Текст книги "Не плачь, девчонка (СИ)"

Автор книги: kaury4

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 36 страниц)

Я уже хотела прервать их любезности, и попросить принести нам успокоительное из моих запасов, но невольно прислушалась.

– Магия вкусная, – возразил домовик, – у сквибов она так не… Она не.. Её не..

Он защёлкал пальцами, не находя подходящего слова. И огорчённо закончил, по-прежнему обращаясь к Элен:

– Я виноват, добрая волшебница, но столько магии вокруг разлилось. Все равно бы пропало. Или дом бы впитал, но часть бы пропала. Простите, сильная волшебница!

Мы озадаченно переглянулись, и Элен поднялась с кровати, с расширенными глазами.

– Успокоительное! Быстро, Данко! – велела я домовику. – У меня в лаборатории – там синие этикетки. Два флакона!

Тот исчез, а я схватила Элен за руку, заставляя сесть обратно на кровать.

Через пять секунд домовик уже протягивал мне два флакона. И сразу исчез, махнув напоследок большими ушами. Сочувствие выражал.

– Вот – выпей.

– И ты тоже, – всё же улыбнулась мисс Дарси, принимая флакон.

Мы шутливо чокнулись склянками, и опорожнили их одним глотком.

– Знал бы Тёмный Лорд, что он натворил! – с чувством произнесла Элен, отбросив флакончик куда-то на пол. – С ума бы сошёл, наверное.

– И так сойдёт, – фыркнула я. И пояснила поспешно: – такие всегда плохо кончают.

– Это да… Как бы проверить?

Я тоже об этом подумала, и не была уверена, что моя палочка ей подойдёт. Но всё же взяла с тумбы и протянула рукояткой вперёд:

– Пробуй!

Элен всё не решалась. Смотрела с сомнением, а потом взяла осторожно, как реликвию. И ничего не произошло, ни искр, ни каких других разрушений.

– Ну же!

– Боюсь, – призналась она жалобно.

– Элен! Не тяни. Домовики не ошибаются!

– «Акцио» склянка!

Недавно отброшенный ею флакончик, взлетел с пола и, с силой впечатавшись в лоб незадачливой волшебнице, разлетелся на осколки. Хорошо, ни в кого не попало!

– Они небьющиеся, – ошарашенно проговорила я, осматривая лоб Элен. Ранок не видно, но шишка надулась сразу. – А лечить я не умею. Почему ты Люмос не наколдовала, балда? Все так делают при проверке.

Элен рухнула на кровать и рассмеялась:

– Это так банально!. А так – зато почувствовала!

– Все волшебники ненормальные! – покачала я головой, борясь со смехом. И забрала у Элен свою палочку. – «Репаро»!

Незачем осколки тут разбрасывать. Поставила на тумбу пустые флаконы.

– Ой, не верю! – воскликнула Элен, мечтательно глядя в потолок. – Мама сойдёт с ума! И брат! И Береника! И Поппи! И Лиззи! Только Дерек ещё ничего не понимает.

– Стоит ли тогда их так пугать? – резонно спросила я.

– Не-а, – решительно согласилась со мной Элен. – Сначала научусь. Всё что я знаю, по верхам нахваталась от всех. Эль, прошу, не рассказывай никому пока. Я сама найду подходящий момент.

– Как скажешь!

– А пойдём завтра, купим мне палочку? Или нет, в четверг. Завтра не смогу – смена.

– Хорошо, пойдём. – Я прикинула, что в четверг мы вполне можем с Северусом прогуляться.

– Ой, блин! А как же метла! Если я больше не сквиб?

– Ну, обратно ты же на ней летела. И вообще – брат же на тебя зачаровывал, а не на твою сквибистость.

– А знаешь, – Элен судорожно кусала губы. – Перед тем, как меня трахнуть, он что-то влил мне в горло. Такое тягучее и горькое. Я ещё подумала, что это чья-то кровь или что похуже. Чуть не стошнило. Но он мне сразу сунул в рот какую-то кислую травку – и прошло. Заботливая сволочь.

– Скорее, для ритуала было нужно, – предположила я. – Только ума не приложу для какого.

– Ну, я тем более в таких вещах мало смыслю, – вздохнула она. И зевнула. – Давай спать?

И вдруг погладила себя по животу, и лицо её озарила нежная улыбка:

– И ты маленький, – прошептала Элен, – будешь самым любимым, даже если сквиб!

