Текст книги "Созвездие Грейнджер или Новый Мир (СИ)"

Автор книги: Kitty555

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

– Да уж, пропустила я тот момент, когда Снейп и Ниджиллиус тебя обработали в детстве. Или, это ты за год такому научился? – Гермиона покачала головой, насмешливо глядя на сына.

– Неважно, мадам министр, – быстро вставил Блейз Забини, не без гордости приобняв Александра за плечи. – Имеет значение только результат.

Скорпиус хмурился: он не то, что никогда не видел отца таким открытым, но даже не подозревал, что тот способен себя вести подобным образом. Как счастливый мальчишка. Смятение парня не осталось незамеченным Александром:

– Скорп, в чём дело? Ты выглядишь, как будто в тебя конфузусом въехали, или задачка не сходится с ответом.

– Это отец, – Скорпиус вздохнул и потёр переносицу. – Я никогда не видел его таким.

– А что с ним? – присоединившийся к друзьям, Альбус пожал плечами. – Мистер Малфой выглядит вполне счастливым.

Скорпиус скривился, как от зубной боли, а Александр нахмурился и избрал промолчать. На самом деле, Драко действительно сейчас больше напоминал парню дурачащегося перед Джинни отца Альбуса, чем сдержанного и холодного самого себя. А проведя достаточно времени в Малфой-меноре, Александр прекрасно помнил, как тот всегда вел себя по отношению к Астории. Конечно, Александр подозревал ответ, более того, был уверен, что Скорп тоже понимает причину такого разительного преображения отца. Просто, Скорпиусу очевидно очень не хотелось признаваться в этом, даже самому себе.

Впервые в жизни Драко Малфой был счастлив. Он был рядом с любимой женщиной и решил позволить себе немного проявить чувства среди людей, только двоих из которых считал чужими. Но Поттера и рыжую он не брал в расчёт: они свои эмоции вообще никогда не скрывали. Более того, Драко очень сильно подозревал, что Гермионе будет легче, если его собственное поведение начнёт напоминать более привычное для бывшей Гриффиндорки – её открытых друзей. Это на Слизерине читали полунамеки, факультет Годрика выбирал менее сдержанных людей.

Меж тем, к группе Слизеринцев присоединилась Генриетта, чьё внимание до этого монополизировал Джеймс Поттер.

– Скорпиус, твой отец такой забавный сегодня.

– Прошу простить его поведение, папа явно не в себе. Обычно он ведёт себя подобающе…

– Ты еще волосы чёрной ленточкой перетяни и трость прихвати, – фыркнула Генриетта. – И будешь копией Люциуса. На самом деле, мистер Малфой очень мил и наконец не напоминает ледяную статую.

– Хочешь сказать, тебе импонирует такое поведение? – Скорпиус приподнял бровь, но информацию слишком явно отложил в памяти для собственного сведения.

– А что здесь такого? – Генриетта пожала плечами. – Мой папа точно так же после того, как выиграл турнир в теннис, преподнёс маме свой трофей. Это мило и романтично. И мистер Поттер тоже дарил миссис Поттер снитч, ты забыл?

– Просто, Рита, аристократы так себя обычно не ведут, – мягко вставил Александр. – Мне за такие фокусы Кричер бы голову оторвал, а Снейп неделю насмехался, что Шляпа жуёт сама себя, что промахнулась с Гриффиндором. Или, что вообще не отправила на Хаффлпафф.

– Неужели так плохо быть счастливыми? – Генриетта вновь пожала плечами.

– Быть хорошо, но показывать это можно и не так явно, – всё ещё пытался донести до неё основную идею Александр.

– Не знаю, – магглорождённая девочка качнула головой. – А по-моему, мистер Малфой ведёт себя вполне нормально: он не кричит с крыш и не прыгает от счастья. Всего лишь пошутил. Просто, впервые не выглядит, словно целый лимон засунул за щеку.

И с этими словами, Генриетта Грейнджер отошла в сторону. Проводив её взглядом, Александр обернулся к Скорпиусу.

