Текст книги "Мир, в котором меня не было (СИ)"
Автор книги: Китра-Л
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 26 страниц)
Глава 23
Я сделала глубокий вдох и обрадовалась, что снова могу дышать. Следом за открытием феноменальных способностей своих легких, я подивилась тому, что лежу на мягком диванчике. Ощущения приятной свежести сбивали. Вокруг летали истлевающие нити заклинания. Одного из тех, что применяли при дворе, когда руми падала в обморок. Изящная замена нюхательной соли, позволяющая продемонстрировать уровень мастерства владения магией.
Почему я лежу, а надо мной два демона на повышенных тонах выясняют отношения?
– До окончания учебы, она принадлежит попечительскому совету!
Первый демон был взбешен. А я?
Я была в будуаре.
Нет, слишком давно.
– Попечительский совет – один из органов Канцелярии, – второй голос пытался звучать спокойно, но в нем сквозила неуверенность и четкое понимание своей неправоты. Его поймали на "горячем", а он продолжал держать лицо. А я?
В комнате? Ложилась спать. А где я взяла диван?
Нет. Это было утром, а солнце-то в зените.
– Автономный орган! Не имеющий отчетности ни перед кем, кроме ректора Академии.
Ну, я хотя бы в Академии. Так ведь?
Нет, попрощайся с этой мыслью. Сосредоточься на главном. На кофе. У тебя был кофе. Вкусовые рецепторы не лгут. Настоящий, крепкий, ароматный и с щепоткой жгучего перца. Кофе!
Я повернула голову. На столике, почти у самого носа, стояла опустевшая чашечка. На дне скопилась гуща, на которой с легкостью можно было предсказать мое разочарование.
– Она важный свидетель по вопросу касающемуся безопасности Империи. Нашей с тобой безопасности. Или тебе кажется, что это недостаточное основание для применения пункта о работе в экстренной ситуации?
Письмо. Тупое письмо меня вырубило! Я не успела прочитать даже строчки, как странное заклинание окутало меня с ног до головы. Так и знала, что золотистые искорки не привиделись. Золотое плетение Геллиофрея! Чтоб ему в Нижнем мире гореть вместе с экспертами господина Лиара. Опасности нет, сонастройка на крови, прямая наследница, никаких осечек, вред исключен. Тьфу на вас, господа!
Начальник канцелярских дел тайных стоял по другую сторону столика и напоказ изображал учтивость к персоне Великого Инквизитора, непонятно когда заявившегося в гостиную дома Фольмуд.
А где Асбер? Скинул на диван и свалил?
– Если дело оказалось столь важным, следовало позвать меня, а не действовать через моего следопыта! – Эгелар злость не изображал. Она была самым искренним и честным чувством, что находило отклик в его темной, насытившейся ауре.
– Этикет Нижнего мира, коллега. Тот самый, что ты привык нарушать. Отвлекать принимающую сторону в день жертвоприношения во славу его имени – высшее оскорбление. И это единственная причина, по которой я был вынужден связаться с твоим помощником.
Инквизитор скрестил руки на груди, скрывая нежелание признаваться собрату.
– Пробное жертвоприношение, как часть образовательного процесса. Пустышка. Адепты отрабатывали ритуальные элементы.
– Жертвы не было? – брови смуглолицего демона поднялись вверх и застыли в удивлении. – Откуда же... – он обвел фигуру мужчны, намекая на обильный приток энергии Нижнего мира и тут же выругался: – Везучий гад!
Лицо Инквизитора вытянулось в изумлении. Господин Лиар понял, что сказал лишнего.
– Спокойней. – Поднял руку с растопыренной ладонью, признавая, что переборщил. – Всего лишь восхищен уровнем твоего мастерства. Твои пассии ведь каждый раз знают на что идут и, все равно, идут. Добровольно! – покачал он головой. – Два притока за год... Вот что значит, найти свое место.
– Дело не в месте, – возразил Инквизитор, кидая взгляд в мою сторону, – а в личном обаянии.
Я поморщилась, подавляя дрожь. Мозг упорно подсовывал воспоминания того, как демон вырывает сердце Делли. Его окровавленные руки. Металлический вкус на губах. Сокращение мышц и мерный стук.
