Текст книги "Адвокат (СИ)"

Автор книги: Клод и Марго

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Мелькор же развлекался на полную катушку, глядя на мрачную физиономию Манвэ, и изо всех сил ухаживал за Арлен.

«Ах ты, котенок… Ревнуешь? Ревнуй, ревнуй, я тебя еще сперва помучаю. Ну, не делай такие глаза, тебе все равно не удастся надавать мне по морде. Это тебе за то, что убежал. Солнышко мое, а ты помнишь ту ночь? Вижу, что помнишь. Пари держу, ты вспоминал ее каждый раз, когда трахал свою очаровательную женушку. А иначе ты бы просто не смог этого сделать. Подожди немножко, и за воспоминаниями у тебя дело не станет. Я с тобой такое сделаю, клянусь святым Патриком, что ты меня до смерти не забудешь. От меня еще никто не уходил так. Сердце мое, посмотри на меня. Как же ты женился на этой дуре? Занятно было бы посмотреть на вас в постели. Бедняжка, солоно тебе пришлось. Мадонна, и она обладала этим телом три года… Как ты это допустила, Дева Мария? Она даже не понимает, что ей досталось. Если он еще раз вот так повернет голову и встряхнет волосами, я просто взорвусь… Ничего, я его достану, в ногах валяться будет, а я еще посмотрю, трахнуть его или нет».

Манвэ весь извертелся, дожидаясь конца этого кошмара. Наконец все было съедено, и Мелькор поднялся из-за стола.

– Ну что, нам пора и поработать. А, дорогуша? Арлен, все было восхитительно. Самый чудесный ужин в моей жизни. Пошли.

Мучительно придумывая, под каким бы предлогом выставить наглеца, Манвэ повел Мелькора в кабинет. Как только они вошли, гангстер захлопнул дверь и повернул пуговку замка. Через секунду Манвэ уже стоял, прижатый к стене, ладони Мелькора обхватили его ягодицы, гангстер ловко пропихнул колено между его раздвинутых бедер, и полупарализованному адвокату оставалось только одно – обнять его за шею, что он и сделал. Мелькор наклонился к нему и провел языком по нежной шее Манвэ.

– Ну, и зачем ты сбежал? – поинтересовался он хрипло.

Манвэ застонал в ответ и отвернулся.

– Отвечай, маленький мерзавец! – потребовал Мелькор, прижимая его к стене еще сильнее и не переставая ощупывать.

– Отстань! – Манвэ попытался вырваться, но сладкий яд вожделения уже проник в его кровь, поэтому Мелькору ничего не стоило удержать его.

– Нет, ты мне скажешь. Ты думаешь, меня можно просто так кинуть? Черта с два, клянусь Мадонной! – Он впился грубым поцелуем в то место, где шея переходит в плечо, так сильно, что остался след.

Манвэ не мог сдержать счастливой улыбки:

– Нет… Я не бросил тебя… Я все время думал о тебе.

– Тогда почему сбежал?

Улыбка сошла с лица адвоката. Он неожиданно сильным движением освободился из объятий гангстера и отошел в сторону. Мелькор остался стоять возле стены, выжидательно глядя на него.

– Понимаешь, – начал Манвэ, сплетая пальцы, – я отвык от всего этого. Пойми меня. Это было изумительно… Но у меня же семья и карьера. Знаешь, чего мне стоило избавиться от своей… склонности? – (Мелькор понимающе улыбнулся). – Я уже привык к такому существованию, стал даже получать удовольствие от жизни. И вдруг появляешься ты. Я почувствовал, что меня тянет на дно. В омут. Я испугался.

Только теперь Манвэ решился поднять на Мелькора несчастные глаза.

Но в синих глазах гангстера не было ни капли жалости. Одна решимость.

– Фигня. Ты здесь не в суде. Что тебе мешает делать, что ты хочешь? Жена? Только не надо заливать. Раздевайся.

Манвэ нахмурился, мотнул головой. В нем просыпалось упрямство, выгнавшее из него любовное оцепенение.

– Нет, – сказал он, – больше это не повторится. Мы вряд ли сможем работать вместе. Тебе лучше уйти.

Мелькор побледнел от ярости.