– Лучше подумай, какое счастье, что тебе не угрожает его судьба, – серьёзно глядя в глаза чистокровного брата по отцу процедил Грейнджер. – Тебе никто не будет указывать, на ком ты можешь жениться, а кто «недостоин». Тебе с детства не промывали мозги. Ты сможешь найти себе напарницу жизни по любви и никто тебе не помешает.

И с этими словами, Александр зашёл в дом. Внимательно наблюдавший за разговором, хоть и молчавший всё это время, Альбус Поттер последовал за ним, напоследок крепко сжав плечо друга в знак поддержки. Еще немного постояв, Скорпиус качнул головой и вздохнул: конечно, Александр был прав. Драко просто, наконец, получил возможность быть счастливым, но всё-таки, Астория была его матерью, и Скорпиус её любил. Поэтому, где-то глубоко в душе ему, как сыну, было за неё очень больно и обидно.

========== Глава 32 ==========

Пока все игроки, только что закончившие по идее задумывавшийся, как дружеский, но в результате получившийся вполне интенсивным матч разошлись по комнатам, чтобы переодеться и привести себя в порядок перед обедом, Гермиона забрела в комнату, где ещё стояли напитки и лёгкие закуски. Как это часто случалось с молодой женщиной уже практически два года, память вновь услужливо представляла факты из прошлого, только теперь они все интерпретировались по-новому. В частности, образ вновь сражающихся за снитч Драко Малфоя и Гарри Поттера непроизвольно воссоздал перед мысленным оком столько аналогичных матчей между Слизерином и Гриффиндором.

К тому моменту, когда парни начали активно соревноваться друг с другом, Гермиона уже заставила себя вообще не обращать внимание на юного Малфоя. Поэтому девочка даже мысленно никогда не признавалась самой себе, как отлично он играет, что ему необыкновенно идёт форма Слизерина, или уже совершенно преступные и недопустимые мысли: Драко Малфой действительно шикарно смотрелся на своей метле. Магглорождённая волшебница не должна была думать подобное о чистокровном снобе. Ведь в конце концов, Гермиона не мазохистка, и вообще ничем не хуже любого из них, рождённых в этом мире от неё родителей-волшебников.

А вот сегодня всё, что она так тщательно научилась игнорировать, обрушилось на неё практически одновременно. Конечно, от внимания мисс Грейнджер не ускользнуло, насколько факт более открытого или восторженного поведения отца не просто раздражал, а вывел из себя всегда сдержанного Скорпиуса. И конечно же, давно умудренная жизнью молодая женщина прекрасно понимала причину раздражения мальчика. Проблема была даже не в том, что она сама в глазах практически всего волшебного мира уже занимала место Астории. Хуже было, что Скорпиус теперь подозревал другое: Астория Гринграсс всегда занимала место Гермионы.

Но даже не об этом, задумчиво глядя вдаль и машинально играя сжатым в руке стаканом воды, размышляла в данный момент мадам министр магии. Мысленно, она вновь перенеслась в самое начало своего второго года обучения в Хогвартсе, ещё до начало событий с Василиском и дневником Тома Реддла.

Словно наяву, она видела и собственный разговор с Люциусом Малфоем в книжном магазине, и первую стычку года с самим Драко, когда команды Гриффиндора и Слизерина столкнулись по дороге на тренировку. Тот самый день, когда Малфой впервые назвал её грязнокровкой. Правда, сейчас молодая женщина интерпретирована информацию слегка по-другому и, осведомлённая о всех нюансах событий того времени, вообще была способна взглянуть на происходящее с нового угла.

Когда её отметки и результаты первого года обучения в Хогвартсе в одно прекрасное утро были доставлены в дом родителей серьезной совой, Гермиона была на седьмом небе от счастья. Она, магглорождённая волшебница совсем недавно присоединившихся к этому миру, была единогласно признана учителями первой в своем потоке. Её оценки были самыми высокими из всех четырёх факультетов, включая традиционно считавшийся домом «самых умных» Рейвенкло.

