Текст книги "Созвездие Грейнджер или Новый Мир (СИ)"
Автор книги: Kitty555
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)
– И тебя не хватила кондрашка от одного предложения, что ты будешь выполнять роль домового эльфа для грязнокровки? – Гермиона не удержалась от шпильки, но Малфой даже бровью не повёл. Точнее, его ловкие пальцы даже на мгновение не остановились, продолжая выделывать круговые движение и массажировать её усталые мышцы.
– Хватит уже, ладно? Прекрасно же всё сама знаешь, зачем опять строить барьеры? Или ты предпочла бы на моем месте сейчас моего отца, ведь каким-то образом, в отличие от меня, Люциус для тебя красной тряпкой совсем не является. Да и вообще, если ты думаешь, что я не помню реакцию твоего тела, то ты глубоко ошибаешься. На самом деле, я не могу забыть. Так что, не надо лукавить, Гермиона, тебе было хорошо со мной и сейчас тоже неплохо.
– А с каких это пор мы с тобой называем друг друга по имени? – Гермионой сама не знала, чего сейчас брыкается, цепляясь к нему с придирками, ведь Малфой вёл себя вполне дружелюбно. Как, впрочем, и вообще вёл себя в отношении неё последнее время.
– А что, постель это недостаточная причина для более близкого знакомства? Или как там говорят магглы в таких случаях, – Драко беззлобно усмехнулся, Гермиона чувствовала это в его голосе. – В любом случае, могла бы попробовать меня назвать по имени. Оно не такое сложное, думаю, не составит труда запомнить.
– Малфой, зачем ты здесь? – Грейнджер вздохнула и попыталась подняться с кресла, но мужчина не позволил, не больно, но уверенно надавив на плечи и удерживая её на месте.
– Можно подумать, так сложно догадаться, – он глухо выдохнул и, нагнувшись, едва ощутимо прикоснулся губами к её шее. – Знаешь, сколько раз за последние годы я вспоминал вкус твоей кожи, тонкий аромат твоих духов, дрожь твоего тела, звуки наслаждения, срывающиеся с твоих губ? Могу лишь сказать, отнюдь не дражайшую супругу я представлял перед собой каждую ночь. Давай я уже всё скажу по слогам, чтоб без вопросов: я люблю тебя, и при том очень давно. Когда я это понял? Вот честно, не знаю, но то, что прикипел к тебе с первого взгляда, это однозначно. Иначе, ты не думаешь, что моя обострённая реакция на тебя буквально с первой минуты была совершенно нелогичной? Ведь в конце концов, не одна ты была магглорождённая волшебница, но больше ни на кого я не прыгал.
– А я думала, это потому, что сама влезла как-то, защищая Рона Уизли, – тихо проговорила Гермиона.
– Да, не без того. Ты вообще много лезла на рожон, ну, что делать, обострённое чувство справедливости, как говорит мой отец. Вечно заступаешься за обиженных и оскорблённых, будь то Рон Уизли, домашние эльфы или приговорённые Пожиратели смерти. Забавно, но Александр это от тебя унаследовал, если бы шляпа не унюхала кровь Малфоев, заперла бы на Гриффиндор за милую душу.
– Не бойся, не заперла бы, – Грейнджер устало вздохнула, вновь прикрывая глаза и расслабляясь. – По идее, ему место на Рейвенкло. Безрассудства в нём нет ни на кнат, хотя на отсутствие смелости пожаловаться не может. В общем, Слизерин для него не такая уже неожиданность, если уж совсем честно. Да и воспитал его практически Снейп, а мы все теперь прекрасно знаем, что он, наверное, один из самых смелых и отважных волшебников своего поколения. Правда, геройствовал он не ради убеждений, а в первую очередь из-за любви к матери Гарри. Но это уже, по сути, детали.
– Учтено, баллы в копилку Гриффиндора, – усмехнулся Малфой. – В любом случае, как насчёт сходить со мной на ланч? Твоя секретарша успела сказать, что ты даже не завтракала сегодня, похоже, у них с твоим домашним эльфом против тебя заговор: присматривают, как за маленькой.
