Текст книги "Созвездие Грейнджер или Новый Мир (СИ)"
Автор книги: Kitty555
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)
Только после этого, тяжело дыша, Гермиона пришла в себя и взволнованно подбежала к сползающему по стене Люциусу:
– Вы в порядке, Лорд Малфой? Мне позвать колдомедика?
– Не стоит, – отряхнув с мантии несуществующие пылинки, Люциус поднялся в полный рост. – Теперь Вы видите, мисс Грейнджер? Вы сами создали себе боггарт и боитесь ни что иное, как свой страх. И для общего сведения и во избежание дальнейших вопросов: я ничуть не слабее Беллатрикс. И сражался в полную силу. Завтра я жду вас в любое удобное для вас время. Пора вам решить свою маленькую проблему, как могущественная волшебница, а не маггл.
И с этими словами, развернувшись на каблуках, Люциус Малфой, высоко подняв голову и с безукоризненно прямой спиной, покинул зал.
***
Если бы кто-нибудь когда-нибудь сказал юной магглорождённой волшебнице, Гермионе Грейнджер, что человеком, который поможет ей справиться с послетравматическим стрессом войны, станет Люциус Малфой, она бы рассмеялась ему прямо в лицо.
И тем не менее, именно патриарх Малфоев встречал её каждый день в зале для дуэлей менора и, буквально обращаясь в её худший страх, каждый день заставлял её преодолевать свою фобию. С холодным и беспристрастным взглядом, словно ему было абсолютно безразлично, и жёстко отчитывая мадам министра, когда её страх брал вверх над разумом и логикой, поначалу он только принимал образ одержимой Пожирательницы, позже – начал использовать её голос и коронные издевательские выражения.
И постепенно, раз за разом, страхи мисс Грейнджер отступали, пока в один прекрасный день Гермиона поняла, что Беллатрикс Лестрейндж больше не имеет над ней власти. Их последняя дуэль состоялась в том самом зале, где когда-то Беллатрикс навечно врезала в кожу Гермионы ненавистные слова, теперь так тщательно каждый день скрываемые под зачарованными рукавами одежды, и откуда не так давно мадам министр в панике безуспешно пыталась аппарировать, едва не расщепив себя в процессе.
Когда она в очередной раз обезоружила свою ужасную противницу, Люциус, довольно улыбнувшись, кивнул головой и хладнокровно констатировал:
– Поздравляю вас, мадам министр. Наконец, вы избавились от своего боггарта.
Каждый день, появляясь в резиденции Малфоев, Гермиона встречалась с приветливо улыбающейся ей Асторией, немного странно смотревшей на неё Нарциссой, и конечно же, Драко. Вообще, бывший одноклассник её не избегал, но и не стремился заводить с молодой женщиной светские беседы или разговоры. Откровенно говоря, Гермиона, не находила его поведение странным, учитывая их историю и недавние открытия, сделанные бывшим однокурсником, но младшая леди Малфой невзначай что-то обронила о кольцах супружеской верности. Впрочем, мисс Грейнджер просто пропустила слова Астории мимо ушей.
Если бы ещё несколько лет назад Люциусу Малфою кто-то сказал, что он не только будет поддерживать кандидатуру магглорождённой волшебницы, несносной выскочки – Гермионы Грейнджер на политическом поприще, но и помогать ей преодолеть страхи, развитые членом его собственной семьи, и практически будет готов принять её, как супругу сына, с распростёртыми объятиями – он бы не просто не поверил, Люциус бы сходу и не разбираясь использовал определённое непростительное, и под империо засунул язык ненормального туда, где солнце никогда не светит.
И тем не менее, именно это сейчас и происходило с бывшим пожирателем, бывшим сторонником и ближайшим сподвижником Лорда Волан-де-Морта, и прежде одним из самых ярых приверженцев идеи чистоты крови. Более того, теперь Люциус свято верил, что, наконец, поступает правильно.
