Текст книги "Адвокат (СИ)"

Автор книги: Клод и Марго

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

– Этот человек ничего не слушал… Я ничего не могла сделать…

– Все хорошо, Лиза, – Манвэ не мог оторвать глаз от любимого лица. – Идите.

Дверь захлопнулась и была немедленно заперта, а Манвэ оказался в объятиях Мелькора.

– Я так скучал, – бормотал гангстер, зарываясь носом в темную стрижку Манвэ. – Я чуть с ума не сошел, только о тебе думал…

– Я тоже… – адвокат прижимался к любовнику, чувствуя, что еще минута, и он спятит от счастья. – Мел, милый… – он поцеловал гладко выбритую щеку, светлую прядь волос, выбившуюся из-под резинки, небольшое ухо. Мелькор счастливо вздохнул. Вдруг он чуть отстранил от себя Манвэ:

– С тобой все было в порядке, caro? Ты не болел? Тебя никто не обидел?

– Нет, я только очень тосковал по тебе.

– И утешался с женой?

– Нет, что ты?

– Не сердись. Это шутка. – Он опять притянул к себе возлюбленного и сказал жарко и страстно:

– Поехали ко мне, малыш, я не могу больше терпеть.

– Нет, Мел, – Манвэ посмотрел на него с отчаяньем. – У меня в четыре встреча, которую я не могу отменить. После, ладно? – он ожидал, что Мелькор возмутится, но тот только посмотрел на часы:

– В четыре? – Было пятнадцать минут третьего. – Мы успеем.

Он с сожалением посмотрел на крутящееся кресло и быстро прижал Манвэ к стене рядом со столом.

– Мел, ты с ума сошел… – успел пискнуть тот, но ему тут же зажали рот.

Какой-то довольно солидный промежуток времени вывалился из сознания адвоката. Он отвечал на поцелуи и ласки, не замечая, что его избавили от галстука и расстегнули рубашку. Манвэ весь горел, как в лихорадке, сжигаемый желанием. Вывел из его из транса звук расстегиваемой «молнии».

– Мел, не надо, кто-нибудь войдет… – проговорил он с трудом.

– Никто не войдет, я запер дверь, а телефон отключил. Стой тихо.

Когда Манвэ ощутил теплую ладонь Мелькора в низу живота, он исступленно застонал и уронил голову на плечо любовника. Он понимал, что находится в своей конторе и за стеной сидит секретарша, но остановиться уже не мог. Адвокат цеплялся за шею гангстера с отчаянием утопающего, сосредоточившись только на ритмичных, настойчивых и нежных движениях его руки. Мелькор шептал ему на ухо ласковые слова, его короткие поцелуи сводили Манвэ с ума. «Если сюда кто-нибудь войдет, мне конец», – мелькнуло в его воспаленном мозгу, наслаждение уже становилось невыносимым, и он хрипло простонал:

– Мел, не надо, пожалуйста… Я сейчас кончу…

– Естественно, – Мелькор жадно вглядывался в его побледневшее и ставшее еще более прекрасным лицо, – я этого и хочу.

– Ты с ума сошел, Мелько… О-о, как хорошо, не останавливайся, сильней, как же хорошо… О, Мел…

Медовая сладость затопила его с головой, ноги подкосились, и Мелькор поддержал его. Пальцы Манвэ оставляли на коже любовника царапины, когда адвокат сползал вниз по стене, не в силах остановить содрогающееся от оргазма тело. Очнулся он, опять прижатый к стене, гангстер склонился над ним, синие глаза горели, как язычки газового пламени.

– Ты спятил… – пробормотал Манвэ, по ощущениям от прильнувшего к нему тела он понимал, что Мелькору совсем ничего не перепало, кроме морального удовлетворения. Но гангстер, похоже, ни о чем не жалел.

– Ты можешь сам стоять? – спросил он.

– Да, наверное, – адвокат выпрямился. Коленки были еще слабые, но держался он нормально.

– Тогда покажи, где у тебя раковина?

– Вон там, видишь, дверь.

– Сейчас вернусь.

Когда Мелькор вернулся, Манвэ уже привел себя в порядок, только алые пятна на скулах да растрепанные волосы выдавали, что сейчас произошло.