– Значит так, да? Я должен уйти. А ты будешь трахать эту глупую курицу и думать обо мне. Да мне плевать на твою счастливую семейную жизнь. Посмотри на себя в зеркало. Ты же абсолютно несчастен. У тебя глаза, как у побитой собаки, – говоря все это, он подходил к Манвэ все ближе и вдруг схватил его на руки.

Адвокат не нашел в себе сил сопротивляться. Слова Мелькора сразили его наповал. Ему вдруг стало жаль себя, и вместе с тем в нем проснулся гнев на тех, кто, вытравливая его естество, лишил его возможности быть счастливым. Страстным движением Манвэ закинул руки на шею Мелькора и приоткрыл губы. Поцелуй не заставил себя ждать.

Мелькор отнес его на кожаный диван, уложил и, освободив от пиджака, так рванул на нем рубашку, что пуговицы разлетелись по комнате. Навалившись всем телом на хрупкого Манвэ, он жадно целовал его, бормоча, что хочет его до умопомрачения, что сделает это здесь и сейчас и пусть он даже не пробует вырваться, а то он, Мелькор, его просто изнасилует.

– Только не на этом диване, – страстно прохрипел полузадушенный Манвэ.

Мелькор без слов поднял его на руки и, перенеся через всю комнату, опрокинул адвоката навзничь на широкий письменный стол. Бумаги разлетелись по комнате. Мелькор одним движением руки расчистил себе плацдарм, пошвыряв все на пол, и рванул на груди рубашку. Манвэ, полураздетый и совершенно без сил, смотрел на него безумными глазами. Мелькор, чертыхаясь, расправился с пуговицами на брюках. Потом подошел к столу и улегся рядом со своим адвокатом. Глаза у него сверкали, как у безумного.

– Сейчас ты за все поплатишься, – пообещал он. – И за бегство, и за жену, и за твои дурацкие байки. – Он быстро раздел Манвэ и прижал к себе так, что у того кости хрустнули.

– Ну, держись, парень.

Манвэ хохотнул. Он был готов платить Мелькору хоть до завтрашнего утра. Мелькор, полностью парализовав все его возможные движения, опрокинул адвоката лицом в стол, приподнялся и, упершись ладонями в полированную поверхность, резко вошел в него. В голове у него была только одна мысль – затрахать этого красавчика до смерти, чтобы больше не сопротивлялся. Ни о какой нежности и речи не шло. Он сразу взял такой бешеный темп, что Манвэ вскрикнул, судорожно вывернув голову. Он стонал, но не пытался вырваться, с острым наслаждением принимая эту сладкую муку, это блаженство – принадлежать любимому мужчине, как вещь, как раб. Мелькор тяжело дышал, короткими толчками вжимая любовника в твердую поверхность, на его лбу и широкой груди выступили капли пота. Окончательно обезумев, он нес уже такую похабщину, что сам, наверное, бы удивился, если бы соображал, что говорит. Впрочем, частично он нес ее по-итальянски, и Манвэ мог понимать только интонацию. Но и ее было достаточно, чтобы адвокат потерял голову от вожделения. Казалось, что чем дольше это длится, тем жарче разгорается в нем огонь желания. Он извивался всем телом, чтоб сильней и глубже почувствовать в себе любимого и просил:

– Еще, еще!

– Сколько скажешь… – хрипло говорил Мелькор, входя в него до упора. – Будешь еще от меня бегать? Говори!

– Нет! – вскрикнул Манвэ, в его голосе наслаждение вторило восторгу:

– Нет! Никогда! Только не останавливайся…

– Теперь ты мой. Только мой, слышишь? – Мелькор сделал резкое движение бедрами, от которого боль и наслаждение пронзили тело адвоката, как громовой удар.

– Еще, так же… – всхлипнул он, Мелькор схватил его за волосы и притянул к себе, заставив выгнуться дугой.

– Ты мой, – исступленно твердил он. – Моя собственность. Я сделаю с тобой, что захочу и когда захочу, ты понял?

– Да!

Манвэ всем телом прижался к поверхности стола. Изнеможение было так велико, что ему казалось, что в его теле вовсе не осталось костей.

«Боже! – думал он. – Боже…»

Мелькор вдруг вывернул ему голову так, что в позвоночнике что-то предостерегающе щелкнуло, впился ему в губы до крови, и адвокат ощутил, как сильное тело, прижимающее его к столу, содрогается в последней судороге.

Потом они долго лежали рядом, приходя в себя, и Манвэ опасливо крутил головой, размышляя о том, что разойдись гангстер еще немножко – быть ему парализованным до конца жизни.