Быть может, сказалась развиваемая в семье Малфоев испокон веков гибкость ума и способность принять новую информацию, в случае надобности, поменяв даже само мировоззрение, в принципе, редкая черта даже для самых умных людей. Быть может, в новые времена Гермиона Грейнджер стала олицетворять ту власть, к которой всегда стремились Малфои, ведь в конце концов, если верить легенде, один из его предков много веков назад даже пытался жениться на королеве английской, вообще не волшебнице.
Но в любом случае, некогда встреченная им в книжном магазине, девочка с копной непослушных волос, по всем оценкам её преподавателей – потенциально, просто блистательная волшебница с огромным будущим, превратилась в женщину, изменившую его мир. И Люциус, со свойственной ему ясностью ума и сарказмом не преминул отметить, что он, потомственный приверженец идеи чистоты крови, пол жизни слепо следовал за сумасшедшим полукровкой, а на старости лет примкнул к партии магглорождённой.
Ирония судьбы для человека, который когда-то готов был истреблять нечистокровных волшебников с яростью и фанатизмом, достойными лучшего применения. И тем не менее, именно эта молодая женщина подарила его роду самого достойного волшебника за несколько веков, который действительно сможет, проведя соответствующий ритуал, возродить ещё один угасший род: Блэков. А Александр по всем отчетам преподавателей Хогвартса был не менее потенциально выдающимся волшебником, чем его знаменитая мать… Конечно, Скорпиус тоже не подкачал, но по потенциалу соответствовал Драко, а тот в свою очередь в Хогвартсе всегда уступал Гермионе Грейнджер.
Если бы одиннадцатилетнему Драко Малфою кто-то сказал, что он без памяти влюбится в магглорождённую волшебницу, встретив её на перроне Хогвартс-экспресса в первый же день, он бы… Впрочем, он вполне бы мог ему поверить. Особенно сейчас, когда стереотипы, в детстве бетонными плитами заложенные в сознание отцом, были разрушенный самим же Люциусом. Давно прошли времена, когда юный наследник рода не понимал свои чувства и, злясь на самого себя, оскорблял их предмет. Драко уже очень много лет назад осознавал, что обратил внимание на вечно растрёпанную девчонку, или, просто не с зализанной причёской, если и не с самого первого момента их встречи, то во всяком случае, на совместных занятиях с Гриффиндором.
Быть может, потому что всех Малфоев в каком-то смысле с детства готовили выбирать себе в спутницы жизни самых умных, талантливых, блистательных волшебниц? Но идеалистичная магглорождённая ведьма, привыкшая бороться за справедливость и заступаться за незаслуженно обиженных, а со временем Драко понял, что это было свойство всех выращенных не в магическом мире с его строгой иерархии детей, не могла не вступиться за Рона Уизли.
Не могла Грейнджер и не стать на сторону Поттера, когда Драко повёл себя, как высокомерный сноб – её реакция была однозначной и вполне предсказуемой. И откуда бы маленькой, наивной идеалистке-Гермионе даже подозревать, что в тот день, когда Гарри отказался пожать ему руку, Малфоем прежде всего двигали оскорблённое достоинство и обида?! Но в любом случае, камень их распрей был заложен в тот день, и постепенно, за многие годы ссор, взаимных упрёков и оскорблений, он превратился в непреодолимую стену отчуждения.
Очень долгое время Драко не понимал, какие чувства вызывает в нём Гриффиндорская отличница, что ею движет, почему она постоянно стремится доказать себя перед теми, кто в принципе не должен иметь для неё такого огромного значения. Только много лет спустя, уже зрелый мужчина, он осознал, что каждый раз лучше всех вызубрив уроки, магглорождённая девочка доказывала себя перед всем волшебным миром, в принципе, не так уж многим отличаясь от того, как он сам каждый день с раннего детства доказывал себя перед своим собственным отцом.