Господин Лиар проследил за взглядом собрата.
– Живучая, – деловито констатировал он. – Что за нее хочешь?
Я подобралась на диване, нервно сжав складки плаща. Дело принимало не совсем приятный поворот.
– Я знаю, Канцелярии нравится заблуждаться на мой счет, но адепты – собственность Академии, не моя. Жди Первого дня зимы, как и все остальные. Здесь все на равных условиях.
– Кроме тебя.
– Кроме меня.
В воздухе повисло напряженное молчание. Нарушил его Инквизитор.
– Отчет должен быть к полуночи у меня на столе.
Лиар поморщился.
– Ты чуть не убил ее. – Напомнил Инквизитор.
– Я разберусь с экспертом.
Смуглолицый демон поднял с кресла блокнот и направился к двери. Но прежде чем покинуть комнату, обратился ко мне.
– Внимательно рассмотрите мою заявку. Торг приемлем по любому пункту.
Я не успела спросить, о какой заявке идет речь, а господин Лиар уже скрылся в дверном проеме.
– Мелинот! – пронесся по коридору его низкий баритон.
В порыве недовольства, я прикусила кончик большего пальца. Пропал мой портал до Академии. Как и освобождение от экзаменов. Надо было обговорить компенсацию на случай непредвиденных обстоятельств.
– За вами глаз да глаз, адептка Клоу.
Я подняла голову и встретилась с темными глазами Инквизитора. В гостиной остались только мы вдвоем. Проклятый Асбер не спешил возвращаться, чтобы разобраться в ситуации.
– Господин, – губа дернулась в слабом подобии на улыбку. Как подобает вести себя с тем, с кем провела минувшую ночь и разделила мгновения чужой смерти? – Как вы здесь оказались?
– Портал, – коротко пояснил он, присаживаясь в кресло напротив. Нас разделял крохотный кофейный столик и опустевшая фарфоровая кружка. – Барьер пал.
Закинув ногу на ногу, демон немигающим взглядом уставился на меня. Читать его было бессмысленно. Он полностью закрылся.
– Я потеряла сознание в тот момент, как взяла письмо. Что произошло?
Впервые за долгое время я видела его при свете дня. Без ночной черноты и колыхающихся теней. И все же, даже в залитой солнцем комнате, он умудрился найти самое темное место, где сгущалась темнота. Или его присутствие делало место самым темным из всех?
– Лиар считает, что в письме запечаталось особое плетение. Заклинание предполагало вашу смерть, но дало осечку. Рабочая версия: Алеф решил избавиться от дочки, что не разделяет его взглядов.
Я моргнула.
Отец пытался меня убить? В воспоминаниях Эвелин он был приятным человеком. Я помнила ее любовь к нему. С какой нежностью она относилась к своему отцу. Как он о ней заботился после смерти любимой жены. Как делал все для блага дочери. Он был образованным человеком. С особой точкой зрения, что всегда восхищала Эвелин. Такой человек не мог решиться на убийство. А если бы решился, осечки не произошло бы.
– Как вы себя чувствуете, зная это? – заинтересовался демон. Будто бы мое эмоциональное состояние для него что-то значило. Будто являлось чем-то настолько важным, что переплевывало сорвавшуюся операцию, проводимую Канцелярией. Столько сил, магических ресурсов, истрачено на дело оказавшееся пшиком. – Вы злитесь? Расстроены? Потеряны?
Я пожала плечами. Делать мне больше нечего, как расписываться в чувствах.
– За минувшие сутки я слишком много раз прощалась с жизнью. Видимо успела потерять вкус. Простите, господин Инквизитор.
Он улыбнулся, будто я сделала ему комплемент.
– Не спросите о той маленькой сценке, что произошла ночью на ваших глазах?
– Не спросите, что было написано в письме? – в тон ему повторила я, словно это было разумным решением.
– Не было никакого письма, – отмахнулся Инквизитор. – Обычный конверт, в котором пряталось заклинание. Я видел такое раньше. Канцелярия сэкономила бы кучу времени, если бы сразу обратилась ко мне. Но они боятся привлекать меня к таким делам.