Я вернулась к себе в кровать, глаза слипались, и словно тяжкий груз с плеч свалился.

Зелье у меня с лёгким снотворным эффектом. Нашла рецепт в одной из книжек прежней Эйлин. Часа на три здорового сна хватает. И гораздо полезнее, чем зелье сна без сновидений.

– Какая малая цена, чтобы стать магом, – пробормотала сонная Элен.

Я так не считала, но возражать и не подумала.

– Всем пока! – Элен в умело наведённом и незаметном для неопытного глаза макияже сияла, как новенький галеон. Мне пришлось битых полчаса убеждать её, что выглядит она прекрасно, и нет, глаза совсем не красные, а очень даже красивые.

– Иди поцелую, бессовестная девчонка! – Береника расцеловала её в обе щеки, несмотря на протесты. – А это что? Поппи!

Мы стояли на красивом резном крыльце, собираясь отбывать в разные стороны.

– Обычная шишка! Об тумбу стукнулась, – Элен попыталась снова замаскировать её чёлкой.

– Горюшко! – Поппи аккуратно взмахнула палочкой, что-то пробормотав.

– Ой, больно!

– Сразу бы сказала, я бы мазью смазала. А так – поболит минут двадцать. Будешь знать, как скрывать от меня! Ну вот, зато ничего уже нет. Дай, я тебя тоже поцелую!

– Поппи!

Медиковедьма, смеясь, всё же расцеловала её, и, судя по всему, Элен вовсе не была против. Смотрела на всех с обожанием. И, наверное, уже прикидывала, как всех удивит очень скоро. Хотелось верить, что продержится хотя бы неделю.

– Эль, – ко мне она сама подошла и крепко обняла. – Я так рада была с тобой познакомиться! Ты пиши, если что! Адрес мамин, Поппи знает.

А на ухо шепнула:

– Спасибо! В четверг!

Отступив от меня, махнула всем рукой, с зажатым в ней жёлудем.

Обязательно спрошу, где берут, и как понимают, какой – от чего.

– Пока всем! Увидимся!

Миг – и исчезла.

Береника и Поппи резко развернулись ко мне.

– Что? – пришлось отшагнуть назад, и прижаться к двери. Очень уж суровыми стали их лица.

– Это ты нам скажи! Как она? Выплакалась? – Поппи смотрела с надеждой и беспокойством, а вот Берри кусала губы, и кажется, сама была готова разреветься. А ведь такая сильная женщина на вид.

– Она же сказала, что сама, – пробормотала я, судорожно вспоминая, обещала ли я Элен молчать о её слезах, или только о магии.

– О, Мерлин, бедная девочка! – Берри закрыла лицо руками, судорожно всхлипнув.

– Сама, – фыркнула Поппи мрачно. – Эль, мы её с пелёнок знаем, как облупленную. Ты хоть скажи, чем кончилось?

Мучить их дольше я посчитала излишней жестокостью.

– Она сказала, что ненавидит жалость. И…

– Вот дура!

– Берри, уймись! – Поппи, погладила меня по руке. – Давай, Эль, расскажи. И ты-то чего ревёшь? Сама же сказала, что она жалость ненавидит, вот и не жалей.

– Не могу, – шмыгнула я носом. – Ладно. Сначала она упиралась, а потом всё рассказала. И она порыдала, и я. Поговорили. Потом опять порыдали. Теперь всё нормально будет.

Сама понимала, что мало рассказала, но как такое рассказать-то можно? Но им хватило.

Береника судорожно вздохнула и вытерла слёзы:

– Ну, слава Мерлину! Ребенка-то оставит, если будет? Или заранее ненавидит?

Поппи тоже ждала ответ.

– Оставит, – я слабо улыбнулась. – Сказала, что будет его любить больше всех, даже если сквибом родится.

Они переглянулись и кивнули друг другу, и что это значило, я не поняла.

Это было грустное прощание. Но в глубине души, я была за них всех очень рада. Такая дружная семья! Да они будут любить Элен всякой, с ребёнком, или без него, с неправильными решениями, израненную и оскорблённую, сильную и слабую. А с тем, что у неё магия появилась, все ещё намучаются, но больше любить не станут. Потому что больше – невозможно.

Маленький жёлудь перенёс нас в Хогсмид.

