Текст книги "О воинстве немертвых (СИ)"

Автор книги: Конъюнктурщик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Гонцы к ближайшей горе, из которой должны были выйти подкрепления, уже были направлены, и, должно быть, уже шли сюда бодрым маршем новые колонны с рыцарями.

Медленно со скрипом и лязгом поднимается железная решётка цитадели, шумит механизм.

Мутные неживые глаза, что следили за ней, дергаются. Черный латник, наблюдавший из глубины одного из опустевших домов, напротив, срывается с места и бежит прочь из дома и к крепостной стене, чтобы доложить о вылазке.

Дорога из цитадели ведет прямо к внешним южным воротам замка.

Там на башнях уже видят, как колонна белых рыцарей бежит с подножия холма. Нечеловеческие силы, вызванные магической пропиткой тел, позволяли им совершать чудовищные марш-броски, покрывая десятки миль в доспехах, не снимать их многими днями, и сражаться после пройденного пути, без отдыха или даже короткой передышки.

Черные рыцари с барбакана появились между кирпичными зубцами и дали залп из арбалетов. Посыпались болты на колонну, которая этого даже не ощутила. Новый залп из болтов. Какие-то из рыцарей упали, с проломленными шлемами, но колонна все также двигалась вперёд.

Врата закрыты надежно и мост над внешним рвом поднят.

Тогда белые рыцари построились в квадрат, накрывшись щитами.

С барбакана продолжили обстреливать из арбалетов. Болты так и сыпались. Пока рыцари не почуяли неладное. Один из них своими неживыми глазами слово ощутил то, что нельзя было ещё разглядеть, и крикнул товарищам:

– Магия! Они готовят магию!

Слабое свечение внутри, вдруг стало пробиваться лучами среди щитов.

В спешке черные рыцари метнулись прочь с барбакана.

Тогда Белые рыцари разошлись и вышел молодой маг в стёганке и железной шляпке, который вытянул руки в перёд, держащие шар концентрированного белого света. Шар в его руках становился всё ярче, пока наконец из него не вышел луч, ударивший в барбакан.

Раздался мощный гром, и с грохотом разлетелось сооружение, куски стен, рассыпаясь, вылетели наружу, полетели обломки кирпичей. На мгновения показалось, что внутри барбакана было солнце, но вспышка взрыва исчезла и оставшиеся обломки грудой упали на землю. Вместо сооружения теперь были кучи камней, засыпавших ров и местность вокруг, проломив крыши и обвалив стены стоявших вблизи домов.

Выстроившись в колонну, белые рыцари двинулись дальше.

Преодолев колонну, они пошли прямо к цитадели. Черные рыцари лишь продолжили арбалетный обстрел, к которому бронированные воины были не слишком восприимчивы, хотя некоторые из них и пали, но руки в белых доспехах тут же брали товарищей и тащили под сенью щитов.

Колонна успешно скрылась в недрах цитадели, и железная решётка стала опускаться.

Переглядываясь между собой и смотря на возвышающуюся в темном небе крепость града Вольного, черные рыцари размышляли о предстоящем штурме, который рано или поздно случиться. Вблизи становилось понятно, как огромна цитадель, вмещающая в себе множество помещений, кипящая своей жизнью, словно маленький город.

Внутри же дворяне и купцы во главе с Квятковским уже встречали подошедших белых рыцарей.

В огромном каменном зале рыцари, расслабившись, снимали с себя шлемы и вдыхали теплый воздух помещения, наслаждались мягким светом светильников, с которыми их встречала прислуга хозяина крепости.

– Рад принять у себя славных белых рыцарей! – он распростер руки, словно встречал старых гостей.

Но маг, возглавлявший отряд только снял перчатки и лениво поднял ладонь в знак приветствия.

– Приветствую, – лаконично начал белый маг, – моя имя Иероним. Я возглавляю этот отряд.

– Вы раньше заседали в совете города? – поинтересовался Квятковский.

