Текст книги "Мир, в котором меня не было (СИ)"

Автор книги: Китра-Л

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц)

Деревянная мебель была выполнена в стиле эпохи Нового Расцвета, когда Вольные Королевства только-только объединились в Империю. Я помнила, когда в моду только-только входила прямоугольная, массивная, низкая и темная мебель: черная, каштановая или выполненная из красного дерева. Долго удивлялась странному сочетанию  громоздких столов, плавных, гнутых форм ножек стульев и мягких, широких, с низкой спинкой кресел. Девушке, проводившую большую часть в жизни в рыбацкой деревне, каменных стенах лаборатории, разъездах по постоялым дворам и маленьком домике на вершине холма, подобная роскошь казалось одновременно завораживающей и дикой.

 Пробежавшись по интерьеру, по зеркалам, рабочему столу, остановилась на единственной картине в  комнате. Какие сюжеты инквизитор предпочитает размещать в своих покоях: изображение великой битвы, портрет монарха, восточная красавица, неразборчивая мазня или творение знаменитого художника современности?

Деллианна, он предпочитает Деллианну.

 Неизведанная сила внутри меня дернула за рычажок и клокочущая, обжигающая ненависть в одно мгновение обратилась в ледяную пустыню. Понимание пришло раньше, чем я сообразила что произошло. Чувство злости пропало. Его задавило что-то более мощное и сильное, я просто не успевала понять что.

Картина. Картину не раз реставрировали. Магия крепко держала цвет, но не краску. Мелкие трещинки молниями тянулись по краям. При открытых шторах, лунный свет падал точно на полотно,  превращаясь в его своеобразное продолжение. Он выстилался сумеречной дорожкой перед ногами девушки, придавая ее легкому, струящемуся тонким хлопком платью, призрачную белизну. На заднем фоне – бушующее море в бликах серебра небесного светила и ночное безумие маленького городка.

Папа... Ее нарисовал мой отец, незадолго как отдать меня Калебу Геллиофрею. Мне едва исполнилось шестнадцать. От той девушки ничего не осталось. Она – не более чем прекрасная иллюзия прошлого. Печать из краски, волокна и слоя древней магии. Грань времени на подобии застывшей в смоле бабочки: красивая и мертвая.

Крохи щемящей нежности, выскользнувшие из-под строго, ржавого замка, болтающегося на прошлом, мгновенно рассеялись по обледенелой пустыне страха. Следом вернулась злость. Вскипающая лава негодования ворвалась в душу, разламывая  барьеры самоконтроля.

Откуда проклятая картина здесь взялась?! На кой сдалась инквизитору? И не этот ли эпизод с горой, морем и луной, фигурировал в моем сне с демоном, что пробудил мой Дневник?

Глава 12. ч.2

Блеск! Блеск! Блеск!

Ослепнуть можно!

Озарение вышло ужасным и до жути очевидным. Все разом встало на места, удивляя безукоризненной простотой. Догадки, предположения, обрывки информации и переделанная история, что запечатлелась в библиотечных книгах, выстроилась в стройный ряд. Лишившись памяти обо мне, мой бывший муж прекратил добровольное затворничество в Нижнем мире и отправился в Привычный. Нашел подходящее тело для воплощения и устроил небольшой переворот. С теми знаниями, что он имел как маг, как ученик Геллиофрея, как один из пятерки и как демон, заточенный на века, мужчина сумел перевернуть все с ног на голову и утроить свою Империю демонов.

Муж меня больше не помнил, но какие-то частички о моем существовании сохранились. Отсюда и картина на стене. Возможно, интерес к Деллианне продиктован теми же обрывками памяти.

Демон двигался вперед по островкам событий, что присутствовали в последнюю нашу встречу. В прошлой жизни из-за ритуала жертвоприношения, я лишилась магии Света. То есть, находилась в том самом состоянии, в котором сейчас пребывала почти вся Империя. Только в отличии от остальных людей, я ограничилась несколькими неделями, почти сразу перейдя на магию Крови. Местным жителям никто такой возможности не предоставил. Они продолжали существовать в неведении, продолжая восхвалять существ, что украли  дар, принадлежавший им с рождения.

