Текст книги "Адвокат (СИ)"

Автор книги: Клод и Марго

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

– Сказал, что любит, – Гор смущенно улыбнулся. – Не знаю, вроде не врет.

– Тогда рано или поздно согласится, – уверенно сказал Мелькор. – Никуда не денется.

Честно говоря, Гортхауэр ошибался. Роджер хотел с ним жить. После нескольких дней, когда они почти не расставались, ударник с ужасом ощутил, что совсем потерял голову. Гор действительно стал для него всем. Каждой ночи Тейлор ждал с таким лихорадочным нетерпением, что готов был наплевать на все, только бы оказаться с итальянцем наедине.

Группа много репетировала в эти дни, и каждый день, сидя в студии, Роджер ждал только того, что дверь распахнется, на пороге покажется Гор, скажет «Привет» и сядет где-нибудь в углу. Тогда на него можно будет смотреть сколько душе угодно. А в перерыве поболтать, услышать его голос, смех, а главное, все время ощущать на себе его влюбленный взгляд. Так что к тому времени, как появлялся гангстер, Тейлор уже изводился страшно и начинал так нервически стучать по своим барабанам, что Фредди выл от восторга и говорил, что такого драйва еще не слышал.

Гортхауэр обычно приходил к вечеру. Он дожидался, пока все кончится, забирал Роджера, вез его куда-нибудь ужинать, а чаще к нему домой, где сам готовил что-нибудь сногсшибательное, если было время. Они проводили вместе все дни и ночи, так что Роджер уже и представить не мог, как он расстанется с Гором.

Часть 3

The winner takes it all.

ABBA

Мелькор раздраженно расхаживал по своему огромному кабинету. Манвэ и Гортхауэр сидели в креслах около стола и наблюдали за тем, как он теребит в руках ни в чем не повинную сигарету и все сильнее сжимает губы. Гор лениво курил, Манвэ крутил в пальцах ручку, на коленях у него лежал блокнот, он там всегда лежал, когда адвокат занимался делом.

– Я не хочу, что бы в моем районе началась война, – наконец рявкнул Мелькор. – Мне с головой хватило одной разборки. Я всю ночь объяснялся с полицейскими. Кремер очень зол, я совершенно не собираюсь портить с ним отношения… Гор, черт тебя дери, ты скажешь что-нибудь сегодня? Или ты мечтаешь о том, как бы скорее трахнуть своего красавчика?

– Не ори, – Гортхауэр бы что-нибудь сказал, но ему надо было проанализировать ситуацию. Роджер, конечно присутствовал в его мыслях, как всегда, но только на заднем плане. – Мне надо подумать.

– Думай быстрей, Эйнштейн хренов, а то нас могут ненароком пристрелить в собственных постелях! – заорал Мелькор. Манвэ встал, бестрепетно подошел к разбушевавшемуся возлюбленному, обнял его, потерся щекой о плечо и тихо попросил:

– Мелько, успокойся, подожди, мы сейчас что-нибудь придумаем.

Тот от близости любимого, от тепла его тела тут же расслабился, поцеловал его в пробор и сказал:

– Ладно, котенок, я чего-то и вправду разошелся.

Как ни удивительно, но с тех пор, как гангстер начал жить с Манвэ, вспышки бешенства у него резко пошли на убыль. Адвокат как-то умел их усмирять несколькими словами и прикосновениями, за что подчиненные Мелькора его очень полюбили.

– Ладно, – вдруг сказал Гор, поднимаясь. – Я пойду домой, подумаю, завтра скажу, чего надумал. – Лицо у него стало сосредоточенным, между бровями залегла складка, и Мелькор с облегчением понял, что Гор по-серьезному углубился в проблему. Собственно, чего и добивались. Но когда итальянец выходил из кабинета, окликнул его:

– Эй, ты, мыслитель, ты не обиделся?

– Нет, что ты. Я уже привык к твоим воплям. Они меня даже развлекают.

Оба расхохотались, и Манвэ подумал, что у них все же очень странные отношения.

Гортхауэр вернулся домой, сел в кресло, налил себе виски, закурил и стал размышлять.

Собственно говоря, способов прекратить войну между кланами было ограниченное количество. Можно было их помирить, уничтожить оба клана, один из них или просто прижать чем-нибудь. Его задача состояла в том, чтобы выбрать наиболее экономичный способ.

