Текст книги "Мир, в котором меня не было (СИ)"
Автор книги: Китра-Л
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)
Глава 31
Я переступила черту. Реальность пошатнулась, пропуская в чужие владения. Запонка кольнула палец, открывая дорожку к чертогам Инквизитора. Одинокий домик с зимним садом утопал в снежных барханах. Ветер швырнул в меня горсть колючих снежинок. Предчувствуя морозное дыхание пространства, я обхватила себя руками. Тратиться на заклинания не стала. Сосредоточившись на цели, я шла по ледяному настилу. Ночь ожидалась длинной.
Скрипнули петли.
Я изо всех сил старалась не вглядываться в белизну сугробов. Не стоило мне знать, что из этого снег, а что прах и пыль перетертых костей.
Дверь распахнулась, приглашая пройти к домашнему очагу. Очень хотелось броситься к горящему камину, скинуть прохудившиеся тряпичные туфли, погреть замерзшие пальцы. В прошлый раз холод предзнаменовывал уходящие минуты моей жизни. Сегодня же, он отсчитывал последние минуты людей, что остались в Привычном мире.
Надо поторапливаться. К демонам тепло, огонь и камин! Согреюсь в движении.
Я бросилась обыскивать скудный интерьер Инквизитор. Сою территорию демоны охраняли ревностно и на дополнительные заклинания внутри жилища не тратились. Двери были не заперты, а комнаты все так же не обжиты. Пустая прихожая, более-менее уютная малая гостиная, идеально чисты столовая и кухня, несколько залов и холодная спальная, где давненько отсутствовало человеческое тепло.
Обшарив первый этаж, я осталась в легком недоумении. То, что маленький домик снаружи, оказался внутри больше и имел лестницу на второй этаж, меня не сильно удивило. Непонятным казалось то, что если проследить движение Инквизитора от парадного и черного входа, то оно вело к лестнице. Гостей демон не жаловал и друзьями не обзавелся.
В подвале я наткнулась на бесконечные склянки зелий. Ингредиенты тщательно расставлены по полочкам. Травы висят под потолком. На полках шкатулки со стазисными заклинаниями и прочие безделушки быстрого действия. Здесь, конечно, ощущалось больше жизни. То ли из-за частого использования, то ли из-за равномерных перестуков застывших в чарах чужих сердец.
Если Дневника нет на втором этаже, то, что мне делать? Возвращаться в Привычный мир? Пока я переворачиваю все вверх дном, в академии Камден возглавляет восстание – вот уж отлучилась на полчасика с бальных танцев! Ни на минуту оставить никого нельзя. Не перерождалась триста лет – империю захватили демоны. Странно, что пока я сплю, мир остается на месте. Глядишь, так однажды проснусь, а вокруг ничего и нет. Самоуничтожилась вселенная без моего внимания.
Поговорить с Инквизитором начистоту? Если я предупрежу о закрытии Нижнего мира, что он сделает? Пойдет наверх и что? Поверит, если я скажу, что он один из нас? Потребует доказательств? Разозлиться? Проигнорирует? Созовет демонов на войну? В последней попытке отомстить человечеству, ринется в бой, крушить мятежников? Сотрет половину Империи в пыль? Вырвет сердце и оставит в шкатулке новой подружке на память. Что?
Этими и еще сотней тысяч других вопросов, я мучила себя, перерывая книжные шкафы верхнего коридора. Поисковые заклинания отскакивали от предметов и друг от друга. В демоническом мире они действовали как слепые котята, на ощупь выискивая цель.
Это безнадежно. Я зря трачу время.
Заклинание запищало. Я резко отпрыгнула от шкафа, пытаясь понять, какой из поисковиков наткнулся на что-то стоящее. Вдоль коридора тянулось с десяток дверей, которые я еще не проверила. Красная, пульсирующая нить извивалась в предвкушении победы. Она подавала сигналы, обрываясь у самой дальней двери. Заклинание столкнулось с чем-то, что не смогло опознать. Такую реакцию магия выдавала на сложные артефакты.
Я бросилась в конец коридора.
Проклятье!
Дверь отварилась, а мой рот распахнулся в глубоком удивлении.
Это же кабинет Инквизитора.
Я захлопнула за собой дверь и бросилась к ящикам письменного стола. Именно там он оставил Дневник в прошлый раз и, похоже, не спешил ничего меня. Письма и бумаги летели в стороны, пока я хлопала дверцами. Он здесь, точно здесь!
Быстрее!
Еще!
Чернильница на пол. Перья туда же.
Книги – простите. Учебники –ненавижу вас.
Я властвовала над хаосам, в поисках цели.