И конечно же, было неоспоримое притяжение между ним самим и блистательной юной волшебницей, с каждым годом из неуклюжего цыплёнка превращавшейся в роскошную жар-птицу. Быть может, Гермиона не была идеально ухоженной красавицей, как некоторые другие девчонки на Слизерине, или волшебницы, выращенные с единственной целью – удачно выйти замуж, но в ней скрывалась изысканная жемчужина, а именно таких женщин испокон веков подбирали себе Малфои. Но, как мог Драко, взращенный на идеях Лорда Волан-де-Морта, каждый день вбиваемых ему в голову жёстким отцом, даже допустить, что умудрился влюбиться в грязнокровку?
Малфой честно и упорно, рьяно сражался сам с собой много лет, не допуская даже возможности истинного значения своих чувств к Гермионе Грейнджер, хотя несколько раз всё-таки правда прорвалась наружу: например, когда во время чемпионата мира по квиддичу Драко чётко предупредил Поттера и его друзей убраться куда-нибудь подальше. Ведь в конце концов, он тогда ещё и недвусмысленно смотрел на магглорождённую волшебницу. То, что ребята его неправильно поняли, на тот момент мальчику даже не приходило в голову.
Как ни странно, окончательно признал свои чувства Драко в тот день, когда его сумасшедшая тётка пытала юную волшебницу на полу Малфой-менора. Больше в его сознании не оставалось вопросов, но и пути назад тоже не было. В тот день Драко казалось, что на дорогом паркете фамильного особняка в муках корчилась и умирала его собственная душа. Парень не смог бы с точностью сказать, но потом ему всегда казалось, что это он мысленно призывал Добби, ведь как иначе изгнанный из их семьи эльф мог проникнуть в тщательно охраняемый магией его же собственных собратьев-эльфов менор?
А сейчас, день за днём, повзрослевший Драко Малфой вновь и вновь наблюдал за самым большим кошмаром его жизни: Беллатрикс Лестрейндж, наставляющей палочку на Гермиону Грейнджер. Только в этот раз под личиной растрёпанной, обезумевшей ведьмы-фанатички скрывался отец, хладнокровно и в лучших традициях древних родов обучавший магглорождённую волшебницу преодолевать свои страхи так, как положено магам.
Что бы сказал одиннадцатилетний Драко, если бы кто-то дал ему посмотреть картинку такого будущего? Однозначно бы не поверил.
========== Глава 20 ==========
На Рождество Гермиона Грейнджер решила отвезти Александра в Италию. В принципе, ей просто очень хотелось ненадолго уехать из Англии, чтобы нигде вспышки фотокамер не преследовали ни её саму, ни сына. Александр никогда не был вынужден находиться в центре внимания волшебного общества, и почему-то, молодой женщине хотелось оставить это таким образом как можно дольше. Более того, она боялась, что какой-нибудь репортёр, горя излишним энтузиазмом, припрет её сына к стенке, намекая или открыто раскрывая слишком много карт.
Александр от идеи пришёл в полный восторг, впрочем, как и Панси Паркинсон. Новой подруге, каковой Панси теперь себя считала в отношении Гермионы, идея пришлась необыкновенно по сердцу. Стилист мисс Грейнджер, с недавних пор, ставший конфидентом, а в прошлом – самая большая снобка из всех слизеринцев, теперь проводившая больше времени в мире не магическом, чем волшебным, тут же пригласила министра магии остановиться в её особняке в Риме.
Гермиона не могла понять, с чем связан энтузиазм мисс Паркинсон, хотя давно уже заметила, что Панси относится к ней, как к подруге. Сама же Грейнджер хоть особо горячих чувств к Паркинсон не испытывала, но и былая неприязнь давно исчезла. Более того, ситуация с сыном аристократки и отказ Панси подчиняться древним традициям ради своего ребёнка, даже будучи прекрасно осведомлённой об «обычаях» семьи своего мужа, вызывали если и не восхищение, то во всяком случае, уважение.