Что ж, если он нынче столь благодушен...
– Каким делам?
Мужчина ответил не сразу.
– Есть подозрения, что ваш отец был одним из косвенных Пробудившихся. Вы знаете, кто это такие?
– Я была в комнате, – напомнила я. – Когда вы разговаривали с Дэном. Кое-что да поняла. И, если быть честной, кое-что знала раньше. Из книг, конечно же.
Следующий неловкий вопрос прервал запыхавшийся Асбер. Он вылетел из коридора с такой скоростью, словно за ним гналась свора диких собак.
– Закончил? – уточнил Инквизитор.
Данар кивнул.
– Тогда возвращаемся. Что ж, благодарю за приятную беседу. – Обратился ко мне демон, поднимаясь с кресла. Я вскочила вслед за ним, не дожидаясь когда он предложит помощь. И на тот случай, вдруг Инквизитор решит улизнуть через портал, оставив меня здесь. – Зная вас, могу предположить, что последней она не станет.
Мужчина произнес заклинание. Я встала слева от него наблюдая за движением нитей.
– Что вы, – тихо произнесла я, любуясь магическими манипуляциями. – Я больше не посмею вас тревожить, господин. Это было в последний раз.
По воздуху поползла пространственная линия.
Демон повернулся. Склонил голову. Тонкий аромат орхидей блуждал по его коже. А от меня пахло лекарственной ромашкой, дорожной пылью и потом.
– Ничего из ваших действий не способно меня потревожить, – почти беззвучно ответил он. – Вы слишком далеки от моего идеала.
– Верно, – отозвалась я, теряясь в темноте его ауры. – Ваша цикличность...
Портал появился с тихим жужжанием. Тонкая полоска вытянулась и раздулась, образовывая прямоугольник под два метра высотой. Не став ждать команды, я влетела в портал первой.
Ломанные нити заклинания пробежались по коже щекоткой. Свет, что так долго успокаивал боль и нервную систему, рванул вверх по каналам силы. Он цеплялся за остатки смертельного заклинания, что остались на моей ауре. Я прикрыла глаза. По темноте пошли трещины, разбиваясь на золотистые буквы. Перед внутреннем взором выстроились ровные строчки письма.
Блеск! – успела подумать я, прежде чем они поползли по моему сознанию.
Китра, мой долгожданный ребенок. Ты наверное удивлена, почему я обращаюсь к тебе по второму имени. Прости старика, но первое я забыл.
Это я, Калеб Геллиофрей. И это мое прощальное письмо.
Если ты его читаешь, значит с тобой все хорошо. Ты адаптировалась, впрочем, как и всегда. Я выбрал роль твоего отца не случайно. В той или иной степени, я таковым и являюсь или, по крайней мере, ощущаю себя. Я знал, что Канцелярия проиграет любопытству и изыщет возможность, доставить тебя в родовое поместье. Прости за доставленные неудобства, но другого способа связаться с тобой и не сравнять полгорода с землей, я не нашел.
Нас было пятеро и каждый сумел адаптироваться к миру. Кроме тебя, мой упертый ребенок. Я наблюдал за каждым из вас, в силу своих возможностей. Как любящий отец, я не смел указывать вам что и как делать, но все же, как мог, я пытался направить вас на верный путь. Сегодня я вынужден обратиться к тебе напрямую, ибо скоро я буду вынужден оставить Привычный мир и отправиться в опасное путешествия. Впервые я не уверен, вернулись ли обратно и вернусь ли таким, как прежде. Но обо все по порядку.
Из всех нас, ты единственная, кто продолжала двигаться по прямой до и никогда не сходила с тропы. Маленькая, неизменная константа во времени. Каждый из твоих друзей выбрал свой собственный путь и только ты идешь данному мною маршруту. Такая вера похвальна, но не способствует выживанию. Ты так хорошо научилась приспосабливаться, что перестала воспринимать мир во всем его великолепии. Но жук, прячущийся под камнем, не в силах оценить красоты природы с высот птичьего полета.