Из размышлений его вывела рука Мелькора, ласково погладившая его по спине. Манвэ без раздумий повернулся и придвинулся к любовнику. Лежать на столе было холодно и твердо, но сейчас он казался ему самым восхитительным ложем на свете. Гангстер взял его за подбородок и взглянул в глаза.

– Я тебя не очень зашиб? – спросил он весело, но кроме насмешки Манвэ ощутил в его голосе искреннее беспокойство.

– Ну, если не считать того, что ты чуть не свернул мне шею, не очень.

– Извини, – криво ухмыльнулся Мелькор. – Не рассчитал.

Манвэ тихонько рассмеялся и потерся щекой об его большую руку. Потом кошачьим движением вывернулся из объятий и сел на столе, скрестив лодыжки и обняв колени. В этой позе, с растрепанными волосами, он в точности напоминал любовника какого-нибудь римского императора, взятого на ложе повелителя за редкостную красоту. Выглядел он не больше, чем лет на восемнадцать, и Мелькор глядел на него с восторгом, наслаждаясь одним фактом присутствия любимого.

– Может, все-таки поговорим? – настойчиво проговорил Мелькор.

– О чем? – беззаботно спросил Манвэ. – Ты лучше подумай, что ты натворил.

– А что я натворил?

– Арлен втрескалась в тебя по уши. Удивительно, что она не вламывается через каждые пять минут в кабинет, предлагая нам какую-нибудь еду. Наверное, марафет наводит.

– Ну что ж, это лестно.

– Интересно, что ты будешь делать, когда она начнет к тебе приставать?

– А она начнет?

– Обязательно. Она уже мне изменяла пару раз с моими же друзьями. Думает, что я ни о чем не догадываюсь, идиотка.

– Ну, пусть пристает. Мне ее трахнуть не трудно, но на большее пусть не рассчитывает.

В ту же секунду он оказался лежащим навзничь, адвокат с неожиданной силой прижал его плечи к поверхности стола.

– Только попробуй, – произнес он яростным голосом, и никакой шутки в его тоне не было. Глаза сверкали от гнева. – Только дотронься до нее, и я убью тебя.

– Ты что, ревнуешь ее? – спросил ошарашенный Мелькор. Манвэ отпустил его. Вернулся в прежнюю позу.

– Нет, – сказал он глухо, отворачивая лицо. – Пусть хоть со Статуей Свободы спит, мне плевать. Я ревную тебя.

– Это хорошо, – удовлетворенно произнес гангстер. – А ты не хочешь развестись?

Манвэ не успел ответить на этот ошеломивший его вопрос, как в дверь тихо стукнули.

– Дорогой, – услышал он осторожный голос жены, – очень поздно, долго вы еще?

– Мы будем работать всю ночь, милая, – абсолютно спокойным голосом ответил Манвэ. – У нас очень много дел.

– Тогда я ложусь спать, – несколько расстроенно сообщила Арлен. – Предложи Мелу у нас переночевать, постели ему на диване.

– Конечно. Куда он поедет на ночь глядя?

– Большое спасибо, – откликнулся Мелькор, садясь и свешивая ноги со стола. – С удовольствием переночую. Спокойной ночи, дорогуша.

– Спокойной ночи, – вздохнула Арлен.

Когда ее шаги удалились, Мелькор опять повернулся к Манвэ и спросил:

– Ну так что с разводом?

Манвэ лукаво улыбнулся:

– И переехать жить к тебе?

– Да, – не моргнув глазом, ответил Мелькор.

Адвокат усмехнулся и отвел глаза.

– Нет, я пока не могу. Я действительно слишком много сил вложил в приобретение того, что имею. Для меня жена, дом, работа значат совсем другое, чем для обычных мужчин. Для меня это гарантия стабильности, покоя. Я не могу пожертвовать всем этим в один момент. Пожалей мое бедное сердце.

Он умоляюще поднял глаза на Мелькора, развел руками, мол, не могу, ничего не могу с собой поделать.

– Так значит, что ты мне предлагаешь? – у гангстера дернулся уголок губ. – Спать с тобой тайком, прятаться от всех, делать вид, что мы с тобой просто друзья? Нет, так дело не пойдет. Я хочу иметь тебя целиком. Я хочу, чтобы ты жил в моем доме, засыпал и просыпался в моей постели.

