Текст книги "Милость Монтуна (СИ)"

Автор книги: Кейн Дис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 35 страниц)

Глава 20

Кенрон закатил глаза. Сейчас он жалел лишь о том, что некому было пожаловаться о том, какие никудышные попутчики ему достались. Лиара все еще призывала помочь ей, рискуя привлечь ненужное внимание. Тяжело выдохнув, Кенрон принялся перелезть через пыльные острые камни к обратно к задней части грузовоза.

Лиара и вправду выбралась наружу, и ее нога тут же застряла в щели между двух крупных камней.

«Если тебе тут нравится больше, чем в кузове, может, останешься здесь на пару деньков?»

Размышляя подобным образом, Кенрон протянул Лиаре руку, та тут же ухватилась за нее, он уперся ногами в камень и стал тянуть ее за руки вверх все сильнее и сильнее. Пот выступил на лбу от натуги, а толку все не было. Кенрон решил, что, если приложит еще силы, то ненароком вывихнет ей руки.

– Как тебя угораздило так сильно застрять?

– Камень сдвинулся, когда я попыталась выбраться и зажал ногу еще сильнее.

Кенрон уперся спиной в один камень, а ногами в другой.

– Знаешь, что? Будь на небе хоть одна птица, я бы оставил тебя здесь, если бы тебе повезло чуть меньше.

– А, если бы повезло чуть больше, я бы и вовсе тут не застряла.

Ногами он стал толкать камень и тот в самом деле мало-помалу стал двигаться, хотя, по виду тянул весом килограмм на пятьсот.

Лиара выбралась из западни.

– Благодарю. Я уж думала, ты меня здесь оставишь.

– И в мыслях не было, – буркнул Кенрон. – Теперь дуй обратно в кузов.

– Если ты к мастеру Венни, я тоже. Хочу знать, что он скажет обо всем этом.

На спасательную операцию и так ушла уйма времени, стоять и припираться Кенрону не хотелось.

– Если снова застрянешь между камнями, будешь там ночевать.

Он снова принялся перелазить по камням знакомым уже маршрутом. Несколько камней лежали так удачно, что по ним можно было пройти, примерно в середине стены борта грузовоза виднелись три отверстия, которые проделала птица. Под ними была тонкая щель, которую Кенрон проделал мечом, а еще ниже две группы из нескольких небольших отверстий. Раньше Кенрон думал, что птица уцепилась за крупный топор, который был закреплен снаружи кузова, но нет, хоть оружие и все еще покоилось на положенном ему месте, птица не стала использовать рукоять, как опору для атаки.

– Похоже, у этих птиц и когти стальные, – сказал Кенрон. – Тварюга вцепилась в борт, чтобы наделать дыр клювом.

– Ну и что? – удивилась Лиара. – Клюв ведь гораздо опаснее когтей.

– Дело не в этом. Кажется, их способность работает не так, как я думал. Что еще они могут превратить в сталь, кроме клюва и когтей?

– Это так важно?

– Когда мы говорим о том, что может нам навредить, все важно, каждая мелочь.

– Каждая мелочь? – переспросила Лиара. – Может, тогда попросишь отца помочь нам? Он же лучший охотник в стране, а сидит в кабине без дела.

– Сама проси, если хочешь, – отмахнулся Кенрон. – Но вряд ли он тебя послушает.

– Каждая мелочь ему важна! – фыркнула Лиара.

Вскоре они подобрались к кабине. За узкими стеклами виднелись очертания кобольдской головы. Кенрон боялся, что Венни мог потерять сознание от удара. Здоровье этого кобольда его совершенно не волновало, а вот то, что грузовоз мог остаться без опытного рулевого не на шутку беспокоило. Кенрон и сам был бы не прочь попробовать вести грузовоз, но сейчас было не лучшее время и место для обучения управлению этой иноземной диковиной.

Дверь кабины выглядела не просто прочной, а непробиваемой, толстые листы стали были скреплены множеством крупных заклепок, внутри запросто можно было хранить хоть все богатства одного из кобольдских денежных домов. Кенрон постучал в дверь кабины рукоятью меча в ножнах, силуэт головы дернулся и принялся озираться по сторонам.

– Открывай, Венни! – крикнул Кенрон.

– Мастер Венни, пожалуйста, объясните нам, что делать, – обратилась ко стальной двери Лиара.