Ты всегда крепко держалась за Эрин и Эгелара. Я полагал, что ты теряла себя на фоне подруги, что всегда имела цель и двигалась к ней, не взирая на преграды. Или же тебя затмевал муж, своей могучей силой и притягательной энергетикой. После их утраты я позволил себе надеяться, я почти поверил, что это что-то изменит. Как же сильно я ошибался! Огромное разочарование накрыло меня, когда я понял, что ты тратишь драгоценные жизни на поиск пропавшей подруги. Ты даже убедила себя, что Эрин пропала, а не ушла добровольно, нарушив одно из установленных мною правил.
Я оказался бессилен против твоей костной упертости. Я опустил руки. Я был готов признать поражение. Но счастливый случай изменил все. Как же я был глуп, пытаясь вывести тебя из равновесия! Я выбивал у тебя почву из-под ног, а ты находила новую. А всего то и надо было, что позволить тебе столкнуться с настоящей реальностью.
Когда Стихия показывает свою истинную мощь? Когда сталкивается со своим противоборствующим собратом. Вода против Огня. Воздух против Земли. Свет против Тьмы. Любовь против ненависти. Консерватизм против прогресса.
Ты с беспощадной грациозностью обошла все ловушки, чтобы в итоге споткнуться на ровном месте. Ты слишком привыкла к тьме Эгелара, чтобы сражаться с ней. Ты слишком закостенела душой, чтобы изведать страсть Стража Солнца. Но ты не смогла пройти мимо мага, решившего разрушить те законы, по которым ты привыкла жить.
Ты пробудила его, а он пробудил тебя.
Я благодарен тебе за новый элемент в моей коллекции. Я уже могу видеть его влияние на каждого из нашей пятерки. И впервые я могу сказать, что спокоен за твое будущее.
А теперь о главном.
Империи рушатся и на их руинах воздвигаются новые. Редкие виды животных вымирают, а другие занимают их места. Идеология, вера, мораль меняются, искажаются, в зависимости от целей общества. Ты все это видела сама. Прочувствовала на себе каждый поворотный виток становления человечества.
Ничто не вечно. Все имеет свое начало и свой конец. Мы не исключение. Человеческая душа не исключение. И, к сожалению, не стала исключением магия. Твоя магия, мой непослушный ребенок
Я долго исследовал причины исчезновения Света. Я с самого начала видел знамения. Свет угасал. Некогда великая магия, защищающая нас от происков тварей, порожденных Нижним миром, скатилась до бытовых заклинаний. Ее начали воспринимать как должное. Что-то, что не имеет смысла развивать или улучшать. Ее перестали изучать. Обрезали и упростили, чтобы с ложечки скармливать амбициозным адептам.
Это сложно заметить в рамках двух-трех поколений, но когда твой возраст складывается в тысячелетие, все становится очевидно. Уровень владения Светом падал. Люди стали забывать о его могуществе. А сам Храм Света, где почтение к своей магии должно было возведено в абсолют, превратился в бездушный механизм бюрократии. И как любой системе, что стала себя изживать, ей пришел конец.
Свет тускнел.
Казалось бы, пришествие демонов, должно было изменить ситуацию. Поднять человеческую силу и волю на войну с захватчиками. Но было слишком поздно. Безверие, невежество и страх, прочно заняли человеческие сердца. Пробудились былые обиды между адептами. Стихии вновь восстали против Света, но в этот раз на их стороне была темная сила Нижнего мира, а у Света ничего, кроме былого величия, десятка преданных фанатиков, сотни томов устаревших законов.
Свет погас.
Демонам не пришлось вступать в кровопролитные бои и нести потери. Им даже не пришлось стирать память воинствующей стороне. Достаточно украсть, сжечь, стереть и написать новую историю Империи. Лучшей Империи. Империи возможностей. Людская память коротка. А у магов еще короче, когда дело касается бесплатной силы.
Ты спросишь меня, а что же с моим Светом, Калеб, почему он не пропал? Может, это ключ к спасению? Может, не все потеряно?