– Да, но времена изменились, чувствую, что больше нужен городу здесь, в мёртвой пустыне, – он говорил быстро и осматриваясь, чтобы оценить обстановку, а потом резко направил взор на собеседника, – вы планируете оборонять эту крепость до конца?

– Это моя вотчина! – гордо заявил хозяин, и затем немного скромнее принялся объяснять, – Мои предки владели до войны окрестными землями, и пусть остался лишь клочок её с замком на нём, но этот замок теперь более важен для выживания, нежели многие плодородные земли прежде. И, я надеюсь, Белый город понимает важность этой крепости, важность для безопасности самого города. Мы здесь принимаем на себя удар Черного ордена.

– Вы не принимаете удар, это лишь маленький отряд черных рыцарей.

– Позвольте, их много сотен!

– Скоро сюда подойдут маги ордена, тогда мы столкнемся с настоящими проблемами.

_____

Катакомбы…

Нищета.

Грязь, сырость, уныние.

Чей-то плачь раздавался среди квадратных колонн, поддерживающих своды подвалов, где ютились в полутьме жители города, не имеющие отдельных домов. Где-то кого-то тихо домогались или уже сношали против воли. Свободы в этих подземельях не было ни у кого, но просто кто-то получал свежий глоток удовольствия в том, чтобы ещё сильнее утопить в страданиях соседа.

Не было в жителях уже никакого уважения к себе, к подобным себе, их тела иссохли и стали больными, их души разлагались, их разум терял силы.

С горечью думал про себя Зеланд, что скоро этих жителей нельзя будет назвать людьми.

Их кормили объедками и хлебом с отрубями, мяса они не ели, как и овощей, одну лишь кашу раз в день, и работали они от заката до рассвета, отхватывая плетей за малейшие свои проступки. Они не заводили детей и покупали одежду лишь когда те обноски, в которых они ходили, износилась так, что её можно было лишь пускать на тряпки.

В глубине своей души Зеланд не испытывал привязанности к этим людям, не испытывал чувства сострадания к ним. Но смотреть на белых магов, гордящихся созданным ими общественным зданием, ему было крайне тошно и омерзительно. Это вызывало в нем гнев и бешенство. Как человек, он видел всю неэстетичность происходящего. Это было не просто неправильно, но демонстрировало бездарность белых магов, как правителей, и это раздражало самолюбивого Зеланда больше всего. Он не любил людей за то, какими они были, но любил тот образ, к которому хотел их привести своими усилиями, он хотел создать новых людей, когда белое магическое сословие видело в легенде о новом народе лишь красивую сказу для заливания в уши простолюдинов, Зеланд верил в неё.

Эти мысли не отпускали его ни на день.

Он засыпал с мыслями о новом народе, бредил им, видел его во сне. Годами.

И с этими мыслями он шел на заседание Серого ордена.

Орден успешно проводил заседания в крепости Змеиная нора.

Это был небольшое укрепленное городище, хозяин которого был видным представителем ордена, представителем от своей крепости и предводителем местного отделения. Городище располагалось на сером безжизненном холме, на востоке от западной горной гряды, южнее Белого города. Крепостная стена, с зубцами на внешней стороне, шла неровным прямоугольником. Здесь обитали жители севера области града Стремительного. Дома были из дерева, вытянутые, с высокими дощатыми крышами, маленькими окнами под потолком, очагами внутри, это было больше похоже на то, как жили раньше народы из области города Башни.

Четвертый собор представителей Серого ордена шел уже второй день.

Коллегия была избрана, в неё вошли Зеланд, Исеп, Эвлалия и Зэорис, а также Азенет, Инхерит, старые, испытанные братья.