Впрочем, за несколько недель до отъезда, к величайшему удивлению обеих в прошлом таких разных волшебниц, Александр вдруг робко спросил, если его друзья, Скорпиус и Альбус, могут тоже поехать с ними. Просьба сына застала Гермиону врасплох, но молодая женщина не видела ничего странного в том, чтобы взять с собой, скажем, сына Гарри Поттера. Проблема для неё возникала с юным Малфоем. В результате, Гермиона связалась с Паркинсон, извиняясь за изменения в планах, и сообщила, что её сын хочет взять двух друзей и вежливо отказалась от гостеприимства бывшей Слизеринки, когда Панси рассмеялась:
– Какая глупость, Гермиона! Неужели ты думаешь, что в моем доме не найдётся несколько свободных комнат? Конечно же, бери их с собой. Честно говоря, давно хотелось бы услышать чье-то невинное мнение, сравнивая моего сына и законного наследника Ноттов.
– Панси, ты же знаешь, что у него не было выбора.
– Знаю, – Паркинсон равнодушно пожала плечами. – Прекрасно знаю. Как и прекрасно вижу, что из всех нас, чистокровных, ни одна не может сравниться с тобой. Поэтому, порадуй материнское сердце, дай мне вытянуть всю интересующую меня информацию из маленьких змеёнышей в лучших традициях моего любимого снобского факультета, который никто не представляет достойнее, чем я сама.
Грейнджер лишь рассмеялась, совсем не нуждаясь в дальнейших объяснениях и вопросах. Из того, что она уже слышала от Александра и видела сама, однозначно следовало, что младший сын Теодора, с которым мальчики учились на Слизерине, по не магическим способностям и талантам и рядом не стоял со своим старшим братом, сквибом и сыном блистательной Паркинсон. Впрочем, Гермиона прекрасно понимала и саму Паркинсон: Александр тоже блистал намного ярче, чем законный наследник Малфоя. Хотя, Скорпиус, как и его отец, был достаточно умён.
– Ты ведь меня прекрасно понимаешь, – меж тем, Панси внимательно наблюдала за министром магии. – И нет, не беспокойся, твоё выражение лица, даже глаз, нечитаемы. Даже мускул не дрогнет, губа не дёргается, глаза не вспыхнут. Просто, я знаю, что ты должна так чувствовать тоже. Или, просто хочу верить, потому что иначе ты не просто самая блистательная ведьма нашего поколения, ты ещё святоша и идеальный ангел, а не живой человек. Или, я ошибаюсь? И после всего, что ты испытала за семь лет от Малфоя, его дружков и меня самой, в тебе нет хоть искры удовольствия от осознания, насколько Александр ярче, чем все их дети вместе взятые?
– Я не ангел и не святоша, – мисс Грейнджер сдержанно усмехнулась, спокойно выдержав взгляд Паркинсон. – Далеко не ангел.
– Я так и знала, что на твоих платьях дырочки для крыльев прорезать не стоит, – Паркинсон легко рассмеялась и вздохнула. – Когда ты вытянула всех их из Азкабана, на минуточку я засомневалась. А потом поняла, чего ты добиваешься. Кстати, я слышала некоторые слухи… Ты можешь мне сказать, если это помогло: наш способ, не маггловский?
Гермионе не нужно было задавать наводящие вопросы. Она прекрасно знала, что имеет ввиду чистокровная аристократка, воспитанная таковой до кончиков ногтей, Панси Паркинсон. Новая подруга интересуется её «уроками» с Люциусом Малфоем. Министр магии усмехнулась, позволив губам дрогнуть:
– Да, помогло. Люциус излечил меня от моих проблем полностью. И, кстати, это не «ваш метод»: магглы тоже используют подобное. Чтобы побороть страх, заставляют тебя встретиться с ним лицом к лицу. Это, конечно, подход более жёсткий, но им пользуются испокон веков. Не знаю, почему со мной всегда так осторожничали.
– Потому, что чувствовали свою вину, – спокойно объяснила Паркинсон. – Да и ты всегда слишком тщательно всё скрывала. Мне, например, даже в голову не приходило, что ты избегаешь нас всех, потому что мы вызываем приступы неконтролируемого страха или панику. Я всегда думала, что ты не ходишь на приемы, избегаешь общаться с чистокровными, потому что не хочешь. Мы слишком насолили тебе в прошлом. Поэтому ты нас терпишь, но держишь не то, что на расстоянии вытянутой руки, по другую сторону китайской стены. Оказывается, всё совсем не так. Впрочем, Люциус Малфой, когда не нужно играть в игры, слишком прямолинейный, чтобы ходить вокруг да около. Плюс, он действительно восхищается тобой уже очень давно, об этом все знают. Но я рада, что метод сработал. Хотя, если задуматься, это мало удивительно для человека, который настолько держит все эмоции под контролем и принимает решения, лишь тщательно проанализировав всё детали, как ты. Далеко не удивительно.