Ни один из призывов не сработал. Кенрон постучал снова, а затем, понимая, что времени потеряно слишком много, со всей силы пнул дверь ногой. С этим кобольдом он церемониться не собирался.

– Если сейчас же не откроешь, я потом выбью из тебя весь дух! – пообещал он.

И эта угроза видимого эффекта не возымела. Венни как будто притворялся, что не слышит обращенных к нему слов.

– У нас в кузове полно еды и воды, а как с этим дела в кабине? – спросил Кенрон.

– Но мы ведь все вы… – начала Лиара, привычным движением Кенрон зажал ей рот рукой.

– Все равно придется выйти, но потом будет хуже.

В двери что-то щелкнуло несколько раз, а затем она открылась. Венни и вправду был в сознании, в кабине не было видимых повреждений. Дарлид сидел рядом, скрестив руки на груди и наблюдал за происходящим с чуть заметной ухмылкой.

– Дверь заклинило, одна из птиц в нее врезалась, – принялся оправдываться Венни.

– Мне не интересны твои отговорки, – отрезал Кенрон, – поднимай грузовоз, двигаемся дальше.

– Зачем же так спешить, у нас есть целых семь дней, на это предприятие, – напомнил Венни. – Я хотел дождаться ночи, в темноте этим назойливым созданиям нас не разглядеть. Мне доводилось вести аппарат по этому пути столько раз, что могу двигаться и с закрытыми глазами.

– Отличная идея! – воскликнула Лиара. – Когда солнце сядет, путь станет безопаснее.

– Делай, что я говорю, Венни, – бросил Кенрон, – поднимай эту штуковину в воздух немедленно.

– До заката не больше получаса, – вмешалась Лиара.

– А ты замолкни! – оборвал Кенрон, спорить и что-то доказывать сейчас у него не было ни времени, ни желания.

– Мне было приказано помогать вам в охоте, – сказал Венни, – но мы еще не на месте, не так ли? Значит, я еще не обязан вас слушать, при всем уважении.

– Если ты сейчас же не продолжишь путь, никогда до туда не доберёшься, – предупредил Кенрон.

– Я все же рискну, – сказал Венни.

Он попытался закрыть дверь кабины, но Кенрон ему не позволил, он распахнул дверь, схватил Венни и потащил наружу.

– Не хочешь сам, тогда проваливай из кабины.

Кобольд не сопротивлялся, он лишь пожал плечами, и выставил ногу наружу, пытаясь нашарить опору среди нагромождения булыжников, на которых стоял грузовоз.

Как только Кенрон подумал, что все пройдет гладко, его правое плечо взорвалось острейшей болью, в спину уперлись острые когти, на нем повисло существо весом килограмм в пятьдесят. Он не сомневается, что все же проглядел одного из фаргов и теперь за это расплачивается, каково же было его удивление, когда скосив глаза, он увидел Лиару, впившуюся зубами в его плечо.

Тут уже было не до разговоров, несмотря на боль в руке, Кенрон не собирался отпускать Венни, чего доброго опять запрется в кабине, он попытался разжать пасть Лиары свободной рукой, ничего из этого не вышло. Мельком Кенрон заметил ухмылку отца, который наблюдал за происходящим с пассажирского сиденья.

Плох тот охотник, который позволяет зверю себя укусить. Хуже него только тот, кто не может освободиться от болезненного захвата. Кенрон прекрасно знал, что стоит ему резко наклониться вперёд, он сможет перебросить Лиару через плечо и тогда она наверняка выпустит из зубов его плечо. Вот только придется не сдерживаться и выполнить прием, как полагается, а это означает, что Лиара рухнет на камни с такой силой, что это раздробит ее позвоночник. Будь под ними земля пусть даже и без травы, Кенрон бы швырнул ее себе под ноги не задумываясь, но сейчас приходилось делать выбор – лишить кобольда жизни или терпеть острую боль, делая вид, что она совершенно его не беспокоит.

– Отцепись, а то хуже будет, – процедил он.

Вместо ответа Лиара попыталась помотать головой, движение было почти незаметным, а вот плечо взорвалось новым приступом боли.

Хоть его правая рука ослабла, Кенрон выволок Венни наружу и прижал к борту грузовоза и как встряхнул так, чтобы тот понял – шутки кончились.

– Хватит, я все понял, – пробормотал Венни. – Хочешь быстрее попасть к Монтуну, будь по-твоему. Но я должен остаться в кабине, кому вести, как не мне.