Уже давно они разносят весть об ордене среди магов окрестных крепостей под страхом быть пойманными белым рыцарством, которое ищет членов Серого ордена. Только усилиями серых колдунов удавалось скрыть серых братьев и запутать белых магов. Но городские маги были также и в рыцарском воинстве, действующем за пределами столицы, и они ловили братьев, и похищали их, утаскивая во тьму своих владений. И если в первые дни своих сборищ и бесед о новом мире, братья могли спокойно, собираться соблюдая примитивные меры предосторожности и не привлекая лишнего внимания, то теперь они могли устраивать собрания исключительно за пределами столицы, а в городе лишь вести опасную работу, больше технического плана, чем пропагандистского. Агитация в городе была пресечена. Лишняя мысль будет учуяна белыми магами, которые сразу же схватят, слово будет услышано шпионами, снующими и в тёмных переулках, и в катакомбах, где обитают нищие, и уже тем более в зиккуратах, среди прислуги богатых людей и самих магов; шпионы были везде, их было неимоверно огромное количество. Столица была столь богата, что могла позволить себе содержать гигантский механизм сыска и слежки.

Собрание заседало в большом длинном доме и обставлено, как пир. За длинными столами стояли яства, жаренная птица в изобилии, тушенные овощи, свежий хлеб, сладкие фрукты, вино, пиво и мёд; не было лишь запечённой рыбы, которая больше не водилась в вымершем океане. Горело множество свечей, очаги пылали, а за слюдяными окошками уже была тьма вечера.

Заседавшие представители крепостей, убежищ и городов, пили, ели и обсуждали что-то. Потом, когда все они наедались, начиналось заседание.

Стерегущие серые маги рассаживались под окнами и усыпали в своей магической дреме, в которой они бродили меж тонких пространство этого места вселенной и созерцали лишние мысли и взгляды, которые не должны были зайти сюда. Долго так продолжаться не могло, потому как белые маги в своих тонких странствиях могли увидеть большое слепое пятно и устремить сюда свои силы. Тогда стерегущие маги покидали тонкий мир и предупреждали всех об опасности.

Но пока что враждебные очи ещё не зашли сюда. И представители могли спокойно обсуждать, интересующую их тему.

Все они ждали роковой доклад Зеланда, речь которого должна была определись новый курс. Отдельный стол, стоящий перепёк беспрерывного ряда столов, одного из трёх, за которыми сидели участники собора. За этим отдельным столом сидела коллегия: Зэорис, Зеланд, Исеп, Эвлалия, Азенет, Инхерит.

И Зэорис с горечью поглядывал на Зеланда, который был в довольно бодром настроении, дух его был приподнят. Он одет был в простые штаны и рубашку, как и большая часть местных и остальные собравшиеся, и держался до этого момента довольно скромно, но сейчас лицо его обретало все большую сосредоточенность и серьёзность.

Зэорис думал о том, что Зеланд скажет. Он беседовал с ним от одного собрания к другому, он виделся с ним, общался с ним. В городе они вместе занимались агитацией до того, как это стало опасно, а потом вместе организовывали встречи братьев в отдаленных крепостях. И теперь в разуме Зэориса роились весьма печальные мысли…

Но момент настал.

Зеланд прошел в сторону, к небольшому столу и по стульям взошел на него. И глаза его изменились, они стали стеклянными.

Этот взгляд. Как-то давно Зэорис уже видел его, когда Зеланд говорил о чем-то очень для него важном, он произносил это, а потом вновь становился обычным.

Тишина.

Молчание.

Снова тишина.

Напряжение росло. Зеланд оттягивал. И тогда наступила уже абсолютная тишина, а напряжение достигло апогея.