– Где вы их берёте? – решилась выведать я, едва мы появились возле «Трёх мётел».

– Кого? – обалдела Поппи, крутя головой.

– Жёлуди!

– А! – она хитро улыбнулась. – Видела в прихожей за лестницей сундук?

– Ну ага, кажется. Большой такой.

– Он на вид большой, а на самом деле – огромный. Чары расширения Джеф сам накладывал.

– Джеф?

– Джеф Дарси – Муж Береники. Так вот – там всё разложено по мешочкам, тоже немаленьким. Каких только мест нет. И перепутать нельзя – вот смотри.

Она показала мне жёлудь уже без шляпки, а на боку я увидела чёткие буквы: Хог. Швырнула на землю, снова подняла и показала мне. Буквы исчезли.

– Вот так. Выкинул – и все дела. А это возьми себе. Вдруг пригодится. И пойдём уже, а то торчим посреди улицы.

Поппи сунула мне в руку три жёлудя. На одном я увидела две заглавные буквы: «ПП», на втором – «МС», на третьем – «КА».

– Поясни! – мы не торопясь шагали в сторону Хогвартса.

– «ПП» – это Поппи Помфри, такой у тебя уже был – ко мне домой, значит. «МС» – Мунго, кабинет доктора Сметвика. «КА» – Косая Аллея. Всё просто. Ты мне напомни, я тебе наберу побольше всяких. У Анжелики Дарси, где сейчас гостят дети, дубовая аллея. Все жёлуди собираются и складируются. У них есть эльф, который только за этим и следит. Анжелика – мастер-артефактор, она и делает порталы. А Джеф с Берри тоже наловчились с её помощью. Правда, Анжелика может из чего угодно, а они только из желудей вот. Мы аппарацию не очень любим, вот так издавна и повелось. Некоторые жёлуди ещё прадеды делали. Только это семейное, не показывай никому, и не рассказывай.

– Хорошо, – я сунула подарок в карман мантии. – Спасибо большое!

– Тебе спасибо, – она отмахнулась, – за Элен, и вообще. И не надо в один карман. Положи в разные. Чуть что – сунула руку в карман, сорвала шляпку ногтем – и привет.

Я так и сделала. В правом – Мунго, в левом – дом Поппи. А Косую Аллею сунула в кошелёк. Сомнительно, что туда потребуется перемещаться срочно.

Едва мы вошли в замок, как к нам поспешил предшественник Филча, мистер Прингл.

– Сработали охранные чары, – проворчал завхоз Хогвартса, рассматривая меня с удивлением, – опять вы?

– Здравствуйте, мистер Прингл, – сухо поздоровалась Поппи, привлекая к себе внимание.

– А, мадам Помфри! Сами тут разберётесь, – и Прингл, развернувшись, потопал прочь.

– Не обращай внимания, – сразу сказала подруга, – давай ко мне сначала, до обеда ещё есть минут двадцать.

Мы поднялись на второй этаж, прошли через коридор больничного крыла и через небольшой предбанник попали в новые апартаменты колдомедика.

– Гостиная, где мы в прошлый раз пили чай, теперь стала моим рабочим кабинетом, – поясняла Поппи. – Очень удобно, потому что он соседствует с лабораторией и близко к палатам и выходу. Зато тут теперь у меня целых две спальни, своя кухонька – я уж настояла, люблю иногда готовить – и шикарная ванная комната.

Не успели мы пройти по всем помещениям и заглянуть в «шикарную» ванную, как в небольшой прихожей, ведущей в больничное крыло, отчётливо звякнул колокольчик.

– О, – поморщилась Поппи. – Наверняка домовики уже доложили о твоём приходе. Это Дамблдор. Подожди здесь, я открою.

Я осталась в гостиной, рассматривая колдографии, выставленные на каминной полке: мисс Помфри среди выпускников Хогвартса, мисс Помфри с колдомедиком Сметвиком у постели какого-то больного, Поппи вручают какой-то орден два важных типа в дорогих мантиях. Надо бы узнать, что за орден такой. Чувствовалось, что подруга уже успела здесь всё устроить по своему вкусу. Но всё равно, такого уюта, как в её квартирке, здесь не ощущалось. И никаких семейных фотографий. Ни Береники, ни Элен, ни обожаемых племянников.

– Здравствуй, Эйлин!