Конечно же, её родители были безумно горды достижениями своей дочери, а поскольку они всегда считали, что Гермиона может достигнуть всего, чего только пожелает, и что никаких границ для их умницы-дочери не существует, то не преминули сообщить ей об этом. Более того, очень скоро она получила письмо с поздравлениями по поводу своих достижений от семейства Уизли, и девочка сделала логический вывод, что список лучших учеников потока от семей остальных учащихся не скрывался. Гермиона, конечно же, заметила среди лучших и имя Драко Малфоя и наивно решила, что семья белокурого Слизеринца тоже будет впечатлена её достижениями. Ведь в конце концов, она сама зауважала Малфоя после этого намного больше.

За лето Драко вытянулся, возмужал и очень заметно подрос. Гермиона выглядела немного младше своих лет, и поэтому к началу второго года парень возвышался над ней на целую голову. Независимо от их первой стычки ещё перед распределением, к ней лично во время первого года обучения Малфой не цеплялся. Его объектами придирок на тот момент были только Рон Уизли и, конечно же, Гарри Поттер, их трио, но не персонально Гермиона.

Всё изменилось после её шпильки о попадании мальчика в команду Слизерина по квиддичу только благодаря «деньгам его папы». Гермиона словно наяву увидела, как исказилось лицо Малфоя, и наверное впервые, парень противостоял именно ей. Не их троице, не Гриффиндорцам, а именно ей, магглорождённой волшебнице, Гермионе Грейнджер. Именно тогда обидное оскорбление впервые сорвалось с его губ, чтобы потом периодически покидать их все остальные годы знакомства.

Тогда, двенадцатилетняя Грейнджер ни за что бы не призналась, но слёзы вызывало даже не то, что Драко Малфой обозвал её грязнокровкой, а что сделал это именно он. Теперь уже взрослая женщина и мать сына самого Драко, Гермиона заставила себя признать очевидный факт: Малфой ей в то время был симпатичен, но оскорбление мгновенно поставило жирную точку на едва зарождавшихся в душе чувствах.

Сорвавшиеся с губ парня слова, в сочетании с уже услышанным мнением его отца, навсегда перечеркнули для гордой девочки любую возможность даже признавать себе, что между ними могло существовать хоть что-то. А ещё, теперь повзрослевшая Гермиона признавала и кое-что другое: именно тогда она сама заставила себя обратить внимание на вступившегося за неё, хоть и весьма неудачно, Рона Уизли. Тоже чистокровного волшебника, но чья семья всегда придерживалась более либеральных взглядов.

Как теперь Гермиона знала, сама Её Величество Госпожа Магия была против неё и Гарри Поттера, как романтической пары. А против Неё, Всесильной и Всемогущей, как говорится, «не попрешь». Как правило, магглорождённые тянулись к чистокровным… Хотя, полукровкой Гарри Поттер не был.

– Золотой за твои мысли, – раздался за спиной глубокий, хриплый голос, и Гермиона обернулась.

Драко Малфой, разгорячённый и потный после игры, с расстегнутыми пуговицами на вороте рубашки и взлохмаченными волосами стоял перед ней.

– Даже не кнат? – усмехнулась Гермиона и тут же прикусила губу: она совершенно не знала, знаком ли Малфой с маггловским выражением «пени за твои мысли».

– А твои мысли стоят целое состояние, Грейнджер, поэтому независимо от поговорок, меньше золотого предлагать не буду, – губы Драко растянулись в игривой улыбке.

– Хочешь пить? – Гермиона сглотнула, машинально протягивая Драко стакан воды, который всё ещё держала в руке и говоря первое, что пришло на ум.

– Не то слово, – Малфой многозначительно провёл языком по губам, при этом не отводя взгляда от губ молодой женщины.

Грейнджер сделала вид, что не поняла его намёков, и протянула мужчине воду. Впрочем, тот лишь залпом опрокинул стакан в рот, и Гермиона не могла удержаться, чтобы не проследить за движением глотательных мышц на его горле. Покончив с водой, Малфой присел на столик с закусками и, тряхнув головой, заговорил:

– На самом деле, ты представить себе не можешь, сколько раз я мысленно рисовал себе именно эту сцену. Ты, встречающая меня после игры, поздравляющая с победой и протягивающая воду.