Мне жаль, любимое дитя. Но твой Свет – всего лишь реликт, пережиток прошлого, как и ты сама. Он выжил лишь благодаря случайности. Застрял на страницах Дневника вместе с тобой. Пойманный солнечный зайчик. Последний трепещущий лучик. Его затухание неизбежно, но только тебе решать: исчезнет ли он навсегда или преобразуется во что-то новое. Прогресс или упадок, третьего не дано, мой консервативный ребенок.
В мир не терпит пустот. И вслед за Светом должно прийти нечто новое, молодое, сильное, неизведанное. Ты не ослышалась. Я предрекаю рождение. Возможно, не в этом столетии и даже не в следующим. Но семена посеяны и однажды дадут ростки. Я собираюсь стоять у истоков. Я хочу первым держать это юное дитя. Первым познать его мощь.
Я ухожу. И последнее наставление, что я собираюсь тебе дать, будет самым искреннем из всех, что ты когда-либо от меня слышала. Не стой на месте, Китра. Не позволяй былым ошибкам удерживать тебя. Старые методы больше не работают. Свет не вернет былую силу не воссияет на пьедестале победителя. Ему не одолеть тварей нижнего мира.
Иди в ногу со временем или воспари над миром и его условностями, приняв грядущее. Другого выхода нет.
Твой отец, создатель и вечный хранитель, Калеб Геллиофрей.
Глава 24
Я взболтнула кувшин и с сожалением отметила, что вина осталось всего на один бокал. Когда я успела все выпить?
Посмотрела на Камдена. Нет, он отказался сразу. Работу (домашнее задание?) и алкоголь он предпочитал разделять. Я же хотела хотя бы пару часов не думать о спасении собственной жизни и судьбе Империи Ириады. Вино отлично с этим справлялось, притупляя чувство ответственности и самосохранения.
– До сих пор не могу поверить, что был лично знаком с Калебом. Алеф представлял из себя интересного собеседника и внимательного слушателя. Никогда бы не подумал, что он тот самый маг, что жил полторы тысячи лет назад. Демоны до сих пор поминают его недобрым словом. Сильно же он им шкуру потрепал.
На плотный слой бумаги ложились аккуратные символы. Чернила пропитались сохраняющим заклинанием, и оттого переливались персиковыми оттенками. Когда буквы подсохнут, а магия закрепиться, письмена приобретут прожилки охры.
– Когда последний раз ты его видела?
Я сделала глоток из глиняного кубка. В этот раз я ничего не утаскивала из зала Восстановления. Я демонстративно вынесла его у всех на виду и никто не посмел выразить мне свое возмущение.
– Еще до объединения королевств. Лет восемьсот назад. Но он утверждает, что следил за мной и остальными на протяжении всех жизней. Думаю, мы с ним даже общались.
Я перестала чувствовать вкус вина. Пропала его горечь и вяжущее послевкусие. Обычная водички из-за которой магия приятно грела каналы силы.
– И ты не поняла что это он? – Камден пододвинул черновик и быстро набросал карандашом несколько схем. Он никогда не писал сразу в тетрадь. Ни одно слово, буква, цифра или символ, не оказывались на бумаге, прежде чем не были обдуманы десяток раз. Никаких случайностей. Никаких ошибок.
– Калеба невозможно найти, опознать или вычислить, если он сам того не хочет. Он мог быть твоим лучшим другом в прошлой жизни, а ты бы никогда этого не узнал.
Камден хмыкнул, то ли соглашаясь, то ли выставляя мою теорию абсурдом.
Поверх формулы, пошла прямая линия графика. Я посмотрела на затянувшееся облаками осеннее небо и, переборов себя, спросила:
– Какая эта жизнь по счету?
С того момента, как я окончательно пришла в себя, смыв дорожную пыль, сменив одежду, выспавшись и набив желудок до отвала, в голову скопом полезли вопросы. Отведя себе несколько дней на восстановление, я почти привела свои мысли в порядок. Тут-то и проснулось треклятое любопытство. Если не считать мужа-демона, никого из своей пятерки Пробудившихся я не видела уже очень давно. Я совершенно забыла, каково это не контролировать каждое слово, не лгать каждым взглядом и ударом сердца, а быть среди тех, кто понимает проблему очередного перерождения.