И он начал…

– Серые братья, представители Серого ордена, – начал Зеланд, сперва спокойно, – вот уже несколько лет, как создан этот орден, как мы ведем нашу борьбу. Мы уже узнали некоторые взлеты и падения. Наши агитаторы в крепостях и городах вели свою работу преданно и самозабвенно. Мы несли нашу идею, нашу истинную идею, и… – он оглядел зал, а затем стал говорить более низко и зловеще, – и поплатились за это. Теперь они, белые маги, преследуют нас. Они стали похищать наших последователей, они стали пытать нас в глубинах своих зиккуратов, они стали убивать нас. Уже многие сотни братьев пали от их рук. Резня, – его голос повысился и стал хриплым, речь ускорилась, – они режут нас, как свиней, и никто не смотрит на это, никто не скажет об этом, лишь товарищи уронят скупую слезу, те, кто действительно ценили павших за дело свободы и чести. – Пауза, Зеланд выдохнул и продолжил торжественно, – Этот день настал. Как вы все знаете, неделю назад началась война между крепостью Вольным и Государством Черного ордена. Эта война приведет к неминуемым последствиям. Белый город не может допустить посягательств на свои пределы, подпустить врага к своим стенам, поэтому будет оказывать помощь Вольному. Но на этом не остановится. Грядет большая война, все мы знаем это. А потому я предлагаю начать подготовку вооруженных формирований. Прежде наш орден не имел своих собственных вооруженных сил. Их создание и подготовка слаженности требует длительного времени. Я считаю, что начинать нужно уже сегодня. Вскоре все силы белого рыцарство соберутся в поход на север, – Его голос вновь обрел чарующую хрипоту и громкость, – они уже сейчас готовятся. Вы увидите этот величественный марш, тысячи бронированных воинов, сверкающих магией, они покинут предел столицы мира. И в этот день она станет беззащитной. И мы ступим на её землю, и народ поднимется, увидев нас. Мы построим город нашей мысли, нашей воли, наших устремлений! Серый град, истинно ведущий человечество к новой эре! Грядет день нашего восстания, так подготовимся к нему как следует! Грядет день нашего триумфа!

Горячее рукоплескание заполнило зал. Представители подняли и рукоплескали стоя. С гордостью они устремили взоры к Зеланду.

Зеланд поднял руку со сжатым кулаком.

– Новая эра! – крикнул кто-то.

– Новая эра! – заорал Зеланд.

И зал ответил хором:

– Новая эра! Новая эра! Новая эра!

_____

Земли континента медленно подвергались изменениям.

Магистрали пропускали через себя немыслимое количество энергии, под их опорами расцветали оазисы этого умершего мира, и свет, источаемый ими, давал надежду людям.

Но силы, просачивающиеся в землю, не влияли на всё однозначно. Магия появилась в этом мире относительно не давно. И люди знали лишь малую часть из её секретов, познавать которые можно было бесконечно.

Свет падал на мир сквозь белёсые расселины в свинцовых клубах извечных туч.

Стадо мутировавших существ, потомки животных, когда-то бывших прекрасными оленями, подходило к рыжеватой реке, текущей с гор на севере, чтобы насладиться водой.

Эти благородные некогда обитатели загадочных альвийских лесов теперь были уродливыми комками мышц на неровных ногах, они влачили жалкое существования, но продолжали плодиться. Ведь монстры не ели их, серокожих тварей и их мутировавших собратьев интересовало только человеческое мясо, особенно сладкое для них.

Никто не ел их, никто не убивал их, кроме, быть может, оставшихся альвов, истреблявших то, что забредало в зелёные недра их лесов, не поддавшихся всеобщей гибели.

Теперь стадо пило из широкой и неглубокой спокойной реки её отравленную воду ржавого оттенка.

В этот момент пустошь начал накрывать туман.

С магистрали, что виднелась меж горных вершин, стали сползать перламутровые клубы.

Произошел магический всплеск.

Клубы устремились, заливая собой долину, четвероногие существа поворачивали черные бусинки своих глаз к этому завораживающему зрелищу, но ничего не могли поделать. Туман шел на них быстро, как лавина. И вот уже он стал стелиться меж них.

Голоса зашептали. Неведомые существам. Это не были люди, с которыми они изредка сталкивались, но которые также, как и монстры, не ели их мяса, лишь отгоняли огнем от себя. Голоса другого разума, не принадлежащего к этому миру.

И четвероногие стали трястись и мычать, они беспокойно оглядывались.