Уничтожать никого не стоило. Глава одного из враждующих кланов, Маэдрос, был личным другом Гортхауэра, хотя и говорят, что у гангстеров друзей не бывает, со вторым их семью тоже связывали давние отношения. Правда, наследника немецкого семейства Гогенцоллернов, Фрица, Гор почти не знал, так, видел пару раз, но он показался ему довольно симпатичным пареньком. Старика Вильгельма и Мелькор и Гортхауэр знали хорошо. Пока он размышлял, в кабинет неслышно вошел Тейлор, вернувшийся с репетиции. Он сел на ручку кресла, взъерошил Гору волосы и спросил негромко:

– Что-то случилось?

– Да, бельчонок. Неприятности на работе.

Роджер хмыкнул. Ему как-то никогда не приходило в голову называть деятельность Гортхауэра работой.

– Принести тебе чего-нибудь?

– Ага. Чаю завари, покрепче.

Тейлор ушел за чаем, а Гор подумал, что одним из бесчисленных достоинств его возлюбленного была редкая тактичность и понятливость. Он всегда знал, как вести себя с гангстером, чтобы не раздражать его лишний раз.

«Ладно, – подумал Гор. – Будем их мирить. Трудоемкая задача, зато почти бесплатно».

Три дня заняли переговоры с главарями враждующих кланов и, наконец, был достигнут необходимый компромисс. Встреча должна была состояться в особняке у Мелькора, оговорено было все от числа сопровождающих до продолжительности переговоров.

Мелькор, усмиряя непомерные амбиции договаривающихся сторон, несколько раз жаловался Гортхауэру и Манвэ, что чувствует себя полным идиотом. Наконец настал великий день. Ровно в половине третьего ворота особняка распахнулись, чтоб пропустить два автомобиля. Из машин первыми выскочили телохранители и почтительно распахнули дверцы своим боссам.

Манвэ и Мелькор наблюдали эту сцену из окна гостиной.

– Смотри, – сказал адвокат, – кто это? Разве сам Гогенцоллерн не приедет?

– Он сам уже давно никуда не ездит, малыш, – ответил ему Мелькор, – это его сын. Он занимается делами, требующими личного участия, но всем руководит его отец. Кстати, этот парень тоже гей. Его отец чуть не выбросил на улицу после того, как узнал о романе, который закрутил его сынок с собственным телохранителем.

Манвэ хмыкнул, иногда ему казалось, что они с Мелькором просто притягивают к себе геев со всего Нью-Йорка.

Фриц, о котором шла речь, в эту минуту быстро, не вынимая рук из карманов, взбегал по лестнице, ведущей ко входной двери. На нем был изумительный костюм жемчужного цвета и рубашка цвета лаванды, которая прекрасно оттеняла большие красивые голубые глаза. Одежда мальчишки стоила уйму денег и была продумана до мелочей. Он носил ее с небрежностью человека, уверенного в своей привлекательности и привыкшего распоряжаться другими. Манвэ отметил, что Фриц очень хорош собой и что его сексуальная ориентация здорово бросается в глаза, красивые нахальные глаза мальчишки семафорили всем окружающим: мне нравятся мужчины.

Его соперник – глава другого клана Маэдрос был огненно-рыжим, казалось, на солнечном свете его волосы вспыхивали, как медная проволока. Он нарочито неторопливо поднимался вслед за мальчишкой, всем своим видом выражая презрение к сопливому щенку, несущемуся впереди. Про него было известно, что он коллекционирует средневековые японские гравюры, женщин презирает, хотя иногда крутит роман с какой-нибудь кинозвездой или фотомоделью. Он выглядел много старше Фрица, лицо его было красивым и выдавало сильный и замкнутый характер.

Мелькор вышел встретить гостей. С обоими он поздоровался одинаково сдержанно и пригласил их в кабинет. Охрана осталась в соседней комнате, готовая по первому звуку ринуться на помощь.

Под непреклонным взглядом Мелькора Фриц и Маэдрос вынуждены были пожать друг другу руки. Начались переговоры. Поначалу оба противника цедили слова, не глядя друг на друга, и демонстрировали полное нежелание идти на какие-либо уступки. Мелькор начал сатанеть. Он с большим трудом держал себя в руках, как подобает наследнику главы сильного клана, и мысленно спрашивал себя, почему он пошел на эти переговоры. На самом деле, если бы ему удалось услышать, о чем думают высокие договаривающиеся стороны, он бы совсем не обрадовался.