– Ну, ты даешь, – сказал он, глядя на своего возлюбленного. – Почему ты все время выбираешь такие странные места для этого дела?

– Это не я, это ты выбираешь. Поехали бы домой и все было бы в порядке.

Когда в четыре часа важный клиент переступил порог кабинета Манвэ, Мелькор, положив ногу на ногу, с невозмутимым видом сидел в приемной и подтачивал ногти. Секретарша, поджав губы, лупила по клавишам пишущей машинки. На лице ее была написана решимость противостоять любым поползновениям сидящего напротив растленного типа.

Мелькор время от времени кидал на нее веселый взгляд исподлобья и думал:

«Ничего себе киска, наверняка спит с хозяином. Или нет? Не думаю, чтоб мой красавчик мог вытянуть двух баб одновременно. Но как у меня все получилось. Картинка! Гор будет умирать от смеха. Держу пари, что мой дорогой адвокат сейчас не может слушать своего чертового клиента, потому что у него перед глазами такое, что этому клиенту и не снилось».

Мелькор был доволен, да что там, он был в восторге. Прошло не больше двух недель, а преуспевающий адвокат, муж прекрасной женщины и, по всеобщему мнению, совершенно нормальный и неотразимый мужчина не может без него жить. Это был триумф. Правда, для окончательного торжества не хватало еще одной вещи: навсегда вырвать Манвэ из объятий жены и заставить его жить с ним. Мелькор не без удовольствия представлял себе события последних часов. После того, как он сходил помыть руки, благодарный Манвэ потащил его на диван. Мелькору не нравилось так вот, наспех, удовлетворять свою страсть, но он не счел нужным, а говоря честно, просто не смог отказать возлюбленному. Вообще же, если бы Мелькор дал себе труд поглубже заглянуть в себя, он понял бы, что его связь с Манвэ далеко не легкомысленное приключение, о котором потом можно будет весело рассказать Гортхауэру. Манвэ, что бы там ни говорил себе Мелькор, представлял для самоуверенного гангстера огромную ценность, потерю которой трудно было бы пережить.

Впрочем, ни себе, ни любовнику он сознаваться в этом не собирался. Мелькор считал, что Манвэ просто восхитительная игрушка, потрясающее развлечение и необходимо иметь его при себе постоянно. Он сказал тогда отцу, что любит его, но сейчас ему хотелось об этом забыть. Любовь была опасностью для его свободы. Но в глубине души гангстеру очень хотелось узнать, как адвокат относится к нему. И он собирался это узнать не позднее конца недели. У него был потрясающий дерзкий план, который все должен был расставить по своим местам.

Манвэ вышел из кабинета через час, и они поехали домой к Мелькору.

Они несколько утолили свою страсть, и разнеженный Манвэ остался лежать в постели, а Мелькор сбегал вниз и принес поднос с едой. Сел на постель, опершись спиной на изголовье, поставил еду рядом и, откусывая кусок холодной говядины, щедро политой острым соусом, стал рассказывать про Лас-Вегас.

Манвэ смотрел на него с обожанием, ел, лежа на животе, и ничего его не смущало, пока гангстер не задал свой коронный вопрос:

– Ну и как у нас с разводом?

Адвокат нахмурился и отвел глаза.

– Зачем тебе развод? – сказал он. – Я и так принадлежу тебе. Мы все свободное время проводим вместе.

– Мне этого мало, – отрезал Мелькор. – Я хочу, чтоб ты был рядом каждую минуту. Ты понял? Каждую!

Свободной рукой он схватил Манвэ за подбородок и повернул его голову в свою сторону.

– Но, Мелько, – попытался отшутиться адвокат, – мне иногда надо спать и заниматься своими делами. Не можешь же ты ходить со мной в туалет.

Мелькор криво усмехнулся:

– А что? Это бы меня сильно возбудило, – и добавил уже серьезно: – Не пытайся заморочить мне голову. Ты меня прекрасно понял. Я хочу тебя всегда, каждую минуту. Когда ты разведешься с женой и переедешь жить ко мне? Я ревную тебя к этой стерве.

Манвэ высвободился от него и сел на постели:

– Но как я разведусь, Мелько? Для этого нужен повод. Не могу же я в один прекрасный день прийти к жене и сказать: «Дорогая, мы провели вместе несколько прекрасных лет, а теперь я ухожу!»