– Сделай с ней что-нибудь. – Кенрон скосил глаза на Лиару, изо рта которой по его плечу уже текли слюни.

Венни подошел к Лиаре и, к удивлению Кенрона, погладил ее по голове.

– Отличная работа, девочка, – сказал Венни. – Можешь отпустить его.

Лиара и вправду спрыгнула со спины Кенрона и тот смог вздохнуть свободно после того, как боль заметно ослабла. Когда плечо перестанет ломить полностью после такого укуса он даже не представлял, через дни, возможно, недели. Хорошо, если эта ноющая боль вообще когда-нибудь уйдет.

Без лишних разговоров Венни взобрался на место рулевого, потянул рычаг, нажал на педаль, под грузовозом раздался хруст камней и аппарат поднялся в воздух примерно на полметра, как ему и полагалось.

– Ни каких больше остановок. Гони, как можно быстрее.

Венни не подал никакого знака, что он понял или согласился, он молча захлопнул дверь, после чего грузовоз тронулся с места.

– Нам нужно было остаться здесь до темноты, как он и говорил, – воскликнула Лиара.

– Так ты умеешь разговаривать, а не только кусаться, – заметил Кенрон.

Он понимал, что первый применил силу и в каком-то смысле поплатился за это. И все же действовать по-другому времени не было.

– Не вежливо, так обращаться с мастером Венни!

– Всю вежливость охотники оставляют в Керфене, – ответил Кенрон. – В лесу есть только подчинение старшему и желание выжить. Не нравится, сидела бы в городе.

– Ты у нас не старший, – напомнила Лиара.

– Ваш главарь Венни, и он за вас отвечает, – согласился Кенрон. – Но, если мне захочется вмешаться, я это сделаю. Регент Барглис дал мне такое право, так что терпите.

Тем временем грузовоз проплывал мимо них, вскоре показалась и его задняя часть. Кенрон помог Лиаре забраться в кузов и запрыгнул следом. Аппарат набирал скорость медленно, в это время сверху раздался грохот. Даже в ветреную погоду несложно было понять, что множество крупных валунов сорвалось с верхушки скалы и, ударяясь о склон, летели вниз. Выбираться из кузова уже не было времени, да и что толку, по булыжникам на дороге все равно не побегать. Оставалось надеяться на то, что грузовоз вовремя отлетит от несущихся к нему камней.

– Ближе к кабине! – рявкнул Кенрон.

Он пробежал мимо девушек кобольдов и прислонился спиной к стене, ближайшей к передней части грузовоза. Попутчицы тут же сгрудились рядом с ним, словно цыплята под крыльями матери курицы. Прежде, чем кто-то успел что-либо сказать, на крышу посыпались камни, каждый удар оставлял выбоину, но это были не те камни, о которых стоило беспокоиться. Через мгновение на дорогу позади обрушилась, казалось бы целая скала. Валуны размером не меньше самого грузовоза, падали один на другой, с грохотом разбиваясь на части.

Обвал закончился так же неожиданно, как и начался. Как ему и было сказано, Венни не сбавил скорость, поднявшееся было облако пыли вскоре осталось позади, скрывая только что навалившуюся друг на друга гору камней. Кенрон отметил – помимо того, что остался жив, что безмерно его радовало – дорога в итоге не была полностью перекрыта, после обвала остался небольшой участок, по которому еще мог пройти их парящий над землей аппарат. Вот только стоило ли им возвращаться этой дорогой еще предстояло решить.

Останься они на месте, их бы завалило камнями, все в кузове погибли бы сразу, а те, кто был в кабине, не смогли бы выбраться и задохнулись бы позже.

– Как же нам повезло, что мы там не остались! – воскликнула Фэй.

– Неужели ты знал, что так произойдет? – спросила Лиара.

– Я знал только то, что одна из этих птиц крайне умна, – сказал Кенрон. – Стая зачем-то впечатала нас в стену и остановила, у этого действия должно было быть какое-то продолжения. Нам нельзя было ждать, пока они доведут свой план до конца – нужно было убраться оттуда поскорее.

– Наверное, в следующий раз стоит тебя послушать, – сказала Фэй.

– Спасение ваших хвостатых задниц стоило мне всего лишь покусанного плеча, – напомнил Кенрон.