Тогда они ещё много о чём поговорили, но в результате Паркинсон заставила мадам министра пообещать, что та в любом случае примет её приглашение погостить в Римском особняке.
– Признаться, я не могу дождаться возможности пообщаться с Александром и отпрысками Малфоя и Гарри Поттера. Особенно, Слизеринца-Поттера, – на прощание фыркнула Паркинсон, и Гермиона вежливо усмехнулась. Что ж, они все действительно не знали Гарри так близко, как она, иначе удивлялись бы намного меньше.
Встреча с Андреасом произвела на мальчиков огромное впечатление. Ни Скорпиус, ни Альбус никогда не проводили слишком много времени с не волшебниками, и мир магглов был для них совершенно чужим. Александр, напротив, привык в детстве играть с не волшебниками, являвшимися его единственным кругом общения, и поэтому чувствовал себя со сквибом – сыном Паркинсон, как рыба в воде. Мальчики очень быстро нашли общий язык, более того, Андреас оказался умным, сообразительным и обладал чувством юмора, хотя порой и напоминавшим сарказм. Всё это быстро привлекло к нему Александра, и постепенно, наследники Малфоя и Поттера тоже подтянулись.
От внимательного взгляда мисс Грейнджер не ускользнуло, что Скорпиус был прекрасно осведомлён о существовании и деталях происхождения перворождённого сына Теодора Нотта. Юный Малфой не задавал никаких вопросов и, более того, был совсем не удивлён встретить копию своего одноклассника, а необыкновенное сходство между сквибом и законным наследником Теодора было исключительным.
Со своей стороны, Гермиона тоже подготовила Александра, и хотя мальчик не до конца смог скрыть свое изумление, поначалу чуть не приняв Андреаса за Томаса Нотта, юный мистер Грейнджер оправился очень быстро. Альбус, однако, явно не был подготовлен, но тоже очевидно не зря был сортирован на Слизерин: несмотря на изумлённое выражение лица, а скрывать эмоции мальчик только начинал учиться, наблюдая за своими одноклассниками, он промолчал.
Каникулы пролетели незаметно, все четверо парней практически одного возраста прекрасно проводили время вместе, а небольшое старшинство Андреаса даже позволяло ему пользоватся некоторым авторитетом и быть неофициальным лидером и гидом во всех их приключениях. Мальчик, выросший в Италии, с удовольствием показывал волшебникам местные достопримечательности и руководил всеми экскурсиями и путешествиями.
– Андреас всё ещё хочет заниматься искусством? – мягко прошептала Гермиона на ухо Паркинсон. – Очень чувствуется, что он досконально изучил всё, что Италия может ему предложить.
– Да, ровно как и все остальные страны Европы. На следующие праздники попроси его провести тур по Парижу или любому другому городу Италии, Франции, да любой страны, – усмехнулась Паркинсон.
– Это замечательно, Панси. Но я по-прежнему считаю, что если он решит сменить карьеру на политику, то сможет добиться огромных высот. Он обладает всеми качествами, нужными для этого.
Паркинсон лишь кивнула головой, задумчиво глядя на плещущиеся под ними воды. В этот день по настоянию Андреаса, они поехали в Венецию, и сейчас, сидя на борту небольшой лодки, наслаждались многочисленными достопримечательностями города.
– Я слышала, ты была приглашена на новогодний бал в менор? – Панси вопросительно приподняла бровь на молодую женщину, которую давно уже считала подругой. Похоже, можно было изгнать Паркинсон из высшего общества, но вытряхнуть высшее общество из Паркинсон было невозможно.
