный корпус, украшенный каменными скульптурами и барельефами, крыша его из зелёной черепицы, в крупных светлых окнах разноцветные витражи. Двери его дубовые раскрываются, и с высокого крыльца спускаются, одетые в парчовые кафтаны купцы.

Альтиген усмехнулся. Эта варварская мода народов с западных гор его смешила.

"Надо будет поменять это все на нормальные плащи и утепленные тоги," – сказал он себе.

Но мелочные мысли развеялись. Грядущий момент требовал большей торжественной сосредоточенности.

Один из думцев с позолоченным посохом в руке, подался вперёд, это был мужик особенно толстый, с большой рыжей бородой и свинским пухлым лицом. Стукнув посохом, он пресек лишнюю речь. Народ все ещё шумел, но постепенно смолк, прислушиваясь к происходящему.

Снова глубокий вдох…

И тогда будущий магистр снял шлем, явив городу свое лицо.

– Альтиген, префект орденской конгрегации по делам рыцарства, мы вручаем тебе, – он торопливо сделал жест рукой, и из толпы думцев вышли двое, несущие на красной шелковой подушке большой золотой ключ, – мы вручаем тебе ключи от нашего города и вверяем жизни наши в твою власть! Ты пришел на нашу землю, наведи порядок в ней!

И быстро к нему подбежали двое молодцов и взяв под руки помогли ему опуститься на одно колено, а тот безудержно кряхтел.

Остальные думцы также встали на одно колено.

"Что за убожество!" – воскликнул про себя Альтиген.

Расслабив плечи, он подошел ближе и стал мягко и ровно говорить:

– Хватит, вы возомнили себя дворянами с запада, встаньте. Ну кому это нужно, скажите? Вы же люди севера. Встаньте.

– Ключ! – зашипел толстяк.

Двое подошли к Альтигену, и он взял ключ, высоко подняв его над головой, думцы встали и поклонились лишь головами, а народ города взревел от восторга, вновь принявшись подбрасывать шапки.

– Я… – начал свою речь новый правитель города, – обещаю тебе, господин Великий Приют, что буду оберегать тебя, как могу, что буду защищу тебя от всех бед и несчастий, какие могут только потревожить твой покой. Я обещаю вам процветание. Верь мне, народ севера. Клянусь править исходя только из интересов твоих, на твое благо, клянусь защищать тебя до последнего вздоха!

Зазвенели колокола, и воздух наполнился благодатью.

Толпа взревела вновь.

Новое государство было создано.