– Почему нет? – пожал плечами Мелькор, глаза его неотступно следили за выражением лица адвоката. Тому становилось неуютно.

– Она не захочет просто так отпустить меня. У меня впереди карьера, у меня есть деньги, в конце концов, я еще могу стать президентом.

Последние слова Манвэ произнес с усмешкой, которая ясно показывала, как мало он в это верит.

– Никаким президентом ты не станешь, – отрезал Мелькор. – То есть, если я этого не захочу. А у меня нет никакого желания видеть тебя только за плечами охранников.

Он вдруг одним движением опрокинул любовника навзничь и лег на него.

– Послушай, котенок, – проговорил он страстным шепотом. – Разводись и делай это быстро. Иначе я просто похищу тебя, и пускай газеты пишут все, что угодно.

«И это будет называться, ты сам этого захотел, развелся бы по-хорошему и никакого скандала бы не было», – подумал Манвэ, но тут губы Мелькора прижались к его губам и всякое соображение покинуло адвоката.

Но когда тем же вечером Манвэ уезжал домой, он постарался опять выговорить себе хоть какое-то время на размышление. Когда гангстер был рядом, думать было невозможно. То есть возможно, но не о том.

– Мел, у меня куча дел, давай встретимся на уикенд. Сегодня среда, ну потерпим пару дней, а у тебя, наверное, тоже есть дела? – проговорил он, заискивающе заглядывая Мелькору в глаза. Тот нахмурился. Потом сказал:

– Ладно, черт с тобой, мне тоже надо провернуть одно дельце. Посмотрим. Я позвоню.

Однако думать без Мелькора было ничуть не лучше, чем с ним. Когда его не было рядом, Манвэ казалось, что развод – единственный выход, чтобы избавиться от мучающего его желания. Когда он работал или разговаривал с клиентами, адвокат с ужасом понимал, что не в состоянии сосредоточиться на происходящем, а в голову ему лезет такая эротическая пурга, что он начинает краснеть.

Наконец наступил вечер пятницы. Обычно Манвэ любил это время, но сегодня он только и ждал, когда можно будет улечься в постель, заснуть, и наступит завтра. А пока они сидели перед телевизором: Арлен в коротком розовом халатике, а Манвэ в шелковой, бледно-желтой, как чайная роза, пижаме и тут в дверь позвонили. Манвэ ругнулся и пошел открывать.

В дверях стоял Мелькор с ослепительной улыбкой и букетом роз в руках. За его спиной маячил посыльный, сгибавшийся под тяжестью ящика с бутылками и многочисленных свертков.

– Привет, малыш, – сказал Мелькор. – Как тебе идет эта пижамка, я хочу, чтоб ты был в ней в следующий раз.

– Зачем ты приехал, сумасшедший, – зашипел адвокат, втаскивая его в дом, – хочешь, чтоб у меня были неприятности?!

– Что ты, могу я в конце концов чинно и прилично, по-семейному, отметить успех одного маленького дельца?. Где твоя очаровательная женушка? Я по ней соскучился.

От Мелькора пахло дорогим вином, глаза у него были совершенно шальные. Манвэ понял, что отвертеться от его визита никак не удастся.

Он с вздохом приказал посыльному отнести все на кухню, что и было проделано быстро и бесшумно, после чего парень исчез за дверью.

Мелькор широким шагом вошел в гостиную.

– Привет, киска, – широко улыбнулся он. – Ничего, что я немного нарушу вашу семейную идиллию?

На лице у Арлен отобразилась полная гамма эмоций.

– Мел! – воскликнула она. – Как мило, что ты решил нас проведать! Я умираю со скуки. Мой Манвэ так выкладывается на работе, что на жену ему плевать.

Тут она с приличным томным выражением лица упала в объятия гангстера, подставляя ему щеку для поцелуя. Мелькор братски подхватил ее за локти, успев почувствовать довольно пышную грудь в вырезе халатика.

– Мне надо переодеться, – оживленно защебетала Арлен, ловко высвобождаясь из рук Мелькора.

– Зачем, дорогая, наконец-то я могу видеть тебя без всех этих ваших женских тряпок, которые выдуманы для костлявых старых дев. Тебе они совершенно ни к чему.

Но Арлен с мелодичным хохотком уже устремилась в свою спальню.