– Если это было всё, то твои мечты сбылись, – Грейнджер прищурилась и скрестила руки на груди.

– Ну, скажем так, вода была не единственным, что я пил в своей юношеской фантазии, – Драко усмехнулся и приподнял бровь, при этом умудрившись окинуть молодую женщину таким откровенным взглядом, что её бросило в жар. – Скажу лишь, что в моих видениях участвовала ещё Гриффиндорская мантия, под которой может быть присутствовала, а может быть и нет, школьная форма, но однозначно имели место кое-какие интересные вещицы цвета Слизерина…

– На то они и фантазии, чтобы оставаться в нашем воображении, – мудро заметила Гермиона и уже собиралась покинуть комнату, внезапно почувствовав себя не очень комфортно с этим разговором, когда сделав быстрый шаг вперёд, Драко перехватил её за руку и, резко развернув, притянул к себе.

От неожиданности Гермиона охнула, тут же оказавшись прижатой спиной к стене. Глаза Малфоя теперь были так близко, что она без труда могла разглядеть каждую ресничку, каждую крапинку. Впрочем, зрачки мужчины сейчас были настолько расширены, что его светлые глаза казались почти чёрными, бездонными омутами втягивая в себя. Невольно схватившись за его предплечья, Гермиона мгновенно поймала себя на мысли, что тонет в них, как в проруби, без какого либо шанса выбраться… Или, что они затягивали, как болото, – тут же подсказал насмешливый голос рассудка, властвовавший над сознанием много лет и не намеревавшийся терять контроль, но Грейнджер силой воли заставила «себя из прошлого» умолкнуть.

Меж тем, выдохнув у самых её губ: «Как же долго я мечтал об этом», Драко притянул её еще ближе к себе, одной рукой обнимая за талию, а другой бережно прикасаясь к щеке девушки, пока постепенно её лицо уютно уместилось в его ладони. Продолжая поглаживать её скулу, Драко нежно провёл пальцем по нижней губе Гермионы, заставляя уста молодой женщины слегка распахнуться ему навстречу и, наконец, прикоснулся к её губам своими собственными.

Поцелуй, начинавшийся, как робкое прикосновение, словно Малфой пробовал давно желанную женщину на вкус, постепенно становился все настойчивее, его язык проникал вовнутрь, теперь исследуя и смакуя, словно выдержанное вино. Видимо пьянея от близости Гермионы и реальности происходящего, Драко углублял поцелуй, вкладывая в него всё больше желания и страсти. Его руки теперь были везде: путешествовали по её телу, поглаживая спину и бёдра, по-хозяйски сжимали в пальцах пышные волосы, которые Драко первым делом распустил, позволяя аккуратно затянутым в строгую причёску прядям пышной волной рассыпаться по плечам.

Краешком сознания Гермиона расслышала «Вот, так ведь намного лучше», когда торопливо вытаскивая шпильки и заколки, Малфой на мгновение остановился, чтобы полюбоваться результатами своей работы. А потом он вновь примкнул к её губам, и постепенно, все мысли покинули её голову, кроме одной. Непрошеная и неизвестно как вынырнувшая из самых глубин подсознания, теперь она властвовала над разумом, заставляя наконец осознать: она тоже очень долго в душе об этом мечтала. Мечтала о Драко, о его сильных руках и настойчивых губах, худощавом, мускулистом теле и той страсти, которую способен разжечь в ней лишь он один… Которую когда-то в школьные годы они прятали за колкостями, постоянными перепалками и соревнованием, но не заметить которую было просто невозможно. И если прежде, их «химия» угрожала взрывом всем присутствующим рядом, то теперь, наконец, проявила себя притяжением, бороться с которым Гермиона была больше не в силах.