Я вздрогнула и обернулась. Дамблдор сегодня был в малиновой мантии с россыпью мелких фиолетовых звёзд. Высокий колпак, выполненный в тех же цветах, высоко загнутые носочки сапог – ну просто персонаж из сказки.

– Здравствуйте, профессор, – я вежливо улыбнулась.

– Как хорошо, что вы пришли именно сейчас, моя девочка – покивал он добродушно. – У меня совсем немного времени, уж простите, но старика через час ждут в Министерстве. Спасибо Поппи не прогнала, хоть она у нас строгая, м-да... О чем это я? Ах да, если не возражаете, то поболтаем прямо здесь.

Я кивнула, гадая в который раз, что ему от меня нужно.

А директор щёлкнул пальцами, призвав важного домовика, и велел подать чай и сладости.

Не прошло и минуты, как поднос с треугольными пирожными и две чашки чая оказались на столе.

Я заняла место напротив профессора и придвинула к себе чашку, удивляясь, что не вижу знаменитых лимонных долек. Но возможно, в эти годы он ещё не успел к ним пристраститься.

Подруги нигде не было видно, но спрашивать о ней Дамблдора я не решилась.

– Угощайтесь, милая, – Директор подхватил одно из треугольных пирожных, обильно посыпанных сахарной пудрой. – Эти пирожные с лимонной начинкой просто чудо. Новая выдумка наших домовиков, они ведь такие затейники. Рекомендую.

– Спасибо, – взяла одно, очень уж хотелось есть. Рассчитывая на обед в Большом зале Хогвартса, я ничего не ела после утреннего сна. Хотя Береника и предлагала.

– Как поживаешь, девочка моя? – глаза профессора за стёклами очков лукаво поблёскивали.

Пришлось спешно проглотить кусок угощения, чтобы ответить.

– Спасибо, директор. Не жалуюсь.

Позволила себе сделать большой глоток горячего несладкого чаю. Учитывая приторность пирожных – я порадовалась отсутствию сахара хотя бы в нём.

Внезапно голову словно стянуло стальным обручем, а серьга в ухе, подаренная братом, дёрнулась, словно хотела оторвать мне мочку. С трудом удержала спокойный вид, хотя боль ещё несколько секунд не отпускала.

Удалось даже заметить удивление, мелькнувшее в глазах директора за стёклами очков. Сразу отвела взгляд, чтобы не нырнуть в его мысли – чревато большими неприятностями с таким сильным легилиментом.

– Жизнь сложна, моя деточка, и часто несправедлива к лучшим из нас. В молодости мы часто хотим переделать этот мир, мы сильны и порой не слушаем зудения этих замшелых пеньков, к-хе к-хе! Не стоит так смущаться, милочка, сам был таким. М-да, вот помнится... Вы позволите старику немного побрюзжать?

– Конечно, профессор. Я вас слушаю.

– Видишь ли, Эйлин. М-да, я может, скажу и революционную мысль... Но я горжусь нашей молодёжью. Да старым пенькам, к-хе, положено брюзжать и талдычить очевидное. Эх, если б с этого был хоть какой-то толк. Впрочем, молодым нужно искать свои пути и набивать свои шишки. Но знали бы вы, как бывает грустно, когда дело не ограничивается шишками... М-да. Я очень сочувствую вашему положению. Лишиться магических сил после изгнания из рода… Нет большего несчастья для такой чистокровной волшебницы, как вы. Уж простите, милочка, старика за бесцеремонность, но что же вы так...

Очень захотелось оправдаться, я даже рот открыла. Только, к счастью, я совершенно не знала историю изгнания из рода моей предшественницы. Поэтому вовремя прикусила язык.

– Не буду вас расспрашивать, – сказал директор, не дождавшись моего ответа. – Нет. Это ваша частная жизнь. Однако вы, наверное, скучаете по миру магии, где вам, увы, не нашлось места? А ведь здесь вас помнят...

Я неопределённо пожала плечом, не зная, что и ответить на такое. «Осведомлённость» директора действовала на нервы. Будь всё на самом деле так, мне бы точно не понравилось выслушивать такое. Хотя то, что он сказал, проливало немного света на жизнь прежней Эйлин. Вот почему она провела такой тёмный ритуал – хотела вернуть магию? Да, опасное дело – вон и Тёмный Лорд что-то с ритуалом намудрил.