Когда последняя преграда была сметена, я вцепилась в потрепанный томик Дневника. Наконец. Наконец-то.
Тяжелые шаги за дверью.
Я вскочила на ноги.
Уже? Он вернулся?
Я бросила Дневник на стол в тот самый момент, как дверь распахнулась.
– Адептка, – глухо обронил вошедший.
Я подбирала очередную ложь, когда мужчина пошатнулся и упал на ковер. Хрипло застонав, он перевернулся на бок и замер. Сквозь изодранную ткань, вплавленную в кожу, виднелась смолянисто-черная слизь. Восточные узоры золота и кармина обагрил сочный оттенок демонической крови.
Он ранен?.
– Господин Инквизитор?
Бессмысленный взгляд вяло пополз по комнате, выискивая источник звука. Он прошел мимо меня насквозь, словно я не существовала, и остановился где-то за моим плечом. Я пялилась на открытую, разрастающуюся рану, не зная, что предпринять. Свет лечил людей, причинял вред данарам и изгонял демонов. Ничего из моего арсенала не предполагало заживления ран тварей Нижнего мира.
Я подошла ближе.
– Господин Инквизитор?
– Он мертв, – криво усмехнулся Инквизитор в болезненном спазме. – Я – идиот, но он мертв.
Лиар мертв? Поделом ему.
Я села на корточки, пытаясь понять, почему Инквизитор себя до сих пор не исцелил. Тащится в таком виде по Нижнему миру – не лучшее решение. Может, в родных стенах лечебные заклинания даются легче? Или беспокоился, что я переверну его дом вверх дном?
– Позвольте, посмотрю.
Я потянула за рваные края одежды. Черная слизь неприятно булькнула. Мужчина сдавленно вскрикнул, тут же добела сжимая губы. Я продолжила расстегивать рваную рубашку.
– Выглядит плохо, – неожиданно призналась я.
Режущий удар пришелся печень, остатком заклинания перекинувшись на солнечное плетение. Подлые чары пришлись по физической и ментальной оболочке. Рана почти не кровоточила, хотя для человека она стала бы смертельной. Главный враг пожирал его кровяную и нервную системы.
Мое платье было грязное и рваное, точно так же, как одежда Инквизитора. Я бросилась к шторке. Потянула за портьеру. Та поддалась не сразу. С металлическим шелестом, ткань опала мне на руки. Я рванула края, отхватывая приличный лоскут. Скомкав в тряпку, я вернулась к лежащему демону. Он рассматривал пустоту, в которой намеревался пребывать до скончания вечности.
Я прижала ткань к ране. Мужчина мотнул головой, пытаясь отпихнуть меня в сторону. Попытка провалилась.
Белое от боли лицо исказилось.
– Не прикасайся, – потребовал он, с трудом фокусируя взгляд. – Уходи.
– Рана выглядит серьезной, – неуверенно возразила я. – Могу я чем-то помочь?
Пожалуй, я могла бы уйти вместе с Дневником. В таком состоянии Инквизитор ничего бы не заметил. Он дышал-то едва.
Губы, окрасившиеся в серый пепел, с трудом разомкнулись. Каждое новое слово давалось демону тяжелее предыдущего.
– Не можешь. Не ты и ни кто другой. Мне не помочь. Убирайся.
Всю грудь хранителя академии испещряли ядовитые линии неизвестного заклинания. Черная слизь расползалась по белой коже, гипнотизируя извивающимися щупальцами.
– У вас бред, – решительно заявила я. – Должно быть Лиар отравил заклинание или что-то в этом роде.
– Глупая адептка, – внезапно усмехнулся хозяин дома. – Глупая-глупая-глупая. Это не Лиар, Лиара я убил.
Точно бредит!
– У вас в подвале целая лаборатория зелий. Что использовал против вас Лиар? Просто скажите, я что-нибудь подберу.
– Это не Лиар. – Тяжело задышав, ответил он. Чернильная дрянь хлюпнула. Под вздувшимися пузыриками, магия продолжала разъедать кожу и каналы силы. Рана разрасталась. Инквизитор не исцелялся. – Это законы Нижнего мира. Демонов изгоняют… изгоняют потому, что их смерть чревата для убийцы. – Он закашлялся. Белые губы окрасились кровью. – Наказание – проклятье смерти.
– С-с-свет, – зашипела я, сжимая импровизированную повязку. – Как же тебе тогда пришло в голову его убить?
– Не знаю.
– Идиот. Какой же ты идиот! За же… Зачем ты…
Он отвел взгляд в сторону и, в этот раз, я проследила за ним. Черные, как смоль глаза, остановились на старой, не раз реставрированной картине с шумом волн, светом луны, запахом соленого моря и замершей на уступе девушкой.