Едва она исчезла, как Мелькор одним прыжком очутился рядом с Манвэ и, заключив его в объятия, крепко поцеловал.

– Сумасшедший, – еще раз повторил адвокат. – Зачем ты приехал?

– А ты не догадываешься, caro? – деланно удивился гангстер, – Я не могу ждать до воскресенья из-за твоих дурацких дел. Разводиться ты не хочешь, вот и приходится мне довольствоваться встречами под надзором твоей женушки.

– Пусти меня, – попросил Манвэ. – Мне надо переодеться.

– Не надо, – сказал Мелькор. – Ты чертовски привлекателен в этой пижаме. Мне хочется тебя прямо здесь.

У гангстера был такой решительный вид, что Манвэ испугался и поспешил отделаться от него и уйти в свою комнату. Когда он спустя некоторое время вернулся, то в гостиной уже царило вполне непринужденное веселье. Слегка растрепавшиеся волосы Мелькора и шальные глаза Арлен ясно говорили о том, что парочка не теряла даром время.

«Скотина, – подумал Манвэ. – Убью».

Мелькор, разгадав его мысли, посмотрел на адвоката лукаво.

Манвэ сел в кресло напротив диванчика, на котором располагались гангстер и Арлен. Мелькор напропалую соблазнял ее, но делал это так элегантно, что адвокату не к чему было придраться. Зато Арлен плыла. Все ее желания были написаны на ее лице и в блестящих глазах. Манвэ старался не смотреть на нее. Зато Мелькор, когда не раздевал взглядом Арлен, так и ел его глазами.

«Ничего, котенок, – думал он. – Это еще только цветочки. Я приготовил тебе кое-что похлеще».

– Киска, – развязным тоном проговорил он, – ты напоила меня вдребезги. Я не доберусь до дома.

Он с самым комичным выражением лица уронил ей голову на плечо.

– Убирайся, мерзавец, – со смехом сказала Арлен, не спеша, впрочем, отталкивать его. – Как не стыдно приставать к замужней женщине?

– Нет, правда, – продолжал Мелькор, – ребята, я не попаду домой. Неужели у вас не найдется уголка для старого холостяка с самыми скромными потребностями?

– Найдется, – оживилась Арлен. – Манвэ, ты постелишь ему в кабинете.

«Интересно, – подумал адвокат, – а если я откажусь и предложу самому довести его домой? Пожалуй, она надает мне по морде».

Манвэ по просьбе Арлен сходил на кухню за чистыми фужерами. Все выпили еще раз, после чего Арлен пожаловалась на головную боль, которая никогда прежде ее не мучила, и отбыла.

Мелькор посмотрел на него совершенно трезвыми, полными страсти глазами.

– Я пойду приму душ, малыш, – тихо и серьезно сказал он. – Не могу же я заниматься с тобой любовью весь в духах этой дуры. Постели в кабинете и не вздумай уходить.

– Ладно, – проворчал адвокат. У него было огромное искушение устроить Мелькору сцену за то, что он так нахально приставал к его жене, но под взглядом этих полных огня глаз желание это скоро оставило его.

Мелькор вернулся из душа в халате Манвэ. Адвокат как раз взбивал подушки на том самом скрипучем диване. Гангстер неслышно подошел сзади, обнял его за плечи и принялся молча расстегивать на Манвэ пижаму. Тот не сопротивлялся, тяжело дыша и чувствуя, как желание начинает пульсировать в нем, словно кровь в пережатой артерии. Мелькор повернул его лицом к себе и опрокинул на диван. Исступленно целуя его лицо, он бормотал:

– Как хорошо, а ты говоришь, до конца недели. Я не выдержу до конца недели, я взорвусь.

Он сунул руку под завязку пижамных штанов и принялся ласкать любовника с таким пылом, что тот застонал, забыв про дрянную звукоизоляцию. Изогнувшись, Мелькор одной рукой сорвал с себя халат и отбросил его в сторону. Навалившись всем телом на Манвэ, он целовал его губы, потом провел языком по гладкой щеке, забрался в маленькое ухо.

– Как мне нравится делать это у тебя дома, – прошептал он. – Никогда ничего подобного не испытывал.

Манвэ высвободился из его объятий и быстро разделся. Потом он снова лег и прижался всем телом к Мелькору.