 Это почти не шокировало.

Барьер тишины, превращающий разговор демона и Делли и в невнятное бормотание, прорезал переливчатый девичий смех. Адептка прикрывала рот ладошкой, но едва ли это помогало. Демон улыбался и это не было маской или частью игры. Он тщательно отслеживал крохотные изменения в поведении Делли, разбирая, раскладывая на отдельные элементы и внимательно их изучая. Ему нравился сам процесс и нравился результат.

Делли прекрасно справлялась со своей партией. Лучше, чем получалось у меня. Сложно судить по одному краткому моменту, но, кажется, мужчина был в ее вкусе, а демон всерьез заинтересован в адептке. Что ж, это объясняло, почему он больше не появлялся в моих снах. У него существовали занятия поинтересней.

Делли что-то прошептала демону, сделала прощальный книксен и направилась к двери. Мужчина проследил за ней взглядом. По комнате прошлось легкое колебание пространственной магии. Отвлекало оно меня ровно до того мгновения, как щелкнула ручка и за девушкой закралась дверь.

Свечи вспыхнули. Ярче осветив комнату, они каким-то образом превратили романтический полумрак во что-то зловещее. Я попятилась.  Вот  обо мне и вспомнили.

– Адептка ...Клоу. – Он сделал паузу перед фамилией. Будто за несколько минут, что длились почти вечность, подзабыл, кто я такая и откуда взялась. – Давно хотел с вами познакомиться. Примерно с тех пор, как Айсбер впервые упомянул о вас в отчете.

Я промолчала. Правила этикета требовали ответить  любезностью или встречным комплементом, но что бы я ни сказала, это прозвучало бы слишком неестественно. Молчание же, редко приносит вред. Если речь идет не о пытках, конечно.

– Как вам наша Академия? – небрежно спросил он.

Прямые вопросы требовали прямых, а главное правильных ответов.

 – Достойна восхищения, мой господин. – Выдавила я, опуская взгляд в пол. – До меня доходили слухи, что именно вы поспособствовали моему обучению здесь. Я очень признательна  за это.

Короткий взгляд на него и обратно в пол. Он злился? Был раздражен? Ему глубоко безразлично? Я не могла определить. Понимание его нового воплощения с изменившимся сознанием было для меня недоступно.

– Скучаете по дому?

Это проверка или дань вежливости? Моя внешность во сне отличалась от той, которой я обладала сейчас. Но если демон не дурак (а он не дурак!), сложить два и два, сопоставив момент активации Дневника и появление самоинициированного мага, для него не составляло труда.

– Да. – Вымолвила я. – Особенно по родителям.

–  Конечно, – согласился демон, глядя куда-то мимо меня. – Печальное событие. Прискорбно, что ваш отец попал под дурное влияние мятежников. Он пытался с вами связаться?

– Нет, господин.

Надеюсь и не попробует.

– Вы бы, конечно, сразу сообщили об этом?

– Да, господин.

Уф, если его волнует только это...

– Хорошо, – мужчина продолжа смотреть мне за спину. Туда, где висела одна единственная картина. – Должно быть тяжело потерять столь близкую связь, учитывая ваше прошлое.

– Не уверена, что поняла вас, господин.

– Я о вашей матери. Сколько вам было, когда она умерла?

Что? Моя мать мертва?

Я не... Ох, Эвелин, ну что за сюрпризы? Влюбленность в первого попавшегося мальчишку – держи пожалуйста, не подавись, а важные факты утащила глубоко в себя и спрятала.

– Я была очень юна, мой господин.

Как же я люблю обтекаемые фразы! Они дают время подумать и надежду, что уточнения не последуют.

Эх, не в этой жизни, дорогая, не в этой.

– Лет пять, верно?