Маэдрос, прищурив глаза, рассматривал нахального щенка, развалившегося в кресле перед ним, и размышлял:

«Ах ты, гомик хренов, да если бы я захотел, то ты бы уже сегодня был покойником. Только стоит ли тратиться на такую мразь? Нет, пора разобраться с этим козлом Вильгельмом, что он позволяет себе? Думает, я на его пащенка смотреть буду?»

Мысли Фрица имели примерно такое же направление: «Что же ты на меня так смотришь, милый? У тебя же на роже написано, что ты обо мне думаешь. Напрасно, я ведь не забуду и не прощу. Ты, конечно, трахаешь исключительно этих размалеванных дур и думаешь, что ты настоящий мужчина. О, попадись ты мне в другом месте, я бы тебя заставил ноги мне целовать, а потом еще посмотрел бы, пустить тебя в постель или не пустить. Так-то, золотко».

Спустя несколько часов высокие договаривающиеся стороны устали от взаимного презрения и, просто чтоб отделаться от общества друг друга, начали идти на уступки. Фриц все-таки выговорил себе какие-то привилегии по сравнению с Маэдросом и покинул кабинет Мелькора, вполне удовлетворенный собой. Впрочем, презрительные взгляды Маэдроса сильно подействовали на него. Он даже удивился этому. После того, как он понял, что ни один гетеросексуальный мужчина не в состоянии устоять перед его привлекательностью, он приобрел вполне благодушный взгляд на этот вечно озабоченный своей потенцией сброд. Но Маэдрос чем-то отличался от прочих знакомых Фрица, которые поначалу смотрели на него свысока, а потом рыдали в трубку, умоляя еще об одном свидании. Сидя на заднем сидении черного отцовского «роллс-ройса» и бездумно глядя в окно, наследник старого Вильгельма дал себе зарок во что бы то ни стало соблазнить неприступного Маэдроса.

К соблазнению Фриц приступил сразу. Он не любил откладывать дела в долгий ящик.

Маэдрос разговаривал со своим помощником, когда раздался телефонный звонок. Это звонил управляющий его казино «Барракуда», голос у него был взволнованный.

– Босс, у нас, кажется, проблемы.

– Какие? – холодно спросил Маэдрос, который редко терял голову.

– Тут пришел этот щенок, сын Вильгельма. С ним пара громил.

– И что он хочет?

– Ничего. Сидит, играет в покер, продул уже штуку баксов. Говорит, пришел развлечься. Что будем делать, шеф?

– Я сейчас приеду, – вздохнул Маэдрос. Этот щенок начал его раздражать.

Он вошел в зал, огляделся и сразу увидел Фрица. Тот действительно сидел за покерным столом. На мальчишке был черный бархатный костюм, белая кружевная рубашка, заколотая у шеи брильянтовой булавкой, и лицо его было бледным и возбужденным. Увидев Маэдроса, он нагло подмигнул ему.

«Ах ты, маленький мерзавец», – подумал тот, медленно закипая. Ирландская кровь его предков давала себя знать. Он медленно подошел к игорному столу и сел рядом с Фрицем.

– Привет, – хладнокровно сказал Фриц, беря еще одну карту. – Отличное у тебя казино.

– Спасибо, – процедил Маэдрос. – Ты не хочешь выпить у меня в кабинете?

– Зачем? – деланно удивился мальчишка. – Ты хочешь мне что-нибудь предложить?

– Ну, ты такой редкий гость… Хочется оказать тебе уважение.

– Редкий, говоришь? Теперь буду приходить часто, – Фриц бросил на Маэдроса такой откровенно раздевающий взгляд, что гангстеру захотелось дать ему по морде. Не то чтобы он был стопроцентным гетеросексуалом, он ничего не имел против мужчин, а особенно хорошеньких мальчиков, но этот его раздражал до безумия.

– Присоединяйся лучше ко мне, может быть, тогда мне повезет. Надоело просаживать денежки на благо твоего казино, – нагло сказал Фриц, с шуршанием разворачивая новую колоду.