Они отрывались друг от друга лишь когда воздуха вдруг становилось катастрофически мало, но, поспешно сделав вдох, вновь соединялись для нового поцелуя. Гермиона не заметила, когда, подхватив её на руки, Драко усадил её на обеденный стол, тут же устроившись между бёдер, ни на мгновение не прекращая поцелуя. Не обратила она внимание и когда его пальцы ловко расстегнули пуговицы светлой блузки, скользнув под тонкую материю и сквозь прозрачное кружево принялись поглаживать нежную кожу груди…

– Кхэ, кхэ, не хотел вас прерывать, но посмею напомнить, что в доме присутствуют дети, – вдруг раздался у двери насмешливый голос Гарри Поттера, и Малфой с Грейнджер мгновенно отпрянули друг от друга. Заслонив девушку от глаз Поттера, Драко позволил ей поспешно застегнуть блузку и оправить одежду, соскочив со стола. Впрочем, Гарри уже поспешно закрывал за собой дверь, оставляя прерванных его появлением голубков наедине.

– Что ты сотворил с моей причёской! – в ужасе воскликнула Грейнджер, бросив взгляд в наскоро наколдованное зеркало.

– А что здесь такого, – Малфой самодовольно усмехнулся и легкомысленно пожал плечами. – По-моему, получилось намного лучше.

– Ты хоть представляешь, сколько времени занимает привести мои волосы в порядок по утрам? – Гермиона явно пыталась пристыдить мужчину своим тоном, что было очевидно безрезультатно. Драко был слишком доволен результатами своих усердий.

– А я тебе никогда не говорил, что твои волосы мне намного больше нравятся распущенными и пышными? – прищурившись, осведомился мужчина.

– Нет, не говорил. Насколько я помню, ты обычно наоборот насмехался над ними.

– Ну, что ж, – Малфой демонстративно развёл руки в стороны. – Думаю, мы можем со значительной долей уверенности заключить, что всё, что я нёс в отношении тебя в школе, это полнейший бред и на самом деле, с точностью наоборот. Ну, просто не мог я тогда признать правду!

– То есть, всё, что ты говорил насчёт Гарри и Рона Уизли тоже надо принимать «наоборот»? – Грейнджер насмешливо прищурилась.

– А вот это уже преувеличение и перевирание моих слов, – наставительно помахал пальцем Драко перед самым носом девушки. – С точностью наоборот, это только в отношении тебя. Впрочем, свое отношение к Поттеру я готов пересмотреть, но вот насчёт Уизли не сдвинусь с места ни на дюйм.

– Ладно, принимаю, – сдержать улыбку Гермионе просто не удалось. – Можешь думать в отношении Рональда, что хочешь. Честно скажу, что мне с ним детей не крестить. Насколько я знаю, ни Скорпиус, ни Александр особых симпатий к Розе Уизли не проявляют. Да и к другим Уизли, к слову, тоже.

Драко громко и от всего сердца расхохотался, мгновенно оказавшись возле молодой женщины, и, заключив её лицо в свои ладони, вновь прижался к её губам поцелуем. Правда, на этот раз лёгким и мимолётным, как прикосновение крыльев бабочки.

– Ты знаешь, что я люблю тебя, Гермиона? – Драко смотрел в самые зрачки девушки, и Гермиона Грейнджер отчётливо видела: он не искал в них ответа, лишь открывал ей своё сердце. – И я не жду ответа ни сегодня, ни завтра, ни даже через неделю. Я просто прошу тебя дать мне шанс.

И смело встретив его взгляд, Гермиона накрыла запястья мужчины своими пальцами, честно отвечая на его откровения. Ведь сейчас, когда он открыл ей свою душу, лукавить было совсем неуместно.

– У тебя есть этот шанс, Драко. Более того, я не думаю, что на этот раз тебе придётся ждать желаемого годами. Просто, позволь мне немного времени.

– Ты хочешь, чтобы я отдалился? Не приближался к тебе какое-то время, давая возможность подумать? Если ты хочешь, я это сделаю, даже несмотря на то, что не буду скрывать: мне это будет непросто.

– Не думаю, что тебе стоит отдаляться, – Гермиона лукаво улыбнулась. – По-моему, мы это уже проходили много лет. Просто, не форсируй вопрос, и мне кажется, очень скоро ты получишь тот ответ, который хочешь.

И с этими словами, напоследок сжав его запястья, Гермиона Грейнджер покинула комнату, а Драко ещё долго мечтательно улыбался ей вслед.