Арлен не очень торопилась. Она знала, что муж, скорее всего, уже принимает душ, значит, через двадцать минут он будет в постели, а через еще пятнадцать можно будет спуститься вниз. Она тщательно накрасилась, надушилась, взбила волосы, достала из шкафа черное белье, которое ей очень шло, и надела тонкие узорные чулки. Такой красавец, как Мелькор, заслуживал удовольствий по полной программе. Она была уверена, что тот с ума сходит от любви, ожидая ее. Уже предвкушая потрясающую ночь и удивительного любовника, Арлен подумала, что все, в сущности, складывается превосходно. Муж ее, которого она искренне любит, ничего не узнает, мужчину легко привязать к себе, и, возможно, ей удастся продержать Мелькора на коротком поводке столько, сколько захочется. Арлен с удовольствием посмотрела на себя в зеркало, провела руками по груди и по бедрам, посмотрела на часы и пошла вниз.

Она так была занята своими мечтами, что ничего не услышала. Но зато, когда приоткрыла дверь, то увиденное так ошеломило ее, что она даже сперва не поняла, что происходит.

На диване, среди разбросанных простыней, обнимались Манвэ и ее потенциальный любовник, причем страсть, с которой ее приличный и добропорядочный муж прижимался к красавцу гангстеру не оставляла никаких сомнений в том, что происходящее ему очень нравится. Арлен поняла, что сейчас потеряет сознание. Ее глаза зафиксировались на нескольких деталях происходящего, она видела все как будто кусками – сильную руку Мелькора, ласкающую спину Манвэ, тонкие пальцы мужа, запутавшиеся в густых светлых волосах, которые она уже мысленно перебирала, полузакрытые глаза Мелькора. Она открыла рот и издала неопределенный звук.

Мелькор оторвался от губ ее мужа, поднял голову и весело сказал:

– Привет, дорогуша, а мы тут коротаем время с твоим муженьком.

Манвэ огромными глазами смотрел на жену, стоящую столбом в проеме двери. Ему казалось, что сбылся самый жуткий его кошмар.

Следующие полчаса были насыщены событиями до предела. Зареванная Арлен с размазанной помадой носилась по дому, бешено кидая в чемоданы одежду и вопя, что ни минуты не останется в этом вертепе. Мелькор в накинутом на плечи халате спокойно курил в кресле и подливал масло в огонь. Манвэ тоже орал что-то вроде того, зачем это она в таком виде приперлась в его кабинет в два часа ночи. И что, если хочет, пусть убирается, он ее не держит!

Наконец Арлен громко хлопнула дверью, и на улице взвыл мотором ее автомобиль. Манвэ без сил упал на постель. Он был опустошен, болело сорванное горло, но сильнее всего было облегчение. Самое страшное, то, чего он боялся больше всего на свете, произошло. Все остальное не важно. Развод, скандал, все что угодно, больше его ничего не пугает.

– Поедем ко мне, малыш, – услышал он спокойный голос Мелькора и, обернувшись, увидел его бесстрастные глаза. – Тебе незачем оставаться в этом доме. Поедем. Я не буду к тебе приставать. Выспишься у меня. А завтра подашь на развод. Впрочем, она сама это сделает.

Манвэ медленно сел на кровати и посмотрел ему в лицо.

– Послушай-ка, – сказал он, начиная что-то понимать. – Ты что, забыл запереть дверь?

– Почему забыл? Я ее и не запирал, – раздалось в ответ.

– Так ты, ты все это подстроил?! – Манвэ, не догадываясь, какой потешный у него вид, вскочил на ноги. – Скотина, мерзавец. Убирайся немедленно! Я не хочу тебя видеть!

В глазах Мелькора зажглись огоньки гнева. Никому в жизни он не позволял так кричать на себя, к тому же его больно задела подобная реакция Манвэ. Черт возьми, он вел себя так, словно его обманом разлучили с любимой женщиной.

– Успокойся. Ты же сам этого хотел, не так ли? Ты просто не мог решиться расстаться с этой бабой. И я помог тебе.

Манвэ задохнулся от негодования.

– Ах так, – вымолвил он после довольно продолжительного молчания. – А с какой стати ты распоряжаешься моей жизнью?! С какой стати ты решил, что тебе все позволено?! Ты думаешь, что я вещь, что меня можно взять за шкирку, как котенка, и потащить за собой, а потом, если тебе взбредет в голову, выбросить?!