– Да, я получила приглашение, – выражение лица мисс Грейнджер было нечитаемо. – Вместе с включённой туда небольшой запиской от Люциуса, мягко намекающего мне, что больше причин отказаться, насколько он знает, у меня нет.
– Люциус может быть прямолинейным, когда ему не нужно затаиваться в кустах, – вновь напомнила о не раз уже подчеркнутом ею наблюдении Панси Паркинсон. – Нам нужно выбрать для тебя платье, посмотрим несколько бутиков в Италии, а в крайнем случае, завтра махнём в Париж. Да, мой камин подключён, мы можем обернуться за несколько часов, пока Андреас и мальчики заняты чем-то другим. В любом случае, никто, кроме Андреаса, задавать вопросов не будет, только, если мы что-то привезём из Парижа, придётся до поры до времени не показывать. Андреас раскусит нас моментально.
– Он все ещё интересуется индустрией дизайна и фасонов?
– Скорее, в данный момент, миром моделей, – хмыкнула Паркинсон. – Такой же бабник, как и его отец. Порой мне кажется, что он увлёкся фотографией и фасонами только для этого.
– Очень изобретательно с его стороны, – губы Гермионы дрогнули в тонкой улыбке. – И всё-таки, хитрый политик.
– – Слизеринец до мозга костей, и не в первом поколении, – процедила Паркинсон и перевела разговор на другую тему.
Римские каникулы пронеслись, как один день. Вопреки себе, мисс Грейнджер обнаружила, что прекрасно провела время. Альбус выглядел абсолютно счастливым, как и Александр, чья дружба с сыновьями её друга и врага детства напоминала Гермионе её саму, Гарри и Рона. Скорпиус вёл себя безукоризненно, но порой министру магии казалось, что наследник Малфоев внимательно приглядывается к ней самой. Впрочем, он был настолько вежлив и галантен, что девушка диву давалась, откуда все это в мальчике одиннадцати лет.
– Не понимаю, чему ты удивляешься? Со стороны Александр выглядит точно так же, – пожала плечами наблюдательная Паркинсон, когда её гостья высказала вслух свои размышления. Гермиона не спорила, но прекрасно знала, что на самом деле Александр далеко не так сдержан, как законный наследник Малфоя. И тут же мысленно усмехнулась: Кричер бы её тут же поправил, что Александр – наследник Блэков, а в их роду испокон веков развитию сдержанности уделялось намного меньше внимания.
Когда пришло время проститься, мальчики сердечно обняли Андреаса, Александр крепко пожал ему руку и обещал встретиться в будущем, прекрасно осознавая, что его мать тесно общается с мисс Паркинсон. Альбус чистосердечно пригласил Андреаса навестить его в Лондоне, получив изумлённый, хоть и мимолётный взгляд от Скорпиуса.
Юный лорд Малфой прекрасно понимал, что шансы исполнения планов его друга Поттера ничтожно малы: сквиб-Паркинсон никогда не появится в магическом Лондоне, догадалась Гермиона. Сам же Скорпиус лишь размыто высказал своё удовольствие возможности познакомиться, но планы на будущее оставил туманами и ничего конкретно не сказал.
– Истинный Малфой, – вновь услышала у самого уха голос бывшей Слизеринки мисс Грейнджер. – Он не будет давать обещания, которые знает, что не может выполнить. Более того, уверена, к встрече с Андреасом он был прекрасно подготовлен.
– И был предельно сдержан и вежлив, – усмехнулась Гермиона. Отнюдь не таким она помнила общение членов семейства Малфоев с не волшебниками.
– Много воды утекло, да и ветер изменился, – не без легкой грусти проговорила Паркинсон. – На самом деле, всё очень ожидаемо, мисс Грейнджер. Думаю, будущее не перестанет вас удивлять, милочка. – Гермиона не смогла сдержать улыбку: последние фразы подруга произнесла намеренно аристократическим тоном, одновременно пародируя всех великосветских леди, с которыми министр магии сталкивалась на протяжении своей уже отнюдь не короткой жизни в волшебном мире. Паркинсон намекала сразу на миллион маленьких и больших деталей, и Гермиона её прекрасно понимала.