– И не просто помнят, м-да, – голос директора прямо убаюкивал. – Я бы сказал, что искренне восхищаются – несмотря все трудности, вы нашли в себе силы для совершенствования. Я горжусь, когда мне приходится слышать такое о своих выпускниках! Какое восхитительное решение – сосредоточиться на зельях. А ведь для их изготовления не нужна магия. Достаточно того, что вы сохранили магическое ядро. И ведь хороший зельевар может достичь многого, даже будучи многого лишён. Конечно, ему понадобится помощь друзей, совет... Ну, вы ведь понимаете меня?

Дамблдор одарил меня ласковым взглядом – оставалось только порадоваться, что пирожное было давно отложено в сторону – запросто могло и поперёк горла встать.

– Вот мне и пришло в голову, когда я тщетно искал способ как-то вам помочь, моя девочка. Вы же знаете, что дорогая Поппи лишь несколько недель, как вступила в свою должность. И я очень ценю. Такие рекомендации от её наставника Гиппократа Сметвика, да и сама министр замолвила словечко. Что говорить, я помню её ещё ученицей Равенкло, такой милой кудрявой девчушкой… О чём это я? Ну да, жизнь вносит свои коррективы, вот и мадам Помфри за пять лет после выпуска, стала гораздо решительней и строже. Очень молчаливая, ни словечка лишнего, только строго по делу. А ведь иногда и поболтать хочется по-стариковски..

Я обалдело внимала – это Поппи-то молчаливая?!

– М-да. Милая Поппи. И вот, при всех своих талантах, эта девочка, как оказалось, не сможет сама справляться с варкой зелий для больничного крыла. Особенно на первых порах. И вы бы очень помогли, взяв на себя эту работу. Скажем, устроит вас должность лаборанта? Это ведь так замечательно – заняться любимым делом, чаще видеться с вашей подругой. Вы ведь с Поппи подруги?

Я неопределённо пожала плечом, улыбнувшись. Не нравилась мне эта милая манера лезть в личную жизнь собеседника.

– Мы с ней познакомились две недели назад, – призналась доверчиво.

– Ну вот, – удивился он. – Так вам значит, наоборот, будет повод подружиться. Чем плохо? Ну а главное – бывать в Хогвартсе в любое удобное для вас время. Более того, мы могли бы выделить вам собственные комнаты. Как вам такое предложение?

– Какое предложение? Ах да. Вы меня так поразили, профессор. Ничего такого я не ожидала. И боюсь, что не готова дать ответ тотчас же. – Мне очень хотелось отказаться сразу. Но как бы это грубо не прозвучало. Лучше мне с этим типом из сказки не ссориться. – Вы позволите немного подумать?

– Конечно, моя девочка, – вздохнул директор. – Но смотрите, дорогая, до приезда детей осталось меньше двух месяцев, а нужно наполнить больничное крыло стандартными зельями. Чем дольше вы решаетесь, тем меньше времени вам останется на их приготовление.

– Какой оклад? – поинтересовалась я всё же, просто из любопытства. Ну и для того, чтобы создать впечатление заинтересованности. На всякий случай.

– Вы же понимаете, Эйлин, времена нынче непростые, на всём экономим. Школа не может предложить очень уж больших денег. Но, скажем, шесть галеонов в неделю мы всё же найдём способ вам платить. Ну и вы же уже взрослая, сами понимаете, что деньги порой значат намного меньше возможностей...

И вот что это только что было? Похоже, великий светлый волшебник, профессор трансфигурации, директор Школы чародейства и волшебства Хогвартс, кавалер ордена Мерлина первой степени, Верховный чародей Визенгамота, президент Международной конфедерации магов – открытым текстом намекает мне на возможность левых приработков и использования служебного положения?

– Я подумаю, и дам вам ответ к концу недели.

– Понимаю, – закивал он, – Ох, простите старика. Но надо бежать, а вы уж дальше без меня поболтайте там с Поппи о знакомых, о детках. У вас ведь такой замечательный малыш. Северус, если не запамятовал? Ну да, и не волнуйтесь насчёт его отца. Жаль, конечно, что чувства проходят, но дети-то остаются, и дальше мы живём ради них. Всё-всё, уже бегу, а так много хочется ещё сказать, дорогие мои, ну да ещё свидимся.

Он покивал ещё каким-то своим мыслям, улыбнулся и исчез. Ага, аппарация в Хогвартсе невозможна для всех, кроме директора, а как же – помню.