Маэдрос скрипнул зубами.

– Я не играю в собственном заведении. И вообще не играю. Это для дураков.

– Боишься? Ничего, это бывает. Некоторая вялость темперамента. В постели очень неудобно, но вообще по жизни избавляет от многих неприятностей, – усмехнулся Фриц в лицо своему врагу.

Маэдрос почувствовал, что кровь бросается ему в лицо, он с колоссальным трудом сдержался, чтобы не дать мальчишке пощечину. Он обычно не обращал внимания на чужие подначки, но здесь он даже не понимал, почему его так заводит этот щенок.

– Может, все-таки поднимешься ко мне? – спросил он, с трудом справляясь с голосом.

– Ну, если ты так настаиваешь… – Фриц улыбнулся призывно и обольстительно. – Не могу устоять против таких пылких чувств.

Они поднялись в кабинет Маэдроса, и хозяин плотно прикрыл дверь. Фриц смотрел на него с тонкой улыбкой на губах.

«Ну что ж, руки у тебя не дрожат, может быть, ты и не переспишь со мной никогда, но готов поклясться, у тебя уже была такая мысль», – подумал Фриц.

Маэдрос отошел от двери и буркнул:

– Садись.

На Фрица он старался не смотреть.

Мальчишка, не благодаря, с удобством расположился в глубоком кресле, положил ногу на ногу и вынул из кармана пачку сигарет.

«Если он сейчас попросит прикурить, дам ему в морду», – стиснув зубы, подумал Маэдрос.

– У тебя не найдется прикурить? – поющим голосом осведомился мальчишка, и гангстер почему-то не нашел в себе силы начать драку. Он покладисто кинул Фрицу зажигалку.

«Ладно, – подумал он, – ссориться со старым Вильгельмом из-за такой малости, как этот глупый щенок…»

– Напрасно ты не дал мне прикурить сам, – произнес Фриц, выпуская облако ароматного дыма и глядя сквозь него на своего собеседника.

– Это еще почему? – буркнул Маэдрос.

– Так… Мне это нравится, а я никогда не забываю поблагодарить тех, кто доставил мне удовольствие.

Глаза у маленького паршивца светили собственным светом, как два прожектора.

– Слушай, ты! – взорвался гангстер. – Если ты думаешь, что все мужчины мечтают с тобой переспать, то ты такой же дурак, как бабы, которых ты презираешь!

– Бабы – дураки, – раздумчиво произнес Фриц, покачивая головой.

– Бабы – дуры, а ты – дурак, – расставил точки над i Маэдрос.

– И все только потому, что ты не хочешь со мной переспать, – подвел итог Фриц.

Маэдрос отвел глаза, мальчишка играл на своем поле. В разговорах вокруг постели он неизменно одерживал верх над любым противником. Некоторое время Фриц молча наслаждался победой, потом в приступе фальшивого великодушия спросил:

– А что ты такой нервный? Дела идут плохо?

Когда Маэдрос поднял на Фрица глаза, в них светилось искреннее недоумение. «Что этот мальчишка о себе думает, если позволяет себе говорить со мной в таком тоне?» – ясно говорили они.

Некоторое время соперники молчали. Потом Маэдрос кивнул на входную дверь и сказал:

– Пошел отсюда.

К его удивлению, мальчишка тут же поднялся. Он пошел к двери походкой, которую приберегал для особых случаев. Она была призвана подчеркнуть достоинства его стройного тела и разила без промаха. Не было в практике Фрица ни одного гетеросексуала, который не испытал бы мгновенного приступа безумия, кинув взгляд на ножки мальчика.

Даже у Маэдроса по спине побежали мурашки.

«Тьфу, тьфу, тьфу. Господи, сохрани меня и помилуй», – сказал он мысленно, закрыв глаза.

– Пока, – от самой двери проговорил мальчишка, разворачивая назад корпус, – может, еще увидимся.

– Дверь закрой, – слабым голосом отозвался Маэдрос.