– Не знаю.
Он медленно прикрыл глаза, не в силах удерживать навалившиеся тяжестью веки.
– Нет, нет, нет! Не делай так, – потребовала я.
Его дыхание медленно сходило на нет. Меня охватила дрожь.
Я легонько ударила его по щеке, надеясь привести в чувства. Густые ресницы задрожали, но глаза не открылись.
Я почувствовала соленую влагу на губах. Я не поняла, когда начала плакать.
Он умирает. Он действительно умирает.
– Инквизитор!
Он вздрогнул. Мелкие тени бросились прочь. Из горла вырвался хрип. Черные отметины, разливавшиеся от солнечного сплетения, тянулись к шее.
– Холодно, – внезапно пожаловался он, нехотя приоткрывая глаза. – Почему?
Я склонила голову, пряча в растрепанных волосах сырые дорожки слез.
– Магия покидает тебя, но тебе нельзя умирать. Не здесь. Ты должен встать. – Я ухватила его за предплечье и потянула на себя. Если он умрет в Нижнем мире, он застрянет здесь навсегда. – Ты слишком тяжелый. Я не дотащу.
Я оглянулась на дверь. Она манила собственной недосягаемостью.
Бесполезно. Тяжелый. И совершенно не хочет посодействовать! Может позвать кого-то на помощь? Не успею. Но и оставлять нельзя.
Я отпустила его руку.
– Нет, – снова заговорил он, перехватывая меня за запястье. Выражение глаз источало болезненную муку. Но дело было вовсе не в чернильной дряни. Демон не понимал, почему лежал здесь и умирал. Ради чего отдал жизнь. – Почему я пришел за тобой?
– Потому что помнишь, – безжизненно отозвалась я.
– Помню что?
* * *
Слабый магический огонек бился в силках стеклянной клетки. Неизвестный маг заточил крохотную стихию в старый, покосившийся фонарь у заросшего камышами, затянувшегося тиной пруда. Пламя шкварчало, извергало черный дым и снопы искр. Я дрожала в крохотном круге света, потерянно глядя в заполненную мраком улицу.
Отец решил от меня избавиться. Я видела, как мать собрала мои вещи в сундуки и приказала слугам спустить их вниз через черный ход, чтобы я не заметила. Больше книг на сайте кnigochei.net Последние пару дней она ходила с красными глазами, прячась по комнатам и скрывая слезы. Она говорила, что это аллергия на цветочную пыльцу. Она врала.
Мать сказала, что будет любить меня всегда. Что я не виновата. Отец же не перекинулся со мной ни словечком. Большую часть времени он запирался в мастерской и до рассвета трудился над картиной. "Не могу подобрать правильный оттенок синего" – говорил он, когда я стучалась дверь. От тоже врал. Он мог заставить сиять луной любой цвет, но он не хотел.
Я жалась к столбу. К крохотным лучам умирающего заклинания. Оно совсем не грело и холод летней ночи скользил по оголенной коже рук. Я вздрагивала от каждого шороха и молила Свет продержаться еще немного.
Я смутно помнила, почему сбежала из дома. Почему не взяла верхней одежды, зная, что на краю западных земель лето не отличается теплой погодой. Я без оглядки неслась в ночь по знакомым тропинкам, через сады и аллеи, вслед за ветром, пока не застряла на крохотном участке света.
Тени поймали меня.
Окружили.
Заперли.
Я не могла выбраться за край света. Они бы тут же сожрали меня до косточек или утащили к тварям Нижнего мира.
И я стояла.
Мерзла.
И ждала.
Поднялся ветер. Затрещали ветви старых деревьев. Камыш низко-низко пригнулся к воде. Свет запрыгал, затанцевали тени. Темнота выплюнулаа сумрачную фигуру.
В блеклых красках улицы, человек выделялся тонкой полоской света призрачного ореола.
Мама пугала меня жителями иного мира, что выходили после захода солнца и утаскивали непослушных детей в королевство черных деревьев и мертвой тишины. Но я уже не была ребенком. Мне совсем чуть-чуть осталось до совершеннолетия. А взрослые не боятся сказок и не верят в страшных монстров под кроватью.
Я с вызовом посмотрела на незнакомца.
Мне нечего бояться пока я в круге света. Пусть сам боится меня!
Он оказался моложе, чем я представляла. Лет двадцать пять – не больше.
Человек.