Подумать только, шесть галеонов в неделю! Кажется, столько я получила за каждый из шестнадцати флаконов костероста, сваренных за два дня из ингредиентов заказчика.

Впрочем, тут-то явно предполагалось ещё проживание, полный пансион, и даже – возможно, избавление на долгое время от «опостылевшего» мужа. Какие ещё левые возможности имел директор в виду, сказать трудно. Хотя, почему трудно? Самое защищённое место на Британских островах – забудем на минуту о бесчисленных тайных ходах и об огромном Василиске в подвале. Не меньше трёхсот учеников при деньгах, у каждого свои проблемы. По крайней мере, среди слизеринцев хороший зельевар будет всегда в цене. А рядом Запретный Лес, полный редких ингредиентов. Да. Предложение, в самом деле, заманчивое, а для сквиба, вычеркнутого из магического общества, страдающего от побоев мужа – так вообще подарок судьбы. А может, и правда согласиться? Ага. И видеть Тобиаса по выходным. А то и Севу со мной жить не позволят. И ещё объяснять мужу, в каком таком месте я получила работу.

На моих глазах остатки «пиршества» со стола исчезли. И я вышла в больничное крыло, чтобы найти Поппи.

Подруга обнаружилась в кабинете, где что-то быстро строчила на листе пергамента.

– О, – заметила она меня, – подожди минутку. Сейчас пойдём обедать. Или попросить домовиков накрыть у меня в гостиной?

– Так было бы лучше, – сразу поддержала я хорошую мысль. Встречаться с профессорами, которых я даже ни разу не видела, после директорского предложения, пересыпанного оскорблениями, решительно не хотелось.

– Тогда сейчас. Я почти закончила.

Я оглянулась к окну, распахнутому по случаю жары, привлечённая каким-то движением. И верно, на подоконник опустилась большая серая сова с длинным крючковатым клювом.

– Панацея? – удивилась Поппи, повернувшись к окну. – Эль, забери у неё письмо, и посмотри, что опять понадобилось Сметвику. Если что – готовые зелья вон в том шкафу. Если рецепт, который надо сварить сию секунду, напиши, чтобы варил сам.

Прав Дамблдор, Поппи и впрямь выглядела сурово. Да ещё к кому – к своему кумиру Сметвику! Я поспешила к птице, которая не очень хотела отдавать мне послание, но сжевав печенье из вазочки, смирилась.

Подумала, что если рецепт быстрый, я бы и сама могла что-то сварить для Сметвика, и раскрыла скрученное в трубочку послание.

Не знаю, почему до меня дошла суть послания только после прочтения. Иначе бы ни за что не стала читать личную переписку.

«Милая Поппи, – писал главный врач Мунго, – я всё осознал и готов умолять на коленях о прощении. Я дурак, и прочее – эпитеты оставляю на твоё усмотрение. Можешь высказать в лицо, лично, если согласишься прибыть сегодня в восемь вечера ко мне домой на собственноручно приготовленный ужин. Твой Г.С.»

Покраснев, сунула письмо Поппи. Нахмурившись, подруга оторвалась от своего занятия, фыркнула и застрочила своим пером прямо под подписью Сметвика. Потом, покусав перо, попросила:

– Глянь, не слишком грубо?

«Надеюсь, у такого уважаемого колдомедика найдётся более подходящая по возрасту кандидатура, чтобы разделить этот ужин. Я занята. Поппи. Не ваша!!!»

– Сурово, – оценила я. Привязалось же это слово!

– Значит, нормально. Отдай Панацее.

И она преспокойно вернулась к списку.

Хихикнув, я привязала к лапке совы с интересным имечком ответное послание подруги, и проследила, как та важно вылетает в окно.

А я и не подозревала, какие тут такие страсти кипят! И ещё с братом хотела Поппи свести, наивная!

Сваха из меня ещё та!

За чаем я ещё раз извинилась, что прочла письмо Сметвика.