Фриц сидел за стойкой, неторопливо потягивая мятный коктейль, и стрелял глазами во все стороны. Разговор с Фрэнком, который он вяло поддерживал, не требовал никаких усилий, а думал Фриц о своем. После посещения казино он с удовольствием отметил, что произвел впечатление, но точно не знал, во что это впечатление может вылиться. Он вспоминал побледневшее от злости лицо Маэдроса и думал, что от ненависти до любви – один шаг. Главное, разозлить его как следует. И тут его беспрерывно шарившие по залу глаза наткнулись на высокую фигуру. Некоторое время Фриц тупо смотрел на рыжеволосого человека, пробиравшегося в глубь зала, потом понял, что это отнюдь не эротическая галлюцинация, а тот, о ком он думал.

«Елки зеленые, – глаза наследника Вильгельма полезли на лоб от удивления, – что он здесь делает? Решил сменить ориентацию?» Маэдрос сел за столик, к нему тут же подскочил официант. Фриц покачал головой. Некоторое время он наблюдал за гангстером, тот сидел тихо, разглядывал публику, пил. К нему подсел какой-то невысокий юноша и что-то сказал. Маэдрос усмехнулся и ответил. Тут Фриц взбеленился – добычу уводили прямо из под носа.

Фриц ринулся в атаку. Он бросил Фрэнка, быстрым шагом подошел к столику Маэдроса и положил руку на плечо его собеседнику. Он уже успел рассмотреть, что это Макс. С ним Фриц не спал, но знал его очень хорошо.

– Этот мужчина не для тебя, киска, – сказал он ему на ухо, – иди, поищи себе кого-нибудь еще.

Макс обернулся, увидел Фрица и послушно поднялся. Все произошло так быстро, что Маэдрос не успел ничего сообразить. Только когда Фриц непринужденно уселся на место Макса, гангстер взбеленился:

– Ты, чертов щенок, что ты себе позволяешь?! Пошел отсюда!

– Милый, ты говоришь мне это уже второй раз, – спокойно ответил Фриц, – Если ты скажешь это в третий, я за себя не ручаюсь.

– Ты меня сильно напугал, – честно сказал Маэдрос. – Я тебя прошу, уйди и пригласи ко мне обратно того мальчика, которого ты прогнал. Ты меня этим очень обяжешь.

– Не могу, – с предельно чистосердечным выражением лица ответил Фриц. – Макс, к сожалению, очень занят. Но если ты хочешь снять мальчика, я могу тебе помочь.

– Не сомневаюсь, – огрызнулся Маэдрос. Фриц пропустил его реплику мимо ушей.

– Я тебе могу порекомендовать самого лучшего мальчика.

– Да? И кого же?

– Меня, – просто ответил Фриц.

Маэдрос деликатно посмеялся, не отрывая от лица мальчишки холодных глаз.

– Мальчик, – сказал он наконец с чувством, – не надо портить мне вечер. Я от этого становлюсь невозможно груб.

– О! – воскликнул Фриц. – Обожаю грубых мужчин! Может быть, поднимемся в номер?

– Нет уж! – отрезал Маэдрос.

– Ты хочешь трахнуть меня прямо здесь? – не отступил Фриц. – Мне это тоже нравится.

– А что, был случай? – ядовито осведомился Маэдрос.

– Да, вон на том диванчике. Правда, было уже очень поздно, в зале почти никого не было и свет притушили, но для тебя я готов повторить то же самое сейчас.

– Пошел ты, – сорвалось с языка у совершенно потерявшего терпение Маэдроса.

– Пойдем танцевать, – неожиданно предложил Фриц.

– Еще чего.

– Боишься?

– Ты что, с ума сошел? Тебя я, что ли, боюсь?

– Тогда пойдем.

Фриц был непреклонен, он уже поднялся и протягивал Маэдросу руку. Тот нехотя поднялся. Ему уже почти нравился нахальный напор мальчишки. Он и в самом деле подумывал, не подняться ли с ним в номер. В конце концов, ни одно переживание не лишнее.

Играли медленный танец, и Фриц тут же обвился вокруг партнера, закинув ему руки на шею. Он доставал высокому Маэдросу макушкой до плеча, так что лицом он уткнулся гангстеру в грудь, в разрез рубашки. От гибкого тела мальчика дышало жаром, от волос пахло какими-то пряными духами, и Маэдрос сам не заметил, как его руки с талии партнера переместились на его упругую задницу и стали ее легонько поглаживать. Покачиваясь в медленном ритме, Фриц подумал: «А у него нежные руки, и вообще, крепкий мужик… Интересно, как там со всем остальным? Очень бы хотелось попробовать». Эта мысль почему-то насмешила его, и он хихикнул. Маэдрос крепче прижал его к себе и вдруг ощутил на своей груди горячее прикосновение губ.