...Смутные образы и яркие, слишком четкие фрагменты. Ничего конкретного. Ничего важного. Черная прозрачная ткань на зеркале. Суета. Тягостная, напряженная тишина. Мужчина в официальном костюме, застывший у садовой качели. Слишком яркое солнце. Очень неправильный теплый день. Приходит учитель по музыке, но урок так и не начинается.  Строгая мадам забывает сделать замечание, когда Эвелин тянется за сладостью и роняет конфетницу.

Эвелин плачет. Не из-за рассыпанных конфет. Немного позже. Возможно, следующим днем.

Слезы. Косы растрепаны и волосы лезут в глаза и рот. Эвелин не дома. Она убежала. Она сидит под старой корягой и утирает нос рукавом. Платье испачкано, но Эвелин не боится выговора от Строгой мадам. Если домой не возвращаться, то и бояться нечего.

Темнеет. Соленые капли больше не жгут глаза. Приходит беспокойство. Эвелин смотрит по сторонам: она не помнит, по какой тропинке пришла. Да и нет никаких тропинок. Эвелин снова утыкается носом в коленки. Слезы накатывают новой волной. Теперь она потеряла и отца тоже. И Строгую мадам, и ненавистного учителя музыки, и Делли.

– Эвелин? Тебя все ищут.

Она поднимает голову. Перед ней мальчишка, один из тех, что водится со старшими ребятам, и в чью компанию Эвелин нельзя, потому что «она же маленькая и девчонка». Он очень взрослый. Ему почти одиннадцать. У него есть своя собственная лошадь и он сам умеет ее запрягать. У него светлые волосы, почти того же оттенка, что и колосья пшеницы, и он всегда улыбается. Эвелин сложно произносить его полное имя, поэтому она зовет его Дэн.

 Он протягивает ей руку...

Он хочет помочь Эвелин вернуться домой...

– Шесть, – поправила я.  – Мамы не стало весной. Мне тогда уже исполнилось шесть.

Демон кивнул.

– Ваша история довольно необычна. Вносит некоторую пикантность к характеру. Я сделал правильный выбор, оставив вас здесь. Вы неплохо разбавляете местный контингент.

– Простите?

– Канцелярия во всю носом роет, чтобы узнать, где они ошиблись и как пропустили среди людей мага. А вы продолжаете подкидывать им пищу для размышлений.  Прошу вас, не останавливайтесь. Не разочаровывайте меня.

Он использовал меня как отвлекающий маневр? Если Инквизитор и Канцелярия работают по принципу сдержек и противовесов, то поведение демона обретает смысл. Приставил ко мне Асбера, вытащил из-под ареста, напустил тумана, короче, кинул наживку своим противникам, а сам в это время работает над чем-то другим.

– Но... – продолжил демон, – как бы не была интересна ваша персона и сколько бы пользы я от нее не получал, имейте ввиду: еще раз обнаружу вас в своем кабинете, пеняйте на себя.

Я шумно сглотнула.

– Убьете?

– Сердце вырву, – подтвердил демон.

– Доходчиво, – признала я, и спохватившись добавила, – господин.

– Господи Эгелар, – поправил он. – Свободна, адептка Клоу.

Из кабинета я вылетела быстрее, чем когда-либо умудрялась уклоняться от смертоносных заклинаний. Я не беспокоилась о создаваемом шуме и не пряталась среди теней. Я неслась по коридорам не сбавляя темпа и шага. Плевать, что могу кого-то разбудить или встретить на пути дежурных. Плевать, что одна из бутылок с вином осталась у демона в покоях. И плевать, что я клюнула на жестокий обман водника.

Все потом.

Я хотела скорее оказаться в своей комнате и забраться под одеяло. Там тепло, спокойно и ни один демон не достанет. А уж тогда, подумаю, как после озвученной угрозы пробраться обратно в кабинет. И нет, я не идиотка, чтобы лезть на рожон. Я просто медленно соображаю и доходит с опозданием, что там, где-то на столе Инквизитора, среди документов, черновиков и письменных принадлежностей, лежал мой Дневник. Я его не видела, но я его почувствовала.

До жилых комнат оставался всего один поворот, когда я запнулась и полетела кубарем на пол. Хруст и растекающаяся красная лужа возвестили меня о том, что одна из бутылок пришла в негодность.