Лиара протянула руку словно бы для рукопожатия. Если это было предложение мира, Кенрон в нем не нуждался. Они сами по себе, и он к их кобольдской шайке отношения не имеет. То, что одна из них на него набросилась, так того и следовало ожидать, никакие они не друзья в конце концов. Тем временем рука все не опускалась.

– Ну, чего тебе? – спросил Кенрон.

– Можешь тоже меня укусить, – сказала Лиара.

– В другой раз, – усмехнулся Кенрон, предложение его настолько позабавило, что он уже не знал, стоит ему обижаться на произошедшее или нет.

Фэй принялась расхаживать по кузову, потирая подбородок.

– Если эти птицы такие умные, что нашли способ обрушить на нас гору, может, попросить их оставить нас в покое, – сказала она.

– Недалеко от Керфена живут крысы, – сказал Кенрон, – они не очень большие, уродливые до жути, но это одни из самых умных животных, которых я встречал. Они весьма вредоносны для своего размера, сбиваются в большие стаи и нападают на людей. Поэтому охотникам пришлось проредить их популяцию. В одиночку они не такие смелые, но все равно иногда доставляют проблемы. Ум лишь помогает им быть еще более назойливыми. Ум – оружие пострашнее клыков и даже магии.

В этот момент в борт грузовоза что-то ударило, пол дрогну.

– Вот они и взялись за старое, – подала голос Баллира.

– Ничего не поменялось, – заметила Лиара.

Как же она была неправа. Теперь Кенрон гораздо лучше представлял, с кем имеет дело и его давнишнее убеждение в том, что не стоит трогать животных, на которых не собирался охотиться уже было не актуально.

– Поменялось. Они меня достали, – сказал Кенрон.

Он, вытащил кинжал, проделал им две крупные дыры одна над другой в стенке кузова у самого края. Затем использовал их как лестницу и выбрался на крышу движущегося грузовоза. Кенрон вытащил меч из ножен и крепко сжал его обеими руками, над его головой кружила стая из четырех десятков фаргов, поблескивая на солнце стальными клювами-пиками.

Глава 21

За свою жизнь Кенрон услышал немало мнений дайгонцев об охоте. Ему нечасто выпадала возможность пообщаться с кем-то кроме отца и брата – все же большинство людей из Керфена проводили большую часть времени в лесу, где встретить их можно было лишь по чистой случайности. Вернувшись в город, охотники отдыхали – спали, пьянствовали, спускали деньги в игорных домах. Лишь изредка Кенрону удавалось застать кого-то из шапочных знакомых за чашкой травяного чая в таверне или кабаке. Казалось бы, самое время отвлечься от серьезных дел, но разговор сам собой возвращался к основному занятию дайгонцев.

Большинство охотников, чье мнение Кенрону довелось услышать, конечно же, считали, что звери лишь ценный ресурс, бегающий по лесу. И каждый норовил похвастаться, какую ценную дичь ему давеча удалось изловить. Были и те, кто возвращался из леса ни с чем, сетовал на то, что не сможет позволить себе ужин и клял треклятых лесных тварей на чем свет стоит. Обещал, что в следующий раз непременно настигнет добычу и принесет столько зверья, что на полгода денег хватит.

Среди поддерживающих охоту так же находились весьма необычные типы. Люди Кенрону не слишком приятные, в основном те, кто убивал зверей неаккуратно и часто возвращался в город с тушами, лишенных магии из-за неудачного удара меча. Или же с тушами, за которые кобольды и вовсе не назначали награду, а затем громко требовали заплатить им. Не получив же денег, выбрасывали мертвого зверя где-то на улице. Зверье в лесу не заканчивается, говорили они, а значит и жалеть его не стоит.

Встречались и дайгонцы, осуждающие охоту. Говорили они, что охотники сравни бандитам отнимают чужую жизнь ради своей выгоды, приходят в лес, убивают животных, которые им ничего не сделали. Интересно, что это мнение принадлежало сыновьям, а чаще дочерям зажиточных охотников, которые палец о палец в своей жизни не ударили и жили за счет денег, добытых своими родителями. Такие личности, несмотря на свои взгляды, не отказывались от мясных кушаний, как и от денег, заработанных охотой. В последнем убедиться было очень просто – дайгонец, не пользующийся деньгами с охоты, дом себе купить не сможет, жить ему придется в землянке в лесу, где он сможет насладиться своей принципиальностью, пожевывая листья дикого щавеля.