Как только Манвэ вообразил себе этот рай, у него даже сердце остановилось от предвкушения. Но потом он одумался и покачал головой.

– Нет, Мел, я не могу. Это будет конец всему.

Мелькор посмотрел на него и понял, что сейчас настаивать бессмысленно и, пожалуй, опасно. Он все равно собирался настоять на своем, но позже. Привлек к себе Манвэ и поцеловал в чистый лоб.

– Слушай, – сказал он, – а чем тебе не нравится диван?

Манвэ рассмеялся, запрокинув голову:

– Он ужасно скрипит!

Мелькор некоторое время смотрел на него непонимающе, потом тоже захохотал.

8.

Однако и этой ночи не хватило для того, чтобы развеять сомнения Манвэ.

Спали они не больше трех часов и проснулись в обнимку на кожаном диване. Мелькор остался прибираться в кабинете, а Манвэ тихо прокрался наверх за рубашкой, на которой еще оставались пуговицы. Потом, не будя Арлен, они позавтракали остатками вчерашнего пиршества и поехали – Мелькор домой, а Манвэ в офис. Перед тем, как расстаться, Мелькор спросил:

– Когда мы увидимся?

Они стояли у подъезда, всюду лежал туман, было свежо и сыро.

– Сегодня среда? – задумчиво спросил адвокат.

– С утра была среда, – пожал плечами гангстер.

– В уикенд. Возможно.

Мелькор схватил его за руку:

– Мне это не нравится.

– Мне надо работать.

– Ты будешь работать на меня. Я заплачу тебе столько, сколько ты ни в одном сне не видел.

– Подожди, Мел, – покачал головой Манвэ, – подожди чуть-чуть. Дай мне время до пятницы. Я позвоню тебе.

– Va bene. До пятницы. Но если ты не позвонишь до семи, я опять приеду.

Он крепко поцеловал Манвэ в губы и, не оглядываясь, пошел к своей машине.

Манвэ провел в раздумьях всю среду и четверг. Он немного успокоился, хотя желание видеть Мелькора сжигало его все сильней. И все же это никуда не годилось. По собственному опыту адвокат знал, что шила в мешке не утаишь. Рано или поздно это выплывет наружу. А развод… Даже без последующего переселения к Мелькору он был бы нехорош, а с переселением… На карьере можно было бы ставить крест. Перед ним опять стоял выбор: либо человек, которого он любил так, что терял голову при одном звуке его голоса, либо карьера. «В конце концов это всего лишь сексуальная лихорадка, – уговаривал себя Манвэ. – Он очень притягателен. К тому же у меня давно не было ничего подобного. Да, но, – возражал он себе, – ты же не бросался на всех подряд. А против него ты не мог устоять. Вдобавок, мне почему-то кажется, что я знаю его всю жизнь».

Так он ломал голову долго, а потом решил пойти к психоаналитику, записавшись на прием на пятницу, на пять, рассудив, что Мелькору позвонить он успеет и тот не приедет искушать Арлен.

Но даже в полутемном кабинете, на мягкой кушетке адвокату не удалось расслабиться. Он никак не мог собраться с силами и рассказать наследнику Фрейда правду. Молол какую-то чепуху про тяжелую работу и непрестанный прессинг со стороны «одного человека». Психоаналитика этот «один человек» очень заинтересовал, и он все пытался узнать, кто он, или хотя бы какого пола и в каких отношениях находится с пациентом, но Манвэ почему-то не хотелось рассказывать незнакомому человеку про весь этот сексуальный бред. Так он лепетал что-то, когда дверь распахнулась и под негодующий писк секретарши в комнату влетел Мелькор.

– Так, – рявкнул он, – что ты здесь делаешь?

– Ты как сюда попал? – ошеломленный Манвэ вскочил, глядя на него во все глаза.

– Пошли. – Гангстер одной рукой схватил адвоката за запястье, а другой достал из кармана пятисотдолларовую купюру и швырнул ее врачу.

– Это вам за визит, – бросил он и выволок слабо упирающегося Манвэ из кабинета.

В машине Манвэ наконец получил возможность возмутиться.

– Ты – псих ненормальный! Тебе лечиться надо! Совсем спятил. Ты хоть понимаешь, что таких вещей не делают?! Какое ты имеешь право лезть в мою жизнь? Мне нужно было к врачу. И вообще, как ты об этом узнал?