– Вот именно, что как за маленькой, – тряхнула копной тщательно уложенных, густых волос Гермиона. – Следят, чтобы я не забыла о питании, отдыхе, сне.
– Ну, что делать, мадам министр, – Драко скривил губы в хитрой улыбке. – Вообще-то, это обязанности супругов таких важных лиц, как вы, но покамест роль свободна, приходится им выполнять обязанности.
– А ты, я смотрю, решил вступить в их банду нянек? Поэтому тянешь меня на ланч? – она насмешливо изогнула бровь.
– Я решил взять ответственность на себя полностью и упразднить их позицию, как ненужную, – резко развернув кресло с сидящей в нём женщиной к себе, Малфой теперь серьезно смотрел ей в глаза. – У тебя на столе уже лежит бывший браслет Астории. Ты прекрасно знаешь, что это значит.
– Знаю, – Гермиона вздохнула и поднялась с места, подойдя к окну и обхватив себя руками за плечи. – Я собиралась отдать его обратно. Вместе с экспонатом Гринграссовским. Во всяком случае, попытаться это сделать.
– Но потом ты рассудила, что это не самый лучший твой ход для Александра, – Драко не сводил с неё серьезного взгляда, но пока не предпринимал никаких попыток приблизиться.
– Да, мой брак с тобой был бы для него лучшим вариантом, и я знаю, вы все его рассматриваете, как уже в кармане, – спокойно проговорила Гермиона. – Хотя, если уж совсем начистоту, не так уж сильно Александру нужен ваш титул или имя Блэк. Он бы мог вполне неплохо устроиться, живя и под моей фамилией.
– Но если он станет наследником Блэков, для него откроется ещё пара-тройка путей, – напомнил младший лорд Малфой, усмехнувшись.
– Само собой, но мне сейчас интересно не это, – Гермиона подняла глаза и решительно скрестила взгляд с молодым мужчиной. – Малфой, ты ведь сейчас ведёшь здесь переговоры, даже не беря во внимание мои чувства к тебе. Я бы сказала, что это только долг рода и чести, у тебя сын и ты обязан, но перед этим ты признался мне в любви. Что, тебе совсем неважно, что я лично чувствую к тебе, как к мужчине?
– Я, конечно, мог бы сейчас парировать, что в чистокровных браках любовь не главное, – Малфой и бровью не повёл. – И это, безусловно, так, но зачем мне тебе врать? Опять опускаться до детских пререканий и подколок? Я что, идиот, страдающий самообманом, и не понимаю, что тебе не за что сейчас меня любить? Я помню наши отношения в школе, а ты не мазохистка. Но я ещё и наверняка знаю, что тебе хорошо со мной, можешь даже не пытаться отрицать, а ещё, ты слишком чиста, не злопамятна и объективна. Если ты увидишь, что я изменился, или позволишь себе рассмотреть меня сегодняшнего, а не постоянно видеть перед собой глупую марионетку своего отца, одиннадцатилетнего мальчишку с тщательно промытыми мозгами, то если и не твою любовь, то хотя бы симпатию я вполне могу заслужить. Для начала мне хватит. Ты понимаешь, Гермиона, моё мужское самолюбие переживёт, что ты не влюблена в меня без памяти, зато оно получит, наконец, давно желаемую женщину.
– А ты действительно сейчас режешь правду, не хуже любого Гриффиндорца, – качнула головой мадам министр магии.
– Брось, дорогая, ты же прекрасно знаешь, что даже политики говорят правду, когда им это выгодно. А мы, Слизеринцы, политики до мозга костей и сразу из пелёнок. Так как насчёт ланча, мадам министр?
Гермиона задумчиво смотрела в его всегда холодные, расчётливые, серые глаза, сейчас открытые и позволяющие заглянуть в самую душу, и явно ничего не скрывавшие. А потом, рассудительная и логичная, мисс Грейнджер кивнула и потянулась за своей палочкой:
– Сочту за честь присоединиться к вам, лорд Малфой.