Многие животные, на которых шла охота, либо пришли прямиком из четвертой зоны, либо были потомками пришедших оттуда. Четвертая зона – место, где магия превращала одно существо в другое, как правило, в гораздо более крупное и свирепое. Мелкая пташка могла обратиться огромным пауком или тем же подземным крабом, который затем, ведомый инстинктом, отправлялся к месту обитания своих сородичей.

Животные в лесу и вправду не исчезали, несмотря на все усилия дайгонцев, при этом сами дайгонцы непременно бы стали голодать, если бы прекратили охотиться. Лес не давал вырубать деревья под пашню или луга для выпаса скота. Наказывал всякое поселение, которое пыталось расширить свою территорию. В ход шли всевозможные приемы – и нападение целой оравы свирепых магических зверей и даже разнообразные болезни, который лес мог наслать на город, подсылая зараженных мелких животных, стоило тронуть хоть одно дерево.

Такие атаки вредили обитателям леса не меньше, чем дайгонцам. Усилиями кобольдов и зеннатской медицины, многих больных в итоге удавалось вылечить. А вот в лесу находили немало трупов животных, пострадавших от болезни. Лес атаковал поселения, только за рубку деревьев и ни за что больше. Охота никак не наказывалась и у дайгонца не было никаких внешних причин, отказываться от нее. Разве что угрызения совести по погибшим животным или же банальная неспособность справиться со своим делом.

Помня все это, Кенрон раздумывал, не отказаться ли ему от поедания мяса и рыбы, как сделал его отец, чтобы побороть позывы нет-нет, да и просыпающейся стыдливости за то, что является одним из лучших убийц животных во всей стране. Перед кем именно ему было стыдно в эти моменты он до сих пор понять не мог. Животные убивали друг друга в лесу каждый день, это было частью их жизни. Для них было важно не дожить до старости, а дать потомство перед почти неминуемой насильственной смертью. Да и старость у многих видов животных наступала уже в пять-семь лет.

В итоге Кенрон выработал для себя простое правило, если он убил кого-то в лесу, должен обязательно доставить тушу в город и продать ее. Или же съесть или еще как-то использовать для пользы дела. Так смерть существа не была бы совсем уж бессмысленной. Поэтому Кенрон старался не связываться с лесными тварями, которых не выбирал целью охоты. Он знал – всех, кого убьет ему предстоит тащить в город, пусть даже придется возвращаться в лес множество раз и забирать оставленные там туши, как бы мало они ни стоили и как много бы ни весили.

Сейчас же он стоял в кузове грузовоза и раз за разом всаживал нож в борт из тонкой стали, а затем разворачивал отверстие так, чтобы пролезла кисть руки или носок ботинка. Бил со всей силы, не боясь сломать клинок, даже не думая об этом – он знал, ему придется совершить нечто мерзкое, нарушить правило, которому следовал, сколько себя помнил. Ему предстояло убить множество лесных существ и бросить их туши гнить посреди дороги. Он собирался подобрать тушу фарга, которого убил ранее, на обратном пути, если, конечно, охота на Монтуна вообще увенчается успехом. Но, если дойдет до того, что он вырежет всю стаю, их туши ему не собрать и за несколько дней. А к тому времени магия исчезнет при первых признаках гниения. Кобольдам в Керфене эти туши будут совершенно без надобности.

Да, птицы напали на них первыми и им предстояло защищаться, но что взять с неразумных существ, защищающих территорию, которую считают своей. Если у животного нет разума, человек должен легко предсказывать его поведение и именно человек должен прокладывать свой путь через лес так, чтобы не тревожить агрессивных зверей понапрасну.

Кенрон был зол на фаргов за то, что они чуть не завалили грузовоз камнями, вместе с тем он понимал, что злиться следует исключительно на самого себя. Он в спешке решил отправиться на охоту по непроверенному маршруту с неподготовленной командой. Теперь ему предстояло убивать бессмысленно из-за своей неспособности добраться до места, не поднимая лишнего шума. Не вызывая ненужного внимания существ, которые по праву жили здесь веками и делали лишь то, что инстинктами заложено в них природой.