Взрыв.

Мясные ошметки вдруг стали разлетаться. Неведомая сила выворачивала изнутри и разрывала этих травоядных, одного за другим.

Стадо двинулось, оставляя после себя трупы. Кровь воспарила, полившись по окрестности, словно дождь, бордовая кровь нездоровых форм жизни.

Запретные равнины наполнились болью.

_____

– Что там было?

– Нечто роковое, Протелеон… но все мы к этому шли. Теперь я волнуюсь, но… – он закрыла глаза, и её лицо скрасила ненадолго счастливая улыбка, – в хорошем смысле.

Протелеон и Эвлалия сидели в одном из залов восточного зиккурата, в покоях одного из серых братьев. Протелеон общался с Эвлалией и Зэорисом через тонкие миры крайне редко, когда требовалось передать простые короткие знания или эмоции, могущие предостеречь братьев от опасности.

Но сейчас они были в безопасности. Их никто не побеспокоил бы, и ничто не препятствовало спокойному разговору меж них.

Простая обстановка одной из спален. Ни вина, ни еды. Лишь немного опиума.

Кресло. В нем сидела Эвлалия. Диван. На нем полулежал Протелеон.

– Что же там произошло? – Протелеон закурил трубку с опиумом.

Потому как он не был обычным человеком, то опиум действовал на него иначе. Он лишь расширял сознание, не вызывая привыкания и ломки, боли или ещё чего-то, от чего корчились в муках обычные люди.

– Зеланд. Он огласил курс на восстание.

– Восстание? – Протелеон приподнял свои седые брови.

– Да. Он… – он встала и стала ходить из стороны в сторону. Потом села, потом снова встала, – он говорил… говорил так! Мы все слушали его, словно впадая в странное состояние, а ведь это даже не магия!

– Это не магия, – кивнул Протелеон.

– Видимо, он все так чудесно спланировал. Я не знала, что на соборе представителей будет так много его сторонников.

– Да, похоже, он долго работал над этим, Эвлалия, тщательно подбирая кандидатуры и продвигая своих людей на посты предводителей.

– Да, но мы и не заметили, как… он открыл так много отделений в крепостях, что просто заполонил собор их представителями.

Эвлалия села в кресло.

– Я боюсь. Мне некогда было связаться с тобой. Зеланд не обсуждал это ни со мной, ни с остальными членами коллегии. Ни Азенет, ни Инхерит или Зэорис, никто не был в курсе его речи. Но мне кажется, Зэорис догадывался. Мы не успели ничего предпринять, как весь зал уже скандировал клич, который он бросил.

– Как отреагировала коллегия?

– Мы, после заседания того дня обсуждали произошедшее. Зэорис высказался против восстания, Исеп поддержал его. Инхерит и Азенет поддержали.

– И что же ты?

– Я поддержала его, – ответил Эвлалия глядя прямо перед собой, и строгость была в её глазах.

– Молодец. Ты сделала правильный выбор, – Протелеон приветливо улыбнулся.

Недолгое молчание.

Усталые глаза Эвлалия застыли на верховном маге.

– Скажи, зачем мы делаем это?

– Тебе тяжело?

– Да, мне тяжко дается та служба, которую ты на меня возложил. Тебе ведь известно все, почему ты просто не прекратишь это все, не казнишь всех лидеров заговора?

– По-твоему, – Протелеон дружелюбно ухмыльнулся одним глазами, – я похож на этих бездарей, сидящих в нашем Совете?

– Не понимаю… – Эвлалия нахмурилась и покачала головой.

– Убить врага… это варварство, запомни. Цивилизованный человек прежде всего побеждает своего врага. И лишь затем убивает только при крайней необходимости. На этом законе основана была башня, мы никогда не резали друг друга. И сейчас. Кто такие серые братья? Это маги, Эвлалия. Маги не должны друг друга убивать, – последнюю фразу верховный маг произнес с печалью, – Убью я этих серых братьев, возникнут другие… понимаешь, Эвлалия? Я не могу вечно истреблять заговорщиков.