– С какой ведется счет? – он прикусил кончик карандаша; в полученном уравнении что-то не складывалось.
– Жизнь, в которой ты пробудился впервые – первая. Та, в которой участвовал в ритуале для начала цикла перерождений с сохранением памяти, отмечалась Калебом как нулевая.
Мы сидели на крыше башни, где по мелким трещинка в полу метались обрывки темной энергии. Прислонившись спиной к каменным зубцам, я наблюдала за текущими по небу клубочками сахарной ваты. Это простое и бездумное занятие, неплохо так восстанавливало резерв Света.
– Тогда третья. – Задумчиво произнес Камден. – А у тебя?
Он второй час возился с тетрадкой и все никак не мог поставить завершающий штрих. Башня была единственным местом, где отсутствовала какая-либо возможность слежки. Но адепты, даже те, что каким-то чудом знали об этой тайне, всячески избегали сюда приходить. То ли дело в суеверном страхе перед местом, где проводятся жертвоприношения, то ли в оставшихся эманациях, что облепляли со всех сторон и давили на психику. От негативных последствий ритуала, я пряталась за щитом Света, Камден за своей гордостью.
– Седьмая или восьмая, – припомнила я. – Нет, постой, сейчас вспомню. В первой мы разбирались с финансовой стороной вопроса. Так как до конца Калеб не был уверен, что все получится, а мы не особо понимали в чем участвуем, никакой подготовки для следующей жизни не продумывалось. Поэтому, в первое пробуждение мы озаботились такими вещами, как право наследования и материальное подспорье для дальнейшего. Обсуждали список правил. Учились создавать свои истории. Самая хлопотная жизнь. Неудивительно, что я не дожила до тридцати.
– Неудивительно? – Камден, наконец, отвлекся от тетрадки.
– Лунное безумие. – Пояснила я, почти без содрогания в голосе. – Не было ни лекарств, ни методик. Постоянно забывала где я и кто я. Почти не помнила мужа и не узнавала Эрин.
– Муж? – вновь повторил маг. В этот раз он не смог утаить удивления. – У тебя есть муж Пробудившийся?
Ах, моя любимая часть, когда двое последователей Калеба сопоставляют воспоминания.
– Официально мы поженились во второй жизни, – я показала адепту два загнутых пальца. – Мы отправились в путешествие. Все вместе. Я, муж, Эрин, Калеб и... – запнулась я, ненадолго задумавшись, а не слишком ли много рассказываю? – ... и тот последний. Его звали, конечно, не так. Настоящего имени не помню. Что-то такое кошачье. Вроде Барса или Рыси. Калеб звал его Котом. Наш последний злился на такое прозвище, но возражать было бессмысленно. Неважно. Та жизнь мне нравилась. Мы побывали во всех королевствах, посмотрели много новых мест, а я побывала на берегу океана. Я никогда не видела столько воды, – я наклонила кубок. Он опустел почти наполовину, а я до сих пор чувствовала себя отвратительно резвой. – Третья жизнь была замечательной. Мы поселились на берегу океана. Морской воздух и соленая вода благотворны влияли на мое состояние. Муж отлучался редко. Эрин гостила у нас по полгода. У меня был маленький садик. Но... – я посмотрела на загнутый палец, на облака, на зубцы башни, за которыми открывалось бескрайнее небо, – ...болезнь никуда не делась. Произошел срыв. Резкое обострение. И больше рядом со скалами, обрывами, водоемами, мы не селились. Я скучала по океану... Когда пробудилась в четвертой жизни.
Я вылила в кубок последние остатки вина.
– У меня не забрали море, небо, горы и подругу. И если к пятой жизни мне вернули сад, то Эрин так и осталась числиться среди пропавших. Ее Дневник пропал, ее парень разводил руками. У меня остался муж и срезанный бутоны орхидей по выходным. К пятой жизни у меня хватило смелости самостоятельно принять первое решение. Неплохо для человека от которого ты ждешь решения, как спасти мир от демонов? В той жизни я отправилась к Сестрам Крови за силой, а получила нечто большее. Решимость, чтобы уйти от мужа.