Мелькор, который невозмутимо вел машину, ответил:

– За тобой следили по моему приказу.

От негодования Манвэ потерял дар речи.

– Да как ты посмел… – прошипел он наконец, – ах, ты…

– А что, мне было ждать, пока ты пойдешь к этому коновалу и он убедит тебя жить нормальной, на его убогий взгляд, жизнью? Нет уж, если ты ко мне попал, то я тебя не выпущу.

Некоторое время Манвэ, кипя про себя, смотрел в окно. Потом спросил довольно мирно:

– Куда ты меня везешь?

– В Бронкс, – ответил Мелькор. – Все итальянские мафиози живут в Бронксе, ты разве не знал? – и он весело подмигнул адвокату.

– Мне домой надо позвонить.

– Позвони, позвони, и скажи, что ты уезжаешь со мной в Лас-Вегас на весь уикенд и вернешься вечером в понедельник. По делам.

– Ты точно рехнулся.

– Хочешь провести воскресенье с женой?

Манвэ вздохнул и взялся за телефон.

Таких роскошных домов в Нью-Йорке Манвэ еще не видел. Это был настоящий дворец с огромным бассейном в холле. Он некоторое время крутил головой, обалдело оглядываясь по сторонам.

– Да, – наконец произнес он. – Впечатляет.

– Я рад, что тебе нравится, – рассеянно ответил Мелькор. – Я отпустил всю прислугу, чтобы ты не смущался. Так что пошли на кухню, пожрем что-нибудь.

На громадной кухне они уселись за стол и принялись за разные деликатесы, оставленные поваром.

– Это все твое? – спросил адвокат.

– Нет. Это принадлежит отцу. И мне частично. Он живет в другой половине.

– Ты живешь с отцом? Слушай, а откуда ты такой белокурый? Итальянцы же вроде черноволосые.

– Он мне не родной. Вообще-то я ирландец. Старик Анджелини подобрал меня на улице, когда мне было года четыре. Он стопроцентный гомосексуалист и у него никогда не было детей. А меня он воспитал, как родного. Он хороший мужик. Я вас познакомлю.

– Все с тобой ясно, – буркнул Манвэ, поедая трюфеля.

– Это ты насчет гомосексуализма? Да нет, с этим все всегда было нормально. Ему было сорок пять, когда он взял меня к себе. А последние тридцать лет он прожил со своим любовником, его звали Джимми, и он был классный. Он младше отца на двадцать лет и очень много возился со мной. Его в прошлом году убили, – добавил он, мрачнея. – Я как будто брата потерял. А старик совсем сдал после его смерти.

Манвэ поглядел на него с искренним сочувствием, но ничего говорить не стал. Это понравилось Мелькору.

Поев, они опять вернулись в холл. Мелькор посмотрел на адвоката испытующе.

– Ты, наверное, устал?

– Есть немного, – ответил Манвэ, ослабляя узел галстука. Ему дико хотелось избавиться от надоевшего костюма и принять ванну. Мелькор подошел к нему совсем близко.

– Для начала мы тебя помоем, – сказал он весело и нежно, – а потом посмотрим…

И гангстер легко подхватил своего любовника на руки и понес по лестнице вверх.

В огромной ванной комнате Мелькор ловко, как профессиональная медсестра, раздел уже не сопротивляющегося Манвэ и бережно опустил его в широкую ванну-джакузи, со дна которой рвались белыми струями маленькие пузырьки. Сам разделся и опустился напротив. В руках гангстера вдруг что-то хлопнуло, и обалдевший адвокат увидел, что тот разливает по бокалам шампанское.

– На тебя хорошо действует спиртное, я помню, – улыбнулся он обольстительно, протягивая Манвэ бокал. Тот взял, отпил и понял, что даже представить не может, сколько стоит это коллекционное вино. Мелькор внимательно следил за его реакцией.

– Это я для тебя купил, – сказал он серьезно. – Правда, я еще не знаю, что тебе нравится, но обязательно выясню.

– Ты, – ответил Манвэ, которому стало совсем легко. – Мне нравишься ты.

Мелькор покраснел от удовольствия, как мальчишка. И адвокат подумал, что этот наглый и самоуверенный человек, так легко уложивший его в постель, питает к нему куда более глубокие чувства, чем те, которые пытается продемонстрировать.