Что за дела? Два месяца тренировок, а я калечусь, запинаюсь о собственные ноги?

Продолжая наблюдать, как из сумки просачивается вино, я начала подниматься на ноги. Вот тогда, нежданное препятствие, имя которой "ревнивая адептка", схватила меня за грудки, впечатывая в стену. Огненный шар, испускающий шипящие искры, завис рядом с моим лицом, озаряя пылающие яростью глаза Делли.

– Ты что там устроила?!

Глава 13. ч.1

В легком платье из шелка, она выглядела нелепо и одновременно угрожающе, в полумраке пустынного коридора.

– Да в чем проблема? – вцепилась я  в руки адептки, пытаясь их от себя оторвать.

За два месяца мы с Делли едва ли парочкой слов перекинулись. Казалось, она не помнила меня вообще. Будто не было никакого общего прошлого. Словно на ней лежит заклинание забвения, полностью стершего Эвелин из  ее памяти.

– Ты за мной шпионишь? – адептка прожигала меня свирепым взглядом, продолжая контролировать магические потоки огненного шара. – По чьей указке?

Шар выплюнул очередной сноп искр и одна из них попала мне на щеку. Искорка истлела в ту же секунду, почти не опалив кожу. Я дернулась, но смолчала.     Замершее в воздухе заклинание угрожающе потрескивало.

Проклятье, Делли настроилась серьезно!

– Я оказалась там случайно, – ответила я. – Откуда мне было знать, что ты у демона, если ты даже Ал-Соне ничего не сказала?

Мои слова ее не убедили.

– Оттуда, что ты за мной следила! – прошипела она не хуже змеи.

Мы с ней были одного роста, но сейчас казалось, что она возвышается надо мной. Делли стояла так близко, что ее черные локоны касались моего лица. Кольцо на ее пальце, даже через ткань формы царапало мне шею.

– Зачем мне это?

Большая часть проблем возникает из-за недопонимания. Если мы сможем разобраться в чем дело...

– Ты с самого первого дня в Иксми пытаешься испортить мне жизнь!

... или не сможем, потому что одна из нас истеричка.

– Я?!

Или обе..

Праведный гнев придал мне сил, чтобы отцепить руки Делли и оттолкнуть ее. Девушка отступила, но  огненный шар продолжал вертеться в радиусе моего лица.

– Вечно рядом. Вечно с этим своим проклятым осуждением! Как же ты меня достала, Эвелин!

– Во-первых, Китра, – я хотела поправить ее в рамках своего поучительного тона, но вышло обвиняюще, почти язвительно. В общем, как угодно, только не так как я хотела. – Во-вторых, я слова тебе дурного не сказала.

– А и не надо, не надо! Достаточно того, как ведешь себя, когда я рядом. Как смотришь.  – Злость сменилась презрением. – Будто среди нас ты одна святая, а мы и ноготка твоего не стоим.

Я так себя веду? Я?!

Она  ткнула в меня пальцем:

– Не смей никому говорить о том, что видела. Тебя это не касается. – Шар вспыхнул так ярко, что пришлось сощурить глаза. – И если на то пошло, – продолжила она, – имей ввиду, я видела, как ты на него смотрела. Я все видела, Эвелин. Не строй из себя недотрогу. Не надо этой показной брезгливости. Я слишком хорошо тебя знаю, что бы на это купиться.

Мне стоило промолчать. Не существовало тех слов, что могли быть ею услышаны. Во всем мире не найти фраз, что способны убедить девушку в ошибочности выбранного мужчины, если она влюблена. То же касается и советчиков, вроде меня. Мне правда стоило заткнуться и не наживать очередную проблему, но я ответила:

– Он – демон. Даже не данар. – Тут я шла против истины, но если судить о том, что я видела, человек, проведший пятьсот лет в Нижнем мире – скорее демон, чем кто-то еще. – Демоны не способны любить. Это заложено в их сути. Поэтому они рождены там, а мы здесь.