Мелькор даже рот открыл. Никогда он не видел своего возлюбленного в таком гневе.

– Убирайся к черту! – заорал Манвэ.

– Не уйду! – рявкнул Мелькор. – Ты же сам потом приползешь на коленях и будешь просить, чтоб я все забыл!

– Жди! – Манвэ развернулся и вылетел из комнаты, намереваясь немедленно собраться и уехать. Он в три прыжка одолел лестницу и грохнул дверью своей комнаты.

Мелькор потянулся за зажигалкой, стоящей на письменном столе, он с удивлением заметил, что пальцы у него трясутся.

«Ладно, – подумал он. – Этот щенок просто психанул. Я его понимаю. Если бы кто-нибудь поступил так же со мной, я бы его просто убил. Посидит в своей комнате, очухается, и я увезу его».

Он очнулся, только когда под окном послышался шум работающего двигателя.

Не смея верить своим ушам, проклиная себя за бестолковость, Мелькор выскочил на улицу и увидел красные огни отъезжающей машины. Отчаяние, внезапно осознанная боль непоправимой утраты заставили его взвыть, как раненого зверя. Он ударил кулаком по дверному косяку, еще и еще раз, пока не разбил кулак до крови. Гангстер даже представить себе не мог, что это будет так болезненно и страшно потерять этого глупого мальчишку.

Он влетел в комнату отца в четыре утра.

Старик спал, укрытый тяжелым одеялом, и проснулся тогда, когда Мелькор, упав перед кроватью на колени, потряс его за плечо. В рассеянном свете раннего июньского утра приемный сын Анджелини выглядел просто ужасно. Он был бледен, как простыня, глаза расширены, губы искусаны в кровь.

– Папа, – простонал он, – он от меня ушел.

Старик сел на кровати.

– Рассказывай, – потребовал он.

Мелькор, запинаясь и поминутно обзывая себя разными непечатными словами, приступил к рассказу. Когда он выговорил последнее слово, старый Анджелини размахнулся и тяжело ударил его по лицу. Мелькор снес пощечину молча. За ней последовала вторая, и гангстер понял, что отец рассердился на него не на шутку.

– Как ты мог так поступить с ним?! Что ты о себе возомнил, щенок?! Ты понимаешь, что ты сделал?! Для тебя нет людей, только вещи! Удивляюсь, как ты еще меня не отдал в богадельню за ненадобностью! – бушевал Анджелини. – Мадонна накажет тебя за твою глупость, если это глупость, а не твое пустое злое сердце!

– Папа, я виноват… – Мелькор опустил голову на край кровати. – Папа, мне нет прощения, но что мне делать? Я умру без него.

– Раньше надо было думать. Что ты расселся? Ты теперь будешь лежать здесь, как женщина, и оплакивать свою участь? Буди Гора, пусть ищет его, немедленно, пока он не уехал.

Мелькор вскочил, как ужаленный, и кинулся из комнаты.

Манвэ вел машину наугад. Он колесил по Нью-Джерси, не выбирая дороги и глядя строго перед собой. Вся жизнь его была разбита. Этот человек просто разрушил все, что создавалось так долго, и даже не понимал, что наделал. Перед ним, вокруг него, была пустота, черный вакуум, никакого будущего, ни работы, ни дома, ни друзей. Ни Мелькора. Как бы Манвэ ни ненавидел его сейчас, он все равно желал его с той же страстностью. Она еще больше усиливалась оттого, что их теперь разделяло все. Ему было стыдно, но он ни чуточки не жалел Арлен, он думал о ней с тупым безразличием человека, который уже не может вынести всего, что судьба обрушила на его плечи.

К утру он вырулил к какому-то мотелю, поставил машину, взял номер, заплатил по кредитке за неделю, и когда оказался в комнате, рухнул на кровать, не раздеваясь, и забылся мертвым сном.