Он хотел сказать: «Эй, что ты делаешь», но голос не слушался его. Вместо него заговорил Фриц:

– Ты прекрасно танцуешь, милый, с тобой приятно.

– Да, с тобой тоже ничего, – не опуская глаз, чтоб не наткнуться на взгляд мальчишки, проговорил Маэдрос.

– Милый… Тебе уже приходилось танцевать с мужчинами?

Маэдрос усмехнулся:

– Нет, танцевать не приходилось, – он выделил слово «танцевать».

Фриц все прекрасно понял и еще откровенней прижался к партнеру. Он чуть раздвинул бедра, обхватывая ими бедра Маэдроса, и придал телу гибкое волнообразное движение.

– Прекрати, – шепнул Маэдрос, теряя последние капли неприязни к мальчишке.

Снизу на него глянули ставшие очень глубокими и нежными голубые глаза.

– Почему? Тебе не нравится?

– Нравится, но не здесь.

Фриц засмеялся, уткнувшись лицом в грудь Маэдроса. Он почувствовал, что плоть мужчины напряглась под плотной костюмной тканью.

– Не волнуйся, милый, когда будет нужно, я живо приведу тебя в боевую готовность, – шепнул он.

Тут музыка кончилась, и Маэдрос повел мальчика назад к столику.

Они еще немного посидели за столиком. Но Фриц отпускал такие откровенные взгляды, помешивая соломинкой коктейль, что у Маэдроса холодный пот выступал на лбу. Наконец он не выдержал, позвал официанта и заказал номер. Их почтительно проводили на второй этаж. В лучшей комнате клуба на столике уже стояло ведерко с бутылкой шампанского. Фриц вошел в номер первым, небрежно достал бутылку, посмотрел на этикетку и кивнул:

– Они не забыли мою любимую марку, это приятно.

Маэдрос, уже изрядно заведенный всем происходящим, подошел к нему сзади, силой повернул в свою сторону и прижался губами к губам. Фриц выдержал натиск достойно. Некоторое время он выдерживал поцелуи Маэдроса, стоя на ногах. Потом это ему надоело, и он одним прыжком вскочил на своего любовника.

– Ну, – сказал он, когда мужчина оторвался от него, – какую позу ты предпочитаешь?

Маэдрос не ответил, он донес Фрица до постели и опрокинул на нее, придавив мальчишку своим телом. На него взглянули потемневшие от бешенства глаза, и Фриц, кокетливое обаяние которого уступило злости, впился в губы мужчины. Поцелуй походил на поединок, любовники тяжело дышали и никак не могли одолеть друг друга. Маэдрос сквозь два слоя одежды чувствовал, как колотится сердце мальчишки. Он был зол на него за бесконечные шпильки и чувствовал, что Фриц испытывает к нему точно такие же чувства. Эта ночь обещала превратиться в безумие, но ни один из противников не собирался уступать.

На стороне Фрица был опыт, его ухоженное, юношески сильное тело не раз помогало ему выходить победителем из подобных схваток, и он был уверен в себе. Маэдрос не чувствовал ничего, кроме гнева и бешеного желания, большего залога победы он не имел, но это был верный залог. Мальчик и мужчина, по воле обстоятельств ставшие врагами и готовые превратить постель в поле сражения, а любовную игру в битву, смотрели друг на друга с холодной ненавистью. Маэдрос отпустил Фрица, и тот сел. Не отрывая глаз от лица любовника, Фриц с легкой улыбкой принялся расстегивать рубашку. Маэдрос поразился его глазам. Мальчик играл взглядом с искусством великой актрисы. Его взгляд был то зовущим, пленительным, как сама любовь, потом мужчина вдруг замечал, что в нем уже нет чувственности, а есть только холодная насмешка, которая сменялась вызовом. Испытав все свое искусство, мальчишка вдруг отбросил рубашку (Маэдрос и не заметил, что он уже снял ее и комкает в руках) и рухнул навзничь. Мужчина мигом оказался подле него и впился поцелуем в основание его шеи. Кожа юноши была шелковистой и гладкой, от него пахло духами и еще более приятным запахом его собственного тела. Он стонал, накрыв своими ладонями ладони Маэдроса, вслепую шарящие по его телу. Фриц то приподнимался, то опускался, опираясь на лопатки, так что под кожей двигались мускулы.