– И… что же ты хочешь сделать. Протелеон?

– Увидишь.

Глава IV. Террикон из костей

Глава IV

Террикон из костей

_____

Резня.

То, чего нельзя допустить, но также и то, о чем Альтиген думал.

Бывшая палата городской думы теперь называлась Господской палатой или Зданием Черного престола. Местные жители называли палатой, черные рыцари зданием.

Обстановка внутри становилась все более роскошной по сравнению с простодушными и безвкусными временами правления думы.

Город преобразился. Великий Приют стал более величественным, появились бани, появились новые колокольни, а также храмы бога земли, который был окончательно утвержден главным в северном пантеоне; рогатый покровительствовал ордену, парадные доспехи знаменосцев теперь включали в себя шлема с железными рогами, блестящими на свету, украшенными пёстрыми лентами. Черные знамёнами с золотой головой быка свешивались на каждом значимом здании, будь то библиотека или оружейная палата.

Но в этот момент город мало волновал Альтигена.

Мыслями он был в предстоящей ему исторической речи, которую он произнесет, и которая станет вехой в развитии нарастающего конфликта между белым и черным рыцарством.

Речи нынешних времён были более короткими и ёмкими, были лишены пышности прошлых эпох, ещё когда человечество правило континентом, а не пряталось по убежищам.

В зале, где ранее заседала дума, также стояли с трёх сторон длинные столы, за которыми сидели, теперь не думцы, а маги и знаменосцы черного ордена. Всего их было около сотни, самых главных и могущественных, знаменосцев и глав конгрегаций. Они сидели в черных тогах, в каких привыкли ходить с давних времён, не подчиняясь моде местных народов. Кроме них, что важно, на том собрании присутствовали гости из множества крепостей, а также из Нового Храма и Золотого трона. Они сидели не за столами, но ближе к вратам в зал. Было там и несколько купцов из Белого города, которые кроме торговли выполняли дипломатические обязанности на севере континента, белые маги в качестве дипломатов туда сами не ездили.

Свет, лёгкий шум, чей-то кашель, скрип стульев.

Тогда это казалось чем-то торжественным, но позже мало кто из них вспоминал ту речь…

Резная деревянная трибуна, украшенная шкурой медведя, против центральных дверей зала.