Некоторое время они лежали в потоках пузырящейся горячей воды и болтали о том, о сем, попивая шампанское. Потом Мелькор достал большую губку, придвинулся к Манвэ и принялся его этой губкой растирать. В этом не было ничего особенно эротического, и все действия он совершал с напряженным и сосредоточенным лицом человека, занятого важным и нужным делом. Но прикосновения были ласкающими, близость Мелькора пьянила, и когда гангстер вытащил разомлевшего адвоката из ванной, тот был уже совсем готов.

9

Манвэ проснулся около полудня. Спальня была залита солнцем, Мелькор спал, сбросив одеяло и уткнувшись лицом в подушку. Иногда он горестно вздыхал во сне. Манвэ посмотрел на него несколько минут, потом вылез из постели и подошел к большому зеркалу. Ему понравилось то, что он увидел. Это лицо больше не было лицом несчастного человека. Голубые, еще сонные глаза светятся радостью, на губах улыбка, и его даже не смущало, как он будет объяснять жене синяки на шее и плечах. Он провел рукой по волосам и подмигнул своему отражению. Адвокат чувствовал себя легким, как перышко, парящее в воздухе, и абсолютно довольным. А мысль о том, что он проведет в этом доме еще три дня, делала его абсолютно счастливым. Он еще покрутился перед зеркалом, с удовольствием припоминая, какими лестными комплиментами награждал Мелькор его безупречную фигуру, но тут он обнаружил, что гангстер не спит, а наблюдает за ним из-под полуприкрытых ресниц. Он обернулся к нему.

– Кончай придуриваться. Я же вижу, что ты не спишь.

Мелькор потянулся и сел в постели.

– А ты, однако, себя любишь, – сказал он весело. – И я тебя понимаю. Есть на что взглянуть. Иди-ка сюда.

Манвэ подошел и сел рядом. Мелькор нежно провел пальцем по отметине от поцелуя на плече.

– Здорово я тебя разукрасил, – произнес он обеспокоенно.

– Ничего. Скажу Арлен, что ударился.

– Шеей? Судя по всему, ты просто бился обо все, что попадалось.

Манвэ засмеялся. Арлен и ее реакция казались ему чем-то настолько незначительным, что он даже усилием воли не мог заставить себя об этом волноваться.

– У тебя есть что-нибудь надеть? – спросил Манвэ. – Очень не хочется влезать в костюм.

– Сейчас сделаем, – Мелькор выскочил из постели и через пять минут принес Манвэ джинсы и яркую шелковую рубашку.

После завтрака Мелькор посмотрел на своего возлюбленного пристально, как будто оценивая его какие-то потенциальные возможности, и заявил:

– Я хочу тебя кое с кем познакомить. Пошли.

Манвэ безропотно согласился. Пройдя по второму этажу, Мелькор провел Манвэ по переходу между двумя частями дома и, открыв ключом дверь, вошел во вторую половину. Там они поднялись еще на этаж и через несколько мгновений оказались в большой светлой комнате с окном во всю стену. Около окна в покойном кресле сидел старик с густыми седыми волосами и лицом утомленного от жизни римского патриция. Он пристально посмотрел на вошедших, но не сказал ни слова. Мелькор подошел к нему, легко опустился на колени и почтительно поцеловал худую морщинистую руку.

– Доброе утро, папа, – сказал он. – Как ты спал?

– Уже день, сынок, – отозвался старик ласково. – А спал я неплохо, спасибо. – Он с любовью провел ладонью по волосам своего приемного сына.

– Ты представишь мне своего друга?

– Да, – Мелькор встал. – Это тот, о ком я говорил тебе. Его зовут Манвэ.

Манвэ неловко поклонился и пробормотал, что ему очень приятно.

– Это мой отец. Джованни Анджелини, – гордо сказал Мелькор.

Манвэ кивнул, чувствуя себя дико смущенным под этим пристальным взглядом.

– У тебя прекрасный возлюбленный, – произнес по-итальянски старик, обращаясь к Мелькору. – Я горжусь твоим выбором.

Мелькор торжествующе улыбнулся.

– Надеюсь, вы будете нашим гостем, – уже по-английски продолжил он. – И что мой непутевый сын будет с вами так же нежен и внимателен, как если бы вы были его младшим братом. Зайдите ко мне вечером, и мы побеседуем.

Кивком он отпустил их.