– Да что ты можешь знать? – она скрестила руки. Шелк на рукавах мягким блеском переливался  в свечении шара. –   Тебе всю жизнь  пичкали антидемонической пропагандой. Ты сама едва не оказалась за решеткой. Проявила бы хоть каплю уважения! Если бы не заступничество Эгелара, гнить бы тебе остаток жизни в тюрьме Канцелярии.

– Я сама не в восторге, что была спасена демоном, – огрызнулась я, и поняла, что сказала лишнего. Вот прям совсем.

Рот Делли приоткрылся в изумлении. Глаза расширились от страха. Она нервно глянула в глубь коридора, проверяя, не мог ли кто нас слышать.  Тени молчаливо ютились по углам, а тусклый свет, едва заметно к проходу на лестницу. Если здесь кто и был, кроме нас, заметить его не было шанса.

 – Это все его влияние, да? – Прошептала Делли, прижимая ладошку к губам.

Я не стала уточнять, кого "его".

– Я говорю правду! – возмутилась я. – Это даже не точка зрения или мнение, это самая что ни на есть правда.

Девушка попятилась:

– О, Стихии, что же отец с тобой сотворил?

– При чем тут он? Ты вступила в связь с нижнемировской тварью и радуешься этому, – сказала я, а потом поняла, как должно быть звучу безумно.

Я судила по меркам общества, погибшего триста лет назад. Та империя, где каждый знал, что темная магия – это плохо, что демоны несут в себе истинное зло, что Нижний мир – это гнездо скверны, погребена под руинами революций и новым порядкам. Мои критерии безбожно устарели.  В новом мире демоны не зло, а столпы на которых держится Империя.  Если я хочу остаться незамеченной, если желаю стать часть безликой, безопасной толпы, я должна принять новое мнение, а не держаться гибельных идей отщепенцев. Даже если они правы.

Да, истина звучит так. Раньше мне везло. Моя жизненная позиция в общем совпадала с идеологий государства или, по крайней мере, не противоречила. Я могла быть против каких-то моментов, но в целом, оставалась довольна выбранным путем. Слава Свету и его закостенелым старейшинам,  которые вносили существенные поправки не чаще, чем раз в столетие. Что ж, Света больше нет. А первое правило пятерки перерожденных – приспосабливайся. Не временно притворяйся, а именно приспосабливайся. Меняйся.

Блеск!

– Зачем ты такое говоришь? – на глазах Делли выступили слезы. – Ты сошла с ума?

Ох, надеюсь, что нет. Не в этот раз!

– Ты правда так думаешь, Эвелин? – Она стиснула кулачки и огненный шар, что маячил рядом, в одно мгновение превратился в пепел. Спящие тени, вновь сгустились вокруг нас. – Я надеялась, что ты изменишься. Что после того, как поймешь, во что втянул тебя отец, наконец, прозреешь. Он лишил тебя будущего. Почти уничтожил мое! На всю родословную легла огромная печать позора, ты это еще не поняла? Повзрослей уже, Эвелин. Хотя, о чем я? Поступок отца забрал твое имя, Китра. Я ведь как думала будет: ты окажешься в Иксми, увидишь, что здесь все не так, как описывал отец, и одумаешься! Осознаешь, как сильно ошибалась и попробуешь все исправить. Тебе даже данара рядом поставили, чтобы было легче освоиться. А что ты вместо этого делаешь? Воруешь, следишь, плетешь какие-то интриги... – она покачала головой. – Я так в тебе разочарована. Я считала, что ты выше всего этого.

На этих словах адептка развернулась, и направилась в нашу комнату. Стук каблучков, эхом разлетелся по коридору. Дверь открылась плавно, без скрипа. Зажегся свет. Я подождала несколько минут, прежде, чем пойти вслед за Делли.

Вроде бы вины за мной не было. Я не нанималась оправдывать чужие ожидания, но почему-то чувствовала себя погано.  Проклятье, надо достать Дневник и  валить на край света.