– Драко, – усмехнулся тот, галантно протягивая ей локоть. – Мы же договорились. Или, ты меня в постели тоже будешь называть по фамилии? Или вообще «Лорд Малфой»? Нет, я вполне могу и привыкнуть, даже пару-тройку сценариев придумать…
– Закатай губу, лорд Малфой, – фыркнула Грейнджер. – Пока тебе это не светит.
– Пока, мадам министр. Ключевое слово, это «пока».
Комментарий к Глава 28
Поскольку появились вопросы: ИЗМОЖДЕ́НИЕ – Состояние крайнего истощения, изнурения. Из словаря.
========== Глава 29 ==========
Астория Гринграсс покинула этот бренный мир ранним утром. Падал первый снег, и Гермиона Грейнджер неожиданно подумала, что несчастную молодую волшебницу придётся опускать в холодную, промерзшую землю. Впрочем, несмотря на снегопад, небо в это утро было удивительно голубым, словно сама магия улыбалась им. Конечно, смерть Астории отнюдь не была неожиданной: после встречи с Генриеттой, младшая леди Малфой словно сдалась и, смирившись, подчинилась судьбе. Казалось, Астория решила, что дотянула до того момента, который ожидала, смогла лицезреть событие, ради которого так отчаянно цеплялась за жизнь. И теперь отпустила.
Астория успела благословить Скорпиуса на брак, который разрушит древнее проклятие Гринграсс. Астория успела передать сыну фамильный перстень Малфоев, испокон веков носимый на руке леди рода. Астория увидела то, что так хотела, и просто решила уйти. Вернувшись в менор, она отказалась пользоваться медальоном с кровью Грейнджер и принялась спокойно дожидаться конца. Интересно, но её прежде выматывающая боль больше не возобновилась.
Астория считала, что всё-таки в этом была заслуга крови Гермионы и медальона. А вот сама мадам министр магии, бывший невыразимец, осмелившаяся своими исследованиями приподнять завесу тайн самой магии, Грейнджер верила, что проклятие отпустило Асторию, когда она благословила своего сына на потенциальный брак с грязнокровкой. Женщина была прощена старинным проклятием. Конечно, оно не соизволило пощадить ей жизнь, но сама Гринграсс считала, что этого и не могло быть. Астория в глазах проклятия занимала место Гермионы Грейнджер, и проклятье не могло быть снято, пока этот факт бы не изменился. Впрочем, ей было оказано милосердие в виде тихого, безболезненного ухода.
Люциус Малфой появился на пороге гостиной мадам министра с самого утра. Кричер на пару с Тинки тут же засуетились, почтительно кланяюсь лорду Малфою, наперебой предлагая ему чай, кофе, что-нибудь покрепче, завтрак, обед, ужин… Гермионе пришлось приказать обоим утихомириться и выслать их из комнаты.
– Вам придётся простить своих слишком инициативных маленьких друзей, – насмешливо хмыкнул лорд Малфой-старший. – Ведь назвать их слугами в этом доме никак язык не поворачивается. Но оба слишком хорошо знают обычаи чистокровных, и знают, что следует дальше.
– И вам доброго утра, милорд, – почему-то, Гермиона очень сильно подозревала, что её право решать за себя только что кончилось. – Быть может, примите их предложение чего-нибудь? Я очень сильно подозреваю, что они вам звёздочку с неба сейчас поджарят. Или засахарят к кофе.
– Вполне может быть, мисс Грейнджер, – задумчиво проговорил Люциус и опустился в кресло. – Но мне сейчас нужна совсем другая звезда.
Лорд Малфой щелкнул пальцами, и к огромному изумлению мадам министра, шкатулка с браслетом рода Малфой, недавно доставленная Гермионе Асторией, незамедлительно оказалась на столе перед ним.