Вскоре, четверо волшебников покинули гостеприимный особняк Панси, сели в обычное маггловское такси и через час исчезли в международном камине министерства магии Рима.
========== Глава 21 ==========
С самого раннего утра Александр, состроив самую жалкую и щенячью рожицу, которую Гермиона когда-либо у него видела, принялся умолять мать отпустить его в менор. По всей видимости, Люциус и Нарцисса велели ему и Альбусу по возможности появиться в резиденции как можно раньше, и теперь он всячески стремился исполнить просьбу Малфоев.
Про себя Гермиона, конечно же, догадывалась, что вездесущая Нарцисса вероятнее всего хочет удостовериться в пристойности роб, которые мальчики намереваются надеть на бал. Конечно, в достойности одежды своего сына и наследника Поттеров мисс Грейнджер совершенно не сомневалась: эти самые робы им помогла выбрать в Италии Панси Паркинсон, да и что греха таить, давно прошли те времена, когда мадам министр не могла подобрать достойный и соответствующий оказии наряд.
«Были бы деньги или средства, а тебя всегда оденут по высшей категории», – сказал когда-то Гарри Поттер после рождественского бала во время их четвёртого года, и был совершенно прав. Тогда, юный Поттер просто зашёл в один из дорогих магазинов одежды и велел подобрать ему робы, не заботясь о цене. Впоследствии, Гарри шутил, что одежду ему подбирали «не заботясь о цене, но в пределах размеров счёта в банке Поттеров».
В принципе, Гермиона тогда выбрала себе платье для рождественского бала по точно такому же принципу: её родители были вполне самодостаточны, и единственное сожаление, которое высказала мать – что она не могла пойти на шоппинг в Хогсмид вместе с дочерью. Не будучи волшебниками, родители Гермионы не имели никакой возможности навещать девочку на протяжении учебного года.
Но именно поэтому, ровно в назначенный срок Гермиона Грейнджер сейчас стояла возле ворот Малфой-менора совершенно одна: Александр испарился через каминную сеть ещё рано утром. По привычке сделав глубокий вдох, министр магии оправила элегантное бордовое платье, сверкающее, переливающееся и прилегающее к фигуре, словно вторая кожа, и уверенным шагом направилась к входу. На этот раз, она совершенно не чувствовала беспокойства или страха, лишь обычное лёгкое волнение перед «высокосветской» вечеринкой.
Машинально поправив тёмную перчатку до локтя, Гермиона старательно растянула губы в той самой аристократической улыбке, которую тренировала уже не один год, и приветливо кивнула встречающим её домашним эльфам. Крошечные существа почтительно поклонились, исполняющий обязанности швейцара, тут же заверил её, что присутствие мадам министра – огромная честь для благородной семьи Малфоев, и мисс Грейнджер незамедлительно провели в гостиную.
Украшенная для рождественского бала, огромная зала выглядела абсолютно безукоризненно. Светящаяся серебристым и голубым убранством, она вызывала благоговение и восторг, впрочем, как и всегда, демонстрируя безукоризненный вкус хозяйки менора. Через мгновение, безусловно оповещенная о прибытии гостьи, Нарцисса материализовалась подле мадам министра, изящным жестом сжимая её пальцы и лично пользуясь случаем приветствовать мисс Грейнджер на своем балу. Уверив Гермиону, что мальчики скоро спустятся, Нарцисса, не переставая, щебетала дифирамбы Александру, не забывая при этом целенаправленно делать комплименты и его матери, от которой он явно унаследовал острый ум и исключительные способности. Не сдерживая улыбку, мисс Грейнджер благодарила леди Малфой, не забывая в ответ сердечно восхищаться Скорпиусом.
Мальчики спустились через несколько минут, и Александр мгновенно отыскал мать взглядом. Все трое выглядели необыкновенно хороши собой в праздничных робах, подчеркивающих унаследованную привлекательность их отцов. Губы мисс Грейнджер невольно сжались в тонкую линию, когда она в который раз убедилась в необыкновенной внешней схожести обоих сыновей с Драко.