Девушки кобольды с нескрываемым удивлением следили за тем, как Кенрон неистово всаживал нож в стенку грузовоза. Должно быть, они уже сообразили, зачем он дырявит борт, Фэй уж точно догадалась, а Лиара или Баллира могли решить, что он вымещает злость за то, что птицы чуть не завалили их камнями. В любом случае, Кенрон не собирался ничего объяснять своим попутчицам. Отчасти потому, что и сам еще не знал, что именно будет делать, когда окажется на крыше.

Очевидно, ему предстояло встретиться со стаей из примерно четырех десятков фаргов, которые по не совсем понятной пока причине решили напасть на грузовоз. Вариантов, как от этих птиц отделаться Кенрон видел всего два – перебить или запугать. Попытка подкупа не удалась, но Кенрон ничуть не жалел о потерянных припасах. По крайней мере, в данный момент.

Кто-то на месте Кенрона был бы счастлив сразиться с надоедливым врагом лоб в лоб. Камуфляж давал огромное преимущество в бою, меч уже доказал свою остроту, прочность, в своей силе и реакции Кенрон не сомневался. Каждый взмах лезвия непременно лишит одного неприятеля жизни.

Даже, если бы все прошло так гладко – в чем Кенрон сомневался – ему не хотелось убивать фаргов, какими назойливыми и даже опасными они бы ни были. Не на них он собрался охотиться, они попались на пути, судя по всему, по чистой случайности. Вот бы вышло напугать их, разогнать без боя. Иногда одного лишь крика было достаточно, чтобы заставить зверя пуститься наутек, особенно, если его в тот момент не терзает голод. Вот только, в камуфляже что кричи, что не кричи – не услышат. На мгновение Кенрон подумал, а не начать ли бой вовсе без камуфляжа, он знал пару неплохих способов, как можно напугать зверя. И все же после некоторых раздумий он решил все же действовать скрытно – слишком уж много было у него противников, тут не до угрызений совести, живым бы остаться.

Кенрон скрыл себя камуфляжем, отчего глаза его попутчиц округлились еще сильнее. И все же ни одна из них не произнесла ни слова. Должно быть, нечасто им доводилось наблюдать за тем, как охотятся дайгонцы. Впрочем, и в этот раз им вряд ли удастся что-то разглядеть, ведь все действо будет происходить на крыше кузова.

Кенрон надеялся, что после смерти одного-двух фаргов вожак стаи одумается и оставит грузовоз в покое. Таков был план, вот только кроме очевидного вопроса – удастся ли разогнать птиц – Кенрону не давала покоя еще одна мысль. Вся эта ситуация ему что-то напоминала. Он никогда не забирался внутрь грузовоза, тем более, не поднимался на крышу, птиц он так же видел в первый раз, и все же ему казалось, что он участвовал в чем-то подобном. И тогда все закончилось крайне скверно. Впрочем, эту мысль пока получалось держать в узде.

Он подошел к открытой стене кузова, ухватился за одну из дыр в тонкой стали и перелез на наружную сторону тут же поставил ногу в дыру, что была снизу. Его до дрожи продул холодный горный ветер. Край дороги позади него заканчивался обрывом, внизу виднелись верхушки сосен и елей. Транспорт уже высоко поднялся по склону горы, пока что Венни вел аппарат ровно и старался держаться дальше от обрыва, ближе к отвесной скале на другой стороне дороги. И это было бы вполне разумно, если бы фарги не пытались впечатать грузовоз в эту самую стену. Сейчас Кенрон и сам не знал, ближе к какому краю дороги им следовало бы держаться.

Ступени в стальном борту вышли не слишком удобными, тонкая сталь впивалась в кожу ладоней даже через толстую ткань полуперчаток. Кенрон уже начал сомневаться, сможет ли остаться в камуфляже, испытывая такую боль. Ему хотелось меньше всего, показаться на глаза врагу, когда он карабкается вверх по борту грузовоза. Ни о какой обороне в такой ситуации можно было и не мечтать. Его могли легко сбросить на камни в этот момент, и никто не смог бы ему помочь. Впрочем, от этих скверных мыслей его концентрация отнюдь не улучшалась. Он глубоко вздохнул и принялся вспоминать, зачем все это делает, ради чего отправился в ужасно подготовленное путешествие и вот сейчас режет себе руки о наспех проделанные дыры в борту грузовоза.