– Нет, ты представляешь, – воскликнула Поппи в ответ, – я для него, видишь ли, слишком молода! Разница в семнадцать лет. А ничего, что я уже давно совершеннолетняя, и хорошего рода. И где только понабрался таких магловских понятий? Никогда не признавайся в своих чувствах толстокожим мужикам, Эль! Не оценят! И если бы я это затеяла! Так ведь нет же, он сам сорвал поцелуй, когда я будила его, чтобы попрощаться – он заснул в своём кресле после поздней операции. А я что – ответила ему, дура. Думала – ну неужели чудо свершилось. А он пришёл вдруг в себя, принялся объясняться, что, мол, разница в семнадцать лет... Много чего говорил, только я не слушала, такая злость взяла. Стояла и таращилась на него, молча. Думала только, как бы удержаться, и не треснуть его по голове чем-нибудь тяжёлым. А ещё не разреветься. Поэтому недослушала, и сбежала через камин. Это на прошлой неделе было. А вчера, ну, прежде чем лететь, отправила ему открытку. Глупо конечно, но уж очень захотелось. Сообщила, что на купальскую ночь с подругами лечу. И рожать буду через девять месяцев обязательно у него.

Я как раз сделала большой глоток сока и чуть не подавилась, закашлявшись.

– Так и написала?

– «Анапнео»! – махнула палочкой Поппи, и мне сразу стало легче дышать. – А подруга вдруг смутилась. – Только девчонкам пока не рассказывай, ладно? Это я только тебе.

– Не скажу, – меня очень тронуло такое доверие. – Ты его любишь?

Она презрительно фыркнула и твёрдо произнесла:

– Четыре года. Три – у него в ученичестве, и один год на практике. – И добавила поспешно: – только навязываться я не собиралась! И вообще... Он сам виноват, что влюбилась. Не надо было так смотреть, думая, что я не вижу!

– Но он же написал, что всё осознал.

– Ага, – подруга широко улыбнулась. – Только я пока всё ещё сержусь. Кстати, Эль, у тебя нет планов на вечер?

– Есть, – встрепенулась я. – Меня же Тоби ждёт! И он очень хотел с тобой познакомиться. Обещал приготовить что-нибудь вкусное.

– О, тогда так! – Поппи решительно поднялась из-за стола, – сейчас посмотришь мою одежду, а то я в магловской моде совсем не разбираюсь. А потом я осмотрю, как там твои рёбра и болячки. Только это у меня дома. Как раз немножко аппетит нагуляем.

Когда домовик убрал посуду, мы отправились к Хогсмиду пешком, решив, что на мётлах мы уже налетались. Миновав антиаппарационный барьер, который и порталам не давал сработать, по жёлудю переместились в квартиру Поппи.

Выбор одежды много времени не занял. Я не нашла практически ничего цивилизованного, что бы не напоминало наряды восемнадцатого века.

Выяснив, что недалеко от её дома есть магловский магазин готовой одежды, мы прогулялись туда, и я сама выбрала ей джинсы, футболку, симпатичную кружевную жилетку, сандалии и даже нижнее бельё.

– Ты здорово выглядишь. – Честно восхитилась я, когда Поппи это всё примерила дома, поохав, что очень уж всё непривычное.

– Ты уверена? Я странно себя ощущаю. Это точно прилично?

– Шутишь? – я ещё раз обошла её кругом: – Маглы назвали бы тебя скромной молодой девушкой.

Чтобы не пугать её ещё больше, не стала добавлять, что ещё её можно посчитать очень сексуальной – и грудь подчёркнута выразительно, и талию стало видно. Вообще во всех этих мантиях и балахонах трудно что-то разглядеть – не мудрено, что никто не видит, какая стройная у нас медиковедьма. Немудрено, если Сметвик на неё запал. Странно, что только он.

– Ну раз ты так говоришь, – вздохнула Поппи, вертясь перед зеркалом, – поверю на слово.

– Мы обязательно в кино сходим и ты сама увидишь, как одеваются маглы.

Поппи улыбнулась:

– Элен меня тоже уговаривала сходить в кино, а я смысла не видела. Теперь вот поняла. Не поверишь, но магловский мир меня пугает.

– Поверю. Можем, кстати, и втроём сходить, вместе с Элен.

– Хорошо, там решим. А теперь раздевайся – посмотрю боевые ранения.

Подруга внимательно осмотрела меня, ощупала ребра и бок, и долго махала палочкой, шепча заклинания.

– Так! – озабоченно сказала она, откладывая палочку на тумбу. – Не нравится мне это.

– Что? – испугалась я.

– Да не бойся. Со здоровьем всё нормально. Трещины в ребре уже нет, да и синяки сошли – мазь-то отличная. Вот только... Нет, позову-ка специалиста.