В полчаса вся итальянская мафия в Бронксе была поставлена на ноги, Мелькор вернулся в дом Манвэ и, перевернув там все вверх дном, добыл фотографию своего возлюбленного. С нее в мгновение ока было сделано полсотни отпечатков, которые получили люди старого Анджелини. Сам Мелькор ринулся в загородный дом Манвэ. Высадив без лишних эмоций дверь и убедившись, что дом необитаем, он поставил там охрану, вернулся к себе и принялся ждать. В голове он все время перебирал варианты, куда же мог направиться его возлюбленный, но толком придумать ничего не мог. Мелькор изводился мыслью, что Манвэ задумал бросить его окончательно и, когда его наконец найдут и притащат, в чем гангстер не сомневался, он опять пошлет его к черту.

«Ну, что ж, – мгновенно сатанея, думал Мелькор. – Ты видел меня добрым, дорогой, увидишь и злым».

Прошли сутки, а Манвэ все еще не нашли. Во все мотели Нью-Джерси заходили вежливые молодые люди в приличных костюмах и показывали фотографию красивого молодого человека с голубыми глазами. Они обещали щедро заплатить за информацию, но все было глухо. Мелькор страшно орал на своих людей, кому-то дал по морде, но делу это не помогло. Наконец к утру следующего дня ему сообщили, что человека, похожего на Манвэ, видели в кемпинге неподалеку от маленького городка Гранд-Ривер в Нью-Джерси. Мелькор вскочил в машину и, пренебрегая всякими ограничениями скорости, ринулся туда. Он вел машину на пределе, дважды попавшись патрулю и откупившись крупной суммой. У него дрожали поджилки при мысли о том, что это не Манвэ и опять придется неизвестно сколько времени пребывать в неизвестности. Но больше всего он боялся, что увидит ледяной невидящий взгляд и услышит резкие слова от своего любимого.

Приехав, он сунул фотографию под нос портье, тот покивал головой и сказал, что да, этот парень остановился в седьмом номере и не выходит из него третьи сутки. Мелькор положил на стойку две тысячи долларов и сказал вежливо:

– Мне нужен ключ.

Портье сглотнул, уставился на деньги тупым взором и спросил:

– Вы хотите его убить?

– Нет, я не хочу вышибать дверь. Если бы я хотел его убить, я бы уже убил. И не стал тратить деньги. Ключ.

Когда он шел по коридору, то сердце у него колотилось, как бешеное, а артериальное давление подскочило до угрожающих размеров. Наконец он открыл дверь и вошел в номер.

Манвэ лежал на кровати, уткнувшись головой в подушку. Постель была в беспорядке, простыни свешивались до полу. На Манвэ была надета измятая голубая пижама. Услышав звук хлопнувшей входной двери, он поднял голову и наткнулся глазами на вошедшего Мелькора. Лицо у адвоката было измученное, глаза запали, нос заострился.

Мелькор почувствовал острый приступ жалости, но был так взволнован, что не мог вымолвить ни слова. Больше всего на свете он боялся услышать: «Уходи». Манвэ тоже молчал. Он извелся за эти три дня и не хотел уже ничего, только видеть своего возлюбленного. Теперь, когда это желание осуществилось, он был готов даже умереть. Мелькор шагнул вперед и схватил Манвэ в охапку.

– Зачем ты уехал? – горячо зашептал он. – Глупый мальчишка. Я чуть не разбил себе голову о стену от горя. Поставил всех на ноги, чтоб найти тебя. Не делай так больше.

Он был так счастлив, что наконец нашел его, что ощущает его тепло через тонкий шелк пижамы, слышит его дыхание, вдыхает слабый аромат темных волос, что все остальное стало для гангстера безразличным.

На глазах у Манвэ выступили слезы. Он, дыша через рот, уткнулся в рукав Мелькору. Сейчас он был готов сделать все, что прикажет гангстер.

– Собирайся, – шептал Мелькор, все еще держа Манвэ в объятиях. – Поедем ко мне.

Он отстранил возлюбленного от себя и посмотрел в его залитое слезами лицо. Манвэ ничего не мог поделать, слезы лились из глаз помимо его воли.

– Бедный мой мальчик, – проговорил Мелькор и изо всех сил прижал его голову к своей груди. – Все уже кончилось, мой хороший. Давай.

Он заставил Манвэ встать, велел умыться, а сам пока покидал в сумку его вещи. Адвокат вышел из ванной уже переодетый в джинсы и майку. Мелькор, привыкший видеть его в костюме и при галстуке, едва не присвистнул от восхищения. Его возлюбленный походил на восемнадцатилетнего мальчишку, впрочем, довольно голодного и замученного.