Гордая осанка, уверенная походка, легкость движений. Маг Стихий во плоти. Выросшая в рыбацкой деревне, но в прославившейся семье талантливого художника и поэтессы, мне приходилось иногда видеть высокопоставленных людей. Те, кто рожден в знатных семьях и впитывает манеры родителей с грудным молоком, отличны от случайных любимчиков фортуны. Их повадки естественны, безукоризненны, без заминок и лишних жестов.
Молодой человек носил отличия мастера Воздуха. Не скрытно, а напоказ. Демонстрируя всему миру, что он посвятил свою жизнь сомнительному искусству. И все же, нарочитый изгой воспитание и манеры получил не вместе с тайными знаниями. Он принадлежал к знати, но отчего-то скрывал связь с высшим обществом.
Изгнан?
Отрекся?
Стыдится?
Он балансировал на тонкой грани между фамильной холодностью манер, вынуждающих к подчеркнутой вежливости и любопытством живого ума истинного мага. Два мира разрывали его сущность на части так же, как сон и явь делили пополам меня.
– Вы позволите? – он кивнул на круг света. Он спрашивал разрешения пересечь разделяющую нас черту.
– Если я скажу «нет», это что-то изменит?
Он развел руки в стороны.
– Я останусь стоять здесь.
Я кивнула.
– Вы человек?
– Могут быть сомнения?
Я дернула плечом:
– Вы не ответили.
– Вы знаете ответ.
Верно.
– Вы маг Воздуха?
Он указал на нашивку.
– Вы маг Воздуха? – повторила я.
Он недовольно вздохнул, но ответил:
– Отчасти.
– От какой части?
– От части меня.
– А с другой частью что?
Он помедлил с ответом. Три секунды молчания выбили из меня дух. Мною завладела паника.
Свет, что же я творю? Я не должна с ним разговаривать. Не должна разговаривать так. Я обидела его. Несомненно, обидела. Следовало молчать. Все равно из моего рта льются бессмысленные, бестолковые, глупые речи. С чего я решила, что ему интересно меня слушать. Что он хочет мне отвечать. Глупая-глупая-глупая! Поэтому родители от тебя избавляются. Поэтому твои вещи грузят в экипаж. Поэтому тебя отправят далеко-далеко, где невидно моря, а облака столь низкие и густые, что скрывают крупицы живого света, и в любую, самую ветреную, самую спокойную погоду небо спрятано от глаз.
Он развернется и уйдет. Я останусь одна, ненужная как старый фонарь у заброшенного пруда.
Я вздернула подбородок, чтобы запомнить лицо молодого мужчины. Пусть уходит.
Но он стоял.
Бледные губы разомкнулись и тяжелые слова упали камнями.
– Другая часть не принимает меня.
– А у меня наоборот.
Ветер занес несколько опавших листьев в круг умирающего света. Удручающе зашелестели деревья. По коже поползли мурашки. Стало как-то зябко. Молодой человек щелкнул застежкой. Дорожная мантия затрепетала от пронесшегося сквозняка, но упорхнуть из рук незнакомца не успела. Небрежным жестом он накинул мне на плече плащ. Тяжелая материя покачнула мое равновесие, и я удивленно ойкнула.
Незнакомец потянулся было помочь, но руки замерли и сразу же опустились по швам. Мы не были знакомы. Не были представлены. Между нами не было никакой степени родства. Я не находилась в смертельной опасности. Я не давала прямого разрешения или повода в себе усомниться.
– Наоборот – это как?
– Часть меня есть, – я подняла голову и указала на расплывшуюся в тумане луну, – а части нет.
– Не знаю, как выглядит та часть, что отсутствует, но ту, что я вижу – прекрасна. Хотел бы я иметь хотя бы крупицу вашего совершенства.
Я вспыхнула. Накативший жар прогнал мурашки. Я почувствовала, как полыхают кончики ушей. На поверку вскинула руку, чтобы проверить, не источают ли они настоящее пламя.
– Вы мне льстите, – спохватилась я. Вежливость приобретенная возымела власть над магической сутью. Воспитание стелет дорогу мягкой ложью, а Стихии режут правдой. – Не надо. Я и так живу в иллюзиях, незачем добавлять им живости красками.
– Простите, – его лицо резко побледнело. – Должно быть, вы неверно меня поняли. Моя вина, я не представился. Ваш отец писал мне. Мы как-то встречались на одном из приемов общего знакомого. Там он рассказал о вашей деликатной проблеме. Я, в свою очередь, тоже открылся. Мне стало известно об одном целителе, что способен излечить любую магическую хворь. Свое состояние я не считаю болезнью, но и здоровьем это не назовешь. Я признался вашему отцу, что собираюсь навестить мага, что столь смело заявил о своих силах.