– Пять жизней, – внезапно заговорил Камден, что с такой упорной молчаливостью слушал мой рассказ. Он даже забыл про свои записи. – Вы были женаты дольше чем я живу. – Протянул маг. – Почему ты решила от него уйти?
– Я думала он виноват в том, что Эрин не проснулась. Она ему не нравилась. Он считал, что она плохо на меня влияет. Что после встреч с ней, я становлюсь неуправляемой: забываюсь в иллюзиях, путаюсь в воспоминаниях. Что она что-то такое мне говорит, что провоцирует приступы.
Камден приподнял брови, мол, объяснись.
– Не знаю я. Не помню. А что помню, в том не уверена. Слушай, я была очень сильно не в себе. В общем, прожив какое-то время с Сестрами Крови, я позвала оставшихся из нашей пятерки и попросила их помочь избавиться от моего супруга. Я сейчас себя не оправдываю. Может, луна и затмила мой взор, но решение было принято в минуты прозрения. Я хотела не развода, я желала мести. Как ни странно, но Калеб и тот последний, согласились помочь. К несчастью для всех нас, я все еще его любила и из возможных вариантов выбрала не самый лучший.
Я снова замолчала. Камден больше не задавал вопросов. Он вместе со мной смотрел на облака. Возможно, он тоже надеялся, что небо заберет его скорбь и сожаления.
– А в шестой жизни я пила. – Чуть более радостно, чем стоило бы, возвестила я. – Поэтому про нее ничего не расскажу. Завязала-то я в седьмой, – Камден кивнул на опустевший кувшин, а я заглянула на дно опустевшего кубка. – Вроде бы, завязала. – Засомневалась я. – А с тобой встретилась в восьмой. Значит, мне девять, – вздохнула я. – Мне стукнуло девять жизней. Почти как кошке.
Камден надеялся, что я смогу помочь им борьбе с демонами. Его маленькому кругу из Пробудившихся и выжившему и ушедшему в подполье клану Ковена, и десятку недовольных жизнью магов.
– А это что? – кивнула я на тетрадку. – Слишком сложно для третьего курса. И слишком опасно для твоего Дневника.
– Заклинания, – он протянул мне заметки. – Записываю то, что удается вспомнить. Раньше не видел смысла. Литературу по вышей магии Воздуха можно было отыскать в любой библиотеке. Главное иметь большой резерв и искусно владеть нитями. Теперь же, ничего сложнее среднечка в Академии не обучают. Здесь, – указал он на листок, – составляю формулы. Оказалось, не так просто перевести заклинание обратно в цифры. Смешно, да? Из практика превращаюсь в теоретика. Еще чуть-чуть и сам пойду в преподаватели. Новое поколение ни на йоту не смыслит в сущности своей Стихии.
Я пробежалась по страницам. Почерк Камдена не пестрил вензелями. Тонкие, ровные линии оставляли за собой лишь сухой текст. Палочки, кругляшки, да точки. Никаких украшений.
Я не хранила формул плетений. Я не была достаточна искусна в Свете. А теперь, я еще и единственный человек, который мог бы им воспользоваться.
– Я не знаю заклинаний для уничтожения демонов, – в ровных строчках спряталась ошибка. – А если бы и знала, что бы это дало? Ну убила бы одного, может двоих. Десяток, если бы весь оставшийся Свет решил встать на мою сторону. А дальше что? Их тут сколько? Тысячи? Сотни тысяч? Сколько выйдут на поверхность, если потребуется?
Ответ мага вогнал меня в ступор.
– Нам не надо их убивать. – Усмехнулся Камден. – Ты что же думала, мы собирались превратить тебя в истребителя демонов? Из тебя очень посредственный убийца, Китра. Тебе от вида чужой крови становится дурно. Нет, геноцид не в наших интересах.
В голове вертелась тысяча вопросов, но я придержала их.
– Задумывалась, почему вернулась именно сейчас?
– Мой Дневник попал к демону и он случайно активировал его, приняв за одного из своих.