Впрочем, уже имея честь и возможность лицезреть обоих отпрысков Теодора Нотта, молодая женщина больше не удивлялась. Это была ещё одна деталь волшебного мира, не поддающаяся объяснению обычными законами маггловской генетики: по какой-то причине, наследники волшебных родов были просто ходячей копией своих папаш.
Гермиона услышала, как рядом с ней едва слышно хмыкнула Нарцисса Малфой, впрочем, тут же взяв себя в руки. Мальчики подбежали к ним через мгновение, леди Малфой сделала им комплименты, ещё раз подчеркнув, насколько замечательно они все трое выглядят и, вежливо извинив себя, отошла в сторону приветствовать других гостей.
Александр восхищенно обнял мать, тут же начав рассказывать о том, как замечательно они провели день, Скорпиус сделал ей изысканный комплимент, явно указывающий, что мух на своих собственных уроках этикета он никогда не ловил, а Альбус молча поднял оба больших пальца вверх, сопровождая восторженный жест не менее восторженным взглядом.
Девушка рассмеялась, мысленно напомнив себе, что ей нужно поговорить с Джинни о «пристойном выражении восторга» её отпрыском, но если признаться по душам, чистосердечное выражение эмоций Альбуса было ей намного приятнее, чем холодная и заученная вежливость. Впрочем, если судить по лицу Скорпиуса, то поучительную речь средний сын Гарри Поттера вероятнее всего услышит от будущего лорда.
Вскоре, заиграла музыка, и появившаяся на небольшом помосте, Нарцисса Малфой приветствовала гостей, объявляя Рождественский бал открытым. Послышались аплодисменты, уже собравшиеся в полном составе, гости устремили взгляды на площадку для танцующих, и то ли для Альбуса, то ли для Александра, Гермиона мягко произнесла:
– Сейчас, хозяева откроют бал.
Младший Малфой одарил её слегка удивлённым взглядом, словно вопрошая, если такую очевидную деталь стоило уточнять, но промолчал. Впрочем, юный лорд был совершенно не уверен, что вообще должен был услышать сказанные тихим голосом слова мадам министра. Меж тем, в центре залы появились Люциус и Нарцисса, тут же закружившиеся в изысканном вальсе. Невольно, Гермиона залюбовалась безукоризненно красивой картинкой: оба высокие, стройные, необыкновенно изящные, супруги являли собой по всем правилам подобранную аристократическую пару.
Через мгновение к ним присоединились Драко и Астория, и Гермиона догадалась: небольшая задержка была рассчитанной и намеренной. Рядом с ней, мальчишки с восторгом наблюдали за двумя парами, через несколько туров вальса, к ним начали присоединяться другие танцующие, и совсем вскоре весь зал являл собой картину кружившихся в вихре элегантных пар.
Гарри и Джинни присоединились к танцующим последними, но про себя мисс Грейнджер отметила, что и они являли собой пару вполне гармоничную. Незаметно присев возле одного из столиков, Гермиона краем глаза отметила, как от противоположной стены оторвался Теодор Нотт, целенаправленно направляясь к ней, но его опередили.
Отвлёкшись на Тео, мадам министр не обратила внимания, когда среди танцующих пар произошёл небольшой шифт: усталая Астория отделилась от танцующих, направляясь к новоприбывшим и слегка опоздавшим гостям, Драко занял место отца в паре с Нарциссой, а Люциус теперь стоял перед ней самой, галантно протягивая руку в приглашении. Растеряно моргнув, мисс Грейнджер, однако, мгновенно совладала с собой и растянула губы в самой светской улыбке, на которую была способна, изящно поднялась с места и вложила пальцы в протянутую ладонь старшего лорда Малфоя.
– Мисс Грейнджер, не окажите ли мне честь? – Люциус вопросительно приподнял бровь, одарив девушку изысканной улыбкой, но Гермиона чётко знала: его приглашение не было вопросом.