Утро выдалось обычным. Не хуже и не лучше остальных. Те же пары, та же еда, привычные успехи и неудачи.  Плетения давались с трудом, практика со Стихией держалась на уровне подземных канализаций, а история Империи болталась где-то посередке. Начертательная магия являлась единственной отдушиной, где можно было под монотонный бубнеж преподавателя, бездумно водить линейкой по бумаге и рисовать каракули, именуемые символами.

Я старательно вела линию от точки "Р" к точке "О", когда внутреннее чутье забило тревогу. К начертательной магии я быстро потеряла интерес, еще где-то на третьем занятии. В начале урока мы дружно повторяли четверостишья на неизвестном языке. Мы зубрили названия значков, их порядок, совместимость, расставляли их по пентаграммам. Изучали углы, градусы, длину линий. Строили схемы-основы. Все обозначения были для меня новыми. Сопоставить с тем, что я когда-то знала, не получалось. Оставалось гадать: или магия Огня разительно отличается от магии Света или мы создаем совершенно новые заклинания, о которых я прежде не слышала.

Мы не наполняли пентаграммы магией. Никто не знал, почему и никто не понимал, зачем раз за разом вычерчивать одно и тоже. Преподаватель же говорил, что мы должны набить руку до такой степени, чтобы суметь воспроизвести все по памяти с закрытыми глазами, если нас разбудят посреди ночи. Что это за схемы и когда мы начнем применять их, оставалось загадкой. Преподаватель туманно отвечал, что без дозволения свыше, практике не бывать. Что за "дозволение свыше", маг также не распространялся.

В дверь постучали.

Когда преподаватель разрешил неизвестному войти, я приготовилась к плохим новостям. Опять же, день не предвещал ничего дурного. Намеков на вселенскую гадость мир не посылал и никаких видений не приходило, но я была абсолютно уверена, что произойдет что-то настолько паршивое, что после вчерашней ночи, добьет меня окончательно.

Что-то изменилось.

– Ночные занятия, – объявил вошедший. – Сегодня в одиннадцать вечера все собираются на восточной башне. Что с собой взять, подскажет мэтр. Не забываем про специальную униформу. Роли распишут на месте.  Завтра до обеда лент не будет. Удачи.

– А не рановато ли им? – удивился преподаватель. В вечно сонном и усталом голосе впервые прорезались живые нотки. Старик сдвинул очки и внимательней пригляделся к адепту, принесшему неожиданную весть. – Еще бы полгодика им, зеленые совсем. Кто распорядился-то?

–  Известно кто, – вошедший протянул мэтру письмо. Тот открыл конверт и вытащил гербовый листок. Несколько раз прошелся по содержимому. Хмыкнул. Кивнул посыльному. Адепт тут же скрылся за дверью.

Несколько десятков пар глаз уставились на преподавателя. О ночных занятиях слышали все, но что конкретно они означают, не знал никто. Старшие курсы отмалчивались. Даже Аранике не удалось никого разговорить, что девушка приняла очень близко к сердцу. Обычно ее жертвы сдавалась сразу.

Я повернулась. Делли и Ал-Сона сидели через ряд. Любопытство читалось на их лицах также отчетливо, как и на лицах всех остальных. Они тоже ничего не знали. Что же за секретность такая?

– Вот и ваш черед пришел, – скорее себе, чем нам, сообщил мэтр. Затем он продиктовал список схем, которые предстоит чертить вечером и в каком порядке. Мы уже знали их наизусть из-за неоднократного повторения, но мэтр настоял, чтобы мы повторили перед самым выходом и не стеснялись пользоваться тетрадями, когда дело дойдет до практики. Дальше он предупредил, что бы мы не смели устраивать никаких сюрпризов – дело предстоит серьезное. Посоветовал перед занятием поспать пару часиков и набраться сил, коли успеется. Возможно нас разобьют на группы, если так будет велено. Возможно нет, если повезет. Но повезет вряд ли, потому что ночные занятия через два месяца – это что угодно, только не везение. В общем, под конец речи мэтра, дрожь предвкушения новых знаний, превратилась просто в дрожь.