Выйдя, Мелькор хлопнул Манвэ по плечу.

– Ты ему понравился. Это отлично. Молодец, младший.

– А почему ты поцеловал ему руку? – набравшись храбрости, спросил адвокат.

– Он мой отец. Нас учат быть почтительными со старшими. Потом он дон.

– В смысле?

– Крестный отец, как сейчас говорят. Он оказывает мне огромное доверие, позволяя вести свои дела. – В тоне гангстера не было ничего, кроме огромного уважения. Это был какой-то другой Мелькор. Об этом человеке уже нельзя было сказать, что для него нет ничего святого.

Манвэ чувствовал себя так, как будто попал в рай. Эти три дня они с Мелькором не расставались ни на секунду, но это непрерывное общение нисколько не тяготило адвоката. Мелькор не заставлял его делать ничего, чего бы не хотелось Манвэ. Почти всю субботу они провалялись у бассейна на солнце, болтая о разных пустяках и пытаясь узнать друг о друге побольше. Мелькор рассказал о своей жизни в этом огромном доме, о своем приемном отце, державшем даже сейчас в страхе половину Нью-Йорка. Прозвище старого дона было «Паук», и он действительно сидел в центре громадной сплетенной им паутины.

– Сейчас ему помогаем я и Гор, это мой хороший друг, отличный парень. Отец всегда предпочитал торговать оружием, а не наркотиками, он человек старой закалки.

Манвэ выслушивал его простые и ужасные рассказы о разборках между кланами, о том, как нашли труп Джимми, которого кастрировали и изрезали все лицо, и какой террор навел старый Анджелини после этого.

– К нему приезжал мэр, просил прекратить. А он сказал, что пока этих ребят не поймают, все останется по-прежнему. Их вся полиция искала.

– Нашла?

– А как же. Попробовала бы не найти.

Манвэ поведал о своей жизни, о конторе, об Арлен, Мелькор смотрел на него с жалостью.

– Удивительно, как ты это выдержал. – Гангстер придвинулся к адвокату и провел рукой по его бедру. – Зачем себя так мучить, скажи?

– Чем-то надо жертвовать, – пробормотал Манвэ уклончиво, но этот старый тезис почему-то показался ему совсем неубедительным.

Вечером Мелькор предложил:

– Поехали куда-нибудь, развлечемся, хочешь?

– Не очень, – осторожно ответил адвокат, боясь обидеть возлюбленного. – Я хотел бы побыть с тобой. Да и твой отец нас приглашал.

Мелькор просиял.

– Отлично. Я люблю кабаки, но с тобой мне хочется общаться наедине.

Три дня прошли, как один. Воскресным вечером им даже удалось начать совместное сотрудничество, и Манвэ оформил кое-какие бумаги.

В понедельник, прощаясь с адвокатом возле его машины, Мелькор сказал:

– Знаешь, малыш, мне ведь действительно надо в Вегас. Я уеду на неделю, не больше. Приеду и мы тут же встретимся, – в голосе гангстера звучало искреннее страдание. – Я бы взял тебя с собой, но это опасно. Я не могу.

– Ничего, – тоскливо ответил Манвэ. – Я и сам не могу уехать. – Он подумал о недельной разлуке и веселых девушках Вегаса.

Он начал тосковать по Мелькору, как только отъехал от его дома на триста метров. К следующему дню эта тоска стала невыносимой. Адвокат лежал по ночам в постели рядом с посапывающей женой и истощал свой рассудок мыслями о том, что бы было, если бы рядом был Мелькор. Он вспоминал его объятия и поцелуи, нежные словечки, которые его возлюбленный придумывал для Манвэ, он думал, что отдал бы и карьеру, и деньги, только бы оказаться с ним рядом. К четвергу желание увидеть гангстера настолько сжигало Манвэ, что он, не выдержав, поехал к нему домой.

Открыл ему мрачноватый молодой человек в хорошо пошитом костюме и отлично развитыми челюстями. Ничего под его пиджаком не оттопыривалось, но Манвэ был уверен, что где-то там есть пистолет, а может, и не один.

Он назвался и сказал, что хотел бы встретится с мистером Анджелини.

– Подождите, – лаконически ответил привратник и захлопнул дверь перед его носом. Через пять минут он появился снова, и на его физиономии появилось что-то вроде приветливой улыбки.

– Прошу. Он ждет вас с нетерпением.