– Ты, что, не ел все это время? – спросил Мелькор. – Давай, я прикажу принести что-нибудь.

– Нет, – покачал головой Манвэ.

Мелькор жестом подозвал его к себе, обнял и крепко поцеловал.

– Зачем ты надел эти тряпки? – спросил он. – Я хочу тебя, я страшно соскучился.

– Подожди, Мел, я не могу сейчас.

– Почему? – испугался гангстер, который дико боялся, что Манвэ все-таки оттолкнет его. – Ты так сильно обиделся на меня? Не хочешь больше меня видеть? Манвэ!!! Скажи что-нибудь, не молчи…

Гангстер, словно ему вдруг отказали ноги, рухнул на колени перед своим возлюбленным. Он схватил его руки в свои и уткнулся в них лицом.

У Манвэ, не евшего трое суток, поплыло перед глазами. Слезы Мелькора обжигали ему ладони. Словно сквозь толстый слой воды донеслись до него прерываемые рыданиями слова Мелькора:

– Не уходи, я люблю тебя, я умру без тебя. Ну, прости меня или убей, если не можешь простить.

Мелькор рванул из подвешенной на боку кобуры револьвер и сунул его в безжизненные руки возлюбленного. Он смотрел на него потемневшими от слез, безумными глазами и ждал.

Ощущение холодного металла в ладонях вывело Манвэ из транса. Он выронил револьвер, с тяжелым стуком упавший на ковер, и, глядя в лицо Мелькора, прошептал:

– Нет, я люблю тебя. Я больше ничего не могу. Я устал.

Следующие мгновения стерлись из его сознания. Когда темнота перед глазами рассеялась, Манвэ увидел себя лежащим навзничь на постели. Мелькор всей тяжестью вжимал его в упругий матрас.

– Манвэ, я люблю тебя. Ты – вся моя жизнь. Никогда больше не смей убегать, иначе я просто умру. Никуда тебя больше не отпущу от себя. Буду держать взаперти.

Гангстер стиснул своего возлюбленного так, что у того перехватило дыхание.

У Манвэ от счастья выступили на глазах слезы. Темнота, окутывавшая его сознание все эти дни, исчезла. Тоскливая безысходность, доводившая его до истерик, до тупого оцепенения, покинула его сердце. Жизнь снова обрела смысл и радость.

«Он меня любит, о Господи, за что мне такое счастье», – подумал он и, подсунув руку под живот Мелькора, с трудом принялся расстегивать пуговицу на джинсах.

Мелькор тут же вскинулся над ним, одной рукой он сорвал с себя пиджак, обрывая застежки, освободился от кобуры и сбросил рубашку.

Манвэ тоже быстро разделся. Сердце его билось очень сильно, а перед глазами все, кроме фигуры его любовника, было погружено в белесоватую дымку.

Он чувствовал горячие поцелуи на лице, шее, плечах и сам пытался отвечать, руки его вслепую шарили по спине Мелькора, на которой был напряжен каждый мускул.

– Сейчас, котенок, – прошептал гангстер, всем телом наваливаясь на Манвэ и лаская раскрытой, напряженной ладонью внутренние поверхности его бедер. – Давай, любовь моя.

Манвэ уткнулся лицом в подушку и, дрожа от нетерпения, задерживал дыхание до тех пор, пока не ощутил, что Мелькор вошел в него.

Это было странное ощущение. От голода и переживаний прошедших дней он был в полуобморочном состоянии. Почти не ощущал своего тела. Юноша не мог бы сказать, где его руки и ноги, но наслаждение раз за разом разливалось по его телу, вызывая короткие, медленно гаснущие вспышки под закрытыми веками.

Мелькор старался действовать осторожно, но природный темперамент взял свое, и он скоро вошел в раж. Раз за разом глубоко входя в тело возлюбленного, обхватив руками его плечи, слившись с ним в одно целое, он забыл обо всем, кроме лежащего под ним тела. Кровать прогибалась до пола, подушка упала на пол, но влюбленные даже не заметили этого. Наконец острое наслаждение выгнуло Мелькора в дугу, и он закричал, Манвэ под ним лежал неподвижно, уткнувшись лицом в простыни.