– Я желаю здравия всем, кто присутствует на этом собрании, – начал Альтиген, в своей манере, которая за годы стала ещё более сухой и нейтральной, но в которой при этом ощущалось больше амбиций и властолюбивой злости, – прошло уже несколько недель, как идет ужасающая бойня в крепости Вольный. Наши бравые черные рыцари ведут осаду, дожимая выбившего из сил врага, только их храбрости я обязан спокойствию на торговых путях по всему континенту. Потому что, так называемые, белые рыцари, называющие себя хранителями порядка и воинами столицы мира, перестали учинять свои подлые и недостойные грабежи, которые, убежден, должны были пресечься гораздо раньше. Черное рыцарство вторглось в пределы крепости Вольного, – и каждый раз Альтиген специально называл это убежище крепостью, а не градом, как предпочитали сами жители Вольного, – чтобы пресечь угрозу, которая исходила от крепости. Бандиты, грабившие наши караваны, идущие, между прочим, в Белый город, скрывались именно в Вольном. Эта мятежная крепость не только покрывала преступников, но и продавала их товары в городах севера, уникальное оружие орденских кузниц тупо и бездарно выкладывалось на прилавки в наших же городах и убежищах, после чего причастность Вольного к нападениям выяснить уже не составляло труда. Считаю это вопиющей наглостью, не дозволенной в эпоху всеобщего равного сотрудничества всех крепостей и городов, в эпоху свободной торговли на всем Едином континенте. Также считаю лицемерием попустительство белого рыцарства, ведь, – он посмотрел в зал, пытаясь вызвать у слушателей понимание более простыми интонациями, – ведь предупреждали же, ведь мы говорили. Ну никто не слушал нас, теперь это все происходит. Зачем это было нужно? Кому это было нужно? Не понятно… – Альтиген продолжал в привычной манере, зал тихо слушал его, кто-то быстро что-то записывал, купцы из Белого города задумчиво и хмуро смотрели перед собой, бросая лишь взгляды на оратора, речь эта была им откровенно неприятна, – Нападения не только расстраивают торговлю между нашими городами, но и убивают доверие между нами, что гораздо важнее сегодня. Когда мир лежит в руинах, которые нам ещё разгребать и разгребать, мы пытаемся друг друга забить дубинами, утопить в трясине. В чем же лежит корень всего произошедшего? Убежден, что причиной этому служит алчность и патологическое властолюбие белых магов, между собой, называющих себя сословием. Наши бывшие союзники, белые маги, не могут смириться с ограниченностью своих судеб и потому тянуться к захвату власти над остальным континентом, именно потворствуя этой своей прихоти, они уже именуют свой город столицей мира, хотя теперь очевидна вся похабность этого названия. Сегодня, когда мы все можем наблюдать, с какой агрессией ведет себя эта столица, я считаю, что назрел вопрос о необходимости создания новой системы распределения власти и полномочий на континенте. Единый континент должен иметь над собою сообщества, которые предупреждали бы подобное поведение, неминуемое и вызванное самой природой крупных городов. Более того, убежден, что властный центр Единого континента должен находится не в городе, и не в убежище. Управлять континентом должна универсальная организация, стоящая выше любой местной власти, которая будет угнетать остальные убежища и города в угоду своему процветанию, как это делает, так называемая, столица мира. Я прихожу к выводу, что крупные города есть вред для новой цивилизации, как были им и до войны с чудовищами. Все присутствующие знают, – он выдохнул, оттенок речи стал более печальным, – я пытался установить контакты с белыми магами ещё в бытность мою префектом конгрегации по делам рыцарства. Незадолго до становления магистром ордена. И договоренности, которые были между нами давали большие надежды на плодотворное и длительное сотрудничество, сейчас рвется все то, чего мы пытались достигнуть тогда, к чему я пытался привести нас тогда… но… Теперь, для меня как бы становится очевидным, что Белый город слишком велик, чтобы с ним можно было в принципе иметь какие-либо дела. Наши так называемые союзники, это не что-то единое. Белый город является огромным организмом, раздираемым изнутри противоречиями. С Белым городом, – он особо подчеркнул это твердостью голоса, – невозможно договориться. Невозможно, – и речь вернулась к мягкой деловитой убедительности, – Считаю необходимым продолжать осаду Вольного, мы готовы ответить на любые вызовы, которые только могут возникнуть в ближайшем и отдалённом будущем. Спасибо, за внимание.

Сдержанные аплодисменты.

Он отошел от трибуны и прошел к своему стулу справа от неё, где оруженосец с идеальными движениями, сквозящими церемониальностью, помог ему усесться.

Зал тем временем полнился шепотом и переговорами, обсуждениями и уже даже спорами.

Предательство, вновь на языке это горькое чувство и скрежет в мозгу, сдавливает грудь его это неприятное чувство, которое он сам в себе разбудил, словно кузнечным мехом раздул пламя ненависти. Предательство, к которому он мысленно возвращался из раза в раз, многие недели и месяцы. Они предали его, с кем он договорился, кому считали себя равным, кому доверял. Не только жестоко, что имело бы хоть каплю практического уважения в самом желании уничтожить, но и похабно, что глубоко огорчало его. Альтигену казалось, что он сражается не только против коварство, но и против пошлости. Как мерзко и тошно… ведь они покрывают разбойников, ведут двойную игру, лгут всем, ему приносили записи с заседаний совета Белого города. Сплошная ложь, ни капли правды, в каждом слове вранье.