========== Глава 33 ==========

Комментарий к Глава 33

В этой главе в основном дети, а не Драмиона, но зато есть именно то, на чем и строился когда-то фф… Пара-тройка тех самых «китов»…

Александр Грейнджер оторвался от очередного изучаемого им фолианта и задумчиво уставился вдаль. Чем больше он пытался найти информацию об этом старинном обряде возрождения рода, тем больше убеждался: ничего конкретного обнаружить в библиотеке Хогвартса он был не в силах. Все доступные справочники давали достаточно туманную и нечеткую информацию, а в библиотеки старинных родов его просто не пустили.

Андромеда Тонкс, которая по логике должна была прыгать от радости, когда будущий преемник Блэков проявил интерес к упомянутому обряду, тоже ушла от прямого ответа. Всё это наводило на мысли, что обряд был не просто граничащим с тёмной магией, а далеко за гранью, как изначально и предполагал Скорпиус. Плюс, Александр очень сильно начинал подозревать, что потребуется жертвоприношение.

Впрочем, если говорить о Скорпиусе, то нужно было признать, что это был ещё один по началу очень сильно беспокоивший Александра момент. После смерти Астории Скорп замкнулся в себе, особенно после того, как стала слишком очевидна разница в поведении Драко по отношению к бывшей жене и матери самого Александра. В чистокровных семьях, похоже, такие моменты обсуждать было не принято, и Драко с Люциусом оставили Скорпиуса вариться в своих домыслах.

Как это ни удивительно, но помог наследнику Малфоев Гарри Поттер. Начальник Аврората и выращенный в своё время магглами, Гарри всегда отличался отменной наблюдательностью, а на «заморочки чистокровных», выражаясь его собственными словами, «чихать хотел». В любом случае, уже на следующие выходные после памятного матча по квиддичу на Гриммо 12, Поттер пригласил друзей Альбуса к себе. Кроме них троих, других приглашённых не было, и в какой-то момент Гарри предложил Скорпиусу поиграть в квиддич. На скривлённые физиономии Альбуса и Александра он просто махнул рукой, и парни вдруг поняли, что «летать» Поттер будет только со Скорпом.

О чем говорил Гарри Поттер с сыном своего школьного врага, в данный момент собиравшегося жениться на лучшей подруге героя, Александр не знал. Но в дом вернулся Скорпиус задумчивым, за обедом мало разговаривал, а когда на следующее утро друзья, наконец, спросили, о чем они разговаривали с Поттером, Скорпиус лишь неопределенно пожал плечами и ответил «обо всем». А потом, вздохнув, он сказал, что Гарри просто объяснил ему несколько моментов их далекой юности, и теперь Скорпиусу намного легче понять собственного отца.

Больше проблем не возникало, и каким-то волшебным образом, Скорпиус принял и Гермиону, как будущую супругу отца, и изменившегося Драко. Лишь однажды, когда Альбус неосторожно заметил, как разительно изменился мистер Малфой, Скорпиус вновь пожал плечами:

– Твой отец говорит, что счастье преображает. Пусть, папа тоже заслужил побыть счастливым…

***

– Александр, a это правда, что у неё на руке заколдованным ножом вырезано «грязнокровка»? – голос Генриетты вывел парня из раздумий, и от неожиданности он несколько раз моргнул.

– У кого?

– А ещё удивляемся, что ты не на Рейвенкло, – Генриетта закатила глаза. – У Гермионы, конечно.

– И откуда такие вопросы? – Александр нахмурился. Что это она обсуждала, и с кем?

Генриетта вздохнула:

– Мы просто как-то разговаривали с Лили Поттер. Я не могла понять, как между мистером Малфоем и отцом Хьюго можно было выбрать мистера Уизли. А Лили начала рассказывать о том времени, что всё было по-другому. А потом она сказала, что Гермионе даже вырезали на руке это оскорбление. Это действительно правда?

– Да, – Александр тяжело вздохнул. – Только мама очень не любит об этом говорить.

– Какой ужас! – Генриетта прижала пальцы к губам.