Маэдрос подумал, что он сильный мальчик, ничуть не изнеженный. Его пальцы нащупали на боку короткий шрам от пулевого ранения.

– Посмотрим, как ты будешь просить у меня пощады, когда я насажу тебя на вертел, – прошептал он в ухо Фрицу, сжимая пальцами его плечо.

В ответ мальчишка впился ногтями в спину Маэдроса, тот едва не заорал, почувствовав, какие длинные и отточенные у него ногти. Да, это был сильный противник, мужчина не мог отказать себе в удовольствии признать это. Все прочие мальчики, которые побывали в постели у гангстера, были избалованны и капризны, у них были слабые тела, лишенные желания. Во всяком случае, так казалось Маэдросу теперь, возле этого ежеминутно готового взорваться вулкана.

– Ты дурак, – хрипло, едва переводя дух, прошептал Фриц, – пощады пусть просят твои бабы.

– Я и с мальчиками имел дело, – ответил Маэдрос, не давая ему подняться и лаская щекой грудь мальчика.

– Только не со мной.

Вдруг бедра Фрица обхватили талию мужчины, и тот ощутил, как его лодыжки скрещиваются у него на спине. На миг Маэдросу показалось, что он сейчас потеряет сознание от прилива крови к голове. Тело Фрица пришло в исступленное движение, он изо всех сил стискивал ногами тело мужчины, прижимаясь к нему, и со стоном откидывался навзничь, так, что золотые волосы хлестали по подушке.

«Вот это да, – пронеслось в голове у Маэдроса, – да этот щенок трахает меня!», но сделать он уже ничего не мог, сладостное напряжение раз за разом накрывало его с головой, словно теплая волна. И вдруг Фриц оттолкнул его. Это было сделано так внезапно, на самой середине яростного объятия, что Маэдрос закричал от разочарования и гнева. Он ринулся на Фрица, но тот остановил его, упершись ладонью ему в живот, и вдруг сам с бесконечной нежностью прильнул к его груди. Фрицу казалось, что он участвует в съемках какого-то фильма, настолько его чувства были обострены и спокоен ум. Он прекрасно знал, что сделает в следующий момент, но это не мешало ему искренне наслаждаться телом Маэдроса. Он получал то же удовольствие, которое испытывает актер, чувствуя, что сцена удалась и внимание всего зала приковано к его фигуре, ярко освещенной рампой. Ему уже случалось развлекаться подобным образом в маленьких подпольных студиях, где снимали порнофильмы для любителей. Владелец студии как-то подцепил на улице красивого мальчика, и Фриц, ухмыляясь про себя, пришел по адресу. Впрочем, это занятие ему быстро надоело. Монотонная непристойность этих фильмов скоро утомляла и вместо того, чтоб будить чувственность, вызывала скуку. Фриц мечтал о фильме, чье великолепное сладострастие затмит видения Древней Греции, каждая сцена которого будет пьянить, как золотой дым. Ему казалось, что сейчас он участвует в съемках, и на Маэдроса смотрел почти как на своего партнера, верно и горячо отзывающегося на каждую поданную реплику.