– Пошлость, звенящая пошлость… – тихо прошептал господарь, глядя куда-то вдаль.

Оруженосец, стоявший рядом, одними глазами посмотрел на него, и вновь увел вперёд свой взгляд, также подчинённый церемонии, как и все его тело.

Что было самым противным, так это то, что Альтиген уже начал уставать. Он чувствовал, что сил становится все меньше, хотя эта война, пожалуй, самая важная в его, находящейся на излете своем, жизни. И только теперь он ощутил, как надвигающаяся старость стала медленно сжимать руки у горла. Нужно было торопиться. Да, он старел давно и привык осознавать, что сил снова стало меньше, чем было, но ранее постепенно утрачивалась его способность прыгать выше голове, а теперь же исчезала вообще работоспособность и рвение к деятельности, которое ранее било в нем ключом, несмотря ни на что.

– Напомни, – господарь сделал движение рукой, оруженосец нагнулся к нему, – вечером напомни мне, чтобы я позвал магов к себе.

– Слушаюсь, господарь.

И господарь кивнул.

Заседание продолжилось в своем обычном порядке. Далее выступали префекты конгрегаций, докладывающих о положении дел в подчинённых им органах и структурах.

_____

Все эти недели черное рыцарство совершало тревожащие атаки на цитадель. Осаждающие пытались держать защитников крепости в напряжении всеми имеющимися у них способами, и защитники под руководством немногих магов, прибывших из Белого города, пресекали все эти попытки.

Рытье тоннелей было начато ещё в первые дни, когда новоприбывшему знаменосцу с его людьми стало понятно, что осада затянется на все то время, пока не пребудут действительно крупные силы из-под Священного копья. Тысяча латных воинов уже шли по дорогам, огибающим горные склоны, а серокожие твари и демоны просто разбегались при виде надвигающегося войска.

Тем временем под Вольным рыцари неутомимо копали землю и вытаскивали камни, утыкаясь в скальные породы, или же сталкиваясь с встречными тоннелями. Там в пыли и грязи под толщами каменистой почвы, они сталкивались с белыми рыцарями, латники громили и крушили друг друга во тьме. Эта борьба продолжалась, но белые маги стали заливать тоннели огнем и обваливать их, преграждая подступы к цитадели.

На поверхности же черные рыцари выслеживали лучников на крыше цитадели и в окнах, чтобы поразить их арбалетными болтами. Бойницы не позволяли делать это хорошо, но неосторожные защитники изредка погибали от коварных выстрелов.

Так шли дни.

Какое-то время дворяне пытались совершать вылазки. Среди ночи, по верёвкам они спускали на крыши близлежащих домов и слезали в переулки, где их вырезали черные латники, которые чуяли душистые людские запахи. Под светом пасмурной ночи они разрубали дворян на куски, а на утро забрасывали цитадель этим мясом из небольших самодельных рычажных пращей. На каменных станах крепости оставались кровавые пятна.

Ветер также развевал знамёна на башнях.

Никто не обращал на них внимания, черные рыцари не трогали их, оставив как есть. Их не волновало, кому принадлежит или кому будет принадлежать крепость. Все, что было им нужно, это ворваться внутрь цитадели и перебить тех поддонков, которые сидели внутри.

Дворяне же гордо смотрели из окон на эти знамёна.

И когда первый месяц осады подходил к концу, орденский знаменосец приказал сорвать их. Латники прошлись по всей крепостной стене и сорвали штандарты, висящие на стенах внутри, а также убрали флаги, стоящие над зубцами, они рвали их на куски и вытирали об них латные ботинки, лучники на крыше цитадели, глядя на это безостановочно кричали самые похабные оскорбления, какие только могли вспомнить, поносили матерей рыцарей, обещали убить их и надругаться над их, и без того омертвевшими, телами, но на это черные рыцари лишь ещё больше смеялись, и они не боялись шальных стрел, их черные латы и плоть под ними не страшились обычного оружия.