– Это все в прошлом, Рита. Тебе это не грозит. Благодаря ей, мы с тобой наоборот в почёте. Кстати, а тебе самой-то кто больше нравится? Скорпиус, Джеймс или Хьюго? – с недавнего времени Альбус понял: Скорпиус серьёзно увлечён, и отступил.

– Хьюго? Ты шутишь?! – глаза Генриетты округлились.

– Да, точно. Ты же только что говорила, что рыжие тебе не очень. А как там Джеймс? Впрочем, на него, кажется, имеет виды Шарлотта Гринграсс.

– Это Моруа? Кузина Скорпиуса?

– Она предпочитает Гринграсс. Впрочем, против тебя она не пойдёт.

– Да брось… – Генриетта отвела глаза и покраснела, но потом быстро оглянулась по сторонам и зашептала. – Если честно, то мне больше нравится Скорпиус. Кстати, а ты что думаешь про Лили?

– Поттер? – Александр приподнял бровь. – Серьёзно? И ты тоже?!

– А кто ещё?! – Генриетта от удивления открыла рот. Лучшей подруге Александр очень нравился, можно было сказать, она уже успела в него влюбиться. Как хорошая подруга, Рита решила замолвить за Лили слово, а тут оказывается, её уже опередили?!

– Люциус Малфой намекнул, что Лили была бы мне неплохой партией.

– Серьёзно?! – Рита едва обрела дар речи. – Не какая-нибудь слизеринка?

– Ты слишком много слушаешь Гриффиндорцев, – махнул рукой Александр и хмыкнул. – Но дело вот в чём. Последний из Блэков, Сириус, сделал своим наследником Гарри Поттера. Люциус просто намекнул, что Лили в такой ситуации, при планах Андромеды на меня, неплохой выбор. Но, только после того, как старый лис заметил некоторые симпатии.

– Да, Лили совершенно не умеет скрывать свои эмоции, – вздохнула переживающая за подругу Рита. – Это ведь нужно тренировать, да? Гермиона уже мне порекомендовала…

– Сдержанность привилегия Малфоев, – хмыкнул Александр и подмигнул «тете Рите». – Так что, работай. – Генриетта густо покраснела. – А Блэки ею не славятся. От слова совсем. Только вспомни Вальбургу. Да даже Нарцисса не такая снежная королева, как кажется. А легендарный Сириус – вообще «легенда». Там и другие тоже под стать. С недавних пор познакомился… – и поймав взгляд Риты, хмыкнул. – Портреты.

– Знаешь, я много думала, – Генриетта поджала губы, задумчиво глядя в окно. Если бы на месте Александра сейчас оказались бывшие одноклассники её старшей сестры, то они бы уже закатили глаза. Гермиона тоже имела привычку «думать», правда, в свое время, Гарри и Рон, хоть и подшучивали, нагло пользовались результатами её размышлений. А вот слизеринцы просто насмехались, но их плодами мысленных изысканий мисс Грейнджер и не «угощали».

– О чем? – Александр очень серьезно смотрел на сестру матери. Фамильное сходство было довольно ярким, и парень сходу видел: Генриетта затеяла этот разговор не зря.

– Об её жизни, наследии, выборах. А ещё, об огромном несоответствии того, что мадам министр говорит нам в своей речи в день начала занятий в Хогвартсе, и том самом её наследии.

– Заметила, всё-таки, – Александр кивнул.– Снейп тоже на это намекал, правда, говорил, что только слизеринцы могут подловить. Но им выгоднее не замечать, а значит, только тот, кто должен, поймёт. Но признаться по правде, это было пару лет назад, ещё до её первой речи. Я не совсем уловил все нюансы, а спросить не мог. Я ведь не совсем слушал, точнее сказать, я тогда подслушивал. Но мне кажется, что тебе следует спросить её саму. В конце концов, мама всегда говорила, что половина ответа – это задать правильный вопрос.