«Мальчишка совсем спятил», – подумал Маэдрос и вдруг почувствовал, как горячая волна наслаждения снова разливается по телу. Фриц успел расстегнуть молнию его штанов, и его рука оказалась между ног мужчины. Они стояли на коленях друг перед другом, и Маэдрос судорожно расставил бедра еще шире, чтоб не упустить ни капли блаженства, от которого у него по коже бежали мурашки. Он был совершенно во власти мальчишки, но ему почему-то нравилось это. Мужчина начал даже забывать о той исступленной ненависти, которую испытывал к Фрицу вначале. Но мальчишка снова не удержался от того, чтоб не показать свою власть над любовником. Доведя Маэдроса до вершины сладостного оцепенения, с которой уже видны небеса, он вдруг отпустил его и отодвинулся, глядя в мгновенно исказившееся болью лицо мужчины. Глаза его с холодным любопытством впились в глаза Маэдроса. Он только пробовал свою силу, вызывая любовника на бой, но сейчас мальчишка немного перехватил. Маэдрос не походил ни на одного из его прежних мужчин, которые покорно признавали главенство Фрица. Едва рассеялся мучительный туман, окутавший сознание, как Маэдрос бросился к мальчишке, схватил за плечи и опрокинул на спину. Глаза Фрица на миг расширились. Мужчина принялся срывать с него оставшуюся одежду так яростно, что молния протестующе взвизгнула. Маэдрос был уже доведен до последнего градуса кипения и хотел только вогнать во Фрица изо всех сил и оттрахать мальчишку так, чтоб он извивался и кричал под его телом. Одежда полетела на пол, и Маэдрос всей тяжестью навалился на мальчика. На этот раз он не позволил ему обхватить себя ногами. Он уложил Фрица повыше и раскрыл ему бедра так, чтоб он касался начавшим напрягаться членом груди любовника. Он покрывал поцелуями тело мальчика, заводя его то резкими, то ласкающими движениями, пока не почувствовал, что на теле Фрица выступает пот и сам он стонет, уставившись в потолок невидящими глазами. Тогда он, сходя с ума от желания, перевернул его лицом в подушку и приподнялся на напряженных руках над его телом. Маэдрос ждал, пока Фриц попросит: «Возьми меня». Ему ужасно хотелось услышать эти слова. Тогда бы он вогнал в мальчишку по самую глотку и заставил бы его ответить за все свои фокусы. Но мальчишка только стонал, вцепившись ногтями в подушку. Он был потрясающе красив. Это Маэдрос понимал даже сейчас, когда у него в голове все мутилось от безумного желания. Линии тела мальчика были плавными и упругими, как у прекраснейших греческих статуй. К тому же это была живая статуя, наделенная огнем и желанием. И Маэдрос вдруг понял, что как-то незаметно для него самого гнев уступает место нежности. Он опустился на Фрица осторожно, но так, чтоб он не смог двинуться и выкинуть еще какую-нибудь штуку. Членом мужчина почувствовал упругое сопротивление ягодиц мальчика и, раздвинув их, мягко вошел в него. Фриц удовлетворенно застонал и расслабился под тяжелым телом мужчины. Теперь ему было хорошо. Мальчик любил горячую тяжесть чужого тела, прижимающего его к простыням, и предпочитал сильных мужчин. Ему не хотелось больше враждовать с Маэдросом, хотелось только покориться ему и ждать, пока мужчина доставит ему наслаждение. Их тела пришли в согласное движение, гибкое и упругое. Фриц раскинул руки, расслабив каждый мускул. Он не помогал своему любовнику, только раскрывался под ним, всякий раз поражаясь тому, как глубоко и сильно он входит в его тело. Маэдросу казалось, что наслаждению не будет конца. Он так крепко обхватил бедра мальчика своими, что не различал, где граница между их телами. Иногда он приподнимался, чтоб увидеть профиль Фрица, лежащий на подушке, и полюбоваться плавными движениями его тела. Он на несколько секунд прервал движение, желая сколько возможно продлить удовольствие, и мальчишка недовольно передернул бедрами. Это движение вернуло Маэдросу силы. Он снова принялся за дело, но на этот раз Фриц стал помогать ему. Он то сильно обхватывал его член ягодицами, то расслаблялся под ним, позволяя ему проникнуть так глубоко, насколько Маэдрос мог достать. Постепенно мужчина и мальчик пришли в прежнее возбуждение. Ни один из них не хотел позволить побороть себя в решающем туре и кончить тогда, когда это позволит партнер. Маэдрос с силой просунул руку под живот мальчика и нащупал его напряженную плоть. Фриц ответил ему стоном. Движения его тела вдруг стали резкими, взметнувшиеся руки впились в бока мужчины, и от боли, внезапно слившейся с наслаждением, Маэдрос кончил. Фриц отстал от него на секунду, и их вопли прозвучали почти одновременно. Потом Маэдрос свалился со спины мальчика, ощущая неприятное разочарование. Впрочем не такое сильное, чтоб испортить ему удовольствие. Мальчишка оказался силен, как дикий жеребенок, но тем интереснее объезжать такого.