– Морган! – Подозвав свою небольшую коричневую сову, она написала на листке несколько слов и показала мне:

– Посмотри, он не подумает, что я его уже простила?

Я глянула: “Нужна профессиональная помощь. Желательно срочно. Я дома. Камин открыт. Поппи”.

– Сложно сказать, что он подумает, – я старалась не слишком веселиться. – А это обязательно?

– Боюсь, что да, – вздохнула подруга. Она отправила письмо, и мы принялись ждать.

– Хорошее имя у твоей совы, – заметила я. – И вообще, миленькая.

– Да? – Поппи хихикнула, – А Сметвику не нравится. Ты знаешь, что Гиппократ – это его второе имя? А первое – Морганиус. Считает, что оно ассоциируется с Морганой. Правда, глупо?

– По-моему, забавно.

– Вот именно. Эй, рано одеваться. Подожди, пока он посмотрит. Завернись в простыню.

Не успела я скрыть своё тело под простынкой, как камин загудел, и в гостиную вышел Сметвик. От внушительной фигуры колдомедика в комнате сразу же стало тесно.

– Рад видеть, Эйлин. Что тут у нас за катастрофа? – Усмехнувшись, он кивнул мне, как старой знакомой, и повернулся к Поппи. Да так и завис, оглядывая бывшую ученицу с ног до головы. Глаза доктора сузились: – Можно узнать, куда вы собрались?

Медиковедьма, встав на цыпочки, преспокойно поливала цветы, стоящие на высокой тумбе перед окном.

– Нельзя, – отрезала она, ставя лейку на подоконник. – Осмотри, пожалуйста, мою подругу. Мне кажется, у неё появилось что-то, чего утром точно не было, когда я её осматривала последний раз.

Мне немного не по себе было, пока Сметвик буравил Поппи мрачным взглядом. Она же, словно не замечая, поправляла на кровати покрывало:

– Эль, ты ложись, так будет проще провести диагностику.

Я послушно легла, Поппи скромно встала рядом, скрестив руки на груди. Выглядела она правда очень непривычно и в то же время очаровательно.

Сметвик, наконец, отвёл от неё взгляд, и достал палочку:

– Ничего не болит? – поинтересовался он у меня, спустя пару минут.

– Нет.

– Ага. Ясно. Ну, тут обычные следилки. Почти как у того аврора. Только похитрее чуток. Поппи... Впрочем, я сам. Вот так. Как погуляли?

– Мы не гуляли, а совершали ритуал, – поправила мисс Помфри. – Нормально всё.

– Вижу, как нормально. – И он обратился ко мне: – повернитесь на живот, Эйлин. Проверю спину. Да, вот здесь ещё есть. Не был бы я доктором, обязательно бы спросил, кому вы дорогу перешли. Всё, Эйлин, можете одеваться.

– Вот ведь неймётся людям! – возмутилась Поппи. – Никакого почтения к личной жизни. А ведь мы сейчас к Эль в гости идём. Доктор, осмотрите и меня, на всякий случай. Не хватало, мне ещё навести их на твой дом.

– Ложись, – кивнул он. – Лучше бы раздеться.

– Наличие следилок и в одежде можно увидеть, не так ли? – Поппи улеглась на кушетку в одежде. – А вот если что-то обнаружите, тогда и разденусь.

Сметвик неопределённо хмыкнул и стал водить палочкой над подругой.

– Чисто, – мне послышалось разочарование в его голосе, – Поппи, можно тебя на два слова?

Подруга подняла с кровати и, глядя в глаза коллеги, улыбнулась:

– Спасибо за помощь, доктор Сметвик! Мы очень спешим, так что в другой раз.

Он несколько секунд молчал, прожигая девушку взглядом, потом резко развернулся и ушёл через камин, не попрощавшись.

– И чего ты его мучаешь, – мне стало прямо жалко мужика. Хороший ведь человек.

– Самой стыдно, – буркнула она, – я в таком виде! Что он обо мне подумал?

– Вот сходи к нему на ужин и выясни.

– Думаешь? Выгонит ещё.

Я быстро оделась в почти такие же джинсы как у Поппи, в которых отправлялась совсем недавно в клинику. Казалось бы, только вчера, а столько всего произошло.

В рюкзак убрала мантию, проверила заодно, в порядке ли мои склянки.

– Думаю, не выгонит. Главное, чтобы с горя твоим советом не воспользовался.