– Твой Дневник хранился у меня. – Напомнил Камден. Я почему-то покраснела. Факт нахождения настолько личной вещи в руках мага, сильно смущал. – Думаешь я поместил бы его вместе с демоническими, что хранились в подвалах Обители? Алеф украл его – вот почему сопротивление ополчилось на твоего отца. Украл и поместил в библиотеку, которую собирались перевозить в более безопасное место. А потом сдал маршрут перевозки Инквизитору, за что получил клеймо предателя. Что еще мы могли подумать? Но теперь, когда известно, что Алеф – это Калеб, ситуация принимает иной оборот.
Я вернулась не благодаря счастливому случаю. Калебу зачем-то потребовалось мое присутствие здесь и сейчас. Вот, что имеет ввиду Камден.
– Какой?
– У нас есть план, – заявил он, ревниво поглядывая на исправления, вносимые в его записи. Рядом с уверенным почерком мага, встал нестройный столбец из моих цифр. Тетрадка вернулась в руки Камдена. Он с подозрением посмотрел на новые записи. Ему не нравилось, что в его работу вмешались, но любопытство брало верх. – Для удачной реализации не хватало всего несколько кусочков. Теперь они есть. – Камден помахал тетрадкой. – Что это?
– Коэффициент Света, – пояснила я. – Стихия – мощная магия. Она работает с большей проходимостью потоков и обладает меньшей гибкостью. Свет же более пластичен и способен оказать поддержку любого заклинания. Его силу не замечаешь, пока она не будет утеряна. Раньше у тебя было и то и то. Теперь только Воздух. Оттого и ошибки. Ты обращал внимание только на свою Стихию, принимая Свет, как само собой разумеющееся.
– Исчезающий вид магии. – Камден засунул тетрадь в сумку и посмотрел на меня. Холодная сталь сменилась матовой дымкой. За безмятежным спокойствием прятался прочный стержень. – Какая интересная теория. Я видел, как уходи Свет, но никогда бы не подумал, что появится нечто новое.
Вот почему я сменила гнев на милость и предложила магу встретиться на башне после занятий. Камден являлся магом в изначальном понимании слова. Он был достаточно умен, чтобы согласиться рассмотреть любую версию, прежде чем заявить, что она невозможна. Камден излучал уверенность каждым жестом. Он не сомневался в своих поступках и не сожалел о решениях. Я же, спотыкалась на каждом выборе, мусоля их по триста раз на дню. Неудивительно, что он собрал за своей спиной последователей. Неудивительно, что в тайном уголке души я мечтала обладать такой же решительностью.
Калебу стоило отправить письмо ему, а не мне. Маг Воздуха лучше остальных подходил для работы в кризисных ситуациях.
– Как по-твоему, что это может быть? – спросила я, понимая, что время встречи подходит к концу. Закат прятался за уплывающими облаками, пурпурными нитями расползаясь по небосводу.
Калеб дал точное описание моему мышлению. Слишком оно закостенелое, неспособное выбраться за рамки учений, полученных в далеком прошлом. Камден же обладал живым умом исследователя.
Маг ответил не сразу.
– Есть очень много вещей, в которых люди абсолютно беспомощны. Магия может зародиться где угодно. Жизнь и смерть: воскрешать мертвых, управлять неживыми. Здесь много простора для фантазии. Нельзя забывать про силу чувств и эмоций. Они могли бы иметь свое магическое выражение. Слышал я о культах, где маги пытались перенять силу и повадки животных. Калеб изучал разнообразные течения и изменения структуры мира долгое время. Не проси меня решить эту задачку за пять минут.
Зашуршал одежда. Маг встал, расправляя плащ и сглаживая складки на брюках.
– А если серьезно, – внезапно продолжил он, возвышаясь надо мной. – Новая магия должна покрывать Свет. Прежде, чем делать какие-либо выводу, нужно хорошенько все обдумать. Если Калеб нашел должным упомянуть о новой магии, есть о чем задуматься.
Где-то вдалеке прогремела гром и мы обо вздрогнули. С запада, набухая чернильными красками, приближалась грозовая туча. Конец осени выпадал на сезон дождей. В следующий раз на крыше развернется косой ливень и мы не сможем встретиться. А других безопасных мест не существует. Если за мной пристально следит Канцелярия и данар Асбер, то Камден под присмотром Инквизитора.