На том разговор закончился, но Генриетта возобновила дискуссию на следующем же обеде в доме своей сломившей и прогнувшей магический мир под себя сестры. Тогда она и задала свой вопрос, аккуратно и очень конкретно подбирая слова. Гермиона улыбнулась, откладывая в сторону вилку и нож, и Александр превратился весь в слух. Альбус тоже навострил уши. Скорпиус заметно напрягся. Улыбнувшись, Гермиона кинула:

– Отличный вопрос, давай мы его обсудим позже? Пока, ты первая, кто спросил. А значит, это послание предназначалось тебе, моя дорогая сестрёнка. А ты далеко не первая магглорождённая ведьма в Хогвартсе, и по сути, не первая, кто читал историю магического мира и слышал о наших приключениях. Встретимся позже в библиотеке, и я тебе все расскажу.

– Ты не против, если я присоединюсь? – Александр приподнял бровь.– Честно говоря, я слышал обрывки этого разговора перед твоей первой речью, но ты тогда тоже ничего не объяснила. А вот Снейп, похоже, ответ знал. Или, подозревал.

– Хорошо, можешь присоединяться. Мне давно пора привыкнуть, что ты все слышишь, а последствия меня настигают спустя некоторое время.

– Гермиона, а мы со Скорпиусом никак не можем тоже узнать ответ на вопрос Генриетты? – Альбус Поттер уже успел заметить выражение лица законного наследника Малфоев. Тот явно жаждал узнать ответ будущей мачехи, но спросить бы не решился и под пыткой. Скорпиус слишком очевидно предполагал, что вероятнее всего именно он является причиной нежелания мадам министра распространяться на эту тему сейчас.

– Ладно, вопрос озвучен. А это значит, что вы начнёте искать ответ «семейными способами». Тактики Уизли, Поттеров и Малфоев мне известны с детства, а значит, будет проще объяснить самой, во избежание домыслов и недопонимания, – Грейнджер откинулась на спинку стула и начала говорить. – В магическом мире и его окрестностях некоторое время назад было распространено мнение, что наглая грязнокровка Гермиона Грейнджер ворвалась в этот мир, как слон в посудную лавку, и, толком не разобравшись ни в чем, начала менять его. На самом деле это не совсем так. Мне исполнилось одиннадцать лет почти за год до моего отправления в Хогвартс, и меня посетила Минерва МакГонагалл. В одиннадцать лет у ребёнка начинаются реальные проблемы с контролем Магии, многие чистокровные подгадывают момент зачатия, чтобы рождение было поближе к первому сентября. Даже вызывают роды пораньше, в ситуациях, подобных моей. Естественно, это не распространяется на магглорождённых. В результате, у меня был год, была Минерва и огромное желание учиться и жажда знаний. Надеюсь, эти мои качества никого не удивят. В результате, к моменту моего отправления в Хогвартс, о магическом мире я прочла все, что можно было прочесть.

– То есть, оставалось то, чего прочесть было нельзя, – кивнула Генриетта.

– Или, что читать мне было нежелательно, – кивнула Гермиона.

– Нежелательно для кого? – мгновенно приподнял бровь Скорпиус.

– Для тех, кто готовил меня к моей миссии, – Гермиона усмехнулась. – Нет, чистокровные здесь ни при чем. Но опущенная информация могла бы исходить только от них. Но, что они могли бы мне сказать? Научить о своих традициях, пережитках и предрассудках. Сказать мне, что в этом мире в их глазах я грязнокровка и мне светит или минимальная перспектива карьеры, или замужество за либеральным, отчаявшимся или «второсортным» чистокровным магом, или роль любовницы или содержанки. В этом контексте, хорошо, что информация не была предоставлена к моему сведению. Наши родители же всегда поощряли меня стремиться к звёздам и убеждали, что я могу достичь всего.

– Я не понимаю, – Генриетта нахмурилась. – Но в своей речи ты говорила…

– Узнайте про наш мир и только потом его меняйте? – Гермиона усмехнулась. – Так я и узнала всё, что могла. Но, дорогая, сегодняшняя магическая Англия, это не та страна, в которой мы с Гарри отправлялись в Хогвартс. Министром Магии сегодня является магглорождённая, а на горизонте не маячит Волан-де-Морт, рвущийся устроить геноцид.

Генриетта и Александр кивнули, Альбус и Скорпиус решили спросить значение непонятного слова позже. Но вопрос задал Александр.