– Вы собираетесь отвезти меня в дом скорби?
– Нет! – мысль об этом показалась магу отвратительной. Похоже, он еще не был готов принять свое отличие от других. – Это не дом скорби и не монастырь. Калеб Геллиофрей – известный демонолог. Поговаривают, он брал знания из Нижнего мира. Тайны, что ему открылись, неизвестны ни одному живому существу Привычного мира. Если кто и может справиться с постигшим вас и меня недугом – это он.
– Так вы здесь, чтобы сопроводить меня к этому... эм... магу?
– И оберегать.
Я скрестила руки на груди и нахмурилась. Родители не давали мне ни шагу свободы. Вечно под присмотром. Каких усилий стоило сбежать этим вечером. Каким обман обернулся уход. И вот, теперь, не поскупились, чтобы заручится поддержкой мага. И не какого-то там прохиндея, а молодого с настоящей силой. Вежливого, учтивого, искреннего, а не одного из маразматиков Света с лоснящимися волосами, пухлыми рожами и пузом до колен, от которых разит кислым вином и приторно-сладковатыми травами
– Экипаж заправлен, вещи погружены. Не хотелось бы мешать вашему прощанию с этим достойнейшим фонарем из всех других фонарей, но путь предстоит неблизкий. Нам бы поторопиться.
Мои плечи сотряслись от хохота.
– Я не... вы думаете?.. Фонарь... – я отчаянно прикрывала рот ладонью, но смех просачивался сквозь пальцы и, подхватываемый ветерком и пылью, уносился вглубь заросшей аллеи. – Вы называете фонарь достойным?
Он рассмеялся в ответ.
– Если вы столько времени посветили ему, то он определенно может считаться достойнейшим из достойных.
Я посмотрела на затухающий огонек и металлические завитушки, тянувшиеся к нему.
– Может быть, – согласилась я. – Он мой спаситель.
– Я и не сомневался. Пойдемте, я провожу вас до экипажа.
– Я... Мне жаль, но я не могу.
Его улыбка замерла и исчезла.
Теперь поймет. Поймет что я неправильная. Что со мной что-то не так. Увидет искаженность. Грязную ауру. Проклятый свет обратной стороны луны. Червоточину скверны. Все то, о чем говорили выписанные родителями лекари.
– Я чем-то...
– Нет! – и спокойнее: – Нет. Дело не в вас. Дело в нем, – я указала на темнеющую дорожку, теряющуюся в прожорливой пасти мрака. – Он поглотит нас. Он заманил нас сюда и теперь мы в западне.
Он рассмеется мне в лицо, – подумала я. – Они все смеются. А потом пропадают.
Но маг был предельно серьезен.
– Что же делать? – спросил он.
– Нужен свет.
Молодой мужчина посмотрел на закоптевшее стекло усталого перекошенного фонаря.
– Как-то поможет, если я воспользуюсь магией Стихий?
– Вы маг Воздуха. Это не то. Но не волнуйтесь, они охотятся только на меня. Вам не причинят вреда! Вы идите, воспользуйтесь Светом, вы же можете. Храмовник говорил, что магия живет во всех нас.
А лекари, что именно она меня убивает.
– Они?
– Они, – подтвердила я, кивая на ползущие тени.
– Знаете, раз мне они не опасны, может я бы поделился с вами своим Светом?
– Поделились Светом?
– Я им немного побуду, пока опасность не минует.
– Но она не минует!
– Так и я пока никуда не тороплюсь.
Я задумалась. В его словах был смысл. Собственный Свет меня убивал, но его… его мог бы спасти. Только вот…
– Я так не могу.
– Отчего же?
– Это серьезный дар. Его нельзя принять просто так. Я должна дать что-то взамен. – Я посмотрела на свои руки. Похлопала по платью, безуспешно ища карманы. Но у меня ничего нет.
– Душа.
По коже пробежался озноб. Наш разговор напоминал сделку.
– Что?
– Я буду вашим Светом, а вы – моей душой. Так мы и выберемся. Вдвоем. А потом поменяемся обратно.
– Звучит честно, – согласилась я. – Кроме одного маленького момента.
– Какого же?
– Я до сих пор не услышала вашего имени.
– Эгелар.
* * *
– Эгелар, ты понимаешь, о чем я говорю? Помнишь, кто я такая?
В черных, смоляных глазах появился багровая дымка осмысленности. Мужчина как будто впервые увидел меня за все время, что я была в Академии. Губы, украшенные алыми мазками крови, дрогнули. В последнем вдохе господина Инквизитора империи Ириады, прозвучало уверенное «нет».