Старик принял Манвэ, сидя все в том же глубоком кресле.

– Я пришел навестить вас, – несколько робея, сказал Манвэ.

– Очень рад, что ты захотел проведать старика, – ответил тот и предложил адвокату садиться. – Выпьешь что-нибудь?

– Если можно, чаю.

– Чаю, так чаю.

Анджелини посмотрел на Манвэ ласково и с любопытством:

– Он не звонил тебе, chico?

– Нет, – Манвэ покраснел и опустил глаза. Но притворяться перед старым бандитом он не хотел.

– Не расстраивайся. Мой сын гордый, очень гордый. Он хочет, чтобы все было его, а он сам никому не принадлежал. Но это невозможно, не так ли?

– Наверное, да, – осторожно ответил адвокат, прихлебывая чай и заедая его шербетом. Он разглядывал комнату. Он была очень скромной и единственное, что висело на стене – простое гипсовое изображение мадонны. На письменном столе стояла большая фотография и, увидев, что Манвэ пытается рассмотреть ее, старик предложил:

– Возьми и посмотри, если хочешь.

Манвэ так и сделал. На фотографии был изображен молодой человек в распахнутой рубашке, красивый, черноволосый, с веселыми глазами.

– Это мой Джимми, – тихо сказал Анджелини. – Он не так красив, как ты, но разве это важно?

Манвэ еще раз всмотрелся в юное беззаботное лицо и поставил портрет на стол.

– Ему было пятьдесят, когда его не стало. Но я держу ту фотографию, на которой ему двадцать. Для меня ему всегда было двадцать.

– Мне Мел рассказывал про него.

– Да, он любил Джимми. Скажи мне, chico, ты любишь моего сына?

– Люблю, – с замиранием сердца выговорил Манвэ, он еще не говорил этого Мелькору, боялся сказать, но здесь ему почему-то не было ни страшно, ни стыдно.

– Это хорошо. Мелькор – хороший мальчик. Характер у него нелегкий, это правда, но он всегда был такой. И когда ему еще пяти не было, он смотрел так же, как и сейчас. Готов был постоять за себя. Ты не смотри, что он хвастает и задается, мой Мел умеет крепко любить. И тебя он любит.

– Мне бы очень хотелось этого, – вырвалось у адвоката.

– У тебя чистая душа, тебя трудно не любить.

– Не такая уж чистая, – попытался усмехнуться Манвэ.

– Э-э, парень, ты придаешь этому слишком много значения. Если Бог захотел, чтобы ты любил мужчин, значит, так тому и быть. Когда я завел себе первого, а мне было пятнадцать, мой отец тоже очень сердился. Я всем ему был хорош, кроме этого. Он хотел меня женить, нашел мне хорошую девушку, с Сицилии, только я ему сказал, что не хочу ломать жизнь ни ей, ни себе.

– А он? – спросил Манвэ с жадностью. Перед ним был человек, который прошел через все то же, что и он сам.

– Обиделся, – усмехнулся старик. – Но оставил меня в покое. Только, когда умирал, попросил взять к себе сироту, чтобы наш род не прервался.

– И вы всю жизнь… – адвокат замялся.

– Да, всю жизнь. Знаешь, Джимми тоже нервничал из-за этого. Особенно когда ему кто-нибудь говорил… Сам знаешь, что говорят в таких случаях. Он дрался. А потом перестал. Сказал, что у них нет такой любви, как у него, что с них взять.

Манвэ вздрогнул. Гангстер заметил это и произнес тихо:

– Держи крепче свою любовь, мальчик. Когда она уйдет, ты будешь плакать о каждом дне, когда пытался отказаться от нее.

Выйдя от отца Мелькора, Манвэ понял, что что-то сдвинулось с места в его душе. Он еще не мог оценить масштабы этого изменения, но оно уже произошло и пути назад не было.

Мелькор не звонил. Манвэ был уверен, что он не позвонит, но срывался на любой звук, издаваемый телефоном. Измученный тоской, он вел с Мелькором длинные воображаемые разговоры и считал минуты до того момента, когда он приедет.

Когда настал обещанный день, Манвэ не отходил от телефона, обрывая все разговоры на полуслове. Так он караулил проклятый аппарат, сидя в конторе, как дверь внезапно открылась и сопровождаемый по пятам разозленной Лизой вошел Мелькор.