– Хватит играть в игры, – Люциус устало потёр переносицу. – На самом деле, Ваш выбор окончился ещё тогда, когда вы произвели на свет наследника нашего рода. Или, как будет в данном случае, наследника для рода Блэк. Не знаю, сталкивались ли вы когда-либо с подобными нюансами в ваших впечатляющих исследованиях нашего мира и его истории, обычаев и традиций, но в родах, в которых накладываются брачные чары, подобно нашим, если тебе случилось стать отцом ребёнка волшебницы, ты непременно должен на ней жениться. У вышеупомянутой волшебницы, кстати, выбора тоже нет: вы не можете отказаться, я имею ввиду. Именно поэтому, моя дорогая, Артур Уизли тогда и разорвал помолвку своего сына с вами. А я-то думал ещё, что он опять опозорил свой род. Но Артур опозорил род мой. Впрочем, между нами со старшим Уизли никто никогда амортенцию не разливал, нечего и Мерлина поминать. – Малфой хмыкнул. – Другими словами, удивляться не стоит.
– Знаете, меня всегда изумляло, как вас совершенно не интересуют чувства вовлеченных во всё это людей, – Гермиона зябко обхватила себя руками за плечи и тряхнула пышными волосами.
– Да бросьте, мисс Грейнджер, – Люциус вдруг ей заговорщицки подмигнул. – Вы вполне компетентный окклюмент, но смею предположить, что мой сын вам далеко не противен. И если бы ситуация изначально была другой с момента нашего знакомства, вас бы уже лет в четырнадцать ввели в наш дом, как будущую невесту. Уж поверьте мне, были подозрения, когда Драко с первого курса не мог заткнуться о «гениальной магглорождённой подруге Гарри Поттера»… А у мужчин нашего рода тоже есть свои таланты, вы давно уже относитесь к нему теплее. Драко избрал правильный путь, медленно открывая себя перед вами, и вы это знаете не хуже, чем я.
– Совершенно не скрываете козыри в кармане? Вы ли это, Лорд Малфой? – Гермиона закатила глаза в притворном ужасе.
– Бросьте, мисс Грейнджер, вы слишком умны. Хватит уже играть в игры. И на будущее, мы с вами на одной стороне, притом, уже очень давно. Прошу вас, сегодня же наденьте браслет, иначе всех Малфоев начиная с Драко постигнет Кара, а это включает и вашего сына, и Скорпиуса. Так что, подумайте хорошенько: проклятие Гринграсс было не сахар, но поверьте мне на слово, мисс Грейнджер, нарушение законов нескольких родов одновременно будет не слаще…
– Этот браслет, – Гермиона зябко повела плечами. – Это символ заключения договора?
– Да. Их передают во время сговоров патриархов. Потом, официальное предложение и кольцо для помолвки. Затем, брачная церемония и обручальное кольцо. Вас никто не торопит, мы готовы ждать, но браслет Вы должны надеть, как символ сговора.
– А как же траур? – Гермионе казалось, что она хватается за соломинки. Впрочем, если Люциус это и понял, то избрал не озвучивать.
– Сговор заключить мы обязаны, у Вас сын, Гермиона, и если раньше Драко о нем не знал и был не свободен, то теперь это не так. Магия обязывает его принять ответственность. Со всем остальным можно подождать. Более того, у Блэков виды на Александра, обряд возобновления рода тоже нужно учитывать, там есть некоторые нюансы. Так что, думаю, мы всё приурочим к тринадцатилетию Александра. В этом возрасте мальчикам надевают на палец кольцо наследников рода.
Гермиона кивнула. Она знала, что церемония возобновления рода, на которую со дня рождения Александра надеялись Кричер и Найджелус Блэк, не безболезненна, правда, не для её сына… Сейчас Люциус явно намекал на то же самое, но с определенной целью. Какой… Гермиона не знала. Но мужчина слишком очевидно предусмотрел детали и в голове проиграл события на несколько лет вперёд. Про себя мадам министр, невыразимец, годами изучавшая древние традиции из всех известных источников, вновь усмехнулась: сколько ни читай, часть традиций в этом мире всё равно не записана. Но вот чистокровные о них осведомлены.
Древние рода передавали информацию из уст в уста, от отца сыну, и как последняя ниточка безопасности – через свои портреты. Что «позабыл» сказать ей, избрал не упоминать или просто, о чём промолчал Ниджиллиус Блэк? В душе Гермиона знала: по всей видимости, ни о чём хорошем. Впрочем, вопреки себе, именно Люциусу она сейчас доверяла больше, чем портрету Блэка: у Малфоя к ней был другой интерес. Ему она не нужна была для «возобновления рода», если уж личный интерес для него и присутствовал, то совсем другого рода. Меж тем, мужчина внимательно наблюдал за ней:
– Наденьте браслет, мисс Грейнджер, – мягко проговорил Люциус. – Я не могу заставить Вас это сделать, выбор должен быть Ваш. Но я и не смогу защитить Вас, пока Вы официально не примите наш браслет и не защёлкните застёжку.
– Как дверцу мышеловки, – усмехнулась Гермиона. – Хотя, сыр там знатный.
– Вы и представить себе не можете, дорогая моя, как важен именно для Вас этот самый «сыр», – хмуро качнул головой Люциус. – Надевайте браслет. И прошу Вас, поверьте: я именно на Вашей стороне, а обряд Блэков мне, как пергаменту огонь. Ни к чему.
– Как рыбке зонтик, – усмехнулась Гермиона. – Мне больше нравится это выражение.
– Очень образно и в самую точку, – улыбнувшись, согласно кивнул Малфой. – Надевайте браслет, мисс Грейнджер.
Вздохнув, Гермиона протянула руку и надела на запястье браслет со сверкающими драгоценными камнями в виде рун и застёжкой-гербом Малфоев. С громким щелчком, он сверкнул на её запястье и замочек пропал. Впрочем, Гермиона уже знала: она сможет его снимать после официального обряда венчания. Как только на её пальце окажется обручальное кольцо, браслет договора станет ненужным. Вообще-то, браслеты почти не использовали, кроме символики, и сейчас Гермиона задалась вопросом, если Люциус настаивал на её непременном ношении предмета обряда договорённости именно благодаря планам Блэков.
И что значит, что только в этом случае он сможет её защитить? Как? От чего? На её вопросы Люциус не ответил. Лишь поднялся с места, почтительно и галантно поцеловал ей руку и, склонив голову в лёгком поклоне, исчез в зелёном пламени камина.
***
– Слышь, Малфой, как думаешь, нам теперь нужно все плакаты предвыборной компании Мадам Министра менять с «Грейнджер» на твою фамилию?
– Что ты несёшь, Флинт? – Скорпиус нахмурился, раздраженно оборачиваясь к Майклу. Старший сын некогда капитана команды отца по квиддичу, Маркуса Флинта, сейчас ухмылялся во все тридцать два тщательно исправленных магией зуба. Всё-таки, стоматологические проблемы у Флинтов были фамильными, если верить Люциусу.
– А что здесь такого? – быть может, старше Малфоя всего лишь на несколько лет, юный Флинт возвышался над второкурсником на две головы. Тоже фамильное. – Можно подумать, что это большой секрет. Пока была жива твоя маменька, вы все были защищены, ты сам в первую очередь. А вот теперь грешки твоего папули хорошенько ударят по всем вам рикошетом.
– Скорпиус, что он несёт? – до этого безучастно читавший книгу на своей кровати, Александр Грейнджер настороженно приподнял голову.
Конечно, наблюдательный сын министра магии не оставил без внимания, что последние пару дней за их со Скорпиусом спинами все слишком активно перешептывались. Точнее, перешептывались они уже с первого дня приезда в школу. Поначалу, Александр рассудил, что это появление в волшебном мире Генриетты вызвало такой наплыв интереса, но очень скоро понял, что объектом сплетен являлись он сам и Скорпиус. Сперва, это открытие его необычайно удивило: их схожесть уже давно перестала быть новостью, возможную родственную связь обсудили, а их косточки перемыли ещё в прошлом году, и юному Грейнджеру казалось, что все уже успокоились и примирились с фактом, что каким-то образом, он является незаконнорожденным сыном Драко Малфоя.
Как это было возможно при всей предусмотрительности чистокровных именно в таком вопросе, Александр пока не вычислил, и честно говоря, проведя многие часы в библиотеке, понял, что ответа там не найдёт. С детства привыкший, что в таких случаях нужно спрашивать у домашних портретов или Кричера, Александр тут же воплотил в жизнь свой обычный план, но ответа к своему огромному удивлению не получил.
Портрет почтенного патриарха Блэков просто смотался из рамы, пробормотав что-то невнятное, а преданный домашний эльф отвёл глаза и, не без почтительного поклона, сообщил молодому хозяину, что для ответа ещё не пришло время. При этом, домашний эльф как-то подозрительно бросал косые взгляды на портрет, и Александр понял, что всё-таки был прав: за ответом нужно идти к бывшим патриархам рода чистокровных.
Конечно, мальчик небезосновательно полагал, что живой Люциус или даже сам Драко знают ответ на интересующий его вопрос ничем не хуже, чем почившие родственники, но очень сильно подозревал, что они будут молчать. Впрочем, если верить в намёки Кричера, а эльфу Александр верил всегда, то разгадка интересующей его тайны найдётся в свое время.
И вот теперь мальчик понимал, что Майкл Флинт ответ на интересующий его вопрос либо подслушал, либо узнал. А учитывая, что наследнику рода Флинтов уже исполнилось тринадцать, официальный возраст «взрослого» волшебника даже в самых консервативных семьях чистокровных, Александр навострил уши и обратил всё свое внимание на старшего мальчика.
– Так что за бредни ты там сейчас распространяешь? И с чего бы это всем вдруг пойти голосовать за Люциуса? – Александр скрестил руки на груди, явно провоцируя товарища по факультету на более подробную информацию. Скорпиус молчал, поддерживая своего негласного брата и даже не сомневаясь, что тот умело ведёт игру.
– Грейнджер, отвали. Никто не претендует на место твоей мамочки, да его просто близко не подпустят. Для половины волшебного мира она символ, вторая половина её обожает, при этом куча чистокровных за редким исключением обязаны ей существованием рода, и это если не учитывать, что с её политикой не согласно лишь мизерное меньшинство, которое наверняка не только мыслить, но и читать не умеет.
– Тогда какого Мордреда ты здесь выпендриваешься, как вампир перед оборотнем, если сам всё знаешь? – Александр с вызовом смотрел на явно осведомлённого в интересующем его вопросе мальчика.
Ум, достойный Рейвенкло, помноженный на хитрость истинного потомственного слизеринца, да ещё подталкиваемый в спину обычно державшейся в тени, но к месту высовывавшей голову в случае необходимости Гриффиндорской смелости – это гремучий коктейль. Правда, Александр уже давно заметил, что работал этот винегрет эффектно и эффективно. Вот и сейчас, Майкл вздохнул и опустился на постель, примирительно постучав рукой по матрасу подле себя и жестом приглашая обоих мальчиков присоединиться:
– Ладно, малышня, слушаем сюда. Вам ведь обоим ещё через годик-другой всё равно про это расскажут…
Скорпиус Малфой всегда считал себя сдержанным волшебником. Точнее, умение скрывать свои эмоции и держать себя в руках было вбито в него с самого детства, и порой наследнику древнего рода казалось, что контролировать слова он научился раньше, чем говорить. Да и уж если положить руку на сердце, он был не особенно удивлён рассказом Майкла Флинта о способах чистокровных предотвращать рождение внебрачных детей. Честно говоря, что-то подобное Скорпиус и предполагал, потому что незаконнорожденных в древних родах не было, и это при явном отсутствии воздержания от добрачных связей. А ведь стоило только глянуть на поведение старшеклассников в Хогвартсе, чтобы это забавное противоречие становилось уж слишком заметным.
Поэтому Скорпиус совсем не удивился «открытию», что на всех чистокровных мальчиков накладывается заклинание «Стерильности» до их официального вступления в брак. В принципе, теперь многое становилось понятным, учитывая факт рождения его и Александра Грейнджера в один и тот же день. Немного большей новостью, если и не неожиданностью, была причина этого древнего обычая: старинное проклятие. Явно захлёбываясь от осознания собственной важности, Флинт вдохновенно поведал внимательным слушателям старую легенду.
Много лет назад какую-то очень сильную и могущественную ведьму обманул чистокровный. И уже буквально на этом месте Александр насмешливо закатил глаза и громко фыркнул: как всё предсказуемо! Вседозволенность и гордыня сословия их общества, кичившегося той самой чистотой крови и всех остальных считавшей ниже себя, древних и любимых, и какая-нибудь могущественная полукровка или грязнокровка. Честно говоря, Александр давно уже для себя сделал вывод: по магическому потенциалу некоторые представители «свежей крови» нередко превосходили потомственных волшебников…
В общем, очередная обманутая волшебница более низкого происхождения, чей отпрыск не был признан своим чистокровным папашей, и которая наложила проклятие. Притом не только на лживого породистого Казанову, но на всех остальных петухов, явно успевших уже к тому моменту достать её своим пренебрежительным отношением. С тех пор это проклятье рикошетом било по всем чистокровным волшебникам, сходившим налево и оставившим «следы своих похождений».
Глаза Александра слишком очевидно на этой стадии рассказа сверкнули гордостью, и Скорпиус не мог не усмехнуться в ответ: его брат был явно горд за всех сильных волшебниц нечистокровного происхождения всех веков и тысячелетий. В любом случае, на протяжении всего этого времени, ни один чистокровный, привычно разливавшийся соловьем о силе своей родовой магии, не смог снять проклятие обманутой ведьмы. В результате чистокровные додумались его предотвращать: они просто накладывали на своих сыновей заклинание бездетности до момента их вступления в брак.
В принципе, изначально в проклятье была лазейка: оно активизировалось только если наследивший герой-любовник, имея возможность, избрал не жениться на матери своего незаконнорожденного ребёнка. Проклятие, кстати, затрагивало и законного наследника рода. Те волшебники, которые были уже окольцованы, таким образом от проклятия были защищены, но исторически они и не ходили «налево». Благодаря обручальным кольцам верности, конечно же.
Таким образом получилось, что пока была жива Астория Гринграсс, Драко и сам Скорпиус были защищены. Теперь же, его отец должен был жениться на матери Александра, дабы избежать проклятия, кстати, уже второго на голову самого младшего Малфоя. Впрочем, по всем признакам выходило, что Драко был бы далеко не против, и как раз стопором для «счастливого союза» была Гермиона Грейнджер. Просто идиллия, да и только.
========== Глава 30 ==========
Гермиона аппарировала в кабинет Блейза Забини за несколько часов до начала церемонии. Просто министр магии и теперь уже безусловно будущая леди Малфой, Гермиона посчитала, что клан Грейнджер обязательно должен оказать почтение леди Астории.
Профессор Забини кивнул, явно соглашаясь с намерениями министра магии и, немного отводя взгляд в сторону, поинтересовался, возьмёт ли она с собой Скорпиуса. Гермиона невольно округлила глаза: ей даже и в голову не приходило, что мальчика ещё не забрали из Хогвартса проститься с матерью. Наверное, её выражение нескрываемого изумления слишком явно читалось на лице магглорождённой волшебницы, потому что Блейз счёл нужным объяснить:
– Понимаешь ли, Гермиона, это «прощание» в некоторых чистокровных родах не совсем принято. Позволить ли сыну вот так «проститься» с матерью, слишком долго болевшей или, что ещё хуже, находившейся под проклятием, это решение патриарха рода, и многие из них считают, что для будущих мужчин намного лучше просто впоследствии встретиться с ожившим портретом.
– Но почему? – и снова что-то, с чем магглорождённая волшебница прежде не сталкивалась. Очередная жестокая прихоть чистокровных? Средневековый деспотизм? Впрочем, цепкий ум мисс Грейнджер быстро ухватился за ключевое слово о «тяжелобольных или проклятых». – Это как-то связано с древними проклятиями?
– Да, – Блейз вздохнул. – Мы не пишем об этом в книгах да и по большей мере, умалчиваем даже между собой. Об этом нюансе знают лишь представители древнейших родов или те, кого это напрямую затрагивает. Тебе ведь уже не в новинку, что волшебные портреты обычно начинают оживать и во время похоронных процессий? А для того, чтобы портрет по-настоящему стал живым, получил частичку души своего хозяина, нужно несколько месяцев? Так вот, первое время после смерти осколок души долго болевшего или умершего от проклятия волшебника в портрете может быть не совсем адекватным, и изображение порой бывает, как бы это сказать… агрессивным. А портрет всегда присутствует во время церемонии, это тоже неотъемлемая часть оживания фамильных портретов. Кстати, на директоров Хогвартса это не распространяется, здесь задействована другая магия.Так вот, портрет в таких случаях, как Астории, порой может наговорить очень много лишнего наследнику рода. Подобное может быть очень тяжело для юного и впечатлительного волшебника, такого, как Скорпиус.
– То есть, ты не советуешь мне брать с собой детей? – Гермиона нахмурилась, сопоставляя факты и прорабатывая возможные варианты. – Лично я бы предположила, что подобное вероятно в том случае, когда умерший волшебник не смирился с произошедшим. Со своей смертью, если говорить точнее. Но я только сейчас узнала эту информацию, скажи мне, если опыт веков мою версию опровергает.
– Нет, я тоже считаю, что ты права, – профессор Забини поднялся с места и прошел к небольшому шкафчику у стены. Достал два бокала и бутылку огневиски, плеснув небольшую порцию в каждый, и вновь опустился в свое кресло напротив Гермионы. Протянув министру магии один бокал, Блейз вздохнул. – Мне кажется, что шансы агрессии со стороны Астории очень малы. Агрессия вообще не была в её характере, а ей ведь было очень много, что предъявить в претензию, например, супругу. Так что, конечно, я только за возможность проститься для Скорпиуса. Но принять подобное решение явно не в моих полномочиях.
Блейз отсалютовал Гермионе бокалом и многозначительно приподнял бровь. Недосказанность повисла в воздухе, но звенела набатом: не место Забини, но вполне Гермионы Грейнджер. Улыбнувшись декану Слизерина, мадам министр опустила свой бокал:
– Где мне подписать, профессор?
Пергаменты с именами Скорпиуса и Александра оказались уже подготовленными. Мисс Грейнджер потребовала на всякий случай и свиток с именем Альбуса, просто если мальчик не захочет разлучаться с другом. Профессор Флитвик её уже дожидался с заготовленным свитком для Генриетты.
***
Гермиона Грейнджер появилась в Малфой-меноре в зелёном пламени огня камина. Домашние эльфы с почтением приветствовали «уважаемую леди министра», и молодая женщина уже в который раз для себя отметила: как же сильно отношение прислуги чистокровных к ней, магглорождённой волшебнице, изменилось с момента её появления в магическом мире. Следом за ней в гостиную шагнули Скорпиус, Александр и Генриетта. Казалось, эльфы совсем не удивились и одинаково почтительно приветствовали всех троих детей. Гермиона даже не задавалась вопросом, значило ли это, что преданные роду существа уже признавали в Александре Малфоя, а в её младшей сестре – будущую леди дома.
– Гермиона, добро пожаловать в Малфой-менор, – навстречу ей королевским шагом выступала Нарцисса, тут же обняв младшую женщину и одарив её воздушным поцелуем тщательно накрашенных губ возле обеих щек. – Вы же позволите называть вас по имени, мисс Грейнджер?
Нарцисса улыбнулась в своей фирменной, изысканной манере, успев окинуть Гермиону оценивающим взглядом. От внимания мадам министра не укрылось, что аристократка мгновенно оценила и уместность закрытого траурного платья младшей женщины, и сверкающий поверх длинного кружевного рукава фамильный браслет рода. Удовлетворённо кивнув, женщина обернулась к Скорпиусу и Александру:
– Дорогие мои, проходите, проходите, – Леди Малфой обняла сперва своего законного, а потом рождённого вне брака внуков, тут же переместившись к Генриетте. – Юная мисс Грейнджер. Очень рады приветствовать вас в Малфой-меноре. Когда-то, Ваша сестра получила в этом доме не самую доброжелательную встречу, за которую я никогда не перестану извиняться. Поэтому я искренне надеюсь, что ваши впечатления о нашей скромной обители будут более благоприятными.