А было все это затеяно ради того, чтобы вылечить Лаубера от недуга, хотя, как ни странно, это было не самым главным. Конечно, многие могли бы подумать, что одной такой награды достаточно для очередного похода в лес. Вот только не стоило забывать, что многие охотники погибли в логове Монтуна и Кенрон до сих пор не понимал, от чего именно. Было глупо думать, что его ждет другая судьба. Чем таким он выделялся, что мог рассчитывать на более удачный исход, размышлял Кенрон, да ничем. Не было у него никаких козырей или тайных приемов, которым он мог одолеть непобедимого доселе Монтуна. Он мог лишь надеяться, что выяснит что-то на месте, но не более того.

Для того, чтобы Кенрон решился на такое безнадежное дело, причина должна была оказаться совершенно особенной. Да, его брат мог потерять кисть руки и тогда охотника из него бы не вышло, и все же, жизни Лаубера ничто не угрожало. Кенрон знал, что сможет содержать брата. Если придется, купит ему дом, оплатит еду, наймет кобольда прислужника, да хоть целую ораву, если нужно. А вот, если погибнет сам Кенрон в неудачной попытке убить Монтуна, мало того, что Лаубер станет калекой, так еще и некому будет помочь ему деньгами. Разве что отец, но ему и самому нужно было постоянно платить за свое лечение.

Ситуация переменилась, когда регент Барглис добавил к одной награде другую. Он обещал, что, если Кенрон отыщет воздушный корабль, потерпевший крушение рядом с логовом Монтуна несколько лет назад. Заверил, что не станет отбирать этот невероятный агрегат, пусть именно это и входило в обязанности регента.

Кенрон не мог отделаться от мысли, что однообразная жизнь в Дайгоне для него смерти подобна. Он уже повидал все, что мог в родной стране и, если честно, с самого начало смотреть тут было особо не на что. Кобольды застраивали однотипными домиками из камня и дерева всю доступную для жизни территорию. А затем сновали туда-сюда, исполняя любую прихоть дайгонца при деньгах. Сами же дайгонцы нередко проводили большую часть жизни в лесах, вынюхивая и выслеживая очередного зверя из списка наград. И на этом все.

Кенрон не знал, что именно он хотел увидеть в других странах, в этом и была вся прелесть его мечты. Он ждал чего-то удивительного, образа жизни, отличного от весьма простого дайгонского, который включал в себя три основных компонента – охота, еда, сон, после чего вновь начиналась охота. Кенрон хотел увидеть что-то иное так сильно, что готов был рискнуть жизнью всего лишь ради шанса отправиться в другую страну.

Возможность покинуть Дайгон и повидать другие страны была, как никогда близко. Кенрон уже не обращал внимания ни на боль в руках от созданных им острых ступеней, ни на холод горного ветра, он полез вверх, пока не достиг верхнего края стены грузовоза. Самодельные ступени закончились, он вытащил из ножен кинжал и вонзил его в прямиком в стальную крышу, крепко ухватился за рукоять, подтянулся, перекатился на гладкую холодную поверхность и замер. Ему удалось сохранить камуфляж, хотя резкая боль в ладонях лишила бы концентрации любого другого дайгонца. Сейчас ни единая птица над ним не должна была даже подозревать о его присутствии.

Он мельком оглядел окрестности – отвесная скала с одной стороны, пропасть с другой. Сама крыша была небольшой, разумеется, прятаться было негде, хотя, пока он был в камуфляже, этого и не требовалось. В небе противников было не счесть, серая туча из фаргов висела над грузовозом. Кенрон искал вожака, того, с черной шкурой, самого крупного и самого наглого, но так и не нашел его в хаотично роящейся стае. Должно быть, летал выше и разглядывал происходящее издали, должно быть, кричал что-то наставительное на своем клокочущем птичьем языке.

Кенрон поднялся на ноги, вытащил меч из ножен, не совсем еще представляя, что собирается делать дальше. Его не видели, о его присутствии даже не подозревали, а значит и не нападали. Оставалось лишь ждать, когда фарги вновь проявят свою враждебную натуру и решатся на новую атаку.

Вскоре, словно по команде, три фарга спикировали вниз и, выставив вперед стальные когти, устремились к борту грузовоза. Кенрон припал на колено у края крыши, ухватился покрепче за рукоять ножа, воткнутого в сталь ранее – не хватало еще свалиться на дорогу, когда птицы врежутся в борт. Он замахнулся мечом так, чтобы рубануть себе под ноги вдоль стенки борта